camboy

      Голова нещадно болит и норовит взорваться с минуты на минуту, и Чонгук прикрывает глаза, чтобы хоть немного отдохнуть. Многочисленная информация, что мигает мелким шрифтом на экране ноутбука, заставляет тихо скулить. Когда же это все закончится?       На стол с тихим стуком опускается небольшое блюдце с ароматным кофе, а следом и любимый Чоном маффин. Брюнет поднимает взгляд и улыбается невольно, осматривая невысокого официанта, что остановился рядом с его столиком.       Белый мягкий на вид свитер прикрывал всегда холодные ладони, демонстрируя миру лишь кончики пальцев, что сейчас поправляли падающие на лицо розовые пряди. Парень слегка морщит нос, убирая смешной резинкой челку, а Чонгук умирает где-то внутри, вспоминая события двухлетней давности.       Тогда он так же сидел в этом небольшом уютном кафе рядом со зданием его школы, работая над дизайном какого-то сайта вроде, а потом к нему подходит официант и он забывает, как дышать. Чимин выглядел тогда точно так же, и младший готов поспорить, что свитер на нем сейчас тот же, что и в первую их встречу.       Чимин к розовому вернулся всего несколько дней назад, и теперь Чонгуку казалось, что не было этих двух лет борьбы за место под солнцем. Когда против тебя, казалось бы, весь мир и ты стены ломаешь, чтобы быть с любимым человеком. Смотря на старшего сейчас, он почти забывает о всех тех тяжелых месяцах, когда почти не вылезал из здания суда, впервые идя против родителей.       При взгляде на Чимина ему кажется, что время повернулось вспять и он, смущённо улыбнувшись на откровенный взгляд брюнета, уйдет восвояси заниматься своими делами, о чем-то переговариваясь с Сокджин-хеном. Но он не уходит. Наоборот, садится напротив, закрывая ноутбук плавным движением руки, и смотрит на Чона точно так же, как тогда.       Он не исчезнет никуда, ведь его место рядом с младшим.       Чимин говорит что-то о том, как устал за день, и только сейчас Чонгук понимает, что они остались одни. За большим панорамным окном уже совсем темно, и людей почти не видно, и он устало потирает глаза — опять слишком сильно погрузился в учебу. Вступительные экзамены через несколько дней, и ему жить-то не особо хочется, не то что учиться.       Из-за дела против родителей, которое растянулось почти на полтора года, он пропустил слишком много материала, и теперь приходится в одиночестве все наверстывать. Зато он выиграл. Показал родителям, что закон иногда может быть выше денег и больших связей. «Любимые» родители теперь на пару с отцом Йерим за решеткой кукуют, а у Чона наконец жизнь наладилась.       С Чимином у них тоже все отлично, и он все еще влюблен, как мальчишка, в этого милого, но сильного парня. Говорят: любовь живёт три года, но Чонгук уверен, что их проживет намного больше. Ведь даже спустя столько времени, что они живут вместе, он все еще изучает человека перед собой. И ему это определенно нравится.       — У тебя волосы так сильно отросли. — Чимин ловит пальцами длинные пряди, отмечая, что они уже полностью прикрывают уши, а еще волнами ложатся, красиво обрамляя лицо.       — Ты прав. — Чонгук не то чтобы отращивал их намеренно, но ему нравилось, что он мог собрать волосы в хвост в любой момент. Они мешают куда меньше, да и выглядит он с ними совсем неплохо. — Думаешь, стоит постричься?       — Мне нравится. — Чимин пожимает плечами, мол, «делай, как пожелаешь нужным», и убирает парню пряди за ухо. Чонгук выглядит теперь совсем взрослым, и от того мальчишки, что он увидел впервые в этом же кафе, мало чего осталось. Разве что заячья улыбка и глаза, что всегда сияют озорным огоньком.       У Чонгука лицо теперь более выразительное и линия челюсти такая, что порезаться можно. Он больше не был похож на прилежного школьника, скорее на одного из тех плохих парней, за которыми девушки в сериалах толпой бегали. Чонгук стал выглядеть как самая настоящая рок-звезда. Больше никакого айдола-зайчика, только сексуальный мужчина, взгляд которого доводит до исступления.       Чимину этот Чонгук нравится ничуть не меньше того старого, ведь, несмотря на внешние изменения, он все еще тот верный, теплый и любящий Чон Чонгук, у которого песни Чарли Пута на повторе и романтические фильмы, когда спать совсем не хочется, прячась в мягком пледе.       Они совсем не поменялись за эти несколько лет. Повзрослели только и то под давлением обстоятельств.       *Полтора года назад*       Найденное Чонгуком вещество заставило Чхве МинСу пораженно замереть. Он знал, что лекарства, выпускаемые в партнерстве с компанией семейства Чон, имели довольно сильный побочный эффект, вот только все новости, выпущенные с его подачки, были больше слухами, чем безапелляционными фактами, так как никто пока не знал, что именно вызывает у людей такую реакцию на препарат. Но то, что сейчас находилось в его руках, было прямым доказательством всех их грехов.       — Так что это такое, хен? — Чон медленно потягивал через трубочку ванильный шейк, осматриваясь по сторонам. Они сидели в старом пригородном кафе, где из посетителей были только они и устрашающе выглядящий парень, руки которого полностью были покрыты тату. Чонгук тоже хочет себе тату и обещает, что, как только станет совершеннолетним, сделает себе одну. А может, и не одну, кто знает.       — Сложно сказать. — Мужчина, откладывая документы из лаборатории на стол, тянется за кружкой с кофе. — Само это вещество не особо опасно, если не брать в расчет то, что оно вызывает очень сильное привыкание. В Корее оно запрещено и классифицируется как наркотик, поэтому в медицине его использовать категорически нельзя. Хотя некоторые страны это делают. Они добавляют небольшое количество в витамины, из-за чего у людей появляется к ним зависимость, и таким способом поднимают себе продаваемость.       — Но это не объясняет побочные эффекты, раз уж оно безвредно. Разве этого достаточно, чтобы открыть дело?       — Это не совсем так. Эта штучка безобидна, только если ее правильно применить. А если ее объединить с более тяжелыми веществами, которые входят в состав антибиотиков, так и убить можно. — Чхве хмыкает, перебирая пальцами листки. — Если об этом узнают, общественность не оставит в покое ни компанию твоих родителей, ни компанию, которая вместе с ними запустила этот продукт. А вот это, — мужчина потряс в руках старые листы бумаги, — станет последним гвоздем на их могиле. Я поверить не могу, что ты додумался украсть эти бумаги в таком мелком возрасте.       Да, Чонгук и сам не знает, как ему это в голову пришло. Ему было около семи, когда он попал в больницу с сильными болями в животе и тошнотой. Ему объяснили это тем, что он отравился, наевшись немытых яблок, что росли в их саду, и он тогда себя винил во всем, ведь из-за него родителей вызвали с работы, и теперь им приходится ухаживать за ним.       А потом он услышал разговор отца с доктором, который часто наведывался к нему в палату. Его боли в животе никак не связаны с теми яблоками, которые он сорвал с дерева, и это единственное, что он тогда смог понять из разговора взрослых. А потом неожиданно маленькая готовая развалиться компания выходит на мировой уровень, и родители все больше времени проводят вне дома. И совсем скоро в жизни Чона начинается самый тяжелый для него период постоянного контроля и насильного внедрения веры в Бога и в то, что именно благодаря ему они избежали кризиса и теперь заживут так, как должны были уже давно.       Свою медицинскую карту Чон находит, когда ему исполняется девять и в их доме царит атмосфера праздника. Вот только этот праздник был для гостей, а маленький брюнет сидит рядом с родителями, слушая о том, какой он у них талантливый и умный. Но Чонгук знает, что, как только друзья и коллеги родителей уйдут, его вновь запрут в комнате с этой ужасной прозрачной дверью, где он будет сидеть над учебниками до поздней ночи в наказание за то, что позволил себе поиграть вместе с сыном одного из гостей данного торжества.       Чонгук тихо просится в туалет, получая недовольный взгляд в свою сторону и тихое шипение матери, но та все же отпускает его одного, продолжая разговор с каким-то мужчиной. Мальчик бредёт на второй этаж, наконец свободно вдыхая, и уже собирается зайти в туалет, как замечает, что дверь в кабинет родителей приоткрыта. Любопытство берет верх, и он заходит тихо, осматриваясь по сторонам. Ему не позволяли приходить сюда, если это не было что-то срочное, поэтому он рассматривал каждый уголок с большим интересом.       Небольшой похожий на книжку журнал он заметил совершенно случайно и, увидев на нем свое имя, решился заглянуть. Это оказалась его медицинская карточка, и, разочарованно вздохнув, он уже собирался закрыть ее, как увидел небольшой клочок бумаги, что торчал сбоку.       Громкий стук раздался неожиданно, и Чонгук быстро выбежал из комнаты в туалет. Он слышал, как мимо прошел отец, о чем-то громко переговариваясь с подвыпившим мужчиной, что, судя по всему, и стал источником шума, и мальчишка облегченно выдыхает, слыша, как двое мужчин начали спускаться по лестнице. Он спасен.       О том, что он прихватил бумагу с собой, он понял, уже когда находился в своей комнате. Лист нашелся в кармане шорт, и брюнет крутил его в руках, не понимая, что теперь с этим делать. Он мало понимал из того, что там было написано, поэтому надеялся, что это что-то не особо важное и родители не заметят его пропажи.       В тот день у него и появился тайник, который не раз спасал его задницу от родителей. Там хранилась вся его жизнь. Там были фотографии его прекрасного камбоя.       — Это получилось случайно, и я понял, что это за бумаги, уже будучи старше. Но, сваливая из дома, я решил их не забирать, так как не видел в этом необходимости. Тогда меня не интересовали дела компании, и, если бы эта женщина не полезла к Чимину, я бы никогда и не вспомнил о них. Кто ж знал, что мое «отравление» было из-за их экспериментальных таблеток. А я ведь пил их каждое утро когда-то.       — Хорошо хоть ты ещё легко отделался. — МинСу кивнул чему-то своему и, позже подозвав официантку, попросил счёт. — Зато теперь у нас на руках есть документ, подтверждающий, что у тебя в организме было найдено это вещество. Пора наконец нанести им последний удар. Давай покончим с этим всем.       — Да.       Возможно, теперь это и правда конец. По крайней мере, я на это очень сильно надеюсь.