Проводимость (Conductivity)

      Отвечать на вопросы и объяснять тонкости целительной магии, все ее сложности и хитросплетения — особого труда это не составляло. Намного труднее оказалось жить по-новому — жить с тем влиянием, которое оказало на них с Шерлоком внезапное вторжение его возможностей Якоря и магических способностей Джона. Какое-то время они приноравливались к новому положению: искали баланс, некое равновесное понимание, где они оба сходились в осознании проблем друг друга. Временами это затрудняло жизнь, но порой было изумительно и волшебно.       Оглядываясь на тот период времени, Джон вспоминал отдельные сцены, запомнившиеся ему до мельчайших деталей, тогда как все остальное будто тонуло в темном сумраке.       Воспоминание первое       За окном падал снег, и Лондон молчал, укрытый его белым покрывалом.       Шерлок неотрывно смотрел на толстую голубую свечу, горящую на кухонной тумбе. Он стоял прямо перед ней, упершись в столешницу прямыми ладонями, и прищурившись, смотрел на огонь. В зрачках детектива отражались крошечные язычки пламени.       Джон поднял глаза от своего блога, удивленный внезапно воцарившейся тишиной. Тишина в 221Б всегда равнялась опасности.       — Шерлок? — он оглянулся. — А, вот ты где. Что ты там делаешь?       — Джон. Иди сюда. Посмотри, — позвал тот, едва шевеля губами, чтобы не загасить огонь своим дыханием.       — На что?       — Пламя, — пробормотал Шерлок. — Джон, оно прекрасно.       Проигнорировав слабые попытки внутреннего голоса напомнить насчет наркотиков, Джон отложил ноутбук и поднялся на ноги. Он зашлепал по ковру, и сунув в карманы замерзшие руки, вошел на кухню.       Шерлок, тем временем, зажег вторую из десятка свечей, стоящих на тумбочке — на этот раз черную — и подтолкнул ее по столешнице к Джону.       — Смотри.       Джон посмотрел на золотисто-алые язычки пламени и не увидел ничего потрясающего. Он пожал плечами и искоса глянул в глаза Шерлоку. Зрачки не расширены. Хорошо. Значит, никаких наркотиков.       — Это просто свеча, Шерлок.       — Нет, нет, нет, — сердито глянув на него, зашипел детектив. — Не просто свеча! Приглядись ближе.       Сопротивляясь желанию задуть свечку и тем самым покончить с этим безумием, Джон наклонился и пригляделся к пламени, которое в ответ радостно затрещало от возникшего движения воздуха. Однако Джон так и не увидел в нем абсолютно ничего необычного. Шерлок, похоже, совершенно потерял... О.       Джон выпрямился и оглянулся на выжидательно поднявшего брови соседа.       — Ты — Якорь, — терпеливо пояснил Джон. — То, что ты видишь в свече — оно из-за этого. — Он на мгновение умолк. — А что ты в ней видишь?       — А, — на лице Шерлока отразилось разочарование. Он склонился над черной свечкой, задул ее, и затем повернулся и ко второй, явно собираясь сделать с ней то же самое.       Но заколебался, печально уставившись в мерцающие язычки огня.       — Я думал, это что-то другое. Понимаешь, я сделал эти свечи из ушной серы, которую собирал много лет у трупов. Я думал, это может быть... но очевидно, что нет, — Шерлок тяжко вздохнул, явно испытывая сильное разочарование.       Джон не желал даже представлять, как друг извлекает серу из ушей покойников.       — Ясно. Так что ты увидел?       Шерлок склонился к единственной оставшейся гореть свече — да так близко, что едва не коснулся ее носом — и внезапно выдохнул: пламя мгновенно превратилось в тонкую струйку дыма. Шерлок отстранился и вновь глянул на Джона. Нахмурил лоб, пытаясь подобрать слова к тому, что только что видел.       — Я не знаю, — наконец произнес он, прислоняясь к кухонному шкафчику. — Но это было очень красиво.       Они вдвоем стояли на кухне и смотрели, как поднимаются к потолку серые спирали дымка с задутых свечей, и Джон вспомнил время, когда его самого никто не понимал.       — Я представляю.       Детектив искоса глянул на него своими серо-голубыми глазами и решил расщедриться на кивок. После чего развернулся на каблуках и метнулся в гостиную, где с драматичным стоном бросился на диван.       — Дай мне какое-нибудь дело, Джон! — взмолился он.       — Сейчас время ужина, — ответил тот. — А ты не ел со вчерашнего дня. Закажем на вынос?       Шерлок зарылся в подушку с британским флагом. Из ее глубин раздалось приглушенное клокотание:       — Бр-рф.       — Сочтем это за "да", — радостно откликнулся доктор и потянулся за телефоном.       Воспоминание второе       Все вокруг пылало огнем.       Лежащий на земле Шерлок смотрел в голубую даль, наблюдая, как шесть черных воронов кружат и перекрикивают друг друга над высокими зданиями — шесть хрупких черных силуэтов на фоне ослепительного диска солнца. Под ним растекалась кровяная лужа — извилистые ручейки цвета заката. Детектив зажимал бок, пытаясь заткнуть оставленную пулей фонтанирующую дыру.       Он даже не понимал, что вообще произошло.       Ранивший его преступник уже успел удалиться на сотню футов и, отдуваясь, уже исчезал за углом.       Шерлок лежал неподвижно и пытался вспомнить, где в последний раз видел свой телефон. Не получалось. Тогда он оставил эти попытки и порадовался, что пуля прошла между полами разлетевшегося в тот момент пальто и пробила только рубашку.       А через миг боль вошла в тело раскаленным докрасна мечом и вцепилась в бок.       Среди искаженных, мучительных воющих звуков в своем сознании (или он издавал их вслух?) Шерлок различил отдаленный топот бегущих ног. Кто-то, быстро приближаясь, несся по переулку. Бежал точными и яростными шагами.       Джон.       Внутренний мучительный вой заполонил сознание Шерлока.       Он открыл воспаленные глаза — в поблескивающих золотых каплях на грязной кирпичной кладке ослепляюще блестело солнце. Шерлок повернулся на левый бок, придавливая рану всем весом. Вжимавшиеся в рану собственные пальцы казались словно высечеными из камня — такие же бесчувственные и бесполезные.       Все внутри, даже кости, кипело болью. Кто-то, выругавшись, склонился над детективом.       Похоже, он на несколько секунд потерял сознание.       — ...лок, ты идиот, — вплыло в уши и заняло место в его сознании. — Ты не должен был бежать за ним один, без меня!       Руки Джона спешно возились с его пальто. Шерлок озадачено поднял голову, но взорвавшаяся в боку боль мгновенно достигла черепа — да так, что перехватило дыхание.       — Нет, — прорычал Джон. — Лежи смирно. Вот-вот появится Лестрейд, так что мне придется поторопиться. Крепись.       Он не стал пояснять, что собирается делать, только обхватил друга за плечи своими сильными руками военного и потянул, одним мучительными движением переворачивая на спину. Края раны разошлись от напряжения и Шерлок непроизвольно ахнул, едва не вскрикнул.       — Прости, — мягко произнес Джон и Шерлок ухватился за его голос, вцепился в него мертвой хваткой. — Ничего, все будет хорошо.       Джон оторвал руки Шерлока от глубокой, зияющей раны и погрузил в его искалеченный бок свои пальцы.       Через несколько минут они оба уже были на ногах — совершенно здоровый Шерлок и Джон с излишне частым дыханием. Они стояли у входа в переулок и ждали прибытия Лестрейда. Инспектор чуть не промчался мимо, но вовремя заметил друзей и обернулся. Пропитанную кровью рубашку Шерлока он не увидел — ее полностью скрывало пальто.       — А где... наш... подозреваемый? — задыхаясь, выговорил Лестрейд.       — Был да весь вышел, — лаконично ответил Шерлок. — Но оставил в грязи вот это.       Он поднял в руке толстую связку старых, липких ключей и пустился в стремительные объяснения. Когда он закончил, Лестрейд уже знал, где лучше всего искать преступника, а также, что у него есть оружие, какую жвачку он больше всего любит, как он боится и ненавидит свою престарелую мать и какой имел мотив преступления. Инспектор ушел, забрав с собой ключи, чтобы пустить по следу полицейских собак, а Джон, сославшись на усталость, повез Шерлока домой.       После этого случая они установили несколько правил. Ладно, установил Джон; Шерлок в это время занимался каким-то экспериментом с привлечением изодранных остатков своей рубашки.       Наши правила:       1. При имеющейся возможности (то есть, если никто не смотрит) я буду излечивать все твои опасные раны, Шерлок. В противном случае, мы едем в больницу.       2. Мы должны вести себя очень осторожно, и в том числе еженедельно обыскивать квартиру на предмет новых "жучков". Исцеление не должно проходить в поле зрения камеры наблюдения.       3. Неопасные раны излечиваться мной не будут. Вообще. Это слишком опасно.       4. Если меня, Джона, застанут за исцелением, ты, Шерлок, не должен никому рассказывать, что ты — мой Якорь. Даже если мне это поможет. Чем меньше власти о тебе знают, тем лучше.       Джон вручил листок Шерлоку, предварительно начертав свое имя внизу страницы.       Детектив быстро пробежал ее глазами.       Затем он медленно и важно кивнул, взял ручку и элегантным, размашистым почерком выписал свое имя чуть ниже имени Джона.       С листком в руке Шерлок подошел к каминной полке и взял с нее зажигалку. Щелкнул ею и поднес пламя к страничке. Огонь тут же подхватил листок с одной стороны, сверху донизу. Шерлок уронил его в камин и посмотрел, как крошечные язычки пламени вспыхивают мириадами переливчатых искорок.       Сзади послышался вздох Джона. Шерлок услышал, как скрипнула дверца открываемого, а затем и закрываемого холодильника.       — У нас нет молока.       Листок в камине съежился, превратился в пепел. Шерлок закрыл решетку.       — Да. Не желаешь сходить за ним?       — Нет.       Шерлок пожал плечами и принялся настраивать скрипку.       Джон плюхнулся в свое кресло, открыл ноутбук и создал в блоге новую запись.