Проводимость (Conductivity)

      "Я покоюсь безъ сна всю ночь".       Троил, 14 век, "Труды об Иво"       Джон стоял на краю шершавой, открытой всем ветрам крыши, и смотрел вниз, на переполненные водостоки промокшего ночного Лондона.       — Ты так простудишься, — послышался из-за спины тихий голос.       — Скорее всего, — согласился Джон. Пронизывающий ветер хлестнул его и попытался забраться под поднятый воротник. Но Джону было все равно.       Голос немного приблизился.       — Вернись в дом.       — Я предпочел бы остаться здесь, если не возражаешь.       — Джон.       Он неохотно повернулся.       Молли — тонкая, хрупкая фигурка в серебристом платье, длинные волосы собраны в гладкую прическу — печально улыбнулась. Настолько печально, что улыбка казалась маской "грустного клоуна".       — Джон, прошу тебя. Я вызову тебе такси, если ты хочешь уехать, но, пожалуйста, только не стой здесь.       — Я пойду, — он шагнул к выходу, опустив лицо из-за усиливающегося ветра. — Я в порядке, Молли. Возвращайся на вечеринку.       — Джон, — взмолилась она, но он только ускорил шаги. — Джон... ох, ладно. Будь осторожен. Пожалуйста.       — Я буду.       Не замедляя шагов, Джон толкнул дверь и пошел вниз по лестнице, все ускоряя и ускоряя шаги, пока практически не перешел на бег. Три пролета, два пролета, один пролет. Он вышел на улицу. Холодный ночной воздух ударил в лицо, пробежал ледяными пальцами по позвоночнику; Джон зашагал по пустынному тротуару, с плеском ступая в холодные лужи.       Рядом, скрипнув шинами, притормозило такси в надежде заполучить клиента, но Джон лишь отмахнулся.       Он уже приближался к дому, когда в ночное небо выстрелил каскад фейерверков и струящиеся яркие полосы разлились сияющим глянцем на фоне звезд. Из домов целыми семьями стали высыпать люди. Они быстро расходились по улицам, показывая на небо, ахая и улыбаясь от радостного восхищения.       — С Новым годом!       — И тебя с Новым годом!       Джон лавировал между ними, опустив голову и игнорируя взрывающиеся над головой блестящие шары, игнорируя равномерный гул пороховых выстрелов. Он смотрел лишь себе под ноги. Еще пять минут, и он снова обретет одиночество.       Он не хромал. Даже сейчас.       Бум.       Он ускорил шаги, но бой часов все равно за ним следовал.       Бум. Бум.       И-и-и-и-и-и-и-и...       Бум.       Джон, пошатываясь, сорвался на бег.       Впереди внезапно замаячила дверь съемной квартиры, она распахнулась под его рукой, Джон оказался внутри и закрыл за собой засов. Он рухнул на откидной стул рядом со старым обогревателем и уронил голову на руки. Тишина, которой он так жаждал, накрыла его со всех сторон душным, безжизненным одеялом.       Не в силах усидеть на месте, Джон встал и вошел в крошечную кухоньку, открыл холодильник.       На вечеринке он ничего не ел.       Он смутно вспомнил Лестрейда, наблюдавшего за ним от банкетного стола — вокруг рта и глаз инспектора собрались морщинки тревоги, волосы еще сильнее тронула седина. К нему подошла Молли с подносом нетронутого печенья и фруктовых канапе. Она посмотрела на Грега, и потом с неловкостью перевела взгляд на Джона.       Затем настала очередь Салли и Андерсона: они тоже исподтишка наблюдали за Джоном, их востроносые лица то и дело возникали в толпе гостей.       Джон отставил нетронутый стакан воды и пошел на крышу, незаметно пробираясь между захмелевшими, радостными полицейскими, друзьями Лестрейда, Андерсона и Донован. Он бочком выскользнул в дверь, почти незаметную за покачивающимися телами, и беззвучно закрыл ее за собой. Раскинувшаяся перед ним лестница напоминала лунную тропку.       Джон поднялся наверх и встал на крыше, глядя в ночное небо. Его взгляд медленно скользил от туманных звезд к лежащей далеко внизу улице.       На этом его и нашла Молли.       Джон вытащил из холодильника коробку апельсинового сока. Молли... он на нее не сердился. Он знал, что она только хочет ему помочь. Но он не хотел ее помощи. Сейчас не хотел. Слишком сильными и болезненными были его эмоции, рана была еще слишком свежа.       Он возвел к облупленному потолку бумажный стаканчик с соком.       — С Новым годом, Шерлок.       С момента гибели его лучшего друга минуло шесть с половиной месяцев.       "Я прохвост".       Джон сидел на краю продавленной кровати, его пальцы зависли над пыльной клавиатурой.       "Никто не может быть таким умным".       Он закрыл глаза.       "Прощай, Джон".       Там, где раньше курсировали по рукам потрескивающие потоки магии — яростные, могущественные, свободные — сейчас была лишь твердая, безжизненная, неподвижная каменность. Джон не мог до нее дотянуться. Не мог даже ее почувствовать.       Он вообще ничего не чувствовал.       Джон открыл глаза и посмотрел на белый экран своего ноутбука. Пустой экран. Он ничего не написал.       Пятьдесят, пятьдесят одна, пятьдесят две недели.       Джон сидел в маленьком кафе с Лестрейдом, держа в руках дымящуюся кружку кофе. Он смеялся: все морщинки на миг разгладились, а прищуренные глаза светились беззаботным весельем.       — Нет, — выдохнул он. — Нет, только не говори, что ты сказал это.       Лестрейд скорчил гримасу и самоуничижительно усмехнулся.       — Сказал. Бедная Молли. Моя первая попытка пригласить ее на свидание, и я даже не задумался сделать это, как полагается. Она наверняка подумала, что я полный идиот.       Джон, не переставая хихикать, пожал плечами.       — Ну, ты удерживал ее рядом целых две недели. Моя последняя подружка... скажем так, у меня с ней вышло намного меньше.       — Эти женщины! — Лестрейд непонимающе потряс головой. — Ты неплохой "улов", Джон. Просто подожди и увидишь.       — Ну да, — согласился Джон, правда, с сомнением. — Так что у тебя там за новое дело? Что-то связанное с украденными армейскими винтовками?       — Да, и ни одной ниточки. Не хочешь в понедельник заглянуть? Вдруг что-то приметишь. Могу дать почитать, если хочешь.       Джон согласился, и Лестрейд с облегчением откинулся на спинку стула, доставая из портфеля нужную папку. День стоял солнечный. С неба очаровательно-неуклюже пикировали голуби, собирая крошки с ближайших столов и стульев. В груди Джона что-то внезапно расслабилось, хотя он и не понимал, отчего. Он вдохнул свежий весенний воздух и посмотрел на запруженную людьми улицу.       Сегодня едва ли не впервые отсутствие Шерлока перестало причинять ему боль.       В полночь он шел по кладбищу, одинокий и незаметный под яркими далекими звездами. Он читал на ходу папку с делом Лестрейда и ел печенье, как вдруг по его ногам взметнулась вверх магия и вышибла из легких весь дух.       Папка и надкусанное печенье выпали из рук.       Джон рухнул на колени в мокрую траву, хватая ртом воздух. Его левая рука словно сама по себе вытянулась в сторону; пальцы разжались и распрямились.       И с них побежала магия — с кончиков всех пяти пальцев — вращаясь, потянулась вдаль, как нить с катушки "бумажного змея", и Джон вновь смог дышать. Тонкие блестящие ленты — темно-синие, значительно темнее, что голубые магические потоки Шерлока — спиралями уносились в ночи, кружась над надгробными плитами и юркая меж каменных ангелов и массивных арок.       — Что за...       Джон вцепился в свою левую руку, пытаясь вновь прижать ее к телу. От изливающейся с пальцев магии по всему телу бегали потоки дрожи и трепетало сердце. Ощущение было ужасным, но Джон знал, что оно означает.       Его Якорь все еще среди живых.       Шок от предполагаемой смерти Шерлока заставил магию спрятаться, но теперь она вернулась.       Шерлок жив.       Как только магические потоки скрылись в ночи, растворившись в подхваченную ветром матово-блестящую пыль, Джон наконец прижал к груди левую руку и закрыл глаза от внезапно пришедших слез. Он заставил себя дышать глубже, успокоил неровный ритм сердца.       Шерлок жив.       Джон встал и посмотрел вдаль — туда, куда улетели потоки магии. Юго-запад.       Он нагнулся и аккуратно подобрал оброненную папку. Печенье он поднимать не стал, и пошел дальше через надгробные плиты.       Он подождет день. Или, может быть, полдня.       И потом отправится искать Шерлока.