something wrong

Кроссовки неприятно скрипят, и противный звук отскакивает от стен спортивного зала, отдаваясь в ушах. Тренер, как назло, заставляет бежать их круг за кругом. Натаниэлю даже на миг кажется, что у того злобный оскал: мол мучайтесь, я в ваши годы и не такие марафоны бежал. Бегать Натаниэль решительно не любит. Бегать в компании своих одноклассников — ночной кошмар. В голове у парня целая тирада о бессмысленности урока, где ученикам приходится «физически развиваться», как сказал тренер. Натаниэль сказал бы — «тратить время впустую». Это противное «бегать» повисает в мыслях на весь день и спустя три урока даже начинает нравиться Натаниэлю. Потому что бегать он умеет хорошо, в метафоричном смысле, конечно. Например, бегать от проблем у него получается отнюдь не хуже, чем быть старостой. Натаниэль крутит в руках заявление о прогуле, даже перечитывает от скуки. Скукой называется «не хочу» и «не буду», потому что связываться с Кастиэлем парень не желает. Сегодня солнечно и у него «отлично» за тест по истории, поэтому по меркам Натаниэля день проходит более чем замечательно. Портить его раздражающими и упрямыми прогульщиками он решительно не хочет. В учительской вместе с ним сидит Мелоди. Иногда поворачивается в его сторону и ободрительно улыбается, когда их взгляды сталкиваются. Натаниэль кивает и хочет уже скинуть чертово заявление на Мелоди — чем она не староста. Парень мотает головой и молча выходит: бежать так бежать. Заявление успешно кочует к девчонке с его класса: та вечно ошивается вокруг Кастиэля, хоть польза будет. Убежать всё же не выходит, и Натаниэль раздражённо потирает переносицу, выслушивая, что в общем-то Кастиэль ничего подписывать не собирается. Натаниэлю хочется взвыть и накричать на ни в чем неповинную девчонку, которую, по правде, следовало бы отблагодарить за старания. Благодарить кого-либо парень решительно не собирается. Девушка протягивает слегка потрепавшееся заявление и почти виновато произносит «не подписал». Натаниэль почти вслух произносит «обольститель херов» и едва не вырывает несчастный листок. На корке сознания маячит идея, что стоило всё-таки отправить Мелоди, — та бы не повелась на флирт этого прогульщика, нет, ей больше «хорошие мальчики» по душе, Натаниэлю ли не знать. Натаниэль почти бежит по коридору, на этот раз по-настоящему, и вовсе не от проблем. Напротив, он сейчас несется навстречу к проблеме: одной, нерешенной и задравшей по самую глотку. «Проблема», кажется, бежит к нему с не меньшем рвением, только оказывается быстрее и почему-то сзади. Кастиэль дёргает парня за плечо и толкает к шкафчикам с такой силой, что Натаниэль чудом не ударяется затылком. Кастиэль хватается за рубашку, и Натаниэль чувствует, как ткань расходится, а на полу оказывается пара пуговиц. — Может ещё очкарика этого в следующий раз пришлешь? — у Кастиэля дыхание сбито, и глаза метают молнии, всё никак за Натаниэля зацепиться не могут. — Отвечать за свои поступки, говоришь? Настоящий мужчина, значит? У Натаниэля убийственный взгляд и отчего-то дрожь по телу, но силы хватает только поднять руки и вцепиться так же в Кастиэля. Остается слушать, и если бы не давящий воротник на шее и руки Кастиэля, которые стали причиной этому, Натаниэль может и посмеялся бы. Кастиэлю ведь легко: не придти на урок, получить выговор, не подписать ни черта и бросить старосте весёлое «ты разберешься». Натаниэль кричит вслед «и не подумаю!», после разрывая документ на две части в учительской. Сейчас убегать не хочется. Хочется ткнуть чертовым листком и закричать чертово «подпиши», просто из принципа, упрямства и простого «а почему нет». Натаниэль знает: не подписывает, потому что составлял заявление он и ответственен за его прогулы, отчасти, тоже — он. Натаниэль сделать ничего не может, только опустить руки и наконец поймать взгляд Кастиэля. Тот, кажется, уже и успокоился, потом и вовсе разжимает кулаки на его рубашке и отходит на два шага. На фоне маячит та девчонка, что-то говорит, но до Натаниэля доносится только: — ...он того не стоит, пошли. Кастиэль уводить себя сперва не даёт, кажется, хочет подойти снова, но рука девушки ложится на его плечо, все дальше оттаскивая. Напоследок Кастиэль всё-таки бросает негромкое, но слышимое Натаниэлем: — Чёртов трус. Натаниэль до боли сжимает уже окончательно испорченный лист с заявлением и срывается с места. Бежит до учительской, на ходу разрывая и без того обиженный жизнью лист, даже не удосужившись попасть в мусорное ведро. Клочки оседают на пол, создавая беспорядок. Натаниэль смотрит в окно: на улице солнечно, у него всё ещё «отлично» по истории и он всё ещё олимпийский бегун от проблем. Натаниэль любит стабильность.