something wrong

Натаниэль любит четверги. Порой солнечные и жаркие, иногда дождливые и грязные. Но всегда стабильно счастливые, и дело даже не в пяти уроках вместо семи. По четвергам у него свободное время и полная сумка кошачьего корма (узнай кто об этом — с неделю бы пришлось выслушивать шутки по поводу и без). По плану идёт очередная подворотня с толпой кошек, которая собирается не сразу. На парня издалека взирают ярко-голубые зрачки, а серая шерсть мелькает тут и там. Натаниэль привык к холодному приёму — приходится менять подворотни каждую неделю, чтобы коты не привыкали к его подкормке. В руках у Натаниэля оказывается ещё не тронутая коробка с сухим кормом, за ней — консервы с паштетом. Натаниэль любит кошек, они — его альтруизм и ароматизатор с запахом курицы. Парень отчего-то смеется, когда черный котёнок опасливо крадется к нему с правого бока, очевидно, предполагая, что его не видно. Натаниэль ближе подставляет открытую баночку консервы к маленькому чертёнку, а сам присаживается на землю, прислоняясь спиной к стене, совсем не заботясь о белой рубашке. К расставленной еде мгновенно сбегается толпа кошек. Одни опасливо принюхиваются, не решаясь подходить; другие, напротив, нагло проталкиваются вперед и озверело начинают поглощать столь желанные вкусности. Натаниэль наблюдает за этим с какой-то глупой улыбкой, поглаживая прибившегося к его боку чёрного котёнка, который отведал угощения самым первым и теперь требует ласки. Рука ведет по мягкой шёрстке, стараясь причинить как можно меньше дискомфорта животному; Натаниэль проверяет время, посматривая на часы на другом запястье. Совсем скоро наступит вечер, а значит время домашней работы и нежеланного возвращения домой. Парень томно вздыхает, вспоминая, что так и не помыл посуду с утра; если придёт сегодня пораньше, возможно, отец и не заметит беспорядка, думается Натаниэлю. Он хочет уже вставать и почти поддаётся вперед, когда раздаётся громкий вскрик со стороны парка. Кошки отчего-то начинают шипеть и пятиться, а потом и вовсе разбегаются в разные стороны; и только один единственный котёнок остаётся, сильнее прижимаясь к Натаниэлю. Натаниэль хмурится и оборачивается в сторону улицы. Слышится тяжёлое дыхание собаки, которое эхом отдаётся от стен домов, а внушительных размеров чёрный пёс почти вплотную подходит к сидящему Натаниэлю; в таком положении они практически сравнялись в росте. Натаниэль собак не боится; просто считает их глупыми и не достойными его внимания. Что же, эта овчарка определенно завоевала его внимание, думается Натаниэлю. Французская овчарка с интересом наблюдает за бездвижным парнем перед собой, после чего, принюхавшись, медленно сгибает лапы, ложась на асфальт; тяжёлая голова пса осторожно опускается Натаниэлю на колени. Натаниэль сильнее прижимает котёнка левой рукой к себе, тот кажется уже дышать перестал; правой осторожно касается головы пса, медленно поглаживая за ухом. Парень с почти облегчением вздыхает, когда глаза животного закрываются от удовольствия, а дыхание перестаёт быть отрывистым и тяжёлым. — Демон? — голос раздаётся со стороны, откуда пришёл пёс; чертовски знакомый голос. Натаниэль уже хочет спросить, что здесь забыл Кастиэль, но быстро одёргивает себя; должно быть, Кастиэль и есть хозяин «Демона». Пёс нехотя открывает сначала один глаз, потом второй, виляет хвостом в ответ и только удобнее устраивается на натаниэлевских коленях. Натаниэль переводит вопросительный взгляд на одноклассника и почему-то едва заметно улыбается (обычная реакция, когда его застают врасплох, успокаивает себя Натаниэль). — Ты сейчас похож на бомжа, а не на лучшего ученика школы, — Кастиэль красноречиво оглядывает сидящего на асфальте парня, подходя ближе. Кастиэль опускается на корточки рядом с Демоном и начинает осторожно поглаживать пса, игнорируя руку Натаниэля, которая так и застыла у пса под ухом. Натаниэль всё ещё не смеет отвести взгляда от подошедшего парня, наблюдая, как тот из-под опущенных ресниц взирает на своего пса: умиротворённо, совсем без злости или холодного льда, к коим привык Натаниэль. Губы у того едва подрагивают от незаметной улыбки, когда Демон ведет носом, собираясь чихнуть; Натаниэль почти рот открывает, наблюдая за этой картиной. — Пошли обратно, а то сейчас доведешь нашего старосту до инфаркта, кто меня потом от наказаний отмазывать будет, а? — Кастиэль обращается к Демону, очевидно, заметив состояние Натаниэля. Пёс снова ведёт носом, но всё же нехотя приподнимается, освобождая Натаниэля. Парень поднимается с пыльного асфальта, начиная отряхиваться; Натаниэль совсем забывает про чёрного котёнка, что так и остается лежать на месте. — Я не боюсь собак, — запоздало отвечает Натаниэль на реплику Кастиэля об инфаркте. — Просто не люблю. — Что ж, — усмехается Кастиэль, закончив возиться с поводком, и, собираясь уходить, продолжает: — Зато они любят тебя. Натаниэль пожимает плечами и провожает взглядом две удаляющиеся фигуры. Натаниэль любит четверги, кошек и, может самую малость, собак; возможно, в этом виноват хозяин одной.