Flyboys

Командир рано узнал, что нельзя недооценивать ценность отпуска. Хорошая компания, танцы и выпивка всегда поднимала эскадрилье настроение. Даже через три дня после танцев 363-я до сих пор была в приподнятом духе. По аэродрому они вышагивали с высоко поднятыми головами, открыто хвалясь своими подвигами в воздухе. Сноук точно выполнил свое обещание ввести их в ротацию рейдов, так что теперь в перерывах между долгими эскорт-миссиями бомбардировщиков они делали набеги на немецкие аэродромы по крайней мере один раз в несколько дней. Им не всегда удавалось заставить немцев клюнуть на приманку, как и сбить вражеские самолеты, но с каждым днем в их полетах было все больше решимости и мастерства. Они так же познакомились и с опасностями боя. В стычке над французской береговой линией патруль из «Мессершмиттов» застал их врасплох и попал в Гилберта и Стриклэнда. Они оба вернулись с пулевыми отверстиями в самолетах, к счастью, повреждение было не настолько серьезным, дабы вывести из строя их машины. Тэниссон и наземный экипаж отогнали их соколов в ангар, чтобы залатать пробоины и вернуть в боевую форму. И несмотря на то, что Гилберт жаловался на свой новый самолет, немного тормозящий на поворотах, он все равно летал на нем. Несмотря на их все увеличивающийся возраст и износ, «Харрикейны» по-прежнему справлялись со своей задачей. Конечно, Хакс предпочел бы им более проворные «Спитфайры», но было весьма маловероятно, что в ближайшее время Уолкастл будет оснащен подобными машинами. Такое ценное переоборудование, возможно, было бы полезно, но таких действий, как в Группе №11 оно не увидит. «Харрикейны» достойно служили эскадрильям двенадцатой группы.  — Что ж, мы обходимся тем, что имеем, — ответил Алистер Барлоу, когда Хакс упомянул об этом во второй половине дня за обедом. Его пригласили присоединиться к двум другим лидерам эскадрильи на обед и на их небольшое подобие совещания. Рядом с Хаксом сидел Чарльз Чепмэн, командующий 222-й.  — В Уимбише мы летали на «Спитах», — сказал Чепмэн, аккуратно нарезая небольшой кусок мяса на своей тарелке. — Они достались эскадрильи, которая заняла наше место, — он скривился, жуя. — Моим людям потребовалось время, чтобы привыкнуть к более медленным машинам.  — Так можно сказать про любой новый для тебя самолет, — возразил Хакс. — У каждого свои особенности. Чепмэн фыркнул.  — Возможно, но есть кое-что, что можно сказать об ухудшении маневренности.  — Да ладно тебе, Чарльз, — сказал Барлоу. — Не недооценивай свои соколы. Они могут услышать тебя и принять твои слова близко к сердцу. У них такие хрупкие конституции! Чепмэн закатил глаза. Хакс подавил смех, откусив картофель. Барлоу ему все больше нравился; он умел сглаживать острые углы. Хакс зашел так далеко, что однажды даже пригласил его провести 363-й лекцию по высшему пилотажу в ближнем бою. Лекция прошла на ура. Сейчас с большинством пилотов из 129-й у «Орлов» были хорошие отношения, даже несмотря на ту проделку с газетами. К тому же за шутку те им отплатили сполна, когда покрыли их зал для совещаний красной и желтой гофрированной бумагой.  — Где они все это нашли? — спросил По, стоя в дверном проеме и оглядывая пестрый бумажный ковер.  — Думаю, в городском магазине, — предположил Хакс. — Хотя они, должно быть, планировали это уже какое-то время, чтобы подгадать удобный случай и закупиться. Дешево это им точно не обошлось. По поднял голову.  — Месть сладка. Уборка точно пару часов займет.  — Привлеки еще пару человек, и уборка будет достаточно оперативной, — Хакс сложил руки за спиной, отступив. — Я бы предложил помочь, но у меня еще есть незаконченные бумаги, не требующие отлагательств.  — Конечно, — сказал По, не веря его словам. — Займитесь ими, сэр. С докладами можно было и повременить до вечера, но, рассудив, что раз уж в розыгрыше 129-й он участия не принимал, значит мог спокойно избежать и последствий.  — Итак, расскажи нам, Хакс, — качнув вилкой, сказал Барлоу, возвращая внимание Хакса к столу, — среди твоих парней есть хороший стрелок? Тот, кто мог быть… как там говорят американцы? Асом? Этот термин Хакс где-то слышал раньше, но английские летчики его не использовали. Если он правильно помнил, «ас» подразумевает определенное количество сбитых самолетов, но сколько именно, Хакс не знал.  — Я возлагаю большие надежды на одного-двух из них, — сказал он. На ум пришли Бен Соло и Уильям Тейлор. Барлоу одобрительно кивнул.  — Ну, у них хороший учитель. У тебя же есть крест «За летные боевые заслуги», верно?  — Да, есть,  — Впечатляет. Хакс наклонил голову.  — Спасибо. Его было нелегко добиться.  — Несомненно, — коротко бросил Чепмэн. — Я знаю многих парней, которые летали со мной во время Битвы за Британию и которые заслужили такого же признания.  — Возможно, намекаешь на себя? — резко спросил Хакс. Чепмэн нахмурился.  — Я бы не стал предполагать такого. Я думал только о своих храбрых товарищах по оружию. Хакс сделал глоток вина.  — Конечно.  — К счастью, у тебя еще не все потеряно, — сказал Барлоу, по-дружески похлопав Чепмэна по спине. — Разве не ты буквально на прошлой неделе сбил Fw 190-го? Дьявольский подвиг. «Фокке-Вульф Fw-190» был порочным двойником «Мессершмитта», смертельно опасным противником на низких и средних высотах и безжалостным перехватчиком. 363-я еще не сталкивалась с ним, но Хакс опасался того, что будет, когда они встретятся.  — Одного, — сказал Чепмэн, слегка подняв подбородок, — и изрешетил его товарища прежде, чем кончился боезапас.  — Очень впечатляет, — молвил Хакс, хотя серьезность в его тоне была напускной. Чепмэн тоже не поверил ей.  — Ох, а я давненько уже не ощущал это взбудораживающее волнение от удачного выстрела, — вздохнул Барлоу. Он оперся на ладонь, и его глаза обрели задумчивое выражение. — Мои ребята месяцами уводят его прямо у меня из-под носа. Я рад видеть, что они справляются и сбивают самолеты, но я не прочь и самому подстрелить парочку немцев. Чепмэн сжал до побеления губы.  — Не вижу смысла хандрить из-за этого, Алистер.  — А я и не хандрю, — возразил Барлоу. Его голос прозвучал чуждо, в нем не было той его обычной задоринки. Хакс его понимал; Чепмэн иногда вел себя по-свински. Он так и не предпринял ни малейших попыток извиниться, а просто преспокойно вернулся к еде. Они закончили трапезу с безобидными разговорами о новостях из Франции и России, темы об эскадрильях и их достижениях больше не затрагивались. Здоровое соперничество всегда было в порядке вещей, но позицию Чепмэна выносить было трудно. Когда спустя некоторое время Хакс вернулся в свою комнату, он, чувствуя прикосновение гордости, заглянул в коробочку, где аккуратно покоился его крест «За летные боевые заслуги». Он как раз спрятал его обратно, когда по дверной раме открытой двери постучал сержант Митака.  — Ваша почта, сэр, — сказал он. В протянутой руке был конверт кремового цвета. Хакс легко узнал элегантную надпись адреса. Материнской рукой в нем было выведено: Армитаж Хакс, аэродром Уолкста, Норфолк.  — Спасибо, сержант, — поблагодарил он его, взяв письмо. Бумага была явно дорогой. — Пожалуйста, проследите за тем, чтобы в течение ближайшего часа меня никто не беспокоил, разве что если нас не призовут или дело будет действительно срочным.  — Конечно, сэр, — Митака вышел из комнаты, с мягким щелчком прикрыв за собой дверь. Хакс провел большим пальцем по верхнему краю конверта. Тот был слегка искривлен из-за толщины сложенного внутри него письма. Последний раз, когда он написал родителям, был 14 сентября, спустя пять дней после его прибытия в Уолкастл. То письмо содержало заметку с новым почтовым адресом, куда им следовало писать, и краткое описание первых впечатлений. Он рассказал им о своем назначении и необычной эскадрилье. Его письма всегда были поверхностные; он преднамеренно упускал любые подробности о битвах или упоминания о погибших. Не было никакого способа деликатно рассказывать об этом, чтобы его мать не тяготилась потом переживаниями. Она запретила Брендолу рассказывать его военные истории за обеденным столом, независимо хотят ли этого гости или нет. Эти рассказы оставлялись для гостиной, куда после еды уходили мужчины выкурить парочку сигар и выпить коньяка. Будучи мальчишкой, Хакс не учавствовал в этих разговорах, но его отцу все же удавалось найти время поделиться своими историями с сыном. Хакс знал все о храбрости его кавалерии и о том, какой нечестной стала война с появлением пулемета и иприта. Одна из газовых масок, которую носила лошадь Брендола во время войны, по-прежнему висела в сарае конюшни, забытая и пыльная, но для маленького Хакса она выглядела потусторонне. Выпуклые глаза поблекли от лет использования и словно пожелтели, сама же маска висела, как опустевшая кожа. К её носу были прикреплены два фильтра, защищающие рот и ноздри лошади от смертельного газа. Это устройство само по себе не было страшным, но эффекта взирающего из тени за заброшенными седлами монстра было достаточно, чтобы колыхнуть спокойные сны. Ему снилось высокая белая лошадь с маской на морде, она гналась за ним по полю колючей проволоки, её копыта с тяжелым, глухим стуком опускались на тела мертвецов безымянной страны. Такого он никогда не видел собственными глазами, но об этом рассказывал ему отец. В каком-то смысле именно поэтому он и выбрал авиацию вместо наземной армии. Подойдя к столу, он присел на край стула с прямой спинкой и потянулся за маленьким складным ножом, который использовал в качестве вскрывателя писем. Он аккуратно надрезал верхнюю часть конверта и вытащил письмо. Почерк внутри соответствовал тому, что и на конверте, петлеобразный курсив, наклоненный вправо, такой же, каким его мать научили учителя в детстве. Хакс загнул уголок, чтобы посчитать количество страниц — их было пять, — и откинулся на спинку, готовый начать читать. Дорогой Армитаж, Мой мальчик, я надеюсь, что у тебя все хорошо. В первую очередь хочу искренне поздравить тебя с повышением. Наконец у тебя есть твоя собственная эскадрилья. Разве не к этому ты всегда стремился? Мы с отцом очень гордимся тобой. Когда на прошлой неделе на ужин к нам пришли Эбботы, мы рассказали им об этом и выпили за твой успех. Мисс Абигейл была в восторге от этой новости. Ты, конечно же, помнишь эту милую дочку наших соседей. Она очень настаивала на том, чтобы ты заглянул к ним на чашечку чая, когда приедешь в следующий раз. Я думаю, что с новой эскадрильей тебе еще не скоро дадут отпуск, но когда у тебя появится эта возможность, подумай о визите. Мы скучаем по тебе, мой дорогой. Ты должен все рассказать нам об этих американцах. Ты сказал, их назвали «Орлами»? Как необычно и разом патриотично. И они служат Его Величеству. Они тоже преклоняли колени и давали клятву служить, как и ты? Признаюсь, мне все это понять трудно, но твой отец очень заинтересован в разъяснении, если таковое у тебя есть. Сначала Хакс так же думал в отношении «Орлов». Приступая к должности, все члены Королевских ВВС давали клятву Его Величеству. Так что-то, что американцы должны будут сделать то же самое, казалось вполне естественным, но Хакс выяснил, что это потребовало бы от них отказа от своего гражданства. Чтобы избежать этой сложной ситуации, было решено дать им возможность служить, не связывая себя клятвой перед Короной. Были и те, кому такая политика не понравилась, они яро утверждали, что американцы не будут достаточно верны делу без официального заявления, но все же большинство, казалось, приняло это — то есть настолько, насколько и были приняты сами «Орлы». Некоторых из них по-прежнему считали ищущими внимание негодяями. Хакс не мог с этим согласиться. Несмотря на их грубоватые манеры и склонность появляться без надлежащей униформы, они были стойкими бойцами, такими же смелыми, как и любой англичанин. Вернувшись к письму, Хакс перевернул его на следующую страницу и продолжил читать. Тут тема изменилась, плавно переходя к делам поместья, начиная с новостей о сыне арендаторов, который женился в небольшой городской церкви и заканчивая погодой и числом кобыл, которых Брендол развел этим летом. Для этого он не держал большую конюшню, но каждый год он растил и воспитывал двух-трех жеребцов для верховой езды. В кавалерию они больше не входили — её уже не было, — но в деревне их покупали по высоким ценам те, кто все еще ездили верхом. Закончилось письмо добрыми пожеланиями и огромным количеством просьб о том, чтобы Хакс навестил их. Уже почти год прошел с тех пор, когда он последний раз был дома, в поместье. Свои последние отпуска Хакс провел в Лондоне в компании своих товарищей из эскадрильи; они ходили по пабам и, потакая аппетиту, тратили свою скудную зарплату на куски настоящего мяса и дефицитные сладкие торты. Они могли так проводить все время, пить и танцевать. К тому времени, когда они вернулись на аэродром, большинство из них еще пожинали плоды похмелья. Но несколько минут с чистым кислородом, который они вдыхали через маску, когда летали, быстро вернули их в чувства. К счастью, после вечера танцев в Уолкастле этого отрезвителя не потребовалось. Пунш едва ли был достаточно крепким, чтобы затуманить голову, не говоря уже о том, чтобы в результате вызвать похмелье. Хакс выпил только один стакан, тот, после которого он уволок Бена Соло на улицу, чтобы научить того танцевать. Они так охотно упали в объятия друг друга, Бен с рукой на талии Хакса и Хакс, положивший свою на его плечо, достаточно близко к шее, чтобы почувствовать мягкие кончики его волос. Для него было странно взять на себя не ведущую роль, но в этом также было что-то успокаивающее, то, чего он никогда раньше не испытывал. Ему было бы очень просто положить голову на плечо Бена, полностью позволив ему вести. Однако, когда они вернулись в зал, это спокойствие исчезло. Хакс опять отправился на танцпол и энергично кружил своих партнерш, но его взгляд снова и снова возвращался в угол, где одиноко в тени стоял Бен. И тот наблюдал за ним в ответ. У него было выражение уже знакомой злости; его взгляд неотрывно следил за Хаксом. Такое внимание должно было смутить, но Хакс обнаружил, что двигается еще более изящно, гибко, демонстрируя все свое мастерство. Это предназначалось для того, чтобы пленить, удержать внимание Бена на себе. А оно ни на миг не ослаблялось, и от этого по венам Хакса струилось удовлетворение. Если бы у него была возможность, он бы направился прямиком к Бену и вытащил его на танцпол, показывая настоящий вкус радости от танцев, но годы ужасной осторожности победили. Им нельзя было показываться вместе, не породив лишнюю болтовню, даже если это было проделано ради веселья. Хакс не стал бы подвергать опасности Бена ради собственного желания. Хакс отложил письмо матери и потер лицо руками. Он заставил себя подавить эти мысли, как уже давно научился делать, когда чувства начинали брать над ним верх. Немного успокоившись, Хакс потянулся к ящику своего стола и достал оттуда почтовую бумагу. Подаренной матерью авторучкой он начал писать ей ответ. В течение оставшейся части часа его никто не потревожил, но в пять часов его вызвали в ангар, чтобы присоединиться к эскадрилье бомбардировщиков для вылазки во Францию. Как часто бывало, ничего не произошло, и он вернулся в Уолкасл, довольный работой 363-й. Он пригнал самолет к Третьему ангару и, увидев, как под колеса положили колодки, заглушил двигатель.  — С возвращением, сэр, — поприветствовал его Тэниссон, который стоял рядом с крылом, когда Хакс спрыгнул на землю. — Есть какие-нибудь жалобы на сокол?  — На данный момент нет, — сказал Хакс. — Он отлично летает, — и, положив руку на плечо Тэниссона, сжал его. — Спасибо. Механик слегка улыбнулся ему и ушел. Хакс перекинул свой парашют через плечо и двинулся к ангару, где бы он мог оставить его до следующего полета. Его пилоты последовали за ним. Они были довольно подавлены: такая работа уже успела хорошенько поднадаесть.  — Ну что, парни, теперь на обед? — спросил Гилберт, нарушая мрачное молчание.  — Слава Богу, — вздохнул Стриклэнд. — Я бы смог сожрать целого коня. Уэсли скорчил рожу, что-то между гримасой и шоком.  — А правда, что французы едят лошадиное мясо? Я слышал об этом, но не верил.  — Они действительно едят его, — подтвердил Хакс, свалив свой парашют на соседнюю полку. — И довольно часто.  — Вы пробовали его, сэр? — спросил Уэксли, широко раскрыв глаза. Хакс покачал головой.  — Мой отец очень любит лошадей, так что я просто не мог заставить себя попробовать их мясо.  — А мне бы старый-добрый стейк, — сказал Тейлор. — У моего дедушки было целое стадо из тысяч голов крупного рогатого скота. Как и с чем только мы не ели говядину! Льюис Миллс присвистнул.  — О, Господи Боже, я бы отдал что угодно за шмат говядины. Все эти овощные рагу, которые тут подают, не задерживаются в желудке дольше часа, — он обхватил себя за пояс. — Я сбросил больше, чем медведь за время спячки.  — А может, это и к лучшему, — рассмеялся его брат Брюстер. Он слегка толкнул Льюиса локтем в бок. — Перед отъездом ты был упитанным малым. Льюис схватил его за шею и потрепал волосы.  — Да кто бы говорил, мелкий засранец? Глядя на них, Хакс улыбнулся.  — Ну, пойдемте что-нибудь ухватим. Льюис выпустил своего брата и подтолкнул его к выходу из ангара. Брюстер шагнул к двери, все еще смеясь. Остальные пилоты эскадрильи двинулись следом за ними, направляясь в сторону столовой. Когда они вошли в помещение, их веселость утихла. Атмосфера в столовой обычно была легкая и расслабленная, но сейчас в зале волочилась глухая тишина. Все разговоры были приглушенными. Командиры как обычно сидели вместе и тихо совещались, не нарушая всеобщего настроения серьезности. «Орлы» замолчали, озираясь с беспокойством. Немного поколебавшись, Хакс подошел к ближайшему столу, где сидели несколько человек из 129-й. Они неотрывно следили за ним, когда он уселся рядом с ними. На столе стояли несколько чашек и тарелок, но никто не шевельнулся, чтобы подать их.  — Что случилось? — спросил Хакс. Пилот подле него — юноша с черными усами и глубокими карими глазами — поджал губы, но затем сказал тихим голосом:  — 222-я утром потеряла троих над Ла-Маншем. Хакс вздрогнул.  — Так много? Мужчина коротко кивнул.  — Кто они?  — Александр, Миддлтон и Бэртлби. У Хакса было смутное чувство того, что когда-то за ужином он разговаривал с мужчинами с такими именами, но их лиц он не помнил. И теперь они погибли. За дальнем столом он заметил несколько человек из 222-й. Некоторые из них ели, но были и те, кто просто сидел со стеклянным взглядом и отрешенным видом. Один пилот опустил голову на сложенные руки. Сидящий рядом с ним положил руку ему на спину. Печальное известие медленно облетело все столы, и Хакс увидел, как опечалились лица его «Орлов». Гилберт даже перекрестился. За все прошедшие недели с тех пор, как они прибыли в Уолкастл, никого еще не убивали, поэтому война по-прежнему казалась романтическим приключением; но теперь они столкнулись с настоящей правдой. Несмотря на то, что Хакс часто сталкивался со смертью, чтобы привыкнуть к потере пилотов в бою, у него исчез аппетит. Тем не менее, он заставил себя потянуться за миской отварного картофеля и тонко нарезанной свиной корейкой на ближайшем подносе. Еда была холодной, но Хакс все равно съел её. Закончив, он поднялся. Он остановился у стола, где сидели большинство пилотов 363-й.  — Я хочу, чтобы вы сегодня вечером в девять часов собрались в зале для совещаний, — сказал Хакс. — Нам есть, что обсудить.  — Мы придем, сэр, — сказал По. Верный своему слову, он привел их в маленькое здание в назначенное время.  — Добрый вечер, — поприветствовал их Хакс, сидя на краю стола лицом к вошедшим. — Я не планировал сегодня урока. Вместо него я хотел бы обсудить ваши полеты и какие элементы, по вашему мнению, вы могли бы улучшить. Из-за любой, даже малейшей ошибки вы можете разбиться. Я хочу, чтобы вы поняли свои сильные и слабые стороны, чтобы знать, где и что нужно усовершенствовать, — он внимательно посмотрел на них. Их лица были мрачными. — Кто хотел бы начать? Кроу, который буквально два дня назад чуть ли не разбил свой самолет при посадке, довольно хорошо повредив его, первым подал голос:  — Я, э-э-э, думаю, что у меня не очень хорошо получаются бочки, сэр. Я недостаточно быстро вхожу в них и выхожу из них. Бьюсь об заклад, джерри может подловить меня на этом.  — Начало хорошее, — сказал Хакс. — Почему, по-твоему, скорость — это твоя проблема?  — Ну… — Кроу почесал затылок. — Возможно, я не очень хорошо разбираюсь в том, насколько нужно продвинуть рычаг, прежде чем остановиться. Я склонный… как вы это называете, сэр? Перестараться? Хакс обхватил руками свое колено, слегка откинувшись назад.  — В самом деле. И я считаю, что именно над этим мы работали на тренировках. Но ты с этим не справился? Кроу закусил щеку.  — Я всегда могу стать лучше, сэр.  — Мы все можем, — добавил Стриклэнд. Он оглянулся на остальных. — Мы знаем свое дело, парни, но если мы хотим быть настоящими асами, нам есть еще над чем работать.  — Я рад, что ты это осознал, — сказал Хакс. — Как думаешь, что ты мог бы улучшить, Клиффорд? Стриклэнд отметил ряд недостатков в мельчайших подробностях. Он рассказывал, не стесняясь. После того, как он закончил, остальные пилоты были уже более готовы приступить к собственным ошибкам. Хакс делал критические замечания и предложения, даже нарисовал схему на доске, чтобы лучше показать и разъяснить маневр; она была очень примитивной, но суть «Орлы» поняли. По окончании часа он снова занял свое место на столе, сказав:  — Я хотел бы снова полетать со всеми вами по отдельности. На это у нас не так много времени, но такая тренировка была бы полезной. Я попрошу разрешения вместить это между нашими завтрашними заданиями, — он протер руки, отряхивая белые разводы от мела. — Теперь отдыхайте. Все свободны. Пилоты тихо вышли, а Хакс остался чистить доску. Он немного подумал о том, как ему так спланировать уроки высшего пилотажа, чтобы они подходили к потребностям каждого. Хакс сделает заметки на следующий день после того, как поговорит со Сноуком о дополнительных летных часах. Топливо и риск быть командиром эскадрильи, большую часть дня находившуюся вдали от аэродрома, должны быть приняты во внимание, но раньше такое разрешалось. Если Хакс мог предпринять что-то, что могло сделать пилотов «Орлов» лучше, он был уверен, что Сноук примет его предложение. Хакс как раз закончил с мытьем доски, когда услышал позади себя шаркающий звук чьих-то шагов. Опустив тряпку, он повернулся и увидел стоящего посреди комнаты Бена Соло. Желудок Хакса перевернулся.  — Бен, — немного напряженно сказал он. — Тебе что-то нужно? Бен тяжело переместил свой вес с ноги на ногу.  — Не… совсем, — молвил он и, засунув руку в карман, выудил помятую пачку сигарет. — Я собирался прогуляться. И подумал, может быть, ты… Хакс удивленно поднял брови. Прошло уже некоторое время с тех пор, как он прогуливался вечером к ангару и наткнулся на Бена. На самом деле он не задумывался о том, что тогда произошло, но теперь, снова столкнувшись с такой же перспективой, он пожалел об этом. Не услышав моментального ответа, Бен опустил взгляд на пачку сигарет в руке.  — Неважно, — вздохнул он. — У тебя есть дела. Отчеты. Мне лучше уйти, — и он сделал несколько шагов к двери.  — Нет, постой, — сказал Хакс, протягивая руку. — Я с радостью присоединюсь к тебе. Напряжение, сковавшее плечи Бена, казалось, отпустило их. На его губах появилась облегченная, кривоватая усмешка, когда он сказал:  — Хорошо. Уголки губ Хакса чуть приподнялись. Он указал на дверь.  — Ну, что ж, идем? Бен первым ступил за порог, окунаясь в ночь. Хакс сперва щелкнул переключателем света и последовал за ним, закрыв за собой дверь. Во дворе было темно, облака затянули серебристый диск луны, но все же, когда глаза привыкли к темноте, он мог видеть достаточно хорошо. Хакс потянулся за лежащим в куртке портсигаром, но Бен вытащил из пачки сигарету и предложил её. Он заметил, что та была немного согнута от того, что Бен небрежно засовывал их в карман. Хакс попробовал выпрямить сигарету, но она переломилась, и весь табак дождем посыпался под ноги.  — Срань, — выругался Бен. — Я дам тебе другую. Хакс выудил свой портсигар.  — Не стоит. Бен смущенно взял сигарету и засунул её меж губ. Он, чиркнув спичкой, зажег её, а потом поднес пламя к сигарете Хакса. Тот зажег её кончик и втянул первый глоток дыма. Прежде чем выдохнуть через нос, Хакс задержал его в себе. По молчаливому соглашению он и Бен медленно пошли к ангару.  — Сегодня вечером ты был очень тих, — сказал Хакс после того, как они отошли на несколько шагов от зала совещаний. Бен выдохнул облако дыма.  — Нечего было говорить.  — Хочешь сказать, что не совершал ошибок за последние несколько вылазок?  — Не так много, — непринужденно сказал Бен.  — Правда? — скептически спросил Хакс. — Ты так уверен в этом.  — Уверен. Возможно, это было и правдой, у Хакса было мало доказательств, подтверждающих обратное. Не всегда удавалось следить за пилотами во время боя и точно знать, где именно они находятся, к тому же в это время сам Хакс был сосредоточен на собственной работе, а не на исполнении других. Хотя он знал, что Бен сбил уже два «Мессершмитта» с начала их первого набега. Он был единственным пилотом в эскадрилье, который подстрелил более одного немецкого самолета. Однако, сегодня вечером Коротышка Путнам упомянул, что его ошибки также включали в себя не пребывание с его ведомым. Хакс предположил, что это не его вина; Бен до сих пор бросал его.  — Совершенных полётов не бывает, — строго заметил Хакс.  — Даже у тебя? — спросил Бен.  — Конечно. Я не безошибочен. У меня, как и у всех, есть свои плохие привычки.  — Ты ведь тоже сегодня о них не упомянул, — он мрачно посмотрел на Хакса. — Чем же это отличается от того, что сделал я?  — Справедливое замечание, — сказал Хакс. — Хочешь услышать их сейчас? Это тебя успокоит?  — Мне не нужно «успокаиваться», — проворчал Бен. — Меня не волнует, что ты сделал неправильно. Ты все еще летаешь лучше всех, кого я когда-либо видел. Хакс попытался уклониться от неожиданного комплимента.  — Я… спасибо. Бен сделал глубокую затяжку.  — Как ты тренировался? Хакс никому из его эскадрильи подробно не рассказывал о своем формальном образовании. Он обсуждал практические вопросы того, чему научился, обсуждал стили и необходимые навыки, но никогда, где и когда он научился летать. Это не имело никакого отношения ни к урокам, которые он проводил, ни к разговорам, в которых принимал участие. Какой-то его части нравилось сохранять эту тайну, позволяя им думать, что он всегда знал то, чему учил их, но настоящей причины скрывать это у него не было.  — Я учился в Оксфорде, — сказал он, — в авиационной эскадрилье университета. Мне было восемнадцать лет, когда я впервые сел в свой первый самолет, Де Хэвилленд «Тайгер Мот».  — Я видел их, — сказал Бен. — Двухместные бипланы. Теперь они чуть ли не антиквариат. Хакс попытался не обидеться; он любил свой «Тайгер Мот».  — Да, это так, но для освоения основ они были превосходны. На них мы изучали высший пилотаж и оттачивали рефлексы. Возможно, идеальными они и не были, но для молодых пилотов их было вполне достаточно.  — А я и не говорил, что они были плохими самолетами, — резко возразил Бен. — Один из барнстормеров моего отца привык летать на такой машине. Я же летал на нем только раз, когда учился.  — И что ты о них думаешь?  — Привередливы. Летать было нелегко. Они все время держат тебя в узде, не позволяя отвлекаться. Хакс усмехнулся.  — Это правда. Не каждому удается справиться с ними. Я это быстро понял, когда впервые сел в одного из них. Когда дело доходило до сложных маневров, ошибки дорого стоили. Несколько курсантов даже ушли из эскадрильи, когда не сумели с ними справиться.  — Но ты справился, — сказал Бен.  — Да, — сделав последнюю затяжку, Хакс кинул сигарету на землю, чуть останавливаясь, чтобы хорошенько прижать её сапогом. — Я был лучшим в классе, — было ли это высокомерным, пожалуй, но это так же было и правдой; Хакс упорно трудился, чтобы заработать это звание.  — Что было после окончания университета? — спросил Бен. — Тебе тогда стукнуло… двадцать два?  — Двадцать один, — поправил Хакс. — И как только я закончил обучение в университете, я поступил в Королевский военно-воздушный колледж в Крэнвелле. Все молодые кандидаты на офицеры проходили там курсы повышения квалификации. Теперь он закрыт. Некоторые по-прежнему тренируются на том поле, но учебную программу там больше не преподают.  — А что именно преподавали? — поинтересовался Бен, вытаскивая из пачки еще одну сигарету и зажигая её.  — То, чему учились мы: механике полета и физике. Что-то из этого я рассказывал и вам, основы. Бен задумчиво загудел.  — И сколько ты там пробыл?  — Два года, — сказал Хакс. — Кто-то остался и на третий, но я получил звание раньше.  — Там ты тоже был лучшим? — его тон не был снисходительным, как мог предположить Хакс. Бен сказал это прямо и с искренним любопытством. Хакс засунул руку во внутренний карман своего форменного пиджака, чтобы достать еще одну сигарету.  — Я был одним из них. На службу я поступил уже как офицер с хорошими отзывами.  — Это самое низкое звание для пилотов, — сказал Бен. — какое они дали нам.  — Да. Мы все начинаем с него и работаем на его повышение. Быть назначенным на более высокое звание — привилегия.  — Когда ты получил звание командира?  — В двадцать четыре, — ответил Хакс. — Довольно неплохой возраст для этого. У меня был хороший послужной список, хотя в нем не было ничего особо исключительного. Но в тот год началась война. Это и дало мне возможность отличиться.  — И ты отличился. Хакс согласно хмыкнул. Они приближались к ангару, внутри него было темно, а вокруг — ни души. Лишь выстроенные в ряд «Харрикейны» знакомо и приветливо отливали глянцевыми деталями в свете звезд. Хакс подошел к ближайшему самолету и протянул к нему руку, касаясь кончиками пальцев лопасти винта.  — В Крэнвелле я впервые полетел на «Харрикейне», — сказал он. — Это была более ранняя модель, чем этот, но тогда это была самая мощная машина, в которой я когда-либо был. Я знал, что никогда не смогу вернуться к тем неповоротливым самолетам в Оксфорде, — он повернулся, чтобы взглянуть на Бена. — Согласен? Бен кивнул, подходя к самолету, чтобы тоже погладить лезвие винта. Его пальцы легли рядом с пальцами Хакса.  — Они удивительны, — согласился он. — Каждый раз, когда мы поднимаемся. Я уже тоже не смогу вернуться. Взгляд Хакса пробежался по его лицу, наблюдая за тем, как ласково тот смотрит на самолет.  — У тебя есть талант, Бен. Ты не должен возвращаться. Твое место тут. Наступил короткий момент молчания, а потом:  — Я не скучаю по дому, — сказал Бен. — Я думал, что буду, но это не так. Мне здесь все нравится, кроме разве что ужасной погоды.  — Серьезно? — спросил Хакс, решив проигнорировать отзыв об английском климате. — Я рад это слышать. Хотя… — он поколебался, беспокоясь о том, что собирается рискнуть ступить на ту территорию, куда не должен лезть. Но он все равно спросил: — У тебя есть кто-то в Калифорнии, кто тебя ждет? Может, возлюбленная?  — Нет, — резко сказал Бен, выражение его лица напряглось. Хакс не должен был почувствовать облегчение, но он почувствовал.  — Ладно. Бен обезоруживающе посмотрел на него.  — А у тебя есть кто-то? Девушка? — тон, с каким он сказал, звучал почти злобно, обвинительно.  — Нет, — ответил Хакс. — И уже довольно долго.  — Почему? — спросил Бен.  — Военное положение не совсем подходящее время для привязанностей, и я больше предпочитаю быть в небе, чем где-либо еще. Любовницы требуют внимания и времени, которые я даю неохотно, — и хотя это была не совсем неправда, это было единственное оправдание, которое мог придумать Хакс. Бен поднес к губам сигарету и, сделав торопливый вдох, немного нервно сбросил.  — Я и не знал.  — У тебя никогда не было девушки? — спросил Хакс, пытаясь не выдать лицом удивление. Было трудно представить, что Бен никогда ни с кем не встречался, даже если он и был застенчивым и имел склонность к отшельничеству. Бен снова коснулся края лезвия винта, отводя взгляд от Хакса.  — Нет. Я никогда не… — он запнулся. Хакс молчал, ожидая. — Были какие-то девушки, которые определенным образом смотрели на меня и шептались про всякую чепуху, но они мне не нравились. Я никого не хотел… раньше. И тут он поднял взгляд. У Хакса перехватило дыхание, и он почувствовал, как от этого его легкие обжег дым. Бен был так близко, всего в каком-то полутора шаге от него. Хакс легко мог протянуть руку и прикоснуться к нему, проследить линию челюсти к губам. Его пальцы дернулись от желания исполнить это. Но что-то резко обожгло их, заставляя его зашипеть от боли.  — Черт, — ругнулся Хакс, роняя огрызок истлевшей сигареты. Он поднес руку к губам, чтобы пососать поврежденную кожу.  — Тебе нужно опустить её в холодную воду, — сказал Бен, выбросив окурок собственной сигареты. — Сюда, — рядом с ангаром стояла колонка. Он включил её, и из неё полилась вода. Хакс сунул под струю руку, вздохнув от резкого холода. Он подержал под водой поврежденные пальцы еще минуту-две, прежде чем убрать руку. — Все не так уж и плохо, — сказал он. — Но вода помогла. Спасибо. Бен закрутил кран и поднялся на ноги.  — Дай посмотреть.  — Ты сейчас играешь в медсестру что ли? — поинтересовался Хакс, но послушно протянул тому руку. Бен взял её и слегка провел большим пальцем по ожогу. Хакс не думал, что на поврежденном месте появятся волдыри, но какое-то неприятное жжение все-таки будет. — Каков ваш диагноз, матрон Соло? Бен хмуро взглянул на него, все так же нежно держа его руку.  — Думаю, жить будешь.  — Какое облегчение слышать это, — воскликнул Хакс. — Я так волновался. Слегка улыбнувшись, Бен отпустил его. Тугой узел в животе Хакса развязался.  — Полагаю, нам уже пора, — сказал он. — Не сомневаюсь, что завтрашние полеты начнутся рано.  — Хорошо, — согласился Бен, но не двинулся с места. Хакс неохотно повернулся в сторону казармы. Бен подошел к нему и, что не ускользнуло от внимания Хакса, стал достаточно близко, чтобы их руки раз за разом соприкасались. А сам Хакс так и не предпринял ни единой попытки отойти.

***

Следующим днем эскорта бомбардировщиков рано утром не было. После спокойного завтрака 363-я отправилась в зал для совещаний, чтобы ожидать следующих распоряжений. Хакс сыграл пару партий в карты с Тейлором, По и Стриклэндом, при этом довольно эффектно продув. Когда Клиффорд взял самый последний банк — включая все ставки Хакса — Хакс поклонился так изящно, как только мог, и вернулся в угол комнаты, захватив с собой для компании Геродота. Он только начал третью книгу, касающуюся нападения Камбиза, царя Персии, на Египет, когда взвыли сирены воздушной атаки. Хакс тут же вскочил на ноги, в спешке перевернув стул, и чуть ли не споткнулся об него, когда ринулся к двери.  — По соколам! — крикнул он своим пилотам. — Сейчас же! Персонал всего аэродрома спешил либо в ангары, либо в окопы. Хакс пронесся мимо них, быстрые шаги утопали в рыхлой земле, неся его к самолету. На радаре в нескольких милях от побережья были замечены вражеские самолеты, но у пилотов все еще было всего три-четыре минуты, чтобы подняться в воздух и отбить атаку. Когда Хакс добрался до своего сокола, его легкие горели от нехватки воздуха. Самолет уже работал, а Тэниссон стоял рядом с крылом, держа в руках парашют. Хакс накинул его на плечи и вскочил в кабину. Будь то налеты бомбардировки или набеги на аэродромы, он, прежде чем взлететь, всегда ждал, пока не соберется вся эскадрилья, но при этих обстоятельствах все, что имело значение, — как можно быстрее поднять самолеты в небо. Он сделал поспешную проверку всех систем, прежде чем вырулить из строя, направляясь к взлетной полосе. Там, готовясь к взлету, стояло уже четыре самолета, и из того, что он слышал по радио, они принадлежали 129-й. Взлетели они парами, один рядом с другим. Заняв освобожденное ими место, Хакс обьявил, что идем на взлет, и не стал дожидаться разрешения. Он как раз надавил на педаль газа, когда рядом с ним появился другой самолет. Хакс быстро взглянул через плечо и увидел, что это По.  — Чертовски рад тебя видеть, Дэмерон, — сказал он.  — Взаимно, сэр. Давайте подстрелим парочку джерри. Они только оторвались от земли, когда кто-то завопил: «Атака! Атака! Атака!», и Хакс прибавил мощности своему самолету и круто поднялся в небо. Битва развернулась не менее чем на трех тысячах футах. Хакс и По вошли в неё с левого фланга, полетев за шмыгнувшим мимо «Фокке-Вульфом». Хакс пустился в перехват, его большой палец замер над спусковым механизмом орудий. Войдя в диапазон стрельбы, он открыл огонь. Пули прорезали воздух гулким рат-а-та-та-та. Первый залп не попал в цель, но Хакс продолжал стрелять, пока не ударил 190-го по фюзеляжу. Пилот резко повернул, спикировав вниз. После него остался след черного дыма, но Хакс знал, что это всего лишь выхлоп двигателя. 190-е могут обманывать этим. Хакс не стал его преследовать. Либо он позволит немцу уйти, либо он сам попадет под чужую линию огня. На более низкой высоте оставались пилоты, которые охраняли воздушное пространство ближе к Уолкастлу. Так что Хакс перевел свое внимание на другие 190-е, пересекающие небо. Он подсчитал, что потратил половину своих боеприпасов, но того, что осталось было вполне достаточно, чтобы подстрелить неприятеля, если сделать точный выстрел. Тем не менее, По все еще был полностью полон, так что позволить ему взять на себя лидирующую позицию было более разумно. Хакс отдал команду по рации, чуть замедляя скорость, чтобы дать По занять новую позицию. Он отлетел на достаточное расстояние, чтобы держать его в поле зрения, но больше внимание Хакс все же уделял тому, что происходит вокруг. Он поморщился, заметив, как немецкий самолет, открыв огонь по «Харрикейну», попал в него. На мгновение Хакс подумал, что повреждения незначительны, но потом он увидел, как «Харрикейн» накренился на левый бок, а затем стремительно начал падать. Хакс ожидал, что пилот выпрыгнет из кабины и, раскрыв парашют, благополучно сядет, но тот так и не появился. «Харрикейн» со всплеском грязи и пламени зарыл носом землю.  — Дэмерон, проучи этого ублюдка! — воскликнул Хакс. По прибавил газу, открывая огонь. 190-й вошел в бочку, чтобы выйти из-под траектории пуль. Он не смог бы избежать их всех, но этим маневром он обеспечил себе сохранность самых важных частей самолета. Войдя в петлю, 190-й оторвался от По и покинул диапазон стрельбы его орудий.  — Вот дерьмо, — прорычал По.  — Я возьму его, — сказал Хакс. Он повернулся и поднялся, двигатель его «Харрикейна» надсадно заныл от нагрузки. Немец был быстрым, но увидеть приближающегося к нему снизу Хакса он не мог. — Давай, давай, — бормотал Хакс. Он был настолько поглощен погоней, что не сразу заметил справа от себя еще одного 190-го. Когда он увидел его, тот как раз входил в диапазон стрельбы. Хакс знал, что не сможет вовремя увернуться, поэтому приготовился ко граду пуль. Но ничего не произошло. В пятидесяти футах выше в поле зрения попал «Харрикейн» и начал стрелять. Пули прошлись прямо по кабине 190-го, разбивая стекло и убив пилота внутри. Слова благодарности крутились на кончике языка Хакса, но они там так и остались, когда он увидел, что «Харрикейн» не прекратил огонь даже после того, как подстрелил немца, тем направив орудия в сторону По.  — Я подбит, — объявил По. — Падаю.  — Прыгай! — заорал Хакс. — Убирайся оттуда немедленно! Фонарь кабины отлетел назад, пойманный встречным потоком ветра. Через мгновение боковая дверь кабины открылась, и По выпрыгнул из падающего самолета. Он исчез из виду, но Хакс вошел в пике, чтобы снова отыскать его взглядом. Парашют По был открыт и плавно нес его к земле.  — Они уходят, — сказал один из пилотов по рации — Барлоу, подумал Хакс. — Эбни, Коберн, проследите за ними. Двое из 129-й отделились от остальных и полетели вслед за 190-ми. Догнать их они не смогут, зато смогут отогнать неприятеля от аэродрома и через Ла-Манш отправить назад во Францию.  — Пойдемте домой, ребята, — обратился Барлоу к остальным пилотам. Хакс повернул к Уолкастлу и настроился на его частоту.  — Контроль, это Красный Лидер. Мне нужен экстренный поиск для капитана По Дэмерона. Он указал приблизительные координаты, которые зафиксировал гироскоп.  — Вас понял, Красный Лидер, — сказал радиооператор. — Мы немедленно отправим команду на поиски. К тому времени, когда Хакс приземлился и отгонял самолет к ангару, он уже закипал. Какой-то дурак, попавший в По, мог с легкостью убить его. Конечно, этот пилот помешал 190-му подстрелить Хакса, но он бы предпочел взять огонь на себя и в случае выпрыгнуть из самолета, чем наблюдать за тем, как падает По от дела рук своего же товарища. В ангар Хакс пришел последним. Внутри стояли парочка неуспевших вовремя вступить в бой самолетов. Их летчики ждали возле них, чтобы поприветствовать тех, кто вернулся. С горящей внутри яростью Хакс откинул боковую дверь кабины и спрыгнул вниз. Он направился к ожидающей его эскадрильи, эскадрильи без По.  — Кто, черт подери, сделал этот выстрел? — потребовал Хакс, швыряя на землю свое снаряжение. — Какой гад стрелял по своим? — он впился горящим взглядом в пилотов. Большинство выглядело потерянными, напуганными, но не виноватыми. Но затем вперед шагнул Бен Соло.  — Я стрелял, — сказал он. Хакс почти вздрогнул, его гнев внезапно отдался болезненным разочарованием. Но ярость взяла верх, он пересек расстояние между ними и схватил Бена за лацканы пиджака.  — Ты, — прорычал Хакс. — Ты мог убить его. Бен уставился на Хакса, его лицо было каменным.  — Я не хотел. Я просто пытался подстрелить джерри, который… Хакс встряхнул его.  — Заткнись! Я не хочу слышать оправдания, Соло. Ты безответственный и легкомысленный. Твоя глупость обошлась нам потерей сокола и чуть не забрала лучшего пилота этой эскадрильи. Как, черт возьми, теперь можно доверять тебе после того, что ты сделал? Он оттолкнул Бена от себя. Тот отшатнулся, но удержался на ногах и выпрямился, так стиснув зубы, что на челюсти выступили мышцы.  — Этот ублюдок застрелил бы тебя, — сказал он. — Ты бы разбился.  — И вместо того, чтобы позволить врагу попасть в меня, ты подстрелил своего же пилота, — ответил Хакс. Он указал пальцем на парашют у ног Бена. — Убери его. Ты отстранён до дальнейших распоряжений. Глаза Бена широко распахнулись, губы приоткрылись.  — Хакс, — тихо сказал он. — Я…  — Нет, — огрызнулся Хакс, оборвав его. — Прочь с моих глаз. Мгновение он не двигался, на его лице было шокированное и какое-то раненное выражение.  — Пошел, — гаркнул Хакс. — Сейчас же. Развернувшись на каблуках, Бен протолкнувшись через других пилотов, скрылся в ангаре. Некоторые повернулись, чтобы провести взглядом уходящего, но совсем скоро все лица снова были повернуты к Хаксу.  — Что будет с По, сэр? — спросил Уэсли.  — Контроль уже отправил за ним людей, — ответил тот. — Его вернут сюда и его осмотрит врач. Тейлор, который большую часть своего свободного времени проводил с По, выглядел разбитым.  — Думаете, он серьезно ранен, сэр? Хакс пожал плечом, не в силах дать точный ответ.  — Боюсь, что не знаю. Парашют спасет его жизнь, но посадка не всегда бывает мягкой. Он может покалечиться при ней. Надеюсь, что все обошлось, но мы обязательно все узнаем, когда он вернется.  — А можно мы тоже пойдем искать его? — спросил Льюис Миллс. Хакс покачал головой.  — Нам нужно быть здесь на случай, если мы снова понадобимся. Джерри могут сделать еще один налет или командный центр пошлет нас сделать ответный удар.  — Ладно, — мрачно согласился Мельца. — Я хочу подстрелить как можно больше этих ублюдков. Они убили одного парня из 129-й. Я видел это.  — Как и я, — сказал Хакс. — Если хотите, вы можете пойти к ним и выразить соболезнование, но далеко отсюда не уходите. Нам в любой момент могут снова отдать приказ подняться в небо. Брюстер Миллс отсалютовал — в американской вариации — и кинул свой парашют на землю. Он уселся рядом с ним, вытянув перед собой ноги. Льюис и Мельца присоединились к нему, а затем то же сделали и Коротышка с Кроу. Гилберт положил свое снаряжение и потянулся к карману за пачкой сигарет. Он предложил одну сигарету Уэксли, но юноша лишь покачал головой. Хакс обнаружил, что ему самому хочется покурить. Это успокоило бы его нервы, как и несколько минут одиночества, позволившие бы ему собраться с мыслями. Оставив эскадрилью там, где они сидели, он отправился в сторону ангара. Там было тише и не было поднявшегося восточного ветра. Он вытащил портсигар и закурил сигарету. Первая затяжка была, как бальзам на душу. Свободной рукой он потер лоб, пытаясь найти способ оправиться от случившейся катастрофы. Бен Соло сумел всего за десять секунд полностью подорвать все хорошие отчеты эскадрильи. Этот инцидент должен быть доведен до сведения Сноука, и ничего хорошего для 363-е он не будет сулить. Возможно, их участь в набегах и вылазках будет приостановлена до того момента, пока они не подготовятся лучше. Хакс объявил прошлым вечером, что хочет снова полетать с каждым по отдельности, но он вовсе не собирался только этим теперь и заниматься. Выдохнув клуб дыма, Хакс прикрыл глаза. Отчасти он должен был быть благодарен Бену за то, что тот сделал: он убил человека, который мог убить Хакса. Но это был также и опрометчивый поступок. На крыле Бена снова никого не было. Он опять бросил Коротышку. Хакс был в недоумении, как ему вообще дальше приказывать держаться со своим ведомым. Он делал ему уже кто знает сколько замечаний по этому поводу, но ничего не изменилось. Бен до сих пор летал так, как ему вздумается, не заботясь об остальной эскадрильи. Кроме, пожалуй, Хакса.  — Чтоб тебя, Соло, — выругался он. — Чертов глупец. Хакс не скурил еще и половины сигареты, когда из-за угла появилась Матрона Фазма. Она снова была одета в свой обычный белый цвет, за кончики её туфель цеплялись волосинки свежескошенной травы.  — Хакс, — поздоровалась она. — Мне сказали, что что-то случилось с одним из твоих пилотов, но в госпитале никого нет. Что происходит? Он бегло рассказал ей о том, что было, не упустив при этом ни одной детали.  — Боже мой, — выдохнула она, положив руки на бедра. — Как Соло мог быть таким неосторожным?  — Хотел бы я сказать, что не знаю как, — сказал Хакс, — но правда в том, что с самого своего приезда сюда он был непредсказуем.  — Может быть, пришло время отправить его назад. Хакс даже не думал об этом. Он не знал, какие у него будут варианты, когда дело дойдет до отстранения пилота. Англичанин был бы переведен или отправлен на слушание о действительности его умений, но обстоятельства, касающиеся американцев, были совершенно другими. Даже если Хаксу было совершенно ясно, что может произойти, он не хотел избавляться от Бена.  — Он слишком хорош, чтобы его отсылать, — сказал он Фазме. — Я назвал По самым лучшим пилотом, и это чистейшая правда, но у Бена есть дар. Талант. Фазма подняла бровь.  — Не думаю, если он сбивает своих же людей. Это превращает его в обузу, — она провела рукой по юбке, приглаживая её. — Мне когда-то пришлось отправить парочку девушек назад домой. Им не хватало смелости для этой работы, или у них не было к ней особого желания. Кажется, что-то похожее происходит и с твоим Соло. Если ты приказал ему, а он проигнорировал тебя, он не стоит стольких проблем.  — Должен же быть какой-то способ заставить его делать то, что от него требуется, — сказал Хакс. — Ему б цены не было, выполняй он то, что ему говорится. Но вместо этого он бросает своего ведомого и увязывается за мной.  — Почему именно за тобой? Хакс закусил внутреннюю часть щеки.  — Я не знаю. Возможно, он как раз был неподалеку и увидел, что я в опасности. Быть может, он сделал бы то же самое и для кого-то другого. Фазма недоверчиво взглянула на него.  — Не думаю, что так оно и было, и ты тоже так не считаешь.  — Может быть, ты и права, — сказал Хакс, — но все, что имеет значение, — это то, что или он осознает, что не может таким образом вести себя, или мне придется отправить его обратно в Америку.  — А ты говорил ему об этом?  — Я не угрожал отстранить его, но я не раз давал ему прямые указания о том, как нужно летать с эскадрильей.  — Значит, он не слушается приказов, — сказала Фазма. — Я знала таких раньше. Может есть какой-то иной способ решения проблемы? Возможно, нужно попросить его вежливо? Хакс фыркнул.  — Командир не просит своих солдатов. Он дает им приказ и ожидает, что ему повинуются. Фазма лишь слегка пожала плечами.  — Если у тебя нет другого варианта, а отсылать его ты не хочешь, то почему бы тебе не попытаться поговорить с ним на равных, как мужчина с мужчиной?  — Он мне не ровня. Он мой подчиненный.  — Но он по-прежнему человек со своими собственными амбициями и желаниями, многие из которых, я уверена, совпадают с твоими, — она криво усмехнулась. — Пилоты склонны желать славы независимо от её стоимости.  — Да, — сказал Хакс, соглашаясь. — Полагаю, мне стоит поговорить с ним в неформальной обстановке. Эта идея не была совершенно немыслимой. Хакс не думал о себе как о командире Бена, когда они прогуливались вместе накануне вечером, и это было самой последней вещью, что приходила ему в голову, когда они танцевали.  — Попробуй, — молвила Фазма. — Что здесь плохого? Он кивнул.  — Абсолютно ничего. Фазма вернулась с ним туда, где сидела эскадрилья, но надолго не задержалась.  — Я прослежу, чтобы о твоем пилоте хорошо позаботились, когда он вернется, — обещала она и, махнув на прощание, ушла.  — Ничего не слышно о По, сэр? — спросил Мельца, когда Хакс опустился рядом с ним на траву.  — Прошло совсем немного, — ответил Хакс. — Им понадобится какое-то время, чтобы найти его. Я дал координаты, однако он мог отклониться от них. Но они не прекратят поиски, пока не найдут его. Тейлор, который сидел напротив Хакса, прижал колени к груди, обняв их руками, и положил на них голову.  — Поиски не будут долгими, — сказал Хакс. — Я уверен в этом. Прошло четыре часа прежде чем на главной дороге показались пробирающиеся по грязи автомобиль и медицинская машина скорой помощи. Мужчины тут же вскочили на ноги и пошли им навстречу. Хакс быстрым шагом подошел с ними к двери госпиталя, туда, где остановилась скорая помощь. Первым вылез водитель и, обойдя машину, открыл задние двери. Хакс приготовился к худшему, но страх в его груди рассеялся, как только он увидел самостоятельно выходящего По.  — Здоров, ребята, — легко сказал он, несмотря на то, что он, несомненно, чувствовал себя очень уставшим.  — Дэмерон! — вскричал Льюис Миллс, хватая его за руки и сжимая их. — Чертовски рад видеть тебя. Как себя чувствуешь?  — Как будто упал с нескольких тысяч футов, но бывало и хуже. Остальные летчики засмеялись. Позади скорой помощи появился доктор Таркин в белом халате, побледневший и суровый.  — Капитан Дэмерон?  — Это я, доктор, — сказал По, поворачиваясь к нему.  — Пройдемте со мной, пожалуйста. Мы должны осмотреть вас.  — Конечно, конечно, — и обращаясь к остальным пилотам 363-й, сказал: — Увидимся позже, парни. У меня есть, что вам рассказать, — и немного неуверенным шагом он последовал за Таркиным. Хакс приказал пилотам оставаться снаружи, а сам тоже пошел за доктором. Несколько медсестер вели По к кровати, а он то и дело им улыбался. Таркин осторожно ступал за ними, позволяя Хаксу догнать себя.  — Доктор, — сказал Хакс. — Сколько времени займет осмотр? Мне нужно поговорить с ним. Таркин кинул на него стальной взгляд.  — Столько, сколько потребуется, чтобы удостовериться, что пациент полностью здоров, командир. Если хотите, вы можете подождать здесь. Я пошлю кого-нибудь, когда мы закончим. Хакс отступил назад, смотря, как он исчезает за ширмой. В медицине он немного разбирался, так что был готов ждать довольно долго. Хакс наблюдал за тем, как стрелки часов над дверью перед входом успели сделать полтора круга, прежде чем Таркин снова появился.  — Теперь можете идти, — сказал он. — Он вас ждет.  — Он в порядке? — спросил Хакс.  — Да, — и заложив руки за спину, Таркин ушел. Хакс нырнул в палату, скользя взглядом по двум рядам кроватей, ища По. Он лежал во втором справа.  — Здравствуйте, сэр, — поздоровался По, когда Хакс приблизился к нему. Он остановился у края кровати.  — Как ты себя чувствуешь? По похлопал по накинутому на ноги одеялу.  — Здоров, как бык. Мне сказали, чтобы я остался здесь на ночь, — он заговорщически наклонился. — Медсестра Энн сказала, что лично принесет мне ужин.  — Рад это слышать, — сказал Хакс с небольшой улыбкой, но тут же посерьезнел. — Ты помнишь, что случилось?  — Да, сэр. Один из наших попал в меня.  — Ты так спокойно говоришь об этом. Я был бы в ярости.  — Это была ошибка, — сказал По. — Все их делают. Хакс покачал головой.  — Тебя хоть что-нибудь может расстроить? По засмеялся.  — Нет, если я могу с этим справиться, сэр, — он закусил нижнюю губу. — Хотя, может быть, я хотел бы знать, кто это был.  — Бен Соло, — ответил Хакс. — Я отстранил его от полетов. Брови По удивленно полезли верх.  — В самом деле? Но вы же видели, какой маневр он выдал. Это был впечатляющий полет. Он спас вам жизнь, сэр.  — Почти что ценой твоей.  — Справедливо, но это был не первый случай, когда кто-то попадает в самолет союзника, и, полагаю, далеко не последний, — он почесал затылок. — Может вы отправите парня сюда, и я поговорю с ним?  — Возможно, завтра, — сказал Хакс, — когда тебе станет лучше. Сегодня вечером поговорю с ним я. По кивнул.  — Хорошо. Но будьте с ним помягче. Он усвоил урок и больше этого не сделает.  — Я, конечно же, надеюсь, что такого больше не будет, — молвил Хакс, прикоснувшись к плечу По. — А теперь отдыхай. Я передам остальным, что с тобой все хорошо.  — Спасибо, сэр. Доброй ночи. За время, проведенное Хаксом в госпитале, солнце уже успело опуститься за горизонт, и он опоздал на ужин. Хакс особо не спешил поесть, но заторопился в столовую для того, чтобы сообщить о состоянии По. Когда он пришел, пилоты 363-й тут же выжидательно повернулись к нему.  — Я знал, что он будет в порядке, — сказал Тейлор. — Он крепкий парень. Кто-то задавал вопросы о том, когда По вернется. На что-то Хакс мог ответить, а что-то оставлял врачам. Пилоты казались вполне удовлетворились сказанным и вернулись к своим обычным оживленным разговорам. Однако был тот, кто не промолвил ни слова. Бен смотрел на свою пустую тарелку, держа в руке наполовину пустой стакан пива. Время от времени он подносил его ко рту, но взгляд так и не поднимал. Хакс был немного доволен, видя, что он страдает от негативных последствий своей оплошности. Однако сердиться на него он не мог. В конце концов, он пообещал Фазме, что попытается поговорить с Беном, как с равным по статусу, и По, что «будет с ним помягче». Братья Миллс вовлекли Хакса в дискуссию о достоинствах «Харрикейна» против «Спитфайра», и хотя его внимание было занято ими, все же краешком глаза он продолжал наблюдать за Беном, ожидая, когда тот выйдет из-за стола. Брюстер как раз говорил о вооружениях, когда Хакс увидел, как Бен, оттолкнув тарелку, поднялся с места. Гилберт коротко махнул ему рукой, когда тот перешагнул через скамейку. Бен сказал что-то в ответ, касаясь его плеча, прежде чем повернулся к двери. Открыв её, он скрылся снаружи. Хакс за пару минут справился с ужином, но не задержался. Извинившись, он пошел по тому же пути к двери, каким шел Бен. Как только позади него закрылась дверь, шум столовой угас, окунув его в тишину ночного воздуха. Он был удивительно сухим, несмотря на прошедшие дожди, а небо было так ясно, что можно было увидеть небольшие россыпи звезд. Засунув руки в карманы, Хакс направился к ангару. Он усмехнулся темноте перед собой, выглядывая в ней тот контрольный знак, означающий, что Бен стоял у двери ангара, поэтому не заметил перед собой лужу и вступил прямиком в её центр.  — Чертово болото, — зло выплюнул Хакс, чувствуя, как в его сапоги начала просачиваться вода. Он попытался выбраться, но оступился, и теперь уже его левая нога хлюпнулась в грязь. Снова хорошенько выругавшись, Хакс услышал низкий смешок в нескольких шагах впереди.  — Полагаю, мне стоило предупредить тебя об этом, — сказал Бен. — Но я подумал, что не хочу быть тут единственным с мокрыми ногами. Хакс вылез из лужи и вернулся на траву, ощущая, как с каждым шагом неприятно хлюпают промокшие до нитки носки.  — Очень мило с твоей стороны, — проворчал он, направляясь к тому месту, где стоял Бен. — Теперь нам обоим неудобно. Надеюсь, ты доволен.  — Все не так уж плохо, если не двигаться, — Бен постучал пачкой сигарет по своей раскрытой ладони, пока не выпала одна сигарета, которую он тут же предложил Хаксу. Хакс взял её.  — Есть спички?  — Нету, — сказал Бен. — Я уронил их в лужу.  — Кто б сомневался. Тогда дай мне свою. Бен возмущенно крикнул «эй!», когда Хакс вырвал у него изо рта сигарету. Прижав алеющий кончик к собственной сигарете, он затянулся, пока та не загорелась. Довольно вдохнув, он вернул Бену его сигарету.  — Спасибо. Бен кинул на него раздраженный взгляд, выдохнув через нос остатки дыма. Хакс, хмурясь, пошевелил пальцами ног в промокших носках.  — Тогда какого черта ты тут делаешь без спичек и в мокрых сапогах?  — Говоришь прямо, как моя мать, — отозвался Бен. — Но мне нормально, — он жестом указал в сторону казарм, — а ты можешь тоже пойти переобуться, если хочешь. Не оценив нахальство, Хакс кинул на него сердитый взгляд, но сказал:  — Я видал и хуже.  — Правда?  — Да. Прошлым летом в самый разгар битвы [1] моя эскадрилья жила в палатках на импровизированном аэродроме. Дождь шел восемь дней подряд. Сухим не был никто, — он внимательно посмотрел на Бена. — Ты когда-нибудь чувствовал, как замерзают твои мокрые сапоги, пока ты летишь? Бен облокотился о стену.  — Нет, не чувствовал.  — И, поверь, не захочешь. Так что советую тебе сегодня вечером положить их возле печки.  — Это приказ, командир? Хакс вытащил изо рта сигарету и выдохнул дым.  — А ты планируешь проигнорировать и его просто из-за упрямства?  — Я не упрямый, — проворчал Бен, прозвучав именно так.  — Боюсь, что сегодняшний полет доказывает обратное, — сказал Хакс. — С самого твоего приезда сюда я постоянно говорил тебе, чтобы ты летал со своей эскадрильей, и либо ты не слушаешь меня, либо сознательно игнорируешь прямой приказ.  — Я слушаю тебя! — огрызнулся Бен. — Все, что ты говоришь. Хакс сердито сжал свою сигарету. Он не хотел позволить гневу снова взять верх, но ему не слишком удалось это.  — Тогда почему ты делаешь не так, как я говорю? Бен сгорбил плечи. Он мрачно затянулся и выбросил сигарету. Хакс вздохнул и попытался успокоиться. Засунув руку в карман, он выудил из него портсигар и бросил его Бену. Тот ловко поймал его и, не открывая, принялся рассматривать вещицу, держа её в своих больших руках так осторожно, словно она была сделана из тончайшего фарфора. Большим пальцем Бен проследил изогнутый край портсигара, задумчиво мазнул полированную крышку.  — Я бросил Коротышку, потому что увидел, как к тебе подбирается «Джерри», — наконец заговорил он. — Я не мог допустить, чтобы он подбил тебя, — Бен опустил голову, словно хотел спрятаться за упавшими на лоб прядями.  — Следить за моей спиной — забота По, — парировал Хакс, — а не твоя.  — Но она должна быть моей, — сказал Бен и сжал в кулаке портсигар, наконец подняв взгляд. — Почему ты не позволишь мне летать вместе с тобой? Хакс увидел на его лице печать боли, а в опущенных уголках рта — умоляющую мягкость.  — И в этом все дело? — спросил он. — Ты так себя ведешь, потому что хочешь быть моим ведомым? Бен сглотнул. Казалось, он был встревожен, неуверен. Все еще сердясь на него, но не желая позволить тому страдать еще больше, Хакс протянул руку и положил её ему на плечо. Рот Бена слегка приоткрылся в тихом вздохе, когда ладонь Хакса коснулась его. Хакс почти одернул руку, подумав, что сделал что-то не так, но прежде, чем он успел хотя бы пошевелиться, Бен повернул голову и наклонил её в сторону, пока край его челюсти не коснулся чужой руки. Его вздох прокатился по пальцам Хакса, пощекотав кожу.  — Я просто хочу быть там, где ты, — тихо, на грани слышимости сказал Бен. Это было молчаливое согласие, но для Хакса оно было словно удар в грудь. Все звуки — те немногие, которые были, — словно погрузились в вакуум, умолкли, притихли, биение сердца отдалось грохотом в ушах. Бен провел щекой по руке Хакса до самого края воротника, его глаза были закрыты, ресницы слегка подрагивали. Хакс смотрел на него в безмолвном благоговении, чувствуя, как остатки страха растворяются в темени ночи, подобно сизому сигаретному дыму. В другой руке Хакса тлела зажатая между пальцев сигарета, но он не мог ею пошевелить, чтобы поднести к губам. Предостережения набатом забили в голове, заставляя его отступить и сделать успокаивающий глоток дыма, но вместо этого он разжал пальцы и выпустил сигарету. Подняв руку, он положил её на шею Бена, чувствуя, как в ребро ладони толкается пульсирующая точка.  — Хакс, — прошептал Бен. Это была мольба, хриплая и глубокая.  — О, Боже, — вздохнул Хакс, проводя пальцем по чувствительной коже за ухом Бена. Тот упруго вздрогнул. Ощущение чужого мужского тела, его жара сделало все определенным, точным, и с ним пришел страх. Хакс резко отстранился, отводя руки от лица Бена. — Прости, — сказал он. Бен уставился на него широко раскрытыми, подернутыми дымкой глазами. Хакс потер лицо рукой, пытаясь собраться.  — Я должен идти. Он сделал небольшой шаг назад, создав так необходимую дистанцию между ними, но Бен снова сократил её, крепко обвив рукой талию Хакса, и рванул его на себя. Хакс открыл рот для последнего, слабого протеста, но Бен накрыл его, прежде чем тот смог вымолвить хотя бы слово. Это был крепкий поцелуй, полностью лишенный робости. Хакс схватился за ворот форменного пиджака Бена, пытаясь удержаться, чтобы не завалиться назад. Он так и застыл в этой чуть выгнутой позе, борясь с потрясением от тактильного шквала касаний, что внезапно стали обжигать даже сквозь слои одежды. Не разжимая губ, Бен продолжал яро прижиматься ко рту Хакса. Когда Хакс попытался немного отстраниться, чтобы ослабить поцелуй, он последовал за ним. Хакс остановился и, решив сменить тактику, попробовал слегка повернуть голову вбок, чтобы сделать быстрый вдох. Его легкие горели, выметая из головы все разумные мысли. Когда не помогло и это, Хакс снова поднял к Бену руки, положив их по обе стороны его лица. Нежно, но настойчиво, он отстранил Бена, пока они оба не смогли дышать. Между ними висел густой запах жженого табака и шерсти униформы. Они задыхались, кончики их носов почти касались друг друга. Большие пальцы Хакса покоились на скулах Бена, прямо под лунками глаз. Его кожа была бледной, мягкой, со скоплениями малюсеньких родинок, которые Хакс хотел попробовать на вкус. Хотя на данный момент его пока вполне устраивал вкус его губ. На этот раз поцелуй вёл сам Хакс. Он осторожно прижался к губам Бена, затем слегка отстранился, почти дразня, потом снова подался вперед, углубляя поцелуй и расслабляя напряженный рот Бена, пока из горла того не вырвался мягкий звук, почти полустон. Ободренный такой реакцией, Хакс медленно лизнул краешек его полных губ. Это было не требование, а просьба, но Бен тут же послушно приоткрыл рот. Хакс не сумел сдержать удовлетворенный вздох, когда, скользнув в одуряющую теплоту рта Бена, почувствовал, как вместе с этим ослабело все его тело. Он ощущал терпкий вкус дыма и выпитого за ужином пива, гладкое, горячее нутро и сладость губ и едва мог думать. Сначала Бен позволял Хаксу делать все, что тот хочет, но затем с какой-то безмолвной дозволенностью, казалось, понял, что тоже может использовать свой язык. Он повторил движения Хакса: коснулся верхней части его рта, пососал нижнюю губу. Та неуверенность, какая была у него при первом поцелуе, быстро рассеялась, как только они, дурея от близости, углубились друг в друга. Бен толкнул Хакса к стене, пока тот не коснулся спиной металлической обивки ангара. Руки Хакса тут же обвили шею Бена, пальцы зарылись в темные волосы. Бен обнял его за пояс, прижимая большие горячие ладони к пояснице. Они цеплялись друг за друга, утопали друг в друге. Кровь бурлила и кипела в жилах Хакса, что аж тянуло пальцы. Все, что сейчас происходило, шло наперекор всем клятвам Хакса, данным себе, когда он стал частью Королевских ВВС. Он пообещал, что, несмотря на обстоятельства, он будет держать себя в руках, никогда не поддаваться желанию сблизиться с кем-либо из своих коллег-пилотов. Флирт с другим офицером может положить конец его карьере. А флирт с подчиненным может привести его под трибунал и отправить в тюрьму. И это не учитывая, что может случиться с Беном, с иностранцем. Осознание этого быстро привело в чувства, пробрало морозной дрожью каждую клеточку тела. Он потянул руки к плечам Бена, отталкивая его, но тот лишь сильнее прижался к нему, углубляя поцелуй. От него по позвоночнику Хакса поползли колючие мурашки, решимость дрогнула, но все же осталась твердой. Хакс уверенно отступил назад, плотнее вжавшись в стену и увеличив на несколько дюймов расстояние между ними. На лице Бена Хакс ожидал увидеть что-то вроде удивления, быть может, даже немного собственной тревоги, но все, что он увидел, — обезумевшие глаза и полыхающие румянцем щеки. Его взгляд лениво двигался от губ Хакса к глазам и обратно. В нем не было страха, только поволока зацелованности. Хаксу пришлось бороться с нестерпимым желанием, пронизывающим все его естество, желанием наклониться и снова приникнуть к губам напротив.  — Бен, — вымолвил он, поражаясь тому, насколько рвано прозвучал собственный голос. Хакс прочистил горло, попробовав снова: — Бен, ты должен отпустить меня.  — Я не хочу, — пророкотал тот, прижимаясь лбом ко лбу Хакса. Хакс запустил руку в его волосы на затылке, слегка потянув их.  — Кто угодно мог и может прийти сюда. Нам не следует находиться на открытом пространстве. Бен немного отступил, но затем начал тянуть Хакса в сторону главной двери ангара.  — Внутри никого нет, — сказал он. В любой другой ситуации Хакс с удовольствием бы пошел за ним, но сейчас на карту было поставлено слишком много. Он упёрся ногами в землю.  — Мы не можем. Брови Бена стянулись к переносице.  — Почему?  — Потому что я твой командир, а люди в военно-воздушных силах Его Величества так себя не ведут. Несмотря на то, что он только что сказал, Хакс поймал себя на том, что, чуть ослабив хватку на волосах Бена, рассеянно массирует его затылок. Подняв руку, Бен робко коснулся кончиками пальцев щеки Хакса, отчего у того на миг перехватило дыхание.  — Ты все время говоришь нам, что мы не ведем себя так, как должны вести себя пилоты в воздушных силах. Разговариваем слишком громко, общаемся с наземным экипажем, не сдерживаем эмоций, — он провел пальцами по подбородку Хакса, где уже начинала покалывать щетина. — Но мы же все равно хорошая эскадрилья, правда?  — Правда, — согласился Хакс с той же смесью гордости и раздражения, которые всегда появлялись у него вместе с «Орлами».  — Тогда мы можем делать и это, — снова приближаясь, сказал Бен. Хакс смочил губы, ощущая всем своим нутром, какое искушения таят в себе слова Бена, но также он прекрасно осознавал, что это все равно неправильно.  — Кто-то может увидеть.  — Все внутри, — Бен потерся кончиком носа о его нос.  — Возможно, сейчас, но в следующий раз… — сказал Хакс, призывая всю свою силу воли, чтобы не качнуться навстречу губам Бена. Он чуть не издал облегченный вздох, когда Бен отстранился, но затем он увидел играющую на его губах улыбку.  — В следующий раз? — лукаво спросил Бен. Хакс поражено замер, разом растеряв все слова. В его голове никогда не возникало вопроса о том, что если они продолжили бы то, что происходит между ними, это каждый раз приводило бы их сюда, снова и снова. Но Бен, похоже, не спешил с выводами, ожидая, пока их не предложит сам Хакс. Ему хотелось укусить себя за язык. На аэродроме, где было так много глаз и ушей, не было ни единого способа поддерживать подобную связь. Это был бы конец для них обоих. Хакс надавил Бену на грудь, и, к счастью, тот отступил на шаг.  — Это не может повториться. Оно должно быть забыто. Лицо Бена омрачилось.  — Поцелуй был так плох? Сейчас он выглядел ужасно юным, раненым тем, что мог разочаровать. Хакс внутренне содрогнулся. И хотя он отлично знал, что не должен, но он снова коснулся щеки Бена.  — Нет, — сказал Хакс. — Поцелуй плохим не был. Абсолютно не был.  — О, — выдохнул Бен. — Это хорошо, — он посмотрел на свои руки и нервно потер их. — Мне понравилось. Я никогда раньше не целовался, но… Удивление Хакса смешалось с каким-то утробным удовольствием. Поцелуй был первым у Бена, и это опьяняло.  — Ты был хорош, — сказал Хакс. Бен застенчиво улыбнулся.  — Наверняка я мог бы лучше… в следующий раз.  — Прости, — ответил Хакс, убирая руку, — но мы не можем. Мы заплатим за это нашей карьерой, — он, оттолкнувшись от стены, сделал шаг в сторону, увеличивая между ними так необходимое расстояние. — Мне пора идти. Увидимся утром.  — Постой, — позвал Бен и наклонившись, что-то поднял с земли. В лунном свете вещь блеснула глянцем, и Хакс узнал в ней собственный портсигар. Когда он протянул за ним руку, их пальцы соприкоснулись, и Хакс почувствовал оставленное этим прикосновением мягкое покалывание. Ему потребовалось вся его воля, чтобы развернуться и уйти, оставив Бена так и стоять возле ангара.