Flyboys

В комнате Хакса окон не было, поэтому единственным признаком приближающегося рассвета было мерное тиканье часов. Он проснулся еще час назад, но все это время пролежал в кровати, уставившись на доски потолка и снова и снова прогоняя в голове ход действий на утро. Все нужно было организовать так, чтобы ничто не выглядело необычно. Он умоется и наденет форму, причешется и уложит волосы, обует лётные сапоги и направится в столовую, чтобы прийти туда ровно к семи часам. Он поздоровается с теми немногими пилотами, которые приходят туда так рано, и получит свою порцию еды и чая, как и всегда. Он сядет на своё привычное место почти посередине стола, учитывая, что другие пилоты не выберут себе местечко в дальнем конце стола, поближе к двери. Если же они всё же сядут там, тогда он подсядет к ним. Это могло бы быть выгодным, поскольку тогда он был бы дальше от того места, где обычно сидел Бен Соло. Хакс постучал пальцами по груди, выбивая глухой звук. Каждая часть этого проявления заметной нормальности была его попыткой сохранить собственное самообладание, как только на горизонте неминуемо появится Бен. Ему нужно держать свою заинтересованность и беглые взгляды под контролем. Он будет смотреть на Бена, как на любого другого пилота его эскадрильи, так, будто вовсе не они всего несколько часов назад жадно прижимались друг к дружке. Тиканье часов отбило последние минуты, которые были у него до того, как ему снова придется играть, скрывая то, что происходит между ним и другим мужчиной. Он делал это раньше и знал, что может сделать это опять, но начать всегда было самой сложной задачей. Потому что именно вначале он хотел быть как можно ближе к своему новому любовнику, хотел проводить столько времени вместе с ним, сколько лишь возможно. И если в Оксфорде время на уединение можно было найти легко, то в Уолкастле было не так. Хакс подозревал, что, пребывая на дежурстве, они смогут поговорить друг с другом чуточку больше, чем с того времени, как прибыли «Орлы». И от этой перспективы в его груди сладко заныло. Скрип половых досок за дверью ознаменовал начало дня, когда те, кто поднялся еще раньше, чем он, начали покидать казарму. Откинув одеяло, он вылез из постели и, медленно поднявшись, вяло потянулся, отчего обнаженная кожа на животе натянулась. Ложась спать, Хакс не стал заморачиваться и надевать ночную рубашку, предпочтя, чтобы прохладные простыни остудили пробудившийся от прикосновений Бена жар в теле. Он обнаружил, что теперь упустил это тепло, когда, подойдя к миске на столе, наполнил её холодной водой и умылся, вздрогнув от резкого контраста и ничего так сильно не желая, как чего-нибудь горячего. Закончив с водными процедурами, Хакс вытерся небольшим полотенцем, лежащим рядом с миской, и пошел к шкафу. Затянув пояс на форменном пиджаке и завязав на шее галстук, он спустился по лестнице и вышел в утренний туман. Тот впустил его в себя, тут же укутав со всех сторон белесой густой дымкой и закручиваясь за спиной, наполняя пустое пространство оставленное за ним, когда Хакс шел. Кирпичное здание столовой тоже было окутано туманом, но Хакс нашел дверь и открыл её. Внутри обычного стука столовых приборов о тарелки практически не было слышно. За столами сидело только трое мужчин: двое из 129-й и один из «Орлов». Желудок Хакса грузно упал вниз, когда он увидел темную макушку Бена, низко склоненную над чашкой кофе, которую тот держал в обеих руках. Когда дверь за Хаксом захлопнулась, Бен устало поднял глаза. Его туманный взгляд тут же прояснился, когда он понял, кто вошёл. Хакс ощутил волну какой-то паники. Все должно было быть не так. Бен практически никогда не появлялся в столовой раньше половины седьмого, тогда, когда все остальные уже были на месте. Он не был любителем раннего подъема. Увидеть его здесь сейчас было непривычно, неправильно, именно тем, чего Хакс решил избегать. На деревянных ногах Хакс пошел взять себе тарелку — с бобами и сосисками, а не с кашей, — и кружку чая и с этим вернулся к столу. Все это время Бен пристально наблюдал за ним. Его пустая тарелка лежала справа от него, но он поставил её перед собой, приглашая Хакса сесть рядом. Хакс проигнорировал этот жест и вместо этого уселся на противоположном конце стола.  — Доброе утро, — тихо поздоровался Бен. Хакс хотел поинтересоваться у него, что он тут делает так рано, но это лишь привлекло бы еще больше внимания к уже и так необычной ситуации. Поэтому прежде чем снова вернуться к еде, он просто сказал:  — Здравствуй, Бен. Если Бена и задели его резковатые действия, то он не показал этого. Не отводя взгляд от Хакса, он молча взял чашку кофе и сделал еще один глоток. Хотя столовая была почти пустой, для Хакса она казалась наполненной. Словно всю её заполнил собой Бен, заставляя его, Хакса, четко осознавать каждое сделанное им небольшое движение, осознанное или нет. Бен на мгновение положил локти на стол, затем поерзал на скамейке, поставил свою чашку и провел кончиком пальца по изгибу ручки. Его левая рука опустилась на бедро и потерла о штанину ладонь. Он зевнул, не закрыв рот.  — Ты не спал, — наконец сказал Хакс, подняв на него взгляд, чтобы лучше его видеть. — Правда? Бен пожал плечами.  — Немного, — уголок его рта дрогнул. — Ты сделаешь мне из-за этого выговор? Хакс иронично скривил губы. Когда у Бена было приподнятое настроение, он частенько дерзил.  — Не думаю, что это будет необходимо, — сказал Хакс, с преднамеренной беззаботностью накалывая на вилку бобы. — Хотя я бы посоветовал тебе сегодня поспать нормально.  — Я попробую, сэр, — ответил Бен, допивая свой кофе. Он поставил чашку на стол и немного более бодро спросил: — А ты поспал? Хакс отложил столовые приборы, вытер салфеткой губы и, словив взгляд Бена, сказал:  — Немного. Тот широко и даже нахально ухмыльнулся. Грудь Хакса словно полоснуло пламя, окрасившее нежность желанием. Он, как мог, спрятал его за своей чашкой, ошпарив язык горячим чаем. Хакс скривился, когда тот обжег ему еще и горло.  — Мне сегодня разрешено летать? — спросил Бен. — Я имею в виду, принимать участие в настоящих заданиях.  — Да, ты можешь, — ответил Хакс. — Но я ожидаю, что теперь ты будешь смотреть, куда стреляешь. Бен нахмурился, в изгибе его губ появилось раздражение.  — Тебе не обязательно мне об этом говорить: я и так это знаю. Того, что произошло, больше не повторится. Я хороший стрелок. Хакс кивнул, сделав еще один, на этот раз уже более осторожный, глоток чая.  — Никто и не спорит. Ты один из лучших, что я видел, — он поднял брови. — Но не позволяй этому забить себе голову. Ты еще не совершенен.  — Но я буду, — решительно сказал Бен.  — Никто не застрахован от ошибок, — ответил Хакс. — Но я верю, что ты сможешь справиться со своими. Бен сел прямо и приподнял подбородок. Хакс воспользовался возможностью посмотреть на него. Его лицо все еще хранило остатки юношеской округлости, его щеки через несколько лет уже не будут такими пухлыми, как сейчас. Но челюсть у Бена уже имела четкие очертания, нос был прямым со слегка раздутыми ноздрями. Когда он улыбался, в уголках его губ появлялись морщинки. Хакс хотел проследить их кончиками пальцев, поцеловать их, когда Бен смеялся. Не то чтобы он смеялся так уж часто. Но Хаксу нравилось представлять, что у Бена были скрытые места, где тот был достаточно чувствителен, чтобы вздрагивать и корчиться при касании к ним. Внезапная мысль об извивающемся под ним голым Беном ударила приливом крови в низ живота. Гулко сглотнув, он заставил себя прекратить думать об этом, пока это не повлекло за собой никаких последствий. Громкие голоса вошедших «Орлов», к счастью, прервали его раздумья, сосредоточив все внимание на себе. Уорд, Мельца и Коротышка бодро поприветствовали Хакса, когда проходили мимо стола, направляясь взять завтрак. Расселись они вокруг Хакса и Бена и втянули первого в разговор; Бен снова замолчал, застенчиво вперивши взгляд в тарелку, пока остальные рядом с ним болтали. Скоро на завтраке собралась вся эскадрилья, каждый новоприбывший желал Хаксу доброго утра и спрашивал о сегодняшних заданиях. Он понятия не имел, почему они до сих пор спрашивают у него об этом; всем и так давно известно, что их вызовут, когда они понадобятся, не раньше. После завтрака «Орлы» перебрались в зал для совещаний и рассеялись по столам и стульям, ожидая призыва к действию. Хакс обменивался страницами газеты со Стриклэндом, который время от времени комментировал текущее состояние войны. Хакс согласно хмыкал, но не делился собственными рассуждениями. На домашнем фронте дела шли достаточно хорошо, чего нельзя было сказать о других местах. Он не мог не подумать о приятеле мисс Рей и смог ли тот в конце концов отправить ей письмо. До одиннадцати часов они все еще были на земле. Хакс забросил читать газету и слушал, как Норман Кроу рассказывал истории о своих летних каникулах, которые он проводил на ферме за пределами Лоуренса в штате Канзас, в котором вырос. Хакс узнал, что среди молодых парней в Америке находить себе работу в свободное от школы время, чтобы заработать дополнительные деньги для своих семей, было довольно обычным явлением. Со времен экономического кризиса в 29-м году [1] жизнь была тяжелой, и лишь при президенте Рузвельте все начало понемногу налаживаться. Родители Нормана скептически относились к введенным Рузвельтом программам, которые должны были заставить бездельников работать, но когда его отец получил рабочее место, это довольно быстро решило их проблемы с отдыхом.  — А какое у вас было лето, сэр? — поинтересовался Норман, когда закончил свой рассказ о том, как «ко всем чертям» изрезал себе руки, укладывая в тюки сено в разгар августа. Хакс сложил руки в замок и наклонился.  — Ну, у нас каникулы чуть короче ваших. Мы учимся с сентября по июль, так что на летний отдых нам остается всего шесть недель. Этого времени не хватит, чтобы работать, как вы.  — Конечно, не хватит, — согласился Стриклэнд. — Так чем вы занимались вместо этого?  — В основном, я путешествовал с родителями, — сказал Хакс. — Франция, Швейцария, Голландия. Однажды мы даже побывали в Греции. А остальное время мы проводили в озерном крае с некоторыми родственниками матери. Норман вздохнул и, откинувшись на спинку стула, поднял ноги на ближайший стол. Хакс не упрекнул его за это.  — Я никогда не был дальше Сент-Луиса, пока не приехал сюда, — сказал Норман. — Держу пари, Франция хороша.  — Ты немного её видел, — сказал Тео Мельца, отрываясь от потрепанной книги в толстой обложке, которую ему одолжил приятель из города в последний раз, когда они были там. — Мы все время летаем над ней. Уверен, все эти бомбежки её здорово подпортили. У Хакса было много удивительных воспоминаний о красивой архитектуре Парижа и живописной сельской местности, куда его отец брал его с собой на охоту. Он беспокоился о том, что могло случиться с одной хорошей семьей, живущей за пределами Компьена, которая приютила их у себя на ночь, когда колесо их автомобиля сломалось.  — Вероятно, война уничтожила некоторые из самых красивых зданий и городков в стране, — сказал он с сожалением. — Это ужасная потеря.  — Вот уж срань, — пробормотал Стриклэнд. Он подпер рукой подбородок, опираясь на колено. — Я бы сказал, что нам очень повезло, что на наши дома не скидывают бомбы.  — Это точно, — согласился Мельца. — Но, похоже, здесь люди, чей дом был разрушен во время бомбежки, могут получить какую-то помощь. Мы тоже могли бы помочь чем-то. Хакс поднял голову.  — А вы и помогаете, — сказал он, замечая, что те, кто не обращали внимания на Нормана, теперь слушают его. Бен, который сидел в дальнем углу комнаты с ножом и деревянной фигуркой в руках, которую он стругал последние несколько недель, так же внимательно слушал его. — Вы вызвались прийти нам на помощь, когда нам нужны были хорошие пилоты, — продолжил Хакс. — Вы нарушили законы своей страны, чтобы помочь нам. Это немалая жертва, и, хотя вы не часто слышите слова благодарности, мы очень признательны вам.  — Ну, хорошо, что вы сказали это, сэр, — улыбаясь, молвил Норман. — Мы рады быть здесь. Верно, парни? По столу прокатилось согласное хмыканье. Хакс обвел взглядом своих пилотов. Их лица были открытыми и искренними. Он действительно был благодарен им и их мужеству. Разговор свернул в другое русло: скачки, повстречавшиеся в городе девушки, домашняя еда, по которой они соскучились. Хакс в основном только слушал, лишь изредко, когда приходилось, добавлял комментарии. Принимать участия в разговорах, которые вели его пилоты, не было его функцией. Если бы ему не нужно было держаться ангара, он бы оставил их. Каким бы хорошими не были отношения между командиром и подчиненными, всегда существовали те вещи, о которых говорить при нем было нельзя. Эскадрилье нужна была возможность пообщаться между собой без него. Так что подумав, что ему нужно бы позволить им побыть чисто в своей компании, Хакс сказал, что выйдет покурить. Туман снаружи немного рассеялся, но воздух все еще был влажным. Огонек на кончике спички, которую он зажег, чуть не потух, когда он попытался зажечь сигарету, но потом Хакс услышал шипящий хруст бумаги и табака. Он помахал спичкой и выкинул её. Не выкурив и четверти сигареты, Хакс услышал позади себя шаги. Он напрягся, но тут же расслабился, заметив подходящего к нему По; Хакс столько же боялся, как и надеялся, что к нему решил присоединится Бен.  — Здравствуйте, сэр, — поздоровался По, его руки были глубоко засунуты в карманы брюк. Хакс бы предложил ему сигарету, но он знал, что тот не курит.  — Капитан Дэмерон, — сказал Хакс, использовав полное обращение к По, как дружественное приветствие. — Чем могу помочь? По беззаботно качнулся на пятках.  — О, мне ничего не надо. Я решил, что мог бы составить вам компанию. Мы теперь не так уж и часто видимся, как тогда, когда у нас были тренировки, так что я подумал, что мало кто интересуется, как у вас дела. Хакс удивленно поднял брови.  — Ты печешься о моем благополучии?  — Звучит ужасно формально, когда вы так говорите, — усмехнулся По, — но в каком-то смысле да, мне хотелось бы знать, что у вас все хорошо. Хакс привык предоставлять отчеты о своем состоянии и возможности летать, но с тех пор, как кто-то спрашивал его об этом лично, прошло уже довольно много времени. Единственный человек, который интересовался его здравием и волновался за него, была его мать. Он не был точно уверен, как ему ответить По, поэтому сказал:  — Я верю, что у меня все хорошо.  — На самом деле, я не спрашивал, во что вы верите, сэр, — сказал По, — а что вы на самом деле чувствуете. Война штука нелегкая. Она изматывает людей.  — Да, — согласился Хакс, хотя лично его война не изматывала. Он был воспитан для жизни в армии и привык к жесткой экономии и постоянному напряжению. — Но в этом отношении у меня нет проблем. А ты себя как-то не так чувствуешь? По поднял указательный палец.  — О нет, нет, сэр. Вы переводите тему на меня, — он указал на себя. — Здесь я задаю вопросы.  — Прошу прощения, — забавляясь, сказал Хакс. — Что еще вы хотели бы знать?  — Что ж, я не хочу сказать, что парни думают, что с вами что-то происходит, но, возможно, я считаю, что вы слишком увлеклись тем, как бы держать нас в форме, и совсем не следите за собой, — По, казалось, немного смутился. — Я еще ни разу в жизни не встречал настолько собранного человека, как вы, но… даже у вас должно быть что-то, от чего время от времени нужно освобождаться, так сказать, снять с души груз. Хакс потер подбородок, размышляя о словах По. У него не было привычки кому-либо доверять, особенно тогда, когда приходилось скрывать так много правды о своей истинной природе. Но По спрашивал не об этом. Казалось, ему было действительно любопытно, как Хакс держится. Хакс подумал, что он может быть немного более разговорчивым, если По успокоят его слова, что у него все в порядке.  — Я думал о том, что нам везло с тех пор, как мы начали брать участие в вылазках, — сказал Хакс. — Удача далеко не всегда сопутствует новым эскадрильям. Большинство теряют своих пилотов уже на первых неделях. Я был готов к худшему.  — Так было во время Битвы за Британию прошлым летом? — спросил По. Хакс кивнул.  — Ежедневно каждая из трех эскадрилий на аэродроме, в лучшем случае, теряла по пилоту. Иногда даже больше. По присвистнул сквозь зубы.  — Наверно, по сравнению с тем, что происходит сейчас, это было чертовски ужасно.  — Мы делали то, что от нас требовалось, — ответил Хакс, затягиваясь сигаретой. — Здесь не так опасно, и я не воспринимаю это как должное. Я не хочу терять никого из вас, если могу этого избежать.  — Что ж, приятно это слышать, — сказал По. — Я надеялся, что вы не захотите от нас избавиться. Парням нравится летать под вашим началом, — он сверкнул улыбкой. — Вы в миллион раз лучше этого Чепмэна. Тот такой засранец. Хакс подавил смешок. Командир 222-й не предпринял ни малейших действий, чтобы хоть как-то расположить к себе «Орлов». Он до сих пор смотрел на них свысока. И хотя его эскадрилья была более приветлива, они все равно держались от них на большем расстоянии, чем 129-я. Тейлор и Уорд подружились с майором Барлоу, когда в последний раз были в пабе. Они угостили его выпивкой и к концу ночи все трое смеялись, опираясь на плечи друг друга, чтобы сохранять равновесие. С Барлоу и появились дружественные отношения между 129-й и «Орлами».  — Да, — согласился Хакс. — Это точно. Он просто невыносим, когда мне приходится обедать с ним за одним столом. Только подумай, как вам всем повезло, что вам не нужно иметь с ним дело.  — Ага, — сказал По. — Много таких командиров, как он, или все же большинство похожи на вас? Хакс выдохнул дым.  — Не уверен, что могу сказать наверняка. Командиры бывают разные.  — Но вам нравится это, верно? Быть командиром эскадрильи.  — Нравится, — подтвердил Хакс. — Это… делает меня вполне счастливым, — с тех пор, как он получил распоряжение о своем новом «статусе», он не переставал думать о том, что чувствует на этот счет. Хакс гордился тем, что стоит во главе эскадрильи, но до этого момента он не понимал, насколько доволен этим. По снова широко улыбнулся.  — Вам действительно не на что пожаловаться, а? Все идет отлично. Докурив сигарету, Хакс бросил её на землю.  — Как я уже сказал, у меня на самом деле все хорошо. Хотя я ценю твою заботу, — улыбнувшись, он хлопнул ладонью по плечу По. Он как раз собирался сказать что-то еще, но его прервал рев сирены, оповещающий о воздушной атаке. Хакс отреагировал немедля, дернув дверь зала совещаний. Стулья с грохотом попадали на пол, когда «Орлы» повскакивали со своих мест и ринулись к выходу. Они вместе бежали к ангару и спустя три минуты уже были в кабинах своих самолетов, готовые взлететь, чтобы в очередной раз защитить Уолкастл.

***

Рядом с раковиной в госпитальной комнате отдыха стояла пара медсестер, когда Хакс прошел мимо них спустя два дня. Они мыли свои кружки послеполуденного чая и весело смеялись, но, услышав за собой тяжелый стук сапог, повернулись.  — Здравствуйте, сэр, — поздоровалась одна девушка с узким лицом и зелеными глазами. Её косынка скрывала цвет волос. Другая медсестра застенчиво отвела взгляд.  — Добрый день, — ответил Хакс, останавливаясь возле стола в центре комнаты и сложив руки за спиной. Медсестры поставили свои чистые чашки и чайник на деревянную стойку рядом с раковиной, чтобы те высыхали, и выскочили за дверь. Когда они вышли из комнаты, он услышал отдаленное пронзительное хихиканье и «он такой красивый». Хакс переступил с ноги на ногу, чувствуя знакомое сочетание удовольствия и дискомфорта от женской похвалы его внешности. Он был польщен, но совершенно равнодушен к их симпатии. Однако то, что три вечера назад сказал ему Бен, глубоко его затронуло. Все время, когда они были порознь друг от друга, Хакс все повторял и повторял его слова в своей голове; его мысли рассеянно возвращались к моменту их единения, как только его ничего другое не занимало. А это происходило часто. Прошлые дни были наполнены обычной скукой, прерываемой только эскорт-миссиями с бомбардировщиками и зачистками побережья. С последнего налета немцы вели себя спокойно, отчего 363-я большую часть своего времени проводила в зале для совещаний. Накануне Хакс, умостившись в дальнем углу комнаты, где его никто не смог бы потревожить, провел почти весь день за чтением «Историй». Он достаточно хорошо успел выучить эту книгу, чтобы читать её, не задумываясь о ней. Пробегая глазами по строчках, Хакс то и дело поднимал взгляд к углу, за доской, где в одиночестве сидел Бен. Хакс внимательно, но осторожно наблюдал за ним. Иногда он читал газету, но так, словно она его не сильно интересовала. В других случаях он вытаскивал свой нож и деревяшку и начинал строгать. Хакс никогда раньше не видел, чтобы кто-нибудь занимался подобным, и в конце концов он обнаружил, что все чаще отрывает взгляд от книги, чтобы снова посмотреть, как тот управляется с деревом. Хакс думал, что делал это незаметно, но Бену не понадобилось много времени, чтобы подловить его на этом. Когда их взгляды встретились, руки Бена замерли, нож застыл на фигурке. Это был маленький складной нож с черепаховой ручкой, который удобно прятался в карман, когда был не нужен. Не моргая, Бен упрямо смотрел на Хакса. Хакс осмелился взглянуть на него в ответ, когда другие мужчины были заняты тем, что слушали, как Эндрю Уорд хвастается девушкой или чем-то подобным. Комната становилась все уже и уже, пока не появилось ощущение, будто в ней находятся лишь они двое, не отрывающие друг от друга глаз и ожидающие, пока другие не уйдут или хотя бы не отвернутся. И не разрывая зрительный контакт, Бен, зацепив ногой ножку соседнего стула, притянул его ближе, подзывая Хакса к себе. Хакс закрыл Геродота и, зажав его под мышкой, направился в сторону Бена. Он посчитал, что это будет достаточно безвредно, ведь он и так раньше разговаривал с Беном в зале для совещаний. Ни у кого не возникнет сомнений на счет них, пока они будут держаться на надлежащем расстоянии. Когда Хакс сел на стул рядом с Беном, у того на губах появился мимолетный намек на улыбку.  — Где ты научился этому? — поинтересовался у него Хакс, указывая на фигурку. Это была лохматая собака с длинным хвостом и большими лапами.  — Моя мама научила меня, — ответил он. — Раньше мы занимались этим вечером, сидя на крыльце до тех пор, пока не садилось солнце. Она говорила мне, что её, в свою очередь, научил мой дедушка. Я его никогда не знал. Бен держал собаку за задние лапы, рассматривая её. Хакс мог видеть детали морды фигурки. У неё была открыта пасть, а спереди виднелись узкие зубы.  — У тебя здорово выходит. Бен пожал плечами.  — У меня было много времени на практику. И хороший учитель.  — Ты любишь свою мать, — сказал Хакс. — Вы хорошо ладили друг с другом?  — Иногда. Раньше я в школе частенько попадал в неприятности, поэтому ей также частенько приходилось ругать меня, но когда я не был занозой в заднице, у нас было все хорошо. Было нетрудно представить себе, как юный Бен ввязывается в драки или хотя бы в споры со своими одноклассниками. Он любил показывать свой характер и, вероятно, всю жизнь так вел себя. Но в то же время Бен мог бы быть очень приветливым, если бы только захотел. И хотя временами в нем было довольно трудно разглядеть этот потенциал, Хакс все равно очень хотел этого.  — Можно мне посмотреть? — спросил он, протягивая руку к фигурке. Бен поставил её на его ладонь. — Такая собака была у тебя в детстве?  — Да, — сказал Бен и, сложив нож, положил его на ближайший стул. — Это должен был выйти Чуви, пес моего отца.  — Какой он был породы? Бен провел руками по бедрам, распрямляя плечи.  — Да черт его знает. Какая-то бродяжка залезла в сарай и родила. Сама умерла, а щенок остался. Мой отец нашел его и вырастил. Он раньше охранял самолеты, когда трюкачи были настолько пьяны, что не видели дальше своего носа.  — У меня никогда не было собаки, — молвил Хакс, прослеживая кончиком пальца очертания фигурки, — хотя у моей матери до сих пор есть кошка. Миллисента, — Бен скорчил рожицу, и Хакс ухмыльнулся. — Знаю. Не самое очаровательное для кошки имя, но не забывай, эта женщина назвала меня Армитажем.  — Мне нравится твое имя, — сказал Бен. — Оно такое же причудливое, как и ты. Хакс удивленно поднял брови.  — Ты думаешь, что я причудлив? — в жизни его называли по-разному, но так — никогда. Бен почесал затылок.  — Я не знаю, как правильно это сказать. Ты похож на сына нефтепромышленника или на какого-то богатого магната из фильма.  — Вряд ли, — возразил Хакс. — Я не принадлежу к аристократической семье с глубокой и славной историей. У моего прадеда было рыцарское звание, но это единственный титул, который у нас есть.  — В твоем роду были рыцари? — широко раскрыв глаза, спросил Бен.  — На самом деле их было мало. Получить рыцарство задача очень непростая, но его присуждает сам король. Это огромная честь.  — Что совершил твой дедушка, что получил его?  — Он принимал участие в Опиумной войне, которая была 1839 году в Китае, — сказал Хакс. — Говорили, что он был очень отважным человеком. И образцовым солдатом, — Хакс все еще аккуратно держал собачью фигурку, и Бен поднял руку и, не касаясь кожи Хакса, средним пальцем погладил её по голове.  — А ты мог бы стать рыцарем? — поинтересовался он. — Ты сбил много джерри. Тебе присудили крест «За летные заслуги». Хакс пробежался большим пальцем по шее собаки, совсем рядом с пальцами Бена.  — Сомневаюсь. Один палец Бена дернулся и коснулся Хакса. Хакс чуть не подпрыгнул от внезапного контакта. Чистое электричество.  — Выходит, у тебя нет никаких доспехов, — совершенно серьезно сказал Бен. А когда Хакс взглянул на него, то заметил, что тот старается не улыбнуться.  — Нет, — засмеялся Хакс. — Боюсь, что доспехов у меня нет. Вскоре после этого он оставил Бена, хотя это было трудно. Хакс присоединился к игре в покер с Тейлором, По и Вирджилом Гилбертом. Он играл из рук вон плохо, но для него это не имело никакого значения. Хотя тогда Хаксу повезло, и он выиграл целую плитку купленного в городе черного шоколада; Брюстер Миллс с явной неохотой проследил, как он скрылся в нагрудном кармане Хакса. Он вышел из игры в два часа, как раз тогда, когда Матрона Фазма пила свой обеденный чай. С его последнего визита к ней прошло уже какое-то время, поэтому Хакс решил, что проведет час в её компании, чтобы разбавить скуку часов пребывания на земле. Он как раз собирался наполнить чайник, который оставили медсестры, когда в комнату отдыха вошла Фазма.  — Так, так, так, — сказала она, прижимая руки к бедрам. — Здравствуй, командир эскадрильи Хакс. Не ожидала увидеть тебя сегодня.  — Мне нравится тебя удивлять, — с невозмутимым видом ответил Хакс. Фазма усмехнулась.  — О, уверена, ты в этом мастер, — она указала на пустой чайник в руках Хакса. — Поставь его кипятиться, а я пойду захвачу заначку. Хакс мог только догадываться, что она имела в виду, но он сделал так, как она сказала: поставил воду закипать. Когда Хакс повернулся, он увидел, что Фазма стоит на табуретке перед сервантом, наполненным обычным белым фарфором. Она потянулась к самой дальней полки и выудила оттуда какую-то жестяную банку без этикетки. Спустившись вниз, Фазма открыла её и глубоко вздохнула. Хакс уловил дуновение бергамота.  — Это «Эрл Грей»? — сглотнув слюну, уточнил он. Это был его любимый чай, и сейчас его ему очень недоставало. Фазма ухмыльнулась.  — Ага. Мне удалось упросить мою мать отправить мне его. Он пришел на прошлой неделе.  — Твоя мама просто настоящий подарок судьбы, — сказал Хакс. — И ты же поделишься со мною им?  — Я по-любому как-нибудь заставлю тебя вернуть должок, — ответила она и, подойдя к стойке, высыпала засушенные листики в горшочек. Хакс скрестил руки на груди.  — Боюсь спросить, что это будет, но за чашку чая я готов рискнуть.  — Именно, — сказала Фазма. Из шкафа она достала коробку с печеньем. Крышка была уже открыта, из-за чего лежащие в ней печенья скорее всего очерствели, но Фазма все равно взяла четыре штучки и положила их на тарелку. Когда вода закипела, она принесла её к столу. Хакс отодвинул стул и сел. Пока они ждали, когда чай как следует заварится, он поинтересовался у неё о делах в госпитале.  — Ну, — начала Фазма, — тут было довольно спокойно, за исключением того ужасного случая с 222-й. Хакс почувствовал, как по его спине пробежал холодок. Вчера во второй половине дня, когда 222-я возвращалась с очередной вылазки, один приземляющийся самолет загорелся. Во время стычки в двигатель попало несколько пуль, которые вызвали утечку топлива. Пилоту удалось посадить самолет на землю, но к тому времени, как прибыл экипаж, чтобы потушить огонь, он получил ожоги. Хакс слышал, как он кричал, когда его вытаскивали из кабины.  — Он выжил, — сказал Хакс, наполовину утверждая, наполовину спрашивая. Фазма покачала головой.  — Ожоги смертельными не были, но его убил шок. Тело просто не смогло справиться с этим. Хакс опустил взгляд вниз, рассматривая свои узкие, без единой царапины или шрама руки. Он подумал о Сноуке, который попал в похожую ситуацию. Его пальцы были скрюченными и испещренными рубцовой тканью. Это просто удивительно, что он до сих пор мог использовать обе руки. Не каждому пилоту так везло.  — Сколько ему было? — спросил Хакс.  — Двадцать два, — ответила Фазма. — Его недавно перевели из №13. Группа №13 охватывала север Англии, где оперировала береговая охрана. Их задачей преимущественно было охотиться за подлодками, которые могли бы затопить транспортные конвои, огибающие страну. Газеты писали, что тринадцатая группа обычно была довольно безопасным местом для новых пилотов, поступающих под их командование. Их задания были практически безопасными, поэтому самолеты там сбивали очень редко. Хакс отправился бы в Авиагруппу №13, если бы ему отдали такой приказ, но 363-й делать там было бы нечего. Они и так принадлежали №12, а не №11, на которую припадало больше всего сражений.  — Его отослали домой, — продолжила Фазма. — Сегодня утром его забрал тот же грузовик, который привез его замену. Деталей я не знаю, но слышала, что он ветеран войны, ищущий спокойной службы.  — Неужели, — сказал Хакс. — Тогда желаю ему всего наилучшего. Фазма подняла горшочек с чаем и протянула его к чашке Хакса. Когда она наливала чай, несколько капель упало на блюдце. Она пробормотала сдавленные извинения, но Хакс лишь отмахнулся от них. Подняв чашку, он подул на чай, рассеивая легкий пар.  — Итак, — сказала Фазма, пережевывая зачерствелое печенье. Несколько крошек упало на стол. — Как там твоя эскадрилья? — Исключительно, — ответил Хакс. — Вчера одному из моих пилотов удалось сбить Fw-190, — По был тем пилотом, который подбил немецкого бойца; Хакс наблюдал, как самолет неприятеля резко спикировал вниз к водам Ла-Манша. Фазма подняла свою чашку.  — Очень впечатляюще. Это был тот юнец, с которым у тебя раньше были неприятности? Ты говорил, что он хороший летчик.  — Нет, это был не он, — сказал Хакс, — но с тем я поговорил, как ты и советовала, — тогда, конечно, произошел не просто разговор, но с тех пор, как Бен вернулся в строй, он гораздо лучше старался не потерять своего ведомого. Также Бен уделял больше внимания командному полету, а не тому, как летать отдельно от всех. Тем не менее он все еще норовил оказаться рядом с Хаксом, во время боя крутясь где-то неподалеку и таща за собой Коротышку. Если Коротышка и заметил склонность Бена следовать за Хаксом и держаться подле него, то он ничего об этом не сказал.  — И? — поинтересовалась Фазма.  — Мне кажется, это сработало, — ответил Хакс, отхлебнув чай. Он был ароматным, насыщенным и нереально вкусным. Она усмехнулась во все тридцать два.  — Значит, ты не посадил его на первый попавшийся пароход и не отправил домой. Приятно слышать это. У нас каждый пилот на счету, — и еще раз отгрызнув печенье, спросила: — Он высокий, верно? И с лохматой шевелюрой? Хакс давно намеревался сказать Бену сделать что-то со своей прической, чтобы она выглядела более опрятной, но все никак не доходили руки. А теперь, когда Хакс почувствовал, как его длинные пряди волос ощущаются между его пальцами, уже не горел таким желанием укоротить их.  — Да, это он, — сказал Хакс Фазме. Она задумчиво переживала печенье.  — Широкоплечий, правильно? И такой же высокий, как я, и хорош собою. Хакс рассердился и насторожился, но ему удалось не выдать голосом ни того, ни того.  — Тебе нравится такой тип парней? Фазма на мгновение бросила на него нечитаемый взгляд, но затем пожала плечами.  — На самом деле, нет. Хотя тот, который со светло-каштановыми волосами и с ростом в метр с кепкой… — она подмигнула. — Неплохой такой.  — Ты имеешь в виду Коротышку Путнама? — предположил Хакс. Это была бы просто невероятная пара, заметь он когда-нибудь такую.  — А что, — сказала Фазма, выглядя совершенно невозмутимо, — ты не думаешь, что у него может быть такая девушка, как я? Хакс сделал длинный глоток чая.  — Я уверен, что ты можешь получить любого мужчину, какого только захочешь. Американцам, кажется, очень даже нравятся английские девушки. А ты просто очаровательна.  — Верно, — игриво усмехнулась Фазма, а потом сощурила глаза. — Если ты не намекаешь о нас с тобою…  — И хотя это звучит очень заманчиво, — сказал Хакс, дразнясь, — мне придется отказаться. Фазма рассмеялась.  — Ты тоже не в моем вкусе, — она подняла тарелку с печеньем и протянула ему, предлагая. Когда он покачал головой, Фазма взяла себе еще одну и отгрызла кусочек. Они выпили весь оставшийся в горшочке чай, наслаждаясь ароматом бергамота. А затем Хакс поднялся, собираясь уйти. Фазма поймала его прежде, чем он успел сделать хотя бы шаг, и сказала:  — Теперь тебе следует приглядывать за твоим Беном Соло. И позволить ему присматривать за тобой. Хакс поднял брови. Она слишком знающе о его вкусах улыбнулась.  — Он твой любимчик. Если бы это был не он, ты бы отослал его домой.  — У меня нет любимчиков среди моих пилотов, — ласково ответил он. По большей части это было правдой. Он относился ко всем им одинаково, когда речь шла о назначениях и порядке полета. Но ни с кем он так не любил летать, как с Беном.  — Возможно, это правда, — сказала Фазма, — но он прикрывает твою спину, когда ты в этом нуждаешься. Не принимай такое отношение к себе как должное. Далеко не у каждого есть такой охранник. Последнее, чего хотел Хакс, — это воспринимать Бена как должное, не тогда, когда он наконец получил его.  — Я понимаю, — сказал он Фазме. Она кивнула, довольная его ответом. Когда Хакс вернулся в зал для совещаний, братья Миллс перебрасывались между собой продолговатым мячом. Он был немного похож на мяч для регби, только на концах он сильнее сужался. Когда Льюис бросил его, он прокручивался в воздухе.  — Ловите, сэр! — крикнул Брюстер всего на долю секунды до того, как отправить мяч в сторону Хакса. Тому удалось поймать его, хотя и с трудом. Мяч был кожаный и немного шероховатый.  — Что это? — спросил Хакс.  — Футбол, сэр, — сказал Льюис. И хотя он не играл в команде Чартерхауса, Хакс знал, как выглядит футбол. А это на него мало походило.  — В футболе мяч не кидают руками, — сказал он, перекидывая мяч в руках. — Его пинают ногами. Брюстер подбежал и ловко выбил мяч из рук Хакса.  — Вы можете его пинать или бить по нему. Но в основном мяч бросает защитник, а один из принимающих пытается доставить его в зачетную зону для тачдауна. Хакс никогда раньше не слышал подобных терминов.  — По-моему, этот американский футбол немного отличается от футбола, в который мы здесь играем. Мы забиваем голы, а не эти «тачдауны».  — О, вы имеете в виду соккер, — сказал Льюис. — Да, это другое, — он скривился, — и гораздо менее интересное, если кто спросит меня. Просто группка бегущих по кругу пареньков. В футболе, по крайней мере, хоть что-то происходит. Схватки и все такое, — он раскрыл руки, и Брюстер кинул ему мяч. — Нам обязательно нужно научить вас играть в настоящий, американский футбол, сэр. Брюстер задумчиво проговорил:  — Не уверен, что у нас достаточно людей для полноценной команды, но мы можем сыграть шесть на шесть.  — Тогда вперед, — усмехнулся Льюис. — Соберем парней и…  — 363-я эскадрилья! — раздался голос офицера в телефонной трубке. — Вы вызваны на набег. Немедленно сообщите.  — Игре придется подождать, — сказал Хакс, и они отправились в ангар. Вернулся Хакс с усыпанным пулевыми отверстиями «Харрикейном». Он оказался в диапазоне стрельбы одного «Мессершмитта» и попал под сильный обстрел. По последовал за стрелявшим неприятелем, но тем, кто его сбил, был Бен. Он выпустил весь свой магазин на его фюзеляж и кабину, хорошенько раздолбив лобовое стекло. У пилота просто не было шанса.  — Мы отправим его на ремонт, сэр, — сказал Тэниссон, горестно оглядывая поврежденный самолет, — но все это выглядит не очень хорошо. Хакс расстегнул свою летную куртку, покоряясь такой участи.  — Сделайте все, что сможете. Когда он отправился отнести свое снаряжение, он увидел там Бена. Хакс подошел к нему и протянул ему руку. Бен, посмотрев на неё, вложил свою ладонь в ладонь Хакса и тряхнул.  — Спасибо, — сказал Хакс. Бен крепко пожал его руку.  — Отблагодаришь вечером. Кожа Хакса покалывала в тех местах, где они прикасались друг к другу. Три дня наконец прошли, и сегодня вечером они должны были встретиться. Нетерпение жгло не хуже раскаленного металла. Они выпустили руки друг друга, когда в помещение вошли остальные пилоты, снимая свои парашюты и шлемы. Тейлор поинтересовался, закончили ли они на сегодня, и Хакс утвердительно кивнул. Во всяком случае, он на это надеялся. Из-за поврежденных самолетов — его сокол был не один такой — он при необходимости мог бы попросить Сноука отправить вместо его эскадрильи какую-нибудь другую. Остаток дня Хакс провел тет-а-тет с отчетами в своей комнате. Работа шла с трудом; нервы были натянуты до предела, наполовину от впечатления от прошедшего боя и наполовину от предвкушения встречи с Беном. К тому времени, как он спустился на ужин, его аппетит был ничтожно мал, а желудок — словно кто стянул бечевками. Он положил себе еду и начал разрезать её на маленькие кусочки, скорее для того, чтобы разбросать их по тарелке, чем съесть. Тем не менее, пол кружки пива он выпил. Краем глаза он наблюдал за Беном. В отличие от него, тот доел всю еду, которую положил себе на тарелку. И допив пиво за рекордное время, Бен встал и вышел из столовой. Хакс сдержал порыв немедленно последовать за ним и вместо этого спросил Тео о последнем письме, которое тот получил от своего отца из штата Мэн. Он радостно поделился всеми новостями из Портленда, заняв разговором почти три четверти часа. Когда Тео наконец закончил, Хакс смог вырваться из столовой. Подойдя к ангару, он заметил горящий в нем свет и на мгновение забеспокоился о том, что кто-то другой мог там работать допоздна, но, войдя внутрь, Хакс увидел Бена. Он сидел на корточках возле самолета Хакса, прослеживая пальцем зубчатые отверстия от пуль. На одном он прошипел и резко отдернул руку, засовывая кончик пальца в рот.  — Порезался? — спросил Хакс, подходя к нему. Бен поднялся на ноги, едва избежав удара о фюзеляж, и обернул руки вокруг пояса Хакса, нетерпеливо притягивая к себе. Он не стал медлить с поцелуем. Хакс ответил на него с упоением, положив руки ему на шею и зарывшись пальцами в волосы. Они голодно цеплялись друг за друга. Рты открывались навстречу горячим ласкам, изучению. Вслепую нащупав левой рукой переключатель, Хакс потушил лампу. Их тут же обволокла та необходимая темнота, скрывшая их от нежелательного внимания. От губ Бена Хакс переместился к челюсти, а потом вверх, к уху. Зажав мочку зубами, он пососал её. Бен дернулся всем телом и ахнул, натягивая куртку Хакса. Довольный вызванной реакцией, Хакс двинулся по его шее к воротнику джемпера. Он был раздражающе высоким и скрывал за собой слишком много, поэтому Хакс потянул его вниз, обеспечивая себе лучший доступ к коже Бена. Он пах, как теплая шерсть, сухостью с мягким запахом мускуса.  — Хакс, — прошептал Бен, положив руку на щеку Хакса. Хакс позволил себе вернуться к губам Бена. Бен целовал его жадно, безудержно, беря ничего и разом все, что отдавал ему Хакс; а тот делал это охотно. Он был увлечен, захлебывался энтузиазмом Бена, его раскованными исследовательными ласками, предназначенными соблазнять. Бен был спонтанным в своих прикосновениях, продолжал полагаться лишь на инстинкт. Хакс был уверен, что обладание кем-то настолько неопытным было сильно недооценено. Когда они наконец совладали с первым порывом страсти и остановились, чтобы отдышаться, Хакс положил руки на грудь Бена, чувствуя под своими ладонями быстрые удары его сердца. Бен в свою очередь опустил руки на его поясницу, зацепившись большими пальцами за кожаный пояс Хакса. И тот внезапно почувствовал, что на нем слишком много одежды. Хакс потянулся за пряжкой ремня на поясе и, расстегнув её, принялся за пуговицы пиджака. Когда Бен понял, что Хакс собирается сделать, он поднял руки с его поясницы и помог снять пиджак, а потом, перехватив его, повесил на одно крыло винта сокола Хакса. Проделав все это, Бен снова вернулся к Хаксу и проследил линию пуговиц на передней части его рубашки прямо до того места, где та была заправлена в брюки. Хакс почувствовал, как от такой близости необузданная кровь бросилась в пах, но он заставил себя сохранять спокойствие.  — Как ты? — тихо спросил он. Бен повозился с галстуком на шее.  — Ужасно, — ответил он. — У меня словно болит желудок. Хакс нахмурился.  — Ты заболел?  — Нет. Мне просто невыносимо… — он запнулся, подбирая слова. — Невыносимо знать, что ты здесь, рядом и не иметь право даже долго смотреть на тебя. Из-за этого я словно чувствую боль в желудке. Хакс вздохнул.  — Знаю. Так всегда происходит, — он был знаком с этой болью ожидания; она изнуряла его получше всякой войны. Хакс мог выдрессировать себя не замечать её, но контролировать собственные желания и порывы было совсем другое дело. — И легче не станет, — сказал он.  — Это не имеет значения, — ответил Бен. — Я могу выдержать. Хакс протянул руку и коснулся его щеки, большой палец невесомо лег на губы.  — Как ты узнал, что я склонен любить мужчин? Мне нравится думать, что я скрываюсь хорошо, — он размышлял над этим уже много дней, гадал, как Бену так легко удалось раскусить его. Бен накрыл своими пальцами пальцы Хакса.  — Я не знал. Губы Хакса приоткрылись, передав его шок от услышанного.  — Ты поцеловал меня, не подозревая, что я приму это? — он погладил большим пальцем линию челюсти Бена. — Не будь я тем, кто я, я бы мог просто вышвырнуть тебя отсюда, обвинив в непристойном поведении. Зачем же ты это сделал?  — Потому что я должен был, — сказал Бен и, прижав ладонь Хакса к губам, оставил на ней поцелуй. — Я не мог больше держать это в себе. Оно мучило меня даже сильнее, чем сейчас. Я едва мог дышать. В этот момент Хакс ощущал то же самое. Риск, на который пошел Бен, был немыслим. Хакс не проявлял никаких признаков своего интереса к чувствам Бена, и несмотря на это тот поставил на кон все ради одного поцелуя. Это было безумием в чистом виде, но Хакс не смог придумать ни единого другого способа разрешить сложившуюся с его, Бена, стороны ситуацию. В этом поступке не было ни хитрости, ни страха. Он сделал то, что говорил ему сделать его инстинкт, без мысли о последствиях. И вот теперь благодаря этому они здесь.  — Ты знал раньше о том, какой ты на самом деле? — спросил Хакс. Бен закусил щеку внутри.  — Не знаю. Возможно? Я всегда был особняком. Не ходил на праздники с танцами, как это делали другие. Я не хотел танцевать с девушками. Мой отец думал, что я всего лишь стеснительный, но я подозревал, что просто не похож на него. Я вообще не был ни на кого похож, когда рос, — он моргнул, глядя на Хакса. — А ты знал, что ты другой? Хакс медленно кивнул.  — С довольно раннего возраста. Моя мать заставляла меня танцевать с девушками, и мне это нравилось, но в основном из-за танцев. Бен принял основную позу фокстрота.  — Вот почему ты взялся научить меня?  — Главным образом, я хотел, чтобы ты перестал одиноко стоять в углу с самым мрачным выражением лица, — ответил Хакс, после того, как Бен сделал танцевальный шаг. — И тогда девушек было больше, чем мужчин, поэтому ты, как партнер, был просто необходим.  — О, — вздохнул Бен, останавливаясь. Хакс убрал руку с плеча и погладил его подбородок.  — И также это было оправданием оказаться рядом с тобой.  — Тогда было хорошо, — возобновляя танец, сказал Бен. — Я никогда не был так близко к кому-то. Ну, кроме тех разов, когда моя мама заставляла меня обниматься с ней, — он закусил губу. — Или когда я ввязывался в драку.  — Ты должен был быть жестоким, — сказал Хакс. — Но, думаю, им приходилось подумать дважды, прежде чем драться с тобой. Ты парень немаленький. Словно подтверждая слова, Бен притянул его ближе.  — Возможно, но я злил многих. В этом я был просто мастак. Я не попадал в неприятности, лишь когда летал с моим отцом. В полетах есть что-то, что меня просто успокаивает.  — Неужели? — сказал Хакс, подняв брови. — Что-то я такого не заметил. Бен выглядел сильно смущенным.  — Просто у тебя постоянно были ко мне какие-то претензии. Я привык быть лучшим. А это сводило меня с ума. Какое-то время я был уверен, что хочу врезать тебе. Но потом понял, что хочу поцеловать тебя. Хакс снова положил руку Бену на плечо, касаясь пальцами кончиков его волос.  — Я рад, что тебе удалось сдержать себя. Меня не били еще со времен школы, так что, признаюсь, мне бы не хотелось ходить с фингалом под глазом или разбитой губой.  — Я ни за что не дам тебя в обиду, — сказал Бен. Он прекратил свой медленный танец и крепко сжал руками предплечья Хакса. — Сегодня… Никогда больше так не делай.  — Я не всегда буду в состоянии оставаться вне опасности, Бен, — напомнил ему Хакс. — Риск — часть работы. Бен подошел ближе, отчего Хаксу пришлось почти скрестить глаза, чтобы видеть его.  — Тогда позволь мне защитить тебя. По хороший летчик, но он не я. Позволь мне быть на твоем крыле.  — Приказ остается в силе, — твердо сказал Хакс. — Ты не можешь просить поменять его, основываясь лишь на собственном желании. Бен открыл рот, чтобы возразить, но Хакс собственными губами заставил его замолчать. Некоторое время они не разговаривали снова. Где-то около десяти часов они наконец оторвались друг от друга. Бен, сказав, что все еще плохо спит, зевнул. Обняв его напоследок, Хакс отпустил его, а сам вернулся в казарму лишь после того, как подождал в ангаре пару минут. Он чувствовал невероятную легкость, когда, забравшись в кровать, лежал на спине и снова смотрел в потолок. На этот раз он не стал считать доски; он просто закрыл глаза и с мыслью о Бене провалился в сон.

***

После завтрака Хакса в первую очередь вызвали в кабинет к Сноуку. Подполковник, как ни странно, был не при полном параде. Его форменная куртка висела на спинке рабочего стула, рукава рубашки были подвернуты до самых локтей, обнажая еще больше шрамов. Огонь сжег часть мышц на его руках, отчего из-под кожи проступали четкие очертания костей.  — Хакс, — прогрохотал он, держа в зубах сигару. — Слышал, вы и ваши парни вчера немного наловили пуль. Рад видеть, что вы отделались лишь повреждением самолетов.  — Нам повезло, сэр, — ответил Хакс, — чего нельзя сказать о наших соколах. Сноук хмыкнул.  — Я хорошо осведомлен о недостатках наших самолетов. Вы не должны напоминать или намекать мне о них так часто. Хакс сдержанно кивнул.  — Конечно, сэр. Мои извинения.  — Хотя вы правы, говоря, что им не повезло. Я отдал распоряжения на сегодня не вызывать 363-ю ни на какие задания, чтобы ваша наземная команда могла вернуть их в рабочее состояние, — он выдохнул клуб темного ароматного дыма. — Так что вы можете взять перерыв.  — Вы даете нам отпускной? — спросил Хакс. Ему бы хотелось провести денек в городе. Там был магазинчик с хорошими сигаретами, которых ему очень хотелось, а из-за дорогой сигары Сноука это желание становилось лишь сильнее.  — Нет, не полный отпуск, — ответил Сноук. — Вы останетесь на аэродроме в случае необходимости. У вас достаточно функциональных соколов, чтобы, если понадобится, подняться в воздух. Хакс почувствовал резкое разочарование. Этот «отпуск» означал лишь то, что им придется провести еще один день, просто убивая время, а в таком занятии нет ничего захватывающего.  — Я понимаю, сэр, — сказал Хакс. — Я сообщу это своим пилотам. Когда он вошел в зал для совещаний, к нему тут же повернулось двенадцать заинтересованных взглядом. Все «Орлы» сидели внутри, так как на улице лил дождь. Волосы Хакса успели намокнуть даже от короткой прогулки от контрольного центра.  — Есть какие-нибудь новости от командира крыла, сэр? — поинтересовался Уэксли, оживившись.  — Безусловно, — ответил Хакс, смахивая с пиджака прилипшие капли, которые еще не успели впитаться в шерсть. — У нас выходной. Послышалось парочка приветственных выкриков, на лицах засветились улыбки.  — Однако, — продолжил Хакс, — мы должны остаться на аэродроме. Как и ожидалось, всю радость как рукой сняло.  — И что же они предлагают нам делать? — проворчал Эндрю Уорд. — Пялиться друг на друга? Наблюдать, как растет трава? Хакс беспомощно пожал плечами.  — Мы что-нибудь придумаем, — он твердо решил, что не проведет этот день за отчетами. У него не было ни малейшего желания заниматься этой бумажной волокитой, когда он имел свободный день для чего-нибудь другого.  — Есть идеи, ребята? — спросил По, обводя присутствующих взглядом. Он откинулся на спинку стула и повернулся всей верхней частью тела, чтобы посмотреть на Бена, сидящего на своем обычном месте в углу. Никто не промолвил ни слова, и Хаксу пришлось рассмотреть вариант очередного прочтения Геродота. Но затем Льюис Миллс встал и достал что-то из-под стула. Хакс узнал в этой вещи мяч для американского футбола.  — Как насчет игры? — предложил он, подбросив мяч вверх и ловко его поймав. Мельца скривил лицо, указывая на бьющий в оконное стекло дождь.  — Ты вообще был на улице? Там начался этот проклятый сезон дождей. Льюис указал на него мячом, ухмыляясь.  — А ты что сахарный, Тео? Боишься испортить себе прическу? Уорд наклонился и взъерошил волосы Мельцы. Тот ругнулся и оттолкнул его. Уорд только рассмеялся.  — Ну же, парни, — подбадривал их Льюис. — Давайте сделаем это. В чем проблема? Уэксли, откинув страницу газеты, которую держал в руках, поднялся на ноги.  — Я в деле. Кто еще?  — К черту, — сказал По. — Я тоже. Остальные тоже сдались, некоторые даже с большей неохотой, чем другие. Хакс рассчитывал просто понаблюдать за игрой со стороны, так как он не знал правил, но когда Льюис и Брюстер объявили себя капитанами команд, Брюстер сразу же указал на Хакса и сказал ему присоединиться к его команде.  — Не думаю, что это хорошая идея, — попытался возразить Хакс, даже когда уже пересек комнату, оказавшись возле одного Миллса.  — Не волнуйся, сэр, — сказал Брюстер. — Мы введем вас в курс дела, — затем он указал на Тейлора. — Билл, поди-ка сюда, — потом он выбрал Стриклэнда, а за ним Коротышку и Гилберта. Льюис выбрал По, Уэксли, Кроу, Мельцу и, наконец, Бена. Хакс наблюдал, как Бен медленно поднялся и направился к Льюису. Он был выше всех остальных и шире в плечах. Льюис хлопнул его по спине и сказал:  — Из тебя выйдет чертовски класный защитник, Соло. Непробивной, как скала. Брюстер направился к двери, но Хакс остановил его.  — Могу я предложить оставить наши сапоги и пиджаки здесь? Кожа не сохнет быстро, а в прачечной никто не будет отдирать от наших пиджаков комки грязи.  — Справедливо, — заметил Брюстер, взявшись расстегивать ремень на поясе. Остальные, последовав его примеру, разделись до рубашек и брюк и, сняв носки, босиком направились на выход в непогоду. Дождь лил стеной, но из-за того, что ветра не было, он не приносил особых неудобств. Хакс, моргая, посмотрел вверх, и тяжёлая капля попала ему прямиком в глаз.  — Пойдемте сюда, сэр, — сказал Стриклэнд, показывая указательным пальцем, куда нужно идти. — Мы расскажем вам, что к чему. Хакс похлюпал по редкой грязной траве туда, где ожидала его команда. В течении следующих десяти минут ему растолковывали сложные правила о «даунах» [2], «специальных розыгрышах», «фулбеках» и «квотербеках». Хотя Хакс так и не мог сказать наверняка, где была защита и нападение и где заканчивалась суматоха и начиналась игра.  — И напоследок, сэр, — сказал Коротышка, наклонившись вперед и положив руки на колени, — все, что имеет значение, — это то, что когда квотербек бросает вам мяч, вы его ловите и со всех ног бежите в зачетную зону.  — Думаю, это сделать я смогу, — ответил Хакс. Брюстер улыбнулся.  — О, и, сэр? Постарайтесь, чтобы вас не сбили. Хакс сглотнул. В некотором роде этот футбол был похож на регби, в котором игроки делали все возможное, чтобы сбить с ног своих противников, чтобы те не смогли поймать мяч и убежать с ним. Ему рассказывали о ситуациях, которые как бы шутливо называют «прилег», и он явно не хотел бы оказаться внизу этой кучи.  — Ну что ж, ребята, — сказал Тейлор. — Группируемся. Когда они собрались вместе, он описал сложный маневр, который включал в себя фейк и пас. Хаксу было приказано идти за защитником, блокируя передвижение противников, чтобы те не смогли словить принимающего, то есть Гилберта. Они хлопнули руками, когда Брюстер, крикнув: «По местам», стал на свою позицию на пятидесятидюймовой линии. По-видимому, в таком футболе было что-то, что называется «кик-оффом», с которого они должны были начать игру, но так как все, знающие правила, согласились, что без обуви кто-то может сломать себе палец, было решено эту часть пропустить. Хакс стоял в дальнем конце линии обороны и ждал, как ему сказали, пока квотербек Коротышка не начнет схватку. Тот прокричал что-то, что со стороны звучало, как бессмысленное сочетание цветов и цифр, которое закончилось «Бросай!». Брюстер швырнул мяч ему между ног, и Коротышка ловко поймал его. Он нырнул влево и сделал вид, что отдал мяч Стриклэнду, но на самом деле этого не сделал. Кроу подскочил к Стриклэнду и попытался перехватить мяч, но, обнаружив его с пустыми руками, отступил. Коротышка вывернулся и приготовился бросить мяч Гилберту, который подбежал чуть ближе. Хакс наблюдал за тем, как все это происходит, поэтому не заметил оказавшегося слева от себя Мельцы. Столкновение выбило из груди весь воздух, он ударился о землю, чувствуя сжавшие его пояс руки Тео.  — Вот это игра! — воскликнул Уорд вместо свистка. Он выступал в роли рефери. — Первый даун за Брюстером. Хакс позволил Мельце помочь ему подняться на ноги. После схватки тот выглядел не лучше него: оба были измазаны грязью с одной стороны, а к брюкам Хакса даже прилипло немного травы.  — Сколько длится игра? — спросил он.  — Четыре периода, сэр, — усмехнулся Мельца. — По пятнадцать минут каждый. Хакс внутренне съежился.  — И меня каждую игру будут валить на землю? Мельца похлопал его по спине.  — Нет, если вы будете достаточно быстрым. Обреченно застонав, Хакс последовал за ним обратно к линии атаки, где нападающий состав команды уже занял свои позиции. К четвертому периоду у него болело все тело с головы и до самых пят, грязь равноценно с болью тоже была повсюду. Дождь кое-как смывал её с кожи, но вот про одежду этого было сказать нельзя. Его белой рубашке явно было уже не помочь.  — Итак, парни, — сказал Брюстер, когда они собрались в кучку. — Это наш последний шанс забить тачдаун. Он все и решит. Поэтому… — он обратился к Хаксу. — Я хочу, чтобы вы доставили мяч в зачетную зону, сэр. Хакс удивленно поднял брови.  — Ты имеешь в виду, бежать с мячом, чтобы компенсировать количество очков? — во время предыдущих периодов он поймал мяч в общей сложности раз шесть и то один раз по ошибке пасанул его команде Льюиса. Хакс справедливо рассудил, что после такого фиаско его товарищи по команде не будут так доверчиво наивны, чтобы снова дать ему мяч.  — Все верно, — сказал Брюстер. — Стриклэнд и Гилберт проделают в их защите дыру, Коротышка передаст вам мяч, а вы просто рванете с ним туда. Никто этого не заметит.  — Думаю, я справлюсь, — ответил Хакс, хотя сам в это не верил. В небе на него можно было положиться на все сто процентов, но вот в этом он был поганеньким игроком в лучшем случае.  — Ну, что ж. По местам! Ушибы и ссадины, которые, несомненно, на следующий день нальются цветом, заныли, когда Хакс присел на корточки, готовясь к последней игре. Напротив него снова был Мельца, с его волос капала мутная вода. Хакс приготовился принять удар.  — Сорок первый красный, — позвал Коротышка. — Сорок первый красный. Мяч! Хакс собрал последние крохи убывающих сил и бросился туда, где стоял Коротышка. Гилберт и Стриклэнд подскочили к Мельце и Уэксли, расчистив для Хакса путь в сторону конечной зоны.  — Бегите, сэр! — завопил Коротышка прямо за секунду до того, как бросить ему мяч. Хакс поймал его, прижав к груди, и отчаянно ринулся вперед. Удивительно, но поле было свободно, а вдали виднелась зачетная зона. Он уже было пересек заветную линию, когда вдруг из ниоткуда появилась массивная черная тень и повалила его на землю. На этот раз ему не просто выбили из легких весь дух, он вообще еле мог вдохнуть под тяжелым весом напавшего. Сморгнув с ресниц прилипшую воду, Хакс увидел над собой Бена. Этот самодовольный ублюдок еще имел смелость улыбаться.  — Вот говнюк, — проворчал Хакс. — Я почти добежал. Бен улыбнулся шире.  — Знаю. Я почти упустил тебя, но я же не мог подвести свою команду. Хакс, издеваясь, насмешливо сказал:  — Свали с меня.  — Неа, — ответил Бен и, понизив голос, добавил: — Мне здесь нравится. Хакс облизал губы, тем попробовав грязь на вкус.  — Ну, а мне нет, — сказал он. Несмотря на то, что Хакс не имел ничего против прижимающегося к нему Бена, он не мог не подумать о парочке мест, которые были бы более подходящими для такого занятия, чем протоптанная, хлюпающая водой земля. — Слезай давай. Бен покачал головой, и с его волос на лицо Хакса упало несколько тяжелых холодных капель. Раздраженный этим, Хакс высунул свою руку наружу и, зачерпнув целую горсть грязи, смачно влепил ею по щеке Бена. Глаза Бена расширились, он, полностью застигнутый врасплох таким поступком, изумленно посмотрел на Хакса. Тот рассмеялся, но его веселье продолжалось недолго, а именно до того самого момента, когда Бен, набрав больше грязи, плюхнул её в его волосы.  — Проклятье, заканчивай с этим! — завыл Хакс, пытаясь оттолкнуть его.  — Все по справедливости, — резонно заметил Бен, но остановился. Прикоснувшись к волосам Хакса в последний раз, он опустил руку. Хакс впился в него взглядом, хотя на самом деле он взаправду не был обижен.  — Иди, — сказал он. Бен наклонил голову и на короткий миг мазнул кончиком испачканного носа нос Хакса.  — Да, сэр, — шепнул он, слез с Хакса и встал на ноги. Затем Бен протянул Хаксу руку, и тот взялся за неё.  — Чертовски хорошая попытка, сэр, — сказал Брюстер, когда подбежал к ним. Льюис и остальная часть эскадрильи плелись позади него. — Похоже, нам придется объявить ничью. Льюис пихнул его плечом.  — До реванша.  — О, Боже, нет, — застонал Хакс, заставив всех рассмеяться.  — Мы должны привести себя в порядок, — сказал Бен. Теперь он стоял в нескольких шагах от Хакса, но все еще продолжал на него смотреть. Хакс одернул свою промокшую и вымазанную в грязи и траве рубашку. Она была почти прозрачной и неприятно прилипала к мокрой коже.  — Нам придется хорошенько постараться, чтобы отмыться.  — А что тут такого сложного? — удивился Стриклэнд. — Просто залезаете в душ во всей одежде и смываете с нее грязь. А потом можете отдать в прачечную, — он хлопнул себя по бедрам, тем издав какой-то чавкающий звук. — Немного мыла, и все будет, как новенькое. Хакс едва ли ему поверил, но шансов на то, что прачечная аэродрома возьмет их одежду в таком ужасном виде, не было, так что идея ополоснуться вместе с ней казалась вполне разумным вариантом.  — Ладно, пусть будет так, — сказал он. — Пошли? Большинство персонала аэродрома сидело внутри, где было тепло и сухо, но когда 363-я направлялась в сторону душевых, они словили на себе парочку странных взглядов от глазевших на них с окон. Хакс попытался опустить голову, но от этого грязная вода еще сильнее заливала лицо. Он взглянул на Бена, который шел рядом с ним в центре группы, его щека все еще была измазана жижой земли. В душе не было никого, кто мог бы заметить, как они оставляют за собой цепочку грязных следов вдоль раздевалки. Они минули крючки и скамейки, где обычно раздевались, и отправились прямиком в облицованную плиткой душевую. Хакс выбрал себе один из дальних кранов и включил его. Сначала пошла холодная вода, по температуре не хуже дождевой, под которой они играли. Взяв ближайший кусок мыла, Хакс начал оттирать брюки. Грязная вода спиралью исчезала в водостоке в центре комнаты, пока они старались вымыть всю грязь с одежды. Хакс работал тщательнее других. Те стирались без мыла, а потом просто снимали свои рубашки и складывали их в одну мокрую кучу на полу. «Орлы» смеялись над игрой, добродушно дразнили и подкалывали друг друга, обсуждая, какая команда была действительно лучше. Когда Уорд, как рефери, объявил, что из-за сильной защиты — нужно отдать должное способности Бена перехватывать — лучшая команда была у Льюиса, Брюстер схватил его за плечи и тер его голову костяшками пальцев, пока тот не изменил свое мнение. Покачав головой, Хакс взялся за свою рубашку. Ему пришлось снять её, заставив себя расстегнуть пуговицы и на манжетах, чтобы высунуть из рукавов сморщенные от воды руки. Он с плеском бросил её себе под ноги. Хакс добрался до ширинки брюк, когда вдруг ощутил трепет осознания. Подняв глаза, он наткнулся на взгляд Бена. На нем, как и на Хаксе, тоже уже не было рубашки, его брюки едва держались на бедрах, молния и пуговица были расстегнуты. От пупка тянулась тонкая линия темных волос, исчезающая за резинкой нижнего белья. В одной руке он держал кусок мыла, но та так и застыла на середине груди. Бен смотрел на Хакса открыто, настойчиво, и хотя тот знал, что должен отвернуться, Хакс посмотрел на него в ответ. По телу словно прокатился электрический разряд, сжегший защитную оболочку нервов, заставив их дрожать. Звенеть от напряжения. Прерывистая и непостоянная струя душа облизывала его плечи, вода ручьями стекала по груди, где её тепло расцветало на коже розовым цветом. Хакс ненавидел то, что покраснел, он уже давно научился контролировать свою реакцию, но вышколенная годами дисциплина вмиг превратилась в ничто, когда сейчас он стоял, полуголый, выставленный для Бена напоказ. Это добела накаляло нервы, возбуждая с такой быстротой и силой, какую он не знал уже многие годы. Оно тревожило Хакса, даже когда он упивался дикой необузданностью происходящего. Под его взглядом Бен осторожно положил мыло на металлическую подставку, ввинченную в стену. Вода смыла несколько пузырьков мыла с его руки, когда он переместил её на пояс своих брюк. Бен все еще смотрел на Хакса, начиная потихоньку снимать их с себя. Губы Хакса приоткрылись на резком вдохе, который комком застрял у него в груди, покалывая стенки глотки. Он хотел посмотреть на Бена прямо, но всплеск и смех с другой стороны душевой напомнили ему о том, где они находятся. Хакс повернул голову в сторону, но краем глаза продолжал наблюдать за Беном. С мучительной медлительностью тот показал свои длинные бедра и крепкие икры, усыпанные темными волосками. Разобравшись с собравшимися под ногами брюками, Бен оттолкнул их в сторону. Хакс приказал себе не смотреть на его ноги, где нижнее белье мало что скрывало. Он отлично умел управлять своим телом, но существовали дурные импульсы, бороться с которыми он не мог. Хакс не собирался обманывать себя, что останется равнодушным, когда будет намного больше того, на что можно будет посмотреть. На мгновение оставив нижнее белье на себе, Бен ступил под струю воды и взял шампунь для волос. Однако, его внимание все еще было сосредоточено на Хаксе. В выражении его лица отпечаталось ожидание и просьба. Теперь твоя очередь. Хакс втянул воздух, пытаясь усмирить ноющее чувство в груди. Ему придется раздеться, независимо от того, наблюдают за ним или же нет. Но это было не просто снимание с себя грязной одежды; это был показ. Представление. Несмотря на теплоту воды, по его телу пробежала дрожь. Пальцы уверенно легли на ширинку, расстегнув её. Подцепив пояс брюк, Хакс потянул их вниз. Чувство незащищенности удвоилось, и впервые за долгое время он ощущал в себе неуверенность, даже застенчивость. Но и было в нем какое-то волнение, иррациональная радость от того, что он раскрывается, показывает себя. Оно пронизывало его, омывало с головы до ног будоражащим откровением. Мысль о том, что Бену нравится то, что он видит, опьяняла, раскаленными углями жгла где-то под кожей. Он смотрел на стену впереди себя, предоставив Бену разглядывать свой профиль. Оттолкнув снятые брюки, Хакс подумал, что может помыть волосы, не снимая с себя последнюю оставшуюся на нем вещь. Но так как остальные уже раздевались, он не хотел еще больше выглядеть не к месту, чем уже чувствовал себя. Его грудь горела, когда Хакс снял последний элемент одежды и отпихнул его в сторону. Шампунь стоял недалеко от него, но когда Хакс потянулся за ним, ему пришлось развернуться, отчего он невольно словил взглядом Бена. Тот, так же как и Хакс, отвернулся в сторону, но было ясно, что боковым зрением он все еще наблюдает за ним. Намыливая волосы, Хакс посмотрел на него, как раз в тот момент, когда тот снял свое нижнее белье. Бен был развернут к Хаксу спиной, но это мало помогало что-то скрыть. Он был совершенно прекрасным, начиная от округлых ягодиц и заканчивая плавным изгибом крепкой спины. Хакс ущипнул себя за мягкую кожу за ухом, чтобы его тело не отреагировало на увиденное. Он задержал взгляд на Бене еще на несколько секунд, прежде чем спрятал лицо в струе воды и оперся одной рукой о стену, пытаясь овладеть собой.  — Вы в порядке, сэр? — спросил Тейлор, который занимал кран душа рядом с ним. — Вам не плохо после игры? Хакс устало поднял на него взгляд, в котором скользнула нерешительность. Его кости ныли от многочисленных ударов, в то время как остальные мужчины выглядели совершенно нормально. Хакс был всего лишь немного старше большинства из них, но он завидовал их юношеской стойкости.  — Думаю, я был бы не прочь прилечь и умереть, — сказал он — Или, по крайней мере, поспать, пока не смогу дышать без боли в ребрах.  — Каждый проходит через это после первой игры, — ответил Тейлор, намыливая свою густо усеянную волосами грудь.  — Тогда почему, черт возьми, вы в это играете? — проворчал Хакс. — Мне кажется, я не переживу еще один раунд. Тейлор усмехнулся.  — Обещаю, что к следующей игре вы приободритесь. Вам просто нужно время привыкнуть. Хакс сильно сомневался, что когда-нибудь сможет свыкнуться с этим. Ему в целом не очень-то и нравился спорт, не говоря уже о том, чтобы заставлять себя целый час переносить жестокое обращение со своим телом. Решительно настроившись в будущем избегать любого американского футбола, он выключил душ и, подняв с пола свою одежду, направился в раздевалку, где его ждали сухие полотенца. Потерев волосы, покуда с них перестала сочиться вода, Хакс обернул полотенце вокруг своих бедер. И только покончив со всем, он, стоя в одном полотенце на поясе, осознал, что его брюки и рубашка были слишком мокрыми и грязными, чтобы снова надеть их. Это огромный минус в купании в одежде. 363-й придется бежать к казармам в одних полотенцах.  — От, черт побери, — пробормотал Хакс, готовясь к совершенному унижению, которое повлечет за собой такой поступок. Взяв одежду, он прижал её к груди и с высоко поднятой головой снова вышел под дождь. Остальные, казалось, ни капельки не смущенные собственным полуголым состоянием, последовали за ним. Хакс собирался отправиться прямо в казарму, но вспомнил, что, к сожалению, оставил свои сапоги в зале для совещаний. Он хорошенько ругнулся и повернул в другую от казарм сторону. Несколько человек из 129-й шли в столовую и, увидев проходивших мимо «Орлов», пооткрывали от изумления рты.  — Добрый день, — кивая каждому из них, сказал Хакс. Те несмело поздоровались в ответ. Уязвленный, но отказывающийся показать это, Хакс направился дальше. Взяв сапоги и пиджак, он, вытерев ноги, обулся, а пиджак перекинул через руку. Балансируя грудой грязной одежды и относительно чистым форменным пиджаком, Хакс ринулся обратно в казарму.  — У нас есть сегодня еще что-нибудь, сэр? — спросил По, поднимаясь по лестнице к офицерским помещениям.  — Нет, — ответил Хакс. — Можете делать, что хотите. Несмотря на то, что он был твердо намерен избежать отчетов, теперь ему очень хотелось скрыться в своей комнате до конца дня. Он и так уже успел выставить себя посмешищем. Лениво отсалютовав, По скрылся в ведущем в его комнату коридоре. Хакс уже было направился к себе, когда Бен, шедший позади всех, поднялся на площадку. Он на мгновение замер, проходясь оценочным взглядом от груди Хакса и до висящего на бедрах полотенца. Хакс почувствовал, что краснеет, и задался вопросом, что видит Бен, когда смотрит на него. Он не относился к особо впечатляющим экземплярам, он был немного слишком гибким и худощавым. Но во взгляде Бена была какая-то напряженность, что-то граничащее с голодом. Он сделал медленный шаг ближе.  — У тебя синяки, — низким и тихим голосом сказал Бен. — Они сделали тебе больно? Хакс посмотрел вниз на формирующуюся сбоку бедра тень синяка. Точно такая же тень была и на плече.  — Я в порядке. Бывало и хуже. Бена, похоже, это не убедило.  — Иди уже, — сказал Хакс, махнув головой на коридор за спиной Бена, где находилась его комната. — Со мной все будет хорошо. Бен отступил на шаг и, кинув на Хакса последний взгляд, развернулся. Хакс, не медля, поспешил к себе в комнату и, закрыв за собой дверь, облокотился на неё спиной, прикрыв глаза. Только теперь он понял, каким дураком был. Когда они мылись, он вопиюще открыто выставил себя напоказ перед Беном, так открыто, что кто-то запросто мог заметить это. Они были окружены со всех сторон, но они все же бесстыдно раздевались друг для друга. Хакс хотел жалеть об этом, но то, как Бен предлагал себя, словно каленым железом отпечаталось в его памяти. Он должен был стесняться, как смущался сам Хакс, когда впервые стоял голым перед Артуром, но не стеснялся. Бен хотел, чтобы Хакс увидел его и был готов рискнуть вызвать этим подозрения. Хакс должен научить его лучше контролировать себя, но сам он легко попал в ловушку, играя за правилами Бена. Он был слабым и глупым, и это не должно повториться снова. Опустив одежду и полотенце в корзину для грязного белья, он попытался выкинуть произошедшее из головы. Парочка плодотворных, но неприятных часов над отчетами могли бы помочь отвлечься. С покорным вздохом Хакс натянул другой комплект нижнего белья, брюки и рубашку, которую не потрудился заправить. Перевернув еще один лист отчета, он, рассудив про себя, решил, что может позволить побыть не таким строгим к себе, по крайней мере, хотя бы еще немного.

***

На то, чтобы с кожи Хакса сошли синяки, потребовалось полных три дня. Каждый вечер перед сном он осматривал их, наблюдая за тем, как те темнеют, желтеют, а потом и вовсе исчезают. И хотя боль от игры в футбол прошла, как только Хакс увидел, что Брюстер Миллс снова вытащил мяч, он нашел предлог немедленно уйти. Когда у него было время, Хакс проводил послеобеденный час в компании Фазмы и «Эрл Грея», которым та любезно делилась с ним. Он же, в свою очередь, угостил её выигранным в покере черным шоколадом. Она обвинила его в том, что он так долго держал его у себя, не дав ей раньше. Хакс извинился, и та неохотно простила его. Эскадрилья продолжала совершать регулярные вылазки, хотя стычек было мало. Погода была такой же поганой, и ни англичане, ни немцы не выявляли особого желания сражаться в тяжелых дождевых тучах. Нетерпение среди мужчин отчетливо проявилось к субботе, когда им наконец дали отпуск, чтобы отправиться в близлежащий город. Грузовик подвез их к «Быку и котелку», где их тепло приняли парочка находившихся там горожан. Первые кружки пива были за счет заведения, и «Орлы» с радостью отправились за выпивкой. На барной стойке стояло небольшое беспроводное радио, в котором звучали новейшие хиты из Америки. 363-я оказалась большим любителем энергичной песни Гленна Миллера «Чаттануга чу-чу»; они знали все слова наизусть. Лучший голос был у Эндрю Уорда: плавный баритон с полным диапазоном. Иногда он пел в зале для совещаний на пару с Уэксли и Мельцей, тенор и бас, соответственно. Хакс был удивлен тому, как гармонично они подхватывали друг друга, ведь сам он никогда добровольно не пел. Помимо слегка фальшивых церковных гимнов, он не осмеливался присоединяться к песням. Так что и сейчас, когда они пели, он смотрел и слушал, отбивая ногой бойкий ритм оркестра. Те, кто не принимал участия в импровизированном караоке, рассеялись по пабу. По играл в шашки с пожилым мужчиной с густой бородой. Гилберт стоял рядом с ним, пытаясь дать ему советы, от которых По лишь отмахивался. Какое-то время Коротышка и Стриклэнд сидели с Хаксом, обсуждая самые удачные налеты, но потом они решили перебраться поближе к бару, чтобы взять себе еще по кружке пива. Там они о чем-то разговорились с вытирающим стаканы барменом. Так Хакс остался наедине со своим столиком практически в центре комнаты. Хотя он не был против посидеть парочку минут в одиночестве и спокойно попить пиво. Хакс рассеянно водил большим пальцем по краю пустого стакана, не думая ни о чем конкретном, когда на столе перед ним возникли две кружки пива. Он поднял взгляд и увидел выжидательно стоящего перед собой Бена.  — Не против, если я сяду? — спросил он достаточно громко, чтобы его услышали сквозь громкую музыку, но это вряд ли сработало. Хакс отодвинул стул, на котором раньше сидел Коротышка.  — Садись. Бен тяжело опустился на стул, ударившись коленями о низкий столик. Он пододвинул одну кружку пива Хаксу.  — Подумал, тебе нужно еще одна порция.  — Спасибо, — поблагодарил его Хакс, взяв стакан и отпив. Вкус пива был насыщенным и богатым, вкусным. Какое-то время они сидели молча, осматривая помещение и посетителей, а потом Хакс указал своей кружкой на певцов.  — Ты поешь? — спросил он, поворачиваясь к Бену.  — Нет, — ответил Бен. — Когда я пробую, я звучу, как умирающая псина, поэтому я не пою. Хакс усмехнулся.  — Так плохо?  — Даже хуже, — опершись на стол, он слегка наклонился вперед, задев бедро Хакса своим. От такого легкого контакта пульс Хакса резко подскочил, ладони нагрелись. Он знал, что должен был отодвинуться, но вместо этого он наоборот — качнул ногой, сильнее прижимаясь к Бену. Тот бросил на него взгляд, костяшки его пальцев на ручке кружки побелели.  — Сегодня мы поздно вернемся, — сказал Бен.  — Скорее всего, — согласился Хакс. — В лучшем случае, в полночь, — он приподнял подбородок. — Ты можешь уйти раньше, если хочешь. До аэродрома тут всего мили две, так что если ты хочешь лечь спать пораньше, можешь пройтись пешком. Бен незаметно коснулся бедра Хакса.  — Ты можешь пойти со мной. Хакс сглотнул. Ему нестерпимо сильно хотелось побыть с Беном наедине, но если они уйдут вместе, это может скомпрометировать их обоих.  — Не думаю, — сказал он.  — Ты мог бы сказать, что устал, — решительно продолжил Бен. — И уйти первым. А я немного подожду и присоединюсь к тебе позже. Никто ничего не заподозрит, — он осмелился потянуть край рукава Хакса. Хакс тут же отдернул руку.  — Нет, — твердо сказал он. — Прошло всего три дня с тех пор, как мы в последний раз… — он замолчал. Бен знал, что он имел в виду. — Чем чаще, тем очевиднее, понимаешь? Бен нахмурился.  — Они будут пить, пока не смогут удержаться на ногах. Они даже не заметят. Я могу просто выйти покурить, а потом просто не вернуться, — он приблизился еще ближе. — Пожалуйста, Хакс. Мне нужно… Хакс почувствовал неуверенность от его умоляющего тона, но сумел сдержать себя.  — Тебе нужно понять нашу ситуацию. Я и так тебе уже дал много поблажек. То, что случилось в душе… Неприемлемо.  — А тебе разве не понравилось? — спросил Бен, его глаза враз потемнели. — Мне лично понравилось.  — Конечно же, мне… — Хакс резко оборвал себя. — Тут не стоит вопрос, хочу ли я этого. Здесь главное — безопасно ли оно. Лицо Бена омрачилось.  — Я знаю, — вздохнул он. — Просто не могу… я хочу смотреть. Наперекор здравому смыслу, его тело подвело его: Хакс почувствовал разлившееся по желудку тепло. Он резко подавил это.  — Ты должен научиться сдерживать себя, Бен. Если ты этому не научишься, мы не сможем выжить.  — Понимаю, — сказал Бен. — Мне очень жаль, — подняв кружку, он опустошил её, а затем отодвинул стул и встал. — Спокойной ночи, сэр. Хакс наблюдал за тем, как он, пробравшись к бару, оставил там свой стакан, а затем скрылся за дверью выхода. Когда он ушел, Хакс устало потер пальцами переносицу. От шума паба его голова начинала болеть, а хорошее настроение исчезать, как дым. Он опустил взгляд на полную кружку пива, не находя в себе ни малейшего желания допить его. Он посмотрел на мужчин около радиоприемника и на тех, кто сидел за столами в затененных уголках помещения. Они были поглощены своими напитками и разговорами и, по-видимому, не обращали внимания ни на что другое, как Бен и говорил. Они вряд ли заметят отсутствие Хакса. А если к тому же он найдет хорошую отговорку уйти, у него появится небольшой шанс того, что если он поспешит, он успеет нагнать Бена. Быстро поднявшись со своего месте, Хакс отнес свою кружку в бар. Бармен сначала посмотрел на неё, а затем поднял взгляд на Хакса.  — Что-то случилось, сэр? — спросил мужчина.  — Боюсь, я чертовски измотан, — ответил Хакс. — Так что, думаю, я хочу вернуться раньше. То же он сказал и Уорду.  — Очень хорошо, сэр, — пробормотал тот, хлопая Хакса по плечу. — Мы тоже скоро присоединимся к вам, — он усмехнулся, когда заиграла другая песня, которую он знал. Его внимание полностью переключилось на неё. Хакс скользнул к двери и вышел наружу. Дождь перестал, но воздух все еще был влажным и тяжелым. Он бегло осмотрел площадь, думая, что, возможно, Бен был где-то здесь неподалеку, но везде было пусто. Выругавшись, Хакс побежал по главной дороге. Грунтовый путь, ведущий к Уолкастлу, был сырым, грязь липла к сапогам, но он игнорировал это, упорно продвигаясь вперед. Не привыкший долго бежать, Хаксу не потребовалось много времени, чтобы запыхаться и почувствовать колющую боль в боку. Тем не менее он продолжал быстро идти, осматривая дорогу на любые признаки Бена. Хакс как раз собирался остановиться, перевести дыхание и дать небольшой отдых ноющим ногам, когда заметил темную фигуру, идущую на футов пятьдесят впереди него. Он разбил тишину ночи, закричав:  — Бен! Фигура остановилась и повернулась. Облегченно вздохнув, Хакс побежал к ней. Бен вытащил руки из карманов, когда он приблизился к нему.  — Ты что, бежал всю дорогу? — спросил Бен, наблюдая, как Хакс глотает ртом воздух. Хакс кивнул, опершись на колени и согнувшись пополам.  — У тебя было время довольно далеко отойти. Я хотел догнать тебя. Бен подошел к нему, и Хакс выпрямился. По лицу Бена скользнула маленькая улыбка.  — Ты передумал.  — Да, — сказал Хакс. — Ты был прав. Никто не обратил на меня внимания. Я просто ушел. Бен протянул руку и коснулся крыльев над сердцем Хакса, там, где тяжело поднималась и опускалась его грудь. Хакс поймал его руку и прижал губы к ладони.  — Прогуляешься со мной? — спросил он, переплетая их пальцы. Наслаждаясь моментом дозволенности идти рука об руку, они продолжили свой путь.  — Сегодня ты практически весь день провел в ангаре, — через какое-то время сказал Хакс.  — М-м-м, — прогудел Бен. — Механикам нужна была помощь. Соколы нестабильны. Трудно поддерживать их пригодными к полету.  — Сколько еще они продержатся? — спросил Хакс. — Речь идет о месяцах или неделях? Бен пожал плечами, подняв руку Хакса.  — По-разному. Но нам по-любому нужна какая-то замена, или мы будем последними неудачниками, когда дело дойдет до боя.  — Проклятье, — проворчал Хакс. — Я бы сказал, что мог бы обратиться к подполковнику, но я уже делал это, все безрезультатно. Конечно, можно обойти его и обратиться прямо к вице-маршалу авиации, но Сноуку вряд ли это понравится. И еще, возможно, Истребительное командование просто не располагает самолетами. Бен ничего не сказал в ответ. Хакс предположил, что говорить тут больше было не о чем. Между ними повисла тишина. Опустив эту тему, Хакс повернул свои мысли в другое русло: в основном он думал о Бене и его словах о том, что он хочет увидеть его, Хакса, столько, сколько тот позволит ему. Найти подходящее для этого место было просто невозможно — ангар был слишком открытым, — но идя по дороге, Хакс заметил впереди маленький сарайчик. Потянув руку Бена, он сказал:  — Идем со мной.  — Куда… — начал было тот, но, когда они сошли с дороги и пошли по траве, он, видимо, понял, чего хотел Хакс. Они поспешили через поле к боковой двери сарая. Хакс дернул её за ручку, и, спустя пару рывков она поддалась, открывшись как раз достаточно, чтобы они смогли проскользнуть внутрь. Сарай был пропитан запахом сухой травы, он напоминал Хаксу запах конюшен его отца. Он задался вопросом, ездил ли Бен когда-нибудь верхом. Однако эта мысль тут же испарилась, как только, схвативши лацканы пиджака Бена, Хакс притянул его к себе, вжимаясь ртом в его. Руки Бена тут же обвились вокруг тела Хакса, привлекая его еще ближе и еще. Поцелуй углубился, стал теплым и влажным. Они целовались разнуздано, мокро, с пылом, с неутолимой страстью. Губы на губах, языки сплетались вместе, в едином плясе. Они целовались, захлебываясь близостью друг к другу, пока у обоих не сбилось дыхание, как у Хакса от бега.  — Сними пиджак, — сказал Хакс в кожу Бена, проходясь цепочкой поцелуев по его шее, впитывая губами его ускоренный пульс. Он отодвинул Бена так, чтобы оба могли добраться до своих пуговиц. Сталкиваясь руками, они в спешке расстегнули пиджаки. Хакс, выпутавшись из своего, бросил его на ближайшую кипу сена. Пиджак Бена приземлился следом за ним. Они тут же снова вернулись друг к другу, отчаянно касаясь через тонкую ткань рубашки. Но этого было мало. Чертовски мало. Хакс вытащил свою рубашку из брюк и на скорую руку начал расстегивать её. Бен, приоткрыв рот, на мгновение замер, уставившись на него, а затем взялся разделываться со своей. Он даже не успел снять её полностью, когда руки Хакса юркнули к нему и оказались на его груди. Бен крупно вздрогнул, мускулы под пальцами напряглись, а потом чуть расслабились. Сердце Хакса тяжело билось о ребра, когда он с жадностью изучал бока, спину Бена, проходясь руками вплоть до его лопаток. В сарае было темно, но он чувствовал его, и они оба дрожали. Хакс уже долгое время так не прикасался к мужчине, особенно с таким телосложением, как у Бена. Его кожа была теплой и мягкой, грудь лишена волос. Хакс оставил поцелуй прямо над его сердцем. Бен вздохнул и прильнул к нему сильнее. Хакс хотел подготовить его, осторожно направить, научить, но впечатляюще терпел неудачу во всем, что касается «медленно». Он слишком сильно жаждал большего, всего и сразу. Его с трудом выстроенный контроль над собой — контроль, обрести который он советовал и Бену, — надломился и рухнул, когда тот, прижав ладони к пояснице, привлек его к себе. Хакс выгнулся в тесном обруче рук, вжимаясь в его грудь своей. С низким стоном Бен снова припал к губам Хакса. Он учился так быстро, так- Хакс почувствовал накатившую на него волну возбуждения, когда Бен вмялся своими бедрами в его, и он ощутил твердый хребет его эрекции. Он держал дистанцию ​​с самого первого их поцелуя, не зная, насколько Бен хотел или был готов принять их близость. Но с момента их раздевания в душе и ощущаемой сейчас твердости Хакс более чем осознал степень его желания. Когда Бен держал Хакса, он слегка двигал бедрами против его, создавая трение. Хакс не был уверен, было ли это намеренным, осознанным движением или же просто инстинктом, но с каждым толчком Бена издавал глухие звуки в рот Хакса. Хакс охотно проглатывал их, чувствуя раскатывающуюся по всему телу дрожь от томной боли в паху. Подтолкнув их к стене, он качнул бедрами, плотно вжимая их в бедра Бена. Бен оторвался от губ Хакса, широко раскрыв глаза. Тот немедленно отстранился.  — Нет! — сказал Бен, немного слишком громко и растерянно, и потянул Хакса назад к себе. Хакс колебался, оставаясь близко к нему, но не так, как раньше.  — Все в порядке? — спросил он. И когда Бен отчаянно закивал, он расслабился и двинулся вперед. — Тебе нравится?  — Да, — ответил Бен. Хакс снова вдавил его в стену, прижимаясь к нему от груди до паха. — Да. Хакс размеренно двигал бедрами, прокатываясь своим членом по члену Бена через брюки. Сначала Бен не делал ничего, позволив Хаксу поступать, как ему нравится, но чем дольше это продолжалось, тем смелее он становился. Опустив руки на ягодицы Хакса, Бен дернул его вперед, почти до боли сталкивая их вместе. Хакс не сомневался, что он ищет разрядки, но существовали гораздо лучшие способы достигнуть её, чем просто тереться друг о друга в одежде.  — Бен, — позвал он его между мокрыми поцелуями. — Кто-нибудь касался тебя раньше?  — Ты касаешься меня, — пробормотал Бен, закусывая нижнюю губу Хакса.  — Да, — сказал Хакс, — но я имею в виду… — он скользнул рукой по животу Бена, а затем, чуть отодвинув свои бедра, просунул её между ними и прижал ладонь к члену Бена. — Кто-нибудь когда-нибудь прикасался к тебе? Бен замер, напрягаясь, и посмотрел на Хакса, встречаясь с его взглядом.  — Нет, — выдохнул он. Хакс чуть сжал его, чувствуя, как под рукой наливается силой твердость.  — Хочешь, чтобы это сделал я? Бен снова кивнул.  — Да. Хакс хмыкнул, оставляя на его губах еще один поцелуй. У него были довольно умелые пальцы, так что одной рукой ему удалось расстегнуть пуговицу и молнию, но ему все-таки пришлось попросить Бена немного спустить брюки, чтобы было удобнее им обоим. Немного пошарив, Бен расправился со штанами и приспустил стандартное нижнее белье. Прежде чем сомкнуть пальцы, Хакс проследил ими всю длину члена Бена. Бен раскрыл рот и упруго вздрогнул. Собственный член Хакса дернулся от вызванной реакции. Бен был настолько чувствителен к прикосновениям, что откликался даже на самые легкие ласки. Было бы восхитительно взглянуть на его исступленный восторг, когда Хакс ублажал бы его. Погладив обнаженный низ живота Бена, Хакс подцепил большими пальцами резинку нижнего белья и опустил его еще ниже. Волосы между ног были такими же темными, как и на голове, и мягкими. Бен застонал, когда Хакс, чтобы пока не оборачивать вокруг его члена всю пятерню, обернул только большой и указательный палец у основания. Бен был обрезан, это было видно. Хакс слышал, что в Америке это считалось нормой, но он никогда раньше не встречался с таким мужчиной. Это было заманчивое зрелище. Хакс мог только представить себе, как он чувствовался бы у него во рту.  — Это… я… — сбивчиво пробормотал Бен. — Все хорошо? Хакс понял, что все это время просто смотрел, не делая ни единого движения.  — Да, — сказал он, наконец полностью обхватывая его член. Хакс двинул рукой вниз, а затем вверх до самой головки, где собралась влага. Он растер её по всей длине, заставив Бена тихонько заскулить себе в шею. Хакс начал медленно, неуверенно, чтобы облегчить трение на случай, если отсутствие крайней плоти причинит ему боль. Однако, Бен по этому поводу не давал ему никаких указаний, а лишь сильнее, с грубой необходимостью толкался в кулак Хакса. Хакс слегка усилил хватку и начал двигаться более оживленно. Размашисто. Звуки, которые издавал Бен, были ошеломляющими, но опасными, поэтому Хакс поцеловал его, чтобы он был тише. Бен с готовностью приоткрыл рот, впуская в себя чужой язык. Хакс хотел бы, чтобы они были где-то в другом месте, там, где он смог бы должным образом видеть Бена, наблюдать за выражением его лица, когда он кончит; но если бы это было единственным вариантом, он бы взял его. Он все еще отчетливо помнил, как впервые почувствовал чужие руки на себе, тогда их было достаточно, чтобы тряхнуло все его тело, с головы до кончиков пальцев на ногах, обдало густым жаром кожу и перехватило дыхание в груди. Хакс хотел дать Бену ощутить это.  — Быстрее? — спросил он на ухо Бена.  — Д-да, — ответил тот. — И… Ох. Сильнее. Хакс сделал так, как тот попросил, и Бен сразу же ответил ему сломанным стоном. Хакс поднял свободную руку и приложил её ко рту Бена. Сначала он смотрел прямо на Хакса, но потом прикрыл глаза и прерывисто втянул носом воздух, когда Хакс крутанул рукой на его члене. В руке Хакса он был теплым и твердым, и Хакс чувствовал отголоски пульса, когда кровь прокатилась по нему. Он немного замедлился, но как только Бен, чуть всхлипнув, заскулил, снова увеличил темп.  — Я хочу высвободить тебя, — прошептал Хакс. — Но ты должен оставаться тихим и не шуметь. Справишься? Бен дважды моргнул, и Хакс принял это за согласие. Он убрал руку с его лица и переместил между ними. Просунув её вниз, Хакс сжал его яички. Голова Бена с глухим стуком ударилась о стену, но он прикусил губу, чтобы не издать ни звука. Хакс осторожно массировал его там, продолжая двигать рукой по члену и наблюдая, как меняется его лицо, когда он пытается сдержать крик. Бен не предупредил, когда подошел к грани, он просто согнулся, его голова упала на плечо Хакса, а тело прошибла волна крупной дрожи. Он излился в руку Хакса. Тепло диссонировало с холодным воздухом. Хакс гладил, ласкал его, пока не исчезли последние признаки пережитого оргазма. Бен тяжело дышал, задыхался, его грудь грузно поднималась и опускалась на груди Хакса. Чистой рукой Хакс потер его спину, успокаивая, давая время перевести дух и прийти в себя. Руки Бена снова обернулись вокруг его пояса, удерживая на месте. Хакс продолжал держать его, когда Бен обмяк, расслабился. Он старался не трогать Бена слишком грубо, ведь сейчас тот был особенно нежен, чувствителен. Наконец Бен, прерывисто вздохнув, выдохнул:  — Боже. Хакс провел ладонью по его волосам.  — Разрешишь мне вытереть тебя?  — Оу, — сказал он, с трудом поднимая голову, словно та весила целую тонну, его глаза были все еще прикрыты. — Да. Вытащив из кармана платок, Хакс сначала вытер свою ладонь, а затем и Бена, убирая остатки спермы. Он осторожно засунул его член в нижнее белье и, подтянув брюки, застегнул их. За все это время Бен ни разу не шелохнулся.  — Ты плохо себя чувствуешь? — спросил Хакс, искренне взволнованный его молчанием. Бен посмотрел на него с недоумением, когда тот продолжил: — У тебя кружится голова? Это было слишком, да? Долгие пару секунд Бен просто смотрел на него, а затем, зачерпнув ладонями его лицо, поцеловал, долго, упорно, крепко. Хакс охотно окунулся в него, чувствуя, как немеют кончики пальцев и тянет под ложечкой. Так что он лишь крепче обнял Бена, перебирая пальцами его волосы на затылке.  — Мы должны идти, — сказал Хакс, когда пару минут спустя они оторвались друг от друга, чтобы глотнуть воздуха. Бен нахмурился, прижимая руки к застежке на штанах Хакса. Он потянул её на себя.  — Я тоже хочу коснуться тебя. Можно? Это было очень заманчивое предложение, но Хакс вспомнил, что время неумолимо приближалось к полуночи, когда остальные пилоты отправлялись из города на аэродром, а им к тому моменту необходимо было уже быть в своих комнатах. Перехватив запястье Бена, он отвел его руку в сторону.  — В другой раз. Плечи Бена ссутулились. Хакс поцеловал его в лоб, прежде чем отпустить его, чтобы взять рубашку и пиджак. Одевшись и отряхнув друг друга от налипшего сена, они вышли из сарая, окунаясь в ночь. Хакс вытащил портсигар, и они приостановились, чтобы зажечь сигареты. Они шли и курили, не говоря ни слова, позволяя тому, что только что произошло, улечься в голове, поглотить их. Теперь, когда Хакс уже видел Бена, касался его, удержаться будет вдвое, а то и втрое, труднее. Он желал быть с Беном, так часто, как только можно, до тех пор, пока он точно не будет знать, как именно прикасаться к нему, чтобы заставлять его распадаться на части от удовольствия. И хотя сегодня Хакс отказался, он хотел научить Бена делать это таким же образом. Да и вообще было гораздо больше вещей, которые можно было показать ему. Когда вдалеке показались здания Уолкастла, они отошли на несколько футов друг от друга. Добравшись до казарм, они были уже на расстоянии протянутой руки. И Хакс ненавидел это, но оно было необходимо. Он подошел, чтобы открыть для Бена дверь, но тот лишь покачал головой.  — Иди, — сказал он. — Мне нужна еще одна сигарета. За время прогулки Хакс досыта накурился, но Бену, видимо, была нужна еще одна порция никотина, поэтому Хакс положил руку на дверную ручку.  — Не задерживайся допоздна, — сказал он.  — Беспокоишься, что я простужусь? — спросил Бен, снисходительно поднимая брови. Хакс скосил на него взгляд.  — Я не могу позволить, чтобы мои пилоты выходили из строя из-за какого-то насморка. Так что подыми чуть-чуть, а потом немедленно иди в постель. Бен подошел слишком близко.  — Хочешь уложить меня самостоятельно? Хакс с укором цокнул языком, но не отошел.  — Нас не должны застать не в своей комнате, — сказал он. — Пошли бы…  — Разговоры, — закончил за него Бен. — Знаю. Но я не имел ничего такого в виду. Хакс почувствовал укол вины. Бен не мог даже пошутить, чтобы он, Хакс, не упрекнул его, но другого способа избежать этого не было. Бену нужно научиться и запомнить раз и навсегда, что такая жизнь нелегка.  — Увидимся утром, — сказал он.  — Хорошо, — отозвался Бен. Он вытащил из кармана пачку сигарет и выбил одну. На этом Хакс его и оставил.

***

Легкий ветерок, обдувавший угол здания с залом для совещаний, трепал уголки страниц газеты, которую читал Хакс. Он встряхнул её, выпрямляя бумагу, и повернул газету в сторону ветра, закрываясь от него. Из всей эскадрильи только он сидел на улице этим обеденным часом. Погода была достаточно прохладной, чтобы загнать большинство «Орлов» в помещение, но Хакс наслаждался холодом, даже когда мерзли руки. Октябрь приближался к концу, месяц и две недели назад Хакс принял командование 363-й. С тех пор они стали быстрее и умелее, превращаясь в сплоченную боевую единицу. И хотя, оглядываясь назад на сбившего самолет По Бена, Хакс вряд ли когда-нибудь сможет найти в себе хоть каплю нежности, все это могло закончиться по-другому, намного хуже. Слова в газете слегка размылись, спутались, когда мысли Хакса вернулись к Бену. С той ночи в сарае они ни разу не оставались наедине и им еще предстояло перенести пару дней разлуки. И несмотря на то, что они регулярно выделяли время на то, чтобы перекинуться парочкой слов, их разговоры никогда не длились дольше нескольких минут и всегда проходили в чьем-то присутствии. Уединяться днем было бы слишком интимно и могло вызвать подозрения об их особенно тесной дружбе, а этого как раз таки и следовало избегать. Разговоры — не самое страшное, но только до поры до времени. Рев двигателей приближающихся самолетов заставил Хакса поднять голову и посмотреть на небо, его сердце забилось чаще. Все три эскадрильи в Уолкастле сейчас были на земле, так что-то, что летело сюда по воздуху, скорее всего было вражеским. Но на радаре не было никаких предостережений. Сирена молчала. Хакс отбросил газету и поднялся на ноги, всматриваясь в небо. Хотя самолеты были еще далеко, он мог различить пять группировок истребителей, летящих в аккуратном строю. Их было слишком много для немецкого налета. Прижав ладонь ко лбу, Хакс наблюдал за тем, как они начали спускаться к посадочной полосе. Именно тогда он узнал их: «Спитфайры» и как раз столько, сколько нужно, чтобы полностью переоборудовать эскадрилью. Подойдя к двери зала для совещаний, Хакс заглянул внутрь.  — Выйдите и посмотрите на это, — сказал он. Мужчины поднялись и вышли за ним на улицу. Два истребителя уже приземлились, остальные только заходили на посадку. Хакс наблюдал, как они покатились по грунтовой дороге, огибавшей взлетно-посадочную полосу. Слева стояли Первый и Второй ангар, а справа — их, Третий ангар. Хакс затаил дыхание, ожидая, в какую сторону они повернут, и, когда те свернули направо, ухмыльнулся.  — Идем! — крикнул он, переходя на бег. «Орлы» ринулись следом. Подбежав к своему ангару, они обнаружили командира крыла Сноука, стоящего рядом с одним из пилотов «Спитов». Хакс побежал к ним, пока остальные отправились полюбоваться на, как предполагалось, их новые самолеты.  — О, а вот и он, — сказал Сноук, указывая на Хакса. — Командир эскадрильи Хакс, это командир Тоунсенд. Он доставил вам подарки. Тоунсенд протянул руку, и Хакс потряс её.  — Прямо с завода, — сказал он. — Слышал, вы, ребята, нуждались в обновлении. Он взглянул на потрепанные боями и временем «Харрикейны» и поднял брови.  — Да, нуждались, — подтвердил Хакс. — Полагаю, старые самолеты вы заберете с собой? Тоунсенд кивнул.  — Им пора уйти в отставку. И, пожалуй, большинство из них действительно свое отслужили. Отчасти Хаксу будет жаль видеть, как их заберут, но в конце концов «Спиты» составят новейшим немецким 190-м «Фокке-Вульфам» достойную конкуренцию. Они восполнят то, чего не хватало «Харрикейнам»: скорость, мощность и маневренность.  — А другие эскадрильи тоже получат новые самолеты? — поинтересовался Хакс.  — Да, — хрипло сказал Сноук. — Их привезут завтра и послезавтра, — он лукаво посмотрел на Хакса. — Ваши соколы были в наихудшем состоянии, поэтому я распорядился, чтобы «Спиты» достались вам первым.  — Спасибо, сэр, — поблагодарил Хакс, слегка склонив голову. Сноук глухо хмыкнул в знак согласия.  — На этом я вас оставлю. Сделайте все соответствующие приготовления, Тоунсенд. Уверен, дорогу назад вы знаете. Тоунсенд отдал честь.  — Да, сэр, — когда Сноук ушел, он повернулся к Хаксу. — Мы можем оставить «Спиты» здесь? Нам нужно без проблем вывести «Харрикейны». Они все в рабочем состоянии?  — Все, кроме трех, — ответил Хакс. — Они стоят в ангаре под присмотром механиков. Полагаю, чтобы их вывести потребуется грузовик, — одновременно транспортировать все самолеты было невозможно, но те, которые больше не работали, можно было разобрать и вывести по частям. — Я отправлю к ним моих лучших людей. Тоунсенд выглядел довольным этим.  — Я прослежу, чтобы все было сделано. Это может занять пару дней. Хакс пожал плечами.  — Не важно. Нам они еще могут сослужить службу, — коротко посмотрев налево, Хакс заметил, что Тэниссон со своими ребятами из их наземной команды вышел из ангара, чтобы тоже взглянуть на новые «Спитфайры». Между ними уже сновали «Орлы» и с широкой улыбкой на лицах трогали фюзеляж и крылья. Хакс увидел Бена, который разговаривал с одним из прилетевших на «Спитах» пилотом. Они что-то оживленно обсуждали, и Хакс подумал, что, возможно, впервые видит, чтобы Бен так долго общался с незнакомцем.  — Извините? — переспросил он Тоунсенда, понимая, что пропустил его вопрос.  — Это ж ведь американцы, да? — спросил Тоунсенд, рассматривая мужчин вокруг них. — Они хорошие летчики? Хакс довольно устал слышать вопросы от своих коллег-англичан о качестве его эскадрильи. Поэтому его ответ вышел довольно резким:  — Самые лучшие.  — Отлично, — сказал Тоунсенд и, уловив в голосе Хакса раздражение и решимость, разумно посчитал не развивать дальше эту тему. — Я соберу своих людей, и мы увезем эти старые развалюхи, — он ушел, оставив Хакса стоять рядом со «Спитом», на котором прилетел. Хакс с любовью коснулся лезвия винта. Он был рад снова сесть в кабину этих машин.  — Эй, сэр, — сказал По, останавливаясь возле него. — Зверь, а не машина, правда? Совершенно новенькие «Спитфайры» и только для нас. Думаете, мы сможем сегодня поднять их в воздух?  — Абсолютно, — улыбаясь, ответил Хакс. — Нам нужно окрестить их, прежде чем входить с ними в бой. Плохая примета, не сделать этого. По поднял брови.  — Вы имеете в виду побрызгать фюзеляж шампанским, как это делают моряки на суднах? Хакс рассмеялся.  — Ну, не так же радикально. Нам просто нужно облетать их и посмотреть, как они будут себя вести. У них другой темперамент, чем у «Харрикейнов».  — Несомненно, сэр. Несомненно. На то, чтобы убрать старые самолеты и на их место поставить новые, ушло чуть больше часа. Хакс последний раз пожал руку Тоунсенду, прежде чем тот вскочил в кабину «Харрикейна» Хакса и позвал: «Прием!». 363-я собралась вместе и смотрела, как их первые боевые соколы улетают на запад, скрываясь за горизонтом. Когда они наконец исчезли, Хакс повернулся к своим пилотам.  — Ну, что ж, господа, по коням. Панель управления на «Спитфайре» немного отличалась от той, что была у «Харрикейна», но Хакс все еще хорошо помнил её. Прежде чем пристегнуться, он отрегулировал сиденье и педали руля направления — Таунсэнд был немного ниже его. Щелкнув главный переключатель, он проверил все датчики и системы навигации, а также поманипулировал элеронами, рулем направления и высоты, проверив их ответную реакцию и потенциал. Они работали синхронно и точно — признак исправного или нового сокола. В кабине пахло начищенным металлом, а стекло на датчиках было гладким и блестящим. Указательным пальцем Хакс погладил кнопку запуска двигателя, прежде чем нажать её. «Спит» приветливо зарычал.  — 363-я эскадрилья, — позвал он по радио, — говорит Красный Лидер, как слышно. Каждый пилот дал короткий отчет о качестве связи. Покончивши со всеми приготовлениями, Хакс начал продвигаться к началу взлетной полосы. Он следил за температурой радиатора, не зная, как поведет себя самолет, но стрелка на циферблате оставалась на приемлемом уровне. Когда Хакс выехал на траву, он связался с контрольным центром, чтобы получить разрешение на взлет.  — Конечно, — сказала Рей. — Хорошей охоты, 363-я. Хакс открыл дроссель, и самолет мощно ринулся вперёд, набирая скорость быстрее, чем «Харрикейн». Он скорректировал подачу масла, разгоняясь. Почувствовав, как шасси оторвались от земли, Хакс улыбнулся, начиная подъем. «Спит» плавно воспарил в небо, грохоча сильным «Мерлином». Хакс обогнул аэродром, ожидая, пока остальная эскадрилья поднимется в воздух и слушая их радостные и удивленные возгласы его пилотов от новых соколов.  — Синий и Желтый Лидер, у вас полная свобода полета, — сказал он. — Уорд, ты остаешься с Красными, — Эндрю был тринадцатым пилотом, лишним в группировке по четыре. Он хмыкнул в знак согласия и выполнил приказ, пока остальные разлетались по своим местам. По радио было много болтовни, но Хакс сумел приказать своей группе исполнить пару маневров. По, как всегда, выполнил все быстро и ловко. Под конец, Хакс позволил им покинуть строй, чтобы те смогли полетать самостоятельно. Они увлеченно начали изучать возможности «Спитов». Хакс только вышел из переворота, когда заметил на своем левом борту самолет. Он чуть качнул крылом в знак приветствия, и Бен повторил то же. Без предупреждений, Хакс нырнул вниз; он точно знал, что Бен последует за ним. Когда они летали вместе, они держались друг друга, словно были связаны веревкой.  — Вы круто двигаетесь, сэр, — сказал Уорд. — И ты, Соло, тоже. Вы, парни, можете устраивать собственное шоу. Они ответили заходом в Иммельмана и бочкой, пролетев несколько секунд верх ногами, прежде чем снова выровнять полет. Весь этот маневр был выполнен с идеальной синхронностью. Хакс услышал глубокий довольный смех Бена по радио. Он подхватил его, когда они вошли в еще одно пике. Эскадрилья полетала три четверти часа, пока топливные датчики не показали, что в самолетах осталось только четверть бака. Хакс приказал им сформироваться, как раньше, хотя расставаться с Беном ему вовсе не хотелось. Тем не менее он приветствовал вернувшегося к нему По, и все они строем повернули к Уолкастлу. Вернувшись к ангару, «Орлы» вылезли из кабин, все еще взволнованные новыми машинами, и пошли оставить снаряжение. Хакс шел впереди них, когда По остановил его.  — Хакс, — позвал он — редкое отступление от формальности. — Вы должны переназначить меня.  — Что? — спросил Хакс. Это отнюдь не то, чего он ожидал. — Зачем мне это делать? По поправил свой парашют на плече.  — Потому что вашим ведомым должен быть Бен Соло. Вы и он… то, как вы вместе летаете, просто потрясающее зрелище. И вы знаете, что Бен частенько увиливает от Коротышки. Так что позвольте мне занять его место. Я позабочусь о нем лучше, чем Бен, — один уголок его губ изогнулся. — Кроме того, так я стану во главе формации. Не то чтобы мне не нравилось быть вашим ведомым, сэр, но я был бы не прочь для разнообразия побыть главным. Хакс внимательно посмотрел на него, но в выражении его лица не нашел ничего, кроме искренности намерений.  — Ты уверен?  — Совершенно, — сказал По. — Так будет лучше. Хакс почувствовал прилив удовольствия. Он никогда бы не поставил Бена на свое крыло по собственному желанию; место второго пилота принадлежало По. Но так как По потребовал перераспределения, ничего не мешало ему сделать так, как ему очень хотелось: быть с Беном.  — Хорошо, капитан, — сказал Хакс, протягивая руку. — Синие твои. По ухмыльнулся и пожал его руку.  — Спасибо, сэр. Я могу сказать Бену, но… — он моргнул один раз. — Уверен, он предпочел бы услышать это от вас. Хаксу не совсем понравился взгляд, которым По посмотрел на него, словно он знал больше, чем показывал. Однако Хакс сказал:  — Я сообщу ему. Махнув напоследок рукой, По отправился в ангар. Хакс остался снаружи, оглядывая ряд самолетов в поисках Бена. Когда он нашел его, тот стоял рядом с тем «Спитфайром», у которого был открыт двигатель, и что-то рассматривал внутри него. Стянув с себя шлем, Хакс пошел к нему.  — Много отличий от «Харрикейна»? — приблизившись к нему, спросил он, опуская свое снаряжение на траву рядом со снаряжением Бена. Тот продолжал проверять внутреннее устройство самолета, не глядя на Хакса.  — Двигатель есть двигатель. Я уже говорил тебе об этом. С этим я тоже просто прекрасно справлюсь.  — Твои способности никогда не подвергались сомнению, — сказал Хакс. Бен бросил на него взгляд. На его щеках появились небольшие ямочки, когда он слегка улыбнулся.  — Что ты здесь делаешь? — это было сказано не для того, чтобы обвинить, а скорее из искреннего любопытства. Хакс положил руку на фюзеляж, все еще ощущая жар двигателя.  — Я пришел сказать тебе, что по просьбе По меняю порядок полета.  — На какой?  — Он хочет забрать себе Синих. Бен нахмурился и полностью повернулся лицом к Хаксу.  — Это моя задача вести их, а ты просто взял и отдал мое место ему, просто потому что он попросил? Прошло немало времени с тех пор, как Хакс испытал на себе гнев Бена, и он почти забыл, насколько внушительным он мог быть, когда его темперамент брал над ним верх.  — Да, — ответил Хакс. — Эта позиция ему подходит. Он станет хорошим лидером.  — Ты меня за что-то наказываешь? — потребовал Бен. — Но что я сделал? Хакс подошел ближе, достаточно, чтобы он мог положить руку на грудь Бена. Тот слегка подался вперёд под прикосновение.  — Он больше не думает, что является лучшим из тех, кто мог бы быть моим ведомым, — сказал Хакс. — Он считает, что им должен быть ты. Вспышка ярости в глазах Бена исчезла. Хакс смочил губы и, подняв руку с груди Бена к его шее, прижал большой палец к линии челюсти, пристально глядя ему в глаза.  — Ты будешь летать со мной? Мускулы на шее Бена дернулись под пальцами Хакса, когда он сглотнул.  — Всегда.