Flyboys

Казалось, чем сложнее была ситуация, тем больше сигар выкуривал командир крыла Сноук. Когда Хакс вошел в его кабинет, воздух в нем был сплошь пропитан густым синеватым дымом, а сам Сноук с очередной зажатой между зубами сигарой перебирал какие-то бумаги на столе. Он утробно поздоровался с Хаксом, едва подняв на него взгляд.  — Вы хотели меня видеть, сэр? — спросил Хакс, стоя по стойке смирно. За последние недели он привык к более вольному поведению, но как держаться перед своим командиром он не забывал никогда.  — Да, — прохрипел Сноук. — Нам нужно обсудить вопрос касательно вашего нового пилота. — Он тихо ругнулся, берясь снова перелистывать документы и найдя тот, который нужно, сказал: — Положение у нас трудное. Шестеро пилотов за один полет, а замены им Истребительное командование отправлять не спешит. А у вас вообще проблема особая. Американцы разбросаны по другим эскадрильям, но большинство из них находятся в №13. Чтобы привести одного из них сюда потребуется как минимум несколько дней, и, безусловно, ко всему этому вам еще придется потренировать его. Меньшего Хакс и не ожидал. Даже если новый пилот был опытным, ему все равно пришлось бы привыкать летать с 363-й. Хакс решил, что в будущем назначит его ведомым Тейлора, а пока Уильям полетает с Гилбертом. Они были довольно неплохой командой. С тех пор как вчера подбили Уорда, разговоров между «Орлами» о его замене было немного. Они провели вечер, поглощая столько спиртных напитков и пива, сколько лишь смогли найти; Хакс был уверен, что по окончанию поминок в столовой закончатся запасы алкогольных продовольств. «Орлы» провозглашали невнятные тосты и, несмотря на то, как сильно они старались скрыть свои слезы, те то и дело поблескивали в их глазах. Хакс наблюдал за всем этим, на очередном тосте поднимал со всеми стакан, но больше одного так и не выпил. По тоже остался трезвым, а в конце проследил, чтобы все в целости дотащились до своих коек. Бен пропустил несколько кружек пива и двойную порцию скотча, отчего стал вялым и чуть покачивался. И хотя он держался на расстоянии от Хакса, Хакс то и дело чувствовал его взгляд на себе. Ему до жути хотелось подойти к Бену, услышать от него, что с ним все хорошо. Но он этого не сделал. А Бен, даже когда они вернулись в казарму, как на зло не проронил ни слова. Американцы оказались такими же стойкими к своему горю, как и англичане.  — Сейчас у меня одиннадцать отличных парней, — сказал Хакс. — Будем справляться так, пока не прибудет новый пилот.  — Если вы только никого больше не потеряете, — заметил Сноук. Зажав сигару между указательным и большим пальцами, он вынул её изо рта и стряхнул пепел в пепельницу. — 129-й сейчас приходится несладко. Потерять за раз троих и получить лишь одну замену. В ближайшем будущем нам нельзя будет принимать участие в опасных вылазках или от нас вообще ничего не останется. Хакс кивнул.  — Как скажете, сэр. На рожон лезть не будем.  — Хорошо, — коротко сказал Сноук, глубоко затягиваясь сигарой. — Когда я получу имя и время прибытия вашего нового пилота, я сообщу вам. Ваши резервные соколы находятся в рабочем состоянии?  — Я узнаю у сержанта Тэниссона, — ответил Хакс, — но наши самолеты он и его команда держат в хорошем состоянии. Сноук, облокотившись на стол, вернулся к своим бумагам.  — Очень хорошо. Тогда у меня все. Хакс кратко отсалютовал и покинул кабинет. Двое радиооператоров вышли из двери заднего выхода, но юной Рей нигде не было. Возможно, она была в городе. Хакс сам бы с удовольствием съездил туда, просто чтобы хотя бы на полдня покинуть аэродром. Он чувствовал себя необычайно подавленно, ему почти нестерпимо хотелось нарушить въевшуюся рутину. Возможно, это было желание испытать жизнь за пределами существования «от миссии к миссии», но, скорее всего, он жаждал остаться наедине с самим собой. Или же не совсем с самим собой. Он вот уже больше недели не был с Беном, и нейтральное расстояние, которого они были вынуждены придерживаться, истязало его. Хакс ведь только начал привыкать к тому, что к нему снова прикасаются, ластятся. Ощутив это единожды, тяжело после не желать большего. Когда он вышел на улицу, там все ещё лил дождь, собирающийся бусинками воды на шерсти униформы. Хакс отправился в ангар, чтобы поговорить с Тэниссоном о запасных «Спитфайрах». С тех пор, как их прислали, ни один из них не вышел из строя, хотя были и те, которых пришлось загнать внутрь, чтобы разобраться с пулевыми отверстиями или любыми другими подобными повреждениями. Подойдя к ангару, Хакс услышал легкую мелодию, лившуюся из радиоприемника. В углу в измазанных смазкой комбинезонах стояло пару мужчин. Они, смеясь, о чем-то разговаривали. Вид того, что у наземной команды может быть такое хорошее настроение в то время, как у летчиков все диаметрально противоположно, потряс Хакса. В офицерской столовой теперь говорили тихо и медленно, даже во время приема пищи, когда обычно разговор был самым оживленным. Но, тем не менее, когда появился Хакс, трое механиков, заметив его, тут же замолчали.  — Можем ли мы чем-то помочь вам, сэр? — спросил самый худой из них. Он выглядел не старше двадцати, хотя и пытался (и потерпел неудачу) отрастить усы. Хакс приготовился спросить о Тэниссоне, но когда открыл рот, получилось вовсе не то:  — Бен Соло здесь? Механик указал на стоящий в глубине ангара «Спитфайр».  — Он там. Сегодня весь день был здесь.  — Спасибо, — поблагодарил Хакс, едва посмотрев в его сторону, когда проходил мимо. Если механики и глянули ему вслед как-то странно, он полностью проигнорировал это. Бена у самолета Хакс не увидел, но отчетливо услышал его голос, исходящий откуда-то из задней части сокола.  — Руль направления болтается, — сказал Бен взрослому мужчине, стоящему рядом. — Видишь? — Он подвигал пласт металла, показывая, что тот действительно держится слишком хило. — Тут нужно подкрутить сильнее.  — Ладно, — хрипло отозвался тот. Казалось, он был не слишком рад слышать указания «как надо», особенно от летчика, который вообще должен не мешать наземному экипажу заниматься своим делом. Бен, подметив это, нахмурился.  — Если хочешь, чтобы я занялся этим… Механик покачал головой.  — В этом нет необходимости, сэр. Я прямо сейчас все исправлю.  — Хорошо, — сказал Бен. Однако не отошел. Механик кинул на него нервный взгляд, прежде чем поднять свои инструменты и приступить к работе, смиряясь с тем, что за ним будут следить. У Хакса возникло желание дать механику ещё пару минут помучиться пристальным вниманием Бена, но найти какую-нибудь другую приемлемую причину стоять здесь вот так вот и просто смотреть он не мог. Поэтому Хакс обогнул крыло «Спита». Бен поднял взгляд и, увидев Хакса, чуть улыбнулся. Он оставил механика заниматься своей работой и подошел.  — Привет, — сказал Бен, останавливаясь рядом, но не слишком близко к Хаксу. Хакс подавил желание протянуть руку и коснуться его.  — Здравствуй. Ни один из них больше не произнес ни слова. Они просто стояли друг напротив друга и смотрели. Правый уголок губ Бена дернулся в полуулыбке, а сам он положил руку на крыло, прямо за плечом Хакса. Этот жест совсем чуть-чуть сократил между ними расстояние.  — Ты искал меня? — спросил Бен.  — Да, искал, — ответил Хакс. — Думал, предложить тебе немного прогуляться со мною. Бен вскинул брови, взглянув на моросящий на дворе дождь.  — О, — выдохнул Хакс. — Не самая идеальная погода для прогулки, не так ли? Ну, может быть, тогда выпьем по чашке чая? В столовой нам всегда могут вскипятить чайник. — У него не было особого желания сидеть в таком общественном месте и потягивать разбавленный теплый чай под бдительными взглядами сержантов, но если это — единственный вариант, тогда он будет рад и ему. Бен втянул нижнюю губу в рот, тем резко привлек внимания Хакса к своим губам.  — Разве ты не пьешь чай в своей комнате? Хакс часто пил чай у себя, как правило потому, что тот помогал ему не сойти с ума от количества бумажной волокиты.  — Да, но…  — Давай там. Теперь была очередь Хакса неверяще поднимать брови, но удивление исчезло практически сразу же. Его заменила тревога. Он понизил голос, когда сказал:  — Ты же знаешь, что мы не можем. Нельзя, чтобы нас там заметили вместе.  — Никто не увидит, — тут же возразил Бен, сдвинув лежащую на крыле руку в сторону Хакса. Ближе к нему. — Просто закажи себе чашку чая, а я приду, когда уйдет Митака. — Он фыркнул. — Ты же знаешь, что я все равно не пью эту лабуду. Кроме Кроу и Брюстера практически все американцы с неохотой ходили на послеобеденный чай. Хотя и те двое главным образом посещали столовую ради печенья, которое подавали к чаю. Но и это уже был хоть какой-то прогресс.  — Идея не очень хорошая, — предупредил Хакс. — Мы договаривались, что днем между нами ничего не должно происходить. Бен остался непреклонным.  — Я буду быстрым и тихим. Никто не узнает. — Он так крепко сжал край крыла, что костяшки пальцев аж налились белым. — Я просто хочу увидеть тебя. Хакс нервно смочил губы. Они и так уже рисковали, нарушая слишком много правил. Исчезнуть вдвоем за закрытыми дверями в середине дня означало окончательно переступить темную широкую линию. Линию запрета, ограничений.  — Нет, — сказал он.  — Просто скажи, что ты этого не хочешь, — едва слышно ответил Бен. Хакс взглянул Бену за плечо на механика, которого, казалось, нисколечко не интересовал их разговор: он сосредоточенно работал с рулем направления, держа в руке гаечный ключ. Вернув взгляд на Бена, Хакс прошипел:  — Не проси меня об этом. Ты прекрасно знаешь, что мы не можем. Бен оттолкнулся от крыла и отвернулся, запустив сначала одну руку в волосы, а затем и вторую.  — Восемь дней, — прорычал он.  — Что? Повернувшись к Хаксу, Бен снова взглянул на него.  — Прошло восемь дней с тех пор, как я последний раз касался тебя.  — Бен, — устало простонал Хакс, отчаянно оглядывая ангар в поисках случайных слушателей. — Ты не можешь говорить…  — Никто не слушает, Хакс. Никто не смотрит. Хакс прищурился и чуть наклонился вперед, чтобы Бен хорошо услышал то, что он собирался сказать:  — Потому что пока у них нет для этого повода. Осмотрительность убережет от слухов. А то, что предлагаешь ты — безрассудно. Без предупреждения Бен влепил кулаком в бок «Спитфайра», заставив Хакса от неожиданности вздрогнуть. Работающий рядом механик с широко распахнутыми от удивления глазами повернулся в их сторону. Бен отступил назад и вытянул руку в сторону. Костяшки были ярко-красными. Гнев все еще плескался в нем.  — Уходи, — сказал он Хаксу. — Если ты не хочешь меня, тогда уходи. Волосы упали ему на лоб, но он не смахнул их, как это делал, когда хотел спрятаться. Гнев угасал в нем быстро, сменяясь кипучей досадой. На Хакса он больше не смотрел. Хакс сглотнул вставший в горле ком. Он впервые отверг Бена, впервые отказался уступить ему, и это причиняло боль. Но по-другому было никак нельзя: это относилось к тем вещам, изменить которых они не могли. Сделав шаг в сторону, Хакс попрощался с ним болезненно-формальным: «Хорошего дня» и ушел, оставив Бена так и стоять с ушибленной вытянутой рукой. Хакс обогнул здание с залом для совещаний, не имея ни малейшего желания играть в покер или слушать о девушках дома, по которым скучают «Орлы». Вместо этого он отправился в казарму, чтобы уединиться в своей комнате. Он сделает так, как сказал Бен: отдаст распоряжение принести ему чашку чая и насладится им, просматривая отчеты. Так же сильно, как всего какую-то минуту назад Хакс желал избежать рутины, сейчас ему было просто необходимо снова с головой окунуться в неё. Митаку Хакс обнаружил в общей комнате. Приостановившись у подножья ведущей к комнатам офицеров лестницы, он отдал ему короткий приказ принести чашку чая. Тот, угодливо кивнув, поспешил в столовую, чтобы захватить поднос. Хакс поднялся по лестнице и, захлопнув за собой дверь, тяжело навалился на неё. Ему казалось, что при каждом вдохе он слышит, как скрипят его ребра. Грудь сдавило так, что становилось больно дышать. Он знал, что не должен был вот так вот посреди дня искать встречи с Беном. Это само по себе было неразумным порывом, но спорить, как какие-то любовники — Хакс почти фыркнул, подумав об этом, — у всех на виду было еще худшим решением. Они не выглядели так, как обычно выглядели ссорящиеся друг с другом офицеры; в их случае было ясно, что это ссора носила личный характер. Хакс поднял голову и позволил себе упереться в твердую панель двери. От этого зарождающаяся меж бровями боль лишь усилилась, предвещая начало долгой и сильной мигрени. Он сжал переносицу, зажмурив глаза. На прошлой неделе Фазма дала ему баночку таблеток от головной боли, вконец устав от его постоянных визитов за очередной дозой аспирина. Всучив ему в руки лекарства, она предупредила, чтобы тот никому об этом не говорил. Подойдя к ящику стола, Хакс вытащил баночку таблеток и скинул себе на ладонь три штуки. Он проглотил их всухую, несмотря на то, что те сначала чуть застряли в горле, оставив на языке едкий привкус. Закрыв баночку и надежно спрятав её, Хакс отряхнул от влаги свой пиджак и повесил его на спинку стула. Затем он расстегнул пуговицы на манжетах и закатал рукава по локоть, прежде чем сесть за стол. Чернильная ручка тяжело легла между пальцами, когда Хакс приготовился приступить к первому отчету. Услышав короткий стук в дверь, он, дав разрешение Митаке войти, даже не удосужился поднять взгляд с бумаг. Дверь открылась, послышалось два тяжелых шага, а затем дверь снова закрылась. Он ожидал, что вот сейчас перед ним на столе поставят поднос с чаем, но ничего не произошло. Хакс раздраженно оглянулся. У него отвисла челюсть, когда он увидел стоящего посреди комнаты Бена.  — Что, черт подери, ты здесь делаешь? — возмутился Хакс, вскакивая на ноги. Он шагнул за стул, тем поставив его между собой и Беном. Хоть какая-то удерживающая преграда. Мгновение Бен выглядел потерянным, но потом, словно опомнившись, сделал большой шаг вперед.  — Прости, — сказал он. Хакс сжал руки на спинке стула.  — За что?  — За то, что заставил тебя уйти. — Бен осторожно подошел еще чуть ближе, не предпринимая никаких попыток убрать стул с дороги. — Я хотел видеть тебя, но потом ты сказал, что мы не можем… — он замолчал, словно внезапно решил изменить то, что изначально думал сказать. — Я не хотел сердиться или прогонять тебя.  — Все в порядке, — ответил Хакс. — Я не мог дать тебе то, чего ты хотел, и из-за этого ты расстроился. Я не виню тебя. — Он слегка отодвинул стул вбок. — Но сейчас тебе нужно уйти.  — Я уйду, — сказал Бен и, подойдя к стулу, окончательно придвинул его к столу, — но прежде дай мне одну вещь. Хакс хотел отступить, но его тело не двинулось с места.  — Нет, Бен. Просто уйди. Даже для себя он не звучал убедительно. Бен продолжил приближаться, пока не оказался совсем близко к Хаксу. Не прикасаясь к нему, он сказал:  — Поцелуй меня. Хакс чувствовал его дыхание на своем лице: тот был слишком близко. Их разделял всего какой-то дюйм. Одно движение — и исчезнет и он.  — Пожалуйста, — вполголоса добавил Бен. Хакс закрыл глаза, покорно вздохнув.  — Бен, — тихо пробормотал он, прежде чем словить его истосковавшиеся губы своими. Поцелуй должен был быть коротким, должен был быть простым быстрым касанием губ, чтобы удовлетворить просьбу Бена и чтобы тот смог уйти, но, видимо, у того были свои соображения на этот счет. Он схватил Хакса за бока и притянул к своей груди, голодно врываясь в его рот. Хакс поддался ему, и от самообладания не осталось ни следа. Спусковой механизм активировался. Сказались восемь дней, проведенные порознь: неутоленное отчаяние окрепло и теперь изливалось в торопливые, сочные поцелуи с едва успевающим проскользнуть меж сомкнутых губ дыханием, в порывистые, жадные касания, сминавшие одежду и комкавшие волосы. Хакс едва осознал, что расстегнул пуговицы пиджака Бена и запустил под него руки, пока не ощутил под пальцами мягкость рубашки и изгиб позвоночника. Бен охнул в поцелуй, когда Хакс погладил его спину. Хакс проглотил этот звук, и тот обжег нутро, будто бы и правда скользнул по горлу и провалился в желудок. Бен пах внутренней частью кабины сокола — моторным маслом, кожей сиденья и выхлопами, — но на вкус он был как недавно выкуренный табак. Вероятно, по дороге сюда Бен успел разделаться с одной сигаретой. Далеко от Хакса он идти не мог, но, вероятно, все же следил за тем, чтобы дистанция между ними была достаточно большой, чтобы никто не смог его в чем-то заподозрить. Но Хакс не думал о том, кто может узнать или кому может показаться их близость необычной; сейчас здесь, в его руках, был лишь Бен, все остальное не имело значения. Они крепко жались друг к другу. Бен слегка двигал бедрами, притираясь к паху Хакса. Хаксу было почти стыдно за то, что он уже был готов: всего несколько поцелуев — и он изнемогает от желания почувствовать руки Бена на себе. Это слишком похоже на помешательство. Ведь для кого-то восемь дней было ничтожной цифрой, но восемь дней в жизни летчика-истребителя — большой отрезок времени. С ежедневной угрозой не дожить до вечера, в этих крохах отхваченного ими времени Хаксу было крайне трудно противостоять шансу взять то, чего он хотел. Не церемонясь, Хакс, схватив лацканы пиджака Бена, стянул его с плеч и бросил на кровать. Глаза Бена широко распахнулись, а рот чуть приоткрылся от удивления. Без всяких объяснений Хакс потянулся к рубашке Бена и начал вытаскивать её из пояса брюк. От накатившего разом волнения и предвкушения пальцы немного подрагивали. Сердце гулко билось в клетке ребер. Бен, уловив желание Хакса, начал быстро расстегивать пуговицы и, ослабив на шее галстук, стянул его и откинул в сторону. Тот змеей собрался на пиджаке. Собственный галстук Хакса сжимал ему шею, мешал, поэтому он решил его тоже снять, параллельно наблюдая за тем, как Бен, разделавшись с рубашкой, взялся за ворот белой майки и одним движением стянул её с себя. Хакс, не в силах ни секунды больше терпеть, в расстегнутой рубашке и криво висящем на шее галстуком, положил ладони на грудь Бена, чувствуя под руками глухую дробь пульса. Его кожа была горячей и сухой, мягкой на ощупь. Склонив голову, Хакс оставил на ней печать поцелуя, а затем еще и еще. Бен издал звук, почти стон, который тут же подавил. Одна его рука покоилась на задней части шеи Хакса, пальцы касались волос на затылке. Поднимаясь поцелуями вверх, к горлу Бена, Хакс слушал его сбившееся дыхание. А когда он обвел кончиком языка его ухо, тот резко задохнулся.  — Тебе это нравится, — тихо заметил Хакс, задевая губами ушную раковину. Он чуть прикусил её кончик, а потом лизнул, успокаивая.  — Кажется… — пробормотал Бен. — Кажется, нравится. А так и должно быть? Хакс зажал мочку зубами, слегка покусывая и оттягивая.  — Если тебе нравится, тогда да. Бен рассеянно провел руками вверх-вниз по спине Хакса.  — А тебе это нравится?  — Иногда, — ответил Хакс и двинулся к другому уху, но на полпути приостановился и оставил на губах Бена быстрый поцелуй. — Но не так сильно, как тебе. — Он втянул в рот мочку левого уха, параллельно задевая большим пальцем сосок Бена. Тот крупно содрогнулся. Дрожь раздразнила нервные окончания, отчего кожа стала чувствительней. Хакс снова вернулся к своей рубашке, принявшись расстегивать оставшиеся пуговицы, пока не смог полностью снять её. Она ворохом собралась у их ног. Хакс как раз потянулся к своей майке, когда послышался короткий стук в дверь. И он, и Бен так и застыли. Толчки сердца натужно заложили уши.  — Сэр? — послышался робкий оклик из-за двери. Хакс выругался про себя. Это был Митака с чаем.  — Минутку, пожалуйста, — крикнул он и, схватив полуобнаженного Бена и толкнув его в маленький уголок у подножия кровати, прижал кончик указательного пальца к его губам: ни звука. Затем подошел к двери и открыл её. На пороге переминался с ноги на ногу Митака, держа в руках поднос с чаем.  — О, как всегда оперативно, сержант, — сказал Хакс. — Спасибо. Я возьму его сам. Митака чуть скривился от необычной просьбы, но без возражений вручил поднос.  — Вам что-нибудь еще нужно, сэр?  — Нет, спасибо, — ответил Хакс, начиная закрывать дверь. — Хорошего дня. Замкнулась защелка, и Хакс, удерживая одной рукой поднос, повернул ключ, запирая дверь. Медленно, стараясь ничего не пролить и не уронить, он подошел к столу и поставил на него свою хрупкую ношу. Фарфор чуть звякнул.  — Это что, имбирное печенье? — спросил Бен, поднимаясь из-за угла. Хакс обернулся, кинув на него гневный взгляд. Бен только криво усмехнулся и, преодолев расстояние между ними, снова притянул Хакса к себе. Хакс позволил ему это, и Бен пригладил его взлохмаченные волосы. Хакс мог только представить себе, что, должно быть, подумал Митака, увидев его в таком встрепанном виде.  — Ты когда-нибудь научишься делать то, что я говорю? — мягко спросил он. — Я же тебе человеческим языком сказал не приходить сюда, но ты все равно взял и пришел. Бен опустил голову.  — Я не смог устоять. Я скучал по тебе. Хакс вздохнул, подняв на него взгляд.  — Я не думал, что между… ну, ты понял, пройдет столько времени. Нам всем пришлось нелегко. Налет… Эндрю…  — Знаю, — шепнул Бен и, приподняв лицо Хакса, снова поцеловал его. Проведя руками от боков Бена к его плечам, Хакс прижался губами к шее. Бен откинул голову назад, позволяя Хаксу выцеловывать себя до самого подбородка. Его руки шарили по телу Хакса и, наконец ухватившись за подол майки потянули её вверх. У Хакса хватило бы здравого ума на этом и закончить, остановиться, но он так и не смог собрать волю в кулак. Противостоять этому. Так что майка довольно быстро тоже оказалась на полу. Бен чуть отстранился, опустив взгляд на обнаженную грудь Хакса, более узкую, чем его собственная. Он провел руками по точеным бокам, опустился на бедра. Хакс наблюдал за его действиями, удивляясь искреннему восхищению Бена.  — Ты такой красивый, — сказал Бен, краснея. — Бледный, но с розоватым оттенком. — Он проследил край правого соска Хакса. — У тебя вообще есть шрамы?  — Да нет, — ответил Хакс. — Разве что этот. — Он положил пальцы на бицепс, где виднелся небольшой круглый шрам от прививки от оспы, которую ему сделали в детстве. Бен коснулся следа большим пальцем, а потом наклонился и ласково поцеловал.  — Я хочу увидеть тебя всего, — сказал он, подняв голову. Хакс проследил взглядом тонкую дорожку темных волосков, спускавшуюся от пупка Бена вниз, на ум пришли все те разы, когда они всей эскадрильей принимали душ.  — Ты уже видел. Бен покачал головой.  — Не так. Не тогда, когда я не мог прикоснуться к тебе. — И словно подтверждая свои слова, он скользнул ладонями по торсу Хакса к ширинке его брюк. — Можно? Хакс не остановил его, не шелохнулся, когда Бен, расстегнув пуговицу, начал опускать молнию. Кончиками пальцев он провел по поясу брюк, прежде чем чуть приспустить их. Хакс коснулся волос на его голове, когда тот наклонился и опустил его штаны до лодыжек. Сквозняк лизнул обнаженную кожу, заставляя волоски на ногах встать дыбом. Бен разгладил их, проведя руками вдоль худых икр. Он касался Хакса с такой осторожностью, какой не было ни у одного его прошлого любовника. Это зачаровывало, захватывало, приятно тянуло где-то в груди, ведь он, Хакс, еще ни разу не был объектом такого явного благоговения. Член натягивал белую хлопчатую ткань нижнего белья, ожидая внимания Бена. Но тот коснулся его не сразу, вместо этого чуть поглаживал края белья Хакса на ногах и ягодицах, задевая пальцами кожу. Массируя и разминая мышцы.  — Я так много о тебе думаю, — рассеяно сказал Бен, подняв руки к резинке трусов. — То есть о голом тебе. Для меня. Со мной. Хакс почувствовал щекочущую волну удовольствия, заставившую его схватиться за руки Бена, чтобы не упасть.  — Неужели? — хрипло промолвил он, не придумав ничего лучше. Бен провел пальцами по коже под резинкой белья, Хакс вздрогнул от так необходимого, но все еще недостаточного контакта.  — Ага. Чаще всего по ночам мне приходится выдумывать детали. Днем мне нельзя даже смотреть на тебя, а в темноте я тебя не вижу. Но я хочу знать, как выглядят линии твоих ног и изгиб спины, когда ты наклоняешься. — Он подошел ближе, просовывая между ног Хакса колено. — Даже такие вещи, как форма колен и поджимаются ли твои пальцы, когда ты… Ну… Хакс рассматривал его из-под полуприкрытых век.  — Когда я кончаю? Губы Бена приоткрылись, он кивнул.  — Они поджимаются, — сказал Хакс, — когда мне действительно хорошо. Ладонь Бена накрыла бугорок на нижнем белье, прошлась, исследуя толщину, и крепко сжала.  — Я хочу сделать тебе хорошо.  — Тебе удается, — шепнул Хакс, жадно подаваясь навстречу руке Бена. — Я слишком много думал о том, как это — ощущать твои прикосновения. Иногда я не могу заснуть от таких мыслей.  — Мне казалось, что только я страдаю таким, — признался Бен и, опустив взгляд, вдруг покраснел. — Хорошо, что у меня отдельная комната, а то я даже не представляю, как бы справлялся с тем, что со мной творят такие мысли. Но я бы так хотел, чтобы это делали твои руки. — Он сильнее сжал плоть Хакса, слегка поглаживая большим пальцем. Хакс еле сдержал царапнувший горло стон. — Я трижды практически пришел сюда к тебе. Знаю, ты бы отправил меня назад, но я не мог сомкнуть глаз. Я так хотел тебя.  — Я ненавижу отталкивать тебя, — сказал Хакс. — Ты же это знаешь, верно? Мне приходится вести себя так с тобой не потому, что я не хочу тебя. — Он схватил волосы Бена, заставив его посмотреть себе в глаза. — Скажи, что знаешь это. Бен медленно моргнул.  — Порой мне кажется, что я тебе не нужен, что, быть может, раньше у тебя были партнеры получше меня. Я понимаю, что многого не знаю, но я хочу научиться. Отведя руку Бена от своего паха, Хакс поцеловал её ладонь.  — Тогда позволь мне показать тебе больше. И с этими словами он повел его к кровати. Бен последовал покорно, пятясь назад, пока не коснулся ногами края койки. Он уже было собирался сесть, но Хакс остановил его.  — Подожди. Позволь мне… — Он разделался с молнией его брюк и стянул их до лодыжек. Бен стоял неуверенно, почти смущенно в одном лишь нижнем белье, возбужденный, так и пышущий жаром. Хакс коснулся его, помял. Бен так закусил губу, что та аж побелела.  — Я тоже хочу увидеть тебя, — сказал Хакс. — Смотреть на тебя, не боясь того, что кто-то может подловить меня на этом. Я хочу тебя. — Он положил руку на грудь Бена. — Я хочу тебя больше, чем когда-либо, и это мучительно. Невыносимо. Бен коснулся лица Хакса, его глаза были широко открыты и в них ворочалась темнота. Хакс на мгновение вдоха задержал на них взгляд, а потом снова посмотрел вниз. Он осторожно снял с Бена нижнее белье, оставив его полностью открытым. В свете дня Бен казался еще более изящным: широкая гладкая грудь сужалась к торсу и узким бедрам с россыпью темных мягких волосков между длинными ногами. На их фоне красиво выделялась его плоть.  — Садись, — велел Хакс, надавив на плечи Бена, тот тут же повиновался. Хакс поднял его лицо, припадая к его губам, а затем опустился перед ним на колени.  — Что ты делаешь? — настороженно спросил Бен. Хакс голодно посмотрел на него, потирая его бедра руками.  — Ты знаешь что, не так ли? Наверняка же знаешь. Бен сглотнул.  — Я не думал, что это правда.  — О, клянусь, это самая настоящая правда, — сказал Хакс, улыбаясь. Склонившись, он слегка подул на возбужденную плоть Бена, и мышцы внизу его живота тут же напряглись. Хакс провел большим пальцем по внутренней стороне бедер, по выступам подвздошных костей, успокаивая, ластясь, а потом втянул в рот головку члена Бена. Бен резко прижал руку к свои губам, заглушая мучительный звук, едва не вырвавшийся из него. Кожа под языком Хакса была гладкой, горячей. Он мазнул снизу вверх, исследуя каждую линию вспухших вен, и слегка царапнул головку кромкой зубов. Взять его полностью не представлялось возможным, но Хакс вобрал его в рот, пока тот не коснулся горла. Чувство полноты удовлетворяло, даже если и приходилось бороться с желанием плотнее сомкнуть рот. Хакс потихоньку начал двигаться вперед-назад, практически не дыша, отчего его легкие горели от нехватки воздуха. Это было упоительно и сладко. Качнувшись назад, Хакс втянул щеки и почувствовал, как прижатые к его плечам ноги Бена дрожат. Дразнясь, Хакс выпустил член изо рта и широко лизнул языком по всей его длине. На этот раз Бену не удалось подавить стон. Хакс поднял на него взгляд, продолжая ласкать его, упиваться одуряющей вседозволенностью. Даже такой скоротечной. Бен смотрел на него в ответ, его яркие губы были приоткрытыми, а глаза — дикими. Хакс взял его член в руку и начал медленно двигать запястьем. Бен толкнулся бедрами в кулак Хакса, жаждущий большего, ищущий большего, и Хакс сдался, покорился ему, снова обернув губы вокруг горячей плоти. Бен скребанул пальцами покрывало кровати, издав приглушенный горловой звук. Хакс чувствовал, как все сильнее каменеет у него внизу, давление становилось невыносимым, болезненным. Он продолжал гладить Бена правой рукой и губами, а левую опустил вниз, помогая себе. Крепко сжав свою плоть, Хакс начал двигать по ней рукой в такт ритма, с каким заглатывал член Бена. И хотя его движения были почти неуклюжими, это было не важно, потому что сейчас он был очень чувствителен, и любая ласка омывала тело жаром возбуждения. Бен был на грани безумия. Он остервенело кусал губы, выгибался всем телом, толкался бедрами вперед, касаясь кончиком своего возбуждения мягкого нёба Хакса. Хакс позволял ему, наслаждаясь его реакцией. Подбородок и рука Хакса были мокрыми, с приближением развязки на языке появился солоноватый привкус. Хакс чувствовал, что и сам долго не протянет, раскатистая волна высвобождения все приближалась и приближалась, глухо рокоча внизу живота, но ему хотелось сперва увидеть то, как кончит Бен. Поэтому он удвоил старания. Бен сорвал руку с лица и тяжело ударил стену. Его рот распахнулся, глаза сильно зажмурились, он откинул голову назад, волосы упали на плечи. Бен не издал ни звука, когда его тело выгнула долгая судорога, брызгая теплым в рот Хакса, освобождая, исторгая из тела результат наслаждения. Хакс собрал губами все до последней капли и сглотнул за один раз. Затем он расслабился и, двинув рукой еще пару раз, отстранился. Выпустив из рук свой член, Хакс вытащил из кармана опущенных брюк платок и вытер губы и подбородок. Он как раз спрятал его назад, когда Бен открыл глаза. Хакс положил руки на бедра Бена, поглаживая их до колен. Бен медленно поднял голову, пока не смог посмотреть вниз. Он выглядел опьяненным: взгляд подернутый туманом, пылающее, раскрасневшееся лицо. Несколько прядей волос прилипли к влажному лбу. Хакс протянул руку и коснулся края его челюсти. Бен накрыл его руку своей, удерживая на месте, словно это касание потихоньку приводило его в чувства, снова собирало по кусочкам в единое целое. Они представляли из себя довольно всклокоченное зрелище: Бен, голый, тяжело дышащий, полулежал поперек кровати, нижнее белье на бедрах Хакса съехало в сторону. Он все еще был возбужден до неприличия, и с этим нужно было в скором времени что-то делать, но пока Хакс был сосредоточен на утомленном удовольствием теле Бена. Он положил руку ему на грудь, туда, где билось сердце, пока его ритм не замедлился. С неимоверной нежностью во взгляде, Бен потянулся к Хаксу, втягивая его в объятия, прижимая его голову к своей груди. Хакс обернул руку вокруг его пояса, удобно сливаясь с ним телом, не обращая внимания на жесткий пол под коленями.  — Я никогда… — начал Бен, его голос хрипел. Он прочистил горло и продолжил: — Никогда не испытывал ничего подобного. Мне казалось, что я просто вырвусь из собственной кожи.  — М-м, — сказал Хакс. — Так оно и должно быть. Бен провел пальцами по волосам Хакса, а потом чуть отстранил от себя, ровно настолько, чтобы встретиться с ним взглядом.  — Научишь меня этому? Кончиками пальцев Хакс коснулся губ Бена. Очертил, погладил.  — Хорошо. Взгляд Бена сверкнул вниз, на наготу Хакса. Его возбуждение чуть отпустило, но Бен опалил его таким взглядом, что Хакс ощутил, как искра пылкости снова скрутила низ живота. Опираясь на бедра Бена, он неловко поднялся на ноги, став сначала на одну, а затем на другую, пока полностью не выпрямился перед Беном. Опустив руку, Хакс коснулся своего члена, охватил пальцами и сделал одно движение вверх-вниз, чувствуя, как в его ладони крепнет и наливается жаром собственная плоть. Бен завороженно наблюдал за этим, пока Хакс не заговорил.  — Сперва это может быть сложно, — сказал он, — но если только ты сразу возьмешь слишком глубоко. — Он поднял пальцы к головке. — Начинай осторожно, так, чтобы он не мешал тебе дышать. Еще ты можешь помогать себе рукой. Это тоже будет хорошо. Бен облизнул губы, словно предвкушая то, как будет чувствоваться член Хакса между ними. Он поднял правую руку, немного колебаясь.  — Могу я…  — Да, — одобрительно сказал Хакс, опуская свою руку. Длинные пальцы Бена плотно обернулись вокруг него, так, как делал это Хакс в последний раз, когда они были вместе. Его внимание было исключительно сосредоточено только на тех местах, которых он касался. Наполовину возбужденный, наполовину удивленный, Хакс прошелся рукой по затылку Бена и чуть надавил.  — Открой, — сказал он. Бен сделал, как ему сказали, и приоткрыл рот. Хакс двинул бедрами, пока головка не коснулась нижней губы Бена, и застыл, ожидая, пока Бен или решиться на это, или откажется. Он крупно вздрогнул, когда Бен внезапно, осторожно высунув язык, лизнул его. А потом сделал это снова и поднял взгляд на Хакса, безмолвно спрашивая.  — Можно и так, — сказал Хакс, его голос дрогнул и оборвался под конец. — Губы и язык. Никаких зубов. Бен медленно, почти с придыханием взял в рот. Немного неумело покатал на языке, как это раньше делал для него Хакс. Но это все равно чувствовалось очень хорошо, и Хакс сказал ему об этом. Казалось, похвала подбодрила Бена, и он осмелился двинуться немного глубже. Неудивительно, что он от непривычки подавился.  — Легче, — указал Хакс, царапая короткими ногтями кожу головы Бена. — Тебе не нужно спешить или брать меня всего за раз. Даже если ты этого и хочешь. Бен поправил себя, поднявшись до головки. Он держал Хакса, но не двигал рукой, пытаясь сделать это одновременно. Хакс обернул пальцы Бена своими и начал вести движения рукой. Это заставило Бена качнуть головой, задвигаться, впуская и выпуская плоть. Ритм был мучительно медленный, но Хакс позволил Бену задавать темп, пока он не привыкнет к этому чувству.  — Хорошо. Молодец, — снова похвалил его Хакс, опуская свою руку и позволяя ему самостоятельно вести движения. — Еще немного быстрее. Бен слегка замешкался, пытаясь перехватить поудобнее, но в конце концов сумел ускориться, прерывисто дыша. Удовольствие постепенно начало скручиваться тугими узлами, наполнять жилы. Это чувство было головокружительным, пьянящим, одуряющим своей сладостью, но Хакс внезапно словил себя на мысли о том, что больше этого чувства ему приносит удовольствие наблюдать за губами Бена и тем, как его член исчезает в горячем нутре его рта. Ему еще предстояло научиться искусности, ловкости этого действа, но пока хватало и фундаментального знания основ. Наблюдать за тем, как Бен узнает, пробует что-то впервые было возбуждающе, поразительно прекрасно, и Хакс чувствовал, как все ближе и ближе подходит к самому краю наслаждения.  — Еще чуть-чуть, — прохрипел он и прикусил губу, в надежде обрести над собой хоть малейший контроль. — Я не кончу тебе в рот. Тебе не нужно этого делать сейчас. Как-нибудь потом. Он потянулся к волосам Бена, чтобы отстранить его. Бен поддался не сразу, и Хакс чуть не сорвался, но после второй попытки Бен все-таки отпрянул назад. Хакс оттолкнул его руку от своего члена и взял его сам. Ему хватило почти два раза провести по нему рукой, чтобы глаза заволокла белая пелена, жар прорвался, хлынул, скручивая тело неимоверным восторгом. Хакс согнулся, задыхаясь, рукой ловя свое семя, чтобы то не попало на грудь Бена. Комната постепенно обретала очертания, наполнялась цветом и четкостью. Он чувствовал на своих бедрах руки Бена, они поддерживали его, поглаживали, успокаивали. Его колени казались вялыми, рыхлыми, мышцы ослабли. Все его тело насыщало удовлетворение, хотелось осесть, рухнуть на пол, вдохнуть глубже. Повернувшись на пятке, он опустился на кровать рядом с Беном. Наклонил голову, позволив волосам упасть на лоб. Он едва осознал, что Бен, вытащив свой носовой платок, вытер его испачканную руку. А когда тот попытался убрать его назад в карман, Хакс поймал его запястье и, вытащив платок у него из рук, бросил в корзину с грязным постельным бельем.  — Хакс, — позвал Бен, касаясь его согнутой спины по хребту позвонков. — Ты в порядке? Повернувшись к нему, Хакс зачерпнул ладонью его щеку.  — Да, — он поцеловал губы Бена. — Ты отлично справился. Бен прильнул к его руке, прикрыв глаза. Хакс с любовью посмотрел на него, осознавая, что он здесь, в комнате с обнаженным мужчиной, сидящим подле него, и оба они в Уолкастле, в Англии. На войне. Было так маловероятно, что все эти разрозненные обстоятельства приведут их к этому моменту, и все же они — здесь. На ум сразу пришли Платон, «Симпозиум» и речь Федра: И если бы возможно было образовать… войско из влюбленных и их возлюбленных… сражаясь вместе, плечом к плечу, такие люди даже и в малом числе побеждали бы любого противника. Диалог восхвалял добродетель и честь, которые передавала любовь, и утверждал, что такая привязанность делает мужчин лучшими солдатами, самоотверженными для тех, кого они любят. Среди них были Ахилл и Патрокл, Александр и Гефестион: самые храбрые герои древности и все они дрались в бою со своими любовниками подле них. Но за две тысячи лет с тех пор, как Платон написал свой «Симпозиум» или «Пир», эти факты были искажены и скрыты. Профессоры Хакса в Оксфорде поставили перед собой задачу показать студентам, что суть товарищества героев в гомеровской «Илиаде» лежит в преданности, без какого-либо романтического подтекста. А учения Платона не преподавалось и вовсе. Если бы Хакс не стремился доказать обратное, после прочтения своей работы, он, возможно, и не обнаружил бы, что есть другие, более интимные толкования древних текстов. Он с жадностью поглощал эти истории в течение всего остального семестра. Среди классических мыслителей и их героев он не чувствовал себя таким отторгнутым, зная, что когда-то таких людей, как он, воспринимали нормально. Его любовник Артур не разделял его интерес к данной теме, заявив, что эти идеи на протяжении веков неверно переводили и что в них нет никакой твердыни. В конце концов, как тогда современное общество, которое было построено на классических основах, может так яро отвергать людей, подобных им? Вступив в Королевские военно-воздушные силы, Хакс позволил этому интересу отступить на задний план. Он научился вести себя так, как положено, поддерживал и уважал своих коллег-пилотов, но никогда не позволял своему восхищению вылиться в привязанность. Или, по крайней мере, так было раньше. Неохотно убрав руку от лица Бена, Хакс сказал:  — Нам нужно одеться. Нас могут искать. Бен, все еще поглаживая русло позвоночника Хакса, наклонился и оставил поцелуй на его плече.  — Хорошо. Он уже собирался подняться, но Хакс притянул его к себе, втягивая в долгий ласкающий поцелуй. Он остановился лишь только тогда, когда почувствовал, как внизу живота снова начинало потягивать от пробудившегося желания. Его тело охотно отзывалось на касания, несмотря на то, что только что произошло. Когда они отстранились друг от друга, переводя дыхание, Хакс сказал:  — Я рад, что ты есть. Даже если ты отказываешься прислушиваться ко мне. Бен улыбнулся и потерся носом о нос Хакса.  — Обычно, когда я это делаю, все заканчивается довольно неплохо. Хакс закатил глаза.  — Не бери себе в привычку. Я не принимаю неповиновений.  — Да, сэр, — сказал Бен, прижимаясь к его губам.

***

Трава была покрыта тонким слоем инея, он похрустывал под сапогами, когда Хакс вышел из столовой два дня спустя. Умеренная погода, державшаяся несколько недель, потихоньку сворачивала к зимней стуже, когда морозный воздух так же холодил кожу на земле, как и на десяти тысячах футов. Хакс подул на свои руки, пытаясь согреться, и направился в зал для совещаний. Остальные 363-й следовали за ним, и на этот раз никто из них не стал жаловался на холод. Тем не менее, как только они вошли в помещение, Клиффорд Стриклэнд тут же двинулся к печи и поджег уголь, чтобы прогреть здание.  — Эй, Вирджил, — позвал Льюис Миллс. — Готов снова проиграть в карты? Гилберт показал ему грубый жест и направился в тихий угол комнаты, держа в руке свой блокнот. Его прислали по почте несколько дней назад, подарок от семьи из дома в Олбани, штат Нью-Йорк. Вчера Гилберт дал Хаксу взглянуть на некоторые свои рисунки, сделанные углем и карандашом. На первой странице расправил крылья припаркованный у ангара «Спитфайр», рядом с ним работала парочка человек из наземного экипажа. Следующим шел пейзаж, который, по его словам, был полем возле его родного дома. Так же были там и наброски самых разнообразных моментов из жизни на аэродроме: вот Уэксли со своим велосипедом, а вот денщик Гилберта пришивает пуговицу к пиджаку, а вот тут играющие в регби английские летчики в одних рубашках. Все рисунки были удивительно детализированы и хорошо проработаны.  — Не уверен, что должен показывать вам это, — сказал Гилберт, его уши немного покраснели. Он рассеянно пролистал страницы.  — Ты не обязан показывать мне, если не хочешь, — ответил Хакс, но почувствовал укол любопытства. Несколько секунд Гилберт, казалось, мешкался, а затем открыл следующую страницу. На ней был портрет Коротышки Путнама, запечатлевший тот момент, когда он широко улыбался. Сходство было удивительным, вплоть до небольшого пореза на губе, который тот получил, когда споткнулся и ударился о камень. На следующей странице был рисунок играющего в карты По. На его лице отобразилась глубокая сосредоточенность, он задумчиво потирал подбородок.  — А этот немного… ну, — пробормотал Гилберт. — Надеюсь, он не слишком плох. — Он перевернул на следующую страницу, и Хакс уставился на собственный портрет. Он был в форме, на голове покоилась фуражка, между пальцами — сигарета. Он решительно смотрел куда-то вперед, его губы изогнулись в легкой полуулыбке.  — Ты сделал меня тут похожим на героя, — сказал Хакс. — Я этого не заслуживаю. Гилберт пробежал измазанным в саже пальцем по лбу нарисованного Хакса, сглаживая линию.  — Я думаю, это справедливый портрет, сэр. — Ухватив край страницы, он начал вырывать её. — Вот, держите. Он ваш. Хакс принял подарок и поблагодарил Вирджила, хотя и не был уверен, что ему делать с рисунком самого себя. Вряд ли прикрепить его к стене будет целесообразно. Раньше его могли бы обвинить в тщеславии, но сейчас это было чересчур неприемлемо. Оставив Гилберта с его рисунками, Хакс выбрал себе стул поближе к печке и снова взглянул на свой портрет, чувствуя прилив удовольствия.  — Он действительно хорош, — сказал Бен Соло, появляясь у него из-за спины и заглядывая ему через плечо. — Вылитый ты. Хакс не стал поворачиваться, не сводя глаз с рисунка.  — Ага. У Вирджила талант.  — Можно мне посмотреть? — спросил Бен, и как только Хакс вручил ему рисунок, принялся критически рассматривать его, как если бы оценивал его достоинство висеть в галерее. Когда он снова взглянул на Хакса, он не сделал ни единой попытки вернуть рисунок назад. — Я бы хотел оставить его себе, — низко попросил Бен. Хакс ощутил, как его захлестывает тихий восторг, смешанный с волнением. Он чуть отстранился, чтобы лучше видеть Бена. Бен настороженно ждал ответа, обеими руками сжимая листок бумаги.  — Я спрячу его, — продолжил он. — Никто не увидит, кроме меня. Никто не узнает, что он у меня вообще есть. Хакс был поражен, взбудоражен и очарован. Бен хотел оставить себе рисунок с ним, с Хаксом. Это похоже на те вещи, которые уходящий на фронт солдат отдает своей возлюбленной. Символ любовной связи. Знак. В нем загорелись удовольствие и странная гордость, обжигающее нутро.  — Хорошо, — ответил Хакс. Губ Бена коснулась едва уловимая улыбка, он аккуратно сложил рисунок и осторожно засунул его в карман. А затем достаточно громко, чтобы его услышали, сказал:  — Не вопрос, сэр. Я сейчас же пойду и возьму эту книгу.  — Спасибо, — сказал Хакс, наблюдая за тем, как Бен и скрытый в его кармане рисунок исчезли за дверью. Сейчас же, когда они все собрались в зале для совещаний, и Гилберт устроился в уголке в компании своих эскизов, Льюис, хихикнув, вытащил из нагрудного кармана потертую пачку карт. Ему не нужно было просить ни По, ни Тейлора присоединиться к нему; он знал, что они в деле. Хакс же захватил с собой книгу, которую Бен действительно принес ему, когда ходил оставить рисунок в казарме. Это был совершенно новенький том по механике самолетов, который Бен специально заказал из каталога, заброшенного кем-то из других эскадрилий. Хакс не знал этого, конечно, пока Бен не сказал ему. Книга была написана сложной технической прозой и местила в себе множество схем двигателей, топливных систем и конструкций фюзеляжа.  — Ты прочитал её? — спросил Хакс, когда Бен дал ему книгу. Бен покачал головой.  — Я уже знаю все это. Взяв книгу, Хакс выбрал себе местечко и уселся почитать. Ему легче давались греческий и латинский, чем это титаническое количество терминологии, но он был настроен дочитать книгу до конца, даже если Бен, возможно, смог бы рассказать ему, как все это работает в более короткие сроки и с практическим руководством. Хакс как раз был на середине главы о поступлении топлива и лошадиных силах, когда дверь в комнату открылась, впустив внутрь прохладный порыв ветра. На дороге стоял крепкий молодой мужчина в военной форме, на плече висел стандартный рюкзак.  — Вам чем-то помочь? — осведомился По, поднявшись на ноги. Мужчина переступил с ноги на ногу.  — Это 363-я эскадрилья? — спросил он с явным американским акцентом. — Я ищу их и командира Хакса. Хакс встал на ноги.  — Я здесь, — сказал он. Мужчина облегченно вздохнул.  — О, отлично, — осторожно шагнув внутрь, он протянул руку. — Я лейтенант Натан Ши. Меня прислали под ваше командование. Хакс со смесью презрения и недовольства посмотрел на его протянутую руку — он должен был отдать честь, — но все равно принял её и крепко пожал. — Добро пожаловать в 363-ю, Ши.  — Спасибо, сэр. Хаксу казалось, что он физически мог чувствовать оценочно-критические взгляды его пилотов, какими они одаривали новоприбывшего. Прохладность и настороженность были осязаемы. С потерей пилота общая сплоченность эскадрильи попадала под риск, и даже с новым пилотом эта проблема не решалась. Новичку еще нужно было какое-то время привыкнуть к их рутинной работе и особенностям подразделения. Для тех, кто впервые теряет пилота, особенно трудно сжиться с заменой, а 363-я не знала, как летать без Эндрю Уорда. Принимать новых пилотов будет легче тогда, когда эскадрилья привыкнет их терять, так что сейчас для Натана Ши слияние с новым коллективом, увы, безболезненным не будет.  — Тебе еще не предназначили комнату, — обратился к нему Хакс. Рюкзак тому доказательство.  — Нет, сэр. Хакс кивнул.  — Хорошо, пойдем. Я отведу тебя туда. Он вышел из зала для совещаний, Ши последовал за ним. Тот был практически на фут ниже самого Хакса, и за время когда Хакс делал один шаг, Ши успевал сделать два. Его телосложение было идеально для пилота: компактный и крепкий. В маленькой кабине самолета ему точно было комфортно.  — Скажи мне, Ши, — начал Хакс, когда они шли по истоптанной траве в казарму, — где ты жил в Соединенных Штатах? — Уотербери, штат Коннектикут, сэр, — тут же откликнулся тот. — Ну, за городом вообще-то. Но мой дядя живет в городе, а не мы. Под «мы» я имею в виду мою маму, отца и младшую сестру. Нам приходилось за покупками ездить в город, ну или чтобы встретиться с друзьями. Впрочем, дорога не так уж и плоха. Занимает всего тридцать пять минут. У нас там нет таких поездов, как здесь у вас. С ними, должно быть, намного легче, верно? — он сделал паузу, набирая в легкие побольше воздуха, прежде чем погрузиться в свои впечатления от поездки на поезде от ВВС Аклингтона в Нортумберленде до Уолкастла. Хакс удивленно изогнул бровь, слушая, как тот болтает. По крайней мере, когда он будет рядом, никому больше не захочется поговорить.  — Итак, я попал в город, и там уже ждала меня машина и все такое, — продолжал Ши. — Довольно здорово, если хотите знать.  — Мы стараемся быть любезными, — сухо сказал Хакс. ВВС, безусловно, были более гостеприимными, чем армия или флот; и более комфортными, конечно же. У пилотов была своего рода свобода в действиях, чем не могли похвалиться большинство других военнослужащих. С учетом всех обстоятельств, это была удобная жизнь, за исключением нервных полетов несколько раз в день. Когда они прибыли, казарма была практически пустой, в общей комнате сидел только Митака с несколькими денщиками. Хакс приостановился возле них, чтобы спросить бывшего денщика Уорда. Худощавый человек с черными аккуратными усами и волосами поднялся на ноги и стал перед Хаксом.  — Сержант Гамильтон к вашим услугам, сэр, — сказал он, приветствуя. В ответ Хакс чуть склонил голову.  — Гамильтон, это твоя новая обязанность, лейтенант Натан Ши. Он только что прибыл из группы №13. Ши протянул ему руку, и Гамильтон, как ранее Хакс, удивился, но не стал отвечать на предложенное рукопожатие. После неудобной паузы Ши убрал руку и провел ею по волосам, небрежно взлохмачивая их.  — Позвольте мне взять ваши вещи, сэр, — предложил денщик, указывая на рюкзак Ши.  — Не беспокойтесь об этом, — сказал Ши. — Я сам. Мне нравится самому раскладывать все по местам. Мускул на щеке Гамильтона дрогнул, и Хакс попытался не засмеяться. Он был не первым денщиком, которого отвергает его же «ответственность». Американцы были известны тем, что меньше всех занимали своих «слуг», тем вызывая их неудовольствие, так как от ничегонеделания они чувствовали себя вяло и бесполезно.  — Выпить по чашке чая нам бы не помешало, сержант Гамильтон, — сказал Хакс. Гамильтон умиротворенно кивнул и ушел.  — Идем? — спросил Хакс, подводя Ши к лестнице. Комната Уорда была пустой, готовой принять в себя другого пилота. На кровати аккуратно лежало свежее постельное белье, ящики и шкафы были свободны. Ши вошел и огляделся, опустив свой рюкзак возле стола.  — Очень мило, — прокомментировал он. — Лучше, чем те тесные и сырые комнаты, в которых мы жили на севере. Это тот этаж, где живет вся 363-я?  — Да, все верно, — ответил Хакс. — Если тебе что-то понадобится, моя комната прямо по коридору, но по обе стороны от тебя живут Тейлор и Гилберт. Они, безусловно, могут помочь, если у тебя возникнут вопросы о размещении жилья здесь.  — Звучит неплохо, сэр, — сказал Ши и усмехнулся. У него были слегка кривоватые зубы, передние два чуть выдавались вперед и были немного желтоватыми — признак любителей часто покурить. — Тогда я просто разложусь здесь? Хакс отступил на шаг, уступая ему место.  — Безусловно. Я оставлю тебя, к тому же ожидаю с минуты на минуту чай. Полагаю, ты не откажешься от него. Ши пожал плечами.  — Да я как бы равнодушен к нему, но если этот парень, Гамильтон, принесет чай прямо сюда, не откажусь. Честно говоря, горяченького сейчас не помешает выпить.  — Понятное дело, — ответил Хакс. — Не возражаешь, если мы попьем чай вместе? Мне бы хотелось больше послушать о твоем обучении и полученном в №13 опыте, чтобы я смог понять, как с тобой работать здесь.  — Конечно, сэр, — сказал Ши. — Сейчас я только сброшу снаряжение, усядусь и обо всем вам расскажу. Хакс уже не сомневался, что узнает обо всем в мельчайших и даже неуместных подробностях. Он надеялся, что Гамильтон принесет большой чайник чая и немного имбирного печенья, чтобы можно было подкрепиться.

***

Из двигателя «Спитфайра» исходил пар, смешиваясь с клубами прохладного тумана, когда Хакс, припарковав самолет у ангара, заглушил мотор. Этим утром ему пришлось хорошенько разогреться на вылазке во Францию. Хакс, проходя мимо выхлопных труб, не осмелился коснуться их: ему не хотелось получить ожог, который бы потребовал вмешательства Фазмы или доктора Таркина. Направляясь к ангару, чтобы оставить там свое снаряжение, он махнул рукой Тэниссону, который принес новые магазины для Браунингов и пушек хаксового «Спита». Возле полок со снаряжением крутился Натан Ши, явно желающий услышать рассказ о вылазке из первых уст. Большая часть эскадрильи прошла мимо него, практически не сказав ему и слова. Даже спустя пять дней после его прибытия они все еще вели себя с ним не слишком приветливо. Только юный Уэксли предпринял попытку поговорить с Ши в столовой и в зале для совещаний, пока эскадрилья ждала следующего вылета: он, вероятно, был единственным человеком в 363-й, который мог выдержать долгую и насыщенную болтовню Натана. Как только Хакс сложил свой парашют, Натан осмелился спросить:  — Как все прошло, сэр? Сбили хоть одного джерри?  — Не в этот раз, — ровным голосом ответил Хакс. Натан огорченно вздохнул.  — Вы обязательно собьете его в следующий раз. Хакс коротко кивнул, ничего не говоря в ответ. Он заметил пробирающегося к ним Уэксли, в чьи умелые руки он мог бы передать Натана. Снаружи ждал По, который, увидев Хакса, окликнул его.  — Сэр, — весело сказал он. — Я собирался попросить вас разрешить мне после обеда полетать с Ши. Он справляется уже лучше, но кое-что все же еще нужно отполировать, так сказать. Думаете, у нас будет время? Первые несколько дней, как Натан стал частью 363-й, заняли тренировочные полеты: Ши по очереди летал один на один то с Хаксом, то с По и по несколько часов в день проводил в тренажере «Линка». Поставленные перед ним задачи, он выполнял довольно неплохо, удовлетворительно, но, как сказал По, у него была парочка плохих привычек, от которых следовало бы избавиться до того, как вводить его в регулярную ротацию.  — Я выделю время, — сказал Хакс. По засунул руки в карманы, перекатываясь с носка на пятку и наоборот.  — Я тут подумал, что мы можем отправить его вместе с Тейлором. Пусть он почувствует, как это — быть на его крыле. Хакс тоже подумывал об этом, но проблема заключалась в том, что если кто-то и был особенно безразличен к Ши, так это — Билл Тейлор. Насколько он знал, тот до сих пор не обмолвился с ним ни словом.  — Хорошо, — согласился Хакс, — но отправь с ними братьев Миллс, чтобы они попробовали полетать единым звеном.  — Звучит здорово, сэр, — сказал По. — Я позабочусь об этом. — И с этими словами побежал в ангар. Хакс направился в зал для совещаний, чтобы скоротать пару часиков за чтением о механике самолета, но на полпути туда его перехватил запыхавшийся сержант Митака.  — С возвращением, сэр, — поприветствовал Митака, переводя дыхание. — Меня попросили привести вас к подполковнику. У него есть для вас важные новости. Хакс удивленно поднял брови, но сказал:  — Я сейчас же пойду к нему. Можешь не провожать меня. Митака кивнул и поспешно ушел. Хакс был доволен его работой, но скорость, с какой тот шнырял по аэродрому, впечатляла. Хаксу порой казалось, что ритм биения его сердца вполне мог совпасть с ритмом домашних кроликов, которых держали в Чартерхаусе, когда он там учился. В несколько более спокойном темпе Хакс направился к командному центру, пересекая хорошо протоптанный путь в этом направлении.  — Командир Хакс, — весело поздоровалась мисс Рей, когда он вошел в здание. Она всегда улыбалась ему при встрече. — Пришли к подполковнику?  — Все верно, — сказал он, усмехаясь ей в ответ. Она поднялась со стула у радио-коммутатора, поправив юбку униформы.  — Ему только что позвонили из штаб-квартиры, но, я уверена, это не займет много времени. Не могли бы вы подождать здесь? — Она шагнула в сторону заднего выхода. Хакс охотно последовал за ней, выходя на бетонное крыльцо за дверью.  — У вас все хорошо, мисс Рей? — спросил он.  — Да, спасибо, — ответила она. — Вчера я получила письмо от Финна. Он говорит, что в январе ему дадут отпускной. — Она лучезарно улыбнулась, а щеки её порозовели. — Он обещал приехать сюда ко мне. Хакс улыбнулся уголками губ. Приезд Финна зависел от того, доживет ли он до следующего года. Но это касалось их всех. Поэтому он сказал:  — Очень рад слышать это. Мне было бы очень приятно встретиться с ним.  — Полагаю, и ему тоже, — ответила Рей. — Я писала ему о вас и о некоторых наших с вами беседах. Надеюсь, вы не против.  — Конечно, нет, — сказал Хакс. — Мне приятно думать, что вы считаете их достаточно памятными, чтобы запечатлеть их на бумаге.  — Так и есть. И я всегда с нетерпением жду следующего раза, когда нам удастся поговорить. — Она выдержала паузу, окинув его укоризненным взглядом. — Вы должны чаще приходить сюда.  — Я обязательно попробую.  — Расскажите мне, как вы, — попросила Рей. — Хорошо выглядите. Полагаю, все дело в свежем воздухе. Есть в вас что-то эдакое. Хакс усмехнулся.  — Да. Мы сегодня летали над побережьем. Не слишком захватывающая вылазка, конечно, но сам азарт, волнение от полета свое дело делают.  — Вы, летчики, все одинаковы, — с нежностью ответила Рей, покачав головой. — Живете только ради полетов. Знаете… Я никогда не сидела в кабине самолета.  — Неужели и впрямь никогда? — удивился Хакс. — Член ВВС, который не летал? Стыдно, мисс Рей, стыдно. Она мягко засмеялась.  — В кабине самолета и для одного пилота не так уж и много места, а для пассажира — и подавно. Думается мне, что я могла бы летать в больших бомбардировщиках. Им ведь нужны там радиооператоры, верно? Хакс легко мог представить себе Рей, сидящую у панели оператора бомбардировщика. Она, бесспорно, отлично выполняла бы свою работу, возможно, даже лучше некоторых мужчин на этом месте. Она была достаточно храброй, чтобы жить на аэродроме, находящимся под риском немецких бомбежек, так что то, что она не побоялась бы присоединиться к пилотам, казалось вполне естественным.  — Я поговорю о вас с Бомбардировочным командованием, — пообещал Хакс. — Уверен, у них найдется для вас местечко. Рей решительно подняла подбородок.  — Им же лучше. В противном случае мне придется самой стать летчиком-истребителем. Не хотите ли взять меня в свою эскадрилью? Хакс торжественно положил руку себе на грудь.  — Я отстранил бы любого моего пилота, лишь бы вы могли летать вместе с нами.  — О, только не это, — засмеялась Рей. — Ваши «Орлы» так хороши, что мне не хотелось бы стать причиной отстранения от полетов любого из них. Знаете, буквально вчера здесь ошивались парочка ваших летчиков? Кто-то, кого зовут Вирджил и Льюис. Был еще и другой, но я не помню его имени. Большой такой мужчина с ужасно тяжелым американским акцентом.  — Это Стриклэнд, — сказал Хакс. — Он из Техаса. Рей постучала указательным пальцем по виску.  — Точно. Я вспомнила. Он был очень обаятелен, несмотря на то, что многого из того, что он мне сказал, я не поняла.  — К их диалекту нужно просто привыкнуть. Признаюсь, сейчас я практически не замечаю его. — В действительности, Хакс считал манеру речи Бена очаровательной. Звуки были более округлыми, растянутыми, вовсе не такими, как в обрезанном, чопорном британском английском, и произносились они медленнее. Хаксу такой выговор стал даже нравиться.  — Рада узнать, что вы так хорошо с ними ладите, — сказала Рей. — Возможно, это не мое дело, но вы выглядите очень довольными, когда говорите о них. И, может быть, даже немного влюбленно, — она подмигнула. — Мне кажется, они очаровали вас. Хакс, немного смутившись, опустил взгляд.  — Они хорошие люди. Рей снова засмеялась.  — Я смутила вас. Даже и не думала, что такое возможно. Приношу мои извинения.  — Не стоит извиняться, — ответил Хакс. — Вы меня подловили. — Он нащупал в нагрудном кармане портсигар, ничего так не желая сейчас, как успокаивающего глотка табачного дыма, а затем понял взгляд на Рей. — Не возражаете?  — Совсем нет. — И, проверив ступеньку на наличие какой-нибудь грязи, она присела на неё, приглашая Хакса присоединиться. Он сел, не выпуская изо рта сигарету, а потом осторожно выпустил дым в другую сторону, чтобы тот не попал на Рей.  — Быть счастливым в самый разгар войны — благословение, — сказала Рей через мгновение. — Это не всегда легко. Хакс сделал затяжку и выдохнул.  — Совершенно верно. Но вам удается не падать духом.  — Я пытаюсь, — сказала она, — ради других девушек. Подавать хороший пример и все такое. Но и у меня есть дни, когда я думаю, что всему этому никогда не придет конец, и что я больше никогда не увижу Финна. — Она сжала руки на коленях. — Я каждый день боюсь за него. Я его так сильно люблю и не могу потерять. Хакс стряхнул пепел на бетон, чувствуя, как напрягается все его тело.  — Я понимаю, что вы чувствуете, — сказал он. Рей взглянула на него с любопытством и удивлением.  — У вас есть кто-то особенный, которого вы тоже ждете?  — Можно и так сказать, — сказал он, глядя вниз на почти истлевшую сигарету. — Я не очень-то и жду, на самом деле. Этот… человек находится не так далеко от меня, как ваш Финн, но он тоже на фронте.  — Оу, — выдохнула Рей. — Мне очень жаль. Хакс склонил голову в сторону, проигнорировав её сострадание.  — Я должен считать себя счастливым, потому что мне не нужно ждать писем, как вам, но в моем случае существуют другие барьеры. Рей кивнула.  — Они всегда есть, не так ли?  — Да, — сказал Хакс. Он вынул изо рта сигарету и выбросил её. Изнутри один из радиооператоров позвал Рей:  — Командир крыла готов принять. Хакс и Рей поднялись вместе, но прежде чем вернуться обратно, Рей приподнялась на цыпочки и, поцеловав Хакса в щеку, прошептал ему на ухо:  — Пока можете, будьте рядом со своей любовью. — Затем она поспешила внутрь, оставив Хакса стоять снаружи. Заставив себя собраться с мыслями и приготовившись к встрече с Сноуком, он вошел в его кабинет. Подполковник сидел за столом и впервые не курил сигару. Он махнул рукой, приглашая Хакса сесть. Хакс сел и приготовился слушать.  — Итак, Армитаж, — начал Сноук, — вам и вашим американцам, судя по всему, удалось кого-то там впечатлить. «Дейли миррор» отправляет сюда журналиста из Лондона, чтобы написать статью о 363-й и её подвигах. — Голые гребни над его глазами поднялись. — Я не хочу, чтобы вы слишком зазнавались, но что-то в «Орлиных эскадрильях» заставляет прессу чуть ли не грызться за хорошую историю. Также приедет фотограф, чтобы сделать пару снимков. Я ожидаю, что в этом примет участие вся эскадрилья. Хакс моргнул, ошеломленный такой новостью. Когда первая «Орлиная эскадрилья», 71-я, ступила на службу, произошел целый шквал историй о них, но в последние месяцы пресса немного поутихла. «Орлы» были уже довольно старой новостью, даже если в отчетах о сбитых ими самолетах они ни на йоту не уступали другим эскадрильям ВВС. Но о четвертых «Орлах» почему-то не писал еще никто, хотя Хакс с гордостью мог сказать, что и у них был впечатляющий послужной список.  — Что ж, сэр, — сказал Хакс, — это большая честь. Я уверен, что мои пилоты будут рады это услышать. Они смогут отправить своим домашним вырезки из газеты. Известно ли когда прибудет журналист? Я хотел бы дать моей эскадрильи время подготовиться.  — Завтра утром, — ответил Сноук, — если все будет так, как планировалось. Вам хватит времени? Выбора у Хакса не было, поэтому он сказал:  — Да, сэр. Спасибо, что предупредили. Если это все, я пойду сообщу парням новость.  — Да, это все. Хорошего дня, Армитаж. Абсолютно довольный таким прогрессом и зная, что его пилоты, как узнают, обрадуются не меньше, Хакс вышел из кабинета. По пути на выход он бросил быстрый взгляд на Рей, и она улыбнулась ему. Он с благодарностью вернул ей улыбку. Прийдя в зал для совещаний, Хакс обнаружил как обычно рассеявшихся по всему периметру помещения «Орлов». Некоторые из них подняли на него взгляд, когда он вошел, но большинство продолжало заниматься своим делом. Так было до тех пор, пока Хакс громко не хлопнул в ладоши.  — Господа, минутку внимания, пожалуйста, — сказал он. Пилоты пытливо повернули к нему лица. — Подполковник только что сообщил мне, что про нас собираются написать статью в «Дейли миррор».  — В газете? — спросил Норман Кроу, сложив свои игровые карты.  — Именно, — ответил Хакс. — Они заметили наши образцовые полеты и захотели написать именно о нашей эскадрильи, хотя есть и другие «Орлы».  — Да будь я проклят, — вскричал Билл Тейлор. — Это чертовски круто, парни. Мы будем знамениты. Другие обменялись улыбками и несколькими возбужденными возгласами. Хакс передал им то, что услышал от Сноука о времени прибытия журналиста и фотографа, ясно дав понять, что к этому моменту они все должны быть в полной форме или в летных куртках на случай, если этого затребует фотограф. Коротышка, пробежавшись рукой по волосам, сказал:  — Я бы хотел остричь эту гриву к приезду газетчиков. Думаете, у нас будет время сгонять в город, сэр?  — Боюсь, что не будет, — ответил Хакс: до выходных отпускных им не давали. — Однако, возможно, тут на аэродроме есть кто-то, кто смог бы подправить нам шевелюры. Я узнаю.  — Звучит неплохо, сэр, — с улыбкой сказал Коротышка. Хакс оставил их, как выразился Стриклэнд, «пережевывать» новость о том, что будет завтра, когда приедет журналист. Направляясь к двери выхода, Хакс бросил короткий взгляд на Бена. Тот сидел поодаль ото всех и вырезал новую фигурку из дерева, выглядя при этом так, словно происходящее вокруг его ничуть не интересовало. На короткое мгновение он поймал взгляд Хакса, и Хакс почувствовал вспышку тепла, отогнавшую холодный воздух улицы. На то, чтобы найти человека, умеющего обращаться с ножницами, ушло два часа. Он оказался капралом Клерком Хоскинсом из административного отдела.  — Это был бизнес моего отца, — сказал Хоскинс, когда денщик представил его Хаксу. — Я изучил азы, прежде чем присоединился к воздушным силам. Хакс поднял брови.  — Только азы? Хоскинс пожал плечами.  — Солдатская стрижка не такая уж и тяжелая задача, сэр. Попросив разрешение отлучить Хоскинса от его поста примерно на час, Хакс привел его к 363-й. Тот захватил с собой сложенную брезентовую накидку и кожаный мешочек с гребенцами и ножницами. Все это дело выглядело удивительно профессионально. По его прибытии Тейлор вытащил один из стульев зала для совещаний на улицу, поставил на траву и сел стричься первым. Хакс был эгоистично рад, что, прежде чем он сам займет свое место на стуле, Хоскинс испытает свои навыки на ком-то другом. У Тейлора получилась аккуратная, даже модная стрижка. Воодушевленные увиденным результатом, «Орлы» даже успели немного повздорить, кому за кем идти стричься. Хакс выждал, когда Хоскинс закончит с его пилотами, а потом и сам уселся на стул. Тот завязал накидку на его шее. Прямо рядом с ухом Хакс услышал резкое пощёлкивание ножниц, но Хоскинс был осторожен, орудовал инструментом ловко и уверенно.  — Вот и все, сэр, — спустя какое-то время сказал он, отступая. У Хакса не было зеркала, но он был готов поверить Хоскинсу на слово. Он провел рукой по остриженным волосам, которых сегодня не приглаживал гелем.  — Спасибо, капрал, — сказал Хакс, снимая накидку и передавая её Хоскинсу. — Благодаря вам мы теперь отлично выглядим. Тот застенчиво улыбнулся.  — Это было не сложно, сэр. — Он сложил накидку и засунул ножницы в футляр. — Тогда я пойду…  — Подождите. Хакс и Хоскинс повернулись и увидели поднявшегося со своего места Бена. Он сложил руки перед собой, выглядя в общем-то как-то неловко и неуверенно.  — Мне, наверное, тоже было бы неплохо подстричься, — сказал Бен. — А то у меня уж слишком длинная грива отросла. — Его волосы были ему чуть ли не по плечи, что, собственно говоря, выходило за грань как и обычного военного порядка, так и стиля. Но такая прическа шла Бену, и Хакс с трудом мог представить себе его с короткими волосами.  — Это устроить я могу, — ответил Хоскинс и начал заново доставать и раскладывать свои инструменты. Бен подошел к стулу и сел, позволив Хоскинсу накинуть на себя накидку. — Как вы хотите, сэр? Я могу обрезать настолько, насколько вам будет угодно. Если убрать волосы к бокам, они будут выглядеть заметно короче. — Гребешком он зачесал верхние пряди волос Бена влево, как это делал себе Хакс.  — Хорошо, — сказал Бен, жуя щёку.  — Нет. — Слово вырвалось из Хакса, прежде чем он смог подумать и остановить его. И Бен, и Хоскинс резко подняли на него взгляды, ножницы Хоскинса застыли на кончиках волос Бена. Хакс сглотнул, понимая, что он сказал совершенно не к месту, но продолжил: — Ему бы не пошла такая прическа. Бен нахмурил брови.  — Почему нет?  — Просто… — Хакс попытался подобрать верные слова. — Не обрезай. Бен внимательно посмотрел на него, в то время как взгляд Хоскинса неуверенно метался между ними.  — Верните все, как было, — попросил Хакс. Хоскинс поднял гребешок и пробежался по волосам Бена, возвращая ту прическу, которую обычно он носил.  — Просто подравняйте, — сказал Хакс, чувствуя отчетливое неодобрение, так и сквозившее от всего вида Хоскинса. — Освежите кончики. Больше ничего.  — Конечно, сэр, — откликнулся Хоскинс. Он пропустил сквозь пальцы волосы Бена, пытаясь решить, как дальше действовать, а Бену сказал: — Опустите слегка голову, сэр. Бен послушался и так и замер с приопущеной головой, когда Хоскинс начал обрезать концы. На накидку упали первые темные полумесяцы волос. Хакс стоял, мгновение наблюдая. Бен посмотрел на него.  — Вам нужно что-то еще, сэр? — спросил он. Хакс одернул себя.  — Ах, нет. Я просто… пойду. — Он ухватил краем глаза озорную улыбку Бена, когда повернулся, чтобы уйти. Было около семи часам вечера, время ужина, когда зазвонил телефон 363-й, вызвав «Орлов» в небо. На радаре обнаружили четверку немецких истребителей, и штаб-квартире нужна была эскадрилья, чтобы противодействовать им. К тому времени как 363-я поднялась в воздух, на землю легли сумерки, так что в основном им пришлось лететь по приборам. Хакс беспокоился, потому что в этой части страны ночная атака была редкостью, и к тому же «Орлы» не привыкли к ночному бою. Однако его страхи себя не оправдали. Когда они вылетели на побережье, готовые пойти на перехват противника, там никого не оказалось. «Орлы» пролетели вдоль белого утеса и вглубь Ла-Манша, но и там никого не встретили. Хакс настоял на том, чтобы подождать еще с полчаса и точно убедится, что «Мессершмитты» не материализуются вдруг из темноты с пулеметами наготове. Когда, наконец, он удостоверился, что это была ложная тревога, он отдал приказ повернуть обратно в Уолкастл. Несмотря на то, что когда «Орлы» добрались до столовой, ужин уже закончился, сержанты подали им их порции. Ели они быстро и практически не переговаривались друг с другом. Под конец такого позднего ужина многие уже зевали. Хакс и сам ощущал тяжесть усталости, но идти к себе в комнату не спешил. Его ожидали в ангаре, и ему не терпелось оказаться там. Бен ушел из столовой пол часа назад с заранее зажатой меж губами сигаретой. Хакс сосредоточился на своей тарелке, ковыряясь в картошке и пережаренной солонине, которые у него не было ни малейшего желания съесть. Он заставил себя кушать, но, не съев больше половины порции, он оттолкнул от себя тарелку. Хакс как раз собирался встать, когда его перехватил Ши.  — Можно вас на пару слов, сэр? — спросил Натан, чуть оттягивая тугой галстук на шее. Хакс остановился, прежде чем ответить, более радушно, чем он на самом деле чувствовал:  — Конечно. Что такое? Натан прочистил горло и расправил плечи, готовясь произнести речь, которую, как Хакс предполагал, он приготовил заранее.  — Прошла уже почти неделя с тех пор, как меня прислали сюда, сэр, а я все еще занимаюсь тренировочными маневрами. Я не какой-нибудь зеленый новичок. У меня есть боевой опыт, и я готов летать вместе с остальной эскадрильей. Я хотел бы попросить вписать меня в лётную ротацию. Хакс внимательно посмотрел на него. Ситуацию с Ши он понимал и чувствовал бы то же самое, если бы его отправили на тренировку, когда у него уже был опыт в боях, но отчет По о его полете с Биллом Тейлором и братьями Миллс ранее днем не сулил ничего хорошего. Билл жестоко придирался к нему, упрекая его даже за малейшие промахи. Он больше времени критиковал бедного парня, чем работал с ним как с ведомым. Льюис и Брюстер при этом держали языки за зубами, но оба после тренировки пришли к Хаксу с неприятными подробностями полета. Если Тейлор будет продолжать упорствовать и так и не захочет работать с Ши, Хаксу придется изменить структуру всего строя. От этого все немного собьется, и пилотам как минимум несколько дней нужно будет привыкать к своим новым партнерам. Хакс хотел избежать этого, поэтому он планировал сперва провести суровый разговор с Тейлором, прежде чем решить, отправлять ли с ним Ши.  — Я ценю твою готовность заявить мне об этом, — сказал Хакс Ши, — но существуют определенные соображения, которые необходимо решить, прежде чем я смогу дать согласие на участия в заданиях. Ши закусил щеку.  — Какие, например, сэр? Если они касаются моего полета, я могу это исправить.  — Дело не в этом, — ответил Хакс. — Тут мне нужно разобраться самому. Потерпи еще день-два, а я пока позабочусь о том, чтобы ты смог перейти в активную службу. На мгновение Ши выглядел неуверенным, но затем кивнул.  — Хорошо, сэр. Но вы даете мне слово… — Он снова качнул головой. Хакс должен был восхититься его решительностью. У него было мужество, он мог постоять за себя. Чего нельзя было сказать о каждом пилоте, с коим доводилось летать Хаксу.  — Да, лейтенант Ши, — сказал Хакс. — Я даю тебе слово. Два дня максимум.  — Спасибо, сэр, — Он не двинулся с места, и Хакс вопросительно поднял брови.  — Что-нибудь еще?  — О, нет, — поспешно ответил Ши, отступая. — Простите, сэр. Я не хотел задерживать вас. У вас же наверняка есть еще дела, с которыми нужно разобраться до того, как выключат свет? Хакс попытался уклонился от вопроса, насколько мог, просто сказав:  — Да, у меня есть некоторые нерешенные вопросы. Прошу меня извинить. — Повернувшись, он подошел к двери, чувствуя на себе взгляд Натана, но долго зацикливаться на этом он не стал. Прежде чем отправиться в ангар, он еще достаточно долго неуверенно простоял снаружи столовой, чтобы успеть выкурить сигарету и точно убедиться, что за ним никто не последует. Теперь темнота внутри ангара была знакомой, лишь от одного взгляда на укутанное сумерками здание, сердце в предвкушении начинало биться сильнее. Хакс знал, что ожидает его там, и тело предательски отзывалось на это. Он едва переступил порог, когда появился Бен и, схватив его за запястье, потащил в вязкую темень за дверью. Хакс оказался впечатан в стену из гофрированного металла. Бен тут же рванулся следом, требующий, голодный. В его поцелуе не было ни нежности, ни сдержанности. Одна необузданная страсть. Бен кусался, посасывал нижнюю губу Хакса, зажимая между зубами и языком. Он целовал так, словно хотел выпить его живьем, иссушить до дна. Такого неистового рвения Хакс не ожидал, но он быстро подхватил этот ритм, запустив руку в подстриженные волосы Бена, до боли зажимая их пальцами. Бен издал рычащий звук и вдвинулся бедрами в пах Хакса, пригвождая его к стене. Он уже был возбужден и отчаянно искал касаний, хоть какого-то давления.  — Что на тебя нашло? — сумел вставить Хакс между поцелуями.  — Хотел тебя весь день, — пробормотал Бен, скользя губами по шее Хакса. — Все, о чем я только думал. — Он чуть отстранился, ловя взгляд Хакса. — Я хочу снова взять тебя в рот. Я думал об этом каждую ночь, когда я… — Он замолчал, зная, что остальное Хакс додумает сам. Хакс почувствовал, как в груди у него поднялось горячее удовлетворение. Исступленного, откровенного желания Бена было достаточно, чтобы заставить все его тело гореть. Внутри подергивалось радостное предчувствие. Подняв руку, Хакс коснулся указательным и средним пальцем нижней губы Бена и, дав ему секунду подготовиться, толкнул их внутрь. Бен послушно впустил их, жадно посасывая и пробегаясь между ними языком. Это зрелище ошпарило Хакса с головы до ног. Страсть, смешанная с нетерпением, была так сильна, что он с трудом держался, стараясь сохранить хотя бы крохи самообладания. Хакс погрузил пальцы практически по костяшки и, к его удивлению, Бен не отпрянул, даже не кашлянул. Тогда Хакс чуть надавил на язык, проверяя, но Бен держался твердо.  — Что ты сделал? — спросил он, медленно вынимая пальцы. Бен облизал свои красные губы, подняв свои два пальца.  — Практиковался. Хакс аж разинул рот от удивления, но дурная кровь уже ударила в пах, посылая потоки восхитительных импульсов. Бен сидел в своей комнате, засовывая себе в рот два пальца, чтобы натренироваться, приготовиться к члену Хакса. Хакс никогда даже и не думал о таком, когда и сам учился доставлять своему любовнику удовольствие.  — Иисусе, Бен, — застонал Хакс, беря его руку в свою и поочередно целуя кончики его пальцев. — Ты пытаешься свести меня с ума? Пальцами другой руки Бен провел от подбородка Хакса к горлу.  — Я хочу делать все то, что ты делаешь для меня. То, как ты заставляешь меня чувствовать себя… Я хочу, чтобы и ты тоже испытывал это. Хакс держал его лицо в своих руках, рассматривая, изучая его. Бен был абсолютно искренним, отдавая себя полностью, предлагая все, что у него есть, все, что он может. Осознавать это было ошеломляюще. И Хакс, полный этого оглушающего чувства, привлек его к себе, вжался в губы Бена, крепко, со вкусом.  — На колени. Бен опустился на корточки, а затем стал на колени, утопив лицо в изгибе бедер Хакса. Сцепив зубы, Хакс посмотрел на его скрытое лицо и, расстегнув брюки, немного стянул их вниз. Его член освободился, чуть не ударив Бена по носу. Бен не отстранился ни на дюйм; вместо этого он наклонился и провел губами по его кончику. К нижней губе пристала капелька влаги, когда Бен слегка отодвинулся назад. Хакс шумно втянул воздух.  — Совершенный, — сказал Хакс, поглаживая затылок Бена. — Ты такой прелестный. Бен поднял на него взгляд блестящих восхищенных глаз.  — Скажи это снова, — попросил он тихо и глубоко. Хакс поднес руку к его щеке.  — Ты так хорош для меня. Бена прошибла такая крупная дрожь, что даже Хакс мог почувствовать её. Бен прильнул к прикосновению, в то время как его левая рука поглаживала яички Хакса, мягко перекачивая их в руке. Хакс одобрительно мурлыкнул.  — Нажми чуть сзади, — сказал он. — Мне это нравится. Бен провел пальцами по чувствительной коже там, где просил Хакс, услышав, как тот загнанно выдохнул поощрительное «Да». Это было не совсем то чувство, которое Хакс мог получить от тех же пальцев внутри себя, но и оно было приятным.  — Можно и твой рот тоже? — спросил он, странно вежливо для такой бесстыдной просьбы. Положив правую руку на бедро Хакса, Бен открыл рот и захватил губами его член. Жар, омывший тело Хакса и наполнивший каждую его клеточку удовольствием, был разрушительным, неистовым, контрастирующим с холодным ночным воздухом, и Хакс едва сдерживал себя, чтобы не зайти еще дальше. Даже если Бен был готов взять его, он сделает это в свое время. Настаивать Хакс ни на чем не будет. Бен сначала двигался медленно, дразняще ласкал кончиком языка, наслаждаясь реакцией Хакса. А затем взял глубже, пока член не коснулся его горла. Он напрягся, и Хакс, собирая всю свою волю в кулак, застыл, позволяя Бену поступать по его усмотрению. Нерешительно, тот двинулся дальше, мышцы вокруг плоти Хакса напряглись. Стало невыносимо жарко. Хотелось большего.  — Боже, — прошептал Хакс, сжимая от наслаждения челюсть. Он слегка подтолкнул голову Бена, но не заставлял его брать до конца. Из Бена вырвался тихий рокочущий звук, когда он отстранился.  — Так правильно? — спросил он и, обернув пальцы вокруг напряженного члена Хакса, погладил ими по всей длине.  — Да, — ответил Хакс. — Все правильно. Но пока пожалей свое горло. Через некоторое время оно начнет болеть. Просто… — Бен скользнул рукой вверх с самой головке, а затем двинул назад, чуть надавливая на плоть большим пальцем. — Просто продолжай это делать. — Он чуть не запнулся, словив взглядом хищную улыбку Бена за секунду до того, как он снова взял его член в рот. Хакс откинулся назад и позволил Бену работать, наслаждаясь каждым движением языка и жгучим теплом его рта. Левой рукой Бен погладил член Хакса, заставив его судорожно вздохнуть и отчаянно податься бедрами вперед. Прошло уже много лет с тех пор, как Хакс осмелился засунуть что-то в себя. Он всегда активно и без поблажек заботился о здоровье своего тела, но от перспективы пары пальцев в дополнение к вниманию Бена устоять было трудно. Хакс положил два пальца правой руки в рот, смачивая их слюной. Когда он вытащил их, они блестели. Затем он завел руку назад и скользнул пальцами в ложбинку между ягодицами. Он вздохнул, расслабляя давно нетронутые мышцы, и протолкнул палец внутрь. Первый прошел легко, знакомо. Хакс погрузил его практически целиком, изогнул, ища то самое местечко, нажми на которое, по телу разливается чистое электричество. Он чуть не застонал, когда, найдя его, надавил, отчего его живот тут же напрягся. Хакс задвигал пальцем вперед-назад, растягивая себя для второго пальца. Было немного больно, мышцы пекли, но это было правильно, хорошо. Бен упруго ласкал его ртом и рукой, все ускоряя темп. Хакс не сумел подавить вырвавшийся из него звук, когда добавил в себя второй палец. Намятое место отзывалось потоками дрожи, ощущения сплелись воедино и накалились добела. Боже мой, мелькнуло в голове и кануло в туман похоти. С тех пор как он последний раз делал это, казалось, прошли столетия. Он почти забыл, как сильно ему это нравилось, как полнота проникновения заставляла все его тело гудеть, как провод под напряжением. Его первые любовники показали ему, как это делается, и с тех пор он уже не мог остановиться. Скручивая внутри себя пальцы, он опустил голову на стену позади. Его свободная рука с жадностью перебирала волосы Бена. Хакс чувствовал свое приближение. С каждым движением внизу живота будто натягивалась тетива лука. Аж звенела от напряжения. Он едва ли мог думать, но ему удалось тихонько предупредить Бена:  — Я близко. Я сейчас кончу. — Бен взглянул на него сквозь ресницы и слегка покачал головой. Хакс до боли закусил губу. — Ты уверен? — В ответ тот медленно моргнул, и Хакс, выдохнув «хорошо», позволил себе с головой окунуться в удовольствие. Он продержался еще минуту, возможно, чуть меньше, прежде чем по телу промчалась мощная волна невероятного блаженства. Оно рвало нервы, разливаясь жаром по коже. Движения Бена запнулись, сбились с ритма, пока и все не прекратились, его глаза широко распахнулись. Хакс помнил, что в свой первый раз, когда это делал, чувствовал чуть ли не отвращение. Ему тогда удалось проглотить немного семени, а все остальное он выплюнул в соседний унитаз. Но Бен не отстранился до самого конца и, сжав глаза, с трудом сглотнул. Хакс осторожно вытащил пальцы из себя и натянул на себя брюки. Его все еще потряхивало от произошедшего, но он обратился к Бену, сказав:  — Идем. Тебе нужно воды. Она все вымоет. Бен оперся на руку Хакса и позволил ему помочь поднять себя на ноги. Они в тишине дошли до колонки, находящейся на улице. Открыв кран, Бен наклонился и, черпая чашей ладоней воду, попил. Когда он закончил, Хакс ополоснул свои пальцы, закрутил кран и подошел к Бену.  — Тебе не нужно делать это снова, если ты не хочешь, — сказал Хакс. — Да оно и вовсе не обязательно. Бен вытер рот.  — Это не так уж и плохо. — Он выдержал паузу. — Ну, хотя и не здорово тоже.  — Знаю, — сказал Хакс с сочувствием. — К этому нужно еще привыкнуть, но тебе привыкать не надо. Для меня это не имеет никакого значения. Бен рассеянно провел кончиками пальцев по лацканам пиджака Хакса, который тот так и не снял.  — Мне понравилось, когда это сделал ты, поэтому я научусь. Хакс почувствовал, как в груди у него разбухает чувство безграничной нежности к стоящему напротив парню. Бен был необыкновенным, замечательным. Хакс взял его за руку и сжал.  — Ты все больше и больше удивляешь меня, Бен Соло. На улице было слишком темно, чтобы увидеть цвет его щек, но Хакс точно знал, что они у него залились смущенным румянцем. Утянув Бена за собой, он вернулся в ангар. Ненасытная страсть, охватывающая их пару минут назад, чуть отступила, но Хакс все еще хотел сделать Бену приятно, поэтому потянулся к его ширинке. Бен поймал его руку.  — Что ты делал раньше? — спросил он. — Когда я… когда мы… Хакс замешкался. Он не думал, что может подумать Бен о том, что он делал своими пальцами. По сути, это была содомия. Не все мужчины занимались подобным, когда были вместе со своими любовниками. Некоторым это казалось неприятно. Они считали, что это переходит всякие границы приличия. Хакс не верил, что Бен может относится к их числу. Тщательно подбирая слова, он начал:  — Я засунул в себя пальцы. Два. В этом нет ничего необычного. И оно к тому же приносит удовольствие. Брови Бена стянулись к переносице, но в выражении его лица не было ни капли злобы.  — Ты прямо всунул их в себя?  — Да, — сказал Хакс и, поколебавшись, добавил: — Мне это нравится. Бен задумчиво пожевал губу. Хакс терпеливо ждал, затаив дыхание. Он был готов к осуждению, но вместо этого встретился с другим вопросом:  — Это не больно?  — Нет, пальцами, нет, — ответил Хакс. Он решил не приуменьшать, поэтому продолжил. — Но от мужского члена может возникнуть дискомфорт. Бен, как и ожидалось, выглядел изумленным.  — Ты действительно это делаешь? — спросил он. — Я имею в виду… он может поместиться? Хакс кивнул.  — Да, хотя для этого нужно приложить определенные усилия. — Он коротко взглянул на промежность Бена. — Для тебя мне придется поработать немного дольше обычного.  — Для меня, — медленно повторил Бен. — Ты хочешь, чтобы я сделал это с тобой? Хакс пошевелил рукой, пока не коснулся пальцев Бена.  — Если бы у нас была такая возможность, то да, я бы этого хотел. Очень. Бен погладил большим пальцем ребро ладони Хакса, опустив взгляд.  — Я сделаю это, если ты этого хочешь. При условии, что оно действительно не больно.  — Обещаю, что нет, — сказал Хакс. — И тебе тоже будет хорошо. Ощущения не похожи ни на что.  — Мы можем сделать это здесь? — спросил Бен.  — Нет, — резко сказал Хакс. — На аэродроме — ни за что. Существуют определенные границы непристойности, при нарушении которых нас могут поймать и простить, но это относится к самым вопиющим действиям. Некоторых вещей можно попросту не заметить, только вот не этого.  — Выходит, мы никогда не сможем это попробовать. Хакс не хотел этого признавать, но сказал:  — Да, это маловероятно. Но все в порядке. Есть куча других вещей, которые мы можем делать. — Подавшись вперед, он поцеловал Бена в губы, а рукой скользнул к ширинке его штанов. Вскоре на стену облокачивался уже Бен, а Хакс стоял на коленях у его ног.

***

Следующим утром Хакс выделил пару лишних минут, чтобы привести себя в полный порядок: пригладил форму и, расчесав волосы, аккуратно уложил их. Журналиста из «Дейли миррор» ждали к девяти часам, и выглядеть неопрятно он не собирался. Прийдя на завтрак, Хакс обнаружил уже сидящих за столом Бена и По, оба они выглядели свежо и аккуратно. Волосы Бена были чистыми и блестящими, а волосы По — стильно уложенными.  — Доброе утро, сэр, — сказал По с усмешкой, поднимая в знак приветствия чашку с кофе. — Выглядите элегантно. А мы неплохо справились, а? У Хакса не было нужды пристально осматривать их — он не сомневался, что их денщики хорошо позаботились об их форме, — но он все-таки позволил себе изучающе посмотреть сначала на По, а затем и на Бена. Тот поднял на него взгляд теплых карих глаз. Для Хакса он были до одури родными, и он надеялся, что это щемящее чувство нежности отразилось в его собственных глазах.  — Ты выглядишь очень хорошо, — сказал он По. — Нас уж точно не опозоришь. По усмехнулся.  — Надеюсь, так и будет. Но знаете что? Меня годами никто не фотографировал. В последний раз я видел свой портрет со школьных лет. — Он потер подбородок. — Держу пари, в форменном пиджаке я выгляжу более лихо, чем в рубашке и галстуке-бабочке. Бен сморщил нос.  — Галстук-бабочка? Серьезно?  — Мой старик настоял на том, что с ним я выгляжу солидно, — сказал По, пожав плечами. — Не знаю, как я умудрился согласиться с ним, но я все равно надел его. Хакс всегда думал, что с галстуком-бабочкой выглядят скорее глупо, чем солидно, если только не носить его со смокингом. В последний раз, когда он надел бабочку, был на его двадцатый День рождения. Он, возможно, все еще висел в гардеробе в Суррее; Хакс задался вопросом, подходит ли тот ему до сих пор. Несмотря на то, что прошло уже шесть лет, его телосложение не так уж и сильно изменилось.  — Этот портрет висит в доме твоих родителей? — поинтересовался Хакс. По опустил чашку на стол.  — Еще как. А у вас есть фотография с вашего выпуска, сэр?  — Есть. Боюсь, что её поместили под рамку и повесили в галерее на втором этаже. По промычал в знак согласия, делая еще один глоток кофе. Хакс наложил себе в тарелку овсянки. Сегодня она была разваристой.  — А как это — фотографироваться? — спросил Бен. Хакс поднял брови.  — Тебя никогда не снимали? Покачав головой, Бен сказал:  — Не мог позволить себе купить камеру, а когда я закончил среднюю школу, меня никто не фотографировал. Да и вообще никого не фотографировали.  — Что ж, — сказал Хакс. — Ты должен стоять на месте и в большинстве случаев улыбаться. — На фотографии с колледжа сам он не улыбался. Ему никогда не удавалось заставить себя выдавливать улыбку тогда, когда ему этого не хотелось. — Это не займет больше секунды. Просто ждешь яркой вспышки. Тут все просто.  — Хм. — Бен лениво провел пальцем по изгибу ручки кофейной чашки. — И я сразу же смогу посмотреть фотографию?  — Нет, — ответил Хакс. — Фотографию нужно сначала проявить в темной комнате с помощью какого-то химического раствора. Не знаю, как здесь у них, но эта процедура занимает какое-то время. Скорее всего мы увидим, как вышли на фотографиях не раньше, чем их напечатают в газете. По похлопал Бена по спине.  — Не волнуйся, парень. Ты отлично получишься. Ты не уродливее меня. Хакс закатил глаза. По был одним из самых красивых пилотов, даже если он особо не отмечал этого. У него была широкая яркая улыбка, ясные глаза и сильная челюсть. Хакс не сомневался, что на фотографиях он получится отлично. На По Бен был ничуть не похож, но отрицать того, что от этого он не был привлекательным, было никак нельзя. Тем не менее, Бен будто стеснялся своей внешности, скрываясь за волосами и сутулясь. Он думал, что он самый обыкновенный, что в нем нет ничего примечательного, однако все было совсем не так, и нужно было бы чаще напоминать ему об этом. То, как он отреагировал на комплимент, который сказал ему Хакс, когда они накануне ночью занимались в ангаре любовью, показало, как сильно он нуждался в словах о том, что красив.  — Я бы даже сказал, что на этом аэродроме мы самая красивая эскадрилья, — легко молвил Хакс. — Мы заставим других «Орлов» выглядеть безвкусно на нашем фоне.  — Вот это настрой, сэр, — засмеялся По. Однако, Бен убежденным не казался. Он, не сказав ни слова, вернулся к своему завтраку. Хакс, не в силах оставить его с таким настроением, вытянул ногу и беззвучно постучал по ботинку Бена. Бен поднял взгляд от своей тарелки, крепче сжав в руке ложку. Хакс чуть приподнял ногу, касаясь его лодыжки. Все хорошо. Напряжение чуть отпустило плечи Бена. Хакс, коснувшись его голени в последний раз, убрал ногу. Остальные пилоты эскадрильи подоспели в течение следующих нескольких минут, накладывали себе еду и садились обсудить будущее интервью. Стриклэнд утверждал, что у него будут самые лучшие истории, на что Кроу ответил, что для этого ему придется хорошенько набрехать. За это Стриклэнд наградил его оттопыренным средним пальцем. Ели не торопясь: утром их не отправят в небо, разве что если ситуация действительно не будет чрезвычайной. Покидая столовую, мужчины из 222-й и 129-й бросили на них пару недовольных взглядов, однако 363-ю это ничуть не задело. Коротышка даже махнул рукой и игриво подмигнул двоим пилотам из 129-й, когда те хмуро посмотрели на него.  — Доброе утро, джентльмены, — сказал он, ярко улыбаясь. В половине восьмого они покончили с едой, но задержались за столом, потягивая холодный кофе, оставленный сержантами. Хакс выпил еще одну чашку чая, а Брюстер Миллс рассказал об исследовании пустыни Аризоны. Время от времени в его рассказ вклинивался Льюис со своими дополнениями или исправлениями. Он поведал, как ему обратно в лагерь пришлось чуть ли не нести брата на себе после того, как его укусила, к счастью, не ядовитая змея, и его лодыжка стала вдвое больше. Эта упомянутая деталь Брюстеру пришлась не по вкусу. Когда они закончили между собой спорить и препираться, Бен поднялся на ноги. Он, достав из нагрудного кармана пачку сигарет, выбил себе одну и засунул её между губ. Мельца, тоже встав на ноги, спросил:  — Можно и мне одну? Бен бросил ему пачку через стол. Тот ловко поймал её и достал две сигареты: одну выкурить сейчас, вторую — на потом; её он засунул за ухо и улыбнулся Бену.  — Ты же не против, да, Бенни? — спросил Тео. Бен бросил на него мрачный взгляд.  — Не называй меня так, — прогрохотал он. Тео поднял руки в извиняющимся жесте и, держа губами сигарету, сказал:  — Моя ошибка, Бен. Обидеть не хотел. Бен вытащил сигарету изо рта и покатал её между пальцев.  — Тогда идем. — Он направился к двери. Тео поспешил за ним, идя быстрыми короткими шагами. Хакс не был тем, кто начинал курить прямиком с утра, поэтому он остался на своем месте и допил остатки чая. Молодой Натан Ши только было собрался рассказать что-нибудь из своего неиссякаемого арсенала историй, когда в столовую ввалился Мельца.  — Они здесь, — сказал он. — Журналист здесь и он спрашивает нас! Помещение заполнилось скрежетом скамеек, когда 363-я, повскакивая со своих мест, ринулась на солнечный свет — редкость в это время года. Хакс вышел последним, сохраняя спокойствие. Снаружи подполковник Сноук беседовал с двумя мужчинами, один — худощавый блондин в длинном коричневом пальто, а другой был низким и темноволосым. В руках он держал большую сумку, в которой, вероятно, лежала камера. «Орлы» скопились вокруг них, взволновано ожидая, что будет дальше. Хакс, обогнув их, подошел туда, где стоял Сноук.  — Командир эскадрильи Хакс, — хрипло позвал Сноук, — могу я познакомить вас с Амброузом Фаннименом и Джейкобом Армистедом?  — Доброе утро, — поздоровался Хакс, протягивая руку. Фаннимен, по-видимому журналист, пожал её первым.  — Приятно познакомиться, командир, — сказал он с ярко выраженным акцентом Кокни. — Вы главный в 363-й эскадрилье? Хакс наклонил голову.  — Верно. С момента её формирования в сентябре. Фаннимен откуда-то выудил маленький блокнот и карандаш.  — Хорошо, у меня будут к вам вопросы, но, думаю, сперва мне нужно познакомиться с вашими парнями. — Он, улыбаясь, посмотрел на них. — Вы не возражаете?  — Конечно, нет, — сказал Хакс, жестом указывая на стайку «Орлов», замерших неподалеку и пытающихся не пропустить ни единого слова. — Уверен, они не меньше вашего хотят поговорить с вами. Фаннимен прошел мимо Хакса и начал подходить к каждому пилоту. Они друг за другом представились, один бодрее предыдущего. Кроме Бена, который пробормотал приветствие, пожав руку журналисту.  — Что ж, ребята, — сказал Фаннимен, — я хотел бы поговорить с каждым из вас. Есть ли у вас тут такое местечко, где мы могли бы это сделать спокойно?  — Можете использовать зал для совещаний, — сказал Сноук Хаксу, тот коротко кивнул. Фаннимен поправил шляпу на голове, так что та по-залихвацки накренилась.  — После вас, командир эскадрильи. — Он шел в ногу с Хаксом, пересекая поле и параллельно осыпал его разными вопросами. — Так скажите мне, сэр, что заставило вас взять бразды правления над американской эскадрильей? Хакс ответил честно:  — Меня назначили им. Я не выбирал.  — Разве? — удивился Фаннимен, черкая что-то в блокноте. — Для вас такое назначение было проблемой?  — Нет, — ответил Хакс, не желая признать свое первоначальное разочарование, когда он узнал, что ему дали «Орлов». — Я был рад получить командование над собственной эскадрильей независимо от их национальности.  — Это была ваша первая эскадрилья, верно?  — Да, первая.  — И вы сумели доказать, что у вас просто стальная хватка, — сказал Фаннимен. — Количество сбитых вашей эскадрильей самолетов неприятеля в сравнении с понесенными вами потерями действительно впечатляет. В Англии вы среди лучших. Вы ожидали, что, узнав о распоряжении, будете нести полную ответственность за действия американцев? Хакс бросил на него косой взгляд.  — Вы намекаете, что американские пилоты не так опытны, как английские?  — Не думаю, что у кто-либо повернулся бы язык утверждать это, судя по вашим лётным отчетам, командир, — примирительно сказал Фаннимен. — Они отличная команда. Раздражение, щекотнувшее грудь, исчезло. Хакс расслабился.  — Так и есть. Мы научились хорошо работать вместе. Я более чем доволен их полетами.  — Несомненно, — Фаннимен сделал еще несколько заметок. — Случались ли у вас вначале какие-нибудь непонимания на почве отличия культур? Или, может, были какие-то особенности, с которыми приходилось разбираться?  — Они довольно быстро привыкли к британской жизни, — сказал Хакс. В основном, это было правдой. — В последние месяцы мы многое узнали о странах друг друга. Конечно, различия есть, куда ж без этого, но мы нашли общую почву — полеты. В небе нет национальных границ.  — Никаких национальных границ в небе, — пробормотал Фаннимен, яростно водя карандашом в блокноте. — Замечательно. Могу ли я процитировать вас?  — Безусловно. Когда они добрались до зала для совещаний, Хакс открыл дверь для Фаннимена и Армистеда, последний все это время молча шел рядом, не пытаясь заговорить. Фаннимен оглядел помещение.  — А вы довольно неплохо устроились, — он заметил доску с записями количества сбитых немецких самолетов, — Джейкоб, сделай фотографию этого. — И, повернувшись к Хаксу, сказал: — Не могли бы вы встать рядом с ней, командир? Хакс пробежался руками по пиджаку, одернул подол, чтобы быть точно уверенным, что тот никак не скособочился, а сидит аккуратно и ровно. Затем он подошел к доске. Фотограф, положив свою ношу на стол и открыв, достал большую камеру и вкрутил лампу-вспышку. Держа аппарат на уровне лица, он сказал:  — Итак, командир. Три, два, один… Вспышка на мгновение ослепила Хакса, заставив его быстро заморгать, пока перед глазами не перестали вертеться белые пятна. Он не улыбался.  — Для начала хорошо, — сказал Фаннимен. — Теперь давайте поговорим с этими летчиками, — он указал на Гилберта и жестом пригласил его подойти. Вирджил с высоко поднятым подбородком поднялся на ноги. Хакс слушал, как каждый пилот рассказывал Фаннимену о себе и о том, что привело его в Англию. Все они говорили о желании летать и обеспокоенности по поводу войны. Никто из них и словом не обмолвился о том, что Соединенные Штаты по-прежнему остаются нейтральными или что ни один из них официально не давал присягу служить Короне. Хакс не готовил их к интервью, но с гордостью заметил, что они говорили с достоинством и осмотрительностью, когда речь касалась деликатных тем. Они оказались отличными представителями как и ВВС, так и своей страны. Фаннимен только что закончил с Биллом Тейлором, когда подозвал к себе Бена. Бен медленно отделился от остальных и сел, положив на колени руки.  — Доброе утро, — поздоровался Фаннимен, глянув на знаки отличия Бена, — лейтенант. Как вас зовут?  — Бенджамин Соло, — глухо ответил Бен.  — И откуда же вы, Бенджамин?  — Окленд, Калифорния. Фаннимен оживленно поднял голову.  — Калифорния? Та, что рядом со знаменитым Голливудом?  — Плюс-минус триста миль, — сказал Бен.  — Батюшки! — воскликнул Фаннимен. — Я и забыл, насколько велики Соединенные Штаты. Итак, что привело вас в Англию летать за ВВС Его Величества? Бен озабоченно закусил губу.  — Быстрые самолеты вообще-то. Я хотел летать на «Спитфайре». Фаннимен улыбнулся.  — Это общая черта у пилотов вашей эскадрильи. И теперь же у вас есть такая возможность. Вам нравится ваш самолет? Сколько джерри вы успели уже сбить?  — Пять, — сказал Бен.  — Вай-вай-вай, — вздохнул Фаннимен, удивленно подняв брови. — Да это, без малого, чуть ли не лучший результат в эскадрилье. Бен нахмурился и проворчал:  — Не такой уж и лучший, на самом-то деле. Фаннимен, похоже, не заметил в голосе Бена раздражения, тут же переключаясь на другой вопрос:  — На какой позиции вы летаете? Взгляд Бена скользнули к Хаксу, который сидел достаточно близко, чтобы все слышать. Затем он снова посмотрел на Фаннимена.  — Я ведомый командира эскадрильи Хакса в Красной группе.  — Ага, — протянул Фаннимен, делая заметку. — И как вам это? Нравится?  — Он лучший пилот, с которым я когда-либо летал, — выпрямившись, ответил Бен. — И лучший для нас лидер. Я чертовски горжусь тем, что я на его крыле. — Он прямо посмотрел на Хакса, выражение его лица приобрело решительности. Хакс не отрывал от него взгляд, надеясь передать, что чувствует то же самое. Он скользнул рукой чуть вперед, к краю стола. Бен, словно отвечая, растопырил пальцы на своем бедре. Передавая отклик. Сердце Хакса сжалось.  — Похоже, вы, ребята, очень уважаете своего командира, — сказал Фаннимен. — Разве вы не хотели бы, чтобы вас возглавлял тоже американец? Другим «Орлиным эскадрильям» назначили во главе американца. По крайней мере, 71-й.  — Думаю, я бы полетал под началом другого американца, — ответил Бен, — но я бы устроил просто адскую бойню, реши Истребительное командование отнять у нас Хакса.  — Дело говоришь! — откликнулся из задней части комнаты По. Он стукнул кулаком о стол. Остальные последовали этому примеру, демонстрируя свое одобрение. Хакс благодарно склонил голову.  — Что ж, это все, о чем я хотел спросить, — сказал Фаннимен, — но я бы также хотел иметь парочку хороших снимков, прежде чем отправиться обратно в Лондон. — Поднявшись на ноги, он присоединился к Армистеду. — Давайте сперва соберем всю эскадрилью вместе, а? Было бы просто отлично сфотографировать вас всех на фоне ваших самолетов, не думаете? Идёмте туда. Хакс поднялся, чтобы провести их к ангару, где вряд были выстроены их соколы. Армистед собрал «Орлов» и расставил их по своему усмотрению, заставляя более высоких мужчин стать сзади, а тех, что были ниже — впереди. Они присели, положив локти на согнутые колени. Хакса и Бена, как самых высоких из них, разместили бок о бок. Когда «Орлы» наконец выстроились так, чтобы все попали в кадр, Бен незаметно погладил кончиками пальцев ребро ладони Хакса. От касания того пробила мелкая дрожь, скользнувшая по позвоночнику.  — Итак, джентльмены, — сказал Армистед. — Не двигайтесь и смотрите вот сюда. — Он настроил пальцами объектив камеры. Вылетела вспышка. — Отлично! Теперь давайте поснимаем вас возле ваших самолетов? Он выбрал нескольких пилотов и поставил их возле «Спитфайра» Коротышки, их летные куртки небрежно лежали на их плечах. Затем он пригласил Гилберта, чтобы тот стал рядом с боксирующим орлом, который он нарисовал на собственном соколе. Вирджил широко улыбнулся, и Армистед щелкнул камерой. Хакс стоял в стороне возле своего самолета, позволив «Орлам» побыть в центре внимания, когда фотограф лавировал между ними, делая больше снимков. Он оперся о фюзеляж и откинул голову назад, смотря вверх, на ясное голубое небо. Солнце давало мало тепла, но он наслаждался его ослепительной яркостью. Хакс слушал оживленный гул голосов, пока из него вдруг не выделились четкие слова, сказанные совсем рядом.  — Тебя нет ни на одной фотографии. Бен. Хакс не шелохнулся, не отвел от неба взгляд.  — Есть. На одной. На других мне быть не обязательно. Статья не про англичан, а о тебе и твоих товарищах. — Он посмотрел вниз, чуть приподняв брови. — А почему ты здесь прячешься? Бен переступил с ноги на ногу, его руки как-то неловко висели по бокам.  — Мне не нужно быть в газете. Я просто хочу летать. Хакс фыркнул.  — Да, я знаю. Меня тоже это особенно не интересует. Хотя когда-то меня сняли в кинохронике. Тогда ему и еще пяти пилотам вручали крест «За летные боевые заслуги», представленные самим королем. Хакс гордо стоял в самом центре группы. Когда фильм крутили на экране, черты лица были довольно нечеткие. Его имя также упоминалось в газетах, что стало основной темой для разговоров в сельской местности Суррея, когда об этом прознали матушка и её сплетницы-подруги.  — Странно было видеть себя так? — спросил Бен.  — Немного, — согласился Хакс. — Это поэтому ты предпочел не фотографироваться? Думаешь, что тебе не понравится то, что ты увидишь? Бен подошел и облокотился на крыло хаксового сокола. Он точно не ответил на вопрос, вместо этого сказал:  — Я попросил Гилберта не рисовать меня. Пусть рисует всех остальных. Уголки губ Хакса опустились, когда он пристально посмотрел на Бена.  — Я хотел бы увидеть этот портрет. И фотографию.  — Почему? — спросил Бен, засунув руки в карманы и позволив непослушным прядям волос упасть на глаза. Хакс осмелился сделать шаг ближе и, понизив голос, сказал:  — У тебя есть мой портрет. Я бы тоже хотел, чтобы у меня было что-то подобное на память. Бен поднял на него взгляд, как будто не совсем поверил его словам. Хаксу показалось, что его полоснули лезвием по коже груди, внутри вспыхнуло что-то очень схожее с болью и досадой. Он далеко не всегда свободно выражал свои чувства, но он был уверен, что ясно дал понять Бену, что твердо намерен быть с ним.  — Я… — Его прервала яркая вспышка, блеснувшая где-то совсем рядом. Хакс и Бен обернулись, чтобы увидеть ухмыляющегося им Армистеда.  — Думал, получить пару живых снимков, — сказал он в свое оправдание. — Этот был хорош. Спасибо вам обоим. — И с этим он удалился. Хакс провел рукой по волосам, когда фотограф ушел. Выражение Бена было мрачным и сердитым.  — Это просто фотография, Бен, — сказал Хакс. — Её, скорее всего, даже не напечатают в газете. У него наверняка есть снимки получше.  — Да, может быть, — проворчал Бен. Хакс замолчал, пытаясь воссоздать в голове то, что он хотел сказать, прежде чем его прервали. В конце концов, это не была открытая для обсуждения тема. Снова облокотившись на фюзеляж, он скрестил руки на груди. Они оставались в тени «Спитфайра» Хакса, пока Армистед и Фаннимен не объявили, что закончили. Когда Армистед направился к зал для совещаний, чтобы убрать камеру назад в сумку, Хакс рванул от Бена и перехватил фотографа на пути.  — Могу я попросить вас об одолжении? — спросил он, останавливая того у двери. Армистед поднял брови.  — В зависимости от одолжения, сэр. Что я могу сделать для вас?  — Я хотел узнать, могу ли я получить копии фотографий для моих пилотов. Думаю, им бы хотелось оставить их, так сказать, для потомков.  — А, ну конечно, — сказал Армистед. — Это можно устроить. Просто напишите адрес, на который вам их прислать, и я обязательно пришлю. Через пару недель ожидайте.  — Просто прекрасно, — сказал Хакс. — Спасибо. Из кучи макулатуры в зале для совещаний он достал кусочек бумаги и написал свое полное имя и адрес этого аэродрома. Армистед засунул записку в карман. Когда они вышли на улицу, Фаннимен уже прощался с «Орлами». Вернулся и Сноук. Он громоздко возвышался над их головами, заложив за спину руки. От солнечного света его шрамы стали выделяться еще сильнее, и от этого весь его облик стал еще более устрашающим и грозным.  — Полагаю, вы получили все, чего хотели, мистер Фаннимен, — сказал он.  — Более чем, подполковник, — ответил журналист. Его записная книжечка снова исчезла в карманах пальто. — Под вашим командованием находятся прекрасные люди. Мы обязательно отправим вам лишнюю партию газет, когда напишем историю. Должно занять не больше пары недель. Мы хотим выпустить статью к американскому празднику — Дню благодарения. Хакс немного слышал о Дне благодарения, которое было в начале ноября, в основном полные тоски истории о кисловато-терпком соусе из клюквы и что-то, что называют кукурузным хлебом. Он знал, что они едят и индейку, кушанья из которой были довольно распространены в Америке, но редки в Англии. Сам он никогда её не пробовал.  — Ну раз так, — сказал Сноук, — тогда они могли бы собственноручно забрать свои копии прямо в Лондоне. Они все равно будут там. — «Орлы» с любопытством посмотрели на него, и он продолжил: — Всем четырем «Орлиным эскадрильям» дают отпускной в честь праздника. Вы все должны будете отправиться в Лондон посетить Американский Орлиный клуб.  — А что это, сэр? — спросил Теммин Уэксли.  — Это рай для любого американского солдата в Англии, — ответил Сноук. — Что-то вроде дом вдали от дома. Я слышал, что там будет традиционный обед в честь Дня благодарения. Так же приедут и другие эскадрильи, чтобы вы все могли друг с другом познакомиться.  — Вот это новости, сэр, — воскликнул Кроу. — Мне уже не терпится оказаться там. Когда мы едем?  — Двадцать седьмого вы выедете и тридцатого вернетесь, — ответил Сноук. — Отпуск, конечно, не долгий, но, уверен, он вам понравится. Хакс шагнул вперед.  — Спасибо, сэр. Мы все будем очень благодарны за поездку в город. Сноук почти надменно фыркнул.  — Я убежден, что так и будет, командир эскадрильи Хакс. Несомненно, — с этим он, оставив «Орлов», предложил Фаннимену и Армистеду последовать за ним к машине, которая должна будет отвезти их на вокзал.  — Ну и денек, — вздохнул Коротышка. — Никогда не думал, что попаду в газету. Или поеду в Лондон. Остальные согласно закивали.  — Как, думаете, мы доберемся до Лондона, сэр? — спросил Уэксли.  — Поездом, — ответил Хакс. — Он идет от Уолкастла прямиком в Лондон, практически нигде больше не останавливаясь. Дорога займет не больше пяти часов. В разговор вступил Тейлор:  — А мы же сможем погулять по городу, да? Посмотреть на достопримечательности и все такое? Если бы этот отпуск был похож на те отпуска, которые в городе проводил Хакс, то большую часть времени они бы танцевали в клубах, ходили в кино или в театр, а потом чуть ли не до обеда высыпались после бурной ночи. Но если «Орлы» хотели тур по Лондону, тогда это все меняло.  — Что бы вы не захотели посмотреть, — сказал он, — у нас ездят автобусы, которые доставят вас куда угодно. В любом случае, нам, вероятно, придется ехать от Кинг-Кросса на Чаринг-Кросс. — Перед поездкой ему нужно будет узнать точный адрес этого Американского Орлиного клуба. У него не было ни малейшего представления, что будет ожидать их там, но ему было любопытно узнать о других «Орлиных эскадрильях» и их пилотах. Пятьдесят два американца в одном помещении — то еще событие.  — Уверен, среди ваших собратьев-«Орлов» найдется хороший гид, — продолжил он. — Вне сомнения, они раньше уже были в Лондоне и знают хорошие местечки.  — А вы разве не знаете город? — удивился Натан Ши. — Вы же тоже были там раньше, правда? Хакс кивнул.  — Да, был. Если хотите, я могу показать вам город, но, думаю, вам больше по душе будет пообщаться со своими соотечественниками. Ши усмехнулся.  — Было бы здорово познакомиться с ними. Маленький кусочек дома.  — Именно, — сказал Хакс. По подошел к нему и хлопнул его по плечу.  — Вам понравится индейка с начинкой, сэр. Конечно, она не будет такой вкусной, как у моей мамы, но это уже хоть что-то отдаленно знакомое. Хакс недоверчиво посмотрел на него.  — Я не жду, что в Американском Орлином клубе для меня будет место. И к тому же я не хотел бы мешать вашему праздничному торжеству.  — О чем вы говорите, сэр? — встревоженно спросил По. Он указал на нашивку на плече Хакса. — Вы такой же «Орел», как и мы. Вам там тоже рады. Разве не так, ребята?  — Он чертовски прав, — сказал Коротышка. Хакс улыбнулся.  — Спасибо. Вам всем.  — Ну тогда вперед, сэр, — сказал По приветливо, как всегда. — Время обеда. Идемте заморим червячка. Обед был по расписанию и прошел спокойно, лишенный косых взглядов 222-й и 129-й. Последняя эскадрилья была вызвана на очередную вылазку и еще не вернулась на аэродром, а 222-я, видимо, решила игнорировать «Орлов». 363-ю на оставшуюся часть дня отстранили от полетов, хотя По попросил у Хакса разрешения на тренировку с Ши. Хакс позволил. Он так много, как Дэмерон, не тренировался с Натаном. Возможно, с его стороны это и было пренебрежительно по отношении к пилоту его эскадрильи, но Хакс обнаружил, что чувствует себя не в своей тарелке, когда на его крыле кто-то другой, кроме Бена. В те несколько раз, когда он поднимался в небо с Ши, ему попросту не хватало терпения наблюдать за неуклюжими попытками того отразить его маневры. Как для командира такое поведение было неприемлемо, но Хакс не заставлял себя делать этого, как несколько месяцев назад. По, похоже, наслаждался тренировками, поэтому Хакс и не встревал. Большую часть дня он провел в своей комнате за написанием отчетов миссий, так что к двум часам его глаза заныли, а желание выпить чашку чая стало почти нестерпимым. Накинув на плечи пиджак, Хакс отправился в больницу в надежде застать там Фазму и её спрятанный «Эрл Грей». Заглянув в комнату для отдыха и никого там не обнаружив, он вернулся в холл посмотреть, есть ли кто там. Главное отделение находилось за дверью со стеклянной панелью, через которую можно было посмотреть, кто внутри. Большинство кроватей пустовало, всего парочка из них было занято спящими солдатами. Один мужчина с повязкой над левым виском читал книгу, полулежа на нескольких подушках. Хакс не узнал его. Да и медсестер поблизости что-то не было, поэтому он ушел проверить другой конец коридора, там как раз располагались кабинеты. Дверь в кабинет доктора Таркина была прочно закрыта, но та, что находилась рядом с ней была открыта. В центре висела табличка с надписью «Главная медсестра». Хакс постучал по дверному косяку.  — Входите, — раздался изнутри голос Фазмы. Она сидела в задней части комнаты за белым столом с разложенными на нём открытыми папками с какими-то документами. Пальцами левой руки она ловко крутила ручку. — В чем дело? — грубо спросила Фазма.  — Если я помешал, я могу уйти, — ответил Хакс. Она подняла взгляд, её глаза сперва удивленно округлились, а затем сузились.  — Так-так-так, командир эскадрильи Хакс. Приятно видеть тебя здесь. Не ожидала, что ты придешь повидаться с рядовой смертной теперь, когда ты и твои «Орлы» стали такими знаменитостями. Хакс иронично скривил губы.  — Да, мне хотелось посмотреть, как там поживают другие. Фазма рассмеялась.  — Я тоже рада тебя видеть. Пришел за чаем? Сейчас захвачу свою чашку. — Она поднялась на ноги, призывая его присоединиться к ней в холле. — Как там прошло ваше грандиозное интервью? — спросила она, когда они шли по коридору. — Все было, как и ты и ожидал, или что-то еще?  — Под конец оно стало довольно непринужденным, — сказал Хакс и кратко рассказал об этом утре, пока Фазма разбиралась с чаем.  — Похоже, твоим пилотам интервью понравилось, — заметила она, неся горшочек к столу. — А как насчет тебя? Хакс чуть повременил с ответом, размышляя, что сказать.  — Полагаю, все прошло достаточно хорошо. Хотя я очень надеюсь, что они не используют ту фотографию со мной возле доски. Она вышла слишком самовлюбленной. Фазма слегка пожала плечами.  — А что плохого в том, чтобы время от времени быть слегка самовлюбленным? Тем более, что именно благодаря тебе 363-я стала одной из лучших эскадриль в стране. Я даже и не удивлюсь, если через год парочка твоих пилотов получит крест «За летные боевые заслуги».  — Все возможно, — ответил Хакс. Он не ожидал услышать в октябре, что три «Орла» были удостоены чести короля. Они не подчинялись Короне, но все равно получили одно из самых высоких признаний в Королевских ВВС. Разумеется, они заслужили это своими воздушными победами, и все же это стало сюрпризом.  — Ты слишком приуменьшаешь свои и их достижения, знаешь ли, — с легким осуждением сказала Фазма. — Конечно, скромничать или нет — личный выбор каждого, но позволь себе немного похвалиться и не забудь похвалить и их. Хакс чуть поерзал на стуле, скрестив лодыжки.  — Думаю, мне подвернется такая возможность. В конце месяца мы с ребятами должны будем съездить в Лондон на встречу с остальными «Орлиными эскадрильями». Если и есть более подходящее время выхвалять 363-ю, то это оно и есть. Без сомнения, там до посинения будут сравнивать летные подвиги. Пилоты народ хвастливый. Фазма ухмыльнулась.  — Тебе лучше поучаствовать в этом действе. Возможно, от тебя и не прет надменным душком, но уверенность ты носишь с таким же достоинством, как и этот форменный пиджак.  — У меня есть веская причина так себя вести, — ответил Хакс.  — Именно, — засмеялась она. — Это то, что я хочу услышать. На этом аэродроме среди пилотов у тебя наибольше знаков отличия. Что бы там ни тявкал Чепмэн, у него вдвое меньше сбитых самолетов на счету, чем у тебя, и с тех пор, как он приехал сюда, этот результат не изменился. Ты справляешься гораздо лучше него. Хакс повел бровью.  — А ты, я вижу, в курсе всех событий? Она откинулась на спинку стула и подняла чашку к губам.  — Что, если я скажу тебе, что я немного привязалась к твоей эскадрилье? Каждый раз, когда твои ребята бывают здесь, они такие вежливые и ведут себя лучшим образом.  — Серьезно? — неверяще переспросил Хакс. — Я слышал, что Норман постоянно флиртует с одной из твоих медсестер.  — О, да, но она охотно отвечает на его флирт, — сказала Фазма. — Я думаю, что если бы они оба как следует пригляделись к своим отношениям, то поняли бы, что они влюблены друг в друга.  — Хм, — отозвался Хакс. — Полагаю, в этом нет ничего плохого. Фазма взяла печеньку, и, надкусив от неё кусочек и прожевав, проглотила, и лишь потом снова заговорила:  — Согласна. Здесь все кишмя кишит напряженностью и нервозностью. Быть может, сбросить напряжение в иных случаях даже полезно, если понимаешь, о чем я.  — Да, я знаю, — ответил Хакс, изо всех сил стараясь не допустить своим мыслям свернуть к Бену и к тому, что они делали в темноте ангара.  — Не волнуйся, — продолжала Фазма. — Профилактику мы тут раздаем. Я хочу верить, что твои пилоты достаточно умны использовать её. Хакс тоже надеялся на их благоразумность, хотя сам никогда не задумывался об этом. О таких вещать не говорили, особенно в Великобритании. Иногда какой-то парикмахер после бритья мог поинтересоваться у своих клиентов, нужно ли им «немного кое-чего на выходные». Хакс всегда отказывался, но некоторые его одноклассники брали предложенные презервативы и быстро засовывали их в карманы. Хакс никогда не использовал презервативы со своими любовниками, поскольку в основном они были предназначены для предотвращения распространения венерических заболеваний между женщинами и мужчинами. К тому же, он еще ни разу не слышал, чтобы мужчина подхватил какую-нибудь подобную болячку от другого мужчины, поэтому и не пользовался защитой. А еще Хакс слышал, что презервативы притупляют удовольствие при занятии любовью. Если это действительно было так, тогда он был рад, что между мужчинам они были не нужны.  — Они парни умные, — сказал он Фазме. — А что, кто-то из них уже приходил сюда с такой просьбой?  — Приходили и просили, не меня конкретно, но доктор Таркин получал парочку просьб. — Она закатила глаза. — Представь себе, взрослые мужики слишком застенчивы, чтобы попросить медсестру дать презерватив. Хакс налил ей еще одну чашку чая.  — Мужчины не всегда ведут себя, как разумные существа. Уверен, ты это знаешь. Фазма покачала головой.  — Иногда мне кажется, что вы все абсолютно безнадежны, но потом я встречаю парочку хороших малых, и моя вера в них возобновляется.  — Надеюсь, я попадаю под эту категорию, — усмехнулся Хакс.  — Еще как.  — Уже легче. Некоторое время они пили молча. Хакс окунал сухое печенье в свой чай и наблюдал, как на дно чашки медленно опускаются парочка крошек. Затем он кусал печенье, и его размякшая часть тут же разваливалась на языке.  — Итак, — сказала Фазма, — тебе придётся уехать. Ждешь этого? Сколько уже прошло, с тех пор как ты в последний раз был там?  — Я находился в Аксбридже до того, как приехал сюда, — ответил он, — но других мест я не видел уже как с весны. Мне не терпится снова побывать в Лондоне. Это будет что-то вроде приключения.  — Неужели? Он рассказал Фазме все, что знал о Американском Орлином клубе и об ужине в честь Дня благодарения.  — Ну, это что-то новенькое, — сказала Фазма. — Не знаю, что думать об индейке. И что еще за чертовщина этот кукурузный хлеб?  — Не имею ни малейшего понятия, — ответил Хакс. — Но, уверен, шанс попробовать, что это такое, у меня будет. Кажется, это блюдо особенно дорого для Стриклэнда.  — Хм. Тогда я желаю твоему желудку сил и терпения. Хакс усмехнулся.  — Надеюсь, я выберусь оттуда живым. Фазма погладила пальцем край чашки.  — А где планируешь остановиться? Я знаю одно местечко неподалеку от Чаринг-Кросса. Отель «Альдеран». Там приятная атмосфера, и номера на верхних этажах идут дешевле, так как если немцам вздумается сбросить бомбы, они пострадают первыми.  — Очаровательно, — произнес Хакс.  — В последний раз, когда я была в городе, я ночевала там. Это действительно хороший вариант. Для тебя да и вообще для всех, кто тоже захочет там остановится, выйдет не слишком дорого. Ты можешь отправить им письмо, чтобы они оставили тебе комнату или, если нужно, комнаты на всю эскадрилью. Хакс сделал глоток чая, думая о том, насколько шумной будет вся эскадрилья, соберись они на отпускном в одном отеле. Не то чтобы они намеревались заниматься чем-то другим, кроме как поспать. Возможно, это было бы не так уж и плохо, но если Хакс отправился в отпуск, он хотел отдохнуть от суеты казарм и найти комнату, которая была бы в относительно спокойном месте, где бы он мог уединиться. Он поймал себя на том, что совершенно неожиданно вспомнил свои слова, сказанные Бену прошлым вечером в ангаре: если бы у них была возможность побыть наедине вдали от любопытных глаз аэродрома, они могли бы разделить ложе. Переспать как следует. Он мог бы взять Бена с собой в гостиницу. Разумеется, им придется снять отдельные номера, но кто сказал, что они обязаны жить в разных комнатах, если им этого абсолютно не нужно. Они могли заниматься любовью и спать в объятиях друг друга, не испытывая при этом пропитывающего каждую клеточку тела страха, с которым им ежедневно приходилось бороться в Уолкастле. Хакс почувствовал, как горячая кровь скользнула в низ живота, сердце сорвалось со спокойного ритма. А Фазме он сказал:  — Мне кажется, что большинство моих пилотов захотят остановиться там же, где и их американские товарищи. Однако, я предпочел бы тишину, так что, думаю, я напишу хозяину «Альдерана». У тебя остался их почтовый адрес?  — В моем кабинете, — ответила она. — Я сейчас принесу. Можешь пока прибраться здесь? Хакс собрал всю посуду и ополоснул её в раковине, но он почти не видел, что делал. Он двигался механически, по памяти мышц, пытаясь осознать, прикинуть все возможности трех ночей в Лондоне, с Беном в постели: гладкость соприкасающихся впервые полностью обнаженных тел; сбившиеся в груду одеяла, спихнутые куда-то в ноги; они, дюйм за дюймом исследующие, изучающие друг друга; губы Хакса на коже Бена, прежде чем он ляжет на спину, ожидая, когда Бен наполнит его. Сердце оглушительно билось в груди Хакса, казалось, оно вот-вот проломит коробку ребер и скатится пульсирующим клубком на пол. Теперь все зависело от Бена, захочет ли он быть с ним там. Хаксу нужно будет спросить его об этом. Ближайшие несколько дней они не собирались уединяться в ангаре, а ему было просто необходимо узнать ответ раньше. Должен же был быть какой-то способ отвлечь его от работы и поговорить с глазу на глаз. Он-  — Вот, держи, — сказала только что вошедшая Фазма. Она протянула бумажку, которую Хакс взял и тут же засунул в карман.  — Спасибо, — сказал он. — Я очень ценю это. Я сейчас же займусь письмом.  — Да не за что. Просто привези мне чего-нибудь. Конфет или карамелек. Хакс со всей ответственностью возлагаемого на него задания кивнул.  — Я не подведу тебя. К тому же я хорошенько задолжал за чай. — Он уже было собирался пожелать ей хорошего дня ​​и уйти, но остановился, осознавая, что перед поездкой, если Бен, конечно, согласится на его предложение, ему понадобится кое-чем запастись. Хакс тяжело сглотнул, пытаясь подобрать самую убедительную ложь и начал: — Могу я ли попросить тебя об одолжении, Фазма? Она уперлась рукой в бедро.  — Зависит от того, что это за одолжение.  — Меня кое-что беспокоит, — начал Хакс. Он приготовился лгать, как мог, и до конца. — Я немного чувствителен к холоду, от него у меня шелушится кожа. Я надеялся, что ты сможешь дать мне что-нибудь от этого. Вазелин или тому подобное? Светлые брови Фазмы взлетели вверх, что казалось еще немного и они сольются с линией волос.  — Раздражение от холода? Хакс закусил губу, чувствуя, как все сильнее нагревается его лицо.  — Да. На ногах.  — Мгх. Понятно, — она взглянула на него, явно не убежденная его словами. — Что ж, вазелин у нас закончился, но у меня есть кое-что, что может сработать. Иди за мной. Фазма отвела его в ближайший кабинет, где хранились препараты. Отперев дверь ключом, она нырнула внутрь и, пошарив на полках и вытащив тюбик размером с ладонь Хакса, протянула его ему. На боковой стороне находилась надпись: «Смазка для медицинских целей».  — Это должно помочь от раздражения, — сказала она. — Просто не выдавливай слишком много, чтобы не было потом проблем. Хакс взял его и поспешно сунул в карман.  — Благодарю. Фазма поджала губы.  — Если через несколько дней раздражение не пройдет, ты же придешь ко мне, да?  — Конечно, — заверил её он. — Спасибо за чай. Хорошего дня. Хакс размеренным темпом пошел к казармам, чтобы спрятать смазку. Она тяжело оттягивала карман, заставляя его ясно как никогда осознавать, чего он хочет и на что готов. Он надеялся, что Бен тоже разделяет его желания.  — Хакс! Он резко остановился, ища взглядом того, кто окликнул его. Через поле к нему бежал Бен. Он делал широкие шаги, словно желая за раз преодолеть как можно больше расстояния.  — Бен, — сказал Хакс, когда тот остановился перед ним. — Ты искал меня?  — Да, — выдохнул Бен. — С обеда. Куда ты ушел?  — Мне нужно было разобраться с некоторыми вещами, а затем я навестил Матрону Фазму. Тебе что-то нужно? Бен облизнул губы.  — Ну, не совсем. Я просто… — он вздохнул. — Ты же знаешь, что мне нужно. Хакс моргнул, чувствуя, как по жилам разливается тепло, впитываясь в кожу.  — Прогуляйся со мной. До казарм все еще оставалось достаточное расстояние для небольшой прогулки, поэтому Хакс сбавил темп, когда Бен присоединился к нему, идя в ногу рядом.  — Я хотел кое о чем спросить тебя, — начал он. Бен бросил на него пытливый взгляд.  — Когда мы поедем в Лондон, я собираюсь снять комнату в отеле «Альдеран». Он недалеко от «Орлиного клуба» и там тише. Я подумал, может ты захочешь присоединиться ко мне.  — Я не против, — сказал Бен. — Мне все равно нужно будет где-то остановиться на ночь. А там что, что-то особенное?  — Нет, ничего особенного, — ответил Хакс, — за исключением того, что мы будем там вместе, — они слишком далеко шли друг от друга, чтобы Хакс смог незаметно коснуться его, но он остановился и, повернувшись к Бену, тихо сказал: — Я хочу, чтобы ты разделил со мной постель. Бен раскрыл от изумления рот. Хакс какое-то время просто смотрел на него, пытаясь понять его реакцию. Но когда все попытки что-либо угадать из выражения его лица потерпели поражения, он спросил:  — Ты хочешь этого?  — Да, — тут же ответил Бен без колебаний. — Я… да. — Он сделал медленный шаг вперед, оказываясь чуток ближе. — Я действительно этого хочу. Хакс сжал кулаки, чтобы не протянуть руку и не коснуться его.  — Я тоже. Бен наградил его сдержанной, но искренней улыбкой, и Хакс почувствовал, как его пробирает дрожью до самых пальцев ног.