***
К полудню следующего дня шаблон полетов к соревнованию был готов. Все было расписано на одном листе бумаги, который По передал Хаксу. Бен сидел неподалеку и стругал новую фигурку из куска дерева, но, заметив в руках Хакса план полета, подошел и поставил рядом с ним стул. Их колени чуть коснулись друг друга. Они вместе просмотрели серию маневров, делая на полях заметки, как лучше их выполнить. Большая часть маневров должна была быть сделана в тандеме, один за другим или бок о бок, но ближе к концу был разработан целый цикл трюков, которых нужно было выполнить с противоположных концов. Особо от того, что они делали на тренировках, это не отличалось, так что проделать такую серию маневров будет не сложно. — Мы победим, — хитро улыбнулся Бен. Хакс провел рукой по бумаге, разглаживая её по столу. — И мы сделаем так, чтобы это выглядело легко и непринужденно, — он поднял глаза на Бена и, поймав его взгляд, нежно коснулся кончиком носка сапога его лодыжки. Бен дернул пальцами, будто хотел коснуться руки Хакса, но вместо этого взял бумагу. На следующий день аэродром так и кипел волнением от предстоящего события. На улице было прохладно, но по мере приближения к двум часам сотрудники всего аэродрома вышли на газон рядом со взлетной полосой, расстилали одеяла, а сержанты принесли со столовой горячий шоколад. Хакс, одетый в полётное снаряжение, вышел из ангара и заметил на траве рядом трех девушек с диспетчерской. Посредине сидела мисс Рей, она грела руки в перчатках о чашку горячего шоколада. — Командир Хакс! — позвала она и помахала ему рукой, когда тот приблизился. Он остановился у края одеяла и улыбнулся. — Добрый день, леди, — сказал он всем, но его внимание снова вернулось к Рей. Она рассмеялась. — И вам. Это все так захватывающе. Вы, наверное, с нетерпением ждете этого полета? — Еще как, — ответил Хакс. — Мы с Беном думаем, что полностью готовы. И мы вполне уверены, что получим первое место. Рей кивнула. — Мои деньги на вашей стороне, хотя они, — она указала на двух других дам, сидящих рядом, — более склонны считать победителем Чепмэна, — сделав глоток горячего шоколада, она кинула на них властный взгляд. — Вы делали ставки на результаты? — спросил Хакс. — Немного, — сказала брюнетка, сидящая справа от Рей. — Карманные деньги и несколько помад, — она мазнула пальцем свои губы, пытаясь привлечь внимание Хакса, но тот на приманку не купился. Рей была девушкой простой и без подобного кокетства, поэтому она добавила: — Я поставила пару чулок. Их сейчас найти тяжеловато, и эти леди на них прямо-таки охотятся, — она игриво боднула плечом девушку слева, которая на её словах закатила глаза. — Хорошо, я сделаю все возможное, чтобы они остались при вас, мисс Рей, — улыбаясь, сказал Хакс. С начала взлетной полосы раздалось урчание моторов. По-видимому, это был Алистер Барлоу и его ведомый, поскольку жребий первенства выпал ему. Хакс повернулся, чтобы посмотреть, как они вместе поднялись в воздух, всего в нескольких футов друг за другом. Это был изящный взлёт, а подъем — гладким. Первой комбинацией стояла серия крутых поворотов и штопоров на малой высоте. Судьи явно хотели обеспечить зрителям целое шоу. Оператором в башне, конечно, не понравится, когда те так низко будут пролетать над ними, но так как в небе будет находиться всего два самолета, это было простительно. Барлоу и его ведомый вошел в маневр без колебаний, выполняя повороты точно по инструкции. Однако, когда они нырнули, ведомый вырвался чуть впереди Барлоу, нарушив симметрию. Они выровнялись, но Хакс знал, что судьи уже отметили первую ошибку. Он про себя ухмыльнулся, уверенный, что он с Беном просто на раз сделают их. Толпа возбужденно заголосила и замахала руками, когда Барлоу пролетел над их головами. Остальная часть выступления тоже была довольно впечатляющей, но Хакс смог выделить несколько неточностей и просчетов, которые повлияют на конечный счет. Ведомый Барлоу хорошо следовал за ним, но когда они летели бок о бок, тот часто выскакивал вперед. Они приземлились под бурные аплодисменты и поздравления своими товарищами из 129-й. Они были на другом конце поля возле ангара 363-й, но Хакс увидел, как Барлоу вылез из кабины, и его ребята радостно похлопали его по спине. — У них хорошо вышло? — спросила Рей со своего места на одеяле. — Как по мне они все сделали очень здорово, но я не могу сказать, что разбираюсь во всех тонкостях. — Они отлично справились, — ответил Хакс, — но не идеально. Рей наградила его понимающей ухмылкой. — Конечно, он же не вы. Хакс наклонил голову. — Я не гарантирую, что и сам все сделаю… — Я гарантирую. Хакс взглянул на Бена, остановившегося в несколько шагах от него, на другой стороне одеяла радиооператоров. Девушки заинтересованно вытянули шеи, пытаясь лучше рассмотреть подошедшего. Он тоже был одет в летную одежду, но его кожаная куртка была расстегнута, обнажая под собой синий свитер. Его волосы были стянуты резинкой в хвост, порывы ветра трепали его, вытаскивая пряди и играясь ими. — Мисс Рей, — сказал Хакс, — вы знакомы с Беном Соло? Она поставила свою пустую чашку на землю и поднялась на ноги, отряхивая перёд своей юбки. — Не знакома, — ответила она, протягивая ему руку. — Но я много слышала о вас, лейтенант Соло. Ваш командир любит похвастаться. Хакс с удивлением поднял брови, но отрицать ничего не стал. Бен аккуратно пожал её руку, на фоне его большой ладони, её казалась просто невероятно хрупкой. — Можете звать меня просто Беном. Я знаю ваш голос из радиосвязи и мне приятно встретиться с его обладательницей. — Взаимно, — сказала она и по очереди представила двух других девушек. Те не стали подниматься на ноги, но кивнули в знак приветствия. — Получается, вы летите последними? Это довольно удачно, так как вы успеете увидеть своих соперников в деле. — Разницы нет, — ответил Бен, пожимая плечами. — Мы все равно лучшие. — Бен, — предупреждающе начал Хакс, взглянув на него. Бен уставился на него в ответ без капли смущения. Рей с любопытством глянула между ними с полуулыбкой на губах. — Без сомнения, вы представляете из себя прекрасный тандем, — сказала она. — Я не могу дождаться увидеть вас вместе. Вам еще не надо идти к своим самолетам? — Пока еще нет, — ответил Хакс. — Мы можем остаться и лицезреть, как Чепмэн позорит себя. Бен усмехнулся, а две девушки на одеяле нахмурились. Они повернулись к взлетной полосе как раз в тот момент, когда с неё стартовало два самолета. Они поднялись на высоту быстрее, чем Барлоу и его ведомый, увеличив уровень сложности, когда речь шла о мастерстве при этом остаться вместе. Это был хороший трюк барнстормеров, и то, что произвело бы впечатление на судей и зрителей. Их первые несколько маневров были выполнены с предельной точностью и без единого недостатка. Хакс чувствовал, что напрягается, но пока он неотрывно смотрел в небо, Бен обошел одеяло и, оказавшись рядом, положил руку ему на поясницу. — Посмотри на их повороты, — сказал он на ухо Хаксу. — Они на несколько секунд отстают друг от друга. Хакс прищурился, неотрывно следя за двумя самолетами, когда те вошли в очередную серию поворотов. Они действительно чуть-чуть отставали друг от друга, но не укажи ему Бен на это, он бы и не заметил. Тот замечал мельчайшие несоответствия в их исполнении, на которые сам Хакс никогда раньше не обращал внимание. Но судьи, конечно же, такой способностью Бена не обладали, а это означало, что у Чепмэна, скорее всего, за это баллы не отнимут. — Они все еще хороши, — сказал Хакс. Бен крепче прижал руку к его спине, и Хакс почувствовал его дыхание: — Никто не летает так, как мы. По телу пробежала волна дрожи, и Хакс точно знал, что Бен почувствовал её. Ему пришлось собрать всю свою силу воли в кулак, чтобы не обернуться и не урвать себе мимолетный поцелуй. Но он не сводил взгляд с неба, пытаясь отвлечься и заодно и успокоиться: — Да. Завершения представления Чепмэна они не увидели, так как, попрощавшись с Рей и двумя другими девушками, ушли к своим самолетам. Тэниссон уже стоял рядом с соколом Хакса, когда тот пришел. — Хорошего полета, сэр, — сказал он, салютуя. Хакс забрался на крыло, а затем залез в кабину, пристегнул ремни и натянул на голову шлем. Подключать кислород он не стал: летать высоко они не будут, так что в нем не было надобности. Поэтому он оставил свое лицо открытым, как курсант на тренировке или знакомый барнстормер Бена. Проверив, все ли в порядке, он щелкнул включателем, и «Спит» ожил, бурча мощным двигателем. Они вырулили к началу взлетной полосы, где им пришлось немного подождать своего вылета, пока не приземлится Чепмэн с его ведомым. Те прошли достаточно близко, чтобы Хакс увидел самодовольное выражение Чепмэна, и, несмотря на невероятное искушение, он не отсалютовал ему двумя пальцами. — Контроль Уолкастла, — сказал он по приемнику, — это командир эскадрильи Хакс, запрашиваю разрешение на вылет. Ответ пришел сразу же: — Подтверждаю вылет, командир. Хорошей охоты. Хакс, положив руку на газ, на мгновение замерев: — Ты готов? — Давай сделаем это. Хакс отпустил газ, открывая дроссель и придавая самолету мощности. Он покатился по взлетной полосе, краем глаза отмечая расположившуюся неподалеку толпу. Но Хакс выбросил их из головы, полностью сосредотачиваясь на предстоящем, и повел Бена в небо. Их радиолиния пустовала, сейчас к ней были подключены только они и операторы, поэтому по мере необходимости они могли свободно общаться, но когда они вошли в первые пируэты, то не сказали друг другу ни слова: в этом не было нужды. Хакс мог видеть, как Бен с идеальной точностью отзеркалил его маневр, кончики их крыльев были в каких-то двух футах друг от друга. Когда их самолеты выровнялись, они встретились взглядами через стекло кабины. — Я начну отсчет, — сказал Хакс. — Три, два, один… Самолеты крутанулись, и тугой спиралью пошли вниз, втулки винтов держались на одной линии на протяжении всего маневра. Земля бросилась к ним навстречу, пестря разноцветной одеждой публики и зеленью травы. Хакс отдал приказ подняться на пятьсот футов, и Бен подчинился. Они пролетели над взлетной полосой и ангарами, миновали контрольные башни, гремя моторами, а затем снова поднялись в небо. Следующим маневром шел переворот Иммельмана в тандеме, который они выполнили без ошибок. Сердце Хакса громко колотилось в ушах с каждым изменением положения и высоты. Бен не отставал от него ни на секунду, он был так близко, что они спокойно могли обменяться парочкой взглядами, выровняв самолеты после очередного маневра. Когда Бен широко улыбнулся ему, веселясь, Хакс почувствовал эту улыбку всем телом, до самых пальцев ног. Последняя финальная комбинация в начале свела их вместе, они летели на восток. Хакс последний раз взглянул на Бена. — У нас получится, — сказал он. Бен кивнул. — Знаю. Точно в тот же момент они одновременно двинулись в противоположные друг от друга стороны: на север и на юг, готовясь к двойной петле и перевернутому пикированную, перед тем, как им нужно будет выровнять самолеты и выстроиться к посадке. Это был сложный маневр, и именно он для Барлоу (и, Хакс надеялся, Чепмэна) был самым слабым местом. Если Хакс и Бен сумеют выполнить его, они наверняка победят. Хакс отсчитал тридцать секунд, прежде чем снова заговорил. — Так, теперь поднимаемся. Ты начнешь отсчет. Бен начал равномерно отсчитывать с пяти. На четырех Хакс чуть опустил нос своего «Спитфайра» вниз, чтобы посмотреть на землю, тем давая себе возможность вернуться в то же положение по окончанию петли. А затем Бен крикнул: «Вперед», и Хакс потянул самолет в сине-серое небо, оставив горизонт позади. Двигатель взревел, самолет двинулся практически вертикально ввысь, а затем на вершине петли перевернулся. Хакс заметил самолет Бена только на долю секунды, когда тот пролетал мимо. Он не сумел сдержать восторженный возглас. Они встретились прямо вверху, в идеальной синхронизации пролетев мимо друг друга. Когда Хакс вышел из петли, он увидел, что Бен двигается к нему навстречу. Они еще пару секунд придерживались этого курса, а потом круто легли на крыло: Хакс — на левое, Бен — на правое. Их крылья практически касались друг друга кончиками, когда они повернули и одновременно выровняли самолеты. Взлетная полоса внизу была пуста. В этот момент Хакса абсолютно не волновало, выиграли ли они или проиграли соревнование. Не существовало ничего, что могло бы воссоздать ту эйфорию от полетов с Беном, даже то, что они делали в постели в Лондоне. Там они были близки, связаны, сцеплены, но в воздухе — они были одним целым. — Веди нас на посадку, Хакс, — сказал Бен по радиосвязи. Хакс слышал в его голосе нежную привязанность, от этого защемило где-то под сердцем, и собственный голос будто пропал, застрял в горле, что и не вымолвить ни слова. Но вел он их к земле уверенно, пока шасси одновременно не коснулись травы. Хакс направил их к Третьему ангару, где они припарковали свои самолеты и заглушили двигатели. «Орлы» были уже тут, когда они спрыгнули на землю. — Невероятно! — воскликнул Билл Тейлор, с удивительной силой схватив Хакса за предплечье. — Я знал, что вы двое хороши, но черт возьми! Я и подумать не мог, что когда-нибудь увижу такой полет. Вы разнесли остальных в пух и прах. — Серьезно, без шуток, — сказал Стриклэнд, хватая Бена за плечи и надавливая, чтобы опустить на свой уровень. — Ты молодец, парень, знаешь? Бену удалось выбраться из его сильной хватки. — Спасибо, Клифф, — пробормотал он, неловко проводя рукой по спутанным волосам. К ним подбежал раскрасневшийся Коротышка Путнам. — Все собираются у начала взлетной полосы вместе с судьями. Давайте! 363-я поторопилась за Коротышкой, Хакс и Бен последовали за остальными: один шел спереди, второй — сзади. Когда они проходили мимо Рей и её подруг; та подскочила на ноги и помахала им рукой. Хакс, улыбаясь, поднял руку в ответ. Прийдя в назначенное место, они обнаружили сидящих на шести стоящих по кругу стульев судей, те горячо спорили, но так как близко к этому эпицентру правосудия «Орлы» подходить не стали, слов было не разобрать. Чепмэн и его ведомый стояли рядом, у обоих на груди были скрещены руки и суровое выражение на лице. Они никак не отреагировали на появление Бена и Хакса, да и на Барлоу, который весело смеялся с несколькими пилотами из 129-й, внимание тоже не обращали. — Что-то они слишком долго возятся с результатами, — возмутился стоящий рядом с Хаксом Кроу. — Мы и так все знаем, какой лучший дуэт. Это же очевидно. Хакс смотрел и нетерпеливо ждал. Ведь одержать победу в таком соревновании, особенно против этого засранца Чепмэна, — повод для гордости. Жилы скрутило волнением, когда судьи, наконец, откинулись на спинку стульев и жестом позвали соперников подойти. — Что ж, — сказал По, взяв на себя инициативу говорить за всех судей, — у командира эскадрильи Барлоу и командира эскадрильи Чепмэна баллы оказались одинаковы, и мы были уверенны, что прийдется делить победу, но потом в небо поднялись Хакс и Соло, — он сверкнул им зубастой усмешкой. — Они пролетели весь шаблон без единой ошибки. Парни, бесспорные победители — эти двое из 363-й эскадрильи. «Орлы» радостно взревели, прыгая и одобрительно хлопая Хакса и Бена по спине. Барлоу подошел, чтобы пожать им руки и выразить слова поздравления, которые Хакс с радостью принял. Кислое и недовольное выражение лица Чепмэна, когда тот крепко пожал руку Хакса, — уже было само по себе вознаграждением. — Полагаю, завтра вашим пилотам нужно будет явиться в нашей переговорной, чтобы узнать правила американского футбола, — сказал Хакс. — Уверен, им понравится эта игра. — Да, возможно, — проворчал Чепмэн. Он выпустил руку Хакса, пронзив его взглядом. — Я не знаю, как ты это сделал, но вся эта зрелищность не гарантирует мастерство военного пилота в бою. Хакс фыркнул. — Взгляните на число сбитых нами самолетов, Чарльз, и подумайте еще раз, что вы только что сказали. Лицо Чепмэна исказилось от злости. — Иди к черту, Армитаж, и его с собой прихвати, — он махнул рукой в сторону Бена, — этого неотесанного янки. В груди Хакса вскипела ярость, заглушая все хорошее настроение. Ублюдок. Заносчивый мудак. Слова крутились на кончике языка, готовые вырваться в любую секунду, но прежде чем он успел хотя бы открыть рот, Бен бросился вперед и всадил кулаком в челюсть Чепмэну. Шум и болтовня вокруг разом стихли, в воздухе повисла шокированная тишина. Хакс и сам потерял дал речи. — Возьми свои слова назад, — прорычал Бен Чепмэну, чья щека уже покраснела. Когда Чепмэн ничего не сказал, он повторил, чеканя каждое слово сквозь стиснутые зубы: — Возьми свои слова назад. Тот сплюнул кровавую слюну на траву. — И не подумаю. Бен снова сделал выпад, но Хакс кинулся вперед, перехватывая его за талию. — Хватит, — прошипел Хакс. — Он того не стоит. Послышался резкий смех Чепмэна. — Что ж, а я надеюсь, что это маленькое происшествие стоит того, чтобы вам обоим сделали официальный выговор. За нанесение ущерба вышестоящему офицеру. — Я тебя не боюсь, — огрызнулся Бен. Хакс строго позвал его по имени, заставляя отступить. Когда Хакс уверился, что тот больше никаких необдуманных действий делать не собирается, отпустил его. Вместо него на плечи Бена легли руки Тейлора и Брюстера Миллса для страховки. — Джентльмены, — сказал Барлоу, выступая наперед, — я уверен, можно разобраться в этом, не привлекая подполковника. Чарльз, махание кулаками — бесспорно, нарушение правил, но ты оскорбил мистера Соло, — он почесал свой мясистый подбородок. — Вы оба должны извиниться друг перед другом, и мы оставим эту обиду в прошлом. — Слишком поздно для этого, Алистер, — сказал кто-то позади хрипло-скрипучим голосом. Каждый находившийся рядом пилот, увидев стоящего прямо за их группой Сноука, внутренне содрогнулся. — Сэр, я могу объяснить, — начал Хакс. Сноук оборвал его, чуть подняв руку. — Я увидел достаточно, чтобы знать, что случилось, — он вошел в круг, заняв позицию между Хаксом и Барлоу, напротив Чепмэна. — Я не ободряю драки на своем аэродроме, особенно среди моих офицеров. И вы все это прекрасно знаете. Я разрешил провести соревнование при условии, что оно будет дружеским, — продолжил он, — но теперь ясно, что это не так. Если вы не можете вести себя цивилизованно, мне придется проследить за тем, чтобы подобного не произошло в будущем, — Сноук угрожающе поднял брови. — Сегодня меня никто не впечатлил. Пилоты пристыженно склонили головы. — Сэр, — вмешался Чепмэн, — я настаиваю, чтобы этот пилот был наказан. То, что он сделал — неприемлемо. Сноук прищурился. — Если он будет разгребать последствия, то будете и вы. Потому что вам нужно научиться держать язык за зубами, иначе будете получать по заслугам. Лицо Чепмэна потемнело, Хакс и подумать не мог, что ему есть куда. — Извинитесь перед парнем, Чарльз, — твердо сказал Сноук. Бен оставался на месте и сердито, зло смотрел на Чепмэна, даже когда тот процедил: — Прошу прощения. Сноук наклонил голову к Бену. — И вы. Бен тяжело сглотнул. Хакс знал, что тот ни на секунду не пожалел о том, что сделал, но он умоляюще посмотрел на него. — Извините, — буркнул Бен. Хакс облегченно выдохнул. Сноук хлопнул в ладоши. — Отлично. Одно дело сделано. Надеюсь, такого больше не произойдет, иначе, в противном случае, мне придется довести все до официально выговора с заметкой в личном деле, — и развернувшись к Бену и Хаксу, сказал: — Однако, посколько вы сегодня всем доказали, что являетесь лучшими пилотами на этом аэродроме, было бы огромной потерей для всех нас выводить вас из боевого строя. Я ожидаю, что отныне вы будете вести себя соответствующе, — он задержал взгляд на Бене, тот коротко кивнул. — Да, сэр, — ответил он. Сноук отвернулся от него, обращаясь теперь ко всем пилотам. — Так, я приказал откупорить бочки на вечер, поэтому предлагаю всем вам что-нибудь выпить и насладиться отдыхом на остаток дня. У штаб-квартиры на сегодня распоряжений для нас нет. Реакция была сдержанной, но теплой и весьма довольной. Сноук направился к столовой, за ним последовали остальные пилоты. Большинство из 363-й осталась на месте, хмуро смотря на тех мужчин из 222-й, которые стояли за спиной Чепмэна. — Мы еще не закончили, Армитаж, — сказал он. Хакс чувствовал, как от его «Орлов» так и сквозит еле сдерживаемым гневом, но он успокаивающе махнул им рукой и сказал: — Напротив, я считаю, что мы как раз закончили. Если, конечно, вы не хотите еще пооскорблять кого-то из моих пилотов и получить за это в нос. Чепмэн поводил челюстью, вздрогнув, когда коснулся распухшего пятна на щеке. — Ты еще получишь свое, это я тебе обещаю. Хакс ухмыльнулся. — С нетерпением жду этого дня. На этом 222-я ушла, позволив «Орлам» расслабиться и скучиться вокруг Хакса и Бена. Хакс выжидательно протянул ему руку, и Бен положил на неё свою, поврежденную. Костяшки были красными, чуть припухшими, но кожа не треснула. — Ты сильно ударил его? — спросил Хакс. — Не так сильно, как мог бы, — ответил Бен. По эскадрильи прокатилась волна насмешек и проклятий, направленных на Чепмэна. Хакс заговорил, обращаясь ко всем, но взгляд неотрывно держал на Бене: — Если вас когда-нибудь снова так оскорбят, я буду первым, кто двинет этому смельчаку в челюсть. Вы самые лучшие парни, с которыми я летал, и будь я проклят, если позволю какому-то высокомерному уроду, как Чарльз Чепмэн, унижать вас. — То же самое касается и вас, сэр, — улыбнулся Стриклэнд. — За своих мы стоим горой. Хакс встретился взглядом с «Орлами». — Точно.***
В течение следующих двух дней наступившая зима щадила их, так что на третий день в обед Хакс обнаружил себя сидящим на раскладном стуле в тени своего «Спитфайра» с горячей чашкой чая в руках. Из её нутра поднимался ручеёк пара, потревоженный дыханием Хакса, когда тот подносил кружку ко рту, делая глоток. У него была вчерашняя газета, которую он отложил в сторону для того, чтобы понаблюдать за копающимся в двигателе собственного сокола Бена. Тот стоял спиной к Хаксу на деревянном стуле, и каждый раз, когда он наклонялся к мотору самолета, работая над той или иной его частью, брюки стягивали его бедра и изгибы ягодиц. Хакс глотнул чай, позволив своему взгляду задержаться на них. — Так, так, так, — послышался женский голос позади, — я думала, что увижу тебя за чашечкой чая у себя, но ты сидишь здесь. Решил уединиться? Хакс поднял руку, прикрывая глаза от солнечного света, чтобы увидеть, что рядом с ним стоит Фазма. Та была одета в свое повседневное белое медсестринское платье, но с серым пальто на плечах. Ветер дергал его полы, развязанные лямки пояса касались коленей. Её руки были глубоко засунуты в карманы. — Да особой необходимости и нет, — сказал Хакс. — Я просто наслаждаюсь прекрасной погодой. Хочешь присоединиться ко мне? — второго стула рядом не было, так что Хакс встал и предложил ей свой. Фазма аккуратно присела на него, перед этим подвинув его так, чтобы солнце не светило в глаза, и она могла спокойно смотреть на Хакса. — У тебя нет запасной чашки, правда? — спросила она. — На самом деле, есть, — ответил Хакс. На маленьком столике рядом со стулом у него стоял полный чайник с чаем в вязаном чехольчике, держащим его в тепле, и вторая чашечка с блюдцем, которую он принес для Бена. Конечно, тот отказался от предложения: Бен очень редко пил чай. Подняв чайник, он наполнил чашку и передал её Фазме. Та с наслаждением вдохнула аромат и сделала маленький глоток. — Неплохо, — прокомментировал она. — Купил в городе, да? Хакс кивнул, отступил на шаг назад и перенес вес на одну ногу. — Его, и немного хороших сигарет, и… — он наклонил голову к ней, — и коробку карамелек в шоколаде для одной моей подруги. Фазма ухмыльнулась. — Ты вспомнил обо мне. Как мило. Полагаю, при тебе их сейчас нет. — Боюсь, что нет, — сказал он, — но я принесу их тебе сегодня вечером. Специально выберусь. И даже, если нужно, поднесу прямо тебе в казарму. Фазма цокнула языком. — Ты же знаешь, что мужчин не пускают в женские казармы, даже офицеров, — она тяжело вздохнула. — Можешь себе представить, что бы началось, если бы это правило отменили? Это было бы для меня адом. Я зашиваю пулевые ранения, вправляю кости, но будь я проклята, если мне прийдется еще и принимать роды. Хакс усмехнулся. — Из всего, с чем тебе приходится сталкиваться: ужасными ожогами, вывернутыми наружу костями, рваными ранами, именно здесь проходит твоя грань? — Хм-м-м, — проворчала она. — Я полевая медсестра, а не акушерка. Все это дело отвратительно. Кровь, крики, отрезание пуповины… нет. Хакс добавил в свой охладевший чай кипятка из чайника. — А ты сама не хочешь стать как-нибудь матерью? Фазма покачала головой. — Мне нравится моя работа, и даже если эта война закончится завтра, я найду себе местечко в больнице, — она изогнула свою светлую бровь. — А как насчет тебя? Хочешь остепениться, обзавестись женой и шестью детьми? — Шестью? — засмеялся Хакс. — Думаю, нет, — он умел найти общий язык с детьми, когда было нужно, но желание растить целую свору этих мелких проказников у него не было. Его мать, бесспорно, будет очень разочарована, но решение было принято давно, еще когда он впервые поцеловал парня. — Признаюсь, — сказала Фазма, — я солидарна с тобой, — она взглянула за плечо Хакса, на самый первый самолет в ряду; тот, с которым работал Бен. — Твои приоритеты в другом месте. Хакс замер, рука с чашкой остановилась на полпути к блюдцу, он мрачно глянул на Фазму. — Если ты имеешь в виду возможность летать, то да. — А что я могу еще иметь в виду? — невинно поинтересовалась Фазма. Она потянулась, чтобы прикоснуться к лезвию винта «Спитфайра» Хакса, не отводя с него взгляда. Хакс сделал все возможное, чтобы его рука не подрагивала, когда отпил из своей чашки. Фазма сделала глоток и своего чая, её глаза блеснули озорством. — Как там твое раздражение? Смазка помогла? Хакс чуть не подавился чаем. Он, прочистив горло, сказал: — С ней намного лучше, спасибо, — опустевший тюбик смазки, которую она ему дала, лежал в мусорном бачке в Лондоне. — Значит, смазка тебе больше не понадобится? Хакс быстро перебил её: — Нет. Я надеюсь, что теперь будет все в порядке. Фазма снова налила себе чая в чашку, беззаботна и невозмутима, как всегда. — Очень хорошо. Нам теперь нельзя допустить ухудшение здоровья нашего лучшего пилота, правда? — Боже, надеюсь, меня так не называют, — улыбнувшись, ответил Хакс. — Я же только один из лучших летчиков на аэродроме. — Да, вы доказали это, — сказала Фазма. Она обхватила обеими руками свою чашку и сосредоточила внимание на лице Хакса. — Ты и твой ведомый — без сомнения, самая умелая команда. Вы могли бы потягаться с лучшими пилотами британской авиации, — она чуть склонилась к Хаксу и чашкой сделал жест. — Это он, верно? — Да, — ответил Хакс. — Бен. Было трудно удержать нежность в голосе, и от того, как Фазма глянула на него, у него возникло подозрение, что она услышала её. На протяжении многих лет среди его знакомых женщин были те, которые каким-то образом почти сразу догадывались об его предпочтениях. Непонятно, как они влияли на его внешний вид и поведение, поскольку ему всегда казалось, что он невероятно хорошо скрывается, но тем не менее, им удавалось разоблачить его. Это было смущающе, оно сбивало с толку и, безусловно, в нынешних условиях было опасно. — Могу я познакомиться с ним? — спросила Фазма. — Конечно, — сказал Хакс. Он поставил свою чашку на стол и, подойдя к тому месту, где стоял Бен, мягко позвал его по имени. Бен обернулся и посмотрел вниз. — Привет, — улыбнулся он, его лицо просветлело. На его щеке был мазок моторной смазки, руки же — измазаны ней полностью. Хакс был очарован. — Не мог бы ты спуститься на минутку? — спросил он. — Тут кое-то хотел с тобой познакомиться, и мне бы тоже этого хотелось. Она мой друг. Бен спрыгнул со стула, снова подняв взгляд на Хакса, глаза в глаза. Они оказались рядом; слишком близко друг к другу. Поспешно отступив, Хакс повел Бена к Фазме, которая поднялась на ноги, как только те подошли. — Значит, вы — тот вероломный американец, который по мастерству летает наравне с Хаксом, — сказала она. — Приятно познакомиться, — Фазма протянула ему руку, но Бен показал ей свои руки, виновато улыбаясь. — А точно, — понимающе покачала головой она. — Значит, разбираетесь в механике? — Довольно хорошо, — ответил Бен. — Хотя чаще всего Тэниссон и его команда справляются лучше. Я просто работаю над своим соколом, — он слегка ударил плечом плечо Хакса. — Ну, и может, над его. — Как это мило, — беззастенчиво сказала Фазма. Хакс нахмурился. — Это помогает вам двоим летать? Так невероятно хорошо, я имею в виду. — Не совсем, — ответил Бен. — Мы на любом самолете так бы летали. Дело не в машине, а в пилотах, которые ними управляют. Фазма медленно и слишком проницательно улыбнулась, по мнению Хакса. — У вас, Бен Соло, довольно сентиментальное представление. Чего я не ожидала, особенно когда этот, — она указала безимянным пальцем на Хакса, — настолько практичен. Вы двое — необычная пара. Бен посмотрел сперва на неё, а затем на Хакса со смесью смущения и беспокойства на лице. Что она знает? Хакс медленно и успокаивающе моргнул. Я ей доверяю. И он понял, что так оно и есть. Даже если она догадалась, что между ними может быть что-то, он не думал, что она выдаст их. В понимании того, что кто-то может знать о них и при этом не осуждать было какое-то странное утешение. — На земле мы можем быть разными, — сказал Хакс, — но это не влияет на то, что мы делаем в небе. — Что бы вы не делали, — ответила Фазма, — это явно работает, — она потерла руки. — Что ж, спасибо за чай. И жду карамелек в шоколаде, Хакс. Он положил руку на крылья над своим сердцем. — Обещаю, что к концу дня ты их получишь. Она игриво отсалютовала ему и ушла, подол её пальто болтался по ногам. — Я так и не узнал её имени, — вдруг вспомнил Бен, когда та исчезла за углом ангара, — но она знала мое. — Да, — сказал Хакс, повернувшись к нему лицом. — Я рассказал ей о тебе раньше. Она старшая медсестра, Фазма. И мне кажется, ты ей понравился. Бен провел большим пальцем по подбородку, оставив еще один мазок смазки. — Ага. Наверное, это хорошо? Хакс улыбнулся ему. — Полагаю, что хорошо, — они сделали паузу и просто смотрели друг на друга, прежде чем Хакс сказал: — Хочешь чаю? — он уже спрашивал это чуть раньше, но ему не удалось придумать ничего более безобидного, чтобы Бен еще чуть-чуть побыл рядом с ним. — Хорошо, — согласился Бен и последовал за Хаксом к столу, где последний наполнил свою чашку и предложил ему. Бен взял её. — Садись. Поговори со мной. Хакс, не в силах отказаться, опустился на стул. Бен выбрал себе место на земле у его ног напротив и уселся там, скрестив ноги. Он отпил немного чая, слегка поморщившись. — Если не хочешь — не пей, — улыбнулся Хакс. — Я подумал, что мне нужно понемногу привыкать к его вкусу, — сказал Бен, — если я собираюсь жить здесь дольше. Желудок Хакса перевернулся. По рассказывал ему тогда, на речном судне на Темзе, про то, что Бен, возможно, захочет остаться в Англии даже после войны. Хакс не знал, что делать с этой информацией, окажись та правдивой. Он не хотел, чтобы Бен уехал на родину, но если тот собирался остаться — это значило, что они продолжат их отношения. У Хакса никогда не было связи, длившейся дольше нескольких месяцев. Возможно, и они с Беном спустя какое-то время устанут друг от друга, и одна лишь мысли о том, что они могут расстаться, резала внутренности, как раскаленное лезвие ножа. — До конца войны? — спросил он осипшим голосом. — Это могут быть годы. Бен опустил взгляд на свою чашку, в глади чая отразилось его лицо. — Знаю, но за этим я сюда и приехал — воевать. Я не свалю домой, просто потому что скучаю по нему, — он встретился со взглядом Хакса. — А я по нему и не скучаю. — Ты говорил, что тебе не хватает калифорнийского солнца, — вспомнил Хакс. — Уверен, есть и другие причины скучать по дому. Бен обернул рукой лодыжку Хакса. — Их немного. Хакс бегло взглянул на аэродром и, уверившись, что никто не обращает на них внимание, провел рукой по волосам Бена. — Я хочу, чтобы ты был здесь счастлив. — Я счастлив, — тут же ответил Бен, подаваясь прикосновению, а Хакс едва мог дышать от желания обнять его и прижать к себе. Но, как и всегда, он пересилил себя и убрал руку. — Тебе нужно закончить свою работу. А мне еще надо будет перед ужином написать парочку отчетов. За последние два дня они вылетали на пару вылазок над побережьем Франции, и Хакс заметил там какую-то подозрительную активность немцев, про неё нужно было оповестить штаб-квартиру Авиагруппы. — Мы встретимся сегодня вечером? — спросил Бен. Хакс кивнул, светясь от радости. — Конечно. Отпустив его ногу, Бен быстро допил остаток чая и, отдав чашку Хаксу, поднялся на ноги. — Тогда увидимся за ужином, — сказал он и направился к своему соколу. Хакс собрал свой поднос с чайным сервизом и отправился в столовую, чтобы вернуть его туда. Он прошел мимо несколько группок призывников, все они стояли в полной форме и фуражках, некоторые курили, другие энергично разговаривали. Они все были молоды, чуть старше двадцати лет. Если бы их одеть в гражданскую одежду, они выглядели бы не иначе, как студенты, с которыми Хакс учился в Оксфорде. Даже после многих лет жизни на аэродромах его все еще поражало то, как в разгар войны жизнь продолжалась, даже в подобии обыденности происходящего. Конфликт изменил людей, но по каким-то фундаментальным причинам не сломал их. Те все еще ссорились по пустякам, вели дискуссии о последних новинках в музыке, делились историями за кружкой пива, находили новых друзей, расходились с друзьями, влюблялись. Все то же происходило и в мирное время, но сейчас из-за постоянного страха все это стало более отчаянным. Люди принимали те же решения, только с меньшей долей предусмотрительности или осознанием последствий. И общество более лояльно относилось к ошибкам истощенной войной молодежи, чем было бы при других обстоятельствах. Такая свобода принималась с жадностью, усиливая чувства, поступки, слова. Хакс считал, что ему удалось избежать этой лихорадки, но со свирепой алчностью, с какой он тянулся к Бену, поспорить было тяжело. Они сошлись крайне быстро, с поразительной поспешностью отодвинув в сторону все запреты. Хакс не сдержался, отдав свое тело или взяв Бена. В этом и крылось то безумие, которое он изо всех сил пытался избежать, он тщетно пытался занять все свои мысли одной из самой страшной бойней, которую мир видел со времен Великой войны. Он вспомнил, почему так решительно старался держаться подальше от тех свобод, которые услужливо предоставляло военное время молодым мужчинам и женщинам, однако, отказавшись от них, он не сделался слабым и не отвлекся. Быть может, если бы он завел себе любовника, который бы не понимал его преданности полетам, эти отношения мешали бы ему полностью отдаться войне, мешали бы сосредоточиться; но Бен понимал его, как никто другой. Они делил эту страсть к небу. Хакс занес поднос в столовую и, поблагодарив сержантов, вернулся к казармам и отчетам. Когда он сел за свой рабочий стол, его взгляд скользнул к бумагам, но вместо того, чтобы взяться за работу, он потянулся к деревянной фигурке собаки, которую вырезал Бен. Он держал её в ладони, поглаживая пальцем по хребту там, где тот переходил в хвост. Хакс буквально мог почувствовать руки Бена, слышать скрип его карманного ножа. На вырезание этой собаки тот потратил несколько недель, и это, пожалуй, больше, чем Бен провел, касаясь Хакса. Он закрыл глаза, сжимая фигурку в кулаке. Хакс не мог точно определить, когда это произошло, но его мир перевернулся с ног на голову, и вместо того, чтобы попытаться вернуть его на прежнюю ось, он получал от этого удовольствие, разрешал всему этому продолжаться, пока бы его жизнь полностью не перестроилась и не стала на ту твердыню, где был бы Бен.***
В течение следующих двух часов он написал несколько депеш и, аккуратно сложив их, отправился к диспетчерской вышке, которая выступала связующим звеном между аэродромами и штаб-квартирой. Он был на полпути от диспетчерской к столовой, шел на ужин, когда его догнал сержант Митака. — Добрый вечер, сэр, — поздоровался сержант. Он держал в правой руке целую кипу конвертов, многие из которых были отмечены яркой международной почтой. — У меня тут почта для эскадрильи. Хотите, я отнесу её к вам в квартиру, чтобы вы могли после ужина раздать? — Нет, — сказал Хакс. — Я возьму её сейчас. Думаю, «Орлы» захотят увидеть письма сразу. Митака передал их. — Тогда держите, сэр, — он повернулся, чтобы уйти, но Хакс вдруг окликнул его: — Сержант. — Да, сэр? — Я хочу поблагодарить вас за вашу работу, — сказал Хакс. — Вы чрезвычайно продуктивный и способный человек. Я ценю вашу службу. Несмотря на то, что на улице уже сгущались плотные сумерки и единственным светом было желтоватое свечение ламп и луны, щеки Митаки отчетливо потемнели. — Спасибо, сэр. Мне приятно служить вам, — он заколебался. — Но вы же говорите это не потому, что собираетесь уходить? Вас переводят? — Нет, нет, — сказал Хакс. — Я просто подумал, что должен вам это сказать. Я не хотел вас тревожить. — О, — явно с облегчением вздохнул Митака. — Рад это слышать, сэр. Будь у меня выбор, мне бы не хотелось менять офицера. Мне довольно тяжело привыкать к новым назначениям. Хакс даже бы и не подумал об этом. Новый офицер, вероятно, мог означать изменения в поведении. Например, такой человек, как его отец, был бы гораздо более требовательным и сдержанным, чем сам Хакс. Митака бы вряд ли хорошо поладил с командиром эскадрильи, если бы тот был с ним жесток. — Не думаю, что с этим будут проблемы, — успокаивающе сказал Хакс. Он коснулся плеча Митаки. — Спасибо, сержант. Не буду задерживать вас более, идите ужинать. Митака чуть качнул головой и скрылся в тени. Хакс продолжил свой путь, задумчиво играясь уголком одного из конвертов. Подойдя к дверям столовой, он остановился и еще раз пересчитал письма — их было восемь. Одно из них было его (скорее всего от матери), другой конверт был штампован почтой из Беркли, штат Калифорния, адресованный Бену. Хакс надеялся, что новости в этом письме будут лучше, чем в прошлый раз, когда Бен, получив его, рассердился. Положив это письмо в самый конец стопки, Хакс толкнул дверь и вошел в столовую. Он подождал, пока большинство «Орлов» отставят пустые тарелки в сторону, примерно спустя три четверти часа, прежде чем вытащил письма. Он читал имена на конвертах: Кроу, Ши, Уэксли, Миллс, Путнам и т.д., а пилоты уже передавили их хозяевам. Наконец, когда Хакс добрался до последнего конверта, он сказал: — Соло. Бен встал, перешагнул через скамейку и подошел к той стороне стола, где сидел Хакс. Он взял письмо и засунул его во внутренний карман пиджака. — Спасибо, — сказал Бен. Он на мгновение задержался на месте, взглядом приглашая Хакса присоединиться к себе. Хакс думал, что тот может отказаться от их встречи, потому что захочет наедине прочитать письмо, но в выжидающем взгляде Бена ошибки не было — его намерения остались прежними. Как обычно, когда он собирался прогуляться до ангара после трапезы, Бен вытащил пачку сигарет и зажал одну губами. В последний раз кинув на Хакса выразительный взгляд, Бен чиркнул своей серебристой зажигалкой и направился к двери. — Ну, тогда и я пошел, — сказал Норман Кроу, вставая из-за стола с письмом в руке, когда Бен скрылся за дверьми. — Спокойной ночи, ребята. Хакс задержался, пока другие пилоты одним за другим не покинули столовую, остался лишь Натан Ши, который ел медленнее всех потому что много разговаривал. В Лондоне «Орлы», казалось, окончательно приняли его в свою компанию. Они относились к нему, как к полноценному члену их эскадрильи, даже Тейлор, который несколько недель практически не обращал на него внимания, наконец соизволил поговорить с ним. И они отлично сработались. Эскадрилья стала столь же сплоченной, какой и хотел видеть её Хакс. — От кого твое письмо, Натан? — спросил он, допив последний глоток вина. — От моего брата Тима, — ответил Ши. — Он живет в Таллахасси, в штате Флорида, со своей женой и тремя мальчиками. Он, естественно, старше меня. — Вы близки? — поинтересовался Хакс. Ши кивнул. — В детстве мы были лучшими друзьями. Не могу сказать, что мы не дрались, но он был мне хорошим братом. Хакс усмехнулся. — Неужели, ну тогда я оставлю тебя наедине с письмом. — Вы тоже пойдете читать письмо? — спросил Ши. — Да, — солгал Хакс. Он отправится к ангару, а церковные новости его матери оставит на следующий день. — Спокойной ночи, Натан. — Ночи, сэр. Когда он вышел на улицу, там было так прохладно, что вырывавшееся со рта дыхание окутывало голову, как дым. Хакс не стал зажигать сигарету: не было настроения. Так что вместо этого он быстро подошел к ангару, и к тому времени, как он туда добрался, пальцы покалывало от холода. Дыша на ладони, Хакс вошел внутрь, ища свет. Он обнаружил, висящий над открытой изнанкой двигателя выведенного из лада «Спитфайра» тусклый фонарь. Под ним, скрестив ноги, сидел Бен, держа в руке письмо. Хакс ничего не сказал, когда поднырнул под самолет и уселся рядом. Тот также молча передал правой рукой письмо, а левую положил на его плечи, притягивая ближе к себе. Он не пытался спрятать письмо, поэтому Хакс начал читать: Дорогой Бен, Мы только вчера получили твое письмо и были так рады видеть его! Мы ничего от тебя не слышали с тех пор, как ты приехал в Англию, но ты сказал, что получил письмо от Люка. Я рада, что теперь у нас есть твой адрес. А новый наш — увидишь на этом конверте. Я на некоторое время пока перебралась в Беркли к твоему дяде. Дом в Окленде мы выставили на продажу, но пока предложений нам не поступало. Ситуация на рынке недвижимости все еще плохая. Но мы продолжаем надеяться. В городе все хорошо. Я потихоньку знакомлюсь с ним и местным университетом. Люк мне все тут показывает. Его дом очень большой, и я все еще привыкаю к тому, что у меня так много места. Здесь четыре спальни, можешь в это поверить. Люк говорит, что одна комната стоит для тебя, но, зная тебя, если уж ты и осядешь где-нибудь, то только там, где летают быстрые самолеты. Как тебе в ВВС Его Величества? Они там хорошо заботятся о тебе? Если нет, то я приеду и скажу пару ласковых твоему руководству. Хакс улыбнулся. Ему бы очень хотелось узнать, что могла бы сказать ему мать Бена. Ты немного рассказывал об Уолкастле (какое странное название!), но этого недостаточно. Он находится возле города или в сельской местности? Сколько у них самолетов? Должно быть, много раз они смогли снабдить целый авиационный полк. Ты просто обязан объяснить мне это. Я видела самолеты для шоу, но, уверенна, с боевыми машинами их не сравнить. Ты, должно быть, очень доволен, что может летать на них. Я не сказала тебе это до твоего отъезда, Бен, но я невероятно горжусь тобой. То, что ты делаешь там, — очень смелый поступок, и даже если я боюсь за тебя каждый день и молюсь, чтобы ты в целости и сохранности вернулся домой, я восхищаюсь тобой. Думаю, это то, что хочет каждый родитель: восхищаться хорошими поступками и делами своих детей. И я не исключение. Хакс сделал паузу, перечитывая последние строки. Он мог понять, что иметь возможность гордиться своими детьми естественно, поскольку это и была суть того, что от него ожидали родители, но восхищаться ими — совсем другое. Это означало, что ты хотел, чтобы твои дети достигли намного большего, чем ты сам, чтобы они стали лучшей версией того, кем они могли быть. С Брендолом Хаксом было не так. Он хотел, чтобы его сын пошел по его стопам и делал то же самое, что и он, не больше и не меньше. Хакс был практически уверен, что если бы он действительно пошел в армию, как и хотел его отец, и превзошел достижения того, Брендол бы разозлился. Тот был очень мелочным человеком, и поэтому Хакс завидовал, что у Бена была такая мать. Он вернулся к письму: На прошлой неделе мне позвонил твой отец. Он сейчас в Омахе, они дадут пару представлений, а потом двинутся дальше. Он просил передать тебе, что ваш старый «Сокол» все еще в хорошей форме и ждет, когда ты вернешься. Я постоянно говорю его, что он должен поставить этот антиквариат на пастбище вместо пугала. Потому что, что бы там не говорил Хан, эта развалюха едва летает. Хотя, ты и сам хорошо знаешь, что твой отец со своими самолетами не расстается, даже если те выходят из лада. Бьюсь об заклад, ему очень не хватает твоих умений в механике. У него никогда не было такой сноровки к работе с двигателями, как у тебя. Кстати, он передает тебе привет, как и дядя Люк. Мы скучаем по тебе. Пожалуйста, ответь скорее. Я люблю тебя. Мама Хакс остановился на подписи, рассматривая её. Письмо было неофициальным, гораздо менее жестким, чем переписка его собственной матери. И в написанных косым почерком словах так и сочилась привязанность. Хакс почувствовал странное тепло к этой женщине, с которой никогда не встречался, хотя бы от её любви к единственному сыну. — Кажется, она в порядке, — сказал он, нарушая тишину. — Ты рад, что она написала? — Да, — ответил Бен. — Я не знал, кто ответит на мое письмо: она или дядя Люк, — его рот скривился. — Но, как тот и написал, моя мама сейчас в его доме. — И тебе это не нравится, — догадался Хакс. Бен погладил пальцами край бумаги. — Не важно, что я думаю, — он запнулся, но потом добавил: — Я просто даже представить себе не могу её в громадном доме, как у дяди Люка. Наш был в разы меньше — две небольшие спальни и кухня, и этого всегда было достаточно. Но, думаю, я все же рад, что она не одна. Раньше с ней был я, пока отец был в разъездах, но… — он замолчал, хмуря брови. Хакс положил руку на бедро Бена, успокаивающе поглаживая. — Омаха далеко от Беркли? — О, да. На другом конце материка. Держу пари, отца не было дома три месяца, — Бен пожевал губу. — Ну, во всяком случае, в Окленде. Даже не знаю, где теперь ему жить, раз они выставили наш дом на продажу. Он не может пойти к Люку. Тот вышвырнул его. Да и для самолетов там места нет. Хакс встревоженно спросил: — Твой отец бездомный? Бен фыркнул. — Он называет это «странствующий», но да, он практически бездомный. — И ему комфортно так жить? — поинтересовался Хакс. — Не иметь дома, в который он может вернуться по окончанию сезона шоу? — На самом деле этого межсезонья нет, — сказал Бен. — Летом он уезжает на север, а зимой — на юг, где теплая погода. Он может спокойно обойтись без необходимости возвращаться в Окленд, — Бен взял руку Хакса, переплетая их пальцы. Хакс погладил его костяшки большим пальцем. — Но так он не увидит твою мать. — Наверное, — подняв руку Хакса к губам, Бен поцеловал её. — Я могу этого понять, — сказал Хакс, — но ты говорил, что они очень любят друг друга. Разве теперь это не так? Бен пожал плечами. — Я правда не знаю. Думаю, они все еще любят, но они просто… отдаляются. Отец жил в разъездах, а мать большую часть года была со мной. И они выглядели всем довольны. Хотя на их месте, не думаю, что я мог бы так. Хакс повернул к нему голову, натыкаясь взглядом на профиль Бена. — Что делать? Жить отдельно? — Ага. Для меня это не имеет смысла. Или, быть может, я просто эгоист. — Эгоист? — сказал Хакс. — Каким образом? Бен крепко обнял Хакса, отчего тот практически навалился на него. — Я не хочу отпускать то, что стало моим. Хакс должен был бы отшатнуться от собственнического значение сказанного, но он этого не сделал. Его это не испугало; ему понравилось. Он потянулся рукой к Бену и коснулся его щеки, поворачивая его голову к себе. — Не такой уж ты и эгоист, — поддразнил он. Губы Бена изогнулись в улыбке, но он сказал: — А ты мог бы так поступить? Хакс задумался. В кругу общения его родителей такое поведение было достаточно распространенным. Партнеры в браке в конце концов уставали друг от друга и просто погружались в свои собственные интересы и увлечения. Иногда это выливалось в желании найти новую компанию друзей, но в других — физическое расстояние. Хакс никогда не возражал против этого. По сути, он считал это некой формой уважения личных границ партнера. Но поскольку в такие узы брака он никогда не попадет, этот вопрос для него оставался спорным. Если бы он и его любовник как-то просто обнаружили, что слишком разные, чтобы продолжать их отношения, они могли бы просто расстаться. Однако, если эта возникшая дистанция была обусловлена не его собственными, а другими обстоятельствами, Хакс был уверен, что он не так охотно стал бы отпускать этого человека от себя. — Полагаю, если нужно, я мог бы терпеть это, — сказал он, — но не думаю, что мне бы этого хотелось, — он сжал руку Бена. — Можешь тоже называть меня эгоистом. Бен бросил на него напускно суровый взгляд. — Эгоистичен, — насмешливо сказал он. — И жаден. Улыбка Хакса стала хищной. — Именно. Он придвинулся ближе и поцеловал Бена, настойчиво размыкая его губы, пока ему не позволили ворваться внутрь. Бен обнял его, так что Хакс практически сидел на его коленях. Он прижался к груди Бена, чувствуя руками упругость и силу его тела. Единственными звуками в течение следующих нескольких минут были сладкие, сочные звуки смыкающихся вместе губ. В ангаре было слишком холодно, чтобы раздеться, но они держали друг друга крепко, жались, греясь в тепле тел, пальцы жадно перебирали волосы, касались любой открытой кожи. Хакс поражено смотрел, как Бен бережно поцеловал кончики его пальцев, а затем чуть вобрал их в рот. Когда Хакс вынул их, теплая слюна моментально стала холодной. Разум Хакса заволокло густым желанием, но когда он опустил взгляд на отложенное Беном письмо от матери, то заметил выглядывающий из конверта уголок фотографии. — Она отправила тебе фотографию, — сказал он. — Хм? — промычал Бен между поцелуями в шею. Отпустив плечи Бена, Хакс потянулся за фотографией и поднял её, чтобы лучше рассмотреть. С фотографии на него смотрела женщина в простом, но хорошо сидящем на ней платье, рядом стоял бородатый мужчина в костюме. За ними был двухэтажный дом с красивой кирпичной лестницей, ведущей к входной двери. Хакс вгляделся в изящные и нежные черты лица женщины; её глаза он узнал. Они были такими же, как у Бена. — Это твоя мать, — сказал Хакс, пытаясь отстранить Бена от себя, чуть потянув за волосы. — И твой дядя. Взгляд Бена был темным и размытым, но он посмотрел на фотографию. — Да. Лея и Люк Скайуокер. — Она не взяла фамилию твоего отца? — спросил Хакс. — Это долгая история, — вздохнул Бен, наклоняясь, чтобы поцеловать его. Хакс качнулся назад, как раз вне пределов досягаемости. — Расскажи мне, — Бен надулся, явно разочарованный, но хаксовое «Пожалуйста» смягчило его. Он помог Хаксу слезть со своих коленей, чтобы тот мог сесть рядом, и, взяв фотографию в руки, посмотрел на неё. — Думаю, тут надо начать со Скайуокеров, — сказал Бен, — они из Сиэтла, штат Вашингтон. Сначала были рыбаками, и неплохо на этом промысле зарабатывали, они даже купили еще несколько лодок, пока не засновали «Скайуокер Фишерис». В Вашингтоне он довольно хорошо известен, и они гордятся этим именем. Хотя мои дедушки и бабушки хотели, чтобы мама и Люк оставили этот бизнес, и получили образование. Так что они отправили их в колледж. Люк учился лучше всего, все знали, что он станет профессором, но маму такое будущее не захватывало. Она хотела увидеть мир, заниматься разными вещами. Именно она привела их двоих на одно из авиашоу отца. По её словам, она влюбилась прямо там и тогда — в самолеты. Ей даже удалось уговорить отца прокатить её, и именно тогда она влюбилась и в него самого. Бен погладил предплечье Хакса. — На следующий день она бросила колледж и сбежала с ним. Её родители были в ярости, но ничего с этим поделать не могли. Родители полгода провели в дороге. Когда они были в Окленде, мама узнала, что беременна. Там они и поженились, но мама не хотела отказываться от фамилии Скайуокер, поэтому она оставила её. Я почти уверен, что они из-за этого спорили, но в спорах мама выигрывала всегда. И она заставила папу на год взять отпуск от его странствующей жизни, чтобы они могли купить дом и спокойно родить меня. — Это очень романтично, — сказал Хакс, и это так и было. Ухаживания его родителей были немного более официальными. — Наверно ты прав, — пожал плечами Бен. — Спроси ты у моих дедушек и бабушек, да у кого-угодно, все бы в один голос сказали, что они были сумасшедшими. Хакс усмехнулся. — Зато какая история, — он снова посмотрел на фотографию. — Ты чем-то похож на неё или все же больше на отца? Бен снова взял в руки конверт и выудил оттуда еще одну фотографию. На ней был запечатлен сурового вида мужчина в летной кожаной куртке, позирующий рядом с бипланом. Сходство здесь было очевидное, оно сразу бросалось в глаза, хотя все же некоторые черты лица были и от матери. Хан Соло, несомненно, был красивым мужчиной, но телосложением более изящным, чем у его сына, и, Хакс подумал, что тот был и ниже его. Возможно, свое телосложение и высокий рост Бен получил от его деда. — Они красивые, — сказал Хакс. — Я вижу их обоих в тебе. Не только внешность, но и характер. Бен взглянул на него. — Что ты имеешь в виду? — Ну, ты, как и твой отец, любишь летать, и, как твоя мать, немного опрометчив. Не думаю, что ты долго думал, когда тебе предложили шанс поехать в Англию. — Да, ты прав, — признался Бен. — Это, вероятно, был самый простой выбор, который я когда-либо делал. Хакс улыбнулся, коснувшись кончиком носа нос Бена. — Твоя мать сразу была очарована пилотом. У тебя это тоже есть. — Клянусь твоей задницей, что да, в первые же секунды, — засмеялся Бен, целуя его. Хакс счастливо ответил, на какое-то время снова теряясь в теплых объятиях. Бен обволакивал его, наполняя собой каждую частичку его естества. Хакс знал это тело, знал его формы, знал, как тот любил пальцы Хакса в его волосах, когда они целовались. Знал, что Бену нравилось, когда Хакс покусывал мочку его уха, но с этим нужно было быть осторожным, если Хакс не хотел оказаться под Беном и свирепо сдирать с друг друга одежду. Знал, что ему хотелось, чтобы Хакс поймал между зубами его нижнюю губу и чуть помял, пока та не нальется сочной нежностью. И Хакс так и сделал. — Ты должен отправить им фотографию, — сказал Хакс, когда они чуть отстранились друг от друга, хватая ртом воздух. — Чтобы у них было что-то с тобой отсюда. Бен уперся своим лбом в лоб Хакса. — Не думаю, что у меня есть подходящее фото. Но я пришлю им статью из «Миррора». Хакс нежно убрал его волосы с лица, аккуратно заправляя за уши. — М-м-м, да, конечно. Но там нет фотографии с тобой, кроме того группового фото. А им нужно что-то, где ты крупным планом. — У меня нет такой, — ответил Бен, — если, конечно, ты не предлагаешь мне отправить то портретное фото, которое сделали, когда я вступил в ВВС. Хакс хорошо помнил эту фотографию. Она лежала в личном деле Бена, которое передали ему, когда он принял полномочия капитана эскадрильи. На нем Бен был в полной униформе и с фуражка на голове, но выглядел явно очень недовольным, что пришлось фотографироваться. Он был молчалив, мрачен, но все же поражающее красив. — Нет, не думаю, что она подойдет, — сказал Хакс. Он немного отодвинулся и, расстегнув нагрудный карман, достал фотографию, которую спрятал туда раньше. — Ты можешь отправить её. Бен осторожно взял фотографию, смотря на неё. — Её не было, — сказал он, — с другими фотографиями. — Да, — немного робко признался Хакс. — Но она лежала в моем кармане. Я не хотел показывать её другим. — Даже мне? — удивленно подняв одну брови, спросил Бен. Хакс коснулся уголка фотографии. — Ты говорил, что не любишь видеть себя на фото, поэтому я не думал, что тебе захочется увидеть её. К тому же я… ну, не сентиментальный человек, но… — он встретился со взглядом Бена. — Хотел оставить её себе. Бен моргнул один раз, долго и медленно, а затем, открыв ладонь Хакса, прижал к ней фотографию. — Ты просто забыл её вытащить из кармана, или она была с тобой в течение этих пяти дней? Хакс сглотнул, к щекам прилил жар. — Я носил её с собой, — он мог бы просто сказать, что забыл вытащить её, но он не мог лгать. Потому что во лжи не было никакого смысла, когда он уже зашел так далеко, что решил не выкладывать эту фотографию. — Почему? — спросил Бен. Хакс вздохнул, готовясь сделать признание. — Я летал раньше с парнями, которые держали снимки своих возлюбленных девушек на приборных панелях своих соколов. Я не могу этого сделать, но я подумал, что, возможно, мог бы просто держать её у себя в кармане. Бен ничего не сказал, он положил руки на обе стороны лица Хакса, пристально глядя на него. — Что? — еле слышно спросил Хакс. Бен погладил большими пальцами его скулы. — Я говорил, что решиться приехать сюда было легко. Так и было, но также это было лучшее решение, которое я когда-либо принимал. Ты… ты просто… — он не закончил, потому что вместо этого двинулся вперед и нежно припал к губам Хакса с такой нуждой, что её можно было буквально распробовать. — Оставь фотографию себе, Хакс, — сказал он. Хакс не стал возражать. Он засунул её обратно в карман, а затем обнял Бена за шею.***
— Видали, как надо, парни, — По наклонился к столу и сгреб руками кучу из монет, сигарет и мелкую валюту. Он с самого обеда обчищал своих товарищей, желающих поиграть с ним в покере, к ужасу последних. На данный момент этими несчастливцами стали Мельца, Уэксли и Брюстер Миллс, они в один голос разочарованно выругались, когда тот снова выиграл. — Эй, Бен, — позвал Брюстер. — Ты просто обязан присоединиться к нам и проучить этого ублюдка. Потому что с такими темпами, тут останешься один ты, кто реально сможет это сделать. По ухмыльнулся, пересчитывая свой выигрыш. — Да я сегодня в ударе. Думаю, сейчас даже Бен не сможет меня сделать. Бен, который все это время неизменно сидел в углу со своим ножиком и новой фигуркой, наклонился вперед. — Это вызов? — Несомненно, — ответил По. — Иди сюда, и, посмотрим, на что ты способен, парень. Хакс наблюдал, как Бен отложил нож и струганный кусочек дерева и пересек комнату, останавливаясь у карточного стола. Он громко подвинул стул и тяжело сел. — Сейчас увидишь, — сказал он. Мельца протянул ему карты, и Бен начал перетасовывать их. До этого момента Хакс читал, но сейчас он заложил палец между страницами и закрыл книгу. Потому что-то, что будет происходить сейчас, — без сомнения, будет тем еще зрелищем. Остальная часть эскадрильи тоже стала потихоньку скучиваться вокруг, но начать партию они так и не успели: дверь в комнату распахнулась и в помещение ввалился запыхавшийся Коротышка. — Проклятые японцы, — выдохнул он. — Они… они напали на нас. На мгновение воцарилась тишина, перебиваемая лишь тяжелым дыханием Коротышки, а затем Стриклэнд поражено спросил: — Что, черт возьми, ты несешь, Путнам? Тот ответил: — Об этом передавали по радио. Сегодня утром на Гавайях гребаные японцы атаковали нашу военно-морскую базу Пёрл-Харбор. Они начинают чертову войну! Через секунду половина пилотов уже была на ногах, требуя подробностей. Коротышке нечего было сказать, кроме того, что рано утром военно-морскую базу Соединенных Штатов в Пёрл-Харборе обстреляла с воздуха целая армада японских истребителей. «Орлы» не знали ни о жертвах, ни причиненном ущербе, но все они единогласно утверждали, что президент Рузвельт не может оставить это происшествие без ответа. А это уже означало официальное объявление войны. Хакс не особо прислушивался к их разговорам о конфликте в Тихом океане, но он знал, что Япония вторгается в соседние страны в поисках ресурсов для обеспечения своих военных. Очевидно, те были очень смелыми, но он никогда не считал их настолько глупыми, чтобы начать прямой конфликт с нейтральными Соединенными Штатами. Но теперь первый ход был сделан, и ход этот был наглый и бесстыдный как никогда. — Что это значит для нас? — спросил Норман Кроу. — Если мы вступим в войну с японцами, им понадобятся пилоты. — Армия ВВС, наверняка, начнет вербовать людей, — сказал Тейлор, упираясь руками в бедра. — Им понадобятся столько мужчин, сколько только можно мобилизовать. Мельца ударил кулаком по соседнему столу. — Ты чертовски прав. Мы обязаны отомстить этим япошкам за то, что они сделали. Трусливые ублюдки. В ответ послышались согласные крики, пилоты кивали, громко разговаривали и возбужденно махали руками. — Мы должны выяснить, кто им будет нужен, — сказал Уэксли, — и попасть на борт в Штаты. Если будет война, мы все будем сражаться. Хакс стоял в стороне, со скручивающимся в животе страхом наблюдая за тем, как «Орлы» переговариваются между собой. Конечно, те хотели бороться за свою страну; конечно, они хотели уехать к себе. Это было естественно. Тем не менее, это потребовало бы изменить их место дислокации, а это, на минуточку, переместить их на другой конец мира, чтобы те могли сражаться на своем фронте. Им придется покинуть Англию и, скорее всего, очень скоро. Льюис Миллс шагнул вперед, подняв руки, прося тишины. — Секунду, ребята, — сказал он. — Я знаю, что вы сейчас злые, как черти, и я тоже, но мы не можем просто взять и уйти. Мы не подписывали контракт с ВВС США. Мы в Королевских ВВС. Мы сможем вернуться домой и присоединиться к нашим лишь после того, как нас выпишут здесь, — он поискал взглядом Хакса и найдя его в глубине толпы, спросил: — Думаете, они пойдут на это, сэр? Слова застряли в горле, но Хакс откашлялся и сказал: — Боюсь, что не знаю. На такие случаи нет никаких определенных рекомендаций. С этим нужно обращаться к Истребительному командованию. Сноук здесь бы ничего самостоятельно решить не смог. Любые решения, принятые в отношении «Орлов», поступали от высшего командования. Они считались действующими эскадрильями, как и любые другие отечественного образца, но все вопросы по ним решались приказами сверху. — Тогда нам нужно с ними связаться, — сказал Кроу. — Я не собираюсь сидеть здесь и позволить японцам так просто отделаться. От этих слов Хакс почувствовал горький привкус гнева, даже если тот и был необоснованным. Потому что он думал, что его люди верны ВВС Его Величества, верны их подразделению, верны ему, но оказалось, что все это можно так легко отбросить в сторону на пользу их верности Соединенным Штатам. Упрекать их в этом было бы крайне несправедливо, но Хакс просто не мог остановить себя. В тот момент он ненавидел японцев так же сильно, как и «Орлы» их, и лишь потому что те вырывали из Уолкастла самую горячую жилу, 363-ю американскую эскадрилью. — Мы ничего не будем делать, пока не узнаем больше, — строго сказал он. — Я поговорю с командиром крыла, чтобы убедиться, что нас будут держать в курсе, но тем временем у вас все еще есть полноценна служба, — он медленно обвел тяжелым взглядом своих пилотов. — Вы в Королевских ВВС, и вы должны будете летать за них до момента, если он все же наступит, когда Истребительное командование не освободит вас от обязанностей. Я искренне сожалею о том, что произошло в Пёрл-Харборе, сожалею, о жертвах, но на данный момент ваше место здесь. Это понятно? Пилоты застыли. Хакс видел, в их глазах конфликт: верность против долга. «Орлы» оказались в трудном положении — он был бы первым, кто признал бы это — но они не могут просто взять и завтра же сесть на первый попавшийся корабль домой. Им придется подождать и посмотреть, как будут разворачиваться события дальше. Однако, как бы там ни было, Хакс осознавал, что, скорее всего, это уже был конец «Орлиным эскадрильям». — Мы понимаем, сэр, — сказал По, выступая от имени всей эскадрильи. — Мы готовы летать, несмотря ни на что. Просто… передайте нашу просьбу подполковнику. Потому что на нашу страну напали и погибли наши люди. У нас есть право желать отомстить им за это. Хакс сжал губы, но кивнул. — Естественно. Я обещаю, что узнаю как можно больше. И немедленно все вам передам. По наклонил голову. — Спасибо, сэр, — он провел пальцем по подбородку. — И, с вашего разрешения, можно ли нам будет перенести радио сюда, чтобы мы могли слушать последние новости? — Да, конечно, — разрешил Хакс. Коротышка и Тейлор поспешили отыскать радиоприемник, остальные нервно расхаживали по комнате, тихо переговариваясь. Идущее от них напряжение можно было почувствовать физически. Хаксу нужен был свежий воздух, поэтому, резко развернувшись, он направился к двери и толкнул её. В лицо дыхнуло холодом, он глубоко вдохнул, по коже поползли мурашки, руки дрожали. Желая успокоиться дымом от сигареты, Хакс достал свой серебристый портсигар из кармана пиджака и, вытащив сигарету, поджег её. От первой затяжки грудь сжало кашлем, так что он едва услышал, как позади открылась, а затем закрылась дверь. Но он узнал об этом, когда почувствовал, как теплая рука обняла его. Бен. Тот заговорил не сразу, он просто стоял и держал Хакса, пока тот тяжело курил. Когда кончик сигареты дошел до пальцев, Хакс выкинул её. — Почему в Америке ты не присоединился к воздушным силам? — спросил он. — Ты мог бы. — Наверное, мог, — согласился Бен, — но тогда не было с кем сражаться. Хакс обернулся к нему, чтобы взглянуть в лицо. — Но теперь есть, и ты хочешь принять бой с ними, — он звучал обижено, уязвлено, но не мог заставить себя смягчить свой тон. Бен слегка покачал головой, отчего его отросшие пряди упали на воротник. — Я должен, и я так и сделаю, но я не хочу этого. Однако, если остальные захотят вернуться домой, не думаю, что командование позволит мне остаться. — Нет, — сказал Хакс. — Не позволит. Он потянулся за еще одной сигаретой, но Бен мягко взял у него портсигар и более твердыми руками, чем у Хакса, выудил две сигареты. Он обе зажал их губами и зажег, а затем передал одну Хаксу, как будто тот не мог справиться с такой простой задачей. Когда Хакс взял сигарету, он на самом деле не был уверен, что смог бы. — Никто не мог такого предвидеть, — сказал Бен. — Это все усложняет. Хакс выдохнул струю дыма. — А когда нам было легко, Бен? Да и будет ли когда? Бен глубоко затянулся. — Все стоящее непросто. Хакс подошел к нему и снова взял его за руку. — Да, так и есть. Большую часть оставшегося дня эскадрилья провела, собравшись у радиоприемника и слушая новости из Вашингтона, округ Колумбия. По радио было несколько передач, но конкретных деталей — мало. К ужину новости о случившемся облетели весь аэродром, и несколько пилотов из 129-й и 222-й эскадриль пришли выразить свое соболезнования. «Орлы» негодовали, но злости в них было больше, чем печали. После трапезы пилоты вернулись в комнату для совещаний, чтобы послушать больше новостей. Хакс решил оставить их одних и пойти спать. Вечером следующего дня, восьмого декабря, президент Франклин Рузвельт перед Конгрессом произнес мощную речь, объявив войну Японии, его слова транслировались по всему миру. «Орлы» радовались и аплодировали ему. Хаксу нужно было поговорить со Сноуком, как он и обещал, и начать процесс освобождения 363-й от обязанностей перед ВВС Его Величества, чтобы те могли вернуться в Америку и вступить в свою собственную войну.