***
К шести часам, когда их уже ждали в столовой, бренди было уже давно уничтожено. Хакс и Тейлор сыграли по партии в бильярд с каждым в комнате, включая Стакса и новых пилотов, но остались непобедимыми. Джейми так и не вернулся, что вызывало одновременно и беспокойство, и облегчение. Так долго держащий его в своем кабинете Сноук мог подразумевать под этим что угодно, о чем Хакс даже не хотел думать, но он был рад, что Джейми больше не появлялся в казармах, чтобы побрататься с его людьми. — Давайте уже пойдем поедим что-нибудь, — предложил Мельца, откладывая кий в середине игры. Он похлопал по плечу одного из новых пилотов. — Идем, приятель. Хакс положил свой кий на стол и последовал за ними, покидая их общую уютную комнату с приглушенным желтым светом от ламп, узкими, запотевшими по краям окнами и гудящими батареями, которые создавали странно успокаивающий аккомпанемент. В столовой стоял шум, 129-я только что приземлилась после эскорта бомбардировщиков над Бельгией, и голос командира Барлоу звучал громче всех, когда он рассказывал о вылазке нетерпеливым слушателям за соседним столом 222-й. Командир Чепмэн сидел с наполовину полным стаканом красного вина, подчеркнуто не заинтересованный в рассказах своего коллеги. Хакс закатил глаза и пошел занять свое место за столом «Орлов». — Здравствуйте, сэр, — поздоровался сидящий рядом с ним По. — Новенькие выглядят немного зелеными. Все четверо заняли себе места среди пилотов, которых уже встретили, и представлялись тем, кого еще не видели. Они выглядели теперь не так неуверенно, чем когда прибыли, но все равно еще явно выделялись своей скованностью. Со временем это пройдет. Когда двери столовой распахнулись, и на пороге объявились Сноук и Джейми Джонс, все взгляды тут же направились к ним, а разговоры затихли. Подполковника редко можно было застать на трапезе с остальными, а незнакомец подле него от этого казался еще более необычным. Они подошли к «Орлам», остановившись прямо в конце стола. — Джентльмены, — сказал Сноук. — Капитан Джонс и я присоединимся к вам сегодня за ужином. Он сказал мне, что уже познакомился с несколькими из вас. Устройте ему радушный прием. — Приятно познакомится, Джонс, — привстав, сказал По. Он указал на свободное место справа от себя. — Можешь сесть здесь? — и, обращаясь к Сноуку: — Для нас большая честь ужинать вместе с вами, сэр. Если хотите, занимайте место между Стриклэндом и Уэксли? Двое из них тут же выпрямили спины, и как будто одно внимание к их персонам заставило их отодвинуться, чтобы освободить больше места. Сноук разместился между ними. Как только он сел, общая атмосфера за столом стала более сдержанной, «Орлы» осторожно переглядывались между собой, готовые вести себя соответственно оказанной чести. Даже две другие эскадрильи стали более спокойными, кидая на стол 363-й сочувствующие взгляды. К счастью, прежде чем тишина стала еще более неловкой, появились сержанты с неглубокими мисками рагу и разложили их по столу. — Итак, Джонс, — начал Норман Кроу, кусая морковку; он сидел как раз напротив него. — Ты гулял сегодня по нашему аэродрому? Что думаешь? Джейми проглотил полный рот рагу, и на его лице вспыхнула еще одна солнечная улыбка. — Красивое место. Должен признаться, немного лучше, чем наше нынешнее. Вас, ребята, тут просто балуют. По «Орлам» прокатились смешки. — Я слышал, что тут еще из-за близости к оккупированной Франции есть, чем заняться, — он кивнул Сноуку. — Подполковник рассказал мне о нескольких вылазках, на которые вы летали всем подразделением. — Думаю, скоро их снова вызовут, — рассеянно вставил Сноук между ложками горячего бульона. — Скажи, — вмешался Уэксли, — ты когда-нибудь летал с другой «Орлиной эскадрильей», Джонс? Мы все в разных частях, но… — Был один раз, да, — сказал Джейми. — 121-ю назначили недалеко от 79-й, и мы выполнили вместе миссию. Эскорт. Хорошее было время. Мельца поднял свой стакан. — Держу пари, так и было. Только представьте, какую трепку мы бы задали джерри, если бы собрались все вместе, четырьмя эскадрильями! — Чертовски верно, — согласился Тейлор. — Хотя нельзя сказать, что нам плохо летается с этими парнями в Уолкастле, — сказал Коротышка, глядя на Сноука. — Мы готовы в любое время пойти с ними, сэр. — Значит, между вами не такая уж и сильная конкуренция? — спросил Джейми. — У нас всегда ставка на наше подразделение выше. — Не, конкуренция-то есть, конечно, — рассмеялся Вирджил Гилберт, — но пару недель назад мы выяснили, кто здесь самый лучший, когда командир Хакс одним махом побил обоих командиров двух других эскадрилий, — и заметив, как нахмурился Сноук, поспешно добавил: — Не то чтобы мы собирались делать это снова. Это была просто ради забавы. — Это правда? — спросил Джейми, наклонившись вперед, чтобы увидеть Хакса. Причин скромничать у Хакса не было, но он сместил акцент с себя. — Участвовал не только я. Мы летали с нашими ведомыми. На другом конце стола Бен поднял глаза на Хакса, пересекаясь с ним взглядом, а затем коротко посмотрел на Джейми. — Выходит, ты Бен Соло, — догадался тот. — У тебя здесь репутация меткого стрелка. — Большую часть времени, — усмехнулся По. — Там было одно исключение, несколько месяцев назад, — он подмигнул Бену. — Но мы не говорим об этом. Джейми поднял брови. — Ну, теперь просто обязаны. — Нет, — огрызнулся Бен, но его почти перебил Сноук, сказав: — Это уже в прошлом. — Ну ладно, — сказал Джейми, хотя прозвучал он разочарованно. — Но, скажу вам по секрету, я, когда был молодым неопытным пилотом, тоже несколько раз облажался. На первой же вылазке выставил себя дураком перед моим командиром. Хотите, расскажу? И, подождав просьбы продолжить, принялся выкладывать самоуничижительную историю о том, как чуть ли не столкнулся с другим самолетом, когда пытался следовать за своим заблудшим ведомым. У многих случались такие же ошибки в начале, поэтому каждый мог приравнять его историю к своему опыту, которым можно поделиться. Хакс хорошо знал эту уловку: обличать себя в ошибках, чтобы завоевать друзей, которые пережили то же самое. Это прекрасно выдавало то, как Джейми, скорее всего, будет командовать. Сначала он подружится со своими людьми и таким образом построит их доверие к себе, вместо того, чтобы держаться на необходимом расстоянии как их старший офицер. Хакс счел такой подход слишком неформальным. За те месяцы, которые они были вместе, он все же подружился с «Орлами», но они до сих пор разговаривали с ним формально и видели в нем своего командира эскадрильи. Уважение отчасти исходило от власти, которой он обладал и пользовался. Хорошо это или плохо, но его замена Джонсом изменила бы общий настрой эскадрильи. — Так что, само собой разумеется, — заключил Джейми, помешивая остатки вина в стакане, — я получил пару крепких словечек от Эндрюса и заработал себе шесть часов тренировочных полетов, прежде чем смог бы вернуться на задание, — он тяжело вздохнул. — Худшие три дня в моей карьере. — Но ты это заслужил. Все взгляды тут же повернулись к сказавшему это Бену. — Ты подверг себя и остальных риску, — с каменным лицом продолжил он. — Твой командир поступил разумно, когда вывел тебя из ротации, пока ты не научишься лучше управлять своим соколом. — Ну, полагаю что-то в этом есть, — сказал Джейми. Уголки его рта сжались. Бен изогнул бровь. — Если бы ты был командиром эскадрильи, разве бы не поступил точно так же? Хакс ждал ответа Джейми, но не сводил глаз с Бена, который холодно смотрел на Джонса. — Даже не знаю, — начал Джейми, положив руки на стол. — Ты не научишься бою, до посинения оттачивая маневры. Тут нужна настоящая практика. — Я тоже так думал, — сказал Бен, — но это неверное представление. То, что ранее сказал По… Я сбил его, потому что «практиковался по-настоящему» до того, как научился летать с эскадрильей. Я мог бы убить его. Хакс научил меня лучшему. Без него я бы не стал настоящим пилотом. На мгновение воцарилась тишина, а потом По громко сказал: — Все верно, — и поднял свой стакан с вином. Другие присоединились к нему, даже Сноук. С явным нежеланием Джейми поднял свой. — Единогласное одобрение. За вас, командир Хакс. — Спасибо, — ответил Хакс и выпил. Затем разговор свернул в другое русло, Сноук даже рассказал анекдот о полетах в Великой войне. Все слушали внимательно, потому что никто не помнил, чтобы тот хоть раз что-нибудь рассказывал о том времени. Даже Джейми заслушался, он был достаточно толковым, чтобы не перебивать и не вклиниваться вопросами в его историю, несмотря на то, что ему, от его природной разговорчивости, очень хотелось. Хакс пристально следил за Сноуком, но все же пару раз мимолетно глянул в сторону Бена, который был поражен тем, что на немецкие установки во Франции Сноук сбрасывал бомбы вручную. Это было задолго до того, как в небо поднялись большие бомбардировщики, тогда единственным оружием в воздухе были бипланы. Бой был медленнее, а самолеты — более хрупкими, но сомнений в том, что война изматывала ни чуть не меньше, не было нисколько. Поэтому с каждым мгновением восхищение Сноуком за столом лишь росло и становилось ощутимым. Когда все было съедено, тот поднялся на ноги — «Орлы» последовали за ним — пожелав всем хорошего вечера, вышел; он слегка прихрамывал, видимо, к шрамам на лице и шее прибавлялось еще и ранение на ноге. — А он чертовски хороший человек, — сказал Джейми, когда Сноук ушел. Остальные согласно закивали. — Ну что ж, — начал По, — я собираюсь поймать восьмичасовую передачу по радио. Кто-нибудь еще хочет присоединиться ко мне? За ним кучкой отправились Тейлор, Уэксли и Стриклэнд, а за ними последовала остальная часть эскадрильи. Хакс нагнал Джейми уже возле двери, задержав его, прежде чем тот смог бы уйти вслед за пилотами. — Вам что-то нужно, Хакс? — резко спросил тот. — Полагаю, это «что-то» нужно вам, — ответил Хакс. — Я говорил с моим денщиком о том, чтобы пристроить вам кого-то в помощь на этот вечер. К вам приставили сержанта, так что когда будете идти спать, спросите Хоскинса. — Спасибо за беспокойство, — сказал Джейми. — Вы очень любезны. — Да, — ответил Хакс. Джейми стоял напротив него, и от его прежнего легкомыслия не осталось ни следа. — Позвольте сказать, что сегодня вы очень четко выразили свое мнение о вашем назначении здесь. Или, по крайней мере, ваш ведомый. Хакс сжал губы, раздувая ноздри. — Я не просил его, если вы намекаете на это. Джейми, защищаясь, поднял руки. — Я так не говорил. Хакс фыркнул. — Хорошо. Вам что-нибудь еще понадобится сегодня вечером, капитан? — Нет, сэр, — он отступил на шаг к двери. — Хорошего вечера, сэр. Хакс наблюдал за тем, как тот догоняет нескольких пилотов, и ощущал, что, несмотря ни на что, то острое беспокойство, которое грызло его целый день, чуть отступило и затаилось. Бен подчеркнул свою позицию, и Хакс оценил это. Позади раздалось тихое: — Хакс. Он развернулся и увидел за собой Бена. — Да? — Собираешься вернуться в казарму? — спросил он, глубоко сунув в карманы брюк руки. На его лице застыл достаточно ясный и определенный вопрос. — Собираюсь, — ответил Хакс, — но мне еще надо будет разобраться с отчетами, — это было неправдой, но он не хотел рисковать еще больше и принимать в своей комнате Бена, когда рядом шастал Джонс. Бен всосал воздух через зубы, явно недовольный таким раскладом. — Мне нужно поговорить с тобой, — настаивал он. — Завтра, — сказал Хакс. — Я постараюсь выкроить время. Вздохнув, Бен смиренно кивнул. — Тогда хотя бы прогуляешься со мной? — Давай. Они молча, не спеша направились к казармам, другие пилоты из столовой обходили их, устало пробираясь к своим комнатам и кроватям. Только когда они добрались до дверей здания, Хакс остановился. — Спасибо за то, что ты сказал сегодня вечером, — тихо сказал он. — Джонсу. Он даже в безлунной темноте видел угрюмое выражение лица Бена. — Он фальшивый. Притворяется лучшим другом каждого. И когда он вошел со Сноуком… Что он вообще от нас хочет? — Мое командование, — признался Хакс. — Я не буду летать с ним, — прорычал Бен. — Думаю, он это знает, — Хакс коротко коснулся лацкана Бена. — Я тоже тебя не отпущу, если только у меня не останется выбора. Бен поймал его руку и ласково сжал. — Знаю. Они застыли так на пару мгновений, неотрывно смотря друг на друга, а затем отстранились. — Я должен идти, — сказал Хакс. — Но я найду для нас время, обещаю. — Хорошо, — чуть улыбнулся Бен, и Хакс ушел.***
— А теперь заходи на петлю, — велел Хакс по радиосвязи, наблюдая через стекло кабины, как лейтенант Стакс начал подниматься на петлю и разворот. Первые его несколько попыток были выполнены неуклюже, и хотя Хакс указал ему на ошибки, тот пока не сильно преуспел в их исправлении. Хакс надеялся приставить его Вирджилу, в четверку Желтых, но Вирджил не был самым сильным лидером, когда дело касалось руководства новым ведомым; так что в свете этого первого тренировочного полета Хаксу, вероятно, придется пересмотреть порядок всего строя. — Неплохо, — сказал он, когда Стакс вышел из петли, хотя и отклонился от курса на пятьдесят футов. — Думаю, на сегодня хватит. Ответ Стакса прозвучал несчастно. — Вы уверены, сэр? Я могу зайти на еще один маневр и попробовать сделать лучше, я уверен, у меня получится. — Оставь это на завтра, — сказал Хакс. — Сейчас веди нас назад на аэродром. Я буду идти за тобой. Навигация относилась к тем навыкам, которыми далеко не всем пилотам удавалось овладеть сразу, поэтому Хаксу нужно было убедиться, что тот, в случае чего, сможет без посторонней помощи вернуться в Уолкастл. Проверять новичков так рано было не очень-то и приятно, но Хакс никогда не относился к снисходительным командирам. Они пролетели в тишине несколько минут, Хакс следил за своим гироскопом, проверяя, как дела у Стакса — не так уж плохо. К тому времени, как в поле зрения появился аэродром, им пришлось еще покрутиться, чтобы приземлиться правильно. Стакс выдал парочку извинений, от всех Хакс отмахнулся, списывая их на пользу следующей тренировки, но, несмотря на все это, довольно скоро они оказались на месте и уже катились к Третьему ангару. Когда Хакс припарковал свой сокол, а наземный экипаж заблокировал колеса, он отключил радиосвязь, вынул из гнезда конец кислородной трубки и, откинув фонарь кабины, поднялся с места. Как раз тогда, когда он ступил на крыло, Хакс увидел, как Стакс спрыгивает с самолета на землю. Их наземная команда уже тащила топливные шланги, едва останавливаясь, чтобы кивнуть ему в знак приветствия. Хакс поймал Стакса, когда тот шел в ангар, чтобы сбросить свой парашют и спасательный жилет. — Я бы хотел, чтобы ты некоторое время провел в тренажере «Линка». Я сам тебя проконтролирую. — Да, сэр, — поспешно сказал Стакс. — А когда? — В восемь часов. Большинство пилотов после ужина были свободны, но двум своим парням Хакс сказал, что сегодня вечером поработает с ними в «Линке». Он мог бы назначить на это По, но у них был только один тренажер и четыре человека для управления симуляции. И, без сомнения, это привлечет зрителей: пилоты 363-й всегда были готовы поглазеть, как страдают их дружки. — Хорошо, сэр, — сказал Стакс, быстро отдавая честь. — Я приду. Он поспешил убрать свое снаряжение, так и оставив Хакса со шлемом в руке и все еще висевшим на шее желтым спасательным жилетом. — Он довольно сыроват, а? — раздался позади голос Джейми Джонса. Хакс как можно равнодушнее пожал плечами. — Он подтянется. Ему придется, иначе с эскадрильей летать он не будет. — Конечно, — кивнул Джейми, засунув руки в карманы брюк. Он сомкнутыми губами улыбнулся. — Кстати, доброе утро, командир Хакс. — Доброе, — ответил тот. Джейми присоединился к ним за завтраком, усевшись между Кроу и Коротышкой. «Орлы» по-прежнему интересовались его военными историями, свободно смеялись и шутили, оставив лишь Хакса сидеть, уставившись в тарелку с каменным лицом, и не менее безразличного Бена. Хакс решительно пережевывал пищу, хмуро поглядывая на разошедшегося Джейми, который принялся рассказывать истории о подвигах своей эскадрильи. — Пришли посмотреть на работу в ангаре? — спросил Хакс у Джейми после завтрака, когда они стояли возле носа хаксового «Спитфайра». Блеклое солнце мутными отсветами ложилось на гладкую поверхность втулки, отчего та была похожа на лакричный леденец. — В некотором роде, — ответил Джейми, — но в основном я пришел увидеть вас. Я как раз собираюсь поймать отсюда транспорт, поэтому хотел бы поблагодарить вас за то, что позволили мне встретиться с вашими людьми. Хакс фыркнул. — Это был не мой выбор, капитан, вы хорошо это знаете. — Верно, но я все равно ценю ваши старания, — признался Джейми. — И мне было приятно познакомиться с вам. Вы хороший пилот и, судя по тому, что говорили мне ваши «Орлы», «лучший, черт возьми, командир эскадрильи», которого они только могли желать, — он протянул руку. — Полагаю, чтобы завоевать и половину того уважения, которое они питают к вам, мне придется сильно постараться. Хакс крепко пожал его руку. — Вы простите меня за это, но я надеюсь, что, по крайней мере, в ближайшее время больше вас не увижу. — Я понимаю, все в порядке, — ответил Джейми. — Берегите себя, Хакс. — Вам того же. Хорошего пути назад. Джейми в последний раз качнул рукой, а затем отпустил Хакса и ушел от ангара. Хакс был малодушно рад видеть его удаляющуюся спину. Кинув быстрый взгляд на наручные часы, он понял, что до обеда у него еще есть добрых сорок пять минут, что давало ему время навестить Льюиса Миллса в лазарете. Он заходил к нему каждый день, просто чтобы убедиться, что с ним все в порядке. Брюстер все еще проводил большую часть своего времени с ним, хотя всегда уходил отдохнуть, когда компанию его брату составлял Хакс. Льюис говорил, что он все время твердит ему, чтобы тот пошел развеяться, повидаться с друзьями, но Брюстер упрямо продолжает игнорировать его слова. Хакс оставил свое летное снаряжение в ангаре, поискал взглядом Бена, но так и не нашел его. По дороге к лазарету он встретил парочку солдат и женщин и, проходя мимо них, безмолвно им улыбнулся. К счастью, вот уже несколько недель налетов на их аэродром не было, и они не потеряли ни одного человека. И по мере приближения праздников настроение в целом было приподнятым. 363-я уже вовсю обсуждала, где они проведут Сочельник — скорее всего, в пабе. Однако на Рождество городские семьи принимали у себя на ужин пилотов; это была некая традиция. Хакс всегда с нетерпением этого ждал и смаковал возможность повстречаться с новыми людьми. Его семейные рождественские каникулы дома всегда были очень формальными: экономка ставила и наряжала ель, а потом Хакс должен был выбрать одно украшение и торжественно повесить его. И так из года в год. Колядующих дольше одной песни никогда не слушали, им вручали пару монет и вежливо выпроваживали за дверь. Ужин же в канун Рождества, несмотря на то, что их было всего трое, проходил в официальной столовой, где стоял большой стол на восемь человек. Свой единственный рождественский подарок Хакс получал перед походом в церковь и долгим служением, на котором он всегда силился не уснуть. Но вот уже долгие годы он не приезжал домой на каникулы, а вместо этого проводил их с чужими семьями, многие из которых были намного веселее и щедрее его собственной. Поэтому и в этом году Хакс был рад провести этот день в кругу новых людей. Внутри лазарета было тепло и тихо, пахло студёной чистотой и лекарственными смесями. Пара молодых медсестер кивнули ему, бодро прошагав по коридору, благодаря мягкой обуви их шаги были практически бесшумными. Все сотрудники уже знали его, поэтому никто не помешал ему пройти в палату. Льюис все так же лежал в постели, его ноги прикрывало вязаное белое одеяло, а в руке он держал книгу. — Здравствуйте, сэр, — улыбнулся Лью, заприметив вошедшего Хакса. — А я вот тут гадал, когда вы ко мне сегодня заглянете. Вы только что разминулись с Брю. Он пошел раздобыть нам обед. — А ты, лейтенант, такими темпами не растолстеешь и не разленишься в край, а? — поддразнил Хакс, беря себе стул и ставя у кровати. Льюис весело рассмеялся, отчего в уголках его глаз собрались морщинки. — Нет, сэр. Я буду держать себя в боевой форме, обещаю, — он понизил голос до заговорщицкого шепота. — Хотя я бы отдал вторую ногу за крепкую выпивку. Они и капельку глотнуть мне не разрешают. — И правильно делают, пока тебе колют морфин, Миллс, можешь забыть об алкоголе, — сказала объявившаяся у двери Фазма. Она строго посмотрела на него. — Сколько раз я уже говорила тебе это, а? — Всего двадцать четыре, Матрона, — невинно пожал плечами Льюис. — И я не успокоюсь, пока вы мне не дадите хотя бы немного пива. Фазма обреченно закатила глаза. — Значит, я так и буду продолжать говорить тебе «нет», — она перевела взгляд на Хакса. — Через несколько минут я собираюсь пойти заварить чай. Хочешь присоединиться ко мне? Он кивнул. — Конечно. Но я тут еще побуду немного. Она повернулась к Льюису и спросила: — Твой брат пошел тебе за едой, Миллс? — Понятное дело, Матрона, — Льюис похлопал себя по животу. — Не беспокойтесь; голодным я не останусь. Та усмехнулась. — Отлично. Хакс, я буду в комнате отдыха, когда освободишься — приходи. Но можешь не спешить, — уходя, она закрыла за собой дверь. — Тебе не следует злить её, — предупредил Хакс, но вышло у него не так резко, как он планировал. — Она не из тех, кто терпит глупости. И я надеюсь, ты не пытался с ней флиртовать. Льюис смущенно почесал за ухом. — Ну, первые несколько дней я пробовал, но она сразу же сказала мне: «Я слишком долго работаю с пилотами, чтобы влюбляться в эти ваши уловки». Однако некоторые другие медсестры все же подыгрывали мне. — Уверен, это все твой заразительный шарм, — засмеялся Хакс. У Льюиса было хорошее чувство юмора и смекалка, которые покорили парочку девичьих сердец, когда они были на отпускном в Лондоне. — Ага, — улыбнулся он, подпирая рукой подбородок. Я буду скучать по английским девушкам, когда вернусь домой. В них есть что-то… приятно недоступное по сравнению с американскими. И, должен признаться, — он подмигнул, — мне нравятся акценты. Хакс улыбнулся одним уголком губ. — А сначала кое-кто так и жаловался, что не понимает нас. Что-то изменилось? — Ну, порой я все еще смутно понимаю некоторые слова, — сказал он, — но основная суть ясна всегда. Если вы, конечно, разговариваете правильно и по существу. Скользя руками по бедрам до колен, Хакс сказал: — Тебя будет очень не хватать здесь, Льюис. Ты приносил большую пользу эскадрилье. — Спасибо, сэр. Я тоже буду скучать по парням. Доктор Таркин говорит, что я смогу вернуться домой двадцать шестого. На следующий день после Рождества. Можете в это поверить? Нам сперва нужно будет добраться до Ливерпуля. А там уже поймать корабль, — он ухмыльнулся. — К счастью, нам не придется всю дорогу слушать блевотные порывы Билла. — Действительно, — сказал Хакс. — Должно быть, тебе не терпится увидеть Аризону? Семью? — Не представляете, как. Моей младшей сестре в январе исполняется шестнадцать, поэтому было бы неплохо вернуться домой к её празднику. И моя мама будет рада нас видеть. Папа тоже, но вслух он этого не скажет, — Льюис чуть поерзал в кровати, на его лицо легли темные тени, а в уголках губ собралась горечь. — Правда, я не совсем понимаю, что теперь мне делать на прежней работе, когда вернусь. Иметь пол ноги не слишком удобно, а другое я и не умею. Добровольцем не возьмут, но Брюстер сказал что, как только я устроюсь дома, он снова вернется на фронт. Хакс понял, что этого он не учел. Конечно, Льюис будет выведен из состава Королевских ВВС и служить дальше не сможет, но Брюстер-то был здоров, крепок и еще молод. — Надеюсь, он поступит на службу в ВВС, — сказал Хакс, — а не в пехоту. Он ценный пилот. — Честно, не знаю, — вздохнул Льюис. — Он сказал, что если они не возьмут его в военно-воздушные силы, он присоединится к наземной армии. Быть может, его даже отправят сюда. Что думаете об этом? Хакс даже представить Брюстера пехотинцем не мог; это было бы страшной растратой его таланта. Но то, что американцев скоро должны будут отправить к берегам Англии, было правдой; газеты уже сообщали о подготовке к их прибытию. Вскоре количество американских солдат на территории Европы намного превзойдет численность «Орлов». — Я буду рад снова видеть его здесь, — сказал Хакс. — И тебя. Возможно, когда-нибудь, когда закончится война, ты приедешь к нам в гости. — Это довольно долгий путь, сэр, и если Королевские ВВС не оплатят мне счет, даже не знаю, смогу ли я купить билет. Но я хотел бы писать. Может быть, я мог бы присылать вам письма, а вы могли бы читать их парням? — Конечно. С радостью. — Спасибо, сэр. Я никогда не забуду вас и то, как я летал с вами, это уж точно. Мы благодаря вам стали вдвое лучше, чем когда только прибыли сюда. Возможно, я больше не смогу сесть в «Спит», но воспоминания об этом — одни из лучших, какие лишь может иметь мужчина. — Летать с тобой было для меня честью, — искренне сказал Хакс. И, приняв более легкий тон, меняя тему разговора, — ему не хотелось говорить о том, что причиняло боль и Льюису, и ему, да и пришел он, чтобы развлечь его, — продолжил: — К нам поступили новые парни, и в сравнении с вами они не слишком хороши. — Конечно же, — проворчал Льюис. Он поднял подбородок. — Никто не будет так же хорош, как мы. Хакс поднял брови. — Когда вы только попали сюда, тоже были просто ужасны. Часы, которые мне пришлось потратить на то, чтобы сделать из вас пригодными к боевым вылетам… Льюис прищурился. — Ну ладно, ладно. Мы были ужасны, а как там эти парни? Откинувшись на спинку стула, Хакс начал рассказывать ему о новых пилотах, начиная со Стакса и его не столь впечатляющих петель. Льюис мельком обмолвился, что ему хотелось бы научить их чему-то, что натолкнуло Хакса на мысль. — Тебе было бы интересно сегодня погонять одного из них на «Линке? — спросил он. — Ты мог бы принимать участия в запуске симуляции. Пусть у него будут самые плохие погодные условия, какие лишь можно себе представить. По лицу Льюиса расплывалась широкая, елейная ухмылка. — Если вы сможете заставить Матрону меня отпустить, я устрою этому парню тот еще ад. — Я узнаю у неё, — пообещал Хакс. Он поднялся на ноги и коснулся плеча Льюиса. — И через несколько минут дам тебе знать. — Я буду ждать вас здесь, сэр. И я рад, что вы зашли ко мне. Фазму Хакс нашел именно там, где она, как и обещала, будет: в комнате отдыха, с чайничком горячего дымящегося вкусным запахом чая и двумя чашками. Рядом со всем этим в небольшой жестяной коробке заманчиво лежала пара шоколадных печенек. Хакс взял одно и, жуя, сел. — С Миллсом все в порядке? — поинтересовалась Фазма, поднося чашку к губам, и сделала глоток. Она чуть приостановилась, чтобы слегка подуть, заставляя поднимающийся от чашки пар заколыхаться. — Все в порядке, — ответил Хакс, наливая и себе «Эрл Грея». — Он действительно идет на поправку, вот уже снова начал быть самим собой. Полагаю, доза лекарства была снижена? — Немного, но он все еще принимает их три раза в день и дважды ночью. Так что морфина в нем много. Хакс догрыз печенье, пока ждал, когда остынет чай. — Он правда вызывает привыкание, как говорят? Трудно отучить от него? — М-м-м, — сказала она. — Ему еще долго придется сидеть на морфине. Поэтому, когда придется прекратить его принимать, Миллсу отвыкнуть будет сложнее. Но нога заживать будет еще долго, дольше, чем он думает. — Значит, он не сможет прийти сегодня вечером понаблюдать за тренировками в «Линке»? — спросил Хакс. Фазма посмотрела на него поверх чашки. — Ты серьезно? — Эм, да, я серьезно. Но полагаю, я не должен был предлагать ему это. Видимо, ему еще слишком рано. — Погоди, — сказала она, поставив чашку на стол. — Если он чувствует себя хорошо, ему будет полезно встать с постели. Инвалидная коляска у нас есть. Мне просто нужно будет предоставить ему сопровождение, так что не вижу причин не разрешить Миллсу проветриться. Хакс радостно улыбнулся. — Спасибо. Думаю, ему очень понравится. А остальным будет приятно увидеть его не в лазарете. — Тогда решено, — сказала Фазма. — Когда мне его прислать к тебе? Хакс назвал ей то же время, что и Стаксу, который, судя по всему, и станет несчастной жертвой Льюиса. По крайней мере, он хоть чему-то научится, даже если и провалит симуляцию. После того, как все это было улажено, они погрузились в тишину, Хакс налил себе вторую чашку чая и взял еще одно печенье; оно было сухим, но вкусным. Фазма пристально глянула на него, как раз когда он проглотил. — Что-то не так, Матрона? — подначивая её, поинтересовался он. Она без капли смущения сказала: — Ты сказал то, что хотел, своему молодому человеку? Хакс обуздал желание кинуть настороженный взгляд на дверь, чтобы удостовериться, что их никто не может подслушать, — едва ли. И осторожно сказал: — Да. Фазма выглядела довольной. — А он тебе что? — подбадривающе спросила она, как будто Хакс был ребенком, не желающим говорить правду о том, что он что-то поломал в доме. — То, что чувствует то же самое, — сказал Хакс, ощущая, как голову от шеи до кончиков ушей залило теплом. — Я так и думала. Сомневаюсь, что ты относишься к тем беспечным глупцам, готовым отдать свое сердце тем, кто не испытывает к ним те же чувства. Или моя догадка была неверной? Хакс покачал головой: Фазма попала в самую точку. — Ты совершенно права, и мне следовало бы поговорить с тобой об этом раньше. — Совершенно верно, — фыркнула она. — То, что происходит между вами, не ясно как божий день, но стоит чуть изменить ракурс, как все проступает на поверхность. — Не говори так, — взмолился Хакс, его руки похолодели. — Не может же все быть настолько очевидным. Потому что в противном случае, мы пропали. Ты прекрасно знаешь, что последует за этим. Нас могут… Фазма подняла руку, заставляя его замолчать. — Да, я знаю. И нет, то, что происходит между вами, не настолько очевидно, но, как бы ты ни старался все спрятать, тебе не удастся, особенно когда этого всего так много. Хакс прикрыл глаза, пережидая хлынувшую тугую волну остатка того страха, что всю жизнь ходил за ним по пятам, глухо рыча и скаля отравленные ядом клыки, который теперь смешался со смирением и покорностью. — Выходит, я заблуждаюсь, думая, что мои ребята не подозревают? — Если еще никто с тобой об этом не говорил и косо не смотрел, полагаю, ты все сделал правильно, но это не значит, что они не видят твоего особого расположения к нему, — она задумчиво потерла подбородок. — Даже я заметила, а я с тобой не каждый день вижусь. Хакс уныло глядел на свой чай, пожевывая внутреннюю часть щеки. — Я старался не выдавать своего предпочтения, но даже если у меня и не вышло, я не слышал, чтобы кто-то завидовал этому или как-то возмущался. Фазма пожал плечами. — Ну, ты очень близок с "Орлами", чтобы упустить подобное. Так что, думаю, им просто все равно. Во всяком случае, можешь же ты иметь среди них близкого друга. — Полагаю, ты права, — сказал Хакс, не слишком убежденный её доводами. Она потянулась и коснулась лежащей на столе руки Хакса. — Хакс, если сейчас тебя никто не судит, то они и не осудят в будущем, — она на мгновение умолкла, внимательно вглядываясь в его лицо. — Ну, учитывая, что они не застанут тебя с ним. Хакс судорожно вздохнул. — Я не могу держаться от него подальше. Поверьте мне, я пытался. — А никто и не ждет, что будешь, дурачок, — сказала Фазма, укоризненно постукивая пальцами по его костяшкам. — Даже ты не можешь быть таким сдержанным. Ты парень осторожный, что очень важно и необходимо, но не позволяй страху отдалять вас друг от друга. То, что вы делаете, не такая уж и редкость. — Это неестественно, — остро ответил Хакс, — согласно уставам ВВС и большей части общества. Фазма налила себе в чай немного молока и сказала: — У мужчин с этим дела обстоят хуже. На двух живущих вместе и выходящих в общество женщин никто косо не взглянет. Их просто посчитают близкими подругами, — она фыркнула. — Но двое мужчин вместе… ну, ты и сам знаешь. Всегда, когда дело касалось этого вопроса, на Хакса накатывала ревность, и легкие скручивало жгучее ощущение несправедливости. Женщины могли жить вместе годами, и их отношения не расценивались как неподобающие. Мужчины же так жить без лишних вопросов и уничижающего шепота соседей не могли. Возможно, в большом городе такие вещи можно было упустить благодаря обычной суматохе и суете — его знакомому в Оксфорде, Ричарду, удавалось так скрываться и жить со своими любовниками, — но даже так это все равно было ужасным риском. — Это несправедливо, — сказал он с отстраненным выражением на лице. Он принял свою судьбу, смирился с данной ему участью вечного беглеца, но это не избавило его от жестокости, безжалостности такого удела. — Все это. — Знаю, — вкрадчиво отозвалась Фазма. Хакс сделал долгий глоток чая, раздосадованный и недовольный, что позволил себе всколыхнуть старые обиды; именно по этой причине он старался не зацикливаться на таких вещах. Ему вдруг с неимоверной страстью захотелось поговорить о чем-то другом. — Скажи мне, — начал он, — как дела здесь? Никто в последнее время не получал ранение в небе? Фазма изящно приняла столь неожиданный порыв перевести тему, снова наполняя чашку Хакса. — Почти, но у нас здесь среди сотрудников распространилась пневмония. Один такой думал, что просто подхватил простуду и вовремя не пришел в лазарет. Хворь переросла в ревматизм, и он вот уже как неделю лежит в палате. Если бы этот идиот проигнорировал и боль в суставах, он мог бы умереть. — Это заразно? — спросил Хакс. — Грудное воспаление очень заразно, но вылечить его на первых симптомах легко. Проблема в том, что эти летчики просто думают, что могут обойтись и без сторонней помощи, и оно как-то там само рассосется. Одним лишь английским духом, полагаю, но последнее, что нам нужно, — смерти людей из-за упрямства. Хакс засмеялся. — Обещаю, что если только услышу, что кто-нибудь из моих пилотов жалуется на боль в горле, тут же пришлю их тебе. — Посмотрим, как у тебя это выйдет, — сказал Фазма, подняв нос. Когда на этот раз они допили чай, они не стали снова наполнять свои чашки. Фазма надела на коробку печенья крышку и с помощью защелки её закрыла. — Значит, у твоих пилотов сегодня будет насыщенный вечер? — сказала она, собирая посуду. — Будешь гонять их? — Буду, — коротко ответил Хакс, поднося свою чашку с блюдцем к раковине, чтобы помыть. — После обеда, и еще собираюсь навестить мисс Рей в командном центре. Фазма подняла бровь. — Маленькую радистку? Она твоя подруга? — Да, я дружен с ней. Она вчера хотела мне о чем-то рассказать, но я тогда был слишком занят делами эскадрильи. — Что-то важное? — поинтересовалась она, наполняя неглубокий умывальник теплой водой и добавляя немного порошкового мыла. Хакс прикусил язык, чтобы не выплюнуть что-то негодное о Джейми Джонсе, дабы не провоцировать себя; ему не хотелось обременять Фазму своими тревогами, да и обсуждать это он, в общем и целом, желания не имел. — Ничего, с чем бы я не справился. Фазма вымыла чашки и ополоснула чайник, положив все это на подставку для просушки. — Мне нужно вернуться к работе. Надо еще проведать ревматическую лихорадку Аирмана. — Конечно, — поспешно сказал Хакс. — Благодарю за чай. — На здоровье. Уверена, увижу тебя завтра, когда придешь проведать Миллса. — Так и будет.***
Возможности до часу дня разыскать Рей у Хакса не было. Сидевший рядом с ним на обеде По предложил самостоятельно погонять первого пилота на «Линке», и Хакс быстро подхватил его идею. Когда дело доходило до установок погодных условий, По был более великодушным и щадящим, чем Хакс, но он может заглянуть к ним на тренировку чуть позже и исправить это. В десять минут второго он подошел к контрольному центру, надеясь, что дамы уже вернулись с обеда. Но, войдя внутрь, Хакс обнаружил одну только мисс Рей. Он тепло приветствовал её. — О, командир Хакс, — воскликнула она, ярко улыбаясь. — Какой приятный сюрприз. Как ваши дела? — Очень хорошо, — улыбаясь в ответ, сказал он. Её хорошее настроение было страшно заразительным. — Не хотите выйти со мной на улицу? Я не отказался бы от сигареты, да и, думаю, вам есть, что мне сказать? Она поднялась со стула и, улыбаясь еще шире, ответила: — Есть. И мне бы очень хотелось с вами этим поделиться. Они вместе вышли на улицу и уселись на холодный бетон крыльца. Хакс чиркнул спичкой и поднес вспыхнувшее пламя к кончику сигареты, мутно рассеяв полумрак пасмурного дня. — Ну, — сказал он, — так какие новости? Из кармана пиджака Рей достала погнутый серый конверт; она явно уже некоторое время носила его с собой. Рей разгладила его на коленях и выудила из него письмо. Хакс уже почти был уверен, что та передаст письмо ему, но она просто развернула его и любовно погладила кончиками пальцев нацарапанные слова. — Оно от вашего Финна? — спросил Хакс. Рей кивнула, ласково смотря на лист бумаги в своих руках. — Я, кажется, говорила вам, что ему в январе дадут отпуск, правда? — Да, говорили. Его теперь что-то задерживает? — Нет, — ответила та. — В том-то и дело. Он придет раньше. Всего через три дня! — она указала на параграф в письме. — Он боялся, что может приехать раньше, чем придет это письмо. Он будет ехать через Лондон, а затем сядет на поезд до Уолкастла. И уже в среду Финн будет здесь! Хакс глубоко затянулся и выдохнул дым в противоположную от Рей сторону. — Это прекрасно. Я рад узнать, что он в безопасности и уже скоро приедет сюда. Он сядет на дневной поезд? — Думаю, да, — сказала Рей, положив письмо на бедра. — К сожалению, раньше не идет ничего, — она схватила свободную руку Хакса и крепко её сжала. — О, я так взволнована его приездом. Вы обязательно должны встретиться с ним. Я обещала ему вас познакомить. Он чуть сжал её пальцы. — Мне было бы приятно. Он остановится в городе? — В гостинице «Розторн». Я уже договорилась о его комнате. — И как долго он пробудет здесь? Она почти дрожала от восторга, когда ответила: — Пять дней. Я не видела его год, а теперь у меня будет целых пять дней с ним. Слава Богу, мне уже одобрили на эти дни отпускной. Я не смогу работать, зная, что он там один в городе. Хакс был уверен, что делить с ним комнату Рей не будет — это было бы неприемлемо, — но она могла бы снять себе отдельный номер в гостинице, чтобы быть к нему ближе. Он спросил её об этом. — Я решила остаться здесь, — сказала та. — У меня теперь каждое утро будет прекрасный повод прогуляться до городка. Так что я не против, — она слегка нахмурилась. — Если только, конечно, не пойдет дождь. Но на этот случай у меня есть резиновые сапоги. — Когда вы хотите, чтобы я присоединился к вам двоим? Быть может, в четверг, чтобы у Финна было время поселиться? — О, нет, — покачала головой Рей. — Вы должны прийти в первый же вечер. Мы все вместе поужинаем в гостинице, — она улыбнулась. — И вам следует взять с собой Бена. Хакс поднял брови. — Правда? Она снова похлопала его по руке. — Да, конечно. Если только он захочет прийти. — Уверен, он будет рад присоединиться к нам, — сказал Хакс и, в последний раз затянувшись сигаретой, выбросил её во влажную траву. — Я спрошу его сегодня вечером. — Я так счастлива, командир Хакс, — её лицо сияло, щеки были розовыми, глаза горели. — Мисс Рей, — сказал он, — мне бы очень хотелось, чтобы вы называли меня Армитажем, — с тех пор, как кто-то называл его по имени — за исключением его родителей — прошли уже годы, но почему-то сейчас это казалось уместным. — Хорошо? — Хорошо, — ласково сказала Рей. — Армитаж, — и снова улыбнулась. — У тебя очень красивое имя. Он усмехнулся. — Спасибо. Для меня это никогда не имело особого значения, но мне приятно, когда ты зовешь меня так, — он повернулся к ней лицом насколько это было возможно, сидя рядом. — Я рад, что узнаю о тебе все больше, Рей. Надеюсь, ты считаешь нас друзьями. — Считаю, — сказала она. — И очень хорошими друзьями. — Когда нам с Беном встретить вас в городке в среду? Я позабочусь о том, чтобы освободить для этого вечер. — Как насчет половины шестого? Я предупрежу сотрудников гостиницы, что мы собираемся поесть, — она вздохнула, её идеальная осанка чуть испортилась, когда та опустила плечи. — Это будет так замечательно! — Я тоже с нетерпением жду этого, — отозвался Хакс. — Но боюсь, сейчас мне уже пора идти. Она поднялась на ноги вместе с ним, они стояли друг от друга в полушаге, поэтому Рей снова легко взяла его за руки. — Береги себя, как всегда. Хакс немного сжал её руки, прежде чем отпустить. — Обязательно. Хорошего дня, мисс Рей. Она тихо ответила: — Хорошего дня, Армитаж, — и повела их обратно внутрь.***
Вечером на тренировку лейтенанта Стакса пришла поглазеть не только 363-я, но и парочка пилотов из других эскадрилий, которые услышали об этом событии за ужином. Ровно в восемь появилось двое медсестер, они толкали инвалидную коляску с Льюисом Миллсом. «Орлы» так обрадовались его появлению, что тут же окружили того, мешая медсестрам его двигать. Он смеялся и пожимал им руки, но в его жестах сквозило большей настороженностью и тревогой, которые за последние несколько дней Хакс практически не замечал. Когда тому помогли усесться на стул у панели управления тренажером, Хакс подошел к медсестрам и спросил: — Миллсу вкололи лекарства? Ему не будет больно? Элеонора, самая низкая из двух медсестер, внимательно глянув на Хакса, ответила: — Ему только что дали дозу. Поэтому в течение следующих нескольких часов с ним должно быть все в порядке. Но долго мистеру Миллсу быть здесь все же не следует, ему все еще нужен отдых. Хакс пообещал им вернуть того в половине девятого и, оставив тех в задней части комнаты с принесенными Элеонорой журналами, занял место рядом с Льюисом за панелью управления, дав тому полную свободу действий над бедным Стаксом. Они прогнали беднягу по трем разным симуляциям, хотя Льюис уменьшил их сложность после того, как тот провалил первое же задание. Зрители одобрительно вопили, делая ставки и обмениваясь карманными деньгами. Хакс в этом участие не принимал и не вмешивался, но Бену, единственному из всех, сделавших ставки во втором раунде, удалось заработать несколько фунтов, тогда большинство предположило, что тот снова разобьет свой самолет. Бен с явным самодовольством собрал свой выигрыш, хотя выражение его лица было скрыто волосами. Вскоре после этого он ушел, не дожидаясь, пока закончится третий раунд. Благополучно приземлившись на последней симуляции, Стакс радостно выскочил из «Линки», по его вискам стекали крупные капли пота от пережитого напряжения, а волосы на голове спутались и стали похожими на неаккуратно собранную солому. Льюис был первым, кто поздравил его с хорошо выполненной работой, но Хакс отчетливо видел скованность в его движениях; морфий начинал выветриваться, а с этим приходила и ноющая боль. — Что ж, джентльмены, — начал Хакс, похлопав в ладоши, чтобы привлечь внимание. — На этом будем закругляться с вечерним развлечением, — он указал на Стакса. — Раздобудьте ему немного виски и после убедитесь, что тот нашел свою комнату. Все засмеялись, включая и самого Стакса, который все еще никак не мог отдышаться. — Спасибо за это, сэр, — сказал Льюис, когда Хакс подошел к нему, а медсестры уже приготовились везти того обратно в лазарет. — Я отлично провел время, — он болезненно поморщился, ерзая в инвалидной коляске. — Давайте, мистер Миллс, — тихо позвала Элеонора. — Нам пора уже возвращаться. «Орлы» попрощались с ним, пожелали хорошей ночи, и две молодые медсестры потянули его к выходу. — Было чертовски приятно видеть, что он, так сказать, встает на ноги, — сказал Мельца Брюстеру, который в этот раз остался со всеми, а не последовал за братом. — Лью выглядит хорошо. Брюстер кивнул. — Он тоже был рад видеть вас, ребята. Думаю, ему нужно было немного подбодриться. Выглянув из-за панели управления, Стакс спросил: — А что с ним случилось? «Орлы» чуть поутихли, и Брюстер вышел вперед. — Пойдем выпьем, парень, и я тебе расскажу. На этом толпа рассеялась, и Хакс последовал за ней. Он устал, вымотался, и все, что ему хотелось, — смыть с задней части шеи смог дня. Хакс, быстрым шагом направляясь к своей казарме, даже не стал курить. Войдя в уборную, чтобы почистить зубы и умыться, он, раздевшись до майки, повесил свой пиджак и рубашку на крючок на стене. В помещение входили и выходили другие пилоты, но Хакс в основном их игнорировал, стараясь побыстрее справиться с собственными задачами. К тому времени, когда он вернулся в свою комнату, он чувствовал, что едва держится, чтобы не заснуть. Сложив свою униформу в шкаф и облачившись в ночную рубашку, Хакс устало заполз в кровать и с наслаждением закрыл глаза, погружаясь в тонкий матрас койки. Истощение быстро взяло свое, и он заснул, видя только расплывчатые кусочки образов и воспоминаний. Но затем все яснее перед его внутренним взором появлялся он сам, стоящий в комнате, которая напоминала его спальню в доме матери и отца в Суррее, только мебель была какой-то выкрученной, неправильной, комната казалась слишком большой, а на одной лишь кровати могли легко поместиться четыре человека. Он на ватных ногах прошелся по помещению, пока не остановился у стоящего возле окна комода, тот доходил ему практически до пояса и был единственной вещью, явно принадлежавшей его комнате. На комоде стояли знакомые фотографии: снимок с его последнего дня в Чартерхаусе, он, стоящий у своего хавиллендского «Тайгер Мотта» в авиационной эскадрилье Оксфордского университета; фотография его матери и отца в день их свадьбы. Они много лет находились на этом комоде, и до сих пор, когда он возвращался домой, Хакс видел их там. Но последнего изображения раньше здесь не было: фотографии 363-й эскадрильи из «Миррора». Во сне он поднял её, взявшись за деревянную раму обеими руками. С ней ему улыбались «Орлы» в полном летном снаряжении, позади расправил стальные крылья «Спитфайр». Пока у них был только один экземпляр этой фотографии, и она висела в переговорной, но Хаксу нравилось думать, что он мог бы иметь её у себя. Он бы с огромным удовольствием поставил её рядом с другими фотографиями. Его внимание привлек стук в дверь, и Хакс с любопытством подошел к ней. Он ожидал увидеть за ней свою мать, которая позовет его на чай или на службу в храм, но когда он открыл двери, снаружи никого не было. И все же стук прозвучал снова. Хакс опять выглянул, всматриваясь в слишком длинный сумрачный коридор, но там снова никого не оказалось. Стук повторился. — Кто там? — спросил он, голос эхом разлетелся по помещению и умолк где-то в темени. Ответа так и не последовало, раздался лишь еще один стук в дверь. Он загремел в его голове, наполняя сознание раздражающей вибрацией. Комната начала сужаться и мрачнеть. Хакс отшатнулся, но, не в силах бежать, оторопело замер на месте. Когда цвета обоев и ковра смешались воедино в причудливый калейдоскоп, он зажмурился от ударившего в голову помутнения. Стук замедлился, но стал громче и глубже, пробирающим до костей, а затем вдруг затих, оставив после себя гулкую, наполненную отголоском звуков тишину. — Входи, — прохрипел Хакс. — Просто входи! Он открыл глаза и в этот момент проснулся. Тук-тук-тук. Стук, понял он, был навеян не сном, он был реальным, звучным, слышным. Отбросив одеяло в сторону, Хакс поднялся на ноги и, подойдя к двери, открыл её как раз настолько, чтобы столкнуться с взглядом карих глаз. Не долго думая, он отступил внутрь, давая Бену возможность проскользнуть в комнату и закрыть за собой дверь. — Ты долго там стоял? — спросил Хакс чуть громче шепота. — Всего пару минут, — ответил тот. — Никто не видел. Уже час ночи, — он подошел ближе и вслепую в темноте потянулся к Хаксу. Хакс, зацепившись за него взглядом, вплотную подошел к нему и обнял руками за пояс. Бен судорожно притянул его к себе, так, будто не видел его не всего пару часов назад, а целые годы. — Я должен был повидаться с тобой. Хакс коснулся его плеч, провел ладонями до шеи, чувствуя под руками горячие толчки крови в жилах. И лишь слегка надавив на затылок, чтобы Бен чуть склонился, поцеловал его. На вкус Бен был как зубная паста, будто он только что почистил зубы, и мята приятно холодила и пощипывала губы и рот Хакса. Он скользил языком по языку Бена, покусывал, посасывал его пухлые губы, задыхаясь от нестерпимой нежности к этому парню. Они не спешили, обнаженные руки Бена обвились вокруг Хакса, крепко сжимая и комкая в больших кулаках его ночную рубашку. — Ты замерз? — спросил Хакс, когда они чуть отстранились, лихорадочно ловя губами воздух. Бен наклонил голову, прижимаясь к шее и плечу Хакса. — Немного. Но не ты. Могу поспорить, твоя кровать такая же приятная и теплая. Хакс откинул голову назад, давая тому лучший доступ к коже. — Это просьба прилечь? — Хочешь, — поцелуй в горло, — чтобы, — еще один, — я стоял? Хакс заурчал со смесью возбуждения и веселья. — Я мог бы, — он опустил руку и любовно погладил тягостно твердеющий пах Бена. — Я не против постоять на коленях. — Ты делаешь это великолепно, — простонал Бен, притираясь к ладони Хакса. — Я могу постоять… если ты этого хочешь. — Нет, — сказал Хакс, представляя себе кое-что совершенно иное. — Не сейчас, — и взявшись за горловину майки Бена, он потянул его к кровати. — Снимай это. — Мы можем включить свет? — спросил Бен, когда снял майку и бросил её на пол. — Я хочу видеть тебя. Хакс положил пальцы на обнаженную грудь Бена и, коснувшись его сосков, медленно обвел их большим пальцем. — Нет. Я хочу, чтобы ты только чувствовал. А вообще… — Хакс коротко поцеловал его в ключицу и отошел к шкафу, чтобы достать из него чистый платок. Ему пришлось немного покопаться в темноте, но он сумел нащупать платок и сложить его в четыре раза. А затем, подойдя к Бену, завязать ему им глаза. — Что… — удивленно начал Бен. — Доверься мне, — шепнул Хакс, крепко связывая кончики ткани на его затылке. Убедившись, что платок плотно прилегает к голове Бена и не спадет просто так, Хакс легко провел ногтями по его спине до самого пояса брюк. Бен вздрогнул и еле слышно всхлипнул. Хакс прижался к нему губами и проследовал поцелуями русло позвоночника между лопатками, его руки тем временем поглаживали и массировали бока Бена. — Скажи это, — попросил он, выдыхая слова на кожу Бена и припечатывая их губами. — Я доверяю тебе, — без колебаний ответил тот. Хакс прижал руку к животу и несколько минут успокаивающе потирал его, а затем скользнул вниз, к застежке штанов. — Бывают дни, — сказал он, опуская молнию, — когда я не могу поверить, что я единственный человек, который так прикасался к тебе. Ты создан для этого, для рук, для губ, для каждой ласки, которая лишь существует в мире. И одну такую я хочу подарить тебе сегодня ночью. Позволишь мне? — Да, — пробормотал Бен. — Что угодно, Хакс. Ты можешь делать что угодно. — М-м, хорошо, — прошептал Хакс, его пальцы обвились и сжали эрекцию Бена через нижнее белье. Он был не совсем тверд, но это не займет много времени, как только Хакс разденет Бена полностью и уложит на койку. Но пока торопиться он не будет, сейчас было еще множество другого, что он мог бы до этого сделать. Убрав руки с ширинки Бена, Хакс обошел его, встав перед лицом. Поглаживая щеки, подбородок Бена, задевая его полную нижнюю губу, он был очень осторожен, чтобы не сместить повязку с глаз. — Такой красивый, — пробормотал Хакс скорее себе, чем самому Бену. Он опускался вниз и вниз, по шее к ключицам и дальше к широкой гладкой груди. Между пластами его груди была неглубокая выемка, на которой Хакс с удовольствием оставил влажную полоску языком, пробуя знакомый вкус его чистой кожи. Бен царапнул ногтями и судорожно сжал руками ночную рубашку Хакса, издавая низкие, полные сдерживаемого голода звуки. Его дыхание потяжелело, участилось, грудь надсадно вздымалась, с каждым вдохом встречаясь с губами Хакса. Хакс прижался поцелуем к сердцу, оставляя на коже горячий след, мазнул губами грудь до затвердевшей от прохлады комнаты горошине соска. — Боже, — выдохнул Бен, когда Хакс, царапнув его зубами и покатав языком, слегка прикусил. Хаксу хотелось отметить Бена здесь, но он сдержался, зная, что засос могут увидеть в душе. В последний раз нежно укусив его сосок, он отпустил его и обратил свое внимание на брюки Бена, которые теперь едва скрывали его возбуждение. Решив пока его там не трогать, Хакс стянул брюки с его бедер, а затем по ногам вниз, пока те не собрались кучей на лодыжках. Он поигрался с краем нижнего белья Бена, чуть оттягивая его, а затем отпуская. Хлопок крепко прилегал к телу, от упругих полушарий ягодиц, до изгиба мошонки и контура члена. Хакс тронул его, осторожно массируя и поглаживая. Левой рукой он скользнул под эластичный пояс трусов и остановился, когда кончики пальцев коснулись расщелинки ягодиц Бена. Он положил на неё указательный палец, исследуя тепло и мягкость его тела, но не рискуя двинуться дальше. — На что это похоже? — вдруг спросил Бен рваным, треснувшим в тишине комнаты голосом. Хакс крепко обнял его — одна рука лежала на бедрах Бена, другая на пояснице — и наклонился к его лицу, когда сказал: — На что похоже что? Бен гулко сглотнул, но в его ответе робости не было: — Иметь что-то, кого-то внутри себя. Хакс застонал, прижимаясь щекой к щеке Бена. — Наполнено, — задыхаясь, сказал он. — Сперва непривычно и странно, но твое тело учится принимать это, — он вобрал его мочку в рот, посасывая. — Мышцы сначала напряжены, и поэтому может быть немного больно, но боль проходит после того, как те начинают расслабляться. Это потрясает, когда в тебя впервые входят, от этого никуда не деться. Однако, если все сделано правильно, удовольствия будет больше, чем боли, — он на пробу продвинул палец на дюйм вниз. — Внутри тебя есть местечко, которое я могу найти, где даже небольшое прикосновение отзывается во всем теле так, что и словами не передать. Член Бена дернулся под рукой, выдавая заинтересованность своего хозяина, и Хакс улыбнулся, зная, что не может этого увидеть. Не все бывшие любовники Хакса были готовы принять его так, как он принимал их, и он довольствовался и такими договоренностями; но если Бену было любопытно, Хакс побалует его. Его собственный член пульсировал и напряженно изнывал при одной лишь мысли о том, чтобы довести того одними лишь пальцами. — Я хочу… — Бен запнулся, смочив слюной губы. — Хочу, чтобы ты показал мне. Хакс поцеловал его. — Хорошо, я покажу. Бен недовольно простонал, когда Хакс отнял от него руки, но Хакс успокоил его теплым поцелуем. — Жди здесь. Я включу свет, — он отступил назад, но строго добавил: — Повязку на глазах оставь, — Бен опустил потянувшиеся было к голове руки к бокам. Настольная лампа вспыхнула оранжевым светом, вырывая из темени комнаты две фигуры. Хакс жмурился и часто моргал. Когда его глаза привыкли к яркости света, он увидел Бена: его широкую обнаженную спину напротив двери, бледную кожу, усеянную маленькими чернильно-темными пятнышками, как те, что были на его лице. Его нижнее белье было чуть стянутым вниз, обнажая аппетитные изгибы ягодиц. Хакс представил, как с силой кусает их, и эта мысль заставила задохнуться от накатившего, сводящего с ума возбуждения. Из набора для бритья, который он хранил в своем гардеробе, Хакс вытащил небольшую баночку мази. Её осталось совсем немного, но на сегодняшнюю ночь должно было хватить. Подойдя к койке, он положил баночку на пол в пределах досягаемости, а затем стянул через голову ночную рубашку и оставил её рядом с мазью. Бен упруго вздрогнул, когда обнаженный Хакс плотно прижался к нему, но через несколько секунд он истово обнял его, вжимая свои бедра в его. Жар их тел был нестерпимым, и от захлестнувших чувств они оба вместе застонали. — Давай ляжем, — сказал Хакс. Бен слепо освободился от брюк и короткими неуверенными шагами позволил Хаксу отвести себя к кровати. Там они остановились, и Хакс, сняв с него и трусы, откинул их в сторону. — Я чувствую, что ты смотришь на меня, — отозвался Бен, уголки его рта изогнулись в улыбке. Хакс, конечно же, во все зрачки смотрел на него, жадно пожирая взглядом. — Мне нравится смотреть, — но даже когда он сказал это, он потянулся к крепкому бедру Бена, где гладким гребнем проступала кость. Он погладил её большим пальцем. — Мне нравится трогать. — Мне тоже, — Бен вслепую потянулся к животу Хакса, но, ошибившись всего на пару дюймов, все же достал его и широкими ладонями прошелся по торсу. Когда он двинулся к паху Хакса, Хакс отстранился, не позволяя тому коснуться себя. — На спину, — тихо велел он, побуждая Бена сесть, а затем и лечь на одеяло. На его фоне узкая койка выглядела еще меньше. Его крепкий, налитый кровью член касался живота, заманчиво сочась смазкой, и Хакс знал, с чего начать. Он осторожно перебрался через Бена, опершись тощими коленями по обе стороны от его бедер, и опустился, пока не смог сидеть на своих голенях удобно. — Что ты делаешь? — спросил Бен. — Я думал, что ты хотел… Хакс провел руками по его бедрам, успокаивая. — Все будет, но не сразу. Сперва я хочу поблагодарить тебя. — Как? — подтолкнул Бен. Хакс вонзил ногти в плоть его ног, заставляя того втянуть воздух, а затем выдохнуть зацепленное «ах». — Просто лежи передо мной вот так, — успокаивающе сказал Хакс. — Ты мой, полностью. Бен закивал. — Твой. Хакса ошпарило кипучим желанием, и он, не удержавшись, сжал основание своей эрекции, ища хоть небольшое облегчение, но трогать себя больше он себе не разрешил, пока не удостоверится, что Бен удовлетворен. Так что торопиться Хакс не хотел, у него еще будет время на себя. Глубоко вздохнув, он наклонился, приблизившись к Бену, и провел носом по складке паха, между бедром и членом, задевая нижней губой повлажневшую кожу. Мышцы дернулись и напряглись — реакция Бена на щекотливые касания его губ. Мягкие, мускусные волоски цеплялись за короткую вечернюю щетину Хакса, когда он провел подбородком по паху и с наслаждением уткнулся в основание его члена. Там он мог почувствовать его вкус сильнее, насыщеннее, - тепло и шелковистость прижимающейся к его щеке налитой соками плоти. Если замереть, он даже смог бы ощутить биение сердца Бена, проталкивающего через него кровь: едва заметные подергивания члена на каждом ударе. Хакс медленно моргнул, вызывая легкий удивленный звук сверху, когда его ресницы коснулись Бена. Он сделал это снова. — Это… твои ресницы? — нерешительно спросил Бен. — Мгх, — уклончиво ответил Хакс, снова моргнув. А потом легко поцеловал это местечко. Бен вздохнул. Кончиком языка Хакс нежно провел по всей его длине и осторожно лизнул розовую истекающую головку, не касаясь её губами. Бен задышал тяжелее, а вырвавшийся из горла стон был хриплым, густым и опьяняющим лучше любого алкоголя. Хакс тихо зарычал и жадно взял в рот его член, но как только почувствовал, что Бен приподнял бедра в молчаливом, отчаянном требовании большего, дразняще отступил. — Раздвинь ноги, — попросил Хакс, поднимая колени Бена вверх и в стороны, пока не смог удобно устроиться между ними. Он затаил дыхание, увидев его полностью раскрытым, доверчиво обнаженным перед ним. Прежде чем идти дальше, Хакс хрипло спросил: — Можно мне прикоснуться к тебе? — Пожалуйста, — взмолился Бен. Хаксу казалось, что в его груди разверзлось целое пекло, оно жгло кожу изнутри, обпекая нервные окончания, когда он указательным пальцем прошелся по внутренней части бедра и, опустив руку ниже, надавил на местечко под мошонкой, заставляя Бена резко вдохнуть. Хакс мягко погладил там, а затем двинулся дальше, чтобы коснуться сжатого отверстия. Бен даже не дрогнул и не дернулся; он лежал совершенно неподвижно и будто спокойно. Хакс покружил подушечкой пальца вокруг, едва надавливая на напряженные мышцы. — Все хорошо? Тело Бена красноречиво ответило за него: он позволил своим ногам раскрыться шире и нетерпеливо двинулся навстречу руке Хакса, давая тому увидеть и прочувствовать больше. — Я хочу этого, — твердо сказал он. — Я хочу, чтобы ты был внутри меня. Хакс рвано выдохнул, едва сдерживая себя, чтобы не ворваться в такое любимое, податливое, горячее тело. — Я не могу дать тебе всего себя, — предупредил он. — Мы не можем сделать это здесь, и ты недостаточно готов, — он прижал кончик указательного пальца к Бену, пока не начал осторожно погружаться в него. Бен сжал челюсти, дыша через нос. — Но и так все равно будет хорошо, поверь мне. — Я верю тебе. Хакс отстранился от него и, потянувшись к мази на полу, открутил крышку и обильно смазал пальцы. — Сперва может быть прохладно, — предупредил он Бена, прежде чем нежно коснуться его скользкими пальцами. Бен стоически остался неподвижным, когда Хакс погладил его и провел указательным пальцем по тугому входу, лаская. — Выдохни для меня, — и когда Бен послушно выполнил его просьбу, протолкнул палец до первого сустава. Бен плотно стянулся вокруг него, уютный, теплый и мягкий внутри. Хакс замер, давая тому несколько секунд привыкнуть, а затем продвинулся по второй сустав и согнул палец. — Боже мой, — задохнулся Бен, его руки с такой силой скомкали простыни, что кожа на костяшках натянулась и побелела. Казалось, она вот-вот лопнет. — Еще немножко, — пообещал Хакс, успокаивающе потирая его бедро. Он протолкнул палец еще, пока тот полностью не оказался в горячем нутре Бена. — Вот так. Как ты себя чувствуешь? — Нормально, — ответил тот, хотя его голос чуть дрожал. — Этого… много, но чувствуется… хорошо. Я думаю, — его эрекция ослабла, но чем-то необычным это не было. Так случалось почти всегда, особенно в первые разы. Сам Хакс не смог остаться твердым, когда его трахнули впервые, наполовину из-за дискомфорта и наполовину из-за собственных переживаний и нервозности. — Я могу остановиться, — сказал Хакс. — Ты не обязан этого делать. Бен покачал головой. — Нет. Не останавливайся. Но… можно мне видеть тебя? Пожалуйста? — Конечно. Бен откинул повязку и, положив её на матрас рядом с собой, тут же опустил поплывший взгляд на Хакса. Хакс горячо поцеловал его во внутреннюю часть бедра, удерживая взгляд, и Бен смазано улыбнулся. — Хорошо, — сказал он. — Продолжай дальше. Хакс повиновался, он вытащил палец, а затем протолкнул его обратно и уже внутри согнул его, нащупывая чувствительную точку. Бен вздрогнул и заскулил. — Лучше? — спросил Хакс, начиная набирать ритм: поглаживая простату каждый раз, когда вводил и выводил палец, и параллельно играл с колечком мышц, заставляя его расслабиться. — Ага, — прохрипел Бен. Хакс замолчал, сосредоточившись на том, чтобы доставить тому удовольствие. Между движением его руки он целовал бедра Бена до самого члена, слегка посасывал тонкую, чувствительную кожу. Бен откликался на каждое прикосновение, его волосы прилипли к покрытому испариной лбу, глаза влажно блестели. Он, заполошно дыша, издавал отрывистые, просящие звуки, откинув голову назад и упершись затылком в подушку. — Как думаешь, ты мог бы принять еще один? — спросил Хакс, приостанавливаясь, чтобы прижаться кончиками обоих пальцев к отверстию. — Да, — сказал Бен, приподнимаясь, чтобы посмотреть на него. — Продолжай, — его рот безмолвно открылся, хватая воздух, глаза закатились, когда Хакс просунул в него оба пальца. Они были скользким от мази и входили плавно. Тело Бена поддалось, мышцы были более расслабленны и послушны, чем раньше, и поэтому послушно вобрали оба пальца в своё горячее нутро, плотно обхватив стенками. Когда Хакс задел бугорок простаты, Бен задохнулся. — Боже. Хакс. — Тс-с-с, — приказал Хакс, ненавидя себя за это, но стены были слишком тонки для подобных звуков. — Вот так. Ты такой красивый здесь, — он скрутил пальцы, и Бен лихорадочно двинулся навстречу им, до боли закусывая мякоть губы, чтобы сдержать стон. Хакс, упиваясь мощным, гибким мужским телом под собой, безмолвно поднялся и взял его член в рот, сжимая горлом набухшую, сочную головку и продолжая работать пальцами. Бен с силой прикусил кулак, заглушая крик. Хакс посасывал его крепко, беспорядочно, выбивая из мощной груди отчаянно приятные звуки и заставляя сердце гулко биться в жилах. Он прекрасно понимал и то, что сам уже еле сдерживается, что и его выламывает так, что хоть вой, но больше, чем короткие притирания своим членом об одеяло, он позволить себе не мог, полностью сосредоточиваясь на желании принести удовольствие в первую очередь Бену. Задыхаясь и извиваясь, Бен приближался к оргазму. Хакс удвоил свои усилия, он глубоко вобрал его член, облизывая языком и быстро и сильно двигая пальцами внутри. С захлебывающимся стоном Бен кончил в рот Хакса, наполняя его солоноватым вкусом. Хакс принял все, удерживая давление на чувствительную точку, чтобы вырвать у запинающихся толчков Бена все удовольствие, до последней капли. Тот все еще дрожал от пережитого, его грудь блестела от пота, Хакс остановился и поцеловал кончик его члена, будто отдавая дань моменту. Бен вздрогнул и усмехнулся. Хакс медленно вытянул из него пальцы и немного поласкал горячее отверстие, успокаивая кожу. — Тебе понравилось, — сказал он. — М-м-м, — потянул Бен, не в силах даже шелохнуться. Хакс улыбнулся и поднялся к нему, пока не оказался полностью сверху. Его чистая рука скользнула в спутавшиеся, повлажневшие волосы, Бен, не открывая глаз, повернулся к нему, ища губы. — Я могу то же сделать для тебя? — сонно спросил он. Хакс прижался к его лбу своим. — Ты почти спишь. Я не буду беспокоить тебя. Бен поднял руку, чтобы обхватить и сжать одну ягодицу Хакса, вжимая его бедра в себя. — Я хочу, чтобы и ты чувствовал себя хорошо. — Есть и другие способы, — сказал Хакс. — Перевернись на бок. И передай мне эту банку. Они переместились на койке — слишком маленькой для них обоих, — пока Хакс не прижался грудью к широкой спине Бена, а их ноги не переплелись. Бен передал ему баночку с мазью, и Хакс набрал её пальцами. — Раскрой ноги, — сказал он, постукивая по бедру Бена, пока тот не поднял ногу. Хакс взял мазь и смазал внутреннюю часть его бедер, а затем и собственный член. — Я делал так до того, как позволил кому-либо войти в меня. Мне тоже нравится это, и тебе не придется двигаться, — он снова сжал ноги Бена, на этот раз просунув между ними свой член, и сделал пробный толчок, вздохнув от вспыхнувшего и вмиг разгоревшегося наслаждения. — Сожми их крепко, — попросил Хакс. — Пожалуйста. Бен сдвинул ноги и взял руку Хакса, прижимающуюся к центру его груди. Он прижал пальцы Хакса к своему рту, целуя, когда тот начал двигать своими бедрами. В этом действии было что-то настолько интимное, что иногда Хакс наслаждался этим даже больше, чем проникновением. Он страстно прижимал Бена к себе, вдыхая приятный запах его волос и дурея от мощи наслаждения. Их тела влажно сплелись, и даже если Бен в полную меру не чувствовал Хакса, он все равно издавал тихие пылкие звуки, подбодряя его. — О, Бен, — прошептал Хакс ему в шею, его движения становились все более отчаянными, отрывочными, жадными, он чувствовал свое приближение и стремился к нему, как жаждущий к воде. Оно рокотало в каждой клеточке его тела, вскипая в члене горячим удовольствием. — Хакс, — резко позвал Бен. — Я люблю тебя. — Я… — он попытался ответить, но его накрыло острым наслаждением, выгнуло прежде, чем ему это удалось. Хакс напрягся в последний раз и, дрожа, толкнулся в Бена, выплескивая на него теплую молочную жидкость. Бен терпеливо ждал, поглаживая его руку, пока тот не отдышится. Прижавшись губами к затылку Бена, Хакс хрипло сказал: — Я тоже тебя люблю. Когда они оба смогли перевести дыхание и оторваться друг от друга, Хакс достал платок и вытер Бена. Койка была ужасающе узкая для них двоих, но они снова легли на неё, теснее прижимаясь друг к другу. Хакс натянул на них одеяло. — Я сегодня разговаривал с мисс Рей, — сказал он. — Её возлюбленный в среду приезжает к ней в Уолкастл. И она пригласила нас встретиться с ним за ужином этим же вечером. Хочешь пойти? — Конечно, — ответил Бен. — А откуда он приезжает? — С фронта. Ему наконец-то дали столь необходимый отпускной. И она вне себя от волнения и радости. — Я тоже бы радовался, если бы не видел тебя несколько месяцев, — он задумчиво погладил большим пальцем висок Хакса. — Мисс Рей хотела, чтобы я пришел. Выходит, она знает, что я близок с тобой. — Думаю, всем ясно, что здесь ты мне самый близкий друг, — сказал Хакс. — По крайней мере, она так полагает. Бен тут же кивнул. — Как бы мне хотелось, чтобы нам не пришлось скрываться. Я хочу засыпать с тобой вот так, сегодня, завтра, всегда. Я хочу целовать тебя при людях, чтобы все знали, что ты со мной. Я хочу приглашать тебя на танцы, напиваться вместе и снова танцевать. Хакс горько усмехнулся, охваченный смутной болью, от которой сжимало грудь, как от воспаления. — Я хочу написать своей маме и сказать ей, что влюблен, — жарко задевая губы Хакса своими, продолжил Бен. — Думаю, она хотела бы это знать. — Я хочу отвезти тебя домой, — признался вдруг Хакс, поглаживая спутанный затылок Бена. — Я написал матери, что в следующий отпуск приеду в Суррей с тобой. Бен медленно моргнул, явно удивленный его словами. — Ты хочешь познакомить меня со своими родителями? Хакс почувствовал, что краснеет. — Скорее я хотел показать тебе то место, где провел юность, но да, полагаю, я хочу, чтобы ты встретился с моими родными. — Мне бы хотелось, — он улыбнулся. — Кем бы ты меня им представил? — Моим другом, ведомым, — ответил Хакс. — Им нельзя знать правду. Мой отец… он не примет этого. — Хорошо, — сказал Бен. — Я буду твоим другом, — он нежно поцеловал его. — Ты же можешь любить своих друзей. Хакс прижал его к груди. — Тебе пора идти. Сейчас уже начало третьего. Ты должен отдохнуть; мы завтра вылетаем. Бен неохотно выбрался из объятий Хакса и медленно оделся. Хакс же снова надел свою ночную рубашку; ему понадобится чем-то греться, когда Бена уже не будет в его постели. — Увидимся завтра, — сказал Бен. — И на следующий день, — шепнул Хакс. — И на следующий день после него, — он коснулся его лица, ставшим таким дорогим для него. — Доброй ночи. Бен поцеловал его ладонь, затем повернулся и выскользнул за дверь. Хакс улегся в кровать и, свернувшись калачиком и наслаждаясь последним оставшимся после Бена теплом и запахом, проспал без сновидений до самого утра.