Viva New Vegas

Сил уверен, что на его допрос нарочно посылают женщин. В Легионе все женщины рабы, а большинство рабов - женщины, но в НКР их берут на службу. Одна из солдаток, насквозь провонявшая табаком и порохом, приходит к центуриону каждый день. Она курит, и по ее глазам Сил видит, как лейтенант Бойд хочет потушить окурок об его глаз. Но НКР не трогает военнопленных - и неважно, скольких солдат и рейнджеров распяли по его приказу. Сил почти не боится: он слишком ценный пленник, плутократы побоятся его трогать, хотя, попади хоть один из них в лагерь Легиона, его бы затравили псами. Даже когда лейтенант Бойд говорит, что пригласила для беседы с ним человека со стороны, центурион ощущает лишь легкое беспокойство, которое сменяется колючим напряжением, стоит ему увидеть лицо женщины. Она приветливо улыбается легионеру, и шрам, идущий наискось ото рта по подбородку, натягивается, белея. Вслед за ней входит парень в красном берете - легионеры зовут этих ребят "красные головы"; суровые сукины дети: красноголовик стоит даже больше рейнджера. Сил выпрямляет спину, бросает косой быстрый взгляд на Кэрри Бойд, оставшуюся за стеклом. Центурион ухмыляется ей краем рта; когда Легион займет Мохаве, она, как послушная сука, будет носить ошейник... если сумеет его заслужить. Как и эта бритая девка, чей взгляд окатил Сила презрением. - Когда мне сказали, что ваши ребята сцапали живого легионера, я сначала не поверила, - она что-то прячет за спиной, и Сил сглатывает, сжимая зубы. Нож? Кастет? Шприц с наркотиком? Парень в берете стоит у дверей, скрестив руки, и из-за плеча у него выглядывает дуло винтовки. В животе центуриона разливается холод. Почему у него не забрали оружие?! - Однако вот он, красавчик, сидит передо мной, - женщина чуть наклоняется вперед. - Ну и как тебе, милый, удобно? Он не успевает ни ответить, ни заметить, как НКРовец подходит к Силу; солдат пинком выбивает стул из-под легионера, и тот падает, грохоча доспехами. Женщина тут же оказывается возле него, хватает за руку, выворачивая. От боли у Сила темнеет перед глазами. - Что такое? Упал? Давай я тебе помогу? - электродубинка жалит его по ребрам, центуриона швыряет обратно на стул. Силу кажется, что он слышит издевательский смех Кэрри Бойд. - Бедняжка... как ты, должно бы, здесь настрадался. От ее пощечины во рту разливается ржавый привкус, горит прикушенный язык, пылает щека, ошпаренная болью, но легионер отвечает женщине хриплым негромким смехом. Сквозь упавшие на лицо волосы Сил всматривается в ее лицо, довольно приятное; на аукционе за такую рабыню можно было бы выручить немало. - Напрасно стараешься, - он сплевывает под ноги красноголовику и вытирает рот ладонью, - все твои жалкие попытки не заставят меня говорить... плутократовская шлюха, - выплевывает Сил с наслаждением и заходится стоном от удара НКРовца. Он, в отличие от своей подружки, бьет не раскрытой ладонью, а кулаком. Лейтенант должна поставить ему выпивку: ведь он сделал то, о чем Кэрри Бойд так давно мечтала. - Должно быть... - Силу больно говорить, но он все же улыбается, глядя то на солдата, то на женщину, замершую у стены. - Легион чем-то заслужил вашу ненависть. Увел в рабство ваших родных? - краем глаза центурион замечает, как дергается красноголовый. - Сжег ваши дома? Распял ваших сослуживцев? - Поверишь, если я скажу, что мне просто лично ты не угодил? - она проводит ладонью по бритой голове и убирает дубинку за пояс. - Сидишь себе тут, в тепле, на полном обеспечении, в то время как твои товарищи предпочли умереть. И не стыдно тебе? По ночам кошмары не мучают? Проклятия жгут язык, но красноголовик рядом с хрустом разминает пальцы, а за стеклом помимо лейтенанта толпятся солдаты, и Силу мерещится знакомое лицо. В Легионе многие рекруты наблюдают за проведением допроса или пыток, их тренируют на пленниках и непокорных рабах. - Я слышал о тебе, - центурион аккуратно ощупывает нижнюю челюсть; некоторые зубы шатаются, - но представлял нашу встречу несколько иначе... когда Цезарь победит, тебя и каждую девку, посмевшую поднять оружие против Легиона, проведут голыми через все поселения НКР - пусть люди посмотрят на своих защитников. А потом... кого-то казнят, других - отдадут солдатам, а вот тебя... Сил замолкает. Его тошнит от вкуса собственной крови, тошнит от волнения, скручивающего внутренности узлом. Женщина с холодной улыбкой повелительно машет рукой. - Что меня? Продолжай, я заинтригована. - Тебя отдадут псарям, - ласково произносит Сил, - будешь жрать помои наравне с шавками и подставлять зад каждому кобелю. - Ублюдок... - шипит солдат, хватаясь за винтовку. - Легионерская мразь!.. - Ну-ну, Бун, не стоит так грубо, - женщина качает головой. - Чего попусту злиться на то, что никогда не произойдет. - Глупо надеяться, - высокомерно фыркает легионер, - наша победа - лишь вопрос времени. - Прости, ты сказал... ваша победа? Парень, ты что-то перепутал. Ты все просрал ровно в тот момент, когда отказался сам перерезать себе горло. Думаешь, Легиону нужны трусы? - Я не трус! Что ты можешь знать? Женщина! - бросает Сил словно оскорбление, но она только смеется. Курьер, внезапно вспоминает он; ее называют Курьером, и за ее голову обещана награда. Женщина делает шаг к нему, и центурион невольно вжимается спиной в стул. - Я знаю, что ты - трофей. Не забыл, как в Легионе поступают с трофеями? - в ее руках оказывается рабский ошейник. Сил пытается вскочить, но красноголовый толкает его на пол и наваливается сверху всем весом, пригвождая. Центурион бьется под ним запутавшимся в сетях озерником, но плутократская тварь держит крепко. - Нет! Не смей! Ты не посмеешь!.. Я не раб! Я не раб, слышите?! - его грубо дергают за волосы, обнажая горло, Сил кадыком чувствует холодок металла и пытается выкатиться, выскользнуть из-под солдата. Ошейник тесно обхватывает шею, от ярости у легионера закладывает уши. - Я не раб! - сипит он, когда ошейник щелкает замочком. Курьер треплет его по голове, словно пугливого брамина. - Конечно, не раб. Звание раба надо заслужить. Как и эти доспехи. Раздевайся. - Что?.. - Сил чувствует хватку ошейника при каждом вздохе, все внутри него вопит от гнева и возмущения. Он - верное копье Легиона! Он не заслужил ошейника. - Говорю же - ты все просрал, когда сдался в плен. Больше это не твои доспехи, - его грубо вытряхивают из кирасы, срывают наручи и поножи, и Сил отчаянно цепляется за них. Ведь он воин! Как ему без доспехов?! - Вы не смеете... - цедит он, когда в лицо ему швыряют вонючее тряпье с красным крестом на груди. Рабские лохмотья. Сил бросает их обратно Курьеру, и пинок в живот на долгую минуту оглушает его. Когда он приходит в себя, солдата уже нет в камере; центурион остается наедине с Курьером. - Ты заплатишь за это, - обещает Сил, брызжа слюной. Руки сами тянутся к ошейнику. - Заплатишь! Даже крест - слишком легко для тебя. Даже псарни не заслуживаешь! Тебя искупают в смоле так же, как и Грехэма, и подожгут, а кости бросят падальщикам! Если не Цезарь, так легат Ланий! - А что не так с Цезарем? - любезно интересуется Курьер, и легионер запоздало прикусывает язык. Нет, он не скажет: не ей, не суке Бойд. Пусть они и забрали доспехи, он все еще центурион Легиона! Который бросил Сила здесь, несмотря на все его заслуги, его верность! - Надеюсь, что смогу оплевать твой обезображенный труп, - Сил поднимается, одетый в одну только полотняную рубаху. Роба раба валяется в углу; Курьер отвечает ему лучистой улыбкой. - Надейся. А знаешь... у меня ведь тоже есть собака, - она насмешливо морщит нос, замечая судорогу, исказившую лицо Сила. - Но я его к твоей поганой заднице и близко не подпущу. - Для себя бережешь? - рычит центурион ей вслед, но его вопрос разбивается от закрывшуюся железную дверь. Капитан Кёртис бесстрастно наблюдает через стекло, как Сил, скорчившийся на стуле, трясущимися руками дергает и вертит рабский ошейник.