Черное зеркало

      Я тонула в вязком черном болоте. Когтистые лапы настойчиво тянули меня за ноги, вниз, в бездонную тьму. Ядовитая жижа проникала в горло, обжигая легкие, и я мучительно, судорожно захлебывалась.       Во рту лишь привкус собственной крови от прикушенного языка. Холодно. Зачем демон льет на меня ушаты ледяной воды? Слепящий солнечный свет ударил в лицо и дурман рассеялся. Это не о’Дим, это все та же черноволосая кабаниха с веленским выговором. Ее человеческое, оскаленное в ухмылке лицо показалось мне самым прекрасным на свете.       — Очухалась наконец, — с довольным видом кивнула она. — Думала все, скопытилась. От нервного испуга, — хихикнула, судя по суженным зрачкам, явно под действием фисштеха.       Я бы не отказалась от щепотки наркотика, покуда он заглушит бесконечное эхо голоса о’Дима в моей голове.       — Адель, окажи мне услугу, принеси теплой воды и любую женскую одежду. Она в абсолютно непотребном виде.       Теперь я увидела и атамана в лучах раннего рассвета, говорившего обо мне так, как будто я не в состоянии воспринимать человеческую речь.       Отблеск карманного кинжала обжег мои полуприкрытые глаза. Такое разногласие между доброжелательной фразой и оружием в руке заставило меня напрячься.       — Успокойся, если я решу тебя убить, ты не успеешь этого даже осознать, — Ольгерд одним движением перерезал бечевку.        Атаман умеет внушать надежду. Я попыталась пошевелить пальцами. Безрезультатно. Все тело онемело, как у мертвеца.       Дьявол, да и зачем мне куда-то двигаться? Моя лодка в ад уплывает либо сегодня, либо завтра. Будущее ограничено двумя вариантами: меня убьет Гюнтер о’Дим, которому я не принесу манускрипт, либо фон Эверек, если мне хватит наглости попытаться выкрасть его еще раз.       — Вы ее точно не трогали? — спросил Ольгерд, задумчиво рассматривая мое лицо.       Кто-то из кабанов поспешил его заверить: «Атаман, да как можно же ж?!».       — Еще же не наступил полдень? — подала я голос, методично сжимая и разжимая кулаки, чтобы разогнать застывшую кровь.       Сколько же мне осталось до встречи в Алхимии?       По лицу Ольгерда заметно, что его начали мучить некоторые сомнения по поводу моего душевного здоровья.       — Опаздываешь на важную встречу? Не хочу тебя огорчать, но на сегодня придется отложить планы.       Судя по углу падающего на Ольгерда солнечного света — час ранний, чуть после рассвета. В усадьбу я залезла после полуночи, о’Дим навестил меня немногим позже.       У меня меньше суток.       Кровь снова начала полноценно двигаться по моему телу. Ольгерд что-то говорил, но в моих ушах еще шумел нечеловеческий, мягкий голос демона, заглушая все остальные звуки.       При солнечном свете Ольгерд выглядел иначе. Сколько же ему лет? Сколько он прожил в таком состоянии: ни живой, ни мертвый? На вид лет тридцать пять, но он не выглядел сильно обласканным жизнью. Хотя ему к лицу грубые отпечатки шрамов, грозный вид и нахмуренные брови.       — … я надеюсь, мне не нужно будет повторять?       Первая половина его вопроса останется для меня в вечном забвении.       — Не нужно.       Ольгерд жестом руки приказал следовать за ним.       Как я могла не узнать в этом дьявольском обаянии торговца нечеловеческую натуру? Как я могла так безропотно заглотнуть его наживку? Ад и черти, с такими адептами, как я, неудивительно, что Табула Раза встретила свой крайне плачевный конец.       И почему атаман ведет меня на улицу, в закоулок сада усадьбы в такой собачий холод?       Скрестив руки на груди, Ольгерд посмотрел мне в глаза, явно чего-то от меня ожидая. Не увидев никакой осознанной реакции, указал в сторону бочки с теплой водой около каменной стены, обвитой толстым пожелтевшим плющом. Он облокотился о камень, пока я умывала лицо и руки. Чистая и теплая вода — лучшее, что произошло со мной за последние сутки.       — Не пойми меня превратно, но если нам придется продолжать беседу, тебе следовало бы, — по его тону мнение о моем жалком виде более чем очевидно. — Привести себя в порядок.       Если бы Ольгерд не подбирал слова, он бы прямо сказал, что от меня разит смертью и потом, и с ним было бы трудно поспорить. Меня словно протащили по девяти кругам ада и вышвырнули обратно — на коже бурая грязь, а одежда окончательно превратилась в лохмотья.       Атаман даже не думал отводить взгляд. Тоже мне, благородные манеры реданского дворянства! Невинная стыдливая дева тоже так себе, но и у меня все же есть некая скромность.       Вряд ли я его чем-то удивлю. Я сбросила остатки тряпья и щедро вылила на себя теплую воду. Ветер прохладный, и контраст с теплой водой постепенно приводил меня в чувство.       Задача передо мной проста — выжить любой ценой и действовать дальше, пока не зайду в очередной тупик. Остаться живой хотя бы до назначенной встречи с о’Димом. Мне пока что не хватало воображения представить, как я выживу после нее.       Я почувствовала пристальный взгляд у себя за спиной. В таком уязвленном положении чужой взгляд воспринимается гораздо болезненней.       — Символ красного короля? — Ольгерд смотрел на мои руки. Знак на внутренней стороне бедра он тоже наверняка не пропустил, но тактично промолчал.       — Потрясающая эрудиция, — я далеко не иронизировала. Именно из-за нее я еще дышу, а не валяюсь в сливной канаве неподалеку.       — Защищает?       — В последнее время оставляет желать лучшего, — Ольгерд явно принял это на свой счет и хмыкнул.       Я попыталась обработать раны куском мыла. Меня даже не били, а мышцы словно вывернули наружу. Чертова бечевка оставила болезненные и глубокие красные полосы по всему телу.       — Шрамов у тебя не так много, учитывая твой род занятий, — нет, атаман не уймется со своими наблюдениями.       — Может еще повертеться, чтобы ты получше рассмотрел?       Страх перед Ольгердом притупился после встречи с гораздо более опасным противником, но не настолько, чтобы я тотчас не пожелала о сказанном.       — Если тебе этого хочется, ни в чем себе не отказывай, — невозмутимо ответил Ольгерд.       Может быть, мне стоило улыбнуться, подыграть и дать пощупать? Попытаться завоевать его расположение испытанным веками женским способом? Если бы я умела так решать дела, выбрала бы гораздо более безопасную профессию. Ела бы сейчас виноград без косточек и раскладывала бы очередную партию в гвинт в перерывах между приемом состоятельных гостей.       Все мои интрижки заканчивались только еще большей взаимной неприязнью. В данном случае такое развитие было бы односторонне смертельным.       Я дрожала от холода и бодрящего утреннего ветра, быстро вытираясь какой-то чистой тряпкой. Сойдет.       Адель заслужила мою вечную благодарность за эту простую, но удобную одежду — белую рубашку и штаны из ткани, весьма походившие на то, что носили сами кабаны. Пусть и выглядело на мне, как плохо скроенный мешок с прорезями, но это хотя бы не рубашка с вырезом до сосков, в которых щеголяла женская часть свиты Ольгерда, вдохновившись жрицами не самой дорогой любви.       — Я полагаю, ты голодна?       У атамана может быть и есть целая вечность для светских бесед, но у меня нет даже суток.       — Могу поинтересоваться, для чего я тебе еще живой нужна? Для забавы решил оставить?       Ольгерд нахмурился. Я уже наизусть выучила красочную палитру его эмоций.       — Не груби, когда тебя к столу приглашают. Я прекрасно представляю, где и кто тебя воспитывал, но сейчас ты находишься в моем доме.       Безусловное право на этот взгляд свысока ты получил только по той причине, что издал свой первый крик между правильной пары ног.       В зале усадьбы еще пусто — большинство кабанов сладко дремали по ее многочисленным комнатам, тем более, что, судя по бесчисленным разбросанным бутылкам, кабаны от всей души помянули товарищей. Молодая девушка благородного вида, явно не из своры Ольгерда, в поте лица пыталась убрать следы вчерашнего пиршества.       На стене висел набросок жабы с вонзенным в нее охотничьим ножом. Ах да, жаба. Эта чертова жаба не даст мне покоя.       Я вдохнула аромат готовящейся еды и бросила взгляд в кухню через настежь открытую дверь. Жареные телячьи котлеты и куриный суп с клецками. Какой невероятный, душистый суп с клецками готовит Маргоша! Выберусь из этой истории живой, закажу себе три половника и буду запивать самым крепким пойлом, пока не упаду под стол.       Из-за собственной грубости я лишилась возможности поесть — второй раз мне никто ничего не предложил. В кабинете прислуга тщетно пыталась отмыть пол, но кровь щедро пропитала половицы.       Атаман, вошедший в кабинет, буквально одним своим видом заставил прислугу незримо юркнуть прочь из комнаты.       Ольгерд развалился на роскошном красном диване, непостижимым образом занимая пространство, где могли бы уместиться минимум трое. Стену украшала гравюра, изображающая высокого статного мужчину на соколиной охоте со знакомым мне красно-желтым гербом в руке. Ольгерд щедро налил себе в бокал белого вина. Я даже смутно не представляю, что он собирается со мной делать.       — На столе лежит бестиарий, — словно прочитал мои мысли атаман. — Страница сто пятьдесят первая, Venditor Obscurus. Полная бессмыслица — набор латинских знаков. Однако по размеру слов и их порядку я предположил, что это шифровка. Приступай.       Тон его явственно намекал на то, что это лично моя шифровка и моя вина.       Я открыла названную им страницу. Venditor Obscurus — одно из физических воплощений дьявола в нашем мире. Сомневаюсь, что Ольгерд решил ранним утром расширить свои познания в демонологии, дело для него явно личное. На иллюстрации приведен портрет неприметного мужчины средних лет — впрочем, внешность не имеет значения, дьявол может принимать любое обличье.       Ольгерд прав, текст действительно зашифрован. Я осмотрела книгу в поисках знака Табулы Разы. Тот, кто это сделал, должен был оставить и ключ. Протокол предписывал не оставлять его на виду — скорее всего, спрятан в иллюстрациях. Я быстро пролистала фолиант в поисках зацепки. В описании демонов Танар’ри поедает девушку, на шее которой болтается клубок змей.       Код к расшифровке ‚вечность‘. Увещевания Иштвана, что ‚вечность ‘, ‚ад‘ и ‚кровь‘ не слишком надежные ключи для бестиариев, явно прошли мимо чьих-то ушей.       Несмотря на то, что я этого давно не делала, процесс глубоко засел в моем подсознании. Перед моим глазами всплывает шифровальный квадрат Табула Разы. По горизонтали и вертикали латинские знаки, сочетание каждых двух букв дает координаты третьей.       Под каждой строчкой текста манускрипта я проявляла буквы бесконечно повторяемого кодового слова. Вручную такая работа заняла бы несколько месяцев. Ольгерд внимательно смотрел на меня, пытаясь понять процесс преобразования, но это скорее ремесло, чем магия. Магия только ускоряет механические действия.       Если сопоставить знак зашифрованного текста с буквой кодового слова в квадрате, можно получить изначальную, истинную букву. Зашифрованный текст дает координаты по вертикали, кодовое слово по горизонтали.       Чтобы быстро преобразовать всю страницу, нужна полная концентрация, которой мешал сиплый рев кабана, доносящийся с улицы. Излишне сердечные возлияния на скорых поминках заставили содержимое его желудка вновь узреть солнечный свет.       Первая попытка полностью провалена. Вторая уже лучше, но каждое третье слово оставалось полной бессмыслицей. Меня бросило в краску от такой наглядной демонстрации моих способностей. Говорил Иштван, старый ублюдок, что мне только в жрицы любви и дорога. Третья попытка может привести к еще большей потере смысла, придется довольствоваться малым.       Демон желаний оареаитк людям в шаполми глубокого отчаяния под рыатьнт торговца. Прватьр контракт, под укшешапо принести в жертву ркреичтва человека.       Прекрасная работа.       — Ты… пожертвовал кем-то, не так ли? — мне было необходимо еще раз попытаться узнать ответ на мучивший меня вопрос.       Ольгерд молчал. На лицо падала черная тень, делая его черты еще более жесткими и выразительными. Он смотрел в свое собственное отражение в бокале.       — Братом.       Я не ожидала ответа, тем более настолько честного. Не мне его судить. Не нужно иметь семью, чтобы знать, как неприязненны могут быть отношения даже между самыми близкими родственниками. Двум сыновьям богатого реданского дворянина наверняка было, что делить. Условие демона пожертвовать кровным родственником пришлось как нельзя кстати.       Демоны желаний используют апаопеш, чтобы их осуществить. Посредник должен быть независимым оалпле.       — Этот демон уже нашел посредника?       Атаман по всей видимости счел, что одного личного вопроса было более чем достаточно.       — Мне нужно узнать одно — что произойдет, если желания неосуществимы. Контракт считается недействительным?       Мне очень не понравилась его формулировка.       — Что ты имеешь ввиду, желания неосуществимы?        Ольгерд поморщился от моей неспособности понять простейшие концепции.       — Именно то, что я сказал. Я могу пожелать, чтобы яблоко падало вверх, а не вниз. Могу пожелать, чтобы мертвые встали и плясали с живыми. Чтобы черное стало белым. Что произойдет в таком случае?        Теперь я знаю, как стереть это застывшее скучающее выражение с твоего лица, Ольгерд. И с удовольствием это сделаю.       — Тогда это существо покажет тебе мир, где земные силы не действуют, и яблоко упадет вверх. Где произошел Раг Нар Роог и мертвые сражаются бок о бок с живыми. Поменяет тебе глаза на те, что видят черное, как белое, и ты даже не увидишь разницы.       Атаман сжал бокал вина, я вижу, как белеют костяшки на его длинных пальцах в вычурных перстнях.       — Чушь собачья. Это не в его силах. Уж точно не в силах ведьмака.       Нехорошее предположение, кого ‚его‘ Ольгерд имел в виду и торговцем чего он обычно представлялся, прокрадывалось по моему сознанию.       Да, я сгущала краски. Но решение загадать невозможные желания показалось мне слишком легким, чтобы только атаман смог до него додуматься. Такая могущественная сущность, как о’Дим, может указать любому посреднику на правильную дорогу к иллюзорно невозможному.       — Читай дальше. Что происходит, если желания неосуществимы?       Нет в этом трактате такого условия. Есть описание, что происходит, когда желания будут выполнены, но такие подробности я не хочу зачитывать вслух. Пусть наслаждается сам — я протянула ему книгу. Ольгерд вчитывался, пытаясь уловить смысл, несмотря на вкрапления бессмыслицы.       Меня на диван уже никто не пригласит, да и места там только у атамана на коленках, поэтому я устроилась на деревянном полу рядом с ним. Судя по реакции, О’Дим уже нашел для Ольгерда посредника. Скорее всего, он уже загадал свое ‚неосуществимое‘ желание. Песочные часы, отмеряющие оставшееся Ольгерду время, перевернулись.       Судя по мрачному молчанию атамана, с каждым прочитанным предложением он все больше понимал, как плохи его дела.