Следуй за Дороти

Днем, вроде бы, стало легче. Броку удалось даже вздремнуть часок под старым деревом рядом с выгоном. Здесь днем особо никто не шлялся, все были заняты, каждый своим делом. Смог он и кое-как поесть, а организм даже не сделал попыток прежде времени расстаться с приобретенным. Ванда за день тоже практически пришла в себя, но, так же как и Рамлоу, старательно избегала любого общества, так что, вернувшись в дом уже к вечеру, Брок девушку искать не стал, отложив это до утра и понадеявшись на относительно спокойную ночь, поужинал и поднялся к себе. Но как назло он только проворочался полночи, сон не шел, он еще раз покурил, спустился на кухню и подъел остатки ужина, побродил вокруг дома и пристроился, было, на крыльце подымить, да так и уснул с открытой пачкой в руках. Как выключили. Низкий туман стелился перед домом так плотно, что сквозь него не было видно даже высокой, нескошенной еще травы. На лужайке, там, где должен был находиться джет, было пусто. Точнее не так: вместо привычного черного силуэта над туманом, как над пышным облаком, парили две фигуры - белая и кроваво-красная. Кружили, не останавливаясь, в каком-то странном танце, точно зная каждая свою партию и не на шаг не ошибаясь. То сходились, то разлетались прочь вспугнутыми птицами. Брок хотел было подняться, но его будто придавило к ступенькам бетонной плитой - не пошевелиться. С трудом превозмогая навалившуюся слабость, он скосил глаза и чуть не заорал от ужаса, точнее, заорал, вот только без голоса. Его тело превратилось в камень. Такой же серый и неровный, как тот, из которого было «сделано» дерево в пещере. Что-то внутри еще дергалось, билось загнанным зверем, рвалось и пыталось высвободиться, но какая-то другая часть принимала происходящее, как должное. И это сковывало еще хуже, чем каменная кора на теле. Тем временем танцевавшие вдоволь накружились и теперь так же, парой, приближались к нему. Узнать Ванду не составило особого труда, как, впрочем, и ее темнокожую спутницу. Ну, вот разве что теперь она больше походила на восставший труп, чем на живого человека с фальшивой дырой во лбу. Кожа на лице местами разошлась, обнажив белые до синевы, хрупкие даже на вид кости черепа. Платье, на расстоянии еще казавшееся целостным и ярким, теперь висело жалкими лохмотьями, почему-то еще и обгоревшими по краям. Но она шла. И глаза на мертвом лице той, кого Ванда назвала Госпожой Строгой, но Милосердной, были яркими и живыми. Когда они приблизились, Ванда остановилась, не дойдя нескольких шагов, но теперь Брок видел и ее лицо. Бледное, изможденное до крайней степени, с посеревшими губами, скривившимися в какой-то скорбной гримасе, и глазами, закатившимися под веки. Пожалуй, по сравнению с ней её спутница, несмотря на разложение, могла показаться даже более живой. Оставив Ванду стоять одну, негритянка подошла к Броку почти вплотную, склонилась над ним, всматриваясь, изучая, словно сейчас пыталась разглядеть в нем что-то очень важное. Что-то, что она должна была понять именно сейчас, потому что другого шанса уже не будет. Когда она заговорила, Рамлоу даже не сразу понял, кому принадлежит звучащий голос. Губы женщины не шевелились, но он все слышал. Звук - неровный, хриплый, вибрирующий, наполнял собой весь окружающий мир, гулял под кожей и бился внутри черепа отвратительным болезненным эхом. - Ты должен дойти до конца. Только ключ откроет замок. Только тот, кто владеет ключом, сможет открыть Темницу. Только тот, кто готов пойти до конца, завладеет ключом и откроет замок, освободит тех, кто заперт в Темнице Проклятых. Ты – сможешь. Язык во рту ворочался с трудом, так, словно окаменел вместе со всем телом, но Брок все же справился и с этим. - У меня нет выбора? Мертвая женщина перед ним неожиданно улыбнулась грустно и почти ласково. - Выбор есть всегда. Но если именно на тебя указала Судьба, кого ты назначишь вместо себя? Солнце все-таки проломилось сквозь туман, и он словно рассыпался на осколки под ударами яростных золотых, белых и алых лучей. Все тело словно опалило огнем, облило горячей, разрывающей болью, как когда-то в Трискелионе, как позже в Лагосе. Брок не выдержал и заорал. И проснулся. От крика. От чужого крика в доме. Не помня себя, подорвался со ступеней и рванулся на голос. В маленькой комнатушке рядом с кухней на узкой кровати билась и кричала Ванда, не открывая глаз, страшно, на одной высокой ноте, а голый и перепуганный Крис то ли пытался ее удержать, чтобы она себе ничего не повредила, то ли привести в себя. Голос звенел, визжал, срывался на хрип: - Ты Должен Дойти До Конца! И кто-то, кто внутри Брока, который уже давно согласился со всем услышанным, прошептал. - Да… Я дойду до конца. И все прекратилось. Разом. Даже раньше, чем в чертову кладовку вломился Роллинз в одних трусах, зато с топором в руках и актуальнейшим вопросом: - Какого хуя тут творится?! На что Брок только похлопал его по плечу и вышел прочь, оставив разбираться с последствиями, пробормотав: - Да все уже в полном… порядке… Докувыркались. Следующие сутки ему будто полегчало: кошмары если и не прекратились полностью, то значительно поубавили в интенсивности, натяжение по-прежнему хорошо ощутимого «поводка» чуть ослабло, будто, согласившись на странные условия давно мертвой волшебницы, Брок подписал себе приговор, который отсрочили до поры до времени. Он лениво нарубил дров, чувствуя себя как после недельного запоя, натаскал воды и даже скосил чертову траву перед домом – та напоминала ему о последнем кошмаре. В пустоте черепной коробки слышались уже привычные шепотки, отражавшиеся болезненным эхом за грудиной. Руки стали тяжелыми, непослушными, аппетит почти пропал, зато Ванда, казалось, ожила. Будто выполнила сложную, выматывающую миссию, и теперь наслаждалась заслуженным отдыхом. Крис ходил за ней, как привязанный, Брок постоянно натыкался на них в самых неожиданных местах. Их явная увлеченность друг другом, нежность, с которой они прикасались друг к другу, причиняла Броку почти физическую боль. Он никогда не был завистлив. Всегда знал, на что способен, а чего никогда не сможет получить, и просто запрещал себе желать совершенно недостижимого: будь то вилла в Италии или великолепная задница Стива Роджерса. Но теперь, когда он чувствовал: в жизни ничего больше не будет, да и сама жизнь эта подходит к концу, ему вдруг захотелось всего, в первую очередь – простых человеческих радостей. Жаркого, страстного секса с кем-то, кого не будет противно видеть наутро, дурацкой заботы, душевного тепла. Быть с кем-то. Быть нужным не просто как функция, а как человек, одержимый собственными демонами, с недостатками и проблемами. Сильный, но неидеальный. Посетовав на то, что, похоже, ебанулся окончательно на старости лет, Брок молча ушел выше по течению реки, оставив влюбленных целоваться на его любимом месте для рыбалки. На душе было погано. Хотелось спросить себя: зачем я прожил жизнь? Что сделал для того, чтобы она прошла не зря? По всему выходило, что ничего. Что то, что ему предстояло – и есть единственный по-настоящему заметный поступок. Может, именно поэтому выбор пал на него – ему было нечего терять, кроме глупого существования одноклеточного: добыть еду, пожрать и поспать. Выжить. Брок был не мастак заниматься переоценкой сомнительных ценностей. Он просто жил, как умел: старался не свернуть шею и при возможности подстелить соломку везде, где только можно. Собственно, эта его осмотрительность и дала им всем крышу над головой и более-менее приличное существование в разваливающемся на куски мире. В душе Брок знал, что этого мало. Что для самого себя он ничего не сделал. Не нашел того, с кем хотелось бы просыпаться, не построил дом, в который хотелось бы возвращаться. Даже собаку не завел – все некогда было. А теперь, вот, поздно. Ощущение стремительно истекающего времени не оставляло его ни на минуту: вечером, выходя к ужину, он думал о том, что совсем скоро те же люди соберутся за этим же столом, посмотрят на его незанятый стул, вздохнут и будут жить дальше. Мысли, как он ни гнал их от себя, возвращались снова и снова, а потому он даже обрадовался, когда почувствовал знакомое натяжение «поводка», необычайно сильное. Уши будто ватой заткнули, знакомо затошнило, и хотелось только одного: бежать, в чем был, к чертову дереву. В висках тяжело бухала кровь, пока он собирал оружие и припасы, пока отмахивался от вопросов Джека и отводил взгляд от все, казалось, понимающей Ванды. - Я поведу, - Крис шагнул к нему, не задав ни единого вопроса, лишь переглянувшись с Вандой. - Нет. Я лечу один. - Черта с два! – рявкнул Джек, который был подозрительно молчалив последние дни. – Хуй то правда. - Не обсуждается. Не лезьте не в свое дело, - огрызнулся Брок, закидывая сумки в люк джета. – Верну его на автопилоте к вечеру. Идите в дом, не на что тут смотреть. Если не вернусь через неделю… - Брок, - Джек редко обращался к нему по имени, хотя они знали друг друга без малого двадцать лет. – Что ты творишь, старик? - Спасаю ваши задницы, - ответил он и коротко взглянул на Ванду. Та кивнула, и радужки ее глаз налились алым. Джек и остальные замерли на мгновенье, а потом разом вспомнили о куче неотложных дел. Все, кроме Криса. Тот продолжал смотреть упрямо и с вызовом, пока Ванда не подошла и не взяла его за руку, что-то прошептав на ухо. Тот упрямо мотнул головой, но остался на месте, когда Брок сел в кресло и запустил двигатели. Он еще успел увидеть взмах тонкой ладони, служивший то ли пожеланием удачи, то ли напутствием, а потом не видел уже ничего, кроме однообразного пейзажа и пока едва различимой цепочки гор вдалеке. Еще на подлете, выискивая глазами знакомую посадочную площадку, Брок понял, что пиздец наступил. На абсолютно гладкой поверхности, перед хорошо замаскированной дверью совершенно секретного бункера стоял незнакомый джет. Таких Брок не видел никогда, и это позволяло надеяться, что разыскали это богом забытое место не бывшие коллеги. И поэтому вариант оставался только один. С трудом втиснувшись на самом краю, Брок опустил люк и выбрался наружу, прихватив все свое добро. Джет должен был стартовать назад в режиме автопилота через несколько минут, так что нужно было торопиться. Тем более, его ждали. В знакомом зале, полном гудящих компьютеров, Брок бросил на пол все оружие, сумки с припасами и поднял руки, показывая, что безоружен. С триггерами или без, Зимний Солдат оставался самым опасным существом из всех, что встречались Броку на его извилистом жизненном пути, а повидал он немало. Глядя в темный провал дула крупнокалиберной винтовки, Брок думал – что будет, если Солдат сейчас выстрелит? Тот никогда особо не заморачивался сопутствующим ущербом, да и жесткости в нем хватало до всей этой эпопеи с ломкой психики и обнулениями. - Командир, - дуло опустилось, но ровно настолько, чтобы холодные серые глаза могли рассмотреть Брока с ног до головы. – Какими судьбами? Солдат никогда не сказал бы ничего подобного, а потому приходилось признать, что перед ним, скорее, какая-то из версий Баки Барнса. - Теми же, что и ты, - ответил Брок. – Это я сменил код, поднимающий стекло. И я знаю, что находится за ним. - Точка перескока, - холодно заметил Барнс, опуская оружие окончательно. В принципе, он ничем не рисковал – с Броком, да еще и безоружным, он справится и голыми руками. – О Ловушке тоже знаешь. - Да. - Мне нужно туда. - Не проблема. Договоримся о перемирии – и вперед. Барнс смотрел исподлобья, тяжело, будто мерки для гроба снимал. - Тебе зачем это все? – наконец, так же ровно выговорил он, но Брок спинным мозгом чуял – тот готов броситься. - В душе не ебу, как, но я умудрился влипнуть в эту самую Ловушку, но чуток иначе, чем остальные. Барнс, раздумывая, склонил голову набок, потом окинул его взглядом с ног до головы и едва заметно кивнул, принимая информацию к сведению. - Стив там? – после небольшой паузы спросил он, отступая от цифровой панели, управляющей бронированным стеклом. - Да. И не только он. - Дерьмо. Я надеялся… - он оборвал себя на полуслове и быстро считал набираемый Броком код. В портал он шагнул первым, едва стекло сдвинулось достаточно для того, чтобы просочиться между ним и стеной. Когда Брок вошел в пещеру с «деревом», тот был уже на самом верху: прижимался лбом ко лбу Кэпа и смотрел ему в глаза. От интимности этой сцены у Брока сердце заколотилось где-то в горле. Поспешно отвернувшись, он пошел к спальнику, сбросил около него все, что принес, и уселся сам, прикрыв глаза, прислушиваясь. Тон тех странных вибраций, что он звал зовом, поменялся – стал более… требовательным, что ли. И в общий тон будто вплелось какое-то новое звучание. Чистое и звонкое, оно шло извне, не от «дерева». Понаблюдав за тем, как Барнс гладит то, что когда-то было Роджерсом, по плечам, Брок снова закрыл глаза. Ему было хорошо здесь, и самое страшное заключалось в том, что он уже ничего не хотел с этим делать. Через несколько минут Барнс просто спрыгнул с огромной высоты, как в бытность свою Зимним Солдатом прыгал с мостов и зданий, эффектно приземляясь на ноги. - Нужно найти ведьму, - безо всяких предисловий начал он, устраиваясь напротив Брока просто на каменном полу. - Не выйдет, - «обрадовал» его Брок. – Госпожа Строгая и Милосердная умерла и даже уже разложиться успела. Частично. - Кто ее? - Без понятия, но дырка во лбу от огнестрела наводит меня на мысль, что наши. - Где она? - Не знаю. Слушай, Барнс, я знаю, ты парень от мистики далекий, но… - Эту ловушку Пирс настраивал на меня. И пробовал тоже на мне. Так что давай без необоснованных допущений, командир. Брок отлепился от стены, на которую облокотился, и уставился на него во все глаза. - То есть он тебя сюда не для охраны таскал? - И для этого тоже. Побаивался он ведьму. А она – его. - Ловушка… для чего она? – спросил Брок, уже зная ответ. Барнс оглянулся на «дерево», и между бровей у него залегла морщинка. - Она выполняет свою прямую функцию. Нейтрализует тех, на кого настроена. - Это обратимо? - Ну, я-то здесь, - невесело усмехнулся Барнс, огладив свою винтовку. – Ведьма могла ее открыть. - За что и получила пулю в лоб, - предположил Брок и вдруг добавил: - Я вижу ее во сне. Высокая негритянка в красном платье, лысая и в перчатках… золотых таких. Она сказала… - Барнс на этих словах наклонился к нему одним хищным, жадным движением, ловя каждое слово, - что я должен пойти до конца. И что замку нужен ключ. И только тот сможет завладеть ключом, кто готов идти до конца. И только тот, кто завладеет ключом, откроет Темницу Проклятых. Знать бы еще что за ключ такой, - добавил он устало. – И где его искать. - Кто, - очень ровно выговорил Баки. - Что «кто», Барнс? Говори яснее. - Ключ. Это «кто», а не «что». По крайней мере, сейчас. Хотя на момент создания ловушки это было спорным утверждением. - Ты хочешь сказать… - Да. Ключ – я. У Брока застучало в висках от этих слов, произнесенных таким будничным тоном, будто они говорили о погоде. Будто и не нужно было Броку «завладеть ключом», который по совместительству являлся Зимним Солдатом и человеком, отчаянно влюбленным в Кэпа. Хотя, если подумать, как Ключ может не любить собственный Замок?