Much darker

       - Мисси! – теплые пальцы ныряют в ее руку, сжимая холодную ладонь. Губы скользят по коже, нежно целуя запястье, затем, перевернув руку, - тыльную сторону ладони.        - Зачем ты пришел? – абсолютно спокойно спрашивает она, без всяких эмоций и даже малейшего на них намека. Смотрит на него равнодушно, но не потому, что разлюбила – лишь потому, что чувствует бесконечную усталость.        - Поговорить.        - Снова? – в голове калейдоскопом проносятся все его визиты в бордель, регулярное дежурство под дверью ее квартиры. Просто счастье, что реальность потребовала его присутствия в больнице, и она уличила момент, чтобы постараться стереть себя из жизни. – Мне кажется, мы уже все друг другу сказали.       - Нет, - упрямо качает головой он, смотря на нее в упор. – Не все. Ты очень ошибаешься.        Она отворачивается, смотря в окно. Весеннее солнце заливает улицы, наполняя их яркими красками. Когда-то она умела радоваться этим краскам и приходящей весне. Все изменилось.        Доктор отодвигает стоящий вплотную к больничной койке стул, перемещаясь к ней на кровать. На минуту выскользнувшая из его ладони рука снова взята в плен его длинных, тонких, как у пианиста, пальцев. Он зарос. Из волос уже можно косы плести. Поседел сильнее прежнего. Мисси это заметила, едва он показался в дверях палаты.        - Мисси! – облизывает губы. Нервничает. – Мисси! Останься со мной!        - Я никуда не ухожу – говорит она в подушку, повторно вздыхая устало. – И ты все же получил аудиенцию. Прошу прощения, что в такой обстановке. Я бы хотела иначе.        - Я бы тоже хотел, чтобы было иначе – улыбается он невинной улыбкой, почти как у младенца. У нее от этой улыбки всегда мурашки по коже бежали – с самого первого дня. С первой встречи. Они изменились, постарели. А невинная улыбка и ее мурашки при виде нее – остались неизменны.        - Давай попробуем иначе, Мисси? Не уходи. Останься со мной. Когда ты меня отвергла, на мою голову будто вулкан низвергнулся.        - Сожалею – все так же без каких-либо красок в голосе говорит она, продолжая сверлить глазами окно, в котором солнце светит так ярко, будто совсем обалдело.        - А я сожалею, что довел тебя до такого состояния. Я не должен был. Я не имею права. Я хочу, чтобы теперь все было иначе.        Взрослый мальчик. Наивный мечтатель. Однажды, хоть он этого не помнит, они уже пробовали по-другому. Целовались в летней беседке, пока родители были заняты, лакомились вишнями, швырялись друг в друга яблоками. Однажды все было так, как в романах, а может, лучше, потому что было по-настоящему. И все равно ничего не получилось. А теперь, когда он – уважаемый врач, а она – довольно известная (в узких кругах) особа, он вдруг предлагает иначе.        Она прикусывает губу. Отшить его прямо сейчас банально не хватает сил – она бы с удовольствием поспала. От уколов и капельниц болят не только руки, но и голова. Он расценивает молчание, как согласие продолжать.        - Я очарован тобой, Мисси. Я влюблен в тебя. И я больше не могу тебя отпускать. И не хочу потерять.        - Ты знаешь, кто я.        - Знаю, - кивнул он, - но, давай будем честны друг с другом: мы никогда не видели друг в друге клиента и проститутку. Все было слишком хорошо для секса за деньги, правда. Хочешь знать, какой я тебя вижу?        О, вот это интересно. Изменилось ли его восприятие за столько лет? Должно было бы измениться. Но… она слышит ровно то, что слышала много лет назад. От удивления даже перестает дышать.        - С тобой тепло, Мисси. С тобой интересно. Ты так много отдаешь и не требуешь награды. Помнишь нашу первую встречу? Ты вернула мне деньги. Я пришел домой и обнаружил их в кармане рубашки. И знаешь, что я делал? Я смотрел на них, пил вино и улыбался, как дурак. Это был первый раз, когда я понял, что мы совпали. Мне хорошо с тобой в постели, как еще ни с одной женщиной до тебя хорошо не было. Мне нравится с тобой разговаривать, держать тебя за руку, смотреть в твои глаза. И я знаю, что это взаимно. Именно потому ты прогнала меня.        Она закрывает глаза. О, да. Он всегда умел красиво говорить. Ему бы речи для высоких выступлений и премий писать. Легкая улыбка коснулась ее губ и тут же испарилась. Бедный Доктор. Никак не вспомнит, что все это она уже слышала однажды. В другой жизни, когда была просто Мисси – девочкой, живущей на соседней даче.        Рука Доктора принимается путешествовать по ее ослабевшей руке – той, что свободна от капельницы. Все-таки у него удивительно нежные руки, каждое касание – словно прикосновение розовых лепестков. На коже остается легчайший след. Вздохнув, Мисси забирает себе его лесной аромат, смешанный с запахом его пота.        - Мисси! Ты мой друг. И это самое главное. Единственный мой друг за всю мою жизнь. Была еще одна чудесная девушка – давно, когда мы были юными. Я тебе рассказывал. И все. Больше – никаких друзей, ни единого. Никогда, понимаешь? Ты нравишься мне, потому что, разве ты не можешь не нравиться? Всегда такая забавная. Остроумная. Не похожая на других. Мне кажется, куда бы я не бежал от тебя, все повторится опять. Разве ты не видишь этого, Мисси?        - Короче, - перебивает она, больше не в силах слушать эту сладострастную тираду, - что ты предлагаешь, мой дорогой?        Он снова улыбается – милой, беззащитной улыбкой, вызывающей желание прижать его сильнее к груди и никуда не отпускать. Годы идут – улыбка сумасшедшего мечтателя остается.        - Я хочу, чтобы ты видела то, что не видела из-за своей работы. Хочу, чтобы ты не была тем, кем являешься для других. Ты однажды сказала мне, что хотела бы увидеть мир, что всегда путешествуешь в одиночестве и тебе это мешает. Ты можешь больше не быть одна. Я хочу, чтобы мы смотрели на мир вместе – как тогда, когда любовались звездами всю ночь. Нам ведь было хорошо вместе, правда? И не нужен был секс.        - О чем ты говоришь? – она недоумевающе смотрит на него, уже начиная сомневаться, не похоже ли это на бред, вызванный лихорадкой. Даже протягивает вперед руку, стремясь коснуться его высокого, покрытого множеством мелких морщинок, лба, потому что почти уверена – он сейчас бредит.        Но нет, не похоже. Голос его звучит все так же твердо, он снова целует ее пальцы, каждый по очереди – в костяшки. До неприличия интимный жест, всегда ее возбуждающий.        - Поедем со мной, Мисси. В отпуск. На месяц. В Шотландию. Если хочешь, еще куда-то – выбирай сама. Ирландия, Исландия. Ты любишь горы, я знаю. Малышка Клара сказала мне вчера, пока ты была без сознания.        - У меня работа.        - Возьми отпуск.        - А ты?        - Я уже его взял, Мисси. На шесть недель. Не был в отпуске тринадцать лет, пора бы отдохнуть.        - Ты что-то и так не особо рвешься работать, Доктор – укоризненно качает головой она, резко отворачиваясь снова к окну.       - Потому что сейчас, впервые за много лет, я рвусь жить, Мисси. Просто жить. И все. И я хочу жить с тобой.        - А что же будет через месяц, дорогой мой? – вяло спрашивает она. Потому что надо узнать, какой именно он видит эту ситуацию.        - Ты решишь, что делать дальше. Если ты не захочешь возвращаться в бордель, я заберу тебя навсегда. Честно говоря, - невинную улыбку на его устах сменяет лукавая, - именно на это мой расчет.        Она молчит, кусая губы, что, кажется, обескровлены. О, какая сладкая мечта – то, чего она всегда так сильно жаждала, но никогда не получала. Путешествовать с ним – затаенное желание, спрятанное на самое дно сердца, зарытое в кладовой души.        Надежда, снова надежда. Проклятое, самое запретное из всех чувство. Хуже любви. Хуже всего на свете.        Она не может позволить себе надеяться. Ни в коем случае. Ни при каких условиях. Путешествовать с ним. Однажды молодой и симпатичный умник обещал девушке, в чьем саду крал вишни, отвести ее на край света. Показать целый мир и бросить его к ее ногам. Путешествовать с ним – то, что не могло быть даже мечтой уже после того, как они теперь снова встретились.        Она никогда даже подумать не могла, что он снова это озвучит, предложит ей. Даже во сне, даже в мечтах, в самых сладких фантазиях, с которыми было совершенно бесполезно бороться, она не могла надеяться на подобное предложение с его стороны. И вот оно стало явью.        Мисси смотрит на него, затаив дыхание.        - Вот, - два ярких билета ложатся на прикроватную тумбочку, - вылет через две недели. Я понимаю, что тебе нужно прийти в себя. Мы никуда не спешим, Мисси. У нас еще есть время.        Время. Она вздыхает, окончательно капитулируя. О, милый Доктор, если бы ты только знал, что у нее, зараженной раком, как гангреной, почти нет этого самого времени. - Я не сказала тебе «да» - мягко, без особых колкостей, напоминает она. - Но ты скажешь – сияет белозубой улыбкой старый мечтатель, целуя ее в щеку и – совсем нежно – в самый краюшек губ, - я пойду, мне нужно заглянуть на работу. Позвонишь мне, как только признаешь, что хочешь этого. Мы оба хотим этого, Мисси. Нам это нужно. Весело отсалютовав ей, он выходит, тряхнув седой копной волос, и мурлыча жизнерадостную песенку себе под нос – как мальчишка.        Оставшись наедине со своими мыслями, Мисси кусает губы. Смотрит на оставленные билеты, соблазнительно манящие вдаль, затем – на свои руки, испорченные следами капельниц, обвитые проводками. Потом – в зеркало на прикроватной тумбочке, находя себя ублюдочно-бледной.        Рванув капельницу, почесав воспаленный след от нее, она встает и походит к окну, выглядывая в него. Так и есть – чертово солнце палит так, будто осатанело и мстит бренной земле за какие-то проступки. Время словно бы замерло, остановилось.        Мисси затягивается воздухом, как никотином, закрывая глаза.        - Что ты делаешь? – громкий голос Марка вырывает ее из мира фантазий, прерывая полет. Он злится. – Немедленно вернись в постель, под капельницу.        Она молча садится на постель, поправляя смятую подушку.        Пристально посмотрев на него небесно-голубым взглядом, спрашивает – максимально тихо, ведь это будет только их тайна:        - К черту капельницы, Марк. Сколько мне осталось?        - Мисси, - мгновенно вспыхивая, как пристыженный ребенок, лепечет он, нервно облизывая губы и теребя халат, - сейчас ремиссия, нельзя так однозначно сказать…        - Сколько? – упорно повторяет она, сверля глазами. Не отвертится.        - Я не дал бы и четырех месяцев, Мисси. Вчерашнее обследование показало, что метастазы уже проросли в почках. Мне жаль.        Дождавшись, пока Марк выйдет из палаты, она заворачивается в принесенный им плед и берет в руки мобильный. Пальцы быстро набирают короткий текст, отправляя их на знакомый и ставший давно до боли родным номер:        - Я согласна.