Порыв преступлений

Томные руки скрестились за спиной. Полицейский мысленно удалялся в даль. Чем-то подавлен, но никто не осмелился спросить. — Мне жаль, что так получилось, — шептал он, брови нахмурились, — Комиссар Рэнделл обозвал это тупым лепетом, мне так казалось. А взамен ни следа.       Он сделал глубокий вздох, на миг оторопел и снова съежился. — Я поклялся, что сделаю, но он… — ударил кулаком по столу, —…принял свои меры!       Нина похлопала глазами, обернулась к клиенту. Толстый мужчина расставил ноги, хохолок темных волос спадал на его очи. В кармане старых брюк лежали ножницы, до встречи оставалось меньше получаса, нет смысла спешить в парикмахерскую в одиннадцать часов ночи. Зеленый пиджак облегал пухлые изгибы, а полы спадали к ковру. Аккуратные движения не порождали шума, иголка слилась с изумрудной нитью, проткнула край шлиц.       Ненужная часть кашемира легла вниз. Создавать искусство на человеке — редкая вещь. Гость водил взглядом по сторонам. — Готово! — объявила швея, и незнакомец ушел, оставил за собой приличную сдачу.       Без слов. — Мне тоже пора, — напомнил Фред, — Простите, что в дело с отрезанной головой и сердцем на пороге никто не верит.       Поклонился, дверь заскрипела, в уши заливалось тихое жужжание прерывистого ветра. Тот покачивал мелкие локоны волос, свивал их в непослушную тучу. Прическа испортилась, и Муза вздрогнула. — Тебе не стоило приниматься за работу, ты еще не отошла… — оборвал речь писатель, сделав широкий шаг, и сердце в порыве волнения екнуло, а волосы вздымались. — Со мной все в порядке, — одарила нежной улыбкой Нина, покачала головой, — время снимать мерки.       Подушечки пальцев поглаживали грязные рукава. Мужчина поднялся на маленькую возвышенность. Он в центре кабинета. Конан достал из-под рубашки дешевые листки, на которых мелким почерком выводились первые слова исторического рассказа. Все строки перечеркнуты. Тонкая лента облетала скованное тело. Торс, грудь, а теперь тонкие бедра пылали холодом, Хопкинс на секунду отдалилась от привычного занятия, которое оказалось головокружительным порывом. Подборок дрогнул, партнерша изогнулась. Умелые руки, сновали туда-сюда, записывали каждый сантиметр его плоти. По венам плыл опасный наркотик — адреналин, он с горячей волной обжог кожу. Бумага покоилась на стуле под тканью кашемира. Выдох. Пальчики расстегнули медную пуговицу и длинная юбка упала долой. Муза ликовала. Щеки доктора запылали, а под тяжелыми веками спрятались очи. — Это же неприлично! — возмутился автор, хотя внутри он грешно желал этого. — Женщины не должны быть скованны старомодными убеждениями. Легкость и свобода выглядит намного привлекательнее.       Правая рука поднялась верх. — Ты со мной согласен? — в глазах застыла радость.       «Вульгарность. Ноги видны до щиколоток», — заметил медик, когда глаза распахнулись, — «Бесстыдный наряд».       Но что-то противоречило внутри, что-то приятное, заполненное страстью. Воздух ворвался в тело. Нина наслаждалась удивлением, и невинное смущение влекли ее энергичный пыл к экстазу. Часы пробили полночь, а она все еще стояла и улыбалась.       Мерка закончилась. Артур подошел к кофейному столу. Жажда давно разрывала его на куски, так хотелось узнать тайну. Друг позабыл утреннею газету и был чем-то расстроен. Зрачки расширились, бумага повлекла за собой перья, которые десять секунд назад касались лацканов. Рот приоткрылся, руки дрожали. Волна трепета зацепили Музу, сердце сжималось. Заметила, что он рассержен, приблизилась. — Удачный кадр сделан во время сцены преступления, — пробубнил акула пера, — Ужасное убийство совершенное по воле театра-варьете «Сферы»?       Голос стал на тон выше. Липкий зной коснулся спины. «Граф?»       Двери в больницу отворились. Он стал неожиданным гостем, которого ждали. Невысокий мужчина встретил незнакомца с унылой гримасой. Глав-врач провел китайского дворянина в просторный кабинет. Огромные окна с прозрачными занавесками блестели под лучами серебряной луны, она уплывала за темные облака, другого источника света не было. За форточками застыл дождь. На керамическом море лежали трупы. Бескровные туши, глаза опустели, их последняя эмоция — яркий крик — запечатлелся на веках. Полоти каких-то людей отвезут в анатомический театр. С них будет хоть какая-то польза. Грядет новая волна операций, несколько пациентов умерло от болевого шока.       Опиумный дилер вынул с широких рукавов лекарства и положил на стол. Маленький кулачок сестренки сжимал нежную ткань. Лау улыбнулся. И через несколько минут покинул здание. «Нужно проинформировать графа», — подумал участник мафии, его охватывали сизые иголки жестокого ливня.       Пара удалилась, оставив маленькую помощь.