Порыв преступлений

— Вордсмит, — обратился глав-врач, — Завтра ты отправишься в анатомический театр.       Он достал из брюк помятую бумагу. — Заявление на твой уход. Опоздаешь — я подпишу ее. Понял? — Да, — подчиненный мотнул головой и скрылся в кабинете.       Учебники о патологиях с толстым переплетом покоились на деревянных досках с гравием. Пыльные хлопья осыпают грязную столешницу, здесь проливается крошечный свет, в нем видны изъяны, которые раздражают обоняние. Артур развернул тонкую книгу. *Чих! * Брови насупились, безнадежные движения, одну за другой открывал страницы. На краешках пособия осталось черное пятно. Последнее издание, а в зацепках пустота. Конан поднял руки вверх и глубоко вздохнул. Пациент, который приходил сегодня утром, жаловался на покалывание. И еще парочка симптомов, но их не найти. «Неизвестная болезнь?» — пальцы коснулись подбородка, а правая рука оперлась о тумбочку, — «Еще ночное дежурство, никогда на них не бывал.»       На улице сумрак, герой прокрадывается по коридору. Визг. — Болит! — свернулся в клубочек, яркие слезы катятся по щеках. — Помогите!       Последнее слово в сознании доктора прозвучало возбужденно. Ребенок тычет в правую сторону живота. — Там внизу, — он встрепенулся.       Огонь канделябра опалил челку, тонкая струя дыма возвысилась над страхом. Хладнокровный взгляд. Аккуратные движения правой руки слили пламя в пепел, а ноги задрожали в порыве бега. Стук. — В палате номер четыре у мальчика боли… — дверь заскрипела, длинная указка ударила по лбу. — Ты еще мне по голове постучи, гад! — рассердился начальник.       Зубы оскалились. Монстр — непослушные волосы падали на кривой шрам. — Он помирает. Нужна операция! — Что еще? — Температура, тошнота. — Теперь это твоя забота, — рот исказился в улыбку, — Смотри!       Вынул из сумки плюшевую игрушку. — Она от компании «Фантом». Сегодня у моей дочурки день рождение, хочу успеть, пока не закончился вечер. Нельзя противоречить детскому счастью, — ускользнул. Ноги плясали, а лицо стало довольным. — Не забудь о встрече в семь часов, — голос донесся из-за угла.       Конан прилип к земле. В глазах колыхался трепет. Шагнул вперед. Что-то мягкое дотрагивалось до ботинка. — Холодно. Очень, очень холодно, — молодая девушка терла тело руками, сознание мутнело.       Голова лежала на хорошем кафеле. Плитка, на ней ни единой трещинки, слабая рука касается осколка. Дойл потянул незнакомку: — С какой вы палаты? — Девятая, — прокашлялась.       Руки томили, до кушетки оставалось пять метров. — Вы занесли меня не туда, — возмутился подросток.       Веки тяжелели, а сердце обжигалось зыбкой. Артур поставил канделябр на стул. Стеклянный шкаф заперли, а медсестра, которая хранит ключи, скрылась полчаса назад. Тихий свист заполнил среду. Старушка перевернулась на другой бок и сладко зевнула. Девушка заметила, что та — не единственная хозяйка этого дома. Адреналин колотился в крови. Еще раз взглянул через прозрачную стену — там нет нужных лекарств. Белый, как снег, мелкий, как сахар, но не блестит, порошок морфина. Кабинет — единственное место, где хранятся все медикаменты. Акула пера оббежал северное крыло лечебницы. Костяшки пальцев дрожали, а разум искал ответа. Из кармана выпала бутылочка спирта, прокатилась по ступеням. Ваза, которая привлекала пациентов, разбилась. Полы халата касались гравия. Дойл разбил вазу, за нее придется платить, но его это не волновало. Сам в больнице среди тысячи бедных людей, он герой, который не может помочь мальчику из комнаты номер четыре. Пот от страха бил каждый раз, когда кто-то звал на помощь. Девушка запрокинула голову назад и отдалась бы кровожадной смерти…       Сердце врача зудело. Аккуратные, но быстрые движения открывали кожу молодой дамы. Она брыкалась, зацепила кулаком край кашемирового пиджака. В животе раздался вой боли, он спалил всякое смущение к грубым действиям. Неопытные руки натирали оголенную плоть. Спирт иссяк. Артур сел на корточки, смял рубашку, под ней стекала струйка пота. Три царапины на щеке, шесть на руках и одна в районе лба. Вот она благодарность. Глаза томили, а ноги дрожали. Теперь можно ощутить паническое давление после процедуры. Глубоко вздохнул, повернул голову. Долони незнакомки закрывали неприличные части тела. На лице искрится алый вихрь смущения, рядом лежала одежда и тонкое одеяло. Артур загорелся стыдом, вышел за двери. Стрелки часов показывали три. Взойдет солнце, и ужас растает. Плечи содрогались. В конце коридора вспыхнули красные волосы, гость больницы шатался по коридору и зашел домой — палата номер четыре. — Ты отлично справился, Артур, — начальник похлопал по руке, — Будет нам еще один материал.       Глазной врач покосился на босса. Из комнаты вынесли труп мальчишки. Зрачки расширились, а рука сжалась в кулак. Стаи мурашек ветром разбежались по спине. Писатель изогнулся, прикрыл лицо бумагой, которая три секунды назад лежала в кармане пиджака. Молодая девушка подошла сзади. Она плакала, прикрывала тканью верхнюю часть туловища. — Что с ней? — вскинул бровь, — Какая бесстыдница.       Коротышка отмахнулся руками. По ноге текла застывшая кровь. Маленькое пятно. — Бесстыдница! Хирург вздохнул: — Она… — Да что? — разозлился глав-врач. — Ее изнасиловали.