Порыв преступлений

Инспектор схватил писателя за грязный рукав и потянул к столу: - Меня зовут Фредерик. Когда Вы начали писать? Тяжело ли? — пальцы постукивали по плечу Артура, а рот исказился в дивную улыбку. Дойл смутился, волосы стали дыбом, опустил голову, вздрогнул. - Присаживайтесь, - Аберлайн отпустил руку, показал на крошечный табурет рядом с окном. - Ближе, ближе… - махнул рукой и сел на деревянный стул. Подперев голову кулаком, подсунул горячий чай к Артуру, но тот отказался. Нежный аромат возбудил обаяние. В животе урчало. – Вы еще не ответили ни на один вопрос. — Касательно… - поднес железную чашку к губам, сделал маленький глоток. — Я услышу все ответы сегодня, — хлопнул в ладоши и тыльной стороной ладони протер усы. — Меня уже несколько дней мучает бессонница. Это будет долго.        Писатель уронил взгляд вниз, его лицо обратилось в сильную вспышку жгучего огня, а следующие слова полыхнули бедное сердце, которое и так билось в унисон. — Сэр акула пера, — обратился инспектор. — Ну, что же Вы, — на силу выдавил слова. — Писатель с меня совсем никакой. Говоря, он отмахивался руками. За этим последовал громкий смешок: — А кто же Вы тогда? — Глазной врач. — Доктор! — голос Фреда стал выше, сзади раздался тихий стон. Нина обхватила край матраса руками, глубоко вдохнула. — Знаете ее? — Она одна с моих пациенток. Аберлайн сделал огромный глоток черного чая, на секунду лицо стало алым, щеки вздулись, а костяшки пальцев задрожали от боли, горячий напиток пылал во рту. Нос сморщился, воздуха становилось все меньше и меньше. Он постукивал по столу. Артур поднялся, прыгнул, оказался сзади Фреда. Вздохнул. Обхватил верхнюю часть живота, наклонил инспектора. Тот подрагивал и задыхался. Писатель пальцем по животу, ощутил пупок, сжал левую руку в кулак, поднял ее на сантиметр. Правую руку положил под кулак. Нажим. Дыхание освободилось. Чашка полетела в брызги, капли напитка, что выплюнул Аберлайн, попали на Нину. Инспектор жадно хватал кислород, писатель обвел хладнокровным взглядом по окружающему, заметил место, где заканчивался свет, а комната поглощалась в полутьму. Там скрывались двери. Артур шагнул туда, но Фред остановил его: — Спасибо! — положил ладонь на правое плечо, — Я вам очень благодарен! Продолжим разговор.        Писатель съежился. «Бессонница, - крутилось в голове». Тонкие пальцы зацепили нижний карман, стеклянная бутылочка ударилась о железную пряжку ремня. — Всего лишь на одну ночь я смогу избавить вас от бессонницы, - пожал плечами, поправил рукав. На рубашке появились мелкие пятна от пота, смущение на лице иссякло. — Правда? — в глазах заискрилось счастье, инспектор взял со стола блюдечко с тортиком, протянул к Артуру. — Сегодня в отделе праздник, угощайтесь. А что с бессонницей? - Да, - достал с кармана крошечную бутылочку. – Есть у меня отличное лекарство — морфий, - серая крышечка сверкнула в тусклом свете. – У вас осталась вода? Фред развернулся, тело охватила радость, протянул левую руку к столу, поднял чашку: - Чай подойдет? Артур кивнул, белый порошок высыпалcя в чашку: - Пейте. - Спасибо, - поднял посуду, осушил посуду. – Продолжим? - сел за стол, расправил ноги. - Да. Разговор затянулся на полчаса. Аберлайн сладко зевал, тяжелая голова упала на сильные руки, в комнате раздалось сопение. Писатель поправлял галстук и водил взглядом по сторонам. К усталому телу прилип холод, а грязный воздух пыли заполнил легкие. Трепет от удовольствия манил Артура. Он поднялся, шагнул к дверям, повернул железную ручку. Жалкий скрип смешался с храпом. С длинного коридора летел тихий вой. По сторонам дикие «звери» в клетках топали и возмущались. От этого волосы Дойла стали дыбом, он вздохнул, шагнул в полумрак, поправил одежду. Полы пиджака коснулись железных прутьев. Писатель поднял голову к потоку, заметил фонарь, который висел в конце комнаты. Тусклые лучи доходили до третьей клетки. - Мне нужно туда, - Артур протянул левую ногу, тело подалось вперед. - Чуть не споткнулся, - выпрямился. Осмотрелся. В этом месте исчезал свет. Зрачки Дойла съежились, дрогнул ногой. Посмотрел на холодный кафель и клетку. Прищурился. Женщина со шрамом на щеке уцепилась за край коричневых штанов: — Эй, красавчик. Хочешь поразвлечься? - надула щеки, вскинула бровь. — Мой сладенький. Я дарю бесплатное удовольствие, не пожалеешь, — одарила воздушным поцелуем. Писатель отскочил, съежился: — Нет!        Жаркий взгляд проститутки будоражил адреналином. Она облизала сухие губы. Липкий ужас пристал к плоти. Некуда пятиться. Комок застрял в горле Артура. Правый ботинок уперся в чью-то ногу. — Не обижайте Алису, мистер сучонок, — прошептал в ухо высокий разбойник, а в плече пролетела вспышка боли от сильного хвата. — Понял? — К Джеку его! — заорала проститутка.       Враг оттолкнул писателя к двери, на секунду Дойл насытился спокойствием. Сел на корточки, сердце упало в пятки, холодный пот стек по подбородку. Зрачки сузились. Потянули. Рука писателя коснулась лысой головы, парень, что лежал рядом, сдерживал дрожащий кулак, запрокинув ногу на ногу, и нежными движениями поглядывал пальцы. Раздался писклявый голос: — А ты хорош, мальчик, — развернул голову Артуру и улыбнулся. — Хорош.       Писатель вскочил, волосы встали дыбом. Рванул к выходу. Тело уставало, легкие просили больше кислорода. Громкий топот раздавался в ушах. Стук. Подушечки пальцев ощутили грубую поверхность дверей. Заперто. Дойл поймал себя на том, что его подбородок отвис. Коридор заполнился смехом. В глазах появился испуг, в душе – зной. Писатель побежал обратно, бандиты хватали его за одежду, ранили острыми когтями бледную от ужаса кожу. Артур прыгнул, руками надавил на двери, раздался скрип. Дойл протер лицо левым рукавом, заметил на кушетке знакомую фигуру. — Где я? — спросила Хопкинс. - В тюрьме, - шагнул к табурету. Сел. Развернул голову к коридору. Двери не закрылись. – Маленькая, маленькая щель, - обколотился о деревянный стол, подпер тяжелую голову кулаком. Вздохнул. В соседней комнате раздался крик: — Да я тебе говорю, обрубленная голова и сердце на пороге, а тело… Жаль. Тогда на это никто не обратил внимание.