365 сказок

Утро выдалось удивительно ясным и тёплым. Шагнув с крыльца, я оказался в новой реальности, а под ноги легла крепкая тропа. Я шёл по ней, наслаждаясь утренней свежестью, пока не остановился перед широким и глубоким ручьём. В воде отражалось синее небо и зелень склоняющихся над тропой деревьев. Перейти поток можно было по влажным обомшелым камням, а дальше тропа резко забирала вверх, карабкаясь по склону холма, туда, где среди зарослей возвышался остов замка, всё ещё исполненный гордости и величия. Место дышало древностью и мечтами о прекрасном прошлом, в котором находилось время для любви и побед. Сначала я долго рассматривал старую кладку, не подходя ближе, а затем всё же не выдержал соблазна и двинулся прямо к стенам. Остановившись перед наполовину обвалившейся аркой входа, я запрокинул голову вверх: там, среди растрескавшихся от времени камней ютились ласточкины гнезда, из которых то и дело выглядывали жадные рты, а стайка взбалмошных родителей носилась туда-сюда, таская птенцам мошкару. Улыбнувшись им, я прошёл дальше и оказался в замковом дворе, где тут и там лежали камни, упавшие со стен, проросли сорные травы и шиповник. Солнечный свет точно разрезал двор надвое, и я замер в затенённой части, глядя на солнечную сторону. Стоило только отпустить свои мысли, и мне привиделся этот же замок, только полный жизни: вот по двору перед мысленным взором пронеслись запыхавшиеся слуги, вот провели красавца боевого коня… Здесь точно оживали старые истории о рыцарях, те самые, что никогда не были правдой в моём мире, но могли случиться в каком-то другом, ведь реальностей так бесконечно много. Фантазия развеялась, перед моими глазами покачивались от ветерка метёлки травы, склонялись арками ветви шиповника, усеянные розоватыми цветками, благоухал жасмин, прятавшийся в тени. Замок звал продолжить знакомство, и я пересёк двор, приблизившись к полуистлевшей на петлях деревянной двери, которая некогда преграждала вход в башню. Теперь, конечно, она никого не могла остановить. В пыли лежало бурое от ржавчины кольцо, служившее в прежние времена дверной ручкой. После яркого солнца внутри было очень темно, пришлось постоять, привыкая. Вскоре ступени лестницы, старая листва и мусор выплыли из сумрака и обрели чёткие очертания. Мне захотелось подняться выше, как бы опасно это ни было. Я шёл, касаясь стены внезапно похолодевшими пальцами — камень надёжно удерживал в себе прохладу, каким бы ярким и солнечным ни был день. Лестница круто забирала вверх, заворачиваясь спиралью, местами ступени истёрлись, просели или начали рассыпаться, в них зияли дыры. Страшно было не провалиться — лестница внутри была не полой, а споткнуться и покатиться вниз, это уж точно не принесло бы никакого удовольствия. Свет проникал сквозь бойницы и трещины в камнях, тонкие лучи пронзали полумрак, как шпаги. Внезапно вспыхивали живыми искрами танцующие в воздухе пылинки. Когда лестница сделала новый поворот, выводя меня на верхнюю площадку, пришлось зажмуриться от яркого солнца. Привыкнув, я подошёл к краю. Зубцы здесь осыпались, и можно было легко оступиться, но меня не покидала уверенность, что со мной ничего страшного не произойдёт. С высоты башни было видно, что у подножия холма лежит посёлок, на другом конце стоит здание, очень похожее на церквушку, пусть даже в этом мире могут вообще не верить в богов. Солнечный свет превращал вид в пейзаж с картины умелого мастера, пронизанный тихим покоем и счастьем. Холм, заросший травой и кустарником, мягкой волной спускался к ручью, русло которого расходилось шире, берега золотились песком. Замечтавшись, я едва почувствовал, как задрожал воздух за моей спиной, а обернувшись, увидел дверь, зовущую продолжать путь. Конечно, хотелось оставаться в этом утре подольше, но я не стал отказываться от дороги. *** Единственное, что будто бы изменилось, — погода. Я стоял на башне, и пронизывающий ветер толкал меня в спину, то ли мечтая сбросить, то ли настойчиво увлекая на лестницу. Я оглянулся на вид, но не было ни посёлка, ни церквушки, мир совершенно точно изменился, остался лишь такой же разрушенный замок. Померк солнечный день, ветер хищно вцеплялся в остывшие камни, влажный туман струился над руслом ручья. Лестница в этой башне пришла в ещё большую негодность, спускаться оказалось сложно, то и дело вниз срывались камни и камешки, грохотали в горле лестницы, и я замирал, ожидая, когда же волна разрушения остановится. Замковый двор встретил меня запустением, только серые камни и больше совсем ничего, ветер нанёс пыли и палой листвы. За аркой ворот виднелась пожухлая рощица, тропа заросла травой, но там сейчас стояла совершенно сухая. Осень? День был слишком тёплый для осени, а деревья ещё не потеряли листву. Наверное, окончание лета. Тот миг, когда всё вокруг уже устремляется к увяданию. Я спустился к ручью — он был похож на тот, из летнего и солнечного мира, только не бежал резво, а зарос тиной и ряской, зацвёл, больше не щебеча весело на камнях. Да и по ширине он значительно уступал, мне удалось одолеть его одним прыжком. Интересно, зачем дорога показывает мне столь схожие и столь различные реальности? Сердце подсказывало, что новая дверь очень близко — всего-то добраться до поворота тропы, и на этот раз мне не хотелось задержаться. Когда же я перешагнул порог, то оказался в собственном саду — с нерешёнными вопросами и удивлением вместе. *** Вечером ко мне в гости заглянул Чефировый кот. Он с удовольствием выслушал мою историю, а затем сказал: — Ведь всё просто, оба замка родились из твоих снов, тебе же выдалась возможность посмотреть на то, как они теперь существуют. — Забавно, что оба они разрушаются, но один внушает приятные ощущения, а второй кажется зловещим, — усмехнулся я. — Одному ты подарил вторую жизнь, другому медленное умирание, — с радостью пояснил кот. — У тебя бывают разные настроения. — Да уж, вот это ты меня утешил, — я сделал глоток чая и спросил серьёзно: — Не нужно ли там моё вмешательство? — Ну, если было бы необходимо, ты понял бы это ещё у ворот, — отмахнулся кот. — Вдруг я не настолько сообразителен? — О, миры, что выросли из чьих-то снов, умеют призвать создателя к ответу, — и он довольно потянулся за новой порцией чая. Возможно, он был прав. Первый мир и вовсе не вызывал у меня печали, но вот второй. Как будто что-то там всё-таки оказалось не так, что-то было не настроено, недоделано. И я почти чувствовал зов, оставалось надеяться, что та реальность снова призовёт меня — сквозь сны или двери. Призовёт, чтобы я мог ей помочь. Когда Чефировый кот исчез в ночи, я закрыл двери от лунного света и поднялся в спальню. Предчувствие кололось в кончиках пальцев. Кажется, я понял, что именно увижу во сне. Ко мне придёт замок, которому некогда я сам дал жизнь.