365 сказок

Следующая реальность показалась мне огромным — возможно, совсем не имеющим пределов — хрустальным залом, потолком которому служило живое небо, осыпавшееся звездопадами, сияющее мягко и будто бы с затаённой надеждой. Повсюду, куда бы я ни взглянул, были разбросаны сферы миров. Они спокойно светились, и оттого вокруг царила не ночь, но нежные вечерние сумерки. Бесконечные сумерки с ноткой индиго. Сферы были разного размера — одни я мог бы взять в руки, другие возвышались надо мной. Все они лежали спокойно, хотя казалось, что должны были покатиться, мерцая в прозрачном полу, отражающем небо, меня и каждый мир многократно. А ещё здесь не было полной тишины. Сперва мне показалось, что реальность молчалива, но затем я прислушался и различил множество очень тихих звенящих мелодий. Каждый мир звучал как-то по-своему, однако такое множество всё равно не перерастало в какофонию, будто бы все эти миры были настроены верно относительно друг друга. Я шёл между ними, опасаясь лишний раз коснуться, и покой постепенно разливался и внутри меня самого. Кажется, даже мой собственный внутренний компас встроился в ту же музыку, и оттого мне стало так легко. Бродить здесь можно было бы целую вечность, время утрачивало значение и переставало напоминать о себе. Я то замирал, то ускорял шаг, присматривался к тому, что происходило внутри той или иной сферы, удивляясь бесчисленности открывавшихся взгляду чудес. Иногда я бросал растерянный взгляд назад — будто бы там должна была наконец-то открыться дверь, но ничего такого не происходило. Реальность пока не собиралась выпускать меня прочь, а дорога не спешила уводить куда-то ещё. — Нравится? — возник словно из ниоткуда голос. Его обладателя я заметил не сразу — он восседал на одной из сфер, возвышавшейся надо мной на полтора человеческих роста. — Да, — отозвался я немного смущённо. Наверняка оттуда незнакомец видел, как я блуждаю по его владениям. — Я стараюсь, чтобы все они звучали правильно… — он спрыгнул и осторожно уложил на пол маленькую сферку, мирок размером с детский мяч. — Хотя правильно — не то слово, что нужно. Вот только как раз подбирать слова я не мастер. — Ты — Настройщик? — угадал или даже узнал я. — Удивительно. — Да, мне тоже кажется, что моя работа потрясающая, — смех его тоже был тихим и мелодичным, вплёлся в общую симфонию, нисколько ей не повредив. — Только зачастую приходится оставаться одному. — Чтобы никто не помешал? На это он не ответил. Мы вместе двинулись дальше. Иногда он останавливался то у одной, то у другой сферы, поглаживал и постукивал по ней пальцами, вынимал из-за пояса хитрый, схожий с ключом, инструмент и погружал в центр обследуемого мира, пока звук не менялся — даже понять было невозможно, что именно становилось иным, но сердце чуяло, узнавало и радовалось. — Каждый из них можно настроить иначе, — вдруг заговорил он. — Добавить больше печали или надрыва. Многим это нравится, приходится по вкусу. Только вот они потом покидают такие миры, а сфера остаётся звучать… И на самом деле вся вселенная становится… немного неуютнее. Как думаешь? — Наверное, — мог ли я судить об этом? Настройщик не смотрел на меня, не вслушался в неуверенный ответ, и я внезапно осознал, что он уже забыл о моём присутствии, так привык быть тут в одиночестве. Возможно, мне следовало уйти, но двери всё не появлялось, а войти в один из мерцающих рядом миров я отчего-то не решился. — Да… Я стараюсь добавить в общую симфонию другие ноты. Иногда реальность, заключённая в сферу, так расстраивается, что несколько лежащих поблизости миров тоже звенят не в тон. Устранить такую неисправность сложно. Необходим удивительной чистоты слух. Если я когда-либо свой утрачу, то даже и не могу представить, что произойдёт. Мне тоже не хотелось этого представлять, и я молчал. А потом он поднял на меня глаза. — Странно, что ты задержался. Мало кому интересно всё это. Он обвёл ладонью пространство, в котором сотни тысяч сфер разного размера отражались в прозрачно-зеркальном полу, а над ними сияло живое звёздное небо, переполненное звездопадами, следами комет, туманностями и сиянием… Настройщик подошёл ближе и взял меня за руку, увёл куда-то мимо всех этих сфер, дальше, дальше, пока внезапно мы не остановились рядом с выросшей прямо из ничего дверью. — Здесь выход, — объяснил он. — Значит ли это, что мне нельзя больше оставаться тут? — А тебе этого хочется? Позади него мерцали миры, в глазах его мерцали миры. Я улыбнулся. — Послушать ещё немного симфонию веера мирозданий? Да. И он тоже одарил меня улыбкой. *** Дорога увела меня к иным реальностям. Я переходил из мира в мир, но всё же продолжал улавливать отзвуки симфонии, за которой столь трепетно следил Настройщик. Мне мерещились его улыбка и печаль в его глазах. Прежде чем уйти, я остановился рядом с самой большой из сфер, а он замер рядом с инструментом наготове. — С какими справляться проще? — спросил я, только бы ещё раз услышать его голос. — Я не вижу разницы, — он пожал плечами. — Если ты, конечно, говоришь о размере. С другой стороны, если мир охватила музыка горя и смерти, то с ней, пожалуй, справиться будет непросто. — Разве смерть — не часть симфонии? — Не всякая смерть, — он легко коснулся одной из сфер. — А только та, что на самом деле часть жизни… Я стоял на холме и смотрел вниз, где в долине, тонущей в тумане, сияли огоньки города. Мне чудилось, что здесь, над суетой и светом, музыка, которую хранил Настройщик, слышится сильнее. Я всё пытался осознать, как именно он понимает, которая смерть противоречит его симфонии. — Это не его симфония, — фигура отца соткалась из мрака, он встал так близко, и я ощутил запах костра и ветра, гуляющего в северных горах. — Он только Настройщик, не автор. Но он умеет поддерживать её в идеальном порядке. — Ты отвечаешь не на тот вопрос, мне больше интересен другой, — почти ворчливо заметил я. — А на него ты и сам знаешь ответ, — его ладонь легла мне напротив сердца. — Знаешь. — Иногда ты слишком убеждён в том, в чём у меня нет совсем никакой уверенности, — возразил я. Мы улыбнулись друг другу. — Вспомни, сколько раз ты принимал решения, руководствуясь лишь чутьём. Сколько из них предотвращали чью-то гибель? — он отпустил меня, отошёл и почти затерялся среди тумана и темноты. Среди бесконечных сумерек с ноткой индиго. Я же вспомнил. Наверняка у этого чувства, у этого чутья была собственная нота, звучащая особенным образом. Я запрокинул голову, надо мной распростёрлось живое небо, полное звёзд, комет, туманностей и сияния… мягкого сияния вечной музыки, за которой с трепетом следил лучший Настройщик.