2.
18 марта 2017 г. в 20:58
Переговорная была сейчас самым бесполезным помещением на корабле. Естественно, что именно туда и набилась вся свободная от вахты команда «Нормандии», вместе с группой Шепарда. Саларианского наблюдателя, строго говоря, допускать на общее собрание было нельзя – из всех, находившихся на борту, он единственный не был ни членом вооруженных сил Альянса, ни помощником «спектра», и подходил разве что под определение «гражданского специалиста», но как-то так получилось, что ему выделили драгоценное место в центральном круге.
Тишина стояла оглушающая. Обычно, когда в тесный зал набивается три десятка разумных существ, и в молчании воздух дрожит. Сейчас даже вентиляторы за декоративными решетками крутились на цыпочках.
Нарушила молчание, как всегда, Лия.
– Позвольте подытожить, – проговорила кварианка осторожно. – Чтобы избежать гибели, «Нормандия» совершила прыжок через масс-реле в неизвестном направлении. Масс-реле, которое могло бы перебросить нас обратно, разрушено. Мы не знаем, где находимся, и не имеем понятия, как нам вернуться.
– Примерно так, – согласился Шепард.
– Тогда... – Лия беспомощно развела руками. – Какие у нас шансы вернуться?
– Пятьдесят на пятьдесят, – внезапно ответил саларианин, поднимая голову.
– Это как? – изумилась Эшли.
Большеглазый инопланетянин выразительно развел руками.
– Или вернемся, или нет, – пояснил он.
Молчание стало еще более тягостным, если это возможно.
– Очень старая шутка, – извиняющимся тоном проговорил саларианин. – Для головастиков. Развеять напряжение.
– Спасибо, профессор, – серьезно отозвался Шепард. – Мистер Прессли?..
– Мы приблизительно определили направление и длительность прыжка. – Навигатор прокашлялся. Голос отказывал ему. – Приблизительно... мы находимся за пределами местной группы.
– Кила! – донеслось из-под кварианской маски.
– Местной группы чего, простите? – уточнила Эшли.
Прессли облизнул пергаментные губы.
– Галактик. Этим прыжком мы преодолели десять миллионов световых лет. Приблизительно. Чуть меньше, на самом деле.
– То есть мы знаем, куда нам возвращаться, – вымолвил Шепард. – Но...
На сверхсветовом приводе «Нормандия» развивала скорость двадцать пять световых лет в сутки. За десять лет она могла бы пересечь Галактику из конца в конец. Но чтобы вернуться домой своим ходом, ее потребовалось бы тысячелетие. К концу пути на борту осталась бы в живых одна Лиара... если бы на корабле хватило воздуха и провизии, чтобы поддерживать ее существование на протяжении десяти веков. Это не говоря о том, что корабль с двигательным ядром из элно нуждается в том, чтобы регулярно сбрасывать статический заряд, а это несколько затруднительно будет сделать в межгалактической пустоте.
– Мы находимся в галактике ЛЕДА-100170, входящей в группу Маффеи, – продолжал навигатор. – Это что касается пространственных координат.
Он опять замялся. Шепард уже успел заметить, что это дурной знак.
– Пространственных?
– Навигатор хочет сказать, что мы сместились еще и во временных координатах, – жизнерадостно влез саларианин. – С точки зрения теории относительности сверхсветовое перемещение математически эквивалентно путешествию во времени...
– Спасибо, профессор, – с напором повторил Шепард. – Сколько лет?
Прессли беспомощно пожал плечами.
– Примерно миллион.
– Это фиксированное значение для всех грузов, переправлявшихся через Катапульту, – добавила Лиара. – Кроме одного. Протеане поступили мудро. Они отступили назад во времени, чтобы подготовиться к атаке Жнецов... и даже там подготовили для себя плацдарм в еще более далеком прошлом.
– Судя по тому, что мы видим, это им не помогло.
Саларианин экспансивно взмахнул руками.
– Ну конечно! Точки выхода смещаются по мировой линии времени с равной скоростью. Если мы отправились в прошлое на тот же промежуток, что и протеанские ковчеги, со времени их прибытия здесь прошло пятьдесят тысяч лет! За это время чего только не могло случиться.
– Что-то еще? – Шепард обернулся к навигатору.
– Система, в которой мы находимся, – ответил тот. – Очень странная система.
В центре зала повисла голографическая схема.
– Восемь планет, – пояснил Прессли. – Пространство во внутренней части системы было вычищено когда-то до скрипа: ни астероидов, ни даже залетных комет. Там, кажется, обращалась вокруг звезды эта... конструкция. – На схеме появилось искаженное подобие Катапульты, с масштабной сеткой, без которой не удавалось осознать истинные размеры сооружения. – Теперь, разумеется, всюду обломки кораблей. Просто какие-то саргассы космоса. Внешняя часть системы тоже была почищена, но не так старательно. Три ближайшие к звезде планеты... – Он сделал паузу. – На троянских орбитах.
– Это же неустойчивая конфигурация, – вмешался саларианин. – Если только...
– Неустойчивая, – согласился Прессли.
– Катапульта, – заметила Лиара, – как и масс-реле, манипулирует темной материей. А темная материя позволяет управлять тяготением.
– Искусственная конфигурация? – Саларианин обернулся к ней. – Нарушали орбиту станции. Планетарная инженерия. Конечно. Встают вопросы. Почему уничтожена? Недавно: обломки не до конца рассеялись. Остатки цивилизации? Искать следы. Слишком долгая история. Слишком много вопросов.
– Именно, профессор Солус. – Шепард поднялся на ноги. – Четвертая планета, по всей видимости, была обитаема. Но никаких следов разумной жизни в системе мы не видим. Обследовать космические руины мне кажется более рискованным, чем высадиться на планету... и попытаться найти там хотя бы часть ответов.
– Или найти того, из кого можно эти ответы выбить, – прохрипел Рив.
Рука его стиснула воздух. До хруста, как чью-то тонкую, уязвимую шею.
Бирюзовое небо отражалось в бирюзовом море, и слепил глаза белый песок, соперничая блеском с бегущими по обшивке «Нормандии» синими молниями. Пейзаж острова дышал покоем и умиротворением – если не замечать, что заросшая лианами груда металлолома за мыском есть не что иное, как древний звездолет неведомой расы. Броню проело время, шпангоуты сложились внутрь... Шепард попытался представить, сколько же лет покоится здесь жертва космического кораблекрушения, и поежился. А ведь то был не единственный мертвый корабль. Прямо из моря на горизонте торчали обломки корпуса другого звездолета, похожие на призраки башен Илиума, а за ними – еще и еще...
– Кладбище погибших кораблей, – пробормотал командор вполголоса и, отвернувшись от обзорного экрана, направился к лестнице.
В лазарете, служившем по необходимости и лабораторией, было тесно. Собственно, в любом помещении вместе с Мордином Солусом было бы тесно – тощий саларианин обладал удивительным умением занимать все свободное пространство, как идеальный газ. Совсем невыносимо становилось, когда вместе с ним в лазарете находились корабельный врач, Лиара и неизвестно зачем взявшаяся делать вид, будто помогает всем троим, техник Бардин: статная брюнетка с холодным лицом, назначенная на борт «Нормандии» за пару недель до вылета и совершенно не вписавшаяся в дружную команду корабля.
– Как продвигается анализ, проф? – спросил Шепард, устраиваясь на краю стола. Доктор Чаквас неодобрительно глянула на него, но промолчала.
– Успешно. – Саларианин вскинул голову. – При сохранении тенденции буду нуждаться в психиатрической помощи. Результаты невероятны.
– Что, наша система деконтаминации не справится со здешними микробами?
Это было бы действительно невероятно. И очень неудачно. Не так часто случалось, чтобы микрофлора одной планеты, случайно занесенная на другую неосторожными исследователями, представляла опасность... но прецеденты бывали.
– Справится. Другое. Смотрите. – Мордин взял сложный аккорд на унинструменте. – Первая стадия. Термолиз. Масс-спектрометрия продуктов распада. Специфичны для биохимий каждой планеты. Вот. – На экране проявился график, ничего Шепарду не говоривший. – Типовой спектр терран-микрофлоры. Вот. – На графике прорезались дополнительные пики. – Спектр микрофлоры «Нормандии». Наложены примеси микрофлоры азари, кроганов, салариан, туриан. Отдельные наборы пиков. Вычленяются легко. Взял пробы забортного воздуха. Искал следы протеанской биохимии. Вместо этого... – Тонкие пальцы саларианина забегали в воздухе. – Вот.
– Ничего себе, – пробормотал командор. Он понятия не имел, как надо понимать результат масс-спектрометрии, но график теперь больше походил на кардиограмму пьяного верблюда.
– Есть протеанские следы. – Мордин выделил часть пиков, не самых высоких. – Остальное – смесь организмов разного происхождения. От двенадцати до восемнадцати биохимий.
– Все правильно, – проговорил Шепард. – Это не планета, а проходной двор и кладбище одновременно. Ничего удивительного.
– Удивительно! – Мордин вскинул руки. – Поразительно! Смотрите!
Он выделил другой набор пиков, взмахом руки вывел рядом еще один спектр, показавшийся командору знакомым.
– Земная биохимия, – без нужды пояснила доктор Чаквас из-за спины Шепарда. – В местном воздухе присутствуют наши микробы.
– То есть протеане, получается, не просто эвакуировались, – задумчиво произнес тот. – Они по меньшей мере прихватили с собой что-то живое с Земли.
– С Земли пятидесятитысячелетней давности, – напомнила Чаквас. – Они знали, что жнецы уничтожают любую разумную жизнь. Вы бы на их месте не эвакуировали вместе с собой хотя бы небольшую популяцию примитивного племени – на развод? Просто из жалости?
– Жалость не при чем, – внезапно возразил Мордин. – Рационально. Разнообразие – основа развития.
Шепард внимательно глянул на Мордина.
– А микрофлоры других рас нашей Галактики вы не нашли, профессор?
– Пока нет, – рассеянно отозвался тот, вновь погружаясь в работу. – Сложный спектр. Трудно выделить тонкие различия.
– Тогда, раз эти микробы не прогрызут наших скафандров, – заключил Шепард, – готовимся к выходу. Лиара, ты как наш археолог пойдешь со мной и Ривом в ведущей тройке. Эшли, Гаррус и... хм... Маркус прикроют нас огнем, если что.
– Если что-то случится с ведущей тройкой, «Нормандия» лишится всех биотиков разом, – внезапно проговорила Бардин, не оборачиваясь. Черные неуставные кудри рассыпались по ее плечам, заслоняя лицо.
Шепард уставился на нее так, словно с ним заговорила табуретка.
– Если что-то случится с командором, полагаю, уже не будет иметь значения, есть на борту биотики или нет, – пропела доктор Чаквас. – А вы, Мирьям, лучше сделайте тестовый прогон фаг-ассемблера.
Бардин промолчала, но спина ее была очень выразительна. И плечи. И талия. И... Командор с трудом оторвал взгляд. Техник Бардин была очень... декоративна. Жаль, что характер ее никак не соответствовал внешности. Шепард вспомнил улыбку Эшли, и на душе у него стало спокойнее при мысли, что прикрывать ему спину будет комендор-сержант Уильямс.
На то, чтобы достичь цели, передовой тройке потребовалось добрых три часа. Три часа биотики пробирались сквозь душные, кишащие неведомой, опасной жизнью джунгли. Что-то копошилось в подлеске, на тропу, протоптанную неведомым, но, видимо, очень крупным зверем, выпрыгивали бесстрашные в своей глупости двуногие лягушки размером с кролика; один раз отряд столкнулся со здоровенной тварью, похожей на леопарда, но с шестью лапами...
Но вот, наконец, лес оборвался, будто отсеченный ножом. Здание – цель пути, замеченная бортовым компьютером «Нормандии» еще с орбиты, – стояло посреди широкой поляны между джунглями и обрывом, на лужайке, засеянной чем-то подозрительно похожим на генетически модифицированную «футбольную» траву. Единственное здание на мертвой планете.
Вот только зайти в него оказалось невозможно.
– Проклятье... – пробормотал Шепард, запрокидывая голову.
Если верхние этажи здания повторяли формой строенные направляющие Катапульты, то цоколь был лишен осевой симметрии. Двадцатиметровой высоты мраморная лестница – у кого-то, решил командор, был очень маленький член – вела к воротам... храма, пожалуй. Шепард не мог себе представить, чтобы в этом здании располагался, скажем, штаб планетной обороны. Или даже музей. Храм, монастырь, парламент, в конце концов – но никак не место, где люди занимаются делом. Слишком величественно.
А ворота были завалены обломками. Когда-то – возможно, тысячу лет назад, а, быть может, и десять тысяч, – кто-то пытался взорвать их, но не рассчитал: вместе с аркой обрушилась и часть стены, запечатав горой битого камня единственный вход.
– «Я – Озимандия, я – мощный царь царей! Взгляните на мои великие деянья», – прозвучал в шлемофоне голос Эшли.
– Пустыня мертвая, – процитировал оттуда же Шепард, озираясь. Чем дальше отходили они от «Нормандии», чем ярче светило солнце с бирюзовых небес, тем сильней мучило командора ощущение, будто за ним наблюдают. Что-то огромное, невидимое, злое стояло за левым плечом, запускало щупальца под броню, ковырялось в извилинах. Но только тут, перед древним храмом, Шепард осознал, что именно кажется ему непонятным и неправильным в окружающей тропической идиллии. Любой биотик, даже такой инвалид, как земляне, вынужденные дополнять естественно возникшие узелки элно имплантатами, ощущает колебания темной энергии вокруг себя. Волны, сгущения, разрежения – всего четыре процента массы Вселенной состоит из осязаемой материи, а остальное существует на изнанке, невидимой большинству разумных существ.
Сейчас Шепард ощущал вокруг себя явственное биотическое присутствие, тем более странное, что оно не имело четкой локализации при огромной мощи. Такой силы не ощущалось даже в присутствии тысячелетней Бенезии, даже рядом с пропитавшимся технологиями жнецов Сареном. Здесь – никого. Только пристальный взгляд в спину.
– Поднимемся, – предложила Лиара. – Мне кажется...
– Обломки, – подал голос Рив. – Обломки лежат неправильно.
– Это если считать, что вход пытались запечатать или вскрыть, – поправил командор. – Тогда взрывали бы саму арку, и хотя бы часть обломков волной отнесло бы по сторонам. Здесь... такое впечатление, что по фасаду ударили молотком. Ну, или в него аэрокар врезался.
– Или поработал мощный биотик, – добавила Лиара. Подумала, и уточнила: – Очень, очень мощный. Можно попытаться разобрать завал, раз уж мы все трое здесь.
В подтверждение она пролевитировала довольно крупный обломок, уронив его на ступени чуть в стороне от входа.
– Не знаю, что из этого выйдет... – Шепард нахмурился. – Как бы этот храм не рухнул нам на головы.
– Но мы должны хотя бы попытаться! – Лиара умоляюще глянула на него.
Шепард пожал плечами.
– За неимением лучшего... Уильямс, подтягивайтесь к храму. Попробуем проникнуть внутрь, но для этого нужна работа биотиков.
Рука его машинально нащупала на поясе флягу-термос с ненавистным, приторно-сладким какао. Применение биотических способностей отнимало столько сил, что порой приходилось в буквальном смысле слова запихивать в рот сахар горстями.
Но из джунглей показались не знакомые фигуры в ярко расцвеченных бронекостюмах. На границе свободного от растительности круга воздвиглась фигура, похожая на оплавленного до неузнаваемости гигантского пластмассового крогана. Только у кроганов не бывает таких когтей на непропорционально огромных передних лапах. Тварь, огромная, как доисторический ящер, взревела, показав кривые клыки, и бросилась в атаку.
Шепард среагировал инстинктивно. Его биотическая оплеуха не сбила чудовище с ног, но остановила и оглушила. Последовавший за нею удар Рива – заставил заскулить. Растеряв смелость, тварь ринулась прочь так же поспешно, как нападала.
– Куда?! – взревел Рив. – Вернись и сражайся, ты, трусливый пыжак!
– Действительно трусливая, – заметила Эшли, наблюдавшая за стычкой от опушки леса. – Ей ведь не так сильно досталось.
– Возможно, – предположила Лиара, – она просто знакома с биотиками... и очень их боится?