Мы больше не в Канзасе, командор Шепард

Не дожидаясь, пока Люк скрестит клинки с Вейдером, Шепард швырнул вперед биотический барьер. Парню надо было продержаться лишь несколько минут – пока они с Лиарой не зачистят взлетную палубу. Правда, они не рассчитывали, что противников будет так много… но ни один план не выдерживает столкновения с врагом. Оставалось надеяться, что Скайуокер не позволит себя располовинить. Парадный строй задержал штурмовиков на критические секунды – открыть огонь могли лишь крайние, остальные, чтобы не стрелять по своим, начали дисциплинированно разбегаться в обе стороны, занимая позиции за карами и контейнерами. Но созданная Лиарой сингулярность уже сминала их ряды, затягивая белые фигуры одну за одной. А потом в синее марево ворвался биотическим броском Шепард, и неслышным взрывом детонации нестабильного масс-эффекта началась бойня. Командор отдался сражению целиком. Мысли отступили на задний план, остались только «здесь» и «сейчас» и «в следующий миг» и «на следующем шагу», когда траектория убийства вела сквозь смертельный лабиринт неверных шагов, и Сила толкала в спину. Шепард никогда не занимался серфингом – на тренировочной базе для биотиков учиться было негде, а потом – некогда, но ему казалось, что так и должен чувствовать себя оседлавший волну. Бело-голубые сполохи взрывов озаряли ангар сквозь открытый небу створ, и каждая вспышка отпечатывалась в памяти фотоснимком. Щелк – и отлетает в сторону очередной штурмовик, а следующего ждет очередь «Ковалева», пока третий падает, пробитый омни-клинком. Щелк – и контейнер сминает сразу нескольких солдат в белом, и вместе с ними разлетается от очередной детонации. Щелк – и шаг в сторону, бросок, и снова бросок, и чужая броня лопается, как тонкий пластик. Сила поддерживала его, позволяла один за другим применять биотические приемы, прежде выжимавшие нервную систему досуха, до судорог в отнимающихся мышцах. Бросок, и деформация, и ударная волна, и снова удар, без устали, без остановки, без сомнения. Бросок за броском, шаг за шагом приближался Шепард к разверзтым воротам, откуда выбегали все новые штурмовики, и когда ему уже казалось, что этот поток не кончится, пока не опустеют многоэтажные бараки во чреве «Палача», где квартировал недоброй славы 501 легион – в этот самый момент створки стремительно и тихо сомкнулись. Прошло еще несколько минут – или секунд? – прежде чем плюющихся огнем белых фигур вокруг Шепарда не осталось. Надо было отдать штурмовикам Вейдера должное: ни один не струсил, ни один не сдался. Они до последнего пытались прикончить врага. Кто-то вел беспокоящий огонь, перегружая биотические щиты, не опасаясь задеть своих, потому что уберечь товарищей было уже не так важно, как оборвать работу мясорубки в человеческом облике, кто-то стремился войти в ближний бой, когда защита от бластерных выстрелов уже не работала. И все они умирали. Умерли. Командор огляделся. Местами палуба была покрыта ровным слоем крови, как лаковой багряной краской. Сколько их было? Сотня? Полторы сотни? По телам, по обрывкам тел невозможно было посчитать. Мельница боли перетерла их. В вышине послышался глухой треск. Мертвое тело рухнуло с диспетчерской галереи вместе с панорамным окном, которое им выбили. Лиара спустилась легким прыжком, окутанная синим биотическим маревом. – Двери блокированы, – коротко доложила она. Шепард обернулся к последним двоим выжившим. К его облегчению, Скайуокер был еще жив. По кирасе его протянулась уродливая пропалина, где кончик светового меча сжег верхний слой керамики, но не пробил композит до конца. Стойка тюдан у него получалась не очень уверенно, взгляд бегал. Вейдер стоял напротив него, в той же позе – алый клинок против синего. На нем схватка никак не отразилась, даже плащ все так же лился с плеч картинными складками. За спиной черного великана, в створе взлетной палубы, светились жаром рваные клочья боестали на другой стороне взлетного колодца – там, где по плану располагались другие ангары истребительных крыльев «Палача». Черные тени, раскаленный металл и синее марево кинетических полей, и среди них – темная фигура, исходящая угрозой и потусторонним холодом. Мерно шипел респиратор. – Оби-Ван хорошо учил тебя, юный Скайуокер, – промолвил великан. – Но недостаточно. Позволь мне завершить твое обучение. Люк молча мотнул головой. – Сдавайся, Вейдер, – без особой надежды предложил Шепард, зажигая световой меч – он уже убедился, что против одаренных кинетическое оружие не очень помогает. – Нас трое против одного, – поддержала Лиара. Синее марево вокруг нее вихрилось, дыша, то втягивая в себя пыль и капли крови, то разбрызгивая их вокруг, и от его биения вздрагивал пол под ногами. – Я дам тебе времени, – предложил Вейдер, не отворачиваясь от Люка, словно вглядываясь в его лицо из-под сплошной маски, – пока убиваю твоих товарищей. Выхода у тебя нет. Не заставляй меня уничтожать тебя. – В голосе его прозвучала умоляющая нотка. – Ты только вступил в свою силу. Присоединись ко мне, и вместе мы остановим эту разрушительную войну, – он взмахом руки указал наружу, где остывали расплавленные обломки, – и принесем галактике порядок. – Никогда, – выдохнул Люк. – Если бы ты знал, каково могущество Темной стороны, – проговорил великан почти отрешенно. – Я никогда не перейду на сторону убийцы моего отца! – выплюнул юноша, делая пробный выпад. Вейдер отступил на шаг. – Так вот что сказал тебе Оби-Ван, – промолвил он глухо, и в ангаре разом похолодало на несколько градусов, хотя Шепард точно знал, что это иллюзия – его бронекостюм сам поддерживал нужную температуру внутри. – Он умер слишком быстрой смертью. Великан опустил световой меч. – Твой отец – я. – Йо-хо! – заорал Джокер, бросая «Нормандию» в крутое пике. Фрегат вырвался из взлетного колодца прежде, чем торпеды достигли цели, и взрывная волна лизнула моторные гондолы, прежде чем рассеяться в вакууме. Гравикомпенсаторы уходили в предельный режим, жонглируя массой и инерцией. «Нормандия» набирала ход. Шира Бри впилась ногтями в подлокотники ложемента. Она пришла к мятежникам пилотом истребителя, по определению сорвиголовой и самоубийцей – но сейчас в кокпите крестокрыла ей было бы спокойнее, чем в рубке так называемого фрегата. В сравнении с кораблями галактики Небесная Река «Нормандия» была сработана из соплей и палок, и вооружена ими же. Кинетические барьеры корабля были бессильны против турболазерных выстрелов, броню можно было повредить если не ручным, то станковым пехотным бластером, а главное ее оружие – осевая кинетическая пушка – могла разнести разве что небольшой истребитель, если бы из нее можно было попасть в столь верткую цель. Но в ходе «мозгового штурма», предшествовавшего атаке на Эскадру Смерти, у нелепой патрульной лодки с гиперприводом на броне обнаружились неожиданные сильные стороны, и неожиданные виды оружия. Одним Джокер только что воспользовался, расстреляв два из шестнадцати комплектов парных дизрапторных торпед «Дротик» по взлетным палубам «Палача». Да, кинетическое орудие «Нормандии» не могло поцарапать многометровой брони линкора… но «Дротики» воздействовали на цель не кинетической энергией. Между двумя торпедами создавалось быстропеременное масс-эффекторное поле, и рвало мишень на атомы. Даже отдаленно подобного вооружения во всей галактике Небесная Река не существовало – в основном потому, что торпеда не должна стоить дороже корабля, который сбивает. Зона поражения у них была невелика, и снаружи ими вряд ли удалось бы существенно повредить «звездный разрушитель». А вот прикрытые только кинетическими полями ангары были предельно уязвимы. Второе оружие фрегат сбросил с десантной рампы еще до того, как высадил капитана и его спутников на встречу с Вейдером. Сейчас «Нормандия» с оскорбительной легкостью петляла среди зеленых просверков заградительного огня, слабого и суматошного. Большая часть турболазерных башен молчала, и причина этому стала видна, едва фрегат вынырнул из-под днища суперлинкора, чтобы промчаться вдоль кромки серого клина, ориентируясь на невидимую точку выхода. Командная башня «Палача» всегда была до нелепости маленькой в сравнении с громадой корабля: ее проектировали по образцу вдесятеро меньших «Императоров». И еще меньшей она казалась теперь, кувыркаясь в пространстве отдельно от самого корабля и постепенно отдаляясь от колоссальной горящей раны в теле звездолета. Установленная группой «Ф» бомба – самая мощная, какую только смогли собрать техники Альянса – сработала как надо. Именно для того, чтобы десантная группа – шестерка морпехов-землян во главе с Эшли Уильямс, наблюдатель от Альянса мятежников Кри Мадин (при обсуждении плана высказавшийся в том смысле, что черт с ней, с головой, но он себе не простит, если не примет личного участия в этакой авантюре), кварианец Витор и астродроид R2-N6 – успела домчаться на тяжело груженом «Мако» по броне звездного дредноута до места, заложить бомбу и перейти к следующей части плана – Джокер и тянул так долго с заходом в ангар. Примитивная вычислительная техника вынуждала имперцев до неприличного централизовывать управление большими кораблями. Любая компьютерная система, достаточно сложная, чтобы обеспечить распределенный контроль, обрела бы самосознание, и доверять боевые корабли эмергентному ИИ никто не собирался. Но боевая рубка «Палача» сейчас дрейфовала в пространстве, оторванная взрывом под корень, и в системе управления «звездным разрушителем» царил хаос. Разумеется, любые системы на боевом корабле дублируются, и система управления – тоже. Но второй командный пост находился, для надежности, в личных покоях и под личным контролем лорда Вейдера, который сейчас был занят на нижних палубах и не мог дать допуск к управлению беспомощно сидящим на своих постах офицерам. Третий дублирующий пост сейчас брала штурмом десантная группа. Неважно, что в трюмных бараках «Палача» ждали команды десять тысяч штурмовиков 501 легиона – без приказа они не узнают, что пора в бой, а отдать приказ было некому. На долгие, критические минуты гигантский корабль потерял управление. А «Нормандия» вышла на траекторию перехвата идущих за «Палачом» линкоров эскадры – «Тиран», «Опустошитель», «Завоевание» и приданный им в помощь «Совратитель» двигались на помощь парализованному флагману. Разведка донесла, что «Мститель» остался в системе Хота, пострадав при атаке на планету, а «Преследователь» зачищал соседние системы, так что Эскадра Смерти выступала в сокращенном составе. Для того, чтобы привести к повиновению Беспин, много было и этого, но сейчас имперцам предстояло вступить в настоящий бой. И не с единственным фрегатом. – «Нормандия», – послышался по общей связи искаженный помехами голос Веджа Антиллеса по наспех подключенному комлинку. – Встречайте пополнение! Командование Мятежного Альянса выделило для операции единственный тяжелый корабль. Бросать его под огонь сотен турболазеров никто не собирался – от крейсера остались бы одни обломки. Его функция была другой. «Правосудие», крейсер-«восьмидесятка», строилось по индпроекту, как все корабли мон каламари. В отличие от прочих кораблей серии оно создавалось в первую очередь как авианосец. Сам корабль дрейфовал далеко за орбитой Беспина, на краю межзвездного пространства, но оснащенные гиперприводом малые корабли мятежников лишь ждали сигнала – и оператор связи Моника Негулеско подала этот сигнал, когда десантная группа подорвала бомбу. За кормой «Нормандии» выпадали из гиперпространства истребители «Разбойной эскадрильи». Шира Бри знала, кто за ними последует – бомбардировочные В-крылы. Обычно тяжелые истребители шли плотной волной, перегружая дефлекторные щиты линейных кораблей, и лишь затем сбрасывая протонные торпеды. Но не в этот раз. Джокер издал неясный звук горлом, коснулся панели твердого света перед собой – и «Нормандия» на долю мгновения обогнала свет, метнувшись вперед, чтобы почти вплотную всадить пару «дротиков» в эмиттеры щита, так соблазнительно вынесенные на рубку «Тирана». Щит рухнул, и сквозь изумрудный ливень турболазерного огня бомбардировщики устремились на еще опасную, но уже беззащитную добычу. – Нет, – прошептал Люк, отводя в сторону плазменный клинок. – Не может быть. – Загляни в свое сердце, Люк, – с неожиданной мягкостью промолвил черный великан. – Сила подскажет тебе правду. – Нет! – Приди ко мне, – настойчиво повторил Вейдер. – Тебе под силу одолеть императора. Он предвидел это. Присоединись ко мне, и мы вместе будем править галактикой – отец и сын. Мысли в голове Шепарда крутились с тошнотворной быстротой. Совместить в одной персоне воплощенный ужас имперского террора и сияющую улыбку голубоглазого мальчишки на снимке из памяти дроида С3-РО у него получалось с трудом. – Нет… – Юноша замотал головой, будто пытаясь вытрясти из ушей пугающие слова. Вейдер шагнул к нему на негнущихся ногах, протягивая затянутую в черное руку. Что случилось с этим человеком двадцать лет назад? – Да какая разница, – ответил сам себе Шепард вслух. Люк бросил на него растерянный взгляд. – Неважно, кто твой отец, – проговорил командор уверенно. – Важно, кто ты сам. Молодой пилот отступил на шаг. Меч в его руках вернулся в прежнюю позицию, плечи расправились. – Я рыцарь-джедай, – прошептал он. – Как мой отец. Его звали… – Анакин Скайуокер, – словно пробуя на вкус, выговорила Лиара. – Это имя, – проронил Вейдер, не оборачиваясь, – больше для меня ничего не значит. – Неправда, – безжалостно ответила азари. – Иначе ты не искал бы сына. Синие сполохи облегали ее сплошной вуалью, как… непрошенное воспоминание подсказало – как. То была «накидка матриарха», прием не столько действенный, сколько демонстративный. Выполнить его могли лишь сильные биотики, а сила и контроль приходили к азари с возрастом. Такое же сияние окутало Бенезию Т’Сони, когда воля Жнеца в последний раз взяла верх над ее рассудком. Когда Лиаре пришлось увидать безумие и смерть родной матери. Шепарда посетило чувство, что Люк Скайуокер сейчас видит безумие родного отца. И, возможно, увидит смерть. – Анакин Скайуокер, – с уверенностью сумасшедшего прохрипел Вейдер, – был слаб. Я убил его. В себе. – И это ложь, – припечатала Лиара. – Иначе тебе не пришлось бы это себе доказывать. – Анакин Скайуокер мертв, – повторил черный великан. – Тогда я отомщу за него, – порывисто выпалил Люк. – Месть – не путь джедая, – заметил Вейдер с глухой насмешкой. – Тогда даже хорошо, что мы не джедаи, верно? – Шепард перехватил удобнее свой плазменный меч. Ярко-синий, как знамя Системного Альянса. – Это неважно, – отозвался великан. – Пощады не ждите. – Ты не пощадишь сына, которого столько времени искал? – с легким презрением спросила Лиара. – Поражение откроет ему глаза, – откликнулся Вейдер. – Как мне. Мы будем вместе. Кого он пытается убедить – себя? Люка? А может, Силу? А ведь он не знает, что у Люка есть сестра, подумалось командору. Не навести бы его теперь на эту мысль. – Я не стану предателем, – убежденно промолвил Люк. – А ты стал, Вейдер, – припечатала Лиара звенящим голосом. – Зачем? Скажи, зачем? Шепард и себя не мог мысленно втиснуть в шкуру человека, который предал все, за что воевал не один год. Но ведь что-то заставило Анакина Скайуокера так поступить? Где-то у него есть переключатель – и не те, что моргают на панели управления поверх кирасы? Для самого командора измена была немыслима в принципе. Но достаточно принять для себя, хоть в самой малости, хоть раз, что предательство допустимо – и вопрос только в цене. Кто-то предает родных ради идеи. Кто-то предает идею… ради семьи. Сын и отец – но ведь детей рожают матери. – Ее звали Падме, – проговорил Шепард, припоминая брошенные Йодой слова, – Амидала Наберрие. Вейдер рывком повернулся к нему, и в лицо командору ударила концентрированная ненависть. – Не смей, – все так же негромко предупредил великан, – произносить ее имени. – Ты сделал это ради нее, – продолжал Шепард, преодолевая вязкое сопротивление судьбы. Сила вокруг трепетала, пытаясь заключить командора в стылые объятья. – Все ради нее. Что обещал тебе сделать с ней император? Убить? Пытать? Алый клинок вскинулся, рассекая время. – Спасти, – прохрипел Вейдер. Пока меч был опущен, черный колосс двигался медленно, экономно, словно каждое движение ему было в муку. Но сейчас ему хватило двух стремительных шагов, чтобы оказаться рядом. – И он СОЛГАЛ! – взревел великан, когда алый клинок в его руках ударил наотмашь.