I'll never be your dog

За первые три дня в Нью-Йорке я посетила такое количество светских мероприятий, какое не посещала и даже не думала посетить за всю свою жизнь. Выставки, премьеры, показы, галереи – в общем, все те места, где был хотя бы мизерный шанс встретить Джареда Лето. Стоит ли говорить, что вопреки всем стараниям этого не произошло!? К концу третьего дня я порядком растеряла тот задор, с которым покидала Техас, если не сказать больше – отчаялась. Зрел вопрос, почему я вообще решила, что он в Нью-Йорке, и дабы развеять сомнения, я, прихватив ноутбук, закрылась от Чейса в ванной комнате и снизошла до тривиального поиска в Интернете. Дайджест свежих публикаций в СМИ, обнаруженный на одном из Фан-сайтов, и фото-подборка последних появлений на улицах города, зафиксированных папарацци, внятно говорили о том, что сейчас он в Лос-Анджелесе. Я нервозно кликала по клавишам лэптопа, просматривая снимок за снимком, и изучала даты. Сегодня, вчера, позавчера, три дня назад, четыре, пять, неделю, две… Снимки складывались в исчерпывающий ежедневный фото-отчет из увлекательных будней звезды Голливуда, не хватало лишь пары дат. Все без исключения фотографии были сделаны в Лос-Анджелесе, и, пролистывая каждую последующею, я негодовала все больше и больше. Он даже не прилетел в Нью-Йорк! Стало быть, на звонок Шеннона он никак не отреагировал. Получалось, что пока я пряталась от него в Техасе, он преспокойно блуждал по улицам города Ангелов с непоколебимым фейсом, обедал в кафе и даже не помышлял меня разыскать. Ему, мать его, было похер на то, что я обчистила их с братом, на то, что подставила их с выходом альбома, на то, что меня можно найти, и, как вывод из всего этого, ему было абсолютно похер на меня! В полном смятении я захлопнула крышку ноутбука, чуть не сломав наманикюренный ноготь. Вроде бы все очевидно: можно спокойно жить и радоваться – никто меня не ищет и не жаждет отмщения, но чувство собственного достоинства, в котором, казалось, образовалась брешь от осознания, что ему плевать на меня, так и подмывало что-то предпринять. Я вышла из ванной и прошла в гостиную, где Чейс, сидя на диване, смотрел футбол по телевизору. - Милый, я тут подумала, а почему бы нам не поехать в Лос-Анджелес?! Пожить там какое-то время! Что думаешь? - Ты это серьезно? – он даже оторвался от экрана и удивленно посмотрел на меня. - Ну, да. Для твоей актерской карьеры это будет только на пользу, да и я, если честно, уже не представляю, что мы будем делать в Техасе, если вернемся на ранчо. Знаешь, я уже привыкла к этой суете мегаполисов, но и Нью-Йорк мне немного наскучил. - Да? Знаешь, я и сам хотел предложить подобный вариант, но думал, ты откажешься. В общем, я только за! И когда бы ты хотела улететь в Лос-Анджелес? - Да, хоть сейчас! - Ну, нет, сейчас это бессмысленно. Ты же помнишь, что послезавтра вечеринка по случаю завершения съемок, и я должен там быть по контракту, а ты – потому что без тебя я не хочу там появляться. А вот в воскресенье можно хоть первым утренним рейсом туда отправиться! - По контракту? Что за глупость прописывать в контракте обязательное посещение вечеринок? - Промо. Подобные мероприятия – часть стратегии по раскрутке фильма, дополнительный информационный повод напомнить о проекте. - Понятно. Ну, в воскресенье, так в воскресенье. – Я с ногами забралась на диван, уселась рядом с Чейсом и, положив голову на его плечо, прикрыла глаза. Оставалось переждать два дня. «The Back Room» - один из, так называемых, speakeasy-баров в Нью-Йорке. Заведения подобного типа обходятся без ярких кричащих вывесок, зазывающих прохожих заглянуть, даже больше: их и найти-то зачастую сложно. Со стороны улицы обычно невозможно понять, что перед вами, где-то за неприглядной витриной книжной лавки, за неказистой дверью с информационной табличкой «служебный вход», или, как в случае с «The Back Room», за стенами магазина игрушек, находится вполне себе интересное питейное местечко с аурой секретности и имиджем полуподпольного бара. Не смотря на отсутствие рекламы, безлюдными и непопулярными speakeasy-бары не назовешь. Слава о них вместе с адресом месторасположения распространяется молвой посредством сарафанного радио, причем не с меньшей отдачей, чем могли бы нести в массы видеоролики по телевидению. Очевидно, и кто-то из съемочной группы оказался поклонником подобного рода заведений, поэтому вечеринка по случаю окончания съемок проходила в «The Back Room». К магазину игрушек в Нижнем Ист-Сайде мы с Чейсом подъехали на такси. Пройдя через всю лавку мимо невозмутимого продавца, вероятно, привыкшего за вечер, что мимо него дефилируют люди в строгих костюмах и вечерних платьях, Чейс остановился у неприглядной дощатой двери, которая, по логике, должна бы вести в подсобку или иное служебное помещение магазина: - Надеюсь, я ничего не перепутал, а то представляю, как нелепо мы выглядим. – Чейс постучал три раза в дверь, и она тут же распахнулась. - Добрый вечер! – на пороге нас встретил пожилой мужчина невысокого роста с густыми седыми бакенбардами на щеках. – Прошу! – он с полупоклоном отступил, приглашая нас войти. Стоило ему открыть следующую дверь, ведущую в зал, и я, перешагнув через порог, невольно остановилась, удивленная количеством присутствующих. У массивной дубовой барной стойки, выдержанной в стилистике салунов начала прошлого века, было не протолкнуться. Плотное кольцо людей, обволокло ее почти полностью, оставляя взору лишь стеклянные стеллажи за спиной бармена и бесконечную вереницу бутылок на них. Даже как-то не верилось, что такое количество людей могло быть задействовано в съемках, но больше удивляло, пожалуй, то, что вопреки представленным видам алкоголя зону бара все покидали с белыми керамическими чашками в руках, словно нас с Чейсом угораздило очутиться в Лондонском клубе в момент пятичасового чая. - О, Чейс, приветствую! – неожиданно возникший перед нами мужчина лет сорока пяти по-дружески похлопал Чейса по плечу. - Ты припозднился, у нас тут вечеринка в полном разгаре, но я рад, что ты все же пришел! К тому же не один, как и грозился! - Привет, Джонас! Грейс, это Джонас Пейт – режиссер и сценарист. Джонас, это Грейс. - Рад знакомству, Грейс. Чейс много о тебе рассказывал. – Он почтительно склонил голову и чуть приподнял в руке чашку, на дне которой плескалась янтарного цвета жидкость. - Вечеринка говоришь? – Чейс демонстративно обвел взглядом зал. - Больше похоже на чайную церемонию! Это что у тебя? Эрл Грей? - Ты об этом? – Пейт, смеясь, кивнул головой в сторону чашки. – Ага! Мой любимый ирландский сорокаградусный! - Виски?! Любопытная у него оправа! - А то! Давайте переберемся в дальний зал, там потише, а по пути я вам объясню, почему здесь все подают в керамических чашках. – Джонас без лишней деликатности протиснулся между нами и, возложив руки на плечи обоих, мягко подтолкнул в нужном направлении. – Как гласит легенда, а в маркетинге без нее никуда, «The Back Room» - один из двух доживших до нашего времени баров, что существовали в Нью-Йорке еще при сухом законе. Сами понимаете, тогда его положение было нелегальным, алкоголь продавался, что называется, из-под полы, а чтобы поддерживать имидж безобидного кафетерия на случай внезапной проверки представителями правопорядка, все напитки подавались здесь в чайных чашках. Причем, заказать алкоголь у официанта было нельзя, только собственной персоной у бармена. Так, отфильтровывались пришлые проверяющие, ведь бармен знал всех завсегдатаев в лицо. Сухой закон давно канул в вечность, а вот чашки, как дань прошлому, остались. Даже алкогольные напитки по традиции здесь подаются только в баре. Эх, наверняка, все это вранье, но, как PR-ход, байка весьма хороша. Ну, вот мы и пришли! Следом за Пейтом мы спустились по ступеням и оказались в просторном зале, выдержанном в викторианском стиле с преобладанием благородных багряно-красных расцветок. Массивная люстра по середине кессонного потолка выделяла группу диванов в центре зала, но не настолько ярко, чтобы свет многочисленных бра по периметру помещения как-то терялся на фоне центрального освещения, оставляя другие диваны и кресла в стиле Честерфилд во мраке. Стены, на треть обрамленные панелями из красного дерева, сверху были декорированы пурпурными тканевыми обоями с цветочными мотивами. Картины эпохи ренессанса в золоченных рамах добавляли помещению шика, а ниша с книжными полками и кирпичная кладь камина разбавляли роскошь интерьера, привнося почти домашний уют. Отсвет горящих поленьев играл на темном паркетном полу прямо пред камином, а через фут неумолимо терялся в пестром орнаменте ковра. Небольшие ковры были расстелены и тут и там, а на них, как на островках суши, возвышались диваны. Здесь было не так людно, но даже эту аудиторию хотелось стереть ластиком из окружающей обстановки, настолько она очаровывала. Половина собравшихся никак не вписывалась в эти стены, где джинсы и клетчатые рубашки воспринимались явным анахронизмом, противореча воссозданному в этом интерьере времени. Зато мы с Чейсом смотрелись очень органично: он - в элегантном черном костюме, я – в наряде в стиле ар-деко. Уверена, никто бы не поверил, что так вышло случайно, без тщательной подготовки и изучения декоров «The Back Room». Кремового цвета платье длинной ниже колен в мягком свете помещения ненавязчиво мерцало шитьем бисера и стекляруса, туфли на небольшом устойчивом каблуке – типичная классика, какую предпочитают танцовщицы бальных танцев, в качестве украшений - широкие браслеты на запястьях. Волосы, уложены волнами, даже макияж не такой кричащий, как в последнее время: всего лишь густо подведенные черным глаза на фоне бледной кожи и губы, подчеркнутые темно-бордовой помадой по форме бантика, как в фильмах эпохи Чарли Чаплина. Всегда полагала, что в таком виде буду смотреться карикатурным изображением моды начала ХХ века, но одобрительные взгляды присутствующих подсказывали, что вызов, брошенный киношной индустрии, не удался и на кич не похож. - Что ж, давайте присядем! – Пейт шустро направился к одному из свободных диванов, будто еще какая-то группа лиц шла к нему на опережение. - Этикет обязывает поздороваться с присутствующими, - Чейс, слегка помешкав, взял меня за руку, - не хочу утомлять тебя этим, но... - Иди, я подожду тебя в компании Джонаса. – С этими словами я направилась за Пейтом. Я всегда чувствовала себя неловко, когда приходилось оставаться одной в компании незнакомого человека, но перспектива быть молчаливой тенью Чейса в рамках формального приветствия прельщала еще меньше. Джонас, тем временем, разместился в углу дивана, вальяжно раскинув руки на спинке и подлокотнике. - Чейс решил для начала поприветствовать коллег, - словно оправдываясь, прокомментировала я его отсутствие, одновременно присаживаясь на диван на почтительном от Джонаса расстоянии. - Вот я болван! – Пейт моментально вскочил на ноги. – Вы же только зашли, а я вас сразу сюда потащил и даже выпить не предложил. – В несколько размашистых шагов он преодолел расстояние до камина, рядом с которым стоял большой напольный глобус, и после ряда манипуляций из него были извлечены пара керамических чашек и бутылка виски. – Я подготовился, заныкал бутылочку, чтобы каждый раз не бегать в бар. Как насчет чашечки Эрл Грей, Грейс? – Джонас лукаво усмехнулся. - Эрл Грей для меня слишком крепок! Предпочитаю каркаде, - улыбнулась я. - Красное вино? - Именно. - Что ж, и оно найдется. Томная леность в теле от нескольких чашек выпитого вина задавала свой тягучий, неспешный ритм, позволяя окружающей обстановке мирно проплывать мимо и не в коей мере не привлекать внимание. Тут, вне стен зала, куда нас привел Пейт, было слишком шумно и многолюдно. Казалось, стоило лишь задержать взгляд, и от этой вереницы лиц могла бы закружиться голова. Видимо, поэтому, пробираясь к дамской комнате, я старалась ни на кого не смотреть. Плотно закрыв за собой дверь, мне удалось чуть приглушить назойливый гомон человеческих голосов, но их отзвук все равно доносился. Компания, которую я покинула парой минут ранее, за полтора часа успела стремительно увеличиться. С возвращением Чейса к нашей диванной группе подтянулись некоторые его коллеги по площадке, за ними – еще и еще, пока изначально тихое уединение не стало напоминать вакханалию, творившуюся в основном зале бара. Спустя час в гуле голосов, под непрекращающийся фон чужих разговоров, рядом с Чейсом, увлеченно обмусоливающим с кем-то очередной голливудский скандал, я ощущала себя до неприятия глупо и одиноко, забытой и ненужной, словно какой-нибудь потрепанный плюшевый мишка, оставленный на детской площадке. От нечего делать я крутила в руках чашку с вином и все чаще к ней прикладывалась. Необъяснимая обида постепенно накапливалась внутри, а я медленно, но верно, погружалась в себя. Вся эта ситуация что-то напоминала, навеивала определенные ассоциации, едва уловимые параллели, такие невесомые и смутные, что я долго не могла их нащупать. Они нашлись и проявились неожиданно, как вспышка молнии в ночном небе. Тур. Гастрольный автобус, гостиница или гримерная – не имеет значения, главное атмосфера, где ощущается собственная неуместность. Вокруг постоянно полно людей, но именно среди них куда тоньше осознаешь напрочь снедающее изнутри одиночество. Я – молчаливая кукла Джареда Лето, которую, чтобы не лишиться работы, лучше не замечать. - Тогда хоть Шеннон спасал, - прошептала себе под нос и тут же поставила чашку на журнальный столик, а потом, не привлекая к себе внимание, поднялась с дивана, чтобы незаметно удалиться. Я открыла кран, и шум падающей воды полностью скрыл все звуки извне, оставляя меня наедине с собственными мыслями и своим отражением в зеркале. На безупречно чистой стеклянной поверхности снова Анна Тайлер, только в гриме, но даже он не способен сделать ее менее жалкой, одинокой и потерянной. Похоже, любое воспоминание о Джареде возрождало ее из пепла небытия, как чертову птицу Феникс. - Сгинь! Ты никому не нужна, даже ему. Особенно ему. Он даже не воспользовался шансом тебя найти! Все! Это конец! - С вами все в порядке? – донесся голос сзади, и только тогда я заметила в зеркале девушку, стоящую за моей спиной. Видимо, она вышла из одной из кабинок, пока я увлеченно отчитывала Анну Тайлер в собственном отражении. - Черт! – щеки моментально вспыхнули. – Думала, я здесь одна! Все в порядке, спасибо. Это я так… с ума схожу. Пока она мыла руки, вытирала их бумажной салфеткой, скрупулезно изучая свое отражение, и убирала излишки помады с уголков губ, никто из нас так и не нарушил тишину. Лишь чуть приоткрыв дверь, она обернулась на секунду и произнесла до боли банальное: - Не стоит так убиваться из-за парня. Я лишь, соглашаясь, качнула головой, вымучив из себя добродушную улыбку, а когда дверь за ней закрылась, снова воззрилась в зеркало: - А кто убивается-то? Я? Ты? – тяжело выдохнув, я смочила ладони холодной водой и приложила их к щекам. Приятная прохлада быстро привела мозги и чувства в рабочее состояние. – Ну не больная ли!? Боже, спаси и излечи! От этого увлечения разговаривать с собственным отражением! Я резко закрыла кран и не менее порывисто покинула уборную, но, сделав пару шагов от двери, остановилась в нерешительности. Возвращаться, к Чейсу, который, вероятно, так и не вспомнил о моем существовании, не хотелось. Единственным, что казалось приемлемым, было поймать такси и поехать в гостиницу, но здравый смысл подсказывал, что глупо так по-детски обижаться и сбегать. Решив дать ему еще один шанс избежать ссоры, я направилась к бару, чтобы заказать еще одну чашечку вина. Даже две, на случай, если он продолжит меня игнорировать, а я захочу напиться с горя и закатить истерику. Дождавшись своей аудиенции с барменом и получив от него две чашки вина, я решительно развернулась, чтобы гордо удалиться в дальний зал в викторианском стиле, но неожиданно натолкнулась на человека за моей спиной. Мнимое каркаде в чашке качнулось, дошло до грани, но немыслимым образом вернулось в свой фарватер, не расплескав ни капли. - Простите, - я подняла глаза, намереваясь мило улыбнуться и обогнуть мужчину, но, увидев обращенное на меня лицо, не смогла выдавить из себя и подобие улыбки. «А вот и Джаред Лето. Накликала на свою голову!» - успели пронестись мысли и на этом напрочь оборвались. Еще два дня назад я сама искала с ним встречи, но, наконец, столкнувшись, готова была провалиться под землю от неожиданности. Господи, он был так непростительно близко, что от его взгляда я моментально потеряла ощущение времени. Казалось, что минула вечность, а я все также продолжала смотреть ему в глаза, пока где-то на задворках разума не сработал рефлекс. Я опустила взгляд и тут же пришла в себя, правда, со стратегией поведения определиться не успела, поэтому инстинктивно предпочла исчезнуть. Шаг назад, два в сторону, я даже успела развернуться и подумать, что все обошлось, когда со спины донесся оклик Джареда: - Грейс! Я остановилась, не веря своим ушам. Он что реально узнал во мне только девушку Чейса? Спасибо, боже! Да восславится макияж! Я развернулась, пытаясь состроить как можно более нахальное выражение лица, даже отпила вино из чашки для пущей распущенности. - Джаред? Привет! Извини, не узнала тебя сразу. - Я догадался. – Он сделал пару шагов и оказался почти также близко. - Знаешь, даже обидно! – Вопреки словам он обольстительно улыбался, так, что даже захотелось поддаться его чарам. - Помнится, при нашей первой и, к сожалению, последней до этого момента встрече, ты грозилась хвастаться знакомством со мной. - Это все вино! – для пущей убедительности я еще пригубила его из чашки. – К тому же я как-то не ожидала здесь тебя встретить. Что ты тут делаешь? - Пригласили, а раз уж все равно был в Нью-Йорке, решил заглянуть. А где Чейс? - Ну, конечно же, здесь! Пойдем, провожу! Я развернулась и направилась по хитросплетению помещений «The Back Room» к тому, где засел главный состав сего мероприятия. Стоило покинуть бар, как стало заметно тише, да и концентрация людей упала почти до нуля. Оставалось миновать всего один зал и спуститься по ступеням лестницы, когда следовавший за мной Джаред резко схватил меня за плечи и пригвоздил к стене. - Неужели, ты поверила, что я тебя не узнал?