I'll never be your dog

- Да что ты о себе возомн… - договорить не успеваю, в следующее же мгновенье ощущаю горячее дыхание и вкус его губ. Наверно, было бы меньшей неожиданностью, если бы он меня ударил. Стою, как дура, и не врубаюсь, что происходит. Силюсь соорудить в голове концепцию, объясняющую, зачем он это делает, наделенную хотя бы крупицей логики, но мысли предательски разбегаются в стороны, как потревоженные насекомые. Последний таракан скрывается в извилинах моего никчемного мозга – хотя в каких извилинах?! какого мозга?! - он проносится по траектории безупречной прямой и с треском покидает пустую башку через ухо, а я, кажется, забываю, что значит дышать. Сердце в груди бьется так невпопад и так отчаянно, словно пытается прозондировать обстановку в черепной коробке, убедиться, что серое вещество все еще наличествует, и достучаться, наконец, до мозга, который в одно мгновение потерял способность интерпретировать реальность, сконцентрировавшись на подаче череды импульсов. Под их влиянием опускаю руки, прикрываю глаза, невольно задерживаю дыхание. Чувствую, как земля уходит из-под ног, теряюсь в пространстве, во времени, в окружающей действительности. Не понимаю, кто я и где я, стою или взмыла над землей. Мое тело словно утопили в лидокаине, оставив на поверхности лишь губы, которыми, цепляясь за единственную связь с внешним миром, я ловлю каждое соприкосновение, вспоминая и заново запоминая страсть и вкус его поцелуя. Джаред впивается в меня так жадно и так рьяно, словно это единственный шанс вдохнуть в меня жизнь, пробудить, как чертов персонаж сказки Перро. Внутри заново начинает трепетать то забытое чувство одержимости, неутолимая жажда быть с ним, хотя бы иногда, хотя бы урывками, и я одним порывом решаю погрязнуть в них целиком. Я все еще в оцепенении, бездействую, позволяя ему без отклика терзать свои губы, затаилась, но невольно пытаюсь найти закономерность, поймать такт, подходящий момент, будто бы намереваюсь запрыгнуть на платформу кружащей карусели. Осторожно высвобождая переплетенные пальцы из его ладони, отталкиваюсь спиной от кирпичной стены и, закопавшись кистью в его волосах – непростительная дерзость по меркам наших прошлых отношений – отвечаю на поцелуй. Ну, конечно, он только этого и ждал. Чувствую, как дрогнули губы, растягиваясь в победной улыбке, пропускаю мимо ушей его самодовольный хмык, доказывающий, что он и не сомневался в подобном исходе, но меня уже не волнует, что я, как прежде, поддаюсь провокации. Я напираю еще больше, будто хочу задушить его в своих объятьях и высосать остатки воздуха из его легких. И, кажется, что на двоих у нас одно лишь дыхание, и мы боремся за этот глоток, не желая уступать. Он делает шаг вперед и снова прижимает меня к стене, руки скользят по моему телу медленно, хищно, словно отвоевывая то, что еще недавно ему не принадлежало. Чувствую горячие пальцы на своем бедре, они прокрадываются под ткань и задирают платье. Ладонь поднимается выше, неторопливо обводит ягодицу, будто хочет убедиться, что за это время мне не отцапали половину задницы, и властно сжимает. Завожусь еще больше от этой беспардонности и непоколебимой уверенности в собственном превосходстве и невольно ловлю себя на мысли, что Джаред куда лучше меня самой знает, как заставить мое тело содрогаться от наслаждения. Он скользит вниз по бедру, еле касаясь кожи кончиками пальцев, и моя нога, как примагниченная, сама следует за его ладонью, обхватывает за бедра, и, заарканив, притягивает его еще ближе. Туфля соскальзывает со ступни и глухо падает, когда он отрывает меня от земли. Крепко обвиваю его ногами, словно практикую боевой захват айкидо, и даже через грубую ткань джинсов ощущаю его эрекцию. Интенсивно трясу ногой, желая поскорее избавиться от оставшейся туфли, и в этих незамысловатых движениях непреднамеренно трусь о его пах, возбуждаясь, как косуля в период гона. Видимо, Джареду надоедает эта возня, он нащупывает туфлю за своей спиной, сдергивает ее с моей ступни и, на секунду оторвавшись от моих губ, отбрасывает в сторону. И этой секунды оказывается достаточно, чтобы магия момента исчезла. Я резко открываю глаза, когда его губы едва соприкасаются с моими, и Джаред замирает, чуть отстраняется, буквально на какой-то сантиметр. Проходит мгновенье, может быть, два, три или тысячи, пока мы смотрим друг другу в глаза. В моих - осознание чуть несовершённой ошибки, в его – констатация своей, уже допущенной. Его взгляд меняется, поволока похоти спадает, вижу растерянность в его глазах. Слишком опрометчиво было уступить мне этот несчастный глоток воздуха. Именно он меня отрезвил. - Нет-нет-нет… - бормочу себе под нос. – Господи, что я творю? Упираясь руками в его плечи, пытаюсь слезть с него, но прежде, чем успеваю освободить его от кольца своих ног, он наваливается на меня, прижимая своим телом к стене. Ладони обхватывают мои щиколотки, скрещивают их обратно и приподнимают до прежнего положения. - Тише-тише-тише… - вторит мне почти шепотом, и я невольно прекращаю дергаться на нем. Он нависает надо мной, приближается, кончиком носа проводит по носогубной ямке вверх и, упираясь в мой нос, побуждает запрокинуть голову. Прикрыв веки, все равно наблюдаю за ним сквозь ресницы, вижу, что его взгляд сосредоточился на моих губах, и уже предчувствую вторую попытку лишить меня здравого смысла, но не нахожу в себе силы противиться. Он касается моих губ осторожно, чтобы не спугнуть, мягко, почти с нежностью. Чувствую, как от тепла вспыхивают губы, порождая новый виток пропавшей на время магии. Не сопротивляюсь ей, пускаю все на самотек, просто позволяю ему скользить по своим губам, но соблазн так велик, что перед ним невозможно устоять. Хочу его. Снова закапываюсь руками в его волосах, притягиваю к себе, впиваюсь, словно только так могу чувствовать себя живой. Все ощущения обострились до предела, тело лихорадит, будто бы Джаред – оголенный кабель под напряжением, к которому я прикипела и больше не в силах оторваться. Пальцы нервно подрагивают, касаясь его спины, и, кажется, стараются выбить «SOS» на азбуке Морзе. Дрожу еще больше: то ли это нервное, то ли от нетерпения, мне жарко и холодно, все вместе. Сильнее зажимаю в кольце своих ног, будто не верю в его осязаемость, пробираюсь руками под футболку, изучаю ладонями торс, пальцы ощупывают каждый миллиметр, словно выискивают изменения в рельефе его тела. Напрасно. Он все также прекрасен, и от этого еще больше кружит голову. Прекрасен, опасен и сейчас только мой. Мне хочется ощущать его больше, но что-то внутри мешает отойти от уже поднадоевшего петтинга. Вряд ли это мысли о Чейсе, в тот момент, кажется, какой-то загадочный феномен почти хирургически вырезал его из моей памяти. Дурацкие игры сознания! Можно подумать, моя вина перед Чейсом будет меньше, если именно Джаред, не я, перейдет к решительным действиям. И я ликую, слыша металлический треск расстегивающейся молнии, знаю, что за ним последует, и с щемящим нетерпением жду. Он обхватывает меня за талию одной рукой и приподнимает, другой убирает в сторону узкую полоску стрингов и без промедления входит. Снова замираю, переставая впиваться в его губы, задерживаю дыхание, настолько эти ощущения опьяняюще знакомы, будто уже сейчас символизируют неминуемое наслаждение. И уже плевать на все. Жизнь превращается в один миг без прошлого и будущего, пространство сжимается до этого закутка стройплощадки, где существуем только мы вдвоем, как единое целое. Полагаю, я бы не заметила взрыва, землетрясения, наводнения, урагана, не обратила бы внимания, если бы начали рушиться стены, с неба падать мертвые птицы, если бы этот гребанный мир в одно мгновенье накрыл апокалипсис. Все, что мне нужно сосредоточено в нем одном, в этих движениях, с каждым толчком приближающих меня к нирване. Пульс учащается до предела, дыхание сбивается, кислорода катастрофически не хватает, но я готова и дальше задыхаться в его объятьях, и даже не помышляю прервать этот бесконечный по времени поцелуй. Мне все равно его мало. Перестаю обвивать его шею, руки ныряют под футболку, скользят по спине вверх, наслаждаюсь каждым соприкосновением, осязая напряженные мышцы под кожей, пока не осознаю шаткость своего положения. Мне кажется, что я сейчас грохнусь с него, ноги, словно ватные, отказываются держаться на его ягодицах, обхватываю ладонями его плечи прямо под футболкой, висну на нем, как рюкзак, стараюсь подтянуться. Он еще сильнее вжимает меня в стену, приподнимает, крепко вцепляясь пальцами в мою задницу, и ускоряет темп, словно тоже боится, что конструкция из наших тел скоро рухнет. Вдалбливается в меня так, что я слышу шипящий шорох, с которым мое платье противостоит шершавой кирпичной стене и явно проигрывает, покрываясь тысячей затяжек и катышков, и эти звуки кажутся его мольбой о помощи. Наверно, даже дизайнер, сотворивший его, проснулся в этот момент на другом континенте и, всматриваясь в темноту итальянской ночи, не может понять, что заставляет его сердце сжаться, но как любой родитель чувствует, что с его детищем приключилась беда. Выгибаюсь навстречу каждому его движению, чувствую как внутри все закипает, аккумулируется какая-то бешеная энергия, способная привести к взрыву. Мои стоны теряются где-то в нем, чувствую, что вот-вот кончу. Впиваюсь ногтями в его плечи, Джаред в отместку до крови прикусывает нижнюю губу и тянет на себя. Открываю глаза, и он, кажется, удовлетворен, расцепляет зубы, смотрит на меня выжидающе и требовательно. Хочу спрятаться от его глаз, сконцентрироваться на томительно приятных ощущениях, прикрываю веки, но тут же слышу: - Открой глаза. Глупость какая! Даже не думаю об этом, но Джаред, не дождавшись моей реакции, останавливается. Недовольно ерзаю на нем, будто пытаюсь пришпорить строптивого коня и сдвинуть с места. Джаред сильнее сжимает мою задницу, лишая простора для движений. – Открой глаза, – повторяет, будто я с первого раза не расслышала. – Я хочу, чтобы ты смотрела на меня, когда будешь кончать. По тону понимаю, что спорить с ним бессмысленно, проще убедить стену исчезнуть, та хоть со временем может сама развалиться, поэтому нехотя подчиняюсь. Поднимаю веки, смотрю, вижу – все, как он хочет. Доволен собой до безобразия, очевидно, убедился, что я все еще могу быть безропотной куклой в его руках. Даже взгляд стал мягче и ладони, сжимающие мою задницу – нежнее. Он возобновляет движения, и я больше не помышляю ослушаться, растворяюсь в мягкой поступи удовлетворения, теряюсь в его глазах манящих и обжигающих. Черты его лица становятся жестче: взгляд с прищуром ловит каждое изменение моей мимики, верхняя губа чуть вздергивается, каждый раз, когда он входит в меня полностью. Задыхаюсь от переполняющих меня ощущений, судорожно выдыхаю и забываю вдыхать воздух. Еще несколько толчков и меня пронзает оргазм такой мощи, что само это понятие меркнет и стирается на фоне того, что переживаю. Перед глазами все плывет, фейерверки эфемерных пятен распадаются и восстанавливаются снова. По-прежнему смотрю на Джареда, но не могу сфокусировать зрение. Его лицо также размыто, как мое сознание. Закрываю глаза - уговор выполнен, я смотрела на него, когда кончала. Его лицо в тот момент до сих пор перед глазами, как напоминание о том, почему мое тело мне не принадлежит. И, кажется, я упорхнула куда-то за пределы Солнечной системы, только тело по инерции продолжает находиться здесь, жадно глотая воздух, будто вспомнив о необходимости возобновить функцию дыхания. Мышцы хаотично сжимаются, каждая клеточка организма обессилена, но продолжает биться, доказывая, что еще дееспособна и вовсе не отмирает. Руки вяло опускаются, перестаю вцепляться в его плечи, но Джаред крепко меня удерживает, будто я могу сорваться и убежать. Вдалбливается в меня еще жестче, будто вознамерился размесить все мои внутренние органы, как в блендере, и, наконец, стихает. Руки ослабляют хватку, и я сама с него стекаю, еле нащупав твердую поверхность под ногами. Открываю глаза – он все еще рядом, наклоняется ко мне, и в какой-то момент мне кажется, что он хочет меня поцеловать, но он отходит. Одергиваю платье и опираюсь о стену, так как только она в состоянии помочь мне удержать вертикальное положение. Смотрю, как он застегивает джинсы, поправляет рубашку и майку. Невольно жду, что будет дальше: скажет мне хотя бы слово или нет – потрахались и разбежались, как дворовые собачки. Пелена дурмана, охватившего меня на время, спадает, медленно начинаю понимать, что только что произошло. Хирургически удаленный из моего сознания Чейс, имплантирован обратно, и ноги начинают подкашиваться не только от изумительного траха, но и от страха вернуться в обыденную жизнь вне стен этого закутка и столкнуться с Чейсом глазами. А Джаред, кажется, решает меня окончательно добить, знает, зараза, как поддеть за живое: - Передавай привет Чейсу! – нагло лыбится, как хозяин положения, и уходит, оставляя меня наедине с собственной совестью.