I'll never be your dog

Пытаюсь выкрутиться из его лап, а заодно и оттолкнуть, упираюсь ладонями в его плечо, но он, увернувшись, применяет мою же силу против меня - секундное падение, и мы вместе пружиним на мягкой кровати. Горячее дыхание на моей коже и прохлада шелковых простыней под спиной – контраст, от которого я перестаю бороться и застываю с приоткрытым ртом. Исход был предрешен с самого начала, если не сказать больше: продуман, как часть игры в поддавки. В зеркальных панелях потолка отражаются два обнаженных тела. На черном фоне постели ореол моих светлых волос, разметавшихся по многочисленным подушкам, выглядит эффектно, как в рекламе, будто десяток специально обученных людей педантично укладывали их локон к локону в гармоничную окружность. Спустя секунду мой взгляд находит в обозримом более живописные элементы и концентрируется на жилистой спине и соблазнительной мужской заднице. Джаред приподнимается на локтях, освобождая меня от бремени своего тела, и рельеф мышц в отражении становится отчетливее. Тянусь к его торсу, чтобы пробежаться подушечками пальцев по выступающим под кожей позвонкам и бугоркам мышц, а заодно провозгласить свою временную монополию на обладание Джаредом всей окружающей обстановке: стенам, мебели, зеркалу, той мне, что жадно смотрит на него с потолка. Он перехватывает мою, так и не добравшуюся до цели, руку за запястье и возвращает на прежнее место: наверняка подумал, что я снова попытаюсь его оттолкнуть. Склоняется ближе, нависает надо мной, но больше ничего не предпринимает, медлит, явно нагнетая во мне нетерпение. Его взгляд почти осязаем, готова поклясться, что чувствую, как он щекочет губы, медленно крадется по шее, приближаясь к груди, где задерживается на пару секунд, потом пробегается по животу и опускается ниже, вызывая усиленную пульсацию внутри. Прикрываю глаза, концентрируясь на ощущениях. Запах его кожи одурманивает, он давно въелся в сознание, став синонимом секса и наслаждения. Дрожь раскатом пробегается по телу, когда его рука начинает уверенно скользить по мне, копируя траекторию взгляда: большой палец пробегает по губам слева на право, ладонь чуть сдавливает шею и опускается к ключицам, очерчивает одним указательным выпирающую косточку и устремляется к груди, зажимая сосок между пальцев. Снова чувствую себя струной на его гитаре: мое тело не может не реагировать. Волоски на коже приподнялись, как некая пародия на эрекцию, доказывающая, что у меня тоже на него встает все, что имеется и способно встать. Внутри все ходит ходуном от нетерпения, напряжение нарастает с каждой секундой, и я готова с фальстартом загнуться в судорогах, но все еще томлюсь в возбуждении, вязком, густом и приторно-сладком, как патока. Оно переходит в новую стадию, и я облегченно выдыхаю, растекаясь на постели: ощущение, что он во мне, подобно катарсису. Кажется, что пространство искривляется, затягивая нас в бездну небытия, время перестает листать секунды, минуты, часы, останавливает хронологию событий, даже это чертово зеркало на потолке отдаляется и стены спальни, будто утончаются и отступают, превращаясь в скупые очертания, в декорации, которые могут сложиться, как карточный домик. Все мысли, сомнения, опасения, что фоном присутствовали, как отголосок въедливого благоразумия, тут же улетучиваются, оставляя в восприятии только квинтэссенцию чувственного удовольствия. Наши тела сливаются в попытке быть единым целым – я изнемогаю от желания застыть в этом моменте, как мошка в янтаре, зациклить его до бесконечности, как гифку, но только сейчас. Позже ничего не будет, реальность неминуемо отрезвит, внесет свои коррективы и избавит от данного наваждения, стоит лишь покинуть номер. За его пределами все иначе. Там и я другая, чуть лучше, как бета-версия себя самой до апгрейда и внесения непоправимых изменений. Та я еще пытается вправить нам обеим мозги, найти точки восстановления системы, но все чаще убеждается, что запущенный патч не устранить, по крайней мере, без форматирования дисков. Слишком поздно что-либо менять. Недавнее наблюдение: скорость, с которой несется время, вводит меня в ступор. Я за ним не успеваю! Казалось бы, дни бегут своей привычной чередой, но все так запуталось, что я не в состоянии осмыслить происходящее и с трудом понимаю себя. Полагаю, такое со всеми случалось: иногда смотришь на себя двухлетней давности и поражаешься собственной глупости, наивности или безрассудству. Сейчас же прошло всего три месяца, а я, вспоминая тот момент, когда приняла заведомо неверное решение, взяв из рук Джареда ключ от этого номера, уже не знаю стоять или падать, смеяться над собой или плакать. Было начало декабря, но я, видно, плевать хотела на то, что в календаре. Я взяла кредит у времени, не желая ждать весну, поддалась эмоциям, гормонам и еще черте чему. Моя весна неожиданно нашлась внутри меня со всеми вытекающими: с переменчивыми настроениями, с параноидальной одержимостью, с половым инстинктом, как у мартовской кошки, и, наконец, просто с помешательством на Джареде. И время тут же закрутилось спиралью, силясь наложить прошлое на настоящее, жизнь запетляла и раздвоилась на части, прямо как раньше: с ним и без него, заставляя меня метаться между ее половинами. Теперь по инерции я продолжаю существовать в двух разных мирах, как какой-нибудь агент секретной спецслужбы: в одном - почти постоянно, в другом - мимолетными набегами. Я все еще надеюсь, что эти миры не столкнутся, иногда чувствуя себя счастливой, иногда изъеденной совестью, но изменить что-либо даже не пытаюсь. Наверно, Джаред был прав, заявляя, что мне не хватает острых ощущений, и в этом раздвоившимся мире я нахожу все, что мне нужно, пусть и в разных его частях: любовь, заботу, уют и стабильность в одной, а страсть, адреналин и будоражащие эмоции в другой. Наверное, в тот день, когда во мне окончательно сдохнет все светлое, доброе, вечное, я буду чувствовать себя абсолютно счастливым человеком, а пока мне с трудом удается чередовать роли. Все, что происходит в моей жизни сейчас похоже на круговерть сюжета мыльной оперы, только воспринимается, как черновой набросок, проба пера, после которого и начнется настоящее с чистого листа, но для начала стоит дописать финал. В том, что он будет, и в том, что будет предсказуем и мелодраматичен, как последняя серия мексиканского мыла, сомневаться не приходится: правда непременно выйдет наружу, добро и справедливость восторжествуют, а все подлецы и злодеи будут наказаны несокрушимым возмездием бытия. И я, конечно, среди тех, кто не избежит расплаты, поэтому покорно ожидаю грандиозного коллапса, который оставит меня за обочиной обоих миров. Пусть хотя бы так все разрешиться! Я не питаю лишних иллюзий, понимаю: единственное, что мне светит с Джаредом – умопомрачительный секс раз в неделю и никаких перспектив, с Чейсом же после предполагаемого коллапса не будет светить ровным счетом ничего. Правильно говорят: на двух стульях не усидишь, а со скромными габаритами моей задницы даже пытаться не стоило. Удивительно, как я держусь на них три месяца! Видимо, как-то лежа разместилась… Мне нечем себя оправдать, я прекрасно осознаю, что поступаю с Чейсом гнусно, но, сделав одну ошибку и справившись с собственной совестью, легко ее игнорировать впредь. Шаг уже сделан и обратной дороги нет. Так уж вышло, что Лос-Анджелес – город моих ошибок. Так уж вышло, что Джаред Лето - мои персональные грабли, настолько соблазнительные, что я готова наступать на них снова и снова, пока не проломлю себе лоб. Задумчиво втыкаю в зеркальную гладь потолка. Дыхание уже нормализовалось, сердечный ритм замедлился, но потоки дофамина все еще бродят по венам, отчего каждый глубокий вдох кажется принудительной вентиляцией легких концентратом чистейшего кислорода. От его переизбытка даже голова кружится, размывая при этом то, что перед глазами, а перед ними все еще зеркало над кроватью. Это так пошло, но то, что оно отражает так жизненно. Джаред лежит рядом, но мы не соприкасаемся ни миллиметром кожи, будто покружили в танце, разошлись по разным углам и забыли о существовании друг друга. Два абсолютно независимых тела. Он втыкает куда-то в пространство перед собой, я отрешенным взглядом смотрю на нас в потолке, как беспристрастный наблюдатель. В спальне вязкая тишина, такая, что невольно хочется доказать себе, что не оглохла. Завести разговор – не вариант, у нас это плохо получается. Потягиваюсь, на мгновенье прикрыв глаза – приятно почувствовать напряжение в мышцах удовлетворенного, обмякшего тела – и с удовлетворением слышу шорох шелковых простыней под собой. Снова устремляю взгляд на отражение наших обнаженных тел. Кажется, будто это стоп-кадр на экране и вот-вот кто-то нажмет play, приведя в действие эти застывшие фигуры. Стало чуть прохладно, на фоне недавнего пыла в тесном контакте двух разгоряченных тел это ощущается особенно остро, но мне лень пошевелиться и накинуть на себя одеяло: все рано пора уходить, только я никак не могу собраться с духом. Знаю, что меня ждет за пределами этого номера: терзания, муки совести - все прелести гребанного самоедства. Они мне не нужны, но от них не отделаться вплоть до завтрашнего утра - за три месяца неверности я нашла закономерность в чудачествах собственного разума. - Ты с ним спишь? – вопрос звучит так неожиданно, что я резко поворачиваюсь на голос, будто хочу удостовериться, что я не перепутала пароли и явки, и он, вопрос, исходит не от Чейса. Джаред развернулся ко мне и, подпирая голову ладонью, смотрит своим фирменным пронзительным взглядом. Лучше бы, действительно, оглохла! Не понимаю, зачем он это спрашивает, тем более, что ответ очевиден. Я живу с ним, Чейс - молодой парень, и у него есть точно такие же физиологические потребности, игнорировать которые все равно, что специально дать почву для подозрений, что свои я удовлетворяю где-то на стороне. Да, я редкая похотливая сука. Сплю с обоими: с Джаредом ради удовольствия и потому, что банально не могу без этого, с Чейсом – ради поддержания таинства измены, в качестве благодарности за то, что терпит меня со всеми заскоками, за то, что верит и любит, хотя я этого совершенно недостойна, и, наверно, потому, что сама люблю его, как бы нелепо это ни звучало. Странной, непоследовательной и чертовски эгоистичной любовью. По-другому сложно объяснить, почему я до сих пор с ним, да и не хочется прибавлять к списку своих прегрешений еще мелочность и приспособленчество. И угрызения совести отчасти доказывают мои светлые чувства к нему, они даже придают ту остроту отношениям, которой мне не хватало. Оказывается, секс с привкусом вины тоже прекрасен. С ним я кончаю также быстро и почти также оглушительно, но Джареду об этом вовсе не обязательно знать. - А что? Только не говори, что тебя это волнует! - Мне интересно, – перекатившись, Джаред наваливается на меня, снова мешая спокойно дышать, и разводит мои руки в стороны. Еле касаясь кожи кончиками пальцев, скользит к груди и обхватывает обе ладонями. – Интересно, что ты чувствуешь с ним, - впивается губами в мою шею, и я невольно запрокидываю голову назад. Понимаю, что оставит засос, но не нахожу в себе силы прервать его до того, как он не разукрасит меня под далматинца. – Также ли ненасытна с ним? – выдыхает эту фразу на кожу, обдавая жаром дыхания и снова терзает мою шею, заставляя извлечь стон наслаждения. – Так же ли сладко стонешь под ним? Также ли бурно кончаешь? - А если также, то что? – вполне понимаю, что все эти вопросы задавались с единственной целью: услышать «нет» на каждый, но что-то внутри так и подстрекало пойти наперекор. Ответ следует без промедления: грубо раздвигает мои ноги, будто перед ним рождественская индейка, которую можно руками варварски разорвать пополам, и резко входит. Трахает меня так, будто хочет заебать до смерти, подспудно доказывая мне, хотя, конечно же, больше себе, что он лучше. Кончаю три раза, сдирая горло от стонов, захлебываясь в собственных слюнях, и лишь каким-то чудом не лишаюсь сознания. Потом молча лежим, по привычке отодвинувшись друг от друга на почтенное расстояние. Выглядим, точно два пенсионера, которые не занимались сексом пару минут назад, а вспоминали о нем. Перед глазами кружат звездочки, как в дебильных мультиках, ощущаю липкость сворачивающейся крови под ногтями: кажется, я неплохо располосовала его спину, правда и он в долгу не остался. Даже боюсь поднять глаза к потолку и узреть в зеркале свою разукрашенную шею. Он так ловко жонглировал мной, сменяя позы, и так жадно в нее впивался, что, вероятно, она окольцована засосами, словно ошейником. Ритм биения сердца постепенно замедляется, с каждым его ударом тяжелеют веки, и я почти проваливаюсь в сон – организм незамедлительно требует восстановить потраченные силы. Вместо звездочек перед закрытыми глазами начинают мелькать обрывки бессвязных видений, поэтому голос Джареда, неожиданно врезавшийся в отключающееся сознание, заставляет меня вздрогнуть всем телом: - Зачем ты с ним? - Зачем я с ним что? – нехотя разлепляю глаза. Я-то полагала, что поднятая тема исчерпана и опровергнута. – Сплю? - Нет. Вообще! Почему ты все еще с ним? Ракурс проблемы, поднятой в предыдущей серии вопросов, чуть сместился, шагнув от частного к общему, но сути не поменял. Неожиданно мне начинает казаться, что Джареда, действительно, волнуют мои взаимоотношения с Чейсом, и данное предположение бодрит похлеще крепкого кофе. Приподнимаюсь, отползаю к изголовью кровати и, подложив себе под спину подушку, усаживаюсь удобнее. Догадываюсь, что еще одной провокацией тему не избежать, но не уверена, что готова к подобному разговору. Не знаю, что ответить на этот вопрос, и не знаю, стоит ли отвечать в принципе. Взгляд прилип к нему и хочет найти какие-то подсказки. Джаред все также лежит, не шелохнувшись, и теперь я даже толком не вижу выражение его лица. И это странно: он так любит все контролировать, сверлить своим непробиваемым взглядом, вытягивая из меня нужные ему ответы. Складка над переносицей выдает, что это не просто праздное любопытство. Да, минут пятнадцать назад он интересовался о чем-то подобном, но его действия говорили о фарсе, о том, что это вопросы ради вопросов, и, возможно, даже не предусматривали получение ответа, а сейчас он, видимо, серьезен в желании что-то уяснить для себя. Ловлю себя на мысли, что самовлюбленный говнюк, уже не кажется таким самоуверенным, и это настораживает. То, что ему не пофиг, конечно же, льстит, но я все еще помню, что ревность Джареда страшнее демонов Эмили Роуз, поэтому молчу, жду, как дальше раскроется тема. - Что такое он может тебе дать, что не могу я? – голос хриплый и тихий, каждое слово он будто с усилием выдавливает из себя, но сама постановка вопроса возмущает. Как он вообще может сравнивать то, что у меня с ним, с тем, что у меня с Чейсом?! - Ты это сейчас серьезно? - Вполне, - молчит секунд тридцать, и я чувствую на себе его взгляд через это гребанное зеркало на потолке. - Чейс ничем не лучше меня. Ну, разве что моложе. - Ты, верно, смеешься! - Как раз, нет. - Черт, Джей, ты… - запинаюсь, захлебываясь от негодования. - Как ты можешь сравнивать?! У нас с Чейсом, блин, полноценные отношения, а не просто секс. - Не такие уж и полноценные, раз для того, чтобы тебя хорошенько выебали, ты приходишь сюда. Хочется выдернуть из-под спины подушку и ею же придушить засранца, плевать, что логика в его словах наличествует. Глубоко вздыхаю и медленно выдыхаю, не позволяя эмоциям дойти до точки кипения. Самое достойное сейчас – не вестись на провокацию. - Ты не имеешь ни малейшего представления о моих отношениях с Чейсом, хотя, знаешь, я могу даже согласиться с твоим умозаключением, если тебе так будет спокойнее… Посмеивается себе под нос, пока я говорю, но в итоге не выдерживает и перебивает: - Я уже чувствую, что дальше последует жирное «но»! - Да, ты прав, и я даже не про жирное «но», которое сейчас появится. Вот только даже три оргазма подряд не способны сделать меня перманентно счастливой. На мгновенья, минуты, часы, да черт с ним, даже на сутки – возможно, но не навсегда. Если бы все было так просто, я бы до сих пор торчала в той съемной квартире или, что гораздо дальновиднее, обзавелась бы вибратором. Проблема в том, что одного лишь секса для счастья недостаточно. Мне кажется, всем в этом мире, разумеется, кроме тебя, нужно какое-то взаимодействие не только в интимной сфере, и я не исключение. И, да… к вопросу, чем он лучше: Чейс любит меня, и в отличие от тебя, он не побоялся впустить меня в свою жизнь гораздо дальше постели. - Забавно! Ты, оказывается, прожженная, бессердечная стерва! Удивительно, но ты гораздо циничнее меня! Приятно, да, поразмышлять о том, как тебя любят, лежа в постели с другим? Мне уже жалко Чейса, если честно! Молодец или дурак, даже не знаю: не побоялся, но пожалеет об этом, если уж любит! – молчит полминуты, но потом продолжает таким тоном, будто читает чертов монолог к остросюжетному фильму, в котором есть отступление на псевдо философские размышления. - Любовь?! Боже, существует ли она, если забыть о затмевающем разум переизбытке гормонов в молодости и привычку, приобретенную с годами? Чейс просто молод. Когда-то и я был таким, а потом… Знаешь, в какой-то момент понимаешь, что проще ни к кому не привязываться и никого не впускать в свою жизнь, чем потом собирать себя по частям. Он просто еще не обжигался, вот и открыт отношениям! Точнее, уже обжегся, только еще не знает об этом. Иногда прошлому требуется немалое время, чтобы произойти, явить себя и вписать события в жизнь их невольных участников. Пожалуй, если он тебя любит, это будет болезненно, но незабываемо! - А я смотрю, ты повеселел? Воодушевляет даже сама перспектива, что кому-то будет херово, правда? - Я буду сжимать кулачки и молиться за него! – усмехается, на мгновенье обернувшись на меня. - Но есть вероятность, что он не такой уж влюбленный кретин, по крайней мере, в сложившейся ситуации, это было бы для него лучше. Кстати, может, и он небезгрешен. Не исключено, что в это же самое время он шпилит какую-нибудь модель?! Раньше такое случалось! Почему ты вообще уверена, что он тебя любит? - Потому что я так хочу! Потому что в этой долбанной жизни меня никто никогда не любил и потому что я, черт возьми, достойна шанса на счастье! Была достойна, пока вновь не связалась с тобой! – Замолкаю, на минуту воззрившись в пустоту. Снова чувствую себя последней дрянью на планете. Пора уходить! Нужно было уйти еще полчаса назад! Уйти, блин, и забыть сюда дорогу. Спускаю ноги на пол и замираю на секунду, чтобы кинуть напоследок. - Знаешь, то, что ты сейчас предположил, низко даже для тебя! - Это была всего лишь попытка облегчить муки твоей совести! - Как же! - Поднимаюсь с кровати и иду в ванную. В течение трех месяцев мы неплохо справлялись без разговоров, и хочется надеяться, что этот был последним! В ванной мне хватает одного беглого взгляда в зеркало, чтобы прийти в ужас. Порывисто разворачиваюсь и иду обратно в комнату: - Ты специально, да? - Что? – смотрит на меня непонимающим и безвинным взглядом, хотя уверена на все сто процентов, что понял, к чему я веду. Задираю голову, демонстрирую во всей красе плеяду пунцовых засосов, размещенных на моей шее, как созвездия на небосводе. Молчит. - Если ты так хочешь, чтобы он узнал о нас, так пойди и расскажи ему! Тебе же доставляет огромное удовольствия вершить судьбы людей! Растаптывать их, причинять страдания, унижать! Лично я не хочу принимать в этом участие! - А принимаешь! Ты растаптываешь и унижаешь его сама вот уже три месяца! И, кстати, самое время сделать выбор. Ты должна его бросить! - Должна?! Нет, определенно, пора что-то поменять, вот только я не уверена, что бросить нужно его! Глупо оставлять человека ради того, кому от меня нужен только секс. Беру свою сумку, в которой предусмотрительно хранится целый набор косметических средств – благо прошлый опыт общения с Джаредом хотя бы чему-то меня научил – и собираюсь вернуться в ванную, но останавливаюсь на пороге. Вероятно, все же оставляю ему шанс, хочу найти ту спасительную соломинку, что не позволит мне покинуть этот номер навсегда, поэтому задаю вопрос, что не давал покоя вот уже несколько месяцев: - Почему ты не искал меня? - Не искал?! – смотрит на меня, как на ненормальную, но все же соизволяет продолжить. – Да, мне кажется, я знаю каждую Анну Тайлер в стране! - Я имею в виду в Нью-Йорке, после звонка Шеннона. - О чем ты? - О, боги! Вот то ли склеротик, то ли блаженный! – ворчу себе под нос, возведя глаза к потолку. Все-таки он уникален в способности выводить меня из себя за долю секунды. Продолжаю медленно и с безупречной артикуляцией, словно хочу донести информацию умственно-отсталому посредством метода «логическая цепочка»: – В октябре меня угораздило столкнуться с Шенноном в Нью-Йорке. Он позвонил тебе для того, чтобы сообщить, что поймал меня, но я сбежала. А теперь – внимание - вопрос: почему ты не пытался найти меня в Нью-Йорке после его звонка? - Ты виделась с Шенноном? – смотрит на меня с широко распахнутыми глазами, даже соизволил оторваться от подушки – в общем, переигрывает настолько, что хочется вручить ему статуэтку Golden Raspberry, причем наотмашь. - О, да! Самое время включить актера, чтобы не отвечать на поставленный вопрос! Он звонил тебе, я это видела собственными глазами! И даже слышала начало разговора, - вглядываюсь в его лицо и начинаю понимать, что он вовсе не играет и, действительно, слышит об этом впервые. – Ну, звонил же! Неужели так ничего и не сказал? – взирает на меня, чуть прищурившись, и молчит, будто оценивает, не разыгрываю ли я его. Решаю ретироваться. Мало ли, может, я только что снова посеяла зерно раздора между братьями. - Ну, ладно! – Разворачиваюсь, иду обратно в сторону ванной комнаты, пытаясь осмыслить полученную информацию, и уже около самой двери меня достигает: - Вспомнил! У меня тогда была куча дел в Лос-Анджелесе! Откровенно пиздит, слышу даже по голосу, вот только зачем? Закрываю за собой дверь и усаживаюсь на краешек ванны. Наверно, решил, что Шеннон намеренно умолчал об этом факте, а значит, по мнению Джареда, он либо: а) – решил забить на данную ситуацию и отпустить меня с миром, либо: б) - все еще не равнодушен ко мне. Тогда получается, Джаред соврал, чтобы я не пришла к таким умозаключениям, потому что в противном случае: а) - могу найти Шеннона, чтобы выяснить причины его поступка; б) - решу к нему переметнуться; в) - Джаред на фоне доброго и всепрощающего Шеннона будет в очередной раз выглядеть последним козлом. А на самом деле, Шеннон ничего ему не сказал, потому что: а) - я сбежала, а такой-то брат потом гарантированно проест плешь; б) - решил забить на меня, на ситуацию, на месть; в) - кажется, я повторяюсь. Господи, ну что за город такой? Одни врут, другие умалчивают, третьи, мало того, что изменяют четвертым, так им еще и позарез нужно разобраться в мотивах первых и вторых… Ладно, не сказал и не сказал: потому что забыл, не придал этому значения или просто решил не расстраивать брата. Высыпаю содержимое косметички и пытаюсь привести свою шею в порядок, хотя бы визуально.