I'll never be your dog

Чейс сидит на полу в гостиной, почти в том же месте, где четыре месяца назад захлебывалась в слезах от чувства вины его девушка, теперь уже бывшая. Место выбрано на интуитивном уровне: здесь он почему-то ощущает себя чуть ближе к Грейс. Сознание Чейса, погруженного в себя на уровень котлована небоскреба, неожиданно констатирует, что наступило утро. За окном светло и суетно, и двойные стеклопакеты больше не в состоянии оградить от шума проснувшегося мегаполиса. Яркий солнечный свет слепит покрасневшие от бессонной ночи глаза. Он просидел ровно на том же месте часов десять, с того самого момента, когда, не догнав Грейс, вернулся в квартиру с полным непониманием того, что произошло с его жизнью. В одно мгновенье она потеряла будущее и все привычные краски. Джаред лежит в постели и втыкает в белоснежный потолок спальни на втором этаже собственного особняка. В комнате густая тишина, только изредка из открытого окна доносится еле слышный шепот пальмовых ветвей, и тогда тени на стене перестают быть статичными и какое-то время ползают из стороны в сторону. Три часа, как он проснулся, но продолжает находиться в каком-то вязком, притворно апатичном состоянии. Вставать нет никакого желания, тем более что он обещал Шеннону разговор, а это требует некой стратегии и определенной изворотливости по части придумывания правдоподобной лжи. С этим пока туго. В голове, будто вата, в которой, шурша, фоном ворочаются надоедливые мысли. Сон не помог, лишь отчасти притупил вчерашнюю ярость ко всему на свете и к Киаре в частности до состояния тихого негодования. В это же время Шеннон резко выныривает из сна от ритмичного стука в дверь. Солнце прямыми лучами бьет в окна гостиничного номера, и мужчина поднимается на кровати, воровато осматривая пространство вокруг. Затуманенный недавним сном и вчерашним алкоголем разум не сразу находит ответ на вопрос, как он оказался здесь и, где это, здесь. Интерьер, который Шеннон видел лишь в потемках со скудным подсветом луны, при дневном освещении воспринимается совсем уж незнакомым, будто его сюда элементарно подбросили, пока он спал. Стук повторяется, и Шеннон костерит себя за вчерашнее решение залиться здесь виски и уже готов покинуть номер через окно, лишь бы не встречаться с тем, кто за дверью, неважно Анна это, Джаред, или кто-то еще. На подъезде к Таленту, штат Орегон, водитель старенького проржавевшего пикапа настороженно всматривается вдаль, пытаясь определить, что за объект лежит посреди проезжей части. В этих местах дикие животные не редкость и, конечно же, нередки случаи их гибели под колесами автотранспортных средств, но тело своими размерами больше напоминает олененка, а олени для юго-запада Орегона нетипичны. Мужчина сбрасывает скорость почти до пешеходной и останавливает пикап в десяти ярдах. Глаза уже распознали человека в лежащей на асфальте фигуре, но где-то внутри все еще теплится надежда в ошибочности данного заключения. Джаред недовольно ерзает в кровати - белый потолок перед глазами начинает раздражать. Он такой же пустой и бессмысленный, как попытка втемяшить в голову, что ему плевать на Киару с этим ее Чейсом, и что его вполне устраивает возможность трахать ее в негласных перерывах их большого и светлого чувства. Теперь Джаред готов признать, что уязвлен. Уязвлен прежде всего тем, что ему досталась роль второго плана в новой жизни Киары, тем, что она больше неподвластна ему, тем, что ситуация развернулась на сто восемьдесят градусов, а он смог заметить это только сейчас. Осенью - он помнит - в ее глазах все еще читалось то слепое обожание, служившее фундаментом их отношений в прошлом, но за несколько месяцев все к чертям переменилось. Привычная схема, где Джаред позволял себя любить, дала сбой: они будто переместились в зеркальную систему координат, и теперь Киара позволяет себя любить физиологически, и, кажется, все остальное вне зоны ее интересов. Вывод, что она больше не испытывает к нему прежних эмоций, задевает за живое, заставляет томиться в клетке собственных амбиций и от бессилия сжимать кулаки до боли. «Это все Чейс, черт бы его побрал! Да чем он лучше?!» Вчерашнее негодование бумерангом возвращается, заставляя кровь в висках оглушительно стучать. Бесит даже не Киара, а он сам, потому что не в состоянии выкинуть из головы мысли о ней, переключится на что-то и забить на эту долбанную ситуацию. Уверять самого себя, что по-прежнему не испытывает к Киаре ровно никаких чувств, бесполезно. Тот бесконтрольный раздрай, что творится в голове Джареда, уже показатель, только обличить их в какую-либо форму крайне сложно. Конечно, это не любовь в том возвышенно-романтичном значении слова – подобные эмоции для Джареда под запретом с незапамятных времен. Когда-то, теперь уже хочется назвать тот период детством, судьба вписала его в такой же любовный треугольник, в который сейчас, не без его персональной помощи, угодил Чейс, и Джаред до сих пор явственно помнит, насколько тогда было больно. Сейчас иначе. Возможно, это ревность, неудовлетворенность или неприятное ощущение поражения, а если и боль, то только от неразделенного чувства собственной гипертрофированной значимости. По крайней мере, этим гораздо приятнее объяснить свое раздраженное состояние. Желая расставить все точки над «i», Джаред шарит рукой по прикроватной тумбочке в поисках мобильного телефона. Он решает поставить Киару перед ультиматумом: либо он, либо Чейс. И плевать, если она выберет другого - главное, что появится определенность. Потом останется только не идти на попятную, не позволять себе довольствоваться ролью второго плана, и ситуация, в которой ему дискомфортно сейчас, разрешиться сама собой. Чейс по-прежнему сидит на полу, только теперь под аккомпанемент собственных мыслей, которые жалят, как всполошенный рой пчел. В правой ладони зажат футляр с кольцом. Мышцы руки уже сводит от этого судорожного сжатия, но эти неприятные физические ощущения позволяет организму понять, что он все еще жив, пусть самому Чейсу хочется разлететься на атомы и просто перестать чувствовать все на свете, а особенно ту боль, что застряла где-то под сердцем. То, что Грейс ушла, не укладывается в голове, хотя в пустой квартире, ставшей вдруг безжизненной и чужой, ее отсутствие ощущается даже на межклеточном уровне. Ее вещи, что непрестанно попадаются на глаза - как щелчок по носу, напоминающий о том, что она сбежала. Сбежала впопыхах от него или его предложения, как от надвигающегося торнадо, и даже не попыталась как-то объяснить свой порыв. Не было никаких речей из разряда «давай останемся друзьями», оскорбляющих любого нормального мужика, а Чейс, пожалуй, был бы рад даже этой нелепой фикции, неукоснительно разрывающей их отношения, но дающей право на надежду. Какие друзья?! Понятно, что это были бы пустые слова, попытка сгладить острые углы, иллюзия, которой бы Грейс дала понять, что он ей все еще дорог и важен. Десять часов назад ее поступку не было рационального объяснения, но сейчас в голове Чейса то и дело всплывают крохотные факты, которые, если бы он смог объединить их раньше, помогли бы разгадать головоломку до появления финального куска. Он вспоминает ее истерическое состояние несколько месяцев назад, когда Грейс ревела навзрыд и сумбурно пыталась что-то до него донести. Вспоминает, насколько отчужденной она иногда бывала, и находит в этом те сигналы, по которым мог бы понять все раньше, до сегодняшнего дня, если бы только хотел принять очевидное, а не закрывал глаза на болезненные факты. Все становится ясным, как безоблачное раздражающее утро за окном – у нее появился другой, и это осознание вырывает душу с мясом. «Какая же она д….» - Мысли сбиваются, чертовы чувства к Грейс, что ни на йоту не ослабли, не позволяют Чейсу даже мысленно приметить к ней слово «дрянь». Они только излагают сухие догадки, без выводов и приписываемых эпитетов. – «Значит, на протяжении нескольких месяцев она крутила роман с каким-то уродом! Какой же я кретин! Конечно, она нашла другого: лучше, умнее, успешнее, более привлекательного, в конце концов, того, кто может уделять ей больше времени, чем я, бегающий по кастингам, как заведенная мартышка. Боже, да, я сам виноват! Я настолько был поглощен своей карьерой, что не оставил ей другого выбора! Но она… она могла бы прямо сказать, что ей не хватает внимания, а не прыгать в койку к другому! Убил бы его! Размозжил бы его башку о любую подвернувшуюся поверхность! А она? Она могла бы сразу уйти, а не пудрить мне мозги эти месяцы! Зачем все это? Зачем? Может, она давала мне шанс?! Боялась? Так было удобнее, пока я не полез с предложением руки и сердца!» Мысли в полной дурмана голове похожи на шизофренический бред, в котором двое очевидных виновных и один неизвестный, присутствующий косвенно и неявно, сменяют друг друга в рандомном порядке. «Какая же, сука, забавная эта жизнь! Сейчас, пока я изнываю здесь от собственной боли, она с ним. Нутром это чую! Наверняка, лежит в его объятьях, а про меня уже и не помнит. Как же чешутся кулаки! Убил бы его, просто бы растерзал! Ну, ни бред ли?!» Взгляд натыкается на пиджак дорогущего костюма, что провалялся у его ног всю ночь, как преданный пес, и почему-то именно сейчас начинает дико раздражить. Чейс отшвыривает его в сторону и закапывается пятерней в волосах, прислоняясь затылком к прохладной стене. «Черт! Надеюсь, он хотя бы стоит того! Надеюсь, что хотя бы с ним тебе будет хорошо, потому, что я готов был в лепешку расшибиться, чтобы ты была счастлива». Чейс разжимает пальцы и смотрит на металлический футляр в своей ладони. Все вчерашние желания, решения, планы на будущее видятся сейчас такой опрометчивой глупостью, что кажется, будто эта коробка с кольцом вот-вот обретет дар речи и пискнет: «Брось меня! Чё вцепился?! А то выглядишь непроходимым долбоебом!». И Чейс кидает ее, но не перестает ощущать себя полнейшим идиотом. Футляр ударяется о противоположную стену, со звонким звуком падает на пол и раскрывается. Кольцо вылетает, катится по полу и замирает. Бриллиант искрит и переливается от падающих на него солнечных лучей. Шеннон вскакивает с постели, попутно озираясь в поисках своей куртки. Похмелья нет - не так уж много он вчера выпил - но состояние все равно какое-то разбитое. Полуминутную тишину номера опять коробит настойчивый стук в дверь. Он так раздражает, что хочется оказаться где угодно, только не здесь и не так, телепортироваться, оглохнуть или, как в боевиках, пристрелить прямо сквозь дверь того, кто за ней. Наконец, отыскав свою куртку, Шеннон надевает ее и, прислушиваясь, подходит к двери. Стук раздается снова. - Уборка номера! – доносится из-за двери. - Уже неплохо, - еле слышно подытоживает Шеннон и, прокашлявшись, громко произносит - Позже зайдите! Через час! Секундная возня и звуки удаляющихся шагов дают понять, что горничная ушла. Облегченно выдохнув оттого, что это не Джей и не Анна, мужчина направляется в ванную комнату, чтобы ополоснуть лицо холодной водой, а потом, не медля, покинуть номер. Ночевать здесь, определенно, не входило в планы Шеннона, и теперь, чтобы избежать ненужных расспросов, необходимо как можно скорее вернуть ключ-карту обратно, пока брат не обнаружил пропажу. По всему, что попадается на глаза, по отсутствию каких-либо личных вещей, понятно, что номер абсолютно не обжитой, и используется сугубо для кратковременных встреч. Даже странно, что он не заметил это вчера, и почему-то решил, что может здесь застать Анну. Еще и не понятно зачем. Сказать, что она совершает очередную ошибку? Дать понять, что он лучше? Отыметь, в конце концов, чтобы не было этого противного ощущения, что он чем-то хуже брата. В Орегоне, водитель пикапа покидает машину и медленно бредет по дороге, приближаясь к неподвижному телу. Сердце гулко ухает, словно изнутри озвучивает каждый шаг, и пропускает удар - больше никаких сомнений не остается, что перед ним молодая женщина, а живая или мертвая неизвестно. Он стоит перед ней минуту, не решаясь что-либо предпринять, но потом все же склоняется над ней, прикасается к плечу и осторожно трясет. Никакой реакции, хотя и кажется, что пальцы ощущают тепло ее тела. Убрав в сторону спутанные, слипшиеся от крови волосы, он прикасается рукой к шее и облегченно выдыхает, ощутив пульсацию сонной артерии. Номер шерифа долго не находится в ветхом кнопочном телефоне, а сам шериф не сразу принимает вызов, но мужчина ждет до последнего, хотя уже десяток раз подумал, что набирать стоило службу спасения. Наконец, в трубке раздается недовольное «Слушаю», явно намекающее, что абонент чем-то сильно занят. - Том, я по делу. Звоню тебе не как соседу. - Что-то случилось? - Да. На южном въезде на дороге лежит девушка. Живая, но, кажется, без сознания. Может, стоило позвонить в службу спасения, но я как-то растерялся. - Кто она? - Понятия не имею. Вроде бы не из местных. - А что случилось? - Я-то откуда знаю?! Может, сбили, может кто-то избил, может, животное какое напало. - Ладно, сейчас подъеду. Джаред открывает смс и набирает: «Нужно поговорить. Встретимся часа через три». Отправить не успевает, палец замирает в дюйме от кнопки, а взгляд цепляется в строчки последнего сообщения. Мужчина пролистывает ленту до самого начала и на некоторое время залипает в переписке. В ней нет ничего, что могло бы как-то льстиво отразиться на его состоянии: никаких нежностей, никаких глупостей, с помощью которых любовники делятся чувствами, настроением, мыслями, никаких доказательств, что он ей когда-либо был нужен. Он прочитывает все, и больше не может сдержать улыбку. Немного нервную и уж точно не радостную: такую, когда человек неожиданно прозревает, начиная понимать - все, что было, всего лишь иллюзия, самообман, тлен, такую, когда становится очевидным, какой же он идиот на самом деле. Вся переписка, вплоть до последнего сообщения, похожа на сухую передачу данных: «Завтра в пять» «Ок» «Сегодня сможешь, где-то в четыре?» «Да» «Это я отправил Чейса в Нью-Йорк. У нас будет целый день, может быть, даже сутки, тут тебе виднее» «Буду к одиннадцати». Никакой инициативы, ни единого сообщения от нее. Даже кажется, что любое слово в ее посланиях пропитано безразличием, будто она соглашалась на каждую встречу нехотя, от безысходности. Джаред опускает телефон, взгляд снова бегает по стенам его спальни, пока мужчина пытается понять, когда потерял контроль над ситуацией, когда из взгляда Киары исчезло то слепое поклонение, было ли оно вообще или это воспаленная фантазия раздутого до галактических размеров собственного эго. Так и не найдя ответы, Джаред поднимает телефон, стирает набранный текст и откладывает мобильный в сторону. Если и ставить точку в этой истории, то только так: без встреч, без разговоров, без переписок. Кольцо на полу приковывает взгляд, и Чейс смотрит на него, не моргая, не меньше минуты. Солнечные лучи, преломляясь сквозь грани камня, расписывают ковер рядом с кольцом подобием радуги. Чейс не выдерживает и встает с насиженного места. Ноги затекли и не слушаются, но он все равно подходит и поднимает кольцо с пола. Такое крохотное на мужской ладони, что кажется игрушечным. Даже не верится, что его можно надеть на палец. Даже не верится, что он надеялся надеть его на палец Грейс. Дурацкая мелодия будильника на мобильном резко разрывает тишину квартиры, напоминая Чейсу, что в это время он намеревался проснуться счастливым и помолвленным. Проснуться, чтобы вновь нырнуть с головой в рабочий график, а потом, ближе к вечеру, спешить со съемочной площадки домой, к Грейс. Так или иначе, тот же самый будильник напоминает, что жизнь продолжается, и пусть Чейс не проснулся счастливым и помолвленным, контракт и профессиональные обязательства это не отменяет. У него есть два часа, чтобы соскрести остатки сознания в кучу, взбодриться и настроиться на нужный лад, а орава гримеров потом замаскируют следы бессонной ночи. Сжимая кольцо в ладони, Чейс идет в ванную комнату и замирает перед раковиной. Смотреть на себя в зеркало нет никакого желания. Что он там может увидеть? Неудачника, которого бросили при попытке сделать предложение? На это нет ни моральных, ни физических сил. Чейс отходит, опускается на холодный кафель, прислоняется к прохладной стене и, прикрыв глаза, вертит в руках кольцо. Спустя минуту, как-то незаметно, без намерения и цели оно оказывается на его мизинце. Шеннон выходит из отеля и, сворачивая на парковку, запускает руку в карман куртки, но ключа от своего внедорожника не находит. Похлопывает себя по куртке, ощупывая все без разбора карманы, но главный сюрприз впереди – на парковочном месте, где Шеннон вчера оставил машину – он помнит это абсолютно точно – стоит какой-то «Buick» веселенькой расцветки. На всякий случай он обходит всю парковку, но его «Tahoe» нигде нет. - Как, блять, это понимать? – он зарывается кистью в волосы, словно это поможет найти ответы. Его внедорожник угнали, это понятно, но куда исчезли ключи? Он еще раз обшаривает карманы куртки и обнаруживает еще одну пропажу – футляр из-под очков точно также исчез, а это уже позволяет сложить факты. «Анна! Она все-таки приходила в номер, пока я спал!» Эти выводы щекочут нервы. Осознание, что он был в каких-то футах он нее, но бессовестно дрых, и разочаровывает, и волнует. Его уже не так злит, что машину угнали, возможно даже, чуть веселит, что это сделала Анна. Закономерность, с которой она присваивает именно его вещи, забавляет. Нашла, блин, ментального лоха! Шеннон еще раз проходится по карманам, чтобы удостовериться, что бумажник и телефон на месте, и довольно хмыкает себе под нос. На этот раз Анна его пожалела, на бумажник не покусилась, хотя, конечно, стоит в него заглянуть – вполне вероятно, что он пуст. Опасения не подтверждаются, и губы Шеннона самопроизвольно растягиваются в улыбке. Все еще улыбаясь, он досадливо качает головой и идет в сторону проезжей части, но неожиданная мысль заставляет его колом остановиться. Теперь он точно сможет ее найти в этом огромном многомиллионном Лос-Анджелесе! В тачке GPS-маячок, а в телефоне приложение, позволяющее отследить ее местонахождение вплоть до десятка ярдов. Шеннон вынимает телефон, но то, что видит на экране, несколько озадачивает: если GPS-маячок не врет, а он на такие хитрости не способен, его Chevrolet Tahoe и Анна сейчас находятся в пяти милях от Ашленда. По времени, конечно, у нее были все шансы преодолеть такое расстояние, но вот что ей делать в Орегоне? Уверенность в том, что именно Анна похитила его внедорожник, несколько слабнет, зато появляется стойкое желание безотлагательно разобраться в данной ситуации. План действий немедленно выстраивается в голове: он поедет к брату на такси, незаметно возвратит ключ от номера в Риц, возьмет его «Yukon» и отправится в Орегон. В Таленте, к месту, где на дороге была обнаружена молодая женщина, подъезжает старенький Ford шерифа и крутым полицейским разворотом блокирует полосу дороги недалеко от пострадавшей. Мужчина лет пятидесяти выходит из машины, подходит к соседу, по привычке приглаживая полностью седые усы, и пожимает ему руку в качестве приветствия. - Не самый приятный сюрприз, да? Мел? – короткое рукопожатие закончилось, и взгляд шерифа сосредоточивается на женщине. Мел согласно кивает, хотя шериф, направляющийся в сторону женщины уже не может этого заметить. Он останавливается пред ней и с минуту рассматривает, не шелохнувшись. Женщина лежит на животе, платье чуть задралось, но не открывает ничего непристойного. Ноги вытянуты во всю длину, будто она специально прилегла на асфальт или, запнувшись, растянулась и не смогла подняться. Голова повернута в сторону, спутанные, слипшиеся волосы скрывают лицо. Даже с высоты роста и при далеко не идеальном зрении шерифа видно, как приподнимается ее торс при дыхании. Он склоняется над ней и убирает пряди волос с лица. Глаза закрыты, кожа в крови из рассеченной брови. - Она определенно не из местных, - заключает шериф и медленно обходит тело вокруг. – И определенно ее не сбивала машина. Ноги целы, а в таких случаях, без перелома бедренных костей и таза редко обходится. Странно, что она без верхней одежды и без обуви. Знаешь, на первый взгляд кажется, что ее выкинули из машины, ну или вынесли и положили, но она лежит прямо по середине проезжей части. В каком бы направлении ни ехали злоумышленники, было бы гораздо проще оставить ее на обочине – открыл двери, вытащил наружу и все. Зачем утруждать себя и переносить ее?! К тому же грязь на ее ступнях, крошки почвы на сгибах ладони свидетельствуют, что она какое-то время передвигалась пешком, взбиралась куда-то, помогая себе руками. Не уверен, что здесь есть какой-то криминал. Надеюсь, она придет в сознание и сама все расскажет. - Полагаю, стоит вызвать службу спасения. - Я уже вызвал по дороге сюда. А вон, кстати, и они! – шериф мотнул головой в сторону стремительно приближающейся машины скорой помощи. Фургон с проблесковым маяком филигранно вписался между пикапом в паре ярдов от лежащей на асфальте женщины, а вышедшая из него бригада парамедиков тут же приступила к осмотру: - Пульс есть - она жива. Черепно-мозговая, серьезных видимых повреждений нет, но для более точной диагностики пострадавшую нужно доставить в больницу Медфорда. Шериф, молча, кивает, и медицинские работники идут к фургону за носилками. Через несколько минут тело девушки скрывается за дверьми скорой помощи, а спецтранспорт удаляется, оставив позади себя двух мужчин, стоящих на проезжей части. Джаред приподнимается на постели и прислушивается. По-прежнему тихо - вероятно, Шеннон еще не проснулся, иначе бы на кухне вовсю мощь жужжала кофемашина, а это означает, что он вполне может предпринять трусливый, но спасительный побег из собственного дома, чтобы уклониться от обещанного разговора. Сочинять небылицы на потеху брата нет вдохновения, а признаваться в своей патологической глупости, по которой он вновь связался с Анной, не позволяет и без того оскорбленная собственная гордость. Теперь, когда на дальнейшее «общение» с Киарой наложено собственноручное вето, Джареду, в общем-то, плевать на возможные притязания Шеннона, ну, по крайней мере, так должно быть. Он, блин, их может лично свести, если брату вдруг захочется почувствовать себя просто вспомогательным членом в сказочной истории любви и недотраха Грейс и Чейса. Джаред встает с кровати, наспех умывается в ванной и надевает на себя первое, что находит в шкафу. Выходя из спальни, снова прислушивается и с долей разочарования слышит внизу шорох шагов. Следом за ним дом наполняется ревом кофемашины. Чуть-чуть не успел. Хотя, учитывая шумовую завесу, исходящую от кофейного агрегата, он пока может уйти незамеченным, и даже снести по пути журнальный столик, стул или что-то еще. Джаред спускается по ступеням, но Шеннон, кажется, воспользовался кофемашиной, как будильником для брата, а сам дожидается его появления недалеко от лестницы. - Привет, Джей, - ухмыляется старший, довольный тем, что вернулся в дом брата как нельзя во время. Карта от номера уже покоится на прежнем месте, а ее отсутствие осталось незамеченным. – Как настроение? Получше, чем вчера? - Ну, так, - Джаред пространно проводит рукой в воздухе и огибает брата. Раз уж свалить по-тихому не получилось, неплохо и перекусить, а если Шеннон продолжит вчерашние расспросы, всегда можно удивленно взглянуть на часы и прикинуться дико опаздывающим. – А ты, кстати, что? Уже уходишь? – Джаред кивком головы указывает на куртку, что на Шенноне. - Да. Я, собственно, только тебя дожидался. – Шеннон проходит за братом на кухню, отнимает у утихомирившейся машины свою чашку кофе и разворачивается к Джею. - Слушай, одолжи до завтра свой «Yukon». - Зачем? – Джаред, отрываясь от поисков чего-то в недрах шкафа, смотрит на брата. - Я свой «Tahoe» в сервис сдал, мотор стучит как-то подозрительно на холостых оборотах, - беззастенчиво врет Шеннон, отхлебывая глоток ароматного кофе. – А тут дела образовались. Мне позарез нужно в Малибу сгонять! – ухмыляется, вздернув бровью, чтобы у брата не осталось никаких сомнений, какого рода эти дела. - Ага! Дела, навеянные вчерашним просмотром порнухи?! – Джаред все правильно истолковывает. Точнее неправильно, но так как Шеннону нужно. - Что-то в этом роде. Ну, так что скажешь? - Ладно, бери, – сдается Джаред. Если это единственный способ избежать разговора, то плата вполне приемлемая. - Ключи где-то в гостиной. - Спасибо, бро! Тогда до завтра! Там и поговорим. – Шеннон скрывается из виду, и Джаред недовольно морщит нос от этого его последнего заявления. Отметка на дисплее телефона стремительно приближается к другой, где, судя по сигналу GPS-маячка, должен находиться искомый Chevrolet Tahoe. Шеннон сбавляет скорость и задумчиво озирается по сторонам: лес, лес и еще раз лес - не похоже, что здесь где-то можно было запарковать машину, да и смысла в этом немного. Отметки на дисплее накладываются друг на друга, а это значит, что искомый объект в непосредственной близости, несмотря на то, что внедорожника Шеннона по-прежнему нет в зоне видимости. - Что за черт? – Шеннон останавливает «Yukon» Джареда на обочине. Ехать дальше нет никакого смысла: если спутник ошибается, это не лечится. Шеннон выходит из машины и пару минут стоит рядом с авто, вдыхая полной грудью прохладный Орегонский воздух. Солнце исчезло за верхушками деревьев, а отбрасываемые соснами тени стали вытянутыми, бесконечно длинными. Скоро начнет темнеть, и продолжать поиски станет совсем бесполезно. Шеннон решает пройти вперед даже не с целью осмотреться получше, а ради возможности размять ноги, расправить напряженные плечи и пораскинуть мозгами спокойно, без надобности неусыпно контролировать движение внедорожника. Кристально-чистый воздух, в котором явственно чувствуется запах хвои, так контрастирует с привычным загазованным смогом Лос-Анджелеса, что руки сами тянутся за сигаретой. Закурив, Шеннон идет вдоль дороги минут пять, доходит до места, где трасса сворачивает в сторону и, не узрев за поворотом никакого намека на свой «Tahoe», собирается вернуться к машине. Бычок тщательно тушится носком ботинка, а Шеннон, кажется, даже успевает развернуться, но боковое зрение выцепляет что-то подозрительное – взбугрившуюся землю у края дороги. Напряженно всматриваясь, он подходит ближе – четкие следы протекторов избороздили обочину поперек и уходят в кювет, где теряют интенсивность на примятой траве, но продолжаются дальше. Близлежащие кусты, на которых прерываются следы колес, поломанные и взъерошенные, что только подтверждает подозрение: на этом участке пути кто-то не справился с управлением. Учитывая показания спутника, сомневаться в том, кто это был, не приходится. Сердце начинает биться учащеннее, и Шеннон вытирает о джинсы мигом вспотевшие ладони. Он спускается с дороги, огибает кусты, деревья и видит за ними свой покореженный «Tahoe». Оставшееся до него расстояние Шеннон преодолевает бегом, с опаской заглядывает в салон, и к своему облегчению Анну там не обнаруживает. Правда, выбитое лобовое стекло и капли крови на капоте подсказывают, что расслабляться еще рано. На изучение местности рядом с машиной уходит минут пятнадцать, и к счастью оно не дает результатов – значит, Анна жива и, скорее всего, не сильно пострадала. - Вот, чертовка! Снова лишила меня имущества и исчезла! – ухмыляется себе под нос Шеннон, возвращаясь к своей машине. Звук входящего сообщения изнутри салона заставляет Шеннона насторожиться. Он заглядывает в машину и видит на заднем сиденье пальто, женскую сумку, туфли, и это уже не укладывается в картину, где Анна отделалась легким испугом и покинула место аварии самостоятельно. Он достает из кармана мобильный телефон и набирает номер службы спасения - если Анну увезли в больницу, у них должны быть об этом сведения. Пока идет соединение, Шеннон с силой дергает ручку задней дверцы, ее заклинило, и открыть получается попытки с третьей. Он пробирается на заднее сиденье, как раз в тот момент, когда в трубке раздается монотонный женский голос. - Служба спасения. Что у вас произошло? - У меня ничего. Я обнаружил машину на обочине. Скажите, вам сообщали об аварии на трассе I-5, примерно в пяти милях к северу от Ашленда? - Минуту… - В трубке слышатся щелчки по клавишам, и, пока оператор ищет в базе сведения, Шеннон осматривает вещи. Туфли крохотного размера вполне могут принадлежать Анне, и, отметив про себя это, Шеннон скидывает их в ноги, чтобы не мешались. Высыпает на сиденье содержимое сумочки и шарит свободной ладонью по бесполезным побрякушкам: косметичка, заколки для волос, флакон духов, ключ-карта от номера, другие ключи, мобильный телефон, кошелек, россыпь пластиковых карт и еще куча всякой женской шняги, не несущей ровно никакой пригодной информации об их обладательнице. Никаких документов и даже банковские карты без имени! Пластиковый лязг кнопок в телефоне прекращается и ровный женский голос произносит: - Нет, такой информации не поступало. Есть пострадавшие? - Не знаю. – Шеннон еще раз окидывает взглядом ворох вещей на сиденье. - Судя по всему, да. - Есть или нет? - Рядом с местом аварии я никого не обнаружил, но исходя из повреждений автомобиля, должны быть. - Значит, травмы незначительные и пострадавшие смогли покинуть место аварии самостоятельно. - Вряд ли. В машине вещи. – Шеннон поднимает с сиденья пальто и, зажав телефон между ухом и плечом, крутит его в руках, выискивая карманы. - Значит, помогли проезжающие мимо люди. - Возможно… - Шеннон на мгновенье замолкает, обнаружив, наконец, карман и заныривает в него рукой, - но вы же можете проверить, обращался ли кто-то в местные больницы?! – и чуть тише на выдохе – Черт… - он извлекает из пальто тот самый очечник, что вчера вечером нашел в ванной. Очечник со своими очками, похищенными Анной больше года назад. Доказательства, что за рулем его авто была именно она, найдены, но в сложившейся ситуации это совсем не радует. - На пульт экстренной службы подобная информация не поступает, если пострадавшие обращаются в лечебные учреждения самостоятельно. - А где ближайшая больница, госпиталь или что тут у вас есть? - В Ашленде. - Спасибо, - Шеннон скидывает вызов и задумчиво озирается по сторонам. – Ашленд, мать его! И под каким именем мне там искать Анну? Черт, телефон! – он рывком поднимает с сиденья гаджет и теряет последнюю надежду - доступ к нему под паролем.