- - -
Джесси чувствовал, что болело абсолютно всё, но это не помогало проснуться, затягивая его в старые кошмары, усиленные ноющей болью. Снова он на грани между сном и реальностью; только не понимал, к чему из этого он был ближе. Развевающиеся на ветру занавески; что-то тёплое, растекающееся по его груди; остывающее тело; револьвер, направленный на него. Не без последствий. В какой-то степени он осознавал, что это лишь воспоминания. Он привык, что они преследовали его и во сне, и наяву, отшибая любое желание спать, изматывая до невозможности больше отгонять сон, опрокидывая в пучину отчаяния, полную борьбы между желанием тела забыться и заснуть и желанием души сопротивляться этому. Заставляя терять ощущение времени. Засыпать на пятнадцать минут и просыпаться с чувством, что прошла целая вечность, наполненная кошмарными воспоминаниями, собравшими всё плохое и объединившимися с тревожными мыслями, чтобы штурмовать любой намёк на спокойный сон. Но это было хуже. Если раньше судорога и помогала ему проснуться, то сейчас этого не происходило. Возможно, он до сих пор спит, и это новый кошмар на фоне последних событий. Бесконечная, тревожная рутина, затягивающая в мир, от которого он всеми силами бежал. Многие люди отдали бы всё, чтобы сбежать от реальности; Джесси отдал бы всё, чтобы лишиться нужды спать. Сон не приносил отдыха. Даже литры алкоголя не всегда помогали спокойно поспать хотя бы несколько часов. Чёртов сон, от которого он не мог пробудиться. Слабость и боль во всём теле. Может, это уже всё? Как он мог упустить этот момент. Наконец он открыл глаза, снова встречая темноту. Пытаясь отдышаться. Холодный свет пробивался через странные окна; практически полное отсутствие одежды снова вызвало волну паники. Он резко приподнялся; скованность левой руки окончательно напугала его. Он нервно пошарил в темноте, пытаясь найти оружие. Наверняка, как назло, пустое. Знакомый холодный металл встретил его руку. Как и шляпа, и пояс, и патронташ. Джесси отполз к стене, пытаясь вглядеться в темноту и ощупывая кольт. Заряжен. Темнота всегда помогала его слуху ориентироваться лучше: он слышал шум и тихие частые шаги. Чувствовал своё учащающееся сердцебиение, отводя курок. Эта затянувшаяся пауза позволила ему привыкнуть к темноте; он смутно различал дверь? неважно что, и целился туда. Не дожидаясь, пока она откроется полностью, он выстрелил. Удивлённые японские возгласы. Чёрт. — Да что за хуйня происходит? — Что ты творишь, идиот?! — Ты мне скажи! Джесси не успевал отслеживать передвижения японца, но ощущение кинжала на его шее пришло раньше, чем осознание, насколько близко он оказался за несколько секунд. — Можешь ты заткнуться? — Ханзо отвёл его правую руку, пытаясь отобрать кольт, одновременно не убирая левой руки от его горла. Джесси молча пытался отдышаться и успокоиться, позволяя себя обезоружить. Стоило ему отпустить револьвер, как лезвие у его шеи моментально исчезло. Он смотрел на лучника, который с таким же интересом изучал его. Длинные чёрные волосы, прикрывающие его лицо, и светлая одежда кардинально отличались от встречи ранее; если бы не знакомый запах, напоминающий… Сандаловое дерево? Дико редкое в это время. — Саке. — Nani? — Дай мне попить, чёрт возьми, — Джесси всё ещё не мог отдышаться; боль подступала снова, отбрасывая временный шок, что начинало его злить. Чувство быть беспомощным и слабым. Чувство, что он сам вляпался во что-то странное, и снова из-за денег. Или нет? Он наблюдал, как японец покорно вышел из комнаты. Из-за того, что просто заскучал? Это ли заставило его броситься в неизвестный поворот событий, спасая какого-то непонятного убийцу? Может, он действительно преступник. Или маньяк. Кто знает этих чёртовых азиатов. Если первое, то что-то в глубине души Джесси излучало лёгкое тепло, предполагая, что в таком случае они похожи — а, зная себя, он понимает, что такое одиночество и привычка не доверять никому — но она никогда не доводит убить того, кто помог тебе, без весомых на то причин. Но всё же… Глупое задание завело его так далеко. В страну, где он не знает абсолютно никого и ничего, кроме пары слов на странном языке. Если этот странный ниндзя всё ещё не убил его, значит, какая-то основа доверия положена; значит, ей можно пользоваться для своей выгоды. Кому помешает местный гид? тем более, за чёртову предоплату, которую он всё равно уже невольно отдал Тем более, с такой-то славой, этот парень явно может знать то, что ему нужно. Как его назвали тогда? Что-то на ш? Щ… Джесси вырвал из размышлений звук открываемой двери? да какая, хрен, разница, что это. Он смотрел, как японец входил, одной рукой прижимая к себе какой-то поднос и одновременно держа фонарь, а второй сразу же задвигая дверь за собой, застыв в тишине. Джесси оглядывал, насколько позволяло освещение, его теперь собранные волосы и светло-серое кимоно, спускающееся чуть ниже середины икр; и потянулся к простыне, осознавая, что он практически без одежды. — Ты не будешь стрелять? Саке. — Я не… Он молча подошёл, поставил фонарь и поднос на пол рядом, опускаясь на колени. Слишком много перемен за пару суток, большую часть из которых Джесси упустил. Только позавчера он спокойно курил на балконе отеля; теперь он, почти голый, наедине со странным японским убийцей, который едва его понимал. Джесси отстранённо наблюдал за его движениями, пытаясь уложить в голове мысли: почему он не убил его сразу? Зачем ему понадобились эти чёртовы деньги? Зачем он, вероятнее всего, тащил его на себе в безопасное место, когда мог просто бросить или убить? — Саке, — низкий голос заставил Джесси вздрогнуть, отвлекаясь от размышлений, и уставиться на мелкую пиалу, которую ему протягивали. — Шутишь? Японец молча смотрел на него в недоумении. — Я… — Джесси махнул рукой, принимая чашку. — Тёплое? — Оно… Не такое хорошее. Теперь Джесси одарил его немым вопросом. Но всё же выпил. Вернул обратно, намекая на ещё. — Я забыл… извини, но я… — промычал он, потирая бровь. — Ханзо, — ответил он, протягивая ему новую порцию, не поднимая взгляда. — Где мы? — В безопасности. — Как я могу тебе доверять? Ханзо молча поднял взгляд, уставившись в его глаза. Джесси изучал его в ответ. Изгиб его чёрных бровей придавал одновременно и суровость, и жалобность; глаза всё же казались холодными и измученными. Продолжительное молчание заставило японца отвести глаза в поисках подходящих для оправдания слов. — Ладно, учту тот факт, что ты до сих пор не убил меня, — выдохнул Джесси, перебивая его попытки что-то сказать. — Я обязан был помочь тебе, чем могу. Джесси услышал нотки раздражения в его голосе, но не решился спорить. Они продолжали пить в тишине и молчании, нарушаемом лишь начавшейся грозой. Ханзо поднялся, захватывая с собой пустую посуду. — Эй, — позвал его Джесси, когда тот собирался выйти из комнаты. Ханзо молча оглянулся. — У меня есть ещё кое-что. — И у меня, но это не значит, что нужно напиваться. — Иди, если хочешь спать. Ханзо отвернулся к коридору, помедлив. — Я не могу спать. По крайней мере, долго. — Ну, я тоже. Но алкоголь мне иногда помогает выкроить лишних пару часов сна. Просто… Раз уж мы тут застряли, какой смысл пить в одиночестве? — Если я напьюсь, кто будет следить? — Ты же сам сказал, что мы в безопасности. — Безопасность всегда может… Стать опасной. И я не знаю тебя, — Ханзо вышел из комнаты. — Я… — начал говорить Джесси, но дверь закрылась. — МакКри. — Что? — Ханзо снова появился в двери, приподнимая фонарь. — Имя. Я забыл сказать тебе своё имя, когда слышал твоё уже дважды. Не будешь же ты называть меня «эй, как тебя там». Хотя… Я привык. — Ма… Кюри? — МакКри, — он рассмеялся. — Чёрт, не думал, что это так сложно. Можешь звать меня Джесси, если это проще. — Джесси, — повторил Ханзо более уверенно, отвернувшись и собираясь уходить. — Если захочешь виски, возвращайся. Я всё равно не засну из-за этой мерзкой боли. — В… Виски? — Чёрт. Ты серьёзно? — Я пробовал. Но мало. Я… Ладно. Ханзо отнёс посуду и вернулся с парой стаканов и двумя чашками, очевидно, риса. Джесси с недоверием уставился на палочки. — Нет, ты правда серьёзно? Ханзо вопросительно смотрел на него. — Хаши. — Чё? Ханзо молча приподнял свои палочки. — Хаши. Это сложно? — Как этим пользоваться, это же кошмар. Мне бы не помешала вторая рука. Ханзо раздражённо выдохнул, но всё же подвинулся ближе, взяв чашку Джесси. — Забыл про твою руку. — Шпашибо, — пробурчал Джесси с полным ртом риса. — Щертовске мило. — Что? — Забей. Достань виски. Там, на поясе, сзади. Ханзо покопался в его вещах и достал фляжку. Подозрительно понюхал, прежде чем наливать. — Кошмарно. — Эй, я ни слова не сказал про твоё… саке. Тебе наверняка понравится. Ханзо, морщась, приподнял стакан. Вздохнув, резко выпил, сморщившись ещё больше. Схватил чашку с рисом, торопливо заедая. Джесси рассмеялся. — Ну, это крепче, да. — Гадость. Но неплохо. Странно, но неплохо. — Я говорил, тебе понравится, — Джесси растянулся в довольной улыбке, приподнимая бровь. — Не забывай про меня. Ханзо закатил глаза, снова повернувшись к Джесси с едой. — Тыхто ты? — Я не понимаю части твоих фраз, и ты говоришь ещё и с едой во рту? — Кто ты, — повторил Джесси, прожевав часть риса. — Не имя, в плане, ну ты понимаешь. Кто были все эти люди? Зачем они пытались убить тебя? Хрен с ним, со мной, я понимаю, но что ты такого натворил? — Это не твоё дело. И неважно. Важно, что твоя рука выздоровеет, и ты будешь свободен. Хоть это займёт время. — Да брось, как мы можем сосуществовать эти пару месяцев без доверия. Ты уже делишь со мной кров, еду, и пьёшь в метре от меня. Это будет сложное время, если мы не будем доверять друг другу. Если мои домыслы насчёт тебя — правда, то я уверен, что ты того же мнения. Можешь спросить меня о том, что тебе интересно, если не хочешь начинать первым. — Тогда кто ты? И что ты делаешь в Японии? — Я… Что ж, — Джесси указал на пустые стаканы; Ханзо сразу его понял. — Я охотник за головами. Убийца. Знаешь, я убиваю, кого сказано — мне платят. Почему я здесь? Потому что мне нужны связи кое с кем. Это будет либо сотрудничество, либо мой очередной заказ на чью-то смерть. Но… Я думаю, если тебе нужны имена, я скажу об этом чуть позже. Доверие доверием, но осторожность тоже необходима, верно? — он лояльно улыбнулся, забирая стакан из рук Ханзо. — Так что, я узнаю что-нибудь о тебе? — Как ожидаемо. Что ж, ты прав, я тоже убийца, но, думаю, ты это уже понял. Я из элитного клана потомственных ассасинов. Аналогично твоей осторожности, я не хочу говорить больше. Всё, что тебе нужно знать — то, что меня много кто хочет убить. Почему убиваю я? Самозащита. Остальное — личные причины, и это не деньги. — Тогда зачем ты спиздил мои чёртовы последние пару баксов? — Позлить тебя, — Ханзо приподнял бровь и хитро улыбнулся. — Успешно, как видишь, — Джесси отметил, что это первый раз, когда он видел, что японец улыбается. Это было красиво и одновременно жутковато. До этого момента у него вовсе были сомнения, что он умеет улыбаться. — Но если серьёзно? — Не знаю, ты был… — Почему ты не убил меня? Ханзо молча смотрел на него всё тем же странным угрюмо-жалобным взглядом несколько секунд, прежде чем молча отвести глаза и потянуться к виски. — Хочешь знать, почему я не выстрелил? Ханзо поднял на него взгляд, такой же неизменный и молчаливый. — Я подумал, что ты — девушка. Выражение его лица переменилось на более угрюмое, он отвернулся; Джесси начал смеяться, слыша, что японец тоже начал тихо смеяться, смех накатывал на него с новой силой. — Глупо, да. Но твоя маска… — Джесси пытался угомонить смех из-за усиливающейся боли. — И глаза. Ханзо резко успокоился, уставившись на него. Джесси сдерживал последние порывы смеха, смотря на него в ответ. — Что? Они… Красивые. В тусклом свете фонаря Джесси заметил его потемневшие щёки, прежде чем тот отвернулся за новой порцией виски. Большей, чем ранее. — Всё же тебе понравилось виски? Ханзо молча закинул голову, выпивая стакан. Джесси не удержался украдкой глянуть на контур его длинной шеи и сползшее с левого плеча кимоно; рисунок? Тату? У него не было шанса вглядеться: Ханзо резко подтянул рукав обратно. — Мы выпили достаточно. Надо… — Ханзо попытался подняться, но вместо этого накренился в сторону Джесси, опираясь на руку и пытаясь не упасть на него. — Спать. — Ты куришь? — он потянулся к сложенной рядом рубашке в поиске сигарилл. Ханзо обернулся, пытаясь подняться. — Явно не это, — Ханзо, шатаясь, направился к двери. Джесси молча прикуривал сигариллу, не находя слов, чтобы как-то его остановить. Он осознавал, что ему было куда спокойнее в компании фонаря и японца. Но он не мог просить остаться. Это было как-то… Гейски? Джесси пытался сдержать смех от этой мысли. Алкоголь всегда толкал его на странные мысли. И, если бы не алкоголь, он бы смирился с бессонной ночью в незнакомом месте, и промолчал. — Может ты… — долго соображал; Ханзо вышел из комнаты, закрыв дверь. Джесси вздохнул и продолжил курить. Что за дурацкое чувство? Ощущение спокойствия в присутствии профессионального убийцы. Смешно. Незнакомый человек, едва понимающий то, что он говорит. И кормит его с рук. Доверие? Уважение? Просто долг, о котором он постоянно говорит? Джесси понимал, что слишком мало знал о менталитете того места, куда отправился. Слишком долго скитался в одиночестве, прежде чем внезапно оказаться в компании человека, который заботился о нём — с личным желанием, или с отвращением от необходимости делать это, но заботился. Окажись он в подобной ситуации в Штатах, его бы пришили на месте. Или бросили подыхать.- - -
Ханзо добрался до своей комнаты и прислонился к стене коридора. Давно он так не напивался. А этот придурок ещё позволяет себе отпускать какие-то гейские комплименты. Ханзо почувствовал, как снова раскраснелись его щёки. Никто не говорил о его глазах, кроме матери и Касуми. нет, это просто алкоголь. Он слишком отвык от людей. Присутствие кого-то в его доме стало первым за эти годы. Возможно, поэтому сон давался ещё сложнее. Он смотрел на пробившийся снова лунный свет и слушал затихающий дождь, прислонившись к стене и вслушиваясь в тишину. Никакого доверия. Плевать, что сказал американец. Слишком много раз за свою жизнь он доверял. И к чему это его привело? а к чему тебя привело твоё долбаное недоверие? К одиночеству? К отсутствию помощи? К выживанию? Невозможности укладывать мысли в голове, когда их становилось слишком много, чтобы хотя бы просто там умещаться? Из-за отсутствия того, с кем он мог бы ими поделиться и облегчить свою ношу. Когда-то этим человеком был его брат. С какого момента он перестал ему доверять? Когда тот вырос и стал отмахиваться от него, предпочитая гулянки и мимолётную любовь, количество которых не имело счёта? Или когда Ханзо сам загнал себя в жёсткие рамки факта, что должен хоронить свои переживания внутри себя, без чьей-либо помощи? В таком случае, его принцип не доверять никому и вовсе ошибочен. Как бы ни любил Ханзо в размышлениях прокладывать следственные цепочки, в конце концов — стоило потянуть не за ту, и всё рушилось снова, забрасывая не тем, что он пытался найти. Когда он пил, вероятность пойти не той дорогой в поиске ответа повышалась. Как и сейчас. Он тяжело вздохнул, пытаясь не выпускать тяжесть, подкатившую к горлу. Смешно, как из воспоминаний о том, кто говорил комплименты о его глазах, он пришёл к самым тяжёлым воспоминаниям, от которых бежал последнее время. Он сполз по стене, обняв колени. надо как-то завязывать пить. Да к чёрту, какой от этого толк. Бардак в мыслях не проходил двадцать четыре часа во всех семи сутках, растягивающихся на каждые тридцать длинных дней, составляющих все чёртовы двенадцать месяцев вот уже который раз. Четыре года полнейшего одиночества, разбавляемого кровавыми бойнями и парой встреч с Касуми. Которой теперь нет. В чём он сам виноват. Глаза начинало предательски жечь; тяжесть в груди усилилась. Его отвлекло шуршание и тяжёлые, неравномерные шаги в коридоре. Он совсем забыл, о чём хотел подумать. Стоило ли возвращаться к идиоту. Ведь тот наверняка хотел попросить его именно об этом. И часть его, отвечающая за пьяную безрассудность, настаивала вернуться. Рассматривая как шанс не оставаться одному. Как шанс отвлечься от тяжёлых мыслей и сосредоточиться на более глупых и лёгких, как та попытка сдерживать смущение от гейского комплимента. Да и просто — он чувствовал, что нахождение в компании способствовало исцелению его израненной души. Как бы он ни привык и полюбил спать в одиночестве, ощущение кого-то ещё неподалёку по-своему давало чувство безопасности; или, наоборот, повышенной тревоги, заставляющей просыпаться от каждого шороха. Потому что пару раз чуткость давала сбой и едва не допустила шанс быть убитым. Смешно: профессиональный убийца, чуть не проспавший покушение на свою жизнь. Ещё тогда он подумал, что количество алкоголя пора хотя бы сбавить, чтобы не впадать в беспробудный сон на всю ночь. Как бы он ни был уверен в своём убежище, его деяния не могли гарантировать ему безопасность даже на том свете. Он слышал, что шаги стихли неподалёку от его комнаты; он затаил дыхание. Услышал тяжёлый вздох, ещё пару шагов и звук задвигаемого shōji. соберись и иди, сколько можно копаться в себе. Но Ханзо не мог собраться. Эти смешанные чувства сбивали его с толку, если даже не пугали. Секунду назад он убедил себя, что не может доверять какому-то иностранцу, и тут же начал искать положительные стороны его присутствия. но, в конце концов, что мешает получать выгоду, оставаясь внутри при этом на своей позиции недоверия. Наконец Ханзо поднялся, направившись к шкафчику в поисках kiseru*. Но выйти из комнаты не решился. Молча куря в привычной тишине и одиночестве.