Оральная фиксация и прочие наклонности

Арс сначала отвечает на поцелуй. Ну как поцелуй, на целомудренное касание, всем своим существом подаваясь ему навстречу. Но потом крепко хватает Шастуна за плечи, отодвигая его от себя, но не отталкивая, держа Антона перед собой на расстоянии вытянутых рук. Шаст, растеряв всё своё безрассудство, пытается вырваться, невнятно лепеча: — Прости. Прости. Я перегнул. Давай будем считать, что я совсем синий и вообще не соображаю, что творю. — Нет. Это я сейчас перегну. Но имей в виду, что ТЫ это начал, — Арс внимательно смотрит на Антона, ожидая какого-то подтверждения, какого-то согласия, сигнала. И Шастун неосознанно кивает головой, видимо, не совсем соображая, на что подписывается, опять проходясь языком по своим пересохшим губам. У Попова срывает все предохранители вместе с башней. Он запихивает Шастуна обратно в кабинку, кусая его губы, целуя его подбородок. — Утром ты пожалеешь об этом, — шипит он в ухо Антону, обводя его языком. — Не. Да. Узнаем утром, — бессистемно отвечает тот, пожимая своими плечами и вцепившись в плечи Арса до синяков. Арсений целует шею, тянет в сторону футболку, облизывая плечо. Шастун просто стоит, держась за него и зажмурив глаза, позволяя. Позволяя, словно в фантазиях Арса. Попов проявляет чудеса многофункциональности, бесконечно мокро целуя кадык и ключицы, оглаживая ширинку Антона одной рукой и заползая под его футболку другой. Молчаливая покладистость Шаста заканчивается на том моменте, когда Арс кусает его в место перехода плеча в шею. Антон, втянув воздух сквозь зубы, притягивает Попова, крепко хватая за ягодицы, впечатывая его в себя, зажимая между ними руку, так и поглаживающую его через брюки, и целует. Мокро, настойчиво пропихивая язык в рот Арсения, почти насилуя этим поцелуем. Вот тут уже Попову впору хвататься за плечи Шаста. Голова кружится, в висках пульсирует алкоголь и адреналин, а Антон всё целует, вылизывает рот изнутри, словно пытаясь достать языком до самых гланд, перекрыть кислород. Когда Шастун наконец позволяет вдохнуть, прерывая поцелуй, Арс шепчет: — Будь потише, — и закрывает дверь кабинки на замок, опускаясь перед Шастуном на колени. Он делает то, что давно хотел. Прижимается носом к его брюкам, вдыхая запах чужого возбуждения. Расстегивает и приспускает эти самые брюки, оставляя, однако, Шаста в белье. Проводит приоткрытыми губами по его внушительному (как он себе и представлял) члену снизу доверху, жарко дыша на головку. Шастун внимательно смотрит со своим фирменным выражением «что тут творится» (выпученные глаза и приподнятые, до образования складочек на лбу, брови) на лице и не знает, за что ухватиться, чтоб удержаться на ногах. Когда Арс начинает стягивать с него боксеры, Антон как-то неловко всплёскивает руками и попадает одной Попову по лицу. Арсений перехватывает его руку, не зная на что обратить своё внимание в первую очередь: на так давно не дающие ему покоя пальцы или на так до конца и не высвобожденный им из белья член. Решая начать с малого, он подносит руку Шастуна ко рту, обхватывая указательный палец губами, не отрываясь глядя в расширенные глаза Антона, а второй своей рукой проходится по выглядывающей из-под резинки трусов головке члена. — Что ты д…? — всхлипывает Шаст, запрокидывая голову, ударяясь затылком о стену, видимо так же не зная, которое из действий Арса больше завладевает его вниманием. Арсений ласкает подушечку со вкусом табака, проникая кончиком языка под недлинный ноготь, втягивает палец глубже в рот, посасывает, обвивая языком, так и держа Шастуна за запястье, боясь, что тот отдёрнет руку, отбирая давно вожделенное лакомство. А левой рукой поглаживает член сквозь бельё, складывает ладонь лодочкой и прячет в ней головку, потирая. Арсений Цезарь. Пальцев во рту становится два без инициативы Арса, и он с удовольствием посасывает их, втягивая глубже, щекочет языком перепонку между ними, зажмуривая глаза, двигая головой, имитируя так и несостоявшийся пока минет. Антон поглаживает его по языку и внутренней стороне щеки, сгибает пальцы, задевая нёбо, то касается самыми кончиками корня языка, то тянет руку на себя, царапая кольцами, сдирая вкусовые сосочки, оставляя пальцы во рту лишь по первую фалангу. Арсений так сосредоточен на этом, что не замечает как опускает обе свои руки к себе на колени, не удерживая, не контролируя процесс, лишь упиваясь осознанием того, что эти потрясающие пальцы наконец обласканы его языком, но и переставая уделять внимание члену Антона. На что Шастун резко отдёргивает свою руку с пошлым чпоком, лишая Арса этого аперитива. Попов дезориентировано вскидывает голову, тянется за ускользающей рукой, но Антон прячет её за спину, указывая взглядом на свой вожделеющий внимания член, предлагая перейти к главному блюду. И Арс встряхивает головой, прогоняя морок, а затем кивает, вспоминая первоцель их нахождения в этой кабинке. Он стягивает, наконец, с Шаста трусы, обнажая крупный длинный перевитый венками член и тяжёлую мошонку, и сглатывает. Вот об этом-то Арс и не думал раньше. «Будет тебе сегодня и леденец-карандаш (скорее жезл) и монпансье (крупные горячие монпансье)», — троллит Попова собственный внутренний голос. Но ведь Арс и не против таких сравнений. Он тянется вперед, проводя языком по срединному шву, и обхватывает мошонку губами, перекатывая яички на языке, смакуя пряно-солёное удовольствие, наслаждаясь, словно действительно сосёт монпансье, сбивая дыхание Антона. Освобождая тестикулы из своего рта, ведёт языком вверх, обводя отдельно каждую рельефную вену, словно пытаясь топографировать их и навсегда оставить эту карту в своей памяти. Добравшись до верха, Арсений сдвигает рукой крайнюю плоть вниз и щёлкает языком по головке, извлекая из Шастуна судорожный вдох. Он как хамелеон короткими мазками языка стреляет по уздечке, нижним краям головки, уретре, не сосредотачивая своё внимание на чём-то одном. Шаст в нетерпении подаётся бёдрами вперёд, хватая Арса за плечо, и тот наконец берёт головку в рот, намеренно позволяя ей проехаться по рельефному нёбу, получая от Антона короткий стон. Попов вскидывает взгляд, с укоризной прищуривая глаза, Шастун прикрывает рот ладонью, обещая молчать. Арсений пробует взять чуть глубже, следя за зубами, это оказывается не так просто, как он думал, гораздо сложнее, чем с пальцами, ввиду впечатляющего диаметра. В бурной юности Попова была связь с мужчинами, если неловкая пьяная взаимная дрочка может считаться связью. Но такой опыт в его жизни впервые. Он понемногу качает головой вперёд-назад, придерживая ствол рукой, с нажимом трёт языком по уздечке. Несколько раз достаёт член изо рта, при этом ртом, наоборот, пытаясь втянуть его, из-за чего добивается громкого забавного звука и ещё пары синяков на плече от цепких шастуновских пальцев. Он лижет ствол по всей длине, с одного боку и со второго. Снова берёт головку в рот, утыкает её себе во внутреннюю сторону щеки, вытягивая губы в попытке уместить чуть больше горячей плоти. Предпринимает ещё одну попытку взять глубже, на этот раз получается немного лучше, но чтоб вместить в рот такой впечатляющий орган целиком, явно недостаёт практики. Арс дышит носом, сосредотачиваясь на том, чтоб максимально расслабить горло и впустить ещё. Когда головка оказывается в глотке, Арс машинально сглатывает, борясь с рвотным рефлексом, и Шастун от этого сокращения мышц дёргается чуть вперёд, вышибая слёзы. Арсений моментально отстраняется и кашляет. — Давай скромнее, герой-любовник. Мы тут не порно снимаем! — хрипит он. Антон складывает бровки домиком, принимая очень жалостливый вид, и шепчет: — Я не специально. Арс пробует снова, на этот раз он придерживает Шастуна за бёдра во избежание эксцессов. Арсений пытается создать больше динамики. Качает головой, энергично втягивая щёки, постепенно ускоряя движения, иногда проходясь по головке языком. Получается не так феерично, как он фантазировал, но ведь и до заправской шлюхи со званием «Глубокая глотка» ему далеко. Как бы он ни старался, член входит в рот лишь до половины. И Попов сомневается, что смог бы принять его целиком, даже если бы обладал опытом всех путан Москвы. «Кто бы знал, что этот дрыщ прячет в брюках такую дубину» — думает Арс, злясь на свою неопытность. Но Шастун, кажется, вполне наслаждается и этим. Он закатывает глаза, отпустив плечо Арсения, прикусывая палец в попытке не издавать звуков, но дышит всё равно очень громко и часто. Антон на деле не такой, как Арс себе представлял. Он не толкается бёдрами вперёд, не хватает за волосы, просто ловит кайф, перекладывая всю инициативу на Арсения. И Попов её проявляет столько, сколько может укладываться в понятие «первый раз». Но ему всё равно не хватает частички какой-то грубости, какого-то контроля от Шаста. Он ускоряет ритм, насколько может себе позволить, и просто ждёт, когда Антон себя отпустит. Но этого так и не происходит, он с силой хватает Шастуна за запястье, вытягивая руку, так и прячущуюся за спиной, и кладёт её себе на макушку. Антон, вообще не соображая, чего от него хотят, машинально сжимает до сих пор влажные от слюны Попова пальцы, больно дёргая за волосы, вырывая у Арса болезненный стон, и стон удовольствия у себя от вибраций голоса Арсения, проходящих по члену, стреляющих в самые яйца. Арс медленно, с оттяжкой вынимает член изо рта, чуть отстраняясь, Шастун порывается отпустить его волосы. — Руку обратно положил, — медленно выговаривает Попов. Шаст послушно делает, что ему говорят, зарываясь пальцами в пряди, но не сжимая больше. Арс размеренно, с нажимом несколько раз проводит рукой по всему стволу, раздельно говоря на каждое движение: — Просто. Смотри. На. Меня. И Антон расширенными глазами смотрит, как Арсений медленно берёт член в рот и напоказ убирает обе руки за спину, словно он скован наручниками. Зрелище вызывает ожидаемый Арсом эффект. Антон дёргает его на себя, пару раз толкаясь вперёд. Попов покорно расслабляет глотку, давая пользоваться своим ртом. Шастун технично трахает его губы, чудным образом сохраняя относительную сдержанность, не доставляя партнёру особого дискомфорта, как бы ни хотелось толкнуться на всю длину. Арсений довольно мычит, осознавая, что Антон имеет его рот, явно получая удовольствие, держа контроль в своих руках. Арс ускоряется, подаваясь навстречу большому горячему члену, блестящему от его слюны. А слюны выделяется так много, что он не успевает её глотать, и она течёт по подбородку и шее. Шаст размашисто ебёт его в рот, вызывая хлюпающие чмокающие звуки и иногда довольные поскуливания. Арс чувствует, как Шастун сильнее сжимает пальцы в его волосах, чувствует пульсацию члена во рту. Он выхватывает руку из-за спины и быстро водит ею по члену Антона, оставляя во рту лишь головку, сильно потирая уздечку языком. Шаст напрягается всем телом, ещё больнее сгребая волосы Арсения, протяжно хрипло стонет и кончает. Кончает Попову в рот. Сперма выстреливает резкими толчками в самое горло, её много, Арс не может всё проглотить, она вытекает из уголков губ. «Сколько ж ты до этого не трахался?» — думает Арсений, давясь, и кончает сам, без какой-либо ощутимой физической стимуляции. «Сууука. Прямо в штаны, как пацан», — стыдит он себя, кашляя и мыча, вцепившись Шастуну в ногу. Переводя дыхание, Попов поднимает на Антона глаза, встречаясь с осоловевшим взглядом. Он любуется взмыленным Шастуном, его покрасневшими щеками и ушами. «Как будто только что трахался. Ах, ну да», — усмехается Арс своим мыслям, натягивая трусы на растерявшего после оргазма весь функционал Шаста, и встаёт. Антон имеет восхитительно затраханный вид. Арсения так и подмывает его поцеловать. «Пожалуй, лучше воздержусь», — думает он, утирая губы. Повисает неловкое молчание. Арс не знает, что говорить в таких случаях: «Большое спасибо, я давно дрочил, представляя себе это», или «Всё. Давай. Пока. Позвонишь, если захочешь, чтоб я ещё раз отсосал тебе», или «Благодарю, коллега. Вы доставили мне истинное наслаждение своим ОГРОМНЫМ ХЕРОМ В МОЁМ РТУ». А Шастун, видимо, ничего говорить и не собирается. «Это и к лучшему», — размышляет Попов, отпирая замок кабинки, намереваясь сию же секунду отправиться домой. Щелчок замка выводит Антона из транса. Он копошится, натягивая штаны, дёргает Попова за предплечье. — Погоди. Ты куда? Так же не делается, — выпаливает он на одном дыхании. Арс уже готов выдать что-то типа: «Здесь нечего обсуждать» или «Что, теперь в кино меня пригласишь?» Но Антон и не собирается обсуждать, а просто разворачивает его, тянет на себя и целует, как и в прошлый раз, глубоко и смачно, но теперь ещё и чувствуя на языке Арса вкус своей спермы. Он тянется рукой к пряжке на ремне Попова, но тот перехватывает эти попытки, качая головой: — Не надо, — шепчет он Шастуну в самые губы. — Но ведь я… А ты? — протестует тот. — УЖЕ не надо, — подчёркивает Арсений. Шастун в недоумении вскидывает брови. — Помнишь, что ты мне сказал? — спрашивает Арс, доверительно заглядывая в глаза. Шаст мотает головой, после всего этого хаоса с трудом помня даже собственное имя. — Ты сказал: «узнаем утром». Он коротко клюёт Антона в губы, шепчет: — Узнаем. И покидает уборную — и вообще бар — незамеченным Серёгой и Позом, оставляя Шастуна в растерянности.