***
Антон, в свою очередь, встретил утро добрым. Несмотря на обильное количество выпитого вчера и не очень продолжительный сон, Шаст проснулся отдохнувшим и довольным. По телу разливалась приятная расслабленность, а настроение оказалось более чем приподнятым. Он даже слегка удивился отсутствию похмелья. Шастун имел смутное представление о том, как он добрался до дома. Наверное, Димка вызвал ему такси, а может и лично до квартиры сопроводил. Сначала напоил до зелёных чертей, потом домой доставил. А что было между этими двумя событиями? Антон вспоминал медленно, словно пережёвывая ненавистную ему манную кашу. Вот его начинает мутить, вот Арс помогает дойти до туалета, вот Антон курит прямо там, вот кидает какие-то идиотские вопросы-полунамёки, Арс отвечает непонятным «Влюбился». В кого влюбился? Когда успел? А Шаст думал, что они пусть и не самые близкие, но всё же друзья. Мог бы и поделиться такой новостью. А вот Шастун сам говорит, что влюбился и лезет целоваться. «БЛЯДЬ! Вот это уже интересно», — быстро думает Шастун, а вспоминает по-прежнему медленно, разгоняя утренний туман в голове. Так вот откуда такая расслабленность в теле и лёгкость на душе. Шаст всегда имеет благодушное настроение после хорошего секса. «А Попов у нас с изюминкой и, видимо, с интересным личным прошлым», — мечтательно лыбится Антон, вспоминая детали. Конечно, Шастун не считает себя Дон Жуаном, и чтоб пересчитать тех, с кем он спал, ему хватает пальцев одной руки. Тем не менее, он не может припомнить никого, кто бы с таким упоением делал минет, не столько наслаждаясь реакцией партнёра, сколько довольствуясь самим процессом. Конечно, Шастуну никогда не делал этого представитель собственного пола. «Может это какая-то отличительная черта? Хотя вряд ли. Глупая мысль», — отдёргивает себя Антон. Попов брал в рот с оттяжечкой, с наслаждением, совершенно не заботясь об их местонахождении и вообще о каких-то там мелочах. Да ещё и этот прикол с контролем. «Руку на место положил» — сказал тот, дожидаясь, пока Шастун вцепится в волосы, а потом убрал свои за спину, словно кидая вызов. Взгляд Арса говорил: «Сможешь ли ты сделать это так, как со мной ещё никогда никто этого не делал?» «Гомофоб, бля. Как же. Видал я таких гомофобов.» — хмыкает Шастун. Да, Арс пизди́т на шипперов больше всех. Да, он орёт на каждом углу, что он натурал, гомофоб. Но Шаст уж точно больше не поверит в это, после того, как Арс вчера продемонстрировал ему свои, похоже, очень даже прокачанные скиллы. Ну просто не находится у Шастуна мотивации полагать, что Арсений вчера делал минет впервые в жизни. «У него, наверное, хуёв во рту было больше, чем у меня дней рождения», — бьётся внутри черепной коробки Антона ревностная мысль. Антону неприятно об этом думать. Он не соврал вчера. Он действительно влюблён в Арса. Это началось уже давненько, с залипаний на его глубоких глазах, переливчатом голосе, эмоциональном лице. С любования ловкими плавными движениями и бархатно-загорелой кожей. Антон думал, что это пройдёт, что это первое впечатление. Он имел обыкновение восхищаться тем, что не дано самому. Но это не проходило, как бывало со всеми прочими, а наоборот усугублялось. И Арсений со своими двусмысленностями совсем не сглаживал ситуацию. — Рядом со мной стоит парень, который мне симпатичен, — хитрый взгляд в сторону Антона. — Ты мне понравился сразу, — утверждает Арс, поглаживая по торсу, расправляя рубашку Шаста. Антон постоянно тормозил себя, стараясь не реагировать на эти провокации. Получалось не всегда, но Шастун держался, как мог. «Он просто играет. Это всё для юмора, это лишь на камеру, так получилось в ходе импровизации», — успокаивал себя Антон, собирая волю в кулак. А Воля, кстати, делал всё ещё сложнее: — А вот не меняйте, — заявляет Паша, складывая руки на груди. И Арс предлагает: — Давай я тебя довезу. «Да, бля. Довези меня до кровати. Не знаю, что мы в ней будем делать. Просто пообниматься лёжа меня уже устроит», — мысленно умоляет Шастун. А вслух противоречит своим мыслям: — Нет, не поеду никуда с тобой. А вот как оно вышло-то. Надо было давно напиться и выдать всё Попову. Может, прокатит? Вдруг Арсений говорил это «Влюбился» про Антона? Выйдет ли из этого что-то? Невозможно узнать, пока не попробуешь. Антон постарается. Такой шанс упускать было бы глупо. Арс ведь был не против, он сам встал перед Шастуном на колени и с охотой сделал то, что сделал. Возможно, это не просто секс для него. Вдруг Попов поступил так не из-за обычной похоти? Никто, кроме самого Арса, на эти вопросы Шастуну не ответит. И Антон постарается эти ответы получить. Не мытьём, так ка́таньем. Если не спокойным разговором, так, сука, откровенным допросом. Можно даже напоить Арсения до состояния самого Шастуна прошлой ночью и вытянуть из него всю интересующую информацию. Попов, скорее всего, откажется что-либо обсуждать. Побоится назвать вещи своими именами, тем более, вслух. Может, хоть не откажется ещё разок перепихнуться? «А там уже поговорим», — решает для себя Шаст, открывая окно и закуривая.***
Как и ожидалось, Попов не отвечал на телефон. Антон, как приличный человек, подождал до часу дня и начал атаку. На банальное смс «Привет, как вчера добрался?», Арс не ответил. Трубку не брал, соцсети игнорировал. К шести Антон уже накрутил себя до состояния сжатой пружины. Арсений, скорее всего, поехал вчера не домой, а к тому, в кого он «влюбился». «Вот бы знать кто это. Чем он лучше меня?». Антон по непонятным для себя причинам решил пока думать о возлюбленном Арса в мужском роде. Или, может, Арс поехал в какое-нибудь злачное местечко, дальше садить печень и искать любовника, который позаботится о нём, раз Шастун на это не способен. «Ну, я же хотел. Он сам отказался. Похоже, надо было настоять». А может Попова вообще прихлопнули в какой-нибудь подворотне? «Без паники! Есть и другие способы узнать, как он». Матвиенко явно не в духе. На вопрос Шаста рычит раздражённым голосом: — Я что, ебу его? Арсу и звони! «Нет, это я его ебу, но всё равно не знаю, добрался он вчера до дома или нет» — думает Антон. Но вслух говорит лишь, что Арсений не берёт трубку. — Значит, он ещё спит. А может и до сих пор гуляет где-то. Ты что думаешь, раз Арс тебя почти на десяток лет старше, так он не потянет двое суток прокутить? Успокойся, Шастун. Печёшься, как мамочка, — выдаёт Сергей и бросает трубку. Антон остаётся ни с чем. Ни с чем, кроме своих догадок, одна хуже другой. Возможно, Матвиенко и прав, но Шастуна и такие варианты не радуют. «А чего ты ждал? Где он, по-твоему, должен быть сегодня днём? Под твоей дверью с букетом топтаться? Успокой своё блатное сердце, Шаст», — корит себя Антон, решая оставить Арса в покое хотя бы до вечера. К вечеру легче не становится. Шастун действительно ловит себя на том, что «печётся, как мамочка». «Как истеричка какая-то, самому, блядь, противно. Может подобные замашки передаются половым путём? А потому что нечего совать свой хер, куда не положено», — стыдит себя Антон. Арс по-прежнему не берёт трубку и, похоже, на хую вертит всё, что Шастун хотел бы с ним обсудить. Целый час, с восьми до девяти вечера, Антон колеблется от «Да и пошёл ты тогда на хуй, дорогой» до «Сука, я сейчас приеду и начищу тебе ебало, а потом ты, блядь, меня выслушаешь». От первого варианта заставляет отказаться природное упрямство, а от последнего — лишь то, что Шаст не знает, где Попов останавливается, когда он в Москве. И вот, в начале десятого Антон уже звонит Стасу на предмет адреса Арсения. Стас кидает закономерное: «Зачем?», Антон безбожно ездит ему по ушам. Вешает просто первосортнейшую дичь, которую даже сам не запоминает. А в 9:40 стоит под дверью квартиры, ища в себе смелость нажать на кнопку звонка. Шастун несколько раз сжимает и разжимает пальцы, выдыхает через нос, успокаивая заходящееся сердце, и всё-таки давит на звонок. Ждёт, задержав дыхание, прислушиваясь к происходящему в квартире. В ней, кстати, ничего не происходит. Ни шороха. Антон звонит в дверь ещё раз, более настойчиво, и ещё, нажимая так, что белеет ноготь. Из квартиры по-прежнему не раздаётся ни звука. Шастун разворачивается к лифту, ощущая, как его опять накрывает паника. Арс, судя по всему, вчера покинул бар в гордом одиночестве. Подвыпивший человек, один направился домой. Может, его действительно отпиздили где-то. Похоже, пора обзванивать больницы и морги. Или сначала позвонить парням. Может, Попов объявился? Ладно Поз, но Матвиенко-то он наверняка позвонил? Но и это не успокаивает. Шаст уже представляет себе самые фатальные картины. Может, пара переломов, разбитое лицо, возможно, даже ножевое. Да может, Попов уже давно в каком-нибудь лесу закопан? Сковывающие волны ужаса подкашивают колени, вызывая желание привалиться к стене около дверей лифта. Пытаясь это желание осуществить, Шастун вытягивает руки, но запинается о свой развязавшийся шнурок и падает, плотно приложившись коленями об пол и слегка — лбом о злополучную стену. Ровно в этот момент он слышит щелчок дверного замка. Антон неловко оборачивается через плечо, стоя на четвереньках. На пороге появляется Арсений собственной персоной в растянутых домашних трико с дебильнейшим рисунком и футболке, которую он, судя по виду, выиграл в честной схватке с бомжом. Арс взирает на Шастуна сверху вниз с самым охуевшим выражением лица. Лица, на котором, к слову, нет никаких повреждений, кроме неправдоподобно огромных мешков под глазами. — Шаст, ты что тут делаешь? Ты пьяный, что ли? — подчёркивает Попов степень своего охуевания, вздёргивая брови. — Я пьяный?! Ты почему трубки не брал? Ты где был весь день? — орёт Шастун, видимо, не собираясь вставать с пола. — Антон, что за истерика? Я был дома, — наиспокойнейшим тоном из возможных, отвечает Арс, поднимая этим в Шастуне волну гнева. — Ах ты, сука, дома был? — резко вскакивает на ноги Антон и, поддавшись гневному импульсу, с красивым замахом бьёт Попову по морде. У Шастуна поставленный удар и тяжёлая рука, не говоря уже о кольцах, причиняющих дополнительный ущерб. Кулак врезается в скулу, а Попов врезается спиной в пол, не удержав равновесия. — Шастуун, ты охуел? — уже с пола стонет Арс, держась за кровоточащую царапину. Боль в костяшках и вид крови на лице Арсения отрезвляет лучше ледяного душа. Антон спешно присаживается рядом, придерживая за плечи. — Прости. Сильно? Есть в доме аптечка? — надрывно шепчет он. — Да ты, блять, совсем ебанулся? — в противовес шёпоту Антона орёт на него Арс. Не добившись внятного ответа, Шаст на автомате направляется в ванную. Аптечка, как и предполагалось, нашлась в шкафчике над раковиной. Шастун моет руки, костяшки слегка жжёт, он умывает лицо, и гнев почти целиком отступает. На смену ему приходят мысли о том, что Антон действительно ебанулся. Разве он за этим сюда ехал? А в итоге попортил Арсу лицо, раз уж этого не сделали воображаемые злоумышленники. Дебил. Покинув уборную, Антон обнаруживает передислоцировавшегося на диван в гостиной Попова, приложившего пакет с замороженными пельменями к лицу. — Арс, я нашёл аптечку. Давай обработаем? — почти спокойно предлагает Шастун. — Какого хера тут происходит? То ты, блять, по полу валяешься в подъезде, то рожу мне бьёшь, теперь аптечку принёс. Скажи честно, ты долбоёб? Ты чего припёрся вообще? — Арс орёт как резаный. Антону бы повиниться, но никакой вины он не чувствует. Этот говнюк весь день не брал трубки, вследствие чего Шастун накрутил себя до состояния истерики. Так ему, блять, и надо, в следующий раз будет знать как трахаться с Шастом в туалете бара, а потом пропадать без вести. Бар! Антон уже и забыл первоцель своего визита. Надо обсудить то, что произошло вчера. Но сначала обработать боевые раны. О чём он и сообщает Арсению. Попов, на удивление, соглашается и шипит сквозь зубы, пока на его скуле шипит перекись. Шаст сначала старательно заклеивает пластырем ранку на лице Попова, потом обрабатывает свои разбитые костяшки, в процессе врачевания пытаясь подобрать слова для предстоящей беседы. Арс как заворожённый следит за руками Антона, и у последнего даже появляется желание пощёлкать пальцами у Попова перед носом. Вместо этого Шаст прочищает горло. — Арс, нам нужно обсудить, — начинает Шастун, — вчерашнее. — Ага, а о сегодняшнем ты поговорить, случайно, не хочешь? — Попов опять прижимает к лицу уже начинающие подтаивать пельмени. — Не очень, если честно, — пожимает плечами Антон, — А вот о вчерашнем очень даже хочу. — Нам нечего обсуждать, — отрезает Попов, — перепили, не удержали себя в штанах, так порой бывает. Ерунда. — Со мной не бывает! — горячо протестует Шаст, — Ну в смысле… не так… чтоб я с мужиком. — Поздравляю, всё когда-то случается впервые, — Арс с насмешкой ведёт бровью. — Стало быть, для тебя это ничего не значило, — скорее утверждает, чем спрашивает Антон. — НИ-ЧЕ-ГО, — раздельно отвечает Арс, тем не менее, отводя глаза, а в воздухе повисает не сказанное им: «А для тебя?» — Я так и знал, — Шастун не слышит этих полутонов, — Я так и знал, что это обычное для тебя состояние. Поди уже со счёта сбился, перед сколькими на коленях стоял, как вчера передо мной, а, гомофоб? — побольнее хочет уколоть Шаст. У Попова не находится цензурных слов, чтоб как-то ответить на подобные инсинуации. Он просто беспомощно хлопает губами, как рыба. — Ну, ты точно охуел, — наконец приходит в себя Арс, — Ты припёрся ко мне, чтоб дать по ебалу и назвать потаскухой? — Что ты привязался со своим ебалом? Хочешь, въеби мне в ответ, — горячится Шаст. — Вот это благодарность! Я тебя вчера порадовал, а ты мне за это по хлебалу? А теперь ещё и я тебе? Что за странная логическая цепочка? Это что, ролевые игры у тебя такие, Шастун? — Ну, я же вижу, что ты хочешь меня ударить, — всё гнёт своё Антон, нависая над Арсением и, словно предлагая придвинуться, взмахивает рукой, выбивая из рук Арса пакет. Арсений перехватывает его руку, как прошлым вечером, и скашивает на неё глаза, сжимая запястье Шастуна в ладони, перебирая пальцами. — Не собираюсь я тебя бить, — шепчет Арс, словно не Шасту, а его тонкой, но сильной, как выяснилось, руке. — А что ты собираешься делать? — так же шёпотом спрашивает Антон и проводит кончиками пальцев по повреждённому месту и вниз по щеке, по челюсти до подбородка. Антон дышит Арсу в самые губы. Арсений упирается ладонью ему в грудь, пытаясь отодвинуть. — Антон, нет, — словно боясь спугнуть момент, шепчет Арс. — Нет-нет, точно нет, — Шастун оставляет крохотные горящие следы губ вдоль линии челюсти, обжигая шёпотом родинки на щеке — Антон, лучше не надо, — всё так же на грани слышимости просит Арсений. — Ты абсолютно прав, не надо, — соглашается Шаст, лихорадочно-невесомо целуя шею. — Шастун! — Попов наконец находит в себе силы оттолкнуть его, — у нас ничего не будет. Антон встаёт в полный рост, Арсений так и держит его за запястье. — Я уже понял, что ничего не будет, — твёрдо выговаривает Шаст.