***
— С нашим Арсом. Поповым, — поясняет Дима так, словно до Шаста не дошло с первого раза. — Я прекрасно понял о ком ты, — зло убеждает Шастун, — и очень надеюсь, что ты сейчас пошутил. — Зря надеешься. Только слепой бы не заметил ваших разборок на съёмках. И Стас мне сказал, что ты спрашивал адрес Арса, а после этого Попов припёрся в Главкино с набитой рожей, — продолжает Позов. — И какое ко мне отношение имеет набитая рожа Арса? — силится протестовать Шастун, удивляясь теперь наблюдательности ещё и этого Димы. — Я не знаю, что вы там не поделили, но как ты потом бегал от него все перерывы, и ваши эти гляделки, этого невозможно было не увидеть, — напирает Поз. — Это ещё не значит, что у меня с ним шуры-муры, — надеясь, что звучит уверенно, заявляет Антон. — Да, это — не значит, — продолжает излагать Дмитрий, — Я бы и не подумал, что у вас «шуры-муры», если б не знал, что вы трахаетесь. — Ты вконец ебанулся, Диман? — у Шастуна учащается сердцебиение до невероятных скоростей и, наверное, краснеют уши, он никакого понятия не имеет, как Позов их спалил, но ему, блять, страшно. — Бар. Когда мы были в том стрип-баре, помнишь? — и не дожидаясь ответа, Дима продолжает, — Арс повёл тебя в туалет, потому что тебе стало плохо. Вас долго не было, на что дорвавшемуся до тёлок в стрингах Матвиенко, конечно, было похер. А вот я решил проверить, как вы там. И что я обнаружил? — Что? — уже не видит смысла отпираться Шастун. — Когда я зашёл, то обнаружил, что вы трахаетесь в кабинке, — Позов скрещивает руки на груди. — А почему ж мы не услышали, как ты зашёл? — Шаст прикусывает губу, понимая, что теперь уж точно сам попалил всю контору, но зачем-то всё равно настаивает, — В смысле, с чего ты взял, что это мы? Позов смотрит на него как на дебила, и, в общем-то, он прав. — Во-первых, вы не возвращались из туалета, во-вторых, я не мог перепутать твой голос с чьим-то, и в-третьих, конечно же, не узнать дебильные ботинки Арса я тоже не мог. А не услышали вы меня, потому что ты в этот момент как раз грооомко так застонал, — Дима мерзенько улыбается, — Ну я и решил не мешать. Подумал, что у вас, очевидно, всё более чем хорошо, и вы сами вернетесь, как только — так сразу. А вернулся ты почему-то один. — Да пошёл ты, Поз, — бросает Антон, не зная как оправдываться. — Куда? На хер? Да это походу теперь по твоей части, Шаст. — Позов широко усмехается. Антону плохо, в прямом и переносном смысле. И рыпаться уже поздно, но одно он знает точно: всё, что он скажет, может быть использовано против него. А потому спрашивает: — Допустим, я и правда замутил с Арсом, — на слове «допустим» Позов дарит ему такой взгляд, словно Шаст юродивый, но не перебивает, — и что ты мне на это скажешь? — Да ничего я тебе не скажу, — Дима пожимает плечами. — А вот и я тебе ничего не скажу. Встречаюсь я с Поповым, какой-то там девушкой или даже со своей правой рукой. Думай что хочешь. — Антон ставит точку, выбираясь из бассейна и буквально сбегая от Позова в парилку.***
Ближе к позднему вечеру Арсению совсем дурно. Всякие там порошочки-хуёчки (а вот от последних бы Арс не отказался, ну, от одного) при температуре 37,2 пить пока рано, но Попова лихорадит и штормит. И Арсению очень-очень хочется либо поскорее сдохнуть, либо хорошенечко так (несмотря на недомогание) потрахаться. Однако и то, и другое в ближайшее время для него маловероятно, а посему Арс давится горячим чаем и, время от времени ласково улыбаясь, наверное, в сотый раз переслушивает песню, которую ему отправил Шаст. Антон сказал, что он не настолько (как он там выразился? Романтичный? Ванильный?) дурак, чтобы считать, что «эта песня про нас», и Арс, пожалуй, тоже не настолько. Но ничего не мешает ему, благодаря каким-то отдельным отрывкам текста, как наяву представлять широкие плечи Шастуна, ощущение его крепкой длиннопалой руки в своей ладони, ту небольшую прогулку после их свидания, пусть даже и не за руки, и не под дождём. И эти воспоминания настолько греют его изнутри, что, кажется, у Попова ещё выше поднимается температура, и настолько они заставляют тосковать по Антону, что хочется свернуться клубочком на диване и пересмотреть пару выпусков «Импровизации», где они совсем рядом и улыбаются друг другу. Арс передёргивает плечами. А почему нет? И открывает в интернете первый попавшийся выпуск. Собственно то, что творится на экране, наталкивает на определённые мысли. Как он, спрашивается, мог всё это терпеть? В эфир далеко не всё вставляют, а если вспомнить о том времени, когда никаких эфиров и в помине не было. Все технички, все пробные игры. Попов, ты слепой? Как можно было этого не замечать? Сплошные намёки. Но на тот момент Арс, конечно, думал, что просто принимает желаемое за действительное, и, соответственно, спугнуть Антона, неправильно поняв какое-то его действие, было бы неприемлемо. Но сейчас-то он знает, что Шаст уже тогда ему симпатизировал, и видит это, не только извлекая какие-то моменты из своей памяти, но и имея наглядные доказательства, записанные на камеру и продемонстрированные в эфире чёртовой куче народа. На данный момент Арсений понимает шипперов, этого невозможно не увидеть. Даже закрыв глаза на аккуратные шастуновские взгляды и прикосновения, таким же образом не заметить далеко не невинные плотоядные взгляды и жадные облапывания поджарого Антонового тела, которые позволял себе Арс, абсолютно невозможно. И тут уже напрашивается вопрос, а не слепой ли Шастун. Несколько лет вот так ходить кругами подле друг друга — непозволительная глупость. Впрочем, на момент их знакомства Антон встречался с Ириной, а сам Попов так и вовсе был женат, в том числе и эти обстоятельства сдерживали их обоих. Но судя по тому, что они имеют сейчас, можно окончательно поверить в давно всем известную истину: всё что ни делается — всё к лучшему. Пусть Арсу было больно, когда он узнал об изменах жены, и развод, последовавший за этим, потряс его и вывернул наизнанку всю душу. Но разве был бы сейчас Попов счастлив с Антоном, если б всех этих злоключений не случилось в его жизни? Пусть официально их романтические отношения как таковые пока не насчитывали и недели, Арс чувствовал себя счастливым. Безмерно. И даже вынужденная разлука и мерзко разыгравшаяся простуда не могли этого омрачить. А на мониторе разворачивается действо. Вот Шаст смеётся над его не самой искромётной шуткой, но ржёт он так, словно Арсений король юмора. Вот Антон дарит ему долгий взгляд, а стоит ему отвернуться, сам Арс смотрит на него с тоской. Вот Попов прикасается к Антону, вроде бы без подтекста, но сам-то Арс помнит, КАК хотел тогда прикоснуться, он помнит те ощущения. Как зашлось сердечко и сбилось дыхание, точь-в-точь как сейчас.** Чёртов Шастун доводит Арса до дрожи, даже когда находится за тысячу с лихуем километров от него, даже когда не имеет об этом понятия. Попову хватает лишь вида этого мужчины на экране и воспоминания об ощущении его тёплой кожи под своими пальцами. По спине бегут мурашки. Как бы он хотел прямо сейчас иметь возможность вот так же схватиться за Шаста, и даже ещё смелее. Теперь ему нет смысла осторожничать, теперь ему позволено облапать Антона, единственное, что не на камеру, но наедине-то точно можно. И дико-дико этого хочется. Уже привычно побаливает челюсть, дрожат руки, ускоряется сердце и, кажется, назревает эрекция. И вот когда Арс доводит себя до белого каления одними только мыслями об Антоне при просмотре выпуска, к нему наведывается одна идейка. Наверное, глупая и какая-то шкодливая, что ли, но она так прочно и даже порочно обосновывается в его измученной температурой и неудовлетворённым сексуальным желанием голове, что Арсений не хочет от неё отказываться. Воровато улыбаясь и оглядываясь, словно его могут застукать, он пишет самое банальное из того, что могло бы подойти для подобного случая: «что на тебе надето?», и отправляет смс Шастуну, чувствуя иррационально сильное волнение. Но время капает, а ответа нет ни через пять минут, ни через десять. Сначала Попов думает, что Шаст счёл его придурком, и в общем-то совсем не намерен спорить с таким мнением. А потом вспоминает, что Антон сегодня пьёт, и либо он ещё гуляет с друзьями и не слышит телефона, либо уже вернулся и спит. И Арс немного разочарован. Однако спустя ещё какое-то время Антон звонит. — Это что? — в первую очередь спрашивает он. — Ты о чём? — Арсений предпочитает прикинуться невинным ягнёнком. — Это что за попытка секса по телефону? — Шастун, похоже, посмеивается, и Арсу тепло несмотря на то, что его игру не приняли. — Я просто соскучился, — без увиливаний признаётся Арс, а потом продолжает мысль, — пересмотрел тут пару импровизаций. Ты замечал, как мы смотрим друг на друга? Как себя ведём? И это всё на камеру! — Это намёк, что мне нужно тоже какой-то выпуск пересмотреть? Или что нам следует быть осмотрительней? — пробует угадать Антон. — Ни то и ни другое. Это намёк, что я очень по тебе скучаю, и очень… Кхм-кхм… — здесь Попов запинается. — Кхм-кхм? — Шаст настаивает на продолжении фразы. — Очень тебя хочу. Сейчас. — Арс опять чувствует себя краснеющим мальчишкой, хотя раньше не испытывал никаких проблем с тем, чтобы чутка спошлить или просто сказать что-то вот такое откровенное. Наверное в этом и разница, просто молоть языком — одно, а сказать то, что животрепещет в каждой твоей клеточке — совсем другое. Однако, похоже, Антон не очень сейчас настроен на эти шалости и прямо заявляет: — Во-первых, я считаю, что вирт по смс — это какой-то бредовый удел старшеклассников. А во-вторых, у меня проблемы. — Что случилось? — Арс моментально переключается, и беспокойство за его драгоценного парня перекрывает все глупости, что только что бродили в голове. — Ну, как бы выразиться… Короче, Поз знает, что мы встречаемся, — прямо говорит Шастун. — Ты решил ему сказать? А в чём тогда проблема? — Попов не переживает. — А проблема в том, что нихера я не решил. Он нас застукал тогда в баре, а потом просто понаблюдал и сделал выводы, — рассказывает Антон. А вот тут Арс начинает нервничать. Если бы Шаст сам захотел рассказать Диме, то поводов для волнения не было бы. Ведь это было бы решением Антона, а его решениям Арсений доверяет. А раз Позов догадался сам, то, возможно, у них действительно проблемы. — Так, а почему тогда проблемы именно «у тебя», а не «у нас»? — вдруг доходит до Арса. — Потому что он мой друг, и я не позволю ему как-то тебя задеть. Сам разберусь, — упрямо заявляет Шастун. Арсений фыркает, представляя себя в образе прекрасной принцессы, Шаста в сверкающих доспехах и Диму с тремя головами, словно у дракона, принцессе угрожающего. И на каждой из его голов очки. Тут Попову хочется рассмеяться вслух, но этого он себе не позволяет, ситуация всё же серьёзная. И, кстати, Арс не чувствует себя ущемлённым при сравнении с принцессой, а Шаста — с бесстрашным рыцарем-защитником. Его мужское достоинство ничуть не унижено, а ЕГО МУЖЧИНА в самом деле бесстрашен и заботлив. В принципе, никакой проблемы или угрозы от Позова не исходит. Он действительно друг Антону, так что бояться нечего. Это просто слегка неприятно, хотя бы то, что он видел, нет, скорее всего слышал, как они развлекались в туалете того злосчастного бара. Однако единственное, о чём стоит переживать, так это о дружбе Шастуна и Поза. Они хорошие друзья, но такая новость может (Арсений надеется, что всё-таки не сможет) изменить отношение Димы к его старому другу. — И что теперь делать? — растерянно интересуется Арс. — Как что? Наслаждаться друг другом, — Антон вдруг резко переключается на игривый лад, с которого начал сам Попов. — Я только «за», — подтверждает Арсений, — но что теперь делать с Позом? — Да нихуя с ним не делать, — с лёгкой злостью отвечает Шастун. — Хули с ним поделаешь? Знает и знает. И флаг ему во все отверстия. — Антон, прекрати. Он же твой друг, — укоряет Попов, — он же не специально за нами следил. Просто так получилось. Можно даже сказать, что наоборот, одной проблемой меньше. Рано или поздно ты бы сам захотел с ним поделиться. — Уговорил, красота моя, — с улыбкой в голосе воркует Шаст, а Попов закатывает глаза. Этот говнюк опять издевается, а сам Арсений опять смущается, каким бы парадоксальным это ни казалось. Похоже, уже пора бы привыкнуть к этому комплименту из уст Шастуна, но, видимо, это Арсу пока что не по плечу. — Уже подъехал к дому, через пару минут перезвоню тебе в скайп, — обещает Антон. — Тебе же нельзя разговаривать со мной из квартиры? — напоминает-спрашивает Попов. — У меня там уже все спят, — возражает Шаст, и тихо добавляет: — я надеюсь. Ладно, я скоро. — Ладно, — говорит Арс и сбрасывает вызов. Арсений ждет, не двигаясь с места. Вот и пошли первые последствия и неприятности, о которых он так переживал. Причём затронули они в первую очередь Шастуна, а не самого Арса, что даже хуже. Во-первых, за Шаста он переживает гораздо больше, нежели за себя любимого. А во-вторых, это пока Шастун справляется, но рано или поздно такое положение вещей ему надоест, и он может согласиться с чьим-либо мнением, которое будет гласить, что гомосексуализм — это ненормально и противоестественно. Антон, конечно, сильный и упрямый, но, сука, не железный. И тогда для Попова наступит пиздец. Благо, если он со временем сможет принять это как очередной опыт, оправиться как после развода с женой (хотя тогда тоже поначалу казалось, что наступил полный пиздец). А если нет? И что тогда? Арсу даже и представить страшно «что тогда». Зверски захотелось выпить, и он не стал себе отказывать. Ну, этот Шастун точно доведёт его. До алкоголизма, до истощения, до сердечного приступа. Впрочем, а в чём он виноват? Арсений, если подумать, сам себя накручивает в очередной, сука, раз. Да, выпить точно не помешает. Попов откапывает из заначки пыльную бутылку коньяка и усмехается. Всё лучше, чем в прошлый раз: водку и натощак. И когда Арс уже принимается за второй полтишок и, если честно, даже думать забывает, что Антон обещал перезвонить, тот конечно же перезванивает. Первое, что бросается в глаза: Антон сидит в огромных беспроводных наушниках с гарнитурой как у пилота, зато без футболки. Попов силится осмотреть обстановку в комнате, полагая, что спальня Шаста в родительском доме должна рассказать о своём хозяине больше, чем его же спальня на съёмной московской квартире. Однако в комнате полумрак и обстановку толком не разглядеть. — Чутка поболтаем и спать? — спрашивает Арсений, полагая, что Антон разделся для сна. — Это как пойдёт, — отвечает Шастун, и Арс замечает в его взгляде прыгающих чертят. А потом Антон чуть отъезжает на стуле от экрана, видимо, стационарного компьютера, и Попов понимает, что Шаст абсолютно обнажён. Где-то пониже пупка ёкает, и сердце бьётся в горле, однако Арс изо всех сил держит лицо. Но этот мужчина точно доведёт его до чего-нибудь. Хорошо бы до оргазма. — Ты спишь голым? — ляпает наобум Арс. — Во-первых, ты знаешь, что нет. А во-вторых, я сейчас разве сплю? — Шастун, похоже, веселится. Сидит голышом и радуется жизни, провоцируя Арсения. — Я думал, ты собираешься, — Попов говорит бездумно, жадно разглядывая любимое манящее тело. — Зря ты так думал, — Антон качает головой, а потом спрашивает: — Ну так что? — Что? — Попов окончательно теряет все мысли. — Арсееений, — тянет Шаст и цокает языком, — где ведёшь себя как сексуальный маньяк, а где так дурачком прикидываешься. — А что я, собственно, должен… — начинает Попов, но Антон перебивает: — С бука перенабери мне, вот что. И да, сделай это из спальни. Только не затягивай, у меня тут прохладно, а я не хочу предстать в невыгодном свете, — Шаст смешливо корчится и отключается. Пока Арс откапывает ноут (он не возит ноутбук с собой за ненадобностью, и тот валяется незнамо где) и ставит на него скайп, он размышляет о том, что в комнате должна быть прямо Арктика, чтобы Шастун с таким агрегатом смог предстать в хоть сколько-нибудь невыгодном свете. Приперев бук в спальню, Арсений пару мгновений думает, как бы его поудобней поставить, чтобы Шастуну хорошо было видно, и следует ли раздеться. В итоге Попов оставляет на себе только трусы, устраивается сидя на кровати и нажимает иконку звонка. — Арс, уснуть можно пока тебя дождёшься, — канючит Антон, окидывая его взглядом, — А почему ты одет? Арсений замирает на пару секунд, глядя лишь в одно место — на тяжёлый полувозбуждённый красивый член Шастуна и сглатывает, понимая, что сейчас захлебнётся слюной. А потом вскакивает, сдёргивает с себя бельё и садится обратно, демонстрируя Антону и своё подкатывающее возбуждение. Арс понятия не имеет, что нужно делать, ну, не сидеть же неподвижно и молча голым перед камерой, в конце-то концов. И почему-то ему кажется, что и Шаст не знает, как дальше действовать. — И? — наконец не выдерживает Попов. — Я раньше такой хернёй не занимался. — А вот этой хернёй? — Антон глядит исподлобья и чётким движением берёт в руку свой член, хлопает головкой по животу и несколько раз проводит вверх-вниз, добиваясь окончательной эрекции. Это так просто, но настолько возбуждает, особенно учитывая новизну опыта и личность партнёра, что у Арсения темнеет в глазах, и ладонь сама тянется к члену. — Ааарс, — тянет Шастун, — ты такой красивый. А сейчас — просто слов не подобрать. Арсений не может ничего ответить, он полностью захвачен зрелищем порхающей по члену руки, лишённой колец, и запрокидывающего голову на спинку стула тяжело дышащего Антона. Сам Попов держится за своё хозяйство как за поручень, хоть ему и смертельно хочется двинуть рукой или хотя бы потереться о простынь, но дрочить при Шастуне ему как-то неудобно. Шаст отрывается от своего занятия и вопросительно смотрит на застывшего как изваяние Арсения. — Эй! Я тут тебе устроил шоу, а ты мне ничего интересного не покажешь? — воркует Антон, облизываясь, и не дожидаясь ответа, похоже, замечает уже привычно заалевшие Арсовы скулы. — Ты что? Не надо меня стесняться. Поздновато стесняться, Арс, когда у нас уже был секс. Арсений пытается отвести глаза, боясь даже лишний раз вздохнуть, но это плохо выходит, потому что взгляд сам возвращается к охуенно длинным Антоновым пальцам, не выпускающим его достоинство. И перестать облизывать губы, пялясь на это, тоже никак не получается. — А я знаю, чего ты хочешь. — Шаст победно развязно улыбается, — Ты хочешь взять его в рот, — Антон совсем не пытается подобрать деликатных слов и он опять покачивает рукой, шлёпая членом по животу, — Я понял, тебе это нравится. Даже смахивает на какой-то фетиш. Попов повинно кивает, закрывая глаза. — Арс, доставь мне удовольствие, — просит Антон, проникновенно шепча. — Я хочу видеть, как ты к себе прикасаешься. Хочу слышать, что тебе хорошо. И Арсений сдаётся, начиная себя ласкать. Сначала неторопливо, словно позируя, глядя в довольные зелёные глаза своего парня, который занят абсолютно тем же. Потом Арс начинает двигать рукой быстрее, протяжно вздыхая и не смея оторвать взгляда от покрасневшей головки шастуновского члена, то и дело исчезающей в широкой ладони. И, само собой, Антон безоговорочно прав, Попов бы сейчас многое отдал, чтобы иметь возможность заменить руку Шастуна своим ртом. И палец сам тянется к губам, но Арсений гладит по контуру, не решаясь обхватить. — Давай, возьми его, — подбадривает Антон, а когда Арс слушается, возбуждаясь не только от имитации минета, но и от того, что выполняет просьбы (ведь приказами это не назвать) Шастуна, он шепчет, как дьяволёнок: — Ты бы себя видел сейчас. Но Попову вряд ли было бы интересно себя видеть, ему достаточно созерцать раскрасневшегося Антона, ласкающего себя. Арс держит во рту два пальца и ускоряет движение ладони. В какой-то момент он чувствует, как поджимаются яйца, и отнимает руку ото рта, намереваясь чуть потянуть их вниз, чтобы хоть на пару мгновений отсрочить оргазм. И пока он это делает, в голове вдруг всплывают мысли, посетившие его сегодня у витрины с презервативами. В мозгу щёлкает спонтанное желание, Арсений откидывается на спину, заботясь о своём зрителе, сгибает ноги в коленях и дотрагивается блестящим слюной пальцем до ануса, быстро лаская член. И когда палец проникает в него даже не на фалангу, а всего лишь на самый кончик, Арс кончает, громко и бурно, бормоча имя Антона и протяжно выстанывая. Когда он поднимает глаза на экран, то видит, как семя стекает по животу часто дышащего Шастуна. Попову так хочется собрать его языком. — Ты только что… — ошалело шепчет Шаст, — Блять, ты просто охуенный. Арс провокационно улыбается, если говорить откровенно, и сам пребывая немного в ахуе от своих порывов и действий. — Ты это… — вдруг смущается Шастун, — Если я что-то ляпнул или где-то переборщил… Ты, короче, не злись, знаешь же, я выпивший, — какого-то хрена он оправдывается. — Пффф, идиотина, — улыбается Попов, — всё было огонь. Может, даже как-нибудь повторим. — Надеюсь, не придётся, — тихо говорит Антон. — Ладно, иди-ка ты спать, алкаш, — дразнит Попов. И Шаст не спорит: — Ну, тогда спокойной ночи, — и подмигивает Арсу, — солнышко. — Спокойной ночи, радость моя, — Арсений прикусывает губу, ещё раз окидывает светящимся взглядом Шастуна с ног до головы, и только тогда отключается, довольно вздыхая.