Оральная фиксация и прочие наклонности

Шаст выплывал из сна тяжело, не осознавая себя в пространстве. На самом краю сознания витало нечто, не позволяющее продолжить спать. Потом это нечто оформилось в какое-то трудноописуемое физическое ощущение, будто лежишь у кромки воды на тёплом песке, а ласковая волна увлечённо омывает всё тело, позволяя нежиться в своих мягких объятиях. И только когда сонное сознание мало-мальски прояснилось, до Антона дошло, что это не волна, по крайней мере, не в прямом смысле, и омывает она не всё тело, а лишь определённую часть, в которой, по-видимому, наиболее заинтересована. Заинтересован. Не зная, верить ли своим догадкам, Шастун отбрасывает одеяло и наблюдает раскрасневшегося возлежащего слева вдоль его ног Арса, который решил, видимо, разбудить Антона оригинальным способом. Он подмигивает, словно желая доброго утра, не испытывая ни малейшего смущения в связи с тем, что его застали за оральным ублажением спящего человека, и пробует опустить голову ниже, но закашливается, когда головка под неудобным углом упирается в заднюю стенку горла. Воспользовавшись паузой, пока у его парня свободен рот, Шаст спрашивает: — Матвиенко где? — Может, это мне бы стоило ревновать тебя к Серёге, раз ты думаешь о нём в такой момент? — хихикает Арс, утирая губы тыльной стороной ладони, — Я уже отвёз его в аэропорт. Ты так сладко спал, не хотелось тебя будить. — А теперь, значит, захотелось? — уточняет Шастун, хитро щурясь. Арсений, кажется, чуть смущённо улыбается: — Не смог удержаться. — Ну, тогда ладно, — Антон протягивает вперёд руку, следя за реакцией Арса, сохраняя готовность в любой момент вновь отдёрнуть её, путается пальцами в волосах на макушке и притягивает его голову обратно к своему паху. Лицо Арсения сначала выражает удивление, будто он не до конца верит в происходящее, потом в его взгляде сверкает такая же хитринка, как и у самого Шаста, а потом он вовсе смыкает веки и покорно (сука, именно покорно, и от этого у Шастуна даже немного мутнеет в глазах) опускает голову и берёт в рот без помощи рук. Поначалу Арс движется неторопливо, даже как-то лениво, не слишком усердствуя, не пытаясь продвинуться дальше головки (да и это не так легко сделать, лёжа сбоку и подпирая голову рукой), изредка вскидывая взгляд и лукаво улыбаясь одними глазами. А потом и вовсе достаёт член изо рта, заставляет Антона широко раскинуть ноги и вольготно устраивается между ними, становясь на четвереньки, и пригибая голову словно в поклоне. Шаст помнит, что сам же ему сказал позавчера в скайпе: «Смахивает на какой-то фетиш». А поза, в которой Арсений находится сейчас, так и вовсе походит на особую форму преклонения. Преклонение перед утренним стояком Антона. Эта странная формулировка, пришедшая в голову, и веселит Шаста, и в некоей мере льстит ему, заставляя самую малость зардеться. Придерживая рукой, Арс облизывает член, как фруктовый лёд, снизу вверх со всех сторон, блаженно жмурясь. Каждый раз, доходя до верха, он оттягивает крайнюю плоть и задерживается на головке, кружа языком. Будто красуется. И это у него получается просто отменно. Антон, не сдержавшись, гладит Попова ладонью по щеке, проводя большим пальцем по контуру нижней губы, и Арсений, задумчиво улыбнувшись, чуть поворачивает голову, прихватывает этот палец зубами и тянет до тех пор, пока не получается погрузить его в рот одновременно с головкой. Из-за этого губы не обхватывают член плотно, по их рукам и по стволу обильно течёт слюна, но им обоим, несомненно, пофиг. Арс полностью отдаётся своему занятию, переставая даже иногда вскидывать глаза, чтоб оценить реакцию партнёра, ему, видимо, достаточно и громкого дыхания Шастуна. Он то уделяет внимание члену, то прихватывает губами палец, который Антон всё же вытащил из его рта, но далеко решил не убирать. Арсений и сейчас не делает попыток погрузить член дальше в рот, просто наслаждается комфортом процесса, но в какой-то момент Шастуну начинает казаться, что это похоже на провокацию. Он проводит влажным пальцем по щеке Арса вдоль носа, оставляя блестящую полоску, словно след от слезы, тем самым заставляя Попова поднять глаза. И вот Арсений смотрит на него исподлобья, склонившись над членом, лишь дыханием щекоча открытую чувствительную головку, и в его взгляде Антон уже отчётливо видит ту самую провокацию. Шаст принимает решение на неё в кои-то веки поддаться. Он поглаживает Арса по челюсти и по шее сзади, а потом двигает руку выше, останавливая ладонь на затылке и несильно давит, вынуждая опустить голову. Арс щурится и обхватывает головку губами, но не делает больше ничего, словно ожидая, что же дальше предпримет Антон. И Шастун не заставляет себя ждать, ещё сильнее нажимая на затылок, не останавливаясь до тех пор, пока головка не касается корня языка. Дыхание Арсения сбивается, и Шасту сначала думается, будто Арс начинает паниковать. Антон моментально ослабляет хватку, давая Попову возможность отпрянуть, опасаясь, что переборщил. Но Арс не делает попыток вырваться, а протяжно стонет, заставляя вибрировать всё тело Шастуна от удовольствия, и даже пытается продвинуться чуть ниже, но опять давится, и запрокидывает голову в попытке отдышаться. На лице у него выражение, граничащее с отчаянием. — У меня нихрена не получается, — едва слышно бормочет Арсений. — Арс, не надо чересчур надрываться, — Антон утешающе гладит по плечу, — Всё у тебя получается. Это не так важно. Попов с вызовом хмыкает, явно не соглашаясь, и вновь ныряет, пытаясь вернуться к своему занятию. Но останавливается, едва касаясь губами, и будто чего-то ждёт, а через пару мгновений цокает языком и просяще тянет: — Ну, положи. Антон сначала вскидывает брови, а потом до него доходит суть требования и он кладёт ладонь на затылок Арсения. Тот сразу же опускается, пытаясь взять поглубже, но не доводя больше до крайностей. Шаст просто держит руку, не давит, а лишь сохраняет видимость контроля, и это, надо сказать, доставляет удовольствие как ему, так, видимо, и Арсу. Попов больше не медлит, рьяно приступает к делу, интенсивно качая головой, и громко дышит носом, иногда всхлипывая. Антон, не уследив за собой, начинает покачивать бёдрами ему навстречу, и замечает это, лишь когда ощущает сладостное давление на головке, прошедшей чуть дальше в глотку. Чуть дальше, чем у Арса получалось принять до этого. Шастун уверен, Арсений улыбнулся бы, если б смог, но, само собой, он не может, обнимая губами широкий ствол. Попов вновь пытается ещё хотя бы на полсантиметра опустить голову, но Антон крепко вцепляется в волосы, не давая этого сделать. Арс протестующие мычит, и тогда Шаст тянет сильнее, заставляя выпустить член изо рта. — Я тебе сказал, не надо тут давиться, — твёрдо выговаривает Антон, глядя в жалобные глаза, — Понятно? — И, дожидаясь кивка, перестаёт дёргать волосы, давит ладонью, толкая его вниз. Арс подчиняется, перестаёт своевольничать, и просто делает всё с жаром и явным удовольствием, потакая редким движениям руки на своём затылке. На каком-то этапе Шаст абсолютно теряется в наслаждении, которое дарят горячие губы и усердный мокрый язык. Антон убирает руку с затылка Арсения и вцепляется пальцами в простынь, запрокидывает голову настолько, что упирается макушкой в постель. Он чувствует пульсацию подкатывающей кульминации, чувствует ловкую руку, порхающую по стволу, юркий язык, ласкающий головку. Шастун понимает, что даже пальцы на ногах поджимаются и всё тело выворачивает, на последнем издыхании он просяще-предупреждающе тянет имя любовника. Но Арс сам не дурак, и отлично всё чувствует, а значит, он и не собирался давать Антону кончать куда-то, кроме своего рта. На миг перед глазами Шаста появляются цветные пятна, подобные тем, когда сильно давишь пальцами на закрытые веки, но глаза-то его были открыты. Блять, и этот мужчина будет ему рассказывать, что никогда не делал этого раньше? Разве возможно так охуенно сосать, не имея опыта? Антон борется с собой, разрываясь между желанием сейчас же обратно уснуть и желанием доставить своему шикарному любовнику такое же феерическое удовольствие. Он с трудом фокусирует взгляд на Арсении, любуясь раскрасневшимся лицом и грудью, капельками пота над губой и на лбу, наблюдает, как на руке Арса, которой он вцепился в свой стоящий по стойке смирно член, вздулись венки, и пусть пока ещё слабым голосом, но насколько может резко, рявкает: — Не трожь! Арсений от неожиданности рывком отдёргивает руку и, сложив брови домиком, тянет: — Но мне надо. — Я сам, — Антон вытягивает руку открытой ладонью вперёд, прося дать ему немного времени, делает несколько глубоких вдохов и с усилием отрывается от кровати. В первую очередь Шастун понимает, что Арсу действительно надо, и кладёт свою ладонь на его член, взамен той, что он сам и спугнул, а потом уже лижет Арсения в уголок губ, пробуя на вкус прозрачно-белую мутную капельку, и морщится: — Арс, зачем ты всё время?.. Невкусная она же. — Это потому, что ты куришь, — слабо, как в бреду, бормочет Попов, толкаясь в его руку, — А вообще… Нормальная. И мне так хочется. Вот зачем. Антон хватает Арса за плечи и роняет на спину, падая сверху. Опять берётся за его член, давая трение, но не торопя оргазм. Глубоко, крепко целует его, не давая опомниться, проходится губами по шее, не может отказать себе в желании прикусить один из сосков, помня о их чувствительности. А потом спускается вниз, надеясь ещё раз попробовать понять, что же Арс в этом находит. Наилегчайше целует головку, слизывая терпкую капельку и заставляя Арсения резко вдохнуть и дёрнуться. Антон пытается сразу перейти к делу. Да, сложновато и непривычно. Но у Попова же получается! Шастун смело покачивает головой, изо всех сил пытаясь уследить за зубами. Он даже не думает ставить эксперименты с глубиной, понимая, что Арсу сейчас нужно побыстрее, и больше работает рукой, нежели ртом. Антон слушает редкие, будто украденные стоны-всхлипы, поднимает голову и видит, что Арсений прикусил ребро своей ладони, и совершенно не понимая, зачем Попов сдерживается, Шаст убирает его руку, переплетая их пальцы. Арс громкий, он мягко и высоко вскрикивает. Когда Попов упирается пятками в кровать, приподнимая таз и, кажется даже, вставая на плечи, отрывая и лопатки от постели, Антон уже привычно вторгается пальцами в его рот, освободив свою руку из Арсовой хватки, и вдруг вспоминает кое о чём. Влажным пальцем, только что побывавшим во рту Арса, он проникает Попову между так удачно приподнятых ягодиц и аккуратно гладит, просто гладит маленькую дырочку. Головка члена во рту пульсирует, любовник шипит, Шастун морально готовится. Порция спермы, выплеснувшаяся ему на язык, как ни странно, неуловимо-солоноватая, а мужчина, её выплеснувший, облегчённо-удивлённо ойкает, опуская спину на кровать. Арс тяжело дыша спрашивает: — Зачем? Сравнить вкус решил? — и усмехается. — Ну, не то чтобы вкуснее, но разница есть, — делится наблюдениями Антон. — Исследователь, — кривится Арсений, — недоделанный. И опять ойкает, когда Антон легко толкается кончиком пальца в сжатое отверстие. — Эй! Ты чего? — вопрошает Арс напряжённо. — Ничего-ничего, — Шастун отдёргивает руку будто ошпарившись, демонстративно показывая поднятые ладони. Арсений напряжённо смотрит на него молча всё время, словно ожидая ещё какой-то подставы, пока Антон не подтягивается до одного уровня с ним и не кладёт голову Арсу на грудь. На этот раз даже Попов не рвётся в душ или поменять постель, а расслабленно сопит, щекоча дыханием волосы. Один раз Шасту кажется, что Арс, желая что-то сказать, набирает побольше воздуха в грудь. Антон поднимается, вопросительно на него глядя, ожидая, возможно, разгона за то, что сунул руки куда не следовало, но тот отрицательно качает головой и укладывает Шастуна обратно. Антон прикасается губами к местечку над правым соском, куда позже укладывается щекой, немного возится, словно пытаясь сделать «подушку» мягче, и блаженно прикрывает глаза.

***

Когда Шаст просыпается в следующий раз, время, похоже, уже далеко за полдень. Арса рядом нет, а ещё неимоверно хочется жрать. Будто услышав его мысли, в комнату впархивает Арсений в одном полотенце на бёдрах. — Давно проснулся? — спрашивает Антон, сладко потягиваясь. — Нет, только в душ успел сходить, — Арс ловким лёгким движением запрыгивает сверху, седлая Шастуна, и, склонившись, шепчет в самые губы, — Разбалуешь меня, буду тоже до обеда дрыхнуть. Антон, крепко ухватив его за лопатки, лихо делает рокировку, оказываясь лежащим на Арсе, меж его раздвинутых ног. И шепчет, просто чтоб заговорить зубы, а на самом деле покусывая и целуя шею Арсения и уши: — Ты, вроде, и так не жаворонок. — Вообще-то жаворонок, и полдня валяться не привык, — Арсений смеётся и отпихивает Шастуна. — Так не пойдёт. Вали в душ, а потом прогуляемся. Мы так и до вечера из койки можем не вылезти. — Я не против, — мурлычет Антон, целуя сосок взамен шеи, от которой его отогнали. — Ну, нет, давай, поднимайся, — Попов легко толкает его в плечо. Шастун нехотя соглашается, Арсений шепчет: — Погоди, — и обнимает Антона руками и ногами, как мартышка повисая на нём, и так замирает на пару секунд, прижавшись всем телом, — Всё, вали, — и отпускает. Шастун встаёт, чувствуя себя растерянным после такого порыва нежности от Арса, но всё же уходит. Вернувшись, Антон наблюдает Арсения в той же мере обнажённым, в какой его и оставил. Арс сидит на краю постели в полотенце и сушит волосы феном. Шаст усмехается, не находя в себе сил оторваться от этого мужчины и даже не желая их находить, склоняется чмокнуть так любимый им кончик носа. Арс уворачивается, и указывает глазами на тумбочку, усыпанную кольцами, предлагая начать собираться. Антон всё же прикасается губами к его носу, как и хотел, а потом принимается за сборы. Шастун надевает всё, что лежит на тумбочке, и понимает, что недосчитался одного кольца. Он шарит глазами по полу, заглядывает за тумбочку и ничего не обнаруживает. — Арс, я кольцо проебал, — разочарованно тянет Шаст. Арсений откладывает в сторону фен и ныряет под кровать, прогибаясь в пояснице и оставляя снаружи маячить лишь округлые ягодицы, прикрытые банным полотенцем. — Я нихрена не вижу, — бубнит Попов из-под кровати, — Дай мой телефон. «Зато я много интересного вижу», — думает Антон, наклоняясь и вкладывая телефон в протянутую руку, но выпрямляться не спешит. Шаст мягко оглаживает соблазнительный изгиб, так и просящийся в руки. Арс вздрагивает, но не пытается отпрянуть, а даже чуточку подаётся навстречу. Антон воспринимает это как поощрение и медленно тянет полотенце с искомой части тела, оголяя так интересующие его округлости. Шаст гладит мягкую кожу самыми кончиками пальцев. Становится на колени между ног Арсения и заставляет его развести их чуть шире. Не удержавшись, едва касается сжавшейся дырочки, Арс увиливает от этого прикосновения, сжимая ягодицы. Антон оставляет его на месте, двумя руками держа за подвздошные кости. Однако, уважая желания Арсения, своим любопытным пальцам лишнего больше не позволяет. Шастун пятится назад, не поднимаясь с колен, наклоняется, проводя носом по позвоночнику вверх, пока не упирается в край кровати лбом. А потом возвращается вниз и прикусывает упругое левое полупопие. Это ужасно странная, и даже смешная поза, однако никто не смеётся. Антон опять проводит по позвоночнику Арса, только теперь языком и, наоборот, сверху вниз, легко сжимая ладонями его ягодицы. И когда язык Шастуна спускается буквально на миллиметр ниже копчика, Арсений резко дёргается, уходя от этого прикосновения, и приглушённо говорит: — Нет. Отпусти. Шаст беспрекословно отпускает и поднимается с пола, давая возможность и Попову встать. Арс с нечитаемым выражением лица отдаёт ему кольцо, берёт из шкафа одежду и уходит одеваться в ванную. Антон хочет последовать за ним и извиниться, но Арсений, будто угадав мысли, произносит: — Не ходи за мной. Шаст молниеносно одевается и тяжёлой поступью отправляется курить на балкон. «Вот какого хуя, Шастун? Кто ж тебя просил лезть? Пиздец», — ругает Антон сам себя. Он почти подпрыгивает от неожиданности, когда Попов выходит на балкон и становится рядом с ним, тяжело вздыхая. — Арс, я тебя обидел? — первым делом осторожно интересуется Шастун, не решаясь даже приобнять Арсения, не зная, какого ответа и какой реакции ожидать. — Нет, сам не думал, что так психану, — Арс ещё раз тяжко вздыхает. — Не обидел, а, наверное, испугал, — Попов зябко передёргивает плечами и обхватывает себя руками. Антон бросает недокуренную сигарету в ещё вчера пристроенную под пепельницу жестяную баночку, обнимает Арса и уговаривает: — Прости, с тобой всё так волнительно, что иногда меня заносит, — Антон прижимается губами к Арсову виску, — Но я бы не стал делать ничего такого, честно. Арсений выпутывается из его рук. — По-твоему, анилингус это «ничего такого»? — резко спрашивает он. Антон округляет глаза: — Я раньше даже и не подозревал, как это называется. Но да, ничего такого. Я бы тебе никак не навредил и не причинил боли. — А я и не про боль говорю, — Арс, кажется, всё больше злится. — Эм. Ты был только что из душа, — продолжает размышлять Шастун, из-за чего же Арсений вдруг настолько против. — А это тут при чём? — Попов, похоже, даже немного краснеет, и Антон не знает, от смущения это или от ярости. — Ну, а чего ещё «такого» могло бы случиться? — недоумевает Шаст. — Ничего. Всё, отстань. — Арс окончательно закрывается, скрещивая руки на груди. Антон закатывает глаза и прижимает его к себе, зарываясь носом в волосы. — Ладно, я не буду допытываться и не собираюсь с тобой спорить. Позже обсудим, — мягко говорит Шастун. — Пойдём уже, куда ты хотел. Арсений после обещания «не допытываться» расслабляет плечи, а теперь и вовсе оживает, становясь собой — энергичным и улыбчивым, и, к тому же, обнимает в ответ. — Хочу прогуляться, и нужно заглянуть в пару магазинов, — оглашает план Арс. — Зайдём в кафе? Жрать хочу, аж хохочу, — предлагает Антон, так и не отпуская Попова от себя. — Естественно зайдём, дома всё равно жрать нечего, Серёга вчера всё срубал, а ты ему помог, — похохатывает Арс, тоже не стараясь избавиться от шастуновских объятий. — Да Матвиенко вроде немного ест, — размышляет вслух Антон. — Ел. Немного ел, пока был на «Сушке», — поясняет Арсений, — а сейчас она закончилась, и он немного сорвался. Но ничего, он быстро возьмёт себя в руки. — Ладно, пошли уже, — предлагает Шастун, но, противореча своим словам, рук не разжимает. — Да-да, идём, — Арс же мало того, что всё так же обнимает Шаста, так ещё и тянется за поцелуем. «Мы так точно никуда не уйдём», — думает Антон, но от Арсовых ласковых губ отказываться совершенно не намерен.