Провал во времени (Jeeves and the Hole in Time)

      Кажется, я навсегда запомню Сиэтл таким, каким увидел его той странной темной ночью — мерцающим яркими огнями. Эти цвета, необычная форма зданий, пейзаж — у меня слов не хватит, чтобы их описать. Он совсем не походил на тот провинциальный прибрежный городок с претензией на цивилизацию, куда я ездил в прошлом году — так, погодите-ка, это было в 1923-м, — со своим приятелем Сирилом Бассингтоном-Бассингтоном и мюзиклом. Я никогда не видел таких высоких зданий — да что там, даже самые маленькие из них выглядели совсем по-другому. Ничего подобного я и представить не мог. Просто в голове не укладывалось — особенно после того, как я заметил, с какой скоростью мы едем. Я и сам люблю с ветерком прокатиться по графствам, но автомобиль Джоан мчался так быстро, что слово «волнующе» тут уже не очень подходило. Это было чертовски безрассудно.       Гонка скоро закончилась, хвала господу. Наша синеволосая девица свернула с этой суетной и беспорядочной главной дороги, а подъем на крутой холм, с обеих сторон засаженный деревьями, был гораздо спокойнее.       — Тут уже недалеко до меня, — сказала она. — Еще несколько минут. Ты там как, Берти, держишься?       Легкие, кажется, хорошо промокли в водяном смысле, а еще я никогда не был таким уставшим и не спящим одновременно, но хоть согрелся. Страху тоже натерпелся, то бревно вовсе не внушало доверия, думал, убьюсь об него. Знатно оно поприветствовало мои ребра. Чувствую себя вялее, чем сама вялость, да и болит все чертовски сильно от пяток до темечка.       — Не сказать, что превосходно, старушка, но все еще дрыгаюсь.       Я снова улегся на Дживсовы колени и принялся глядеть на мелькающие в окне здания и пятна света. У Дживса на коленях очень удобно, хотелось бы растягиваться на них почаще, но в подобных желаниях обычно не признаются. Если не хочешь растянуться на койке за решеткой, держи язык за зубами. И если я уцепился за шанс воспользоваться преимуществами нашего чуть-не-отбросили-концы п., — я же это заслужил, верно? А рука Дживса на моих волосах ощущается просто расчудесно.       Если это и правда будущее (честно говоря, похоже на правду), то оно не кажется мне таким уж плохим местом. По крайней мере пока. В смысле, нельзя утверждать, что видел будущее, если все что ты видел, это холодную реку, замечательно неприветливые скалы, крайне своеобразную похожую на парня барышню, не-летающий-как-должен-был-бы автомобиль, темную дорогу и ослепительные брызги городских огней.       — Дышать точно можешь?       — Да вроде да.       Джоан кивнула.       — Значит, в приемный покой не поедем. Это займет не один час, а я сейчас не особенно в настроении.       — Мне это кажется разумным решением, — подал голос Дживс, отчего грудь, на которой я пристроил свою голову, гулко завибрировала. — Несколько часов сна сейчас более чем желательны.       После нескольких поворотных маневров на усаженной деревьями аллее Джоан пристроила автомобиль рядом с другими такими же у средней высоты здания. Я не успел сосчитать этажи, но квартир там было совсем не много. Она заглушила двигатель, раздался какой-то странный глухой звук, и дверь открылась.       — Ладно, ребята, последняя остановка на сегодня. Нас еще ждут несколько лестничных пролетов.       Прозвучало это не слишком многообещающе, но в то же время, горячая ванна и мягкая горизонтальная поверхность должны быть где-то рядом. Пока Джоан возилась с багажником, Дживс помог мне сесть прямо. Багажник закрылся с резким и громким хлопком.       — Позвольте вам помочь, сэр, — сказал Дживс, обвивая рукой вустеровский корпус, когда я бросил попытки встать на ходульки. Все болело и совсем не хотело двигаться, так что мой чудесный и самый надежный в мире камердинер снова взял меня на руки, как на той дурацкой горе. Возмущаться не стану — сам никогда бы не дошел.       Джоан хромала впереди, опираясь на свои палки. Она открыла дверь, и мы вошли в грязный холл с лестницей. Действительно, пришлось преодолеть два лестничных пролета. На верхнем этаже мы приковыляли к одной из дверей, а за соседней в это время послышался лай маленькой собачонки. Джоан открыла дверь, Дживс поставил меня на ноги, и мы вошли.       — Добро пожаловать в дурдом, — объявила Джоан, щелкнув выключателем. Она бросила рюкзак у двери и запихнула снаряжение в угол. Я почувствовал слабый древесный запах, словно ступил в сад. Как по мне, пахло приятно. — Проходите, ребята. Будете спать в библиотеке.       Мы с Дживсом промолчали. Я поковылял следом за ней, Дживс придерживал меня за плечо. То, что я увидел, позволяло предположить, что квартира у нее просто крохотная. А увидел я коридор, две закрытые двери, спальню с незаправленной кроватью, salle de bain и то, что должно быть библиотекой. Хотя всю квартиру можно назвать библиотекой, так много кругом книг. В комнате, где нам предложили спать, обнаружился небольшой диван, с которого Джоан сбросила подушки и вынула внутренности, чтобы получилась кровать. На это ушла всего минута, в течение которой Дживс успел пристроить на книжную полку свой котелок. Джоан вынула из маленького шкафа простыни, подушки и одеяла и бросила на тонкий матрас. В окне сиял ночными огнями город.       — Дальше справитесь, я надеюсь. Мне нужно в душ, через десять минут я снова буду с вами.       Дживс посмотрел на нее с надутым видом.       — Мэм, я не могу спать в одной комнате с мистером Вустером. Так не подобает, — расстроенно произнес он. Одна мысль об этом оскорбляла его феодальный дух. Я посмотрел на него с тревогой.       Джоан пожала плечами.       — Да как хочешь. В гостиной есть кушетка-людоедка, можешь провалиться в нее. Я там как-то спала, нормально. В шкафу есть еще белье и подушки. Отмокать пойдете после меня, я не могу подойти к еде, пока от меня несет, как от козы. — С этими словами она развернулась и выкатилась в направлении ванной комнаты.       Я не собирался отпускать Дживса без боя.       — Дживс, ты не можешь.       Я схватил его за запястье и упал на матрас. Вустеровское сердце ушло в галоп при мысли, что он уйдет. Из соседней комнаты послышался шум воды и нагревателя.       Дживс посмотрел на меня сверху вниз, и уголок его губ опустился на долю дюйма. Он смущенно оглянулся.       — Сэр, так нельзя. Вы теперь в безопасности, и мы должны придерживаться приличий.       — Забудь про приличия, Дживс! Ну их к черту, раз уж мы о них заговорили. Выбрось пока приличия из головы. Что, если это снова случится? Что, если небо снова разверзнется, а тебя не будет рядом? Кто знает, что может случиться. Может, одного из нас снова подхватит, как перышко, и забросит в другой суп, в другое место и в другое время, а оно может оказаться гораздо хуже!       Боюсь, что тут мои легкие решили, что с них хватит, и взбунтовались. Дживс быстро сел рядом и обнял меня одной рукой. Я приходил в себя. Мне не стыдно признаться, что чувствовал я себя, как основательно потрепанный крикетный мячик после тренировочного матча.       — Сэр, я считаю маловероятным, что событие повторится.       Я строго на него посмотрел.       — И насколько вероятной ты считал эту штуку с временным водово-как-его-там, когда она случилась в первый раз, спрашиваю я тебя? — спросил я язвительно. Не знаю, испугался я больше или разозлился. Думаю, это было жуткое, как дьявол и морские глубины, сочетание того и другого вместе с soupçon (щепотка — фр., прим. пер.) дурных предчувствий, что ходят толпами, как сказал поэт Ворд-какой-то там.       Брови у Дживса чуточку сдвинулись. Повисла недолгая, но мрачная тишина.       — Признаюсь, я не могу гарантировать, что этого не случится снова.       — Ну вот видишь, тут проблемы-то на три трубки. — Я пощипал колючий шерстяной свитер. — Господи, мне нужна сигарета и порция в. с с. для отчаянных случаев, желательно без с.       Дживс посмотрел на меня взглядом земноводного из коллекции таксидермиста.       — Я расспрошу мисс Барр о наличии у нее того и другого, сэр, когда она выйдет из ванной. Должен, однако, заметить, что мое присутствие здесь крайне неподобающе и может создать неверное впечатление.       — Эта девица сама предложила диван, дружище. Думаю, она не видит здесь ничего неподобающего, учитывая обст., и к тому же, у нее, похоже, просто нет больше места. Думаешь, она хочет просыпаться и видеть у себя в гостиной спящего камердинера? — Я сжал его запястье. — Дживс, ну пожалуйста. Не хочу думать, что делать, если я застряну где-то, где не будет тебя.       Судя по его лицу, он собирался отказаться, но я снова попробовал жалостливый взгляд, и он поджал губы. Когда он ответил, его голос звучал так же мягко, как обычный его кашель овцы на далеком склоне, которым он привлекает внимание, но гораздо тише:       — Я и сам не желал бы разлучаться с вами сейчас, сэр. Как вы заметили, мисс Барр сама предложила этот вариант, поэтому, я полагаю, не будет большой беды, если сегодня я останусь здесь. Завтра мы подумаем над тем, какие меры можем предпринять. Вам точно нужна новая одежда. — Он смерил мрачным взглядом мой мерзкий костюм, и я в кои-то веки был с ним совершенно согласен. — И новое жилье. Кроме того, стоит позвать врача и убедиться, что с вами все хорошо.       Я почувствовал себя щенком терьера, который весь день бегал за палками, а тут ему дали теплую мягкую подстилку для сна.       — Да, так пойдет.       Я позволил пальцу скользнуть по Дживсовому запястью, прежде чем отпустить его. Думаю, мне просто нужно было немного уверенности. А он всегда такой надежный и уверенный, даже когда вокруг совсем не на что опереться.       — А сейчас, сэр, позвольте мне подготовить... постель. — Он неодобрительно дернул бровью.       Я поднялся на ноги и оперся о книжную полку, а Дживс в два счета соорудил из матраса нечто подобающее для сна юному господину. Я с благодарностью рухнул на гладко расправленные покрывала и мягко взбитые подушки.       Тут в дверях появилась Джоан в синем халате с торчащими в разные стороны волосами. Она положила на кровать пару кирпичного цвета полотенец.       — Все, ребята, ваша очередь. Пойду поищу что-нибудь съедобное.       Учитывая, чем она нас кормила в той ужасной пустоте дикого холода, я подумал, что «съедобное» таковым может вовсе не оказаться, но я настолько голоден, что съел бы откормленного быка, связку копошащихся дикобразов и целый эскадрон цыплят вместе с пухом и перьями. Очевидно, водные процедуры и долгие прогулки под холодным дождем здорово нагоняют аппетит.       Дживс позволил мне о него опереться, чтобы доковылять до ванной. Я упал на унитаз, потому что болит все до чертиков, а Дживс в это время с подозрением осматривал ванну.       — Позвольте для начала ее вымыть, сэр, — недовольно пробубнил он.       Да, ванна и впрямь кажется не слишком чистой. Дживс пошарил в шкафчике под раковиной, нашел что-то подходящее и отполировал ее до блеска. Потом открыл кран и бросил в воду мешочек соли из корзины над унитазом. Запахло сандалом, и поднимающийся от воды жар напомнил мне гостеприимную сауну. Ничего изумительнее и представить нельзя.       — Ну вот, сэр, позвольте помочь вам избавиться от этой одежды.       Должен признаться, я не слишком твердо стоял на ногах, так что уверенные руки Дживса пришлись весьма кстати. Он помог мне забраться в ванну — гораздо более современную, чем я ожидал после первого впечатления о Сиэтле. Ничего похожего на ножки у нее не было, она стояла прямо на полу, словно бы вырубленная в стене. Я осмотрелся. Прямо в стене небольшое углубление и влажный кусок мыла, у душевой лейки висит полка из проволоки с армией разноцветных бутылок и приткнутой меж ними мочалкой. В углу у стены на бортике сидит очень странный резиновый утенок. Мой-то был задорно-желтый, а этот — красный, с черным хвостом и мелкими рожками, словно вступил в схватку с коровой и неожиданно выиграл.       — Смотри-ка. — Я взял утенка и сильно сжал. Хорошо, хоть пищит, как любой другой. — Что скажешь, Дживс?       — Очевидно, это резиновый утенок, сэр.       — Это-то да, но самый необычный утенок из всех, что я видел.       Я еще немного попищал, пошевелил пальцами ног, чтобы сделать волны, и пустил его в плавание.       — Наконец-то тепло. Я уже начал думать, что никогда не согреюсь и превращусь в одну из тех ледяных скульптур, которыми кто-то когда-то решил украсить «Трутни». С них еще все время капало.       — Действительно, сэр. Я счастлив, что вы избежали этой участи. Вы точно подметили: здесь все выглядит до крайности необычно. Сейчас я вас оставлю, чтобы справиться у мисс Барр по поводу пижамы.       У меня екнуло сердце. Снова он исчезает с поля зрения.       — Уверен, Дживс? Может, подождешь, пока я закончу, и вместе узнаем?       Его взгляд потеплел.       — Уверяю вас, сэр, это займет всего пару минут. Я сразу же вернусь.       Чуточку успокоенный, я лег и оперся о бортик. Ванна такая мелкая, ощущение, словно в лошадиное корыто залез. Я додумался сильнее согнуть колени, чтобы опуститься ниже. В конце концов, в самом крайнем случае сойдет и корыто, а это и есть самый крайний случай. Если выбирать между современным и старомодным чем-нибудь, я обычно предпочитаю современное, но не теперь.       — Так и быть, справлюсь тут сам. Только поспеши, хорошо?       — Конечно, сэр. Я скоро вернусь.       Дживс умерцал за дверь, оставив меня плескаться в сандаловой пене.

***

      Я закрыл за собой дверь ванной комнаты и отправился искать мисс Барр. Она оказалась в кухне и подняла на меня взгляд, когда я показался в дверях.       — Бертины вещи вон там. — Она сидела за столом и помешивала слегка дрожащими в руке палочками содержимое суповой тарелки. В ярком электрическом свете было заметно, как сильно она устала. — Надеюсь, удон подойдет в качестве ужина, потому что сейчас это единственное, что есть из быстрого и горячего.       На столешнице рядом с духовым шкафом лежала разделочная доска, а на ней — большой китайский нож и несколько видов тонко нарезанных овощей.       — Уверен, что суп будет весьма кстати, мэм. Не найдется ли у вас бренди и содовой воды? Мистер Вустер попросил выпить и закурить.       Вещи мистера Вустера, включая портсигар и часы, я нашел на столе в столовой, что примыкала к кухне. В огромное окно оттуда был виден ночной город.       Мисс Барр хихикнула:       — «О, этот бренди, жгучий срам, несущий гибель дуракам». — Она махнула рукой в сторону огромного холодильника. — У меня есть виски. Талискер, Лафройг или Джеймсон, если предпочитаешь ирландский. Еще есть водка и пара ликеров. А вот бренди нет.       — Поэт Бёрнс, мэм?       Цитата, несмотря на свою уместность, меня удивила. Проходя мимо, я не удержался и поднял бровь. Бутылке Лафройга уже лет двадцать. Мисс Барр продолжала сопротивляться моим попыткам определить ее социальный статус. Она настоящая головоломка, и меня это беспокоит. Не могу контролировать то, чего не понимаю.       — Бёрнс рулит. Стаканы в шкафу позади тебя, рядом с мойкой. Можешь и в себя опрокинуть, если хочешь. — Я пытался понять значение слова «рулит» в отношении шотландского поэта, пока она помешивала содержимое миски. — А доставай сразу три, раз уж ты там.       Я открыл шкаф. Из стекла внутри оказались только стаканы для воды и бокалы для красного вина. Посуда представляла собой полное смешение размеров и стилей из восьми неполных наборов. Множество разнообразных кофейных чашек всех цветов и размеров с надписями рассматривать было некогда. Придется обходиться тем, что есть. Я достал три стакана для воды и налил мисс Барр ровно на два пальца.       — Спасибо, Дживс.       Я открыл портсигар мистера Вустера.       — Боюсь, сигареты уже не спасти.       Они превратились в сырую массу. Серебро нужно отполировать при первой же возможности. Хорошо, что я всегда ношу с собой сигареты на случай, если он забудет свои.       — В доме курить нельзя, — заявила мисс Барр, поднимая глаза от кастрюли, куда она добавляла овощи. — Я сама не курю, и мне нечего ему предложить. Если надо, выходите на балкон.       — На улицу, мэм? — Не слишком разумно после пережитого сегодня.       — Как все. — Она достала с полки суповую миску. — Сейчас почти везде так, у меня есть друзья с астмой, они задыхаться начинают. Не хочу навещать кого-нибудь в больнице, если этого можно избежать. В Сиэтле запрещено курить в общественных местах, так что остаются только специальные клубы и квартиры, где тебе разрешат. А так, снаружи и подальше от открытых окон и дверей.       Вероятность того, что курение может быть запрещено, не приходила мне в голову. Пока я думал над ответом, она протянула мне миску с супом, в котором плавала длинная толстая лапша и крупно порезанные овощи. Пахло приятно: я почувствовал урчание в животе. Много времени прошло с последнего нормального обеда. Мисс Барр достала палочки и опустила их в миску.       — Иди, отнеси Берти. Как вернешься, твой как раз будет готов.       Я кивнул и обнаружил, что у меня заняты обе руки.       — Хорошо, мэм. Не найдется ли у вас подноса?       Она кивнула на полку за обеденным столом, на которой европейские приборы и чайники лежали вперемешку с восточными. Значит, я смогу подать мистеру Вустеру его утренний чай.       — Там есть, можешь взять.       Я смог добраться до подноса, основательно подвигав чайники и емкости. В результате стакан с суповой миской уместились вполне аккуратно.       — Спасибо, мэм.       Я направился было к мистеру Вустеру, но мисс Барр остановила меня, тронув за локоть, и посмотрела в глаза. Рука ее дрожала от усталости, а лицо выглядело изможденным. Я заметил морщины вокруг глаз и седину на темных висках, которую не видел раньше: синий цвет успешно перетягивал на себя внимание. На изуродованное пирсингом лицо смотреть все еще сложно.       — Я... я надеюсь, с ним все будет хорошо. Я могла сделать гораздо больше. Так переволновалась, что забыла зажечь огонь, — нам повезло, что все не закончилось еще хуже. Мы бы согрели его быстрее, если бы влили в него что-нибудь горячее. Мне жаль.       Она казалась искренне опечаленной.       — Мэм, вам не нужно извиняться. Ваши здравомыслие и быстрая реакция спасли жизнь мистеру Вустеру и, вероятнее всего, мне самому. Мне слов не хватит, чтобы отблагодарить вас. В подобных обстоятельствах мелкие промахи вполне понятны. Важно то, что вы оказались готовы оказать первую помощь.       Она отпустила мой локоть.       — Ты собирался прыгать за ним, да? Не зная, насколько там глубоко и насколько сильно течение.       — Да, мэм.       Вероятно, я бы смог вытащить мистера Вустера из воды, но без ее помощи мы бы оба погибли от переохлаждения. И все же, я бы не стал колебаться, потому что не смог бы жить с осознанием того, что не предпринял ни единой попытки. От этой мысли меня передернуло.       — Простите, мэм. Я обещал мистеру Вустеру вернуться через минуту.       — Ты очень храбрый человек, — тихо произнесла она и вернулась к кастрюле с супом. Я не видел в этом храбрости — всего лишь долг.       Мистер Вустер игрался с красной уточкой.       — А-а-а, это то самое «что-нибудь съедобное», да, Дживс?       — Да, сэр. У мисс Барр нет ни бренди, ни содовой, однако она предоставила нам вполне приличный двенадцатилетний солодовый виски и горячий суп.       Я сел на бортик ванной и протянул ему поднос.       — Ну что, это же здорово. То, что доктор прописал. — Он отпил виски и вернул стакан на поднос. — И впрямь. Потрясающая штука. Кто мог знать, что синеволосая девица прячет у себя старый солод, а?       Он откашлялся и осмотрел тарелку с супом.       — А почему ложки нет? И зачем палки? Странно совать в суп палки.       — Это восточный обычай, — рассказал я. — Палочки для еды. Жители Японии и Китая пользуются ими вместо столовых приборов.       На его лице отразилось замешательство.       — Я думал, мы в Сиэтле, нет? Он разве не в Америке? Он же был в Америке, когда я был тут в последний раз?       — Вы правы, сэр. Я могу принести вам ложку, если желаете.       Он бросил на меня испуганный взгляд.       — Нет-нет, все в порядке. Останься, ладно? Если мне нужно учиться есть суп палками, разумнее делать это в ванне, правда? Хотя бы об одежде не нужно волноваться. — Он взял в обе руки по палочке и уставился в тарелку.       Я отставил поднос в сторону.       — Позвольте продемонстрировать, сэр.       Я мягко вынул у него из рук палочки и показал, как их следует держать и как брать еду.       — О, а это умно! Дай-ка попробую.       Я помог мистеру Вустеру обхватить палочки пальцами. Его руки заметно потеплели за последнее время. Он пошевелил палочками и послал мне сияющую улыбку. Я снова взял поднос.       — Традиционно в восточной кухне суп пьют прямо из чашки, а палочками достают кусочки овощей и мяса, сэр.       Он посмотрел на меня с сомнением.       — Пить из тарелки? Ты уверен? Не слишком-то воспитанно. Бесшумно не получится.       — Уверяю вас, сэр. На востоке джентльмен вполне может пить из чашки.       — Ну и ладно.       Он взял миску в одну руку и попытался претворить мой совет в жизнь. Лапша при этом почти не сбежала.       — Ну что ж, это было довольно вкусно. — Он отдал мне палочки и миску. — От десерта я бы не отказался, конечно, но, по крайней мере, внутри у меня потеплело и уже не так пусто. Да и спать хочется после всех этих смертоносных приключений.       Я решил никак не комментировать «смертоносность» и промолчал. Он опорожнил стакан с виски одним глотком, широко зевнул, и зевок перешел в очередной жуткий приступ кашля.       — Надо вылезти и позволить тебе ополоснуться, Дживс, — сказал он, переведя дух.       — Хорошо, сэр. Позвольте мне вернуть поднос на кухню и справиться об одежде для сна.       Он поднял бровь.       — Да, Дживс. Замечательно. Только потом обратно, ладно? — В его голосе и выразительном лице отражалось беспокойство.       Мисс Барр все еще сидела за столом, тяжело опершись на локоть и ковыряя в миске палочками. Она подняла взгляд, когда я вернулся в кухню и поставил поднос на столешницу.       — Мэм, могу ли я поинтересоваться о пижаме для мистера Вустера? Понимаю, что у вас может не оказаться ничего подходящего, но не спросить не могу.       Она кивнула и встала.       — Да, в моей комнате наверняка что-нибудь найдется.       Она взмахом руки пригласила меня в спальню. Бордовые простыни и одеяло с золотым узором выглядели так, словно постель никогда не собирали. На стенах здесь тоже висели книжные полки, а из окна виднелась та же часть города, что и из библиотеки. Комод заставлен занимательным набором предметов, включающих в себя кости животных, фотографии в рамках, небольшие статуэтки и полурасплавленные свечи. Мисс Барр достала из комода лазурные фланелевые брюки с кричащим узором из улыбающихся солнц, полумесяцев и уже не таких пугающих среди них звезд. Затем моему взору явились пижамные брюки из черного шелка. Из другого ящика она вынула черную хлопковую тунику с длинными рукавами и индуистским узором. Просто ужасающую. Все было катастрофически измято, но тонко и довольно приятно пахло кедром.       — Шелковые подойдут тебе. Их оставил один мой парень пару недель назад. На твои плечи ничего не налезет, но Берти поместится почти во все. Не идеально, да. Придется потерпеть, пока мы не решим, что с вами делать.       У меня потемнело в глазах от беспечного упоминания любовников, свободно ее навещающих и оставляющих здесь свою одежду. Остались ли приличия, которых эта женщина не нарушает? Насколько безопасно для нас находиться в доме женщины, известной своим неподобающим поведением? Я снова напомнил себе, что эта женщина спасла нам жизнь и без раздумий привела к себе домой.       Мисс Барр вручила мне пижамы, и какое-то время я смотрел на них, сжимая в руках.       — Благодарю вас, мэм. Уверен, это подойдет.       — Под раковиной за левой дверцей новые зубные щетки. Я держу их на случай внезапных гостей. Возьми пару, я знаю, ты захочешь почистить зубы, прежде чем свалишься.       «Свалиться», видимо, на ее языке означало «лечь спать». Я поблагодарил ее еще раз и вернулся в ванную комнату к мистеру Вустеру.       Он опирался на бортик и выглядел гораздо хуже. На руках, ногах и туловище начали проявляться синяки. К утру они будут весьма болезненными. Я положил одежду рядом с раковиной и нагнулся за щетками. Они все были разных цветов, каждая в отдельной прямоугольной упаковке из чего-то, похожего на тонкий и прозрачный бакелит (Один из самых старых видов пластмасс - прим. пер.). Мистер Вустер разлепил веки.       — Дживс.       — Я принес одежду для сна и зубные щетки, сэр. На сигареты, к несчастью, попала вода.       — А...       Он совсем сник: тяжело вздохнул и уронил голову на стену. В надежде найти аспирин я открыл шкафчик над раковиной и обнаружил множество пузырьков с незнакомыми названиями. На некоторых было указано имя мисс Барр, и я решил, что они выписаны ей врачом. Я вынул большую пачку со словами «парацетамол» и «болеутоляющее» и изучил информацию на листке бумаги, коей оказалось гораздо больше, чем я привык видеть: там были указаны не только необходимые дозы, но и описание действия препарата и возможные побочные эффекты. Решив, что это заменит нам привычный аспирин, я попытался открыть пузырек. Ничего не вышло. Тут я заметил надпись, предлагающую нажать сверху, вместо того чтобы крутить. Пара неловких манипуляций — и в мою ладонь упало вожделенное лекарство.       — Держите, сэр. — Я протянул мистеру Вустеру две маленькие белые таблетки. — Это должно облегчить боль.       Влажными пальцами он взял таблетки и маленький одноразовый стакан с водой, набор которых я обнаружил рядом с зубными щетками.       — Самое время, — сказал мистер Вустер, проглотив пилюли. — Чувствую себя так, словно по мне потопталась вся команда по регби. Команда из парней-переростков со свинцовым грузом на спине.       И, оглядев собственное тело, добавил:       — Да я и выгляжу соответствующе.       — Сэр, если вы готовы, я помогу вам одеться для сна.       Он кивнул и протянул руку. Я помог ему встать, заключив по его виду, что сам он с этой задачей не справится. Вынув канализационную пробку, я протянул мистеру Вустеру полотенце и отвел глаза, пока он вытирался, стоя на темно-зеленом коврике. На ближайшие несколько дней личное пространство у нас в дефиците. Он вернул мне полотенце, и я протянул ему брюки так, чтобы он смог в них облачиться, держась за мое плечо.       — Знаешь, Дживс, будь мы сейчас дома, ты бы уже строил планы как от них избавиться.       Я поднял брюки до талии и затянул шнур. Еще эта туника... Я изо всех сил постарался не показать недовольства финальным образом.       — Я знаю, как тебе сейчас больно, старина, но это же временно.       — Вы правы, сэр.       Он почистил зубы, и я отвел его в библиотеку. Сев на кровать, он вздохнул с облегчением.       — А теперь, сэр, если вы не возражаете, я поужинаю и приму душ. Постарайтесь уснуть.       Вряд ли я смогу заснуть так близко к нему, но ему отдохнуть необходимо.       — Хорошо. — Он слабо кивнул. — Только не задерживайся там, ладно?       Пока я накрывал его одеялом, он ворочался и не отрывал от меня напряженного взгляда.       — Я скоро вернусь.       Я выключил свет и вышел на кухню. Мисс Барр полоскала тарелки и складывала их в маленькую электрическую посудомоечную машину. В больших современных домах такие бывают, но никогда я не видел настолько маленьких в частной квартире.       — Твой суп в духовке, — сказала мисс Барр. — Чтобы не остыл.       — Благодарю вас, мэм.       Я вылил остатки супа в миску, взял со столешницы палочки для еды и сел за обеденный стол. Я привык есть в одиночестве или в компании других слуг, но мисс Барр, казалось, совершенно не волновало нарушение порядка. Не уверен, что она вообще заметила это нарушение.       Вытерев руки, она села напротив.       — Я сейчас пойду спать. Хочу уточнить пару вещей на случай, если вы проснетесь раньше меня. — Она махнула в сторону холодильника. — Есть можете все, что там лежит, просто говорите, если что-то закончится. Чай в том шкафу. — Она указала на шкаф слева над духовкой. — Кофе у меня нет, поэтому если вы именно его пьете по утрам, вам не повезло. Потом купим, если хотите. И еще. Здесь есть вещи, которые я бы предпочла, чтобы вы не трогали. Все, где есть свечи — это алтарь. Алтарь трогать нельзя.       — Алтарь, мэм?       Очередная странность. Она махнула рукой.       — Долго объяснять. Потом расскажу, если правда интересно. Просто ничего не переставляйте, ладно?       — Хорошо, мэм.       — Читать можно все, что не написано от руки. У меня есть несколько дневников, и они личные, но все, что напечатано, — в свободном доступе.       — Спасибо, мэм.       У меня не было времени осмотреть полки, но, возможно, здесь найдутся труды по истории, рассказывающие, что случилось с миром после 1924-го года. Учитывая размеры библиотеки, шанс у меня есть.       — И последнее: лучше не выходите на улицу без меня. У вас нет ключей, вы можете потеряться, и вам нужно много чего узнать, прежде чем самостоятельно куда-то отправиться. Завтра мы попытаемся раздобыть вам наличности и закупиться одеждой. Я попытаюсь встать к полудню.       Судя по всему, она придерживается того же режима дня, что и мистер Рокметеллер Тодд, друг мистера Вустера с Лонг-Айленда. Я подобные привычки не поощряю, но мы же в гостях, в конце концов.       — Хорошо, мэм. Я постараюсь вас не беспокоить.       — Спасибо. — Она кивнула и поднялась со стула. — Тогда до завтра. Доброй ночи.       Она на мгновение сжала мое плечо и отправилась в спальню, оставив меня в тишине размышлять и доедать суп.       После ужина я бегло осмотрел вещи мистера Вустера. Верхняя одежда восстановлению уже не подлежит, но белье надеть еще можно. Я открыл часы. Детский портрет слегка намок, но в основном изображение сохранилось. Эта потеря могла стать для мистера Вустера большим ударом. Часы нужно будет отдать в чистку и смазать, чтобы они пошли снова. Я опорожнил портсигар и ополоснул его под краном. Полировка пока подождет. Сейчас я мало что могу сделать и уже валюсь с ног от усталости.       Я пообещал мистеру Вустеру не задерживаться, поэтому не стал осматривать собственные вещи. Очень нужно в душ. Руки и плечи ноют уже несколько часов, и я сильно вспотел. От удара о землю наверняка появятся весьма болезненные ушибы, горячая вода должна принести долгожданное облегчение. Белье можно постирать в душе и высушить там же на шторе. Я вымыл наши тарелки, поставил их рядом с остальными и выключил в кухне свет. После душа постирал нашу одежду, почистил зубы и принял парацетамол.       Пижамные брюки оказались коротки, но в талии сели нормально. Спать придется с обнаженной грудью. Как бы меня это ни беспокоило, сделать ничего нельзя. Надеюсь, мистер Вустер не слишком расстроится этому досадному прегрешению против приличий.       Библиотека освещалась только тусклым светом ночного города. Я закрыл жалюзи, чтобы утреннее солнце не побеспокоило мистера Вустера, глубоко вздохнул и откинул одеяло, чтобы лечь рядом со своим работодателем. Он лежал на другой половине дивана, свернувшись в клубочек.       — Привет, Дживс.       — Лучше бы вам спать, сэр. — Я повернулся на бок и посмотрел на него в темноте.       — Я боялся, что ты не вернешься. — Он придвинулся ближе. — Вдруг что-нибудь случится, пока мы будем спать?       Просачивающийся сквозь жалюзи свет отражался в его глазах.       — Ничего не случится, сэр.       Он выпрямился и лег на бок лицом ко мне.       — Мы этот сценарий проходили, Дживс, готовы к премьере. Откуда ты знаешь? — Он протянул руку и нерешительно положил ее мне на плечо. Я не смог подавить дрожь.       — Если что-нибудь случится, я сделаю все, что в моих силах, чтобы остаться с вами, сэр. Пожалуйста, постарайтесь заснуть. Вы многое пережили сегодня, вам нужно отдохнуть.       Я мягко убрал его ладонь со своего плеча. Он сжал мои пальцы, а потом перевернулся на спину и уставился в потолок.       — Что ж, наверное, это все, на что я могу рассчитывать.       — Завтра мы достанем для нас подходящую одежду. А потом все обдумаем и решим, что делать дальше.       Он кивнул и снова закашлялся. Как же мне не нравятся эти хрипы.       — Доброй ночи, Дживс.       — Доброй ночи, сэр.       Сейчас я попытаюсь уснуть, а завтра начну строить нашу жизнь заново.

***

      Утром я не сразу вспомнил, где нахожусь. Незнакомая комната, заставленная книгами, освещалась незнакомым светом, пробирающимся сквозь полосы жалюзи; ощущение обвивающих меня рук и ног и тяжесть головы у меня на груди тоже было незнакомым. Я закрыл глаза и сделал медленный глубокий вдох, не шевелясь, чтобы не разбудить мистера Вустера. Вот оно — окончательное доказательство всего, что с нами случилось. Я не сошел с ума. Это не галлюцинация и не сон. Иронично, что именно о таком пробуждении я мечтал едва ли не с момента нашего знакомства: в его объятиях, прижавшись к нему всем телом — и я сознательно продлевал эту экстатическую пытку.       Обняв мистера Вустера за талию одной рукой и прижавшись щекой к его взъерошенной макушке, я несколько долгих минут наслаждался нашими объятиями, грудью чувствуя его дыхание. Он не отозвался на мои прикосновения, но я этого и не ждал. Сражение с собственной совестью было проиграно, когда я прижал его к себе и вдохнул чистый аромат его тела, запоминая каждую мелочь из широкого спектра ощущений. Затем осторожно снял с себя его ногу и руку и положил ему под голову подушку. Часов в комнате нет, но мисс Барр я не слышал, да и вообще в квартире было тихо. За окном шумел город и пели птицы.       Я открыл дверь и выглянул в коридор. Все так же, как накануне ночью: бледное ковровое покрытие от стены до стены и полуприкрытая дверь в ванную. Комната тонет в полумраке. Сейчас либо слишком рано, либо облачно. Возможно, и то, и другое. Я собрал с занавески в ванной наши с мистером Вустером вещи и принял душ. Брильянтина нет, а значит, волосы будут в непотребном беспорядке, но что поделать? Я как мог причесал их пальцами и понадеялся, что они высохнут в нужном положении.       Скрепя сердце я смирился с необходимостью надеть вчерашнюю одежду. Отсутствие свежей сорочки выбивало из колеи. Я люблю путешествовать и менять окружение, но предпочитаю предсказуемый быт, как и мой работодатель. Во что одеть мистера Вустера до тех пор, пока мы не приобретем ему хотя бы один костюм? В брюках из джинсы и зеленом вязаном свитере мисс Барр он выглядел нелепо. Возможно, у нее найдется что-нибудь более достойное, пусть и не подходящее по размеру. Судя по всему, она из тех мужеподобных женщин, что носят брюки чаще, чем платья. Возможно, преступления против стиля распространяются и на мужские сорочки. Я отнес высохшее белье в библиотеку и положил на подлокотник разложенного дивана. Мистер Вустер крепко спал, но дышал как-то нехорошо. Я подтянул на плечо сползшее одеяло. Порывшись в шкафу, обнаружил еще одно тонкое покрывало и аккуратно подоткнул им мистера Вустера со всех сторон.       Теперь нужно ознакомиться с кухней, чтобы приготовить приличный завтрак. Между двумя расположенными вдоль стен столешницами места оставалось совсем немного. Духовой и морозильный шкафы я заметил еще вчера, как и посудомоечную машину. Множество приспособлений, заставлявших горизонтальные поверхности, признаны, по-видимому, всячески облегчать жизнь хозяйки. Я распознал электрический миксер и маленький тостер. Назначение остальных предметов осталось для меня загадкой. На духовом шкафу и еще кое-где прикреплены маленькие часы вроде тех, что я видел в автомобиле мисс Барр. Все они показывали время с разницей в десять минут, поэтому я предположил среднее: половина одиннадцатого. Гораздо позже моего обычного пробуждения, но вполне объяснимо, учитывая обстоятельства. Так и не разобравшись, как настроить часы и какие из них показывают верное время, я достал из пиджака свои. В последний раз я заводил их в 1924-м году в Лондоне. Я установил часы пока на половину одиннадцатого и решил разобраться с этим позже.       Осмотр шкафов и ящиков показал, что кухня, в принципе, оснащена неплохо. Небольшая книжная полка заставлена множеством поваренных книг из кухонь самых разных стран и континентов. Количество кастрюль и сковородок разного размера и предназначения позволяет приготовить ужин, как минимум, человек на восемь. Мисс Барр, похоже, любит готовить. Холодильник весь завешан открытками и маленькими магнитиками с разными словами. Слова складываются либо в поэтические строки, либо в двусмысленные или откровенно грязные ругательства. Личность нашей хозяйки смущает меня все сильнее.       Чая у мисс Барр оказалось много и самых разных сортов: зеленый японский, китайский улун, несколько видов черного байхового, травяного и, слава богу, приличный дарджилинг, который я выбрал для завтрака мистеру Вустеру. И никаких столь любимых американцами пакетиков, только крупнолистовой. Полка со специями полна разнообразных приправ для любых блюд. Часть банок, однако, осталась без подписи. Для палочек корицы это излишне, а кое-что я легко опознавал по запаху — ту же корицу или гвоздику. Все, кажется, расставлено в особом порядке. Консервные банки, пакеты и коробки, очевидно, приобретенные в магазине, названы в той же навязчиво-вычурной манере, что и медикаменты в ванной. Содержимое некоторых банок, явно домашнего приготовления, подписано от руки только датой и самыми общими словами, иногда несколько необычными: «рябиновый джем», или «шаллон — для пирога», и тому подобное. В больших банках обнаружились самые разные бобы и крупы, несколько сортов риса и макарон. В специальных емкостях я нашел нарезанный лимон, белый лук и чеснок, готовые к употреблению. Кажется, у мисс Барр есть все и на самый разный случай, но вот вкусы у нее такие же необычные, как внешний вид.       В холодильнике, однако, я не обнаружил ничего из того, что искал. Например, яиц. Или бекона. Вообще никакого мяса. Была сырая лапша, был пакет, подписанный «тофу», с чем-то белым, плавающим в воде, было несколько видов сыра, масло, зеленые овощи для салата и соусы. В закрытых контейнерах остатки готовых блюд. Молока я тоже не нашел, вместо него странный пакет «50×50» — молоко со сливками, как я решил, для чая — почти полный. Пакет сообщал, что содержимое «органическое», но представить себе «неорганическую» молочную продукцию я не смог. Вероятно, какая-то еда теперь искусственная, наподобие того батончика непонятно из чего. Что можно сделать с некоторыми из продуктов, непонятно, но большая часть вопросов не вызывает. В верхнем ящике нашелся нарезной зерновой хлеб, тонкий пакет с угрем, подписанный по-английски и по-японски, несколько упаковок фаршированных макарон, мороженая рыба, какая-то домашняя птица и голень ягненка. Какой-то бульон в контейнерах. Льда не было совсем.       Я не смогу приготовить мистеру Вустеру его яичницу с беконом. Но из муки, сахара, масла и сливок можно хотя бы испечь булочки. Времени на это ушло не много, и инструкции на духовке оказались достаточно ясными. Запальников не было, но в электрической плите для меня нет ничего необычного.       Пока пеклись булочки, я вымыл использованную посуду и подошел к окну. В дневном свете город восторгал не меньше, чем ночью. Судя по всему, когда-то он вырос на побережье, и теперь береговая линия застроена небоскребами. Залив рассекают торговые суда, а среди редких облаков я увидел самолеты. Вдалеке за водой виднеются покрытые снегом горы. Между домами много деревьев, но те, что рядом, совсем невысокие. Вообще весь город кажется зеленым, несмотря на цвет осенних листьев. Судя по положению солнца, окно выходит на запад. Значит, вода внизу — это Пьюджет-саунд, я никогда не видел его раньше. Рассказы мистера Вустера оставляли впечатление о шумном и растущем городе, полном самых колоритных жителей. Похоже, за последние восемьдесят пять лет Сиэтл вступил в свою цветущую пору. Не сравнить, конечно, с великими городами моего века, но из окна конкретно этой квартиры он кажется вполне успешным.       Я вынул булочки из духового шкафа и поставил чайник. Подходящий заварник нашелся легко, но вот настоящая чайная чашка в этом доме, похоже, всего одна. И молочник один. Я выставил чашку на стол: в жизни не видел ничего уродливее. Я не смогу подать мистеру Вустеру чай вот в этом, лучше уж кофейная. Они все разрисованы пейзажами и животными, некоторые — юмористическими рисунками. На одной была нарисована схематическая молекула — я ее не опознал, но решил, что она кофеиновая. Наверное, лучше остановиться на простой черной керамике.       Я выключил засвистевший чайник, заварил чай и, прежде чем отнести поднос мистеру Вустеру, позавтракал сам. Потом расставил на подносе приборы и булочки с абрикосовым джемом. Мистер Вустер как раз начал просыпаться.       — Доброе утро, сэр. За окном приятное мягкое утро, хоть и немного пасмурное. Боюсь, ваш завтрак не отвечает необходимым стандартам.       Он осторожно сел и посмотрел на поднос, который я поставил на угол стола рядом с диваном.       — Что так, Дживс? Без яиц с б.?       — Боюсь, что да, сэр. Ничего из этих продуктов у мисс Барр не обнаружилось. Надеюсь, что булочки с джемом послужат достойной альтернативой на первое время.       Он взял кофейную кружку и попробовал чай.       — Ну, завтрак, может, и не самый стандартный, но чай на высоте, как всегда. — Он широко мне улыбнулся.       — Благодарю вас, сэр.       Пока он пил чай, я стоял рядом и старался разглядеть последствия вчерашних испытаний.       — Знаешь, Дживс, я, пожалуй, и вторую возьму. В животе что-то совсем пусто. Постучи — услышишь эхо. — На мгновение лицо его исказила гримаса боли. — И если у тебя там остался аспирин, от него я тоже не откажусь.       — Конечно, сэр.       Я кивнул и пошел за лекарством. За дверью поднималась мисс Барр. Булочек, к счастью, хватит на всех — ей не придется самой готовить себе завтрак. Я чувствую необходимость хоть как-то отплатить за оказанное гостеприимство. Когда я возвращался в библиотеку с таблетками и еще одной булочкой, мисс Барр прошла мимо в халате, не удостоив меня взглядом. Не уверен, что у нее глаза были открыты. Она зашла в ванну, и послышался шум воды.       В библиотеке мистер Вустер разрывался от кашля. Я поставил тарелку, сел и приобнял его одной рукой. Он оперся о мое плечо, тяжело дыша. Его трясло.       — Прости, Дживс. Легкие все еще похожи на потрепанные мокрые губки.       — Как только мы достанем для вас подходящую одежду, я постараюсь найти врача.       Он хрипит, когда дышит, но он же воды наглотался, возможно, легким нужно время, чтобы восстановиться. И все же глупо уповать на удачу. Он не болел ни разу в жизни, и я не собираюсь этого менять. Он кивнул.       — Ладненько. Есть идеи, во что обернуть вустеровский корпус?       — Когда мисс Барр оденется, я спрошу, нет ли у нее чего-нибудь более подходящего, чем вчерашние джинсовые брюки. Я бы не советовал вам появляться на людях в подобном виде. — Я встал с дивана, чтобы восстановить привычное нам обоим положение. Он дернул уголком губ.       — Тут я с тобой соглашусь, старина. А мой костюм прогулки не пережил, я так понимаю?       — Нет, сэр. — Я покачал головой. Кое-где разошлись швы, а от покрывавшего лед ила ткань совсем испортилась. — Мне очень жаль, но нет.       Он грустно вздохнул.       — Что ж, будем надеяться, Джоан даст что-нибудь понаряднее.       По поводу «нарядного» у меня кое-какие сомнения.       — Сэр, «будь у меня в руках небесные полотна...»       Он поднял голову и посмотрел на меня.       — Один из твоих поэтов?       — Йейтс, сэр.       — А, точно. Ирландец с Нобелевской премией. Ты говорил.       Я слегка ему улыбнулся.       — Действительно, сэр.       Мисс Барр с влажными, торчащими во все стороны волосами прошла в свою спальню. Она показалась мне такой же сонной, как и до душа. Хлопнула дверь. Я снова повернулся к мистеру Вустеру.       — Я наберу вам ванну, сэр.       — О, Дживс, было бы просто замечательно.       И он вгрызся в булочку.       Пока я набирал ванну, мисс Барр вышла из спальни. Я вернулся на кухню, чтобы попросить одежду для мистера Вустера. Она ставила чайник, сгорбившись над конфоркой. На ней были вчерашние черные джинсовые брюки и исключительно измятая черная шелковая мужская рубашка со стоячим воротничком, из-под которой выглядывал ярко-красный бюстгальтер. От сверкающих зеленых ботинок у меня потемнело в глазах. По сравнению с ней даже мистер Рокметеллер Тодд обладает каким-никаким вкусом.       — Мисс Барр?       — Чай, — пробормотала она.       — Чай в чайнике на столе, мэм.       — Голова не варит.       Я моргнул, не уверенный, что расслышал правильно. Она выключила плиту, прошаркала к столу и сама налила себе чаю со сливками — я не успел и пошевельнуться. Сделав глоток, она обернулась, так и не открыв глаз, и положила голову мне на грудь. От неожиданности я застыл на месте.       — Ты просто бог, — пробормотала она и отвернулась к столу, на котором стояла тарелка с булочками. — Можно мне одну?       Мистер Вустер никогда не скупился на добрые слова в мой адрес, но и не доходил до апофеоза. Я пришел в себя и удивился вопросу.       — Разумеется, мэм.       Она надкусила голую булочку без джема и масла.       — Я должен попросить у вас одежду для мистера Вустера на то время, пока мы не приобрели ему подходящий гардероб.       Она кивнула и проворчала сонно:       — Сначала чай. Потом шмотки.       — Хорошо, мэм.       Я выключил краны в ванной и вернулся к мистеру Вустеру.       — Ванна набрана, сэр.       Мистер Вустер уже дожевал булочку и теперь рассматривал книжные полки перед диваном.       — Странные книжки читает старушка Джоан, Дживс.       — Я в этом не сомневаюсь, сэр.       Он попытался встать и застонал.       — Так, попытка не удалась. Дживс, кажется, мне нужна помощь. Я чувствую себя жестким, как палка. — Он посмотрел на меня с тщательно скрываемой болью. — Ничего не двигается.       Я помог ему встать, пережив очередной приступ раздражения от этой ужасной пижамы. Уже сегодня, напомнил я себе, мы найдем портного, приобретем мистеру Вустеру подходящую одежду, и мне не нужно будет терпеть эту пеструю какофонию.       — Уверен, что ванна и обезболивающее принесут вам облегчение, сэр.       — Великолепно, Дживс. Самое время поплескаться в теплой и ароматной.       Он улыбнулся и направился в salle de bain, опираясь на меня и хромая. Под пижамой по всему телу обнаружились обширные черные кровоподтеки. Ему невероятно повезло, что в реке он не ударился головой. Неудивительно, что тело закоченело. Я опустил мистера Вустера в ванну и оставил играть с утенком.       — Только не задерживайся, старина, — немного нервно крикнул он мне вслед.       Интересно, сколько пройдет времени, прежде чем он перестанет опасаться повторения наших злоключений?       Мисс Барр рылась в шкафу, двигая плечики с места на место.       — А, Дживс. Доброе утро. Спасибо за чай и булочки.       Вот теперь видно, что она проснулась, хотя глаза слегка припухшие. И не похоже, чтобы она полностью оправилась после вчерашней ночи.       — Входи. Посмотрим, может, и найдем что-нибудь.       — Хорошо, мэм.       Я вошел в комнату, изо всех сил старясь игнорировать все еще не застланную постель. Мисс Барр сунула мне пару линялых джинсовых брюк, изношенных до серости.       — Эти чуть длиннее вчерашних. Я их с ботинками ношу. Должны подойти.       Я развернул сложенные брюки. Длина действительно подойдет, но их ветхий вид навел на меня тоску. Мисс Барр снабдила меня черным кожаным ремнем и вынула из шкафа рубашку, похожую на ту, что была на ней в эту минуту. Рубашку из темно-зеленого шелка, с пришитыми манжетами и воротничком и сильно измятую. Ну хотя бы цвет не слишком вызывающий. Мистеру Вустеру идет темно-зеленый, и шелк он оценит, я уверен.       — Мэм, у вас найдется утюг?       Она посмотрела на меня и моргнула.       — Не знаю? Наверное?       Я испустил страдальческий вздох и на мгновение прикрыл глаза.       — Вы не знаете, есть ли у вас утюг.       Ну разумеется. Ее одежда с ним даже не знакома.       — Если он есть, то на верхней полке над стиралкой. За всеми порошками. — Она махнула рукой в направлении незаметной двери в коридоре.       В каморке две маленькие стиральные машины, довольно необычные на вид, стояли друг на друге. На полке я нашел не только средства для стирки и контейнеры с неизвестным содержимым, но и ящик с инструментами, и небольшой огнетушитель. На стене висел водонагреватель. При тщательном осмотре все-таки обнаружились электрический утюг и небольшая гладильная доска, на вид очень старые. Вероятно, к мисс Барр они перешли по наследству.       Когда я привел одежду для мистера Вустера в относительно подобающий вид, мисс Барр уже перешла в гостиную. Проходя в ванную комнату, я заметил, что она, сидя за письменным столом, печатает на клавиатуре, которая показалась мне похожей скорее на необычайно тонкий хьюмидор (Ящик для хранения сигар - прим. пер.), чем на что-либо еще. С печатной машинкой у этого приспособления мало общего, несмотря на наличие клавиатуры. Мисс Барр казалась глубоко погруженной в дело.       Мистер Вустер мне обрадовался. В горячей воде ему стало легче, но двигался он все равно с трудом. Я помог ему встать и подал полотенце.       Новая одежда подошла ему больше, чем вчерашняя. Моим вкусам она не отвечала ни в малейшей степени, но вариантов у нас не много. Брюки и рукава все же оказались коротковаты, но в плечах рубашка села хорошо. Ему действительно идет зеленый. Отсутствие галстука на его шее причиняет боль.       — Ну... — Он критически осмотрел себя в зеркале. — Не Сэвил-роу, конечно, но в ней так мягко и удобно.       Он провел рукой по шелковому рукаву. Ткань действительно хорошего качества. Еще одна загадка.

***

      Дживс с физиономией надутой лягушки осмотрел меня с головы до ног. Из него прямо сочилась ненависть ко всему, что было на мне надето, не то чтобы его можно было за это винить. Джентльмены не носят ничего подобного, даже для занятий спортом. К несчастью, в шкафу у Джоан не нашлось больше ничего подходящего, хотя мне не удалось самому сунуть в него нос. А что мне пришлось бы носить, свались я на голову какой-нибудь Мадлен Бассет? Я вздрогнул. Ни за что на свете не полезу в платье. Вустер уже проходил через это и повторять не намерен. Дживс тоже выглядел не самым безу-каким-то там образом.       — Дживс.       — Да, сэр?       Я осторожно потрогал его волосы.       — Ты пушистый.       Надутая лягушка надулась еще сильнее.       — Приношу свои извинения, сэр. Сказывается отсутствие привычных средств гигиены. Я незамедлительно исправлю ситуацию.       А я втайне порадовался. Приятно смотреть на Дживса набриолиненного, но и в образе заблудшего пса есть свои преимущества. Мне понравилось.       Ночью я то и дело просыпался с надеждой, что все это галлюци-что-то там и с восходом солнца я снова окажусь в своей постели в Беркли-Мэншнс, но наше книжное обиталище и Дживс рядом всякий раз убеждали меня в реальности положения. То есть, Дживс, в большей степени, теплый, спящий, голый по пояс Дживс. Вообразить такое чрезвычайно сложно, да еще в деталях. Да и воображать было не из чего, не то чтобы у меня был опыт подобных пробуждений. Когда я проснулся в первый раз, моя спина крепко прижималась к боку совершеннейшего из камердинеров, который спал так крепко, что я подумал: ну ничего же смертельного не случится, если я перевернусь на другой бок и чуть-чуть подвинусь? Это же всего на один раз. Если он вообще заметит, я могу сказать, что просто ворочался во сне. Дживс оказался чертовски удобной подушкой. Но ему этого лучше не говорить — феодальный дух распинается, как драчливый кенгуру.       Синяки, хрипы в легких и тело, которое не хочет двигаться, настроения отнюдь не поднимают, но раз уж поделать ничего нельзя, остается только продолжать в том же духе. Я в тепле, мне есть что надеть, я позавтракал идеальным чаем с довольно вкусными булочками — по всем параметрам день обещает быть замечательным. Хотя я бы предпочел августовский. Дживс сохранил мой бумажник с наличностью, а значит, надо найти обменный пункт и решить, что делать дальше.       Дживс отвел меня в гостиную к Джоан, где она сидела за столом и что-то на чем-то печатала.       — Салют-салют, Джоан!       Из окна открывался потрясающий вид на наши новые окрестности. Утром город впечатлял не меньше, чем ночью.       Джоан обернулась к нам и улыбнулась.       — Привет, Берти. Как ты себя чувствуешь?       Я вытаращился на почти полностью обнаженный, покрытый татуировками бюст и не сразу смог отвести взгляд.       — О, боги. Э-э-э, довольно ничего, на самом деле. — Я скосил на нее взгляд. — Старушка, а ты, э-э, уже закончила одеваться?       В приличном обществе не увидишь так много оголенного décolletage. Неудивительно, что вустеровское сердце поразилось до самых глубин.       Джоан осмотрела себя с видом скумбрии, внезапно обнаружившей себя sans чешуи.       — Что, что-то не так?       — Мэм, — брезгливо выдавил Дживс, если «брезгливо» нужное мне слово, — подобное облачение больше подобает спальне.       Джоан расслаблено откинулась на спинку стула и фыркнула.       — О. Понимаю. Простите, мальчики, сейчас это нормально. — Она застегнула одну пуговку и спрятала самое чрезмерное из чрезмерного. — Пока будете привыкать, я постараюсь не слишком вас шокировать.       Теперь, по крайней мере, я могу смотреть на нее и не краснеть семью оттенками бордового. Такого можно ожидать от хористок, но не от женщины, у которой книг, как в Бодлианской библиотеке. Хотя некоторые из этих книг я просмотрел, пока Дживс готовил ванну, и они, ну, настолько непристойные, что можно запросто окончить жизнь на нарах, если не проявлять осторожность.       — Все село довольно прилично, кстати. Ты просто очарователен в зеленом.       Щеки у меня покраснели, должен признаться. Дживс позади словно бы вырос на пару дюймов.       — Э-э, спасибо.       Ее улыбка превратилась в чуть менее плотоядную, чем у шакала, но исчезла быстрее, чем пирог в руках у Таппи Глоссопа.       — Не бойтесь, мальчики, я не кусаюсь. — И пробормотала: — Если не попросить как следует.       Я попытался представить, как прошу кого-нибудь меня укусить. Не получилось. Я глянул на Дживса в поисках подкрепления. Он негодовал, что значило, что одна его бровь поднялась, а другая опустилась на одну восьмую дюйма, а в изгибе губ виднелся намек на раздражение.       — Так. — Джоан крутанулась в кресле и снова оказалась лицом к столу. — Я тут искала нумизматов и коллекционеров поблизости, чтобы продать что у вас там есть.       — Не проще ли посетить пункт обмена валюты, мэм? — спросил Дживс.       Я молча с ним согласился. Джоан отхлебнула чаю.       — Сомневаюсь, что это сработает, если честно. Ваши деньги вышли из оборота. Прошло сколько, восемьдесят пять лет? — Она покачала головой. — Это лучший вариант. Я связалась со знакомым, который в теме, и он подкинул мне покупателя, которому могут быть интересны ваши деньги.       Я обернулся к Дживсу. Я не слышал, чтобы Джоан с кем-нибудь разговаривала. Вообще-то я в принципе не заметил в квартире телефона. Бронзовую индийскую статую с руками, как у осьминога, видел, но телефон — нет. Если бы она отправляла телеграмму, я бы услышал, но в дверь никто не звонил.       — И как вы это сделали? — с подозрением поинтересовался Дживс, и я мог понять его чувства.       Джоан глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Потом потянулась к столу и придвинула ту штуку, на которой печатала. Штука показывала яркую цветную фотографию. И тут я заметил, что кусочки картинки двигаются. Я моргнул и подошел поближе.       — Она шевелится.       — Это компьютер. Боюсь, это вам ни о чем не говорит, но вам придется с ним разобраться, если хотите влиться в общество. Он... ну, это сложно.       — Предполагаю, что он проводит вычисления, — сказал Дживс. Джоан кивнула.       — Да, но для таких как мы с вами, кто не особенно глубоко в теме, это последняя по полезности функция.       Мы с Дживсом придвинулись поближе. Он осматривал штуковину через мое плечо. Она попискивала, позвякивала, на картинке то и дело мелькали картинки поменьше и облачка слов. Все двигалось быстро и совершенно непонятно.       — Для меня это печатная машинка, телеграф, библиотека, телефон и беспроводной кинотеатр.       — Ого. — Я моргнул. Звучит впечатляюще.       — Я искала коллекционеров поблизости. — Она показала на кусок картинки с текстом. — Поймала в сети приятеля-нумизмата и спросила, кого он посоветует.       Она показала другой кусочек с текстом и картинками.       — Разобралась слегка в теме, мы все обсудили, при этом мне даже не пришлось вставать со стула.       Я наклонился еще ближе, чтобы прочитать текст. Новые предложения появлялись сами по себе с тихим писком. Похоже на разговор телеграммами, в которых кроме слов вставлены случайные символы. Я совсем ничего не понял.       — Мне посоветовали одно место в Ист-сайде — это район в Белвью, городе на другом берегу озера Вашингтон, где кучкуются богачи и бизнесмены, — там мы сможем продать ваши монеты и раздобыть денег на одежду. Может, и больше, зависит от того, сколько у вас с собой.       Дживс удостоил штуковину безраздельным вниманием. У него великий откормленный рыбой мозг; его лицо медленно озарялось пониманием, словно розовым рассветом.       — Думаю, суть я уловил, — тихо сказал он. — Язык сообщений выше моего понимания, но то, что вы описали, мэм, должно быть, основывается на вычислительной машине мистера Чарльза Бэббиджа, пусть и в значительно измененном виде.       — Молодец. — Джоан ободряюще улыбнулась. — Круто. И ребята, я не пытаюсь вас ограбить. Просто хочу помочь. Даже не представляю, до чего все тут для вас странно, но сделаю что смогу. Хорошо?       Дживсовы перья, до этого раздраженно торчащие в стороны, слегка пригладились. Он торжественно кивнул.       — Полагаю, нам следует пересчитать наличные деньги и оценить ситуацию.       — Да. Лучший вариант. Надо понять, с чем мы имеем дело.       Она поднялась и подошла к кухонному столу.       — Давай, выкладывай.       Она похлопала по столешнице. Мы с Дживсом уселись рядом.       — Дживс, а ты вынул из моих карманов портсигар и часы?       Я неожиданно понял, что не видел их с тех пор, как свалился с неба.       — Да, сэр.       Ответ прозвучал бальзамом на душу Вустера.       — Значит, они у тебя?       — Конечно, сэр.       Сигарет в портсигаре, к несчастью, не оказалось. Я открыл часы и обнаружил, что фотография внутри только слегка намокла и пошла пятнами, но сохранилась. Облегченно выдохнув, я убрал часы в карман. Дживс принес наши бумажники и высыпал на стол их содержимое. Джоан вытаращила глаза.       — Вау, — выдохнула она, подаваясь вперед. — Все не так плохо, как я думала. Золото? Сделаем все как надо, и вам не только на одежду хватит.       Она хихикнула.       — Очень на это надеюсь, — сказал я язвительно. — Бертрам всегда катался как сыр в масле, и друзья приходили к нему, когда оказывались на мели.       Джоан опустила голову.       — Я уже поняла, правда. В 1924-м ты был невероятно богат, с бесконечным счетом в банке и дополнительными источниками дохода. Но здесь и сейчас все, что у вас есть, умещается на этом столе, и вам придется этим довольствоваться, пока не придумаете, как достать еще. С этим могут возникнуть трудности.       — Какие еще трудности?       Вустеровская тыковка отказывалась верить, что Дживс не сможет вытащить нас из передряги. Джоан бросила на меня косой взгляд.       — Милый, ты хоть один день в своей жизни работал?       Она перевела взгляд на Дживса:       — Я знаю, что ты работал. Ты, наверное, с легкостью со всем справишься, если мы преодолеем начальные преграды.       — Я однажды думал поработать, — признался я. — Недолго думал.       Джоан печально покачала головой.       — Что, даже не назовешь меня прожигающим жизнь бездельником?       Выражение лица у нее стало как тетушки.       — Нет, Берти, — грустно сказала она. — Уверена, что ты милый парень и все такое. Я просто не знаю, что ты будешь делать, если в тебе внезапно не проснутся скрытые таланты.       — Я собираюсь продолжать обеспечивать все потребности мистера Вустера, мэм, — прогудел Дживс.       Джоан подняла бровь.       — Оке-е-ей. — Она глубоко вздохнула. — У кого-нибудь из вас есть при себе документы? Водительские права? Паспорт? Избирательный талон или что у вас там?       — Конечно, у нас есть паспорта! Но мы же вышли прогуляться в Гайд-парк, а не на чертов трансокеанский лайнер.       — Боюсь, у нас нет при себе никаких документов, мэм, — сказал Дживс. — Я регистрировался водителем в соответствии с требованиями Акта о легковом транспорте, но не думаю, что это поможет.       — Скорее всего нет. Я не уверена, что помогла бы даже фотография в паспорте, но это было бы хоть что-то. А все остальное звучит, как историческая работа генеалога, это совсем не моя сфера.       — Зачем они вообще нужны? Удостоверения личности ужасно неудобные. С ними крайне сложно снабдить полицейского фальшивым именем, если свистнул у него шлем.       — Без документов вы по закону не существуете. Из-за этого мне, скорее всего, придется продавать ваши монетки. Покупатель наверняка выпишет чек, который вы не сможете обналичить. Вы не можете сесть за руль, купить бутылку вина или пройти в ночной клуб. Не можете обратиться к врачу. Пересечь государственную границу. Получить читательский билет в библиотеке. Вы можете расплачиваться наличностью, но счет в банке открыть не можете. Если вы вляпаетесь во что-нибудь незаконное, вас никто не опознает, и вы утонете в таком бюрократическом аду, что подумать страшно. Добавьте ко всему этому, что вы свалились с неба из 1924-го года, и все, на что вам стоит расчитывать, это государственный сумасшедший дом. Не рекомендую, кстати.       — Означает ли это, мэм, что вам приходилось бывать в государственном сумасшедшем доме? — похоронным тоном поинтересовался Дживс.       — Да, и жилище это наиотстойнейшее.       Тут я, должен признаться, слегка забеспокоился. Раньше я позволял себе отпускать замечания, что наша девица спятила, но теперь как-то не с руки. Я придвинулся поближе к Дживсу, потому что мы оказались под одной крышей с сумасшедшей, и его высокий рост и внушительная что-то-там немного успокаивают.       — Не волнуйтесь. Я сломленный псих, а не опасный.       — А есть разница?       Что-то я в этом не уверен.       — Колоссальная.       Дживс совсем не расслабился и напоминал клыкастую злую овчарку, полную недоверия к окружающим.       — Да бога... Послушай, Дживс, я никому ничего не сделаю. Не мог бы ты перестать вести себя, как излишне вспыльчивый ангел мщения? — Она сняла очки и спрятала лицо в ладонях. — Во имя лохматых козлов Тора, за что мне все это?       Я слегка ошалел от того, насколько витиеватыми у нее выходят ругательства, но все же потрогал Дживса за плечо.       — Послушай, старина, я правда не думаю, что она опасна.       — К тому же, — пробормотала Джоан, подняв голову и осторожно глядя на Дживса, — думаешь, я не понимаю, что ты можешь пинком под зад отправить меня в полет до самого залива и даже не вспотеть при этом?       Дживс взъерошился, как тот китоврас.       — Эй-эй, Дживс, послушай...       — Прошу прощения, мэм, — произнес Дживс, отмерев самую малость. — Я несу ответственность за благополучие мистера Вустера и серьезно отношусь к этой ответственности. Но я не хотел вас оскорбить.       Джоан прищурилась и оперлась на локоть. Потом снова надела очки. На мгновение длиной со взмах воробьиного крыла она показалась мне гораздо старше, чем я полагал, и гораздо более уставшей.       — Ладно, — вздохнула она. — Такое не каждый день случается, я могу понять, что вы слегка на нервах. Я тоже. У меня в квартире два мужика, про которых я ничего не знаю.       Ну, это многое ставит на свои места. Джоан снова выпрямилась.       — Я такая же, как все остальные. Иногда устаю чуть быстрее и легче выхожу из себя.       Я похлопал ее по руке.       — Ты вчера была большой умницей, вытащила нас из супа.       Она развернула ладонь и на секунду сжала мои пальцы.       — Все хорошо, Берти. Я бы снова это сделала. — Она перевела взгляд на Дживса. — Мы с этим разобрались?       — Да, мэм.       Вероятность нападения сумасшедшей сошла на нет, и Дживс стал гораздо менее надутым. Но остался чуточку задерганным. Если он хотя бы на капельку так же очумел от происходящего, как я, то у нас большие проблемы. Вчера ночью было слишком темно, чтобы рассмотреть, есть ли у него синяки. Он иногда кажется мне кем-то вроде греческого бога, и я никогда не видел его настолько не в себе. Я понял, что беспокоюсь о нем.       — Поехали дальше, — сказала Джоан. — Первым делом продаем наличность, потом едем в магазин поддержанной одежды, там вы сможете выбрать вещи хорошего качества относительно дешево. Есть люди, которые надевают шмотку один раз и выбрасывают.       Похоже, что ее эта идея возмущает до крайности. Вот уж. Я посмотрел на Дживса. Он снова надулся, по новому поводу и со свежими силами.       — Вы предлагаете мистеру Вустеру надеть что-то, что надевал до него кто-то другой?       — Ну, я не белье имею ввиду, но да.       Дживс превратился в ледяную статую в форме камердинера.       — Уверен, что в таком большом городе мы сможем найти ему подходящего портного.       Джоан вытаращила на него глаза.       — ...Портного, — выдавила она таким пораженным тоном, словно Дживс отрастил третью голову, причем альбатросью.       — В Сиэтле есть портные или нет?       В комнате похолодало, как в Арктике. Джоан смотрела на Дживса с беспокойством в широко распахнутых глазах.       — Ты не понимаешь, о чем говоришь. Портные... э-э. Дживс, если ты хочешь сшить костюм на заказ, нужно полторы тысячи баксов, чтобы тебя хотя бы на порог пустили. А в самом дрянном ателье что-то похожее на то, к чему ты привык, будет стоить долларов семьсот.       Вот это да, скажу я вам. Я почувствовал себя так, словно меня в самую грудь ударили крикетной битой, а потом еще добили разрядом молнии.       — Полторы... тысячи... — пробормотал Дживс.       Пока мы приходили в себя, Джоан попыталась объяснить:       — О чем я вам и говорю, ребята. Все совсем не так, как раньше. Со всего этого, — она кивнула на стол, — вы получите самое большее четыре тысячи, если повезет и коллекционер хорошо провел ночь. Из меня хреновый посредник, я не могу точно оценить стоимость, так что наверняка мы получим меньше. А четыре тысячи — если они у вас будут — утекут очень скоро.       Она махнула головой на комнату вокруг.       — Эта квартира обходится мне полторы тысячи в месяц. Это почти половина моей пенсии и это очень мало для квартиры с двумя спальнями на Холме. Если решите въехать в такую же, вас захотят проверить на кредитоспособность, а проверку вы не пройдете, потому что по документам вас нет, плюс запросят сумму за первый и последний месяц аренды и сумму залога, который размером почти как арендная плата.       Я только рот открывал. Даже Дживс поразился до глубины души: глаза за непривычной челкой были широко распахнуты.       — Квартира на Манхеттене в прошлом году стоила мне две сотни в месяц! А размером она и не сравнится с этой. Тут даже пианино нет.       — Ты был в Нью-Йорке восемьдесят пять лет назад, Берти, — печально и с со-чем-то там произнесла Джоан. — Мне жаль, мне правда жаль. Все так сильно изменилось, а вы угодили сразу на глубину неизвестного вам водоема. Как же заставить вас понять...       Дживс сглотнул и взял себя в руки.       — Думаю, нам следует прислушаться к вашим советам, мисс Барр.       Он так и не пришел в себя. Я и сам чувствую себя оливкой в бокале мартини. Очень хочется выпить, а время даже еще не обед.

***

      От слов мисс Барр по поводу цен на гардероб я оправился не сразу. После этого мы проговорили не долго: нам многое нужно было успеть. Потратив пару минут у компьютера, она показала нам подробную карту местности, по которой нам предстояло проехать, с указателями в нужных местах. Несколько нажатий клавиш — и напечатанная на бумаге карта вылезла из небольшого серого коробка. Оказалось, так теперь выглядит печатный станок — я никогда не видел столь миниатюрных. Похоже, технологии в последнее время развивались в сторону уменьшения размеров.       Мисс Барр предложила мистеру Вустеру серо-оливковую куртку, которая была на ней в момент нашей встречи. Фасон похож на немецкую военную, с нашивками и без пуговиц, но определенно не тот, что я когда-то видел на наших врагах в Мировой войне, да и флаги явно послевоенного периода. Мисс Барр сказала, это единственное, что подойдет мистеру Вустеру по размеру. Я надел свое пальто. Сама мисс Барр остановилась на серой куртке в тонкую полоску, с широкими плечами и сужающуюся к талии, слегка потертую, но хорошего качества. На куртке висела элегантная, но явно дешевая брошь в форме китайского дракона. Она меня смутила; она не подходила ни ко времени, ни по обстоятельствам, но, следовало признать, достаточно эффектно смотрелась на фоне теперь уже застегнутой на все пуговицы черной шелковой рубашки.       — Мистеру Вустеру нужна шляпа, — заметил я, надевая котелок. Джентльмену его положения не подобает выходить на люди с непокрытой головой, но вряд ли у мисс Барр найдется что-нибудь подходящее.       — Сейчас их никто не носит, только в дождь, — ответил мисс Барр. Сама она на голову тоже ничего не надела.       Спускаясь по лестнице, она хромала, но уже не так сильно, как вчера. На улице я предложил мистеру Вустеру сигарету.       — О, спасибо, Дживс. Давно хотел закурить.       Он наклонился к зажигалке в моих сложенных ладонях. Мисс Барр открыла машину и теперь терпеливо нас дожидалась. Сигарета вызвала у мистера Вустера очередной приступ кашля, тревожный для меня и утомительный для него. В машине мистер Вустер сел на переднее сиденье, а я остался сзади; тут действительно тесновато.       Как только мы отъехали, мисс Барр извлекла маленький прямоугольник из стекла и металла и вставила в специальное гнездо на приборной панели. Полилась музыка.       — Ого! — воскликнул мистер Вустер. — Откуда она играет?       — Это мой телефон, — непоследовательно ответила мисс Барр. — Ну, в принципе, это больше компьютер, но еще и телефон. Помните, я рассказывала о беспроводных функциях компьютера?       — Да... — неуверенно ответил мистер Вустер.       Мисс Барр не отрывала глаз от дороги, а я смотрел по сторонам. Шляпы действительно попадались редко, если кто-то и надевал головной убор, то только чтобы согреться, а вовсе не из чувства стиля. Одеты прохожие, конечно, по-разному, но мисс Барр среди них не выделялась ни гардеробом, ни цветом волос.       — В общем, большинство современных телефонов работают по тому же принципу. Так как они еще и компьютеры, то могут, например, быть и календарем, и телефонной книгой, могут переносить изображения и музыку.       — Но он же такой маленький. Куда вы вставляете пластинки?       Мисс Барр помедлила с ответом, сворачивая на главную магистраль. Днем машин было еще больше, чем вчера, и все они передвигались с головокружительной скоростью.       — Музыку переписали в цифры и так продают. Похоже на магию, я знаю, в смысле, я пользуюсь компьютером много лет и только в целом понимаю, как он работает. Да это и не важно: пока он делает то, что я от него хочу, я не должна уметь его чинить и разбираться во всех тонкостях его работы. Это как машина, Берти. У тебя же была машина, как я понимаю? Ты серьезно интересовался, что у нее там под капотом?       — Никогда не надо было, — ответил он, очевидно, начиная понимать. — Послушай, Дживс, мы должны раздобыть такую штуку! Только подумай, целый склад грампластинок в кармане!       К несчастью, конкретно в этот момент играло нечто крайне неблагозвучное, похожее на скрежет шестеренок под визг бешеных оцелотов, а не на настоящую музыку. Судя по всему, вкус в музыке у мисс Барр такой же отталкивающий, как и в обуви.       — Если она будет издавать подобные звуки, сэр, я умоляю вас передумать.       — Могу переключить, если не нравится, — предложила мисс Барр. — К современной музыке в некотором ее виде нужно привыкнуть.       Пара прикосновений, и зазвучали первые аккорды потрясающе исполненной «Музыки на воде» Генделя.       — В него можно что хочешь засунуть, тебе не придется страдать от чужих предпочтений.       — Это... более, чем приемлемо, мэм, — сказал я. — Благодарю вас.       Мгновенный переход от металлического скрежета к Генделю, как и все остальное в этой женщине, смутил меня и вызвал знакомое уже раздражение. Почему бы ей не быть более последовательной? Было бы гораздо легче любить ее или презирать, чем стремительно перескакивать с одного на другое.       Мы пересекли длинный мост через озеро; мисс Барр рассказала, что пару лет назад он сильно пострадал во время урагана. Эта новость заставила меня забеспокоиться о прочности его конструкций, но она заверила нас, что сейчас бояться нечего.       — Вашингтон славится своими разрушениями, — горько заметила она. — В сороковом во время шторма рухнул Такомский мост. Подвесной, вроде Голден-гейт в Сан-Франциско. Он как-то в кино мелькал. Ветер свистел в узких опорах и создал резонанс. Мост крутился, дергался и рухнул, как карточный домик. Зрелище было то еще. Его прозвали «Галопирующей Герти». Я потом видео покажу, если хочешь.       Я не слышал о Голден-гейт, но по словам мисс Барр понял, что он знаменит. Мистер Вустер поднял бровь.       — Кто-нибудь пострадал?       Мисс Барр покачала головой.       — Нет, на мосту тогда всего одна машина была, водитель выбрался.       — Тогда это похоже на настоящее приключение.       По дороге мистер Вустер весело болтал о последних фильмах и изредка кашлял. Мы пересекли озеро, у одного берега спокойное, а у другого странным образом покрытое барашками волн. Через несколько тоннелей и одну магистраль мы въехали в небольшой город со своим скоплением небоскребов. Мисс Барр сверилась с картой и стала искать парковочное место. Это заняло некоторое время. Поставив машину у высокого здания, она подошла к небольшому автомату, сунула в него маленькую карточку, нажала несколько кнопок и взяла кусочек бумаги, который вылез из проема. Под нашими взглядами она, тяжело опираясь на трость, вернулась к машине и сунула листок из автомата под лобовое стекло. Я осмотрел автомат и понял, что она платила за парковку.       К покупателю антиквариата пришлось идти несколько кварталов. Здесь люди одевались куда консервативнее, чем соседи мисс Барр, но брюки из денима популярны и тут. Они словно какая-то униформа для людей определенного возраста, хотя чаще разных оттенков голубого, а не черные, как у мисс Барр. Печально много людей носит нижние майки без рубашек, украшенные совершенно бессмысленными надписями. Еще дома я отдал все наши деньги мисс Барр; мы вошли вслед за ней в здание, где она спросила мистера Торнбуша. Прекрасно одетый пожилой джентльмен с редкими седыми волосами и в очках в золотой оправе пожал мисс Барр руку, выслушал ее и пригласил в кабинет в дальнем конце общего зала. Я не хотел отправлять ее на такое дело одну, но здесь мое мнение ничего не значит, так что я остался с мистером Вустером разглядывать витрины. Он держался поблизости и не отходил далеко.       Большая часть монет и купюр, как и следовало ожидать, американского происхождения. На ярлычках значатся номинал и текущая стоимость. За некоторые из экспонатов просят не одну тысячу долларов. Десятицентовые монеты изображают незнакомого мне президента, должно быть, занявшего этот пост после нашего... исчезновения? путешествия? Я еще не определился, как это следует называть.       Наш интерес вызвала витрина с мировой валютой. Если верить изображению, Англией правит новая Елизавета. Имя мне ни о чем не говорит; в день нашей последней прогулки в Гайд-парке она еще не родилась. Изменилась даже форма монеты. Интересно, сколько сейчас стоит фунт? Чем жила моя страна все это время? Как я и боялся, пока я размышлял над этими вопросами, мистер Вустер заскучал. Пятнадцать минут спустя мисс Барр так и не вернулась, так что я вывел его наружу покурить.       — Как же все-таки странно, Дживс, видеть на монете незнакомый профиль. — Он выдохнул струю дыма. — И что еще за евро?       — Не могу сказать, сэр. — Я не задал этот вопрос в магазине, чтобы не показывать полное невежество. Возможно, мисс Барр прояснит ситуацию.       Он оперся о каменный фасад здания; я заметил в большом окне напротив наше отражение. Ветер уносит вверх клубы дыма. Прохожие бросают на нас недоумевающие взгляды — не знаю, на кого именно. Я в униформе выделяюсь здесь больше всех. Даже мужчины в костюмах выглядят совсем не официально.       — Все кажется знакомым только наполовину, — сказал мистер Вустер. — Парни с длинными волосами, барышни в брюках, у всех нижнее белье наружу. Я имею в виду, видно, что это город, но у меня ощущение, что я угодил в роман того парня Уэллса, помнишь? Тот, с машиной времени.       — В каком-то смысле, сэр, с нами это и случилось. К несчастью, мы лишены возможности вернуться обратно, в отличие от персонажей мистера Уэллса.       Как бы я хотел такую машину, что отправила бы нас туда, где нам место. Хотел бы снова увидеть мистера Вустера одетым как подобает, в нашей родной квартире, хотел бы снова решать мелкие проблемы его друзей. Я смотрю на него, одетого в джинсы и зеленую рубашку с чужого плеча, и пасмурным становится не только небо.       Мистер Вустер выбросил сигарету, а через пару минут появилась мисс Барр. Она посмотрела по сторонам и поспешила к нам, опираясь на трость.       — Я сделала все, что могла, ребята, но мое невежество не сыграло нам на руку. — Она протянула мне накладную и чек. В накладной перечислены все наши монеты и бумажные деньги. Чек чуть более чем на три с половиной тысячи долларов выписан на ее имя. — Заскочим в банк, я сниму деньги, и двинем в благотворительный магазин.       Я сложил бумаги и убрал в карман.       — Хорошо, мэм.       — Это было очень мило с твоей стороны, Джоан, старушка, — улыбнулся ей мистер Вустер. Она улыбнулась ему в ответ и похлопала по плечу.       Даже банки изменились за это время. Снаружи у здания стоят автоматы, люди вставляют в них карточки, жмут на кнопки, снимают и вносят деньги. Мисс Барр вошла внутрь и подошла к клерку. У нее спросили несколько документов, и только потом отсчитали деньги. Похоже, то, что она говорила по поводу удостоверений личности, все-таки правда. Не знаю, насколько их отсутствие осложнит нам жизнь, но ничего не поделаешь.       Мисс Барр вышла наружу и протянула мне пачку банкнот.       — Помните, это все, что у вас есть, пока вы не найдете работу.       Я пересчитал деньги и убрал в бумажник.       Следующие несколько часов прошли в огромных галереях магазинов, наполненных подержанными вещами. Мисс Барр задержалась в отделе с книгами и музыкой, а мы с мистером Вустером попытались найти на прилавках что-нибудь подходящее. Прежде всего, нас немало озадачили двери, открывшиеся сами по себе. К чаю мы обзавелись одеждой на неделю и лишились шестисот долларов. Большую часть придется подогнать по фигуре, но сложности в этом не будет, найти бы нитку с иголкой. По крайней мере, мистер Вустер наконец-то прилично одет. Мисс Барр отвела нас, к тому времени умирающих с голоду, в индийский ресторан, где подавали карри.       Я поколебался, прежде чем прилюдно сесть с мистером Вустером за один стол, но выбора не было. Камердинер не должен обедать вместе со своим господином, но теперь в нашей жизни все не как должно. На мое замечание по этому поводу мисс Барр смерила меня острым взглядом и заявила:       — Социальные классы больше не имеют значения.       Меня удивил этот резкий тон — словно ее задели за живое. В голове начали формироваться вопросы, которые я не знал, как озвучить, чтобы не показаться бестактным.       Пока мистер Вустер обсуждал с мисс Барр, как за это время изменилась музыка, я по большей части молчал и смотрел по сторонам, изучал мир, в который мы угодили. Ресторан был чистый и хорошо освещенный, с настоящим поваром-сикхом и прекрасной кухней, но счет в сорок долларов поверг меня в ужас. К моему удивлению, мисс Барр предложила заплатить за всех, но мистер Вустер решительно отверг ее предложение.       — Ты и так нам ужасно помогла, старушка.       Что меня всегда в нем привлекало, так это его безмерная щедрость.       — Обычай оставлять чаевые все еще жив? — спросил я мисс Барр.       Она кивнула.       — Обычно это пятнадцать-двадцать процентов, в зависимости от обслуживания и твоего настроения. Наше ублюдочное государство и так отнимает у официантов пятнадцать процентов, получают они чаевые или нет. Если не из-под прилавка торгуют, конечно.       На лице мистера Вустера появилось озадаченное выражение.       — Из-под прилавка? Как можно оттуда что-то продавать?       Он развернулся к кассе и наклонился, чтобы посмотреть под прилавок.       — Это коллоквиализм, сэр. Разговорное выражение, применяемое к работникам, которые по какой-либо причине уклоняются от уплаты налогов.       Значит, несмотря на обязательность документов, здесь существует все-таки теневая экономика наподобие той, что развивалась в Нью-Йорке во времена сухого закона. Вино и пиво значатся в меню вполне открыто — видимо, так называемый «Благородный эксперимент» в конце концов потерпел крах. Уверен, это стало большим облегчением для всех, кроме, возможно, его изначальных сторонников.       Я заплатил по счету и, возмущенный идеей облагать налогом не полученный доход, добавил сверху двадцать процентов. Мистер Вустер платил мне очень щедро, и его друзья не скупились на благодарность в ответ на разрешения их трудностей, так что, работая на него, я ни в чем не нуждался. Интересно, какой в Сиэтле средний уровень заработной платы? Чем мне заняться, чтобы избавить мистера Вустера от необходимости работать самому? Я сделаю все, что в моих силах, потому что его личные качества и жизненный опыт совершенно не сочетаются с идеей наемного труда.       По дороге в Сиэтл мы заехали в еще один размером со склад магазин, уже с новыми товарами. Я приобрел для нас белье, туалетные принадлежности и всякие мелочи. Я не побрился утром и чувствую себя неопрятным, а щетина на лице мистера Вустера приводит меня в отчаяние. Боюсь, большую часть времени мы оба привыкали к размерам магазина и неприлично высоким ценам на все, от носков до посуды. В кармане у меня внушительная сумма, но как можно прожить в стране с такими ценами на самое необходимое?       Когда мы вернулись в квартиру, мисс Барр рухнула на диван, как марионетка с обрезанными веревочками, с неприкрытой болью на лице. Мистер Вустер посмотрел на нее с беспокойством и положил руку на плечо.       — Джоан, тебе нехорошо?       — Я просто старая и уставшая. Не обращай внимания.       Она махнула рукой, и он последовал за мной в библиотеку. Я принялся распаковывать покупки и разбирать одежду. Нужно ее выстирать, прежде чем позволить надеть мистеру Вустеру. Бог знает, где она побывала, прежде чем попасть на прилавки. Мистер Вустер сел на кровать и стал разглядывать книги на полках.       — Уже смотрел, что тут?       — Нет, сэр. У меня еще не было времени изучить содержимое библиотеки, — ответил я, отрывая этикетки и сортируя вещи по цветам и типам тканей.       — Думаю, тебе понравится. У нее тут куча всяких философских штук. Хотя я не слышал, чтобы ты упоминал кого-то из этих парней. — Он помолчал. — Вероятно, часть этих парней на самом деле барышни. Забавно.       Он перевел взгляд на другую полку.       — А еще тут куча всего про ведьм, и вуду, и алхи-что-то там, и друидов, и магию. Ты не думаешь, что она, не знаю, дьяволу поклоняется?       Он посмотрел на меня озабоченно. Я изучил указанный стеллаж, содержащий, по большей части, тома на перечисленные мистером Вустером темы. Например, несколько сочинений мистера Алистера Кроули, скандального гражданина, прозванного «порочнейшим из людей». Среди эксцентричных представителей высшего класса подобные увлечения не то чтобы совсем неслыханные, но все же они способны внушить некоторое беспокойство.       — Не могу сказать, сэр.       Замечание про алтарь обрело некий смысл. Однако на соседних полках обнаружилась такая же богатая коллекция трудов по мифологии и теологии самых разных западных и восточных религий.       — Вряд ли она христианка, но это не ведет нас к прямому заключению, что она поклоняется дьяволу, — сказал я неуверенно: предположение мистера Вустера лежит не слишком далеко за границами возможного.       — Ну... — пробормотал он. — Ну, есть еще вот это.       Он кивнул на нижние полки, щедро заполненные крайне неприличными книгами обо всех видах сексуальных извращений. Обложки нахально кричали названиями; фотография на экземпляре «Бондаж. Краткое руководство», который вытянул мистер Вустер, в 1924-м упрятала бы в тюрьму и фотографа, и модель. Я пошатнулся и сел на кровать.       — Серьезно, это вообще законно? — Он отчаянно покраснел.       — Я... не могу сказать, сэр. — Уверен, мое лицо сейчас того же оттенка. Почему из всех томов он вынул именно этот? Я забрал у него книгу. — Могу я предложить обходить этот стеллаж стороной, пока мы не проясним ситуацию?       Он выпучил на меня глаза и кивнул.       — Ох. Да. Ну...       Я не смог заставить себя взглянуть ему в глаза, и подозреваю, для него это оказалось так же трудно, потому что смутился он явно не меньше меня. Я осмотрел другие полки. Их содержимое мне ближе: история, политика, математика, естественные науки, биографии, множество травников. Есть книги по искусству, психологии и медицине и совсем немного романов. Полное собрание Шекспира и такое же полное — рассказов о Шерлоке Холмсе; я вынул один том и протянул мистеру Вустеру.       — Думаю, сэр, это вам подойдет.       — Я, да, э-эм... — Он слегка расслабился и быстро просмотрел книгу. — Ого, Дживс, тут сзади все выпуски перечислены! Смотри, «Архив Шерлока Холмса», опубликован в 1927-м. — Он откинулся на спинку дивана. — Двадцать седьмой, Дживс, это же еще три года.       Мир вокруг буквально кричит о том, как много прошло времени, и как сильно он изменился.       — Осмелюсь заметить, сэр, после двадцать четвертого выпущено великое множество книг.       Молчит и сверлит взглядом книгу. Я сел рядом. Наконец он посмотрел на меня и широко улыбнулся.       — Ну, это значит сотни непрочитанных детективов, верно?       Я не удержался от ответной улыбки.       — Конечно, сэр. Можно предположить, что детектив всегда будет популярным жанром.       — Вот и славно.       Он снова открыл книгу и принялся за чтение. Я вернулся к нашей одежде.       Разложив все по партиям, я вышел в гостиную спросить у мисс Барр, как работает прачечное оборудование, но ее не было. На письменном столе лежал ключ и коряво нацарапанная записка.       «Ребята, мне надо отдохнуть. Оставила запасной ключ. Можете прогуляться и осмотреть окрестности. Дом в Белмонте, между Республиканской и Харрисон улицами. Если потеряетесь, спросите у кого-нибудь дорогу. Народ тут вполне дружелюбный. В квартале к северу (по Республиканской к Бродвею) филиал местной библиотеки, если интересно. На углу Бродвея большой продуктовый, если что-нибудь нужно, ресторанов тоже полно. Не пытайтесь купить алкоголь или сигареты, потому что у вас спросят документы. Развлекайтесь.

— Д»

      Ключ я положил в карман. Я еще не готов покинуть квартиру, а мистеру Вустеру нечего будет надеть до тех пор, пока я не разберусь с одеждой. Раз уж он занял библиотеку, я осмотрел гостиную. Кроме стола и дивана в ней есть маленькая кушетка, на вид вполне удобная. Напротив большого дивана заваленный книгами и бумагой туалетный столик. Этажерку занимают журналы литературной, политической и восточно-религиозной тематики. Газет, на удивление, нет совсем.       Маленькая стеклянная дверь ведет на довольно хилый на вид балкон. В гостиной так же, как и в библиотеке, к стенам прибиты книжные полки. Тут и книги по писательскому мастерству, и словари на разных языках, и лингвистические учебники, сборники цитат, справочники, поэзия и книги о поэзии, натуралистические заметки о птицах и растениях, учебники по естественной истории разных регионов Америки, книги о путешествиях, книги по садоводству, музыкальная теория, история музыки и даже несколько сборников нот. Сверху на полке я заметил гитару и барабаны. Судя по всему, мисс Барр не только хорошо образована, но и обладает широким кругозором и как минимум зачатками исполнительских навыков. Гитару, похоже, давно не брали в руки, потому что струны ослабли, а один бок покрылся толстым слоем пыли.       Еще одним загадочным предметом мне представилась большая черная коробка на низкой тумбочке. Передняя ее сторона почти полностью стеклянная, а внизу несколько кнопок. Внутри самой тумбочки обнаружились и другие электронные устройства, назначение которых я понять не смог. На полках рядом с тумбочкой, судя по надписям, стоят фильмы и музыка, но как все это работает, я не понял. Музыка варьируется от барокко, классики и даже григорианских песен, судя по всему, еще средневековых, — до знакомых мне джазовых артистов, которых я слушал в Нью-Йорке. Большая часть композиций очевидно новее и родом с разных концов света. Я внезапно понял, что черная коробка похожа на экран компьютера — не служит ли устройством для просмотра кинофильмов? Нужно будет уточнить. Мистер Вустер любит кинофильмы.       Но не только книгами изобиловало жилище мисс Барр. Повсюду были расставлены индийские статуэтки, некоторые в окружении свечей и горелок с ладаном. По стенам висят вырезанные из дерева украшения в стиле коренных народов Америки, но настолько абстрактные, что я не смог разобрать, каких животных они изображают; досадная татуировка мисс Барр выполнена в этом же стиле. Попадаются фигурки египетских божеств, и других, не знакомых мне — тоже на алтарях. Рядом с дверью на балкон висит огромный череп бизона. Множество фотокарточек и картин изображают предметы искусства и людей в неформальной одежде. Кое-где я заметил мисс Барр, предположительно, с друзьями. На одной из фотографий она явно моложе, а рядом с ней — седая женщина и высокий лысеющий мужчина помладше, примерно как она сама сейчас или даже младше. Семейное сходство очевидно — скорее всего, мать и брат. На другой фотографии этот же мужчина с молодой женщиной стоят у большой каменной церкви. Для свадьбы они одеты слишком неформально, и тем не менее, это явно свадьба.       Неформально. Я понял, что тону в понятии неформального. Америка всегда была менее формальна по сравнению с моей родиной, но теперь отсутствие официоза просто выпирает наружу. Похоже, это на меня, а не на мистера Вустера косо смотрели прохожие. Какая неуютная мысль.

***

      Дживс оставил меня в компании нового Холмса и умерцал творить чудеса. Истории про детектива, конечно, забористые, но что действительно занимало вустеровскую черепушку, так это полка с запретными п. добра и зла. Больше зла, конечно, если про законы вспомнить. А если вспомнить про бабочек, танцующих веселенький фокстрот в вустеровском животе, сомневаюсь, что зло имеет к ним какое-то о. Что именно имеет к ним о., я не уверен, но вряд ли тут что-то про шум и ярость.       Читаю я и то и дело на полку поглядываю. Запретный плод, самый настоящий, только Ев тут подозрительно мало. Я было подумал, это книги про веселую счастливую жизнь, судя по частому упоминанию слова «гей», но, пролистав страницы, понял, что слово это стало означать «содомит». Все неподобающие занятия расписаны в мельчайших подробностях и даже проиллюстрированы. В цвете. Барышни нашлись на соседней полке и места занимали не меньше. Полистал я их тоже и только сильнее отчаялся. И еще слегка взбодрился — если вы понимаете, о чем я. Думал, загорюсь, если продолжу смотреть. Я не выдержал и сунул книгу обратно, пару раз глубоко вздохнул и попытался вернуться к мартышке в «Горбуне».       Ну да, попытался. Нельзя сказать, что Бертрам преуспел. Для этого нужно разум запереть на тысячи замков, как сказал Дживсов поэт. Тут мои намокшие легкие решили напомнить о том, что они намокли, и я закашлялся. Это само по себе чертовски неприятно, а еще такое ощущение, словно я завидел вдалеке пыль под копытами пожилых родственниц и бежал от них что есть мочи. Дживс материализовался при первых звуках моего бухыканья. Он переоделся в чистый костюм, но костюм на униформу не похож. Пусть он такой же угрюмо-черный, но что-то в нем все равно неправильно.       — Сэр, вы хорошо себя чувствуете?       У него озабоченность на лице написана: между бровей залегла маленькая складочка.       — Просто легкие взбунтовались, — ответил я и постарался не представлять Дживса действующим лицом недавних книжек.       Он отважился подойти поближе.       — Должен ли я найти способ вызвать вам доктора, сэр?       Я покачал головой и помахал Холмсом.       — Не нужно, старина. Вустер тонок станом, но отлит из стали. Скоро все пройдет. Не то чтобы я раньше не плавал, я же в регате участвовал.       — Как пожелаете, сэр. Сейчас я принесу вам чистую одежду.       Дживс окинул мою тонкую фигуру надутым взглядом и растворился в воздухе. Не успел я снова заплутать в тумане запретных образов, как он вернулся с костюмом и безопасной бритвой в руках.       — Что, Дживс, пора поскрести челюсть и вернуться в приличный вид, а?       Нахмуренное лицо моего камердинера посветлело.       — Это и в самом деле было бы в высшей степени разумно, сэр. Вот ваш костюм. Ужин будет подан с минуты на минуту.       — О, вот это здорово!       В животе к тому времени стало неприятно пусто. Я поскакал в ванную и выполол лишнюю растительность. Раздражает неимоверно, да и Дживс вечно ею недоволен, так что я только рад от нее избавиться. Взгляд, которым он меня наградил по возвращении, был самым счастливым с самого начала всей этой заварушки.       — Ох, Дживс, не отказался бы я сейчас от полноценного ужина с фраком и парочкой разных блюд!       — Боюсь, сэр, для этого недостаточно продуктов, не говоря уже о фраке. Я приготовил то, что более подобает случаю.       Он быстро поправил на мне чужие брюки, рубашку, со вкусом скроенный и идеально выглаженный светло-серый пиджак в тонкую полоску и чересчур скромный голубой галстук.       Я вернулся в salle de bain и оценил результаты в висящем на двери зеркале во весь рост.       — Ух ты, знаешь, а так гораздо лучше! Хотя галстук можно было выбрать и повеселее, нет?       — Боюсь, что нет, сэр.       И разглаживая еще раз лацканы пиджака у меня на груди, мой камердинер казался чрезвычайно довольным собой. Я словно снова очутился дома. Разряжен в пух и прах, Дживс брюзжит на мои галстуки, и на горизонте виднеется ужин, неминуемый, как быстрый и энергичный гепард.       — Дживс, а Джоан? С тех пор как мы вернулись, я и звука от нее не слышал.       Я последовал в столовую с верным Дживсом по пятам и обнаружил, что в ней явно недостает синеволосых барышень, одетых к ужину или нет.       — Она еще не поднималась от послеполуденного отдыха, сэр. — Солнце на горизонте выглядит уставшим от дневных забот и готовым передать эстафету луне. — Я постучал и не получил ответа, сэр. И не осмелился зайти.       — А, ну и правильно. Нельзя заявиться в спальню к спящей девице и не оглохнуть от визга и удара подушкой по голове.       — Конечно, сэр.       Ужин сервирован довольно скромно. Могу поклясться, что вилок-ложек явно маловато, но Дживс в этом лучше разбирается.       — Из чего состоит вечерняя трапеза, старина?       Кухня располагалась прямо у меня за спиной. Дживс поставил на стол несколько тарелок.       — Боюсь, сэр, запасы мисс Барр весьма непритязательны. И тем не менее, я приготовил фетучини альфредо и курицу примавера, надеюсь, они удовлетворят вашему вкусу. — Дживс налил бокал вина. — Кьянти — вино достаточно среднего качества, однако выбор у нас ограничен.       Итальянской кухней Дживс меня нечасто кормит, но пахнет все это потрясающе. Один раз можно, наверное. Я поднял на него взгляд:       — Помнишь, сколько стоил сегодняшний обед? Это она еще шикует, наверное.       — Весьма вероятно, сэр.       Дживс оставил меня ужинать и отмерцал обратно в кухню. Может, отправить его завтра на рынок пополнить запасы нашей хозяйки? Я наслаждался скромной трапезой и в темнеющее окно любовался своим камердинером, занятым тарелками-кастрюльками.       Когда я почти закончил, появилась Джоан. Надето на ней было то же, что и днем, один в один.       — Привет, Дживс, привет, Берти, — сказала она хрипловато.       — Вы будете ужинать, мэм?       Она осмотрела стол и кивнула.       — Выглядит великолепно. Спасибо.       Она взяла тарелку и принялась сама накладывать себе еду. Дживс смотрел на нее с ужасом.       — Вы не оденетесь к ужину, мэм? — спросил он самым ледяным своим тоном. Джоан ответила непонимающим взглядом.       — Но я одета. — Она посмотрела на себя вниз, ожидая не увидеть одежды в стратегически важных местах.       Дживс явно боролся с собой, и я сразу вспомнил Рокки Тодда в пижаме за ужином.       — Хорошо, мэм, — пробормотал он тоном, подразумевающим, что все хорошее давно смылось и прихватило с собой столовое серебро. — Присядьте, пожалуйста, я подам вам прибор.       На лице Джоан отразилось недоумение.       — Но я и сама могу взять, — сказал она, хотя прозвучало это скорее вопросительно.       Дживс поднял бровь на один волосок.       — Будьте любезны, мэм.       Повисла тишина. Я сразу представил, как на концерте заканчивается вступление, а певица не начинает вовремя, и первая строка песни весьма внезапно обрушивается на ничего не подозревающих зрителей. Джоан медленно попятилась и опустилась на стул. Довольный собой Дживс поставил перед ней тарелку и бокал не-слишком-благородного вина.       — Спасибо, — произнесла Джоан, не отрывая от Дживса подозрительного взгляда: словно мангуст, который боится, что вино перед ним сейчас обратится коброй. — А ты присоединишься? — неуверенно спросила она.       Я вспомнил неловкость за обедом.       — Правда, Дживс. Поужинай с нами.       Не хочется топтать его феодальный дух, но и хозяйку оскорблять нельзя. Приглашение показалось мне меньшим из зол. Дживс слегка выпрямился.       — Благодарю вас, сэр. Я присоединюсь к вам немедля.       Он сел за стол с таким видом, что стало понятно: он решительно не настроен наслаждаться трапезой. А Джоан, наоборот, слегка расслабилась и набросилась на ужин с профессионализмом заправского гурмана.       — Очень вкусно, — с улыбкой объявила она, отведав сочных плодов от трудов Дживсовых. — Я ценю хорошую кухню. Ты великолепный повар, Дживс.       — Благодарю вас, мэм.       Дживс еще не отринул свои сомнения по поводу совместного ужина, но комплимент ему явно пришелся по душе.       — Ну что, ребята, на улицу выбирались?       — Нет, мэм. Мистер Вустер читал, а у меня не было времени. Однако завтра, когда откроются магазины, это будет необходимо. Если мы остаемся здесь, будет разумно пополнить ваши запасы продуктов. — Он сделал глоток вина.       Джоан кивнула.       — Можете сходить после ужина, если хотите. Продуктовый на углу круглосуточный.       — Мэм?       — И выходных тоже нет. Капитол-хилл деловой район, по крайней мере, для Сиэтла. С ночными ресторанами тут не особо разгуляешься, но молоко можно всегда купить.       Я опешил.       — Кому может понадобиться молоко среди ночи?       Джоан накрутила фетучини на вилку.       — Куча народу работает целый день или в вечернюю смену, у них нет времени закупаться в так называемое рабочее время. А еще есть совы, как я, кто ходит по магазинам перед рассветом, пока туда не набились толпы народа. В некоторых отделах выбор меньше, потому что некому печь хлеб и резать рыбу, но в основном я могу получить все что угодно когда мне угодно. — Она усмехнулась. — В три утра не слишком приятно обнаружить, что у тебя что-нибудь закончилось.       Мы с Дживсом уставились на нее во все глаза. Стаканчик напоследок после бурной ночи в «Трутнях» еще куда не шло. Но ужин?       — А что касается того, остаетесь ли вы, на данный момент у вас нет особого выбора. Ну найдете вы место, куда вас пустят без документов и очевидного источника дохода. Это будет дыра в подвале общажного дома, с тараканами и гораздо меньшим количеством метров, чем тут. В отель без документов и кредитки вас не заселят, а те, что заселят, берут почасовую оплату. — Она вздохнула. — Когда я только тут оказалась, полгода перебивалась каучсерфингом, прежде чем накопила денег на свое жилье.       — Кауч-что?       Наверное, я не расслышал. И я никогда не слышал об отелях, берущих почасовую оплату. Неудобно же.       — Ночевала у знакомых и их знакомых. Спала на диване или на полу в общей комнате. — Она пожала плечами. — Многие через это проходят хотя бы раз в жизни.       Вот уж не подумал бы.       — Дживс, это правда?       Дживс неловко шаркнул ногой.       — Для человека без средств и семьи это весьма вероятно, сэр.       — И это вы, ребята, в эту самую минуту. — Джоан задумчиво отпила вина. — Попробую выцепить Лиссу. Возможно, она поможет с документами.       Брови Дживса чуточку сдвинулись.       — Чем «Лисса» может нам помочь, мэм?       — Она хакер. Если не сможет сделать ничего сама, то знает того, кто сможет. Хотя наверняка придется потратиться.       Джоан уставилась в окно.       — Она в Небраске?       Джоан хохотнула, как-то по-лошадиному.       — В Небраске Хукер, Берти. А хакер — это специалист, который отыскивает дыры в системах безопасности и базах данных. Я имею в виду, она сделает вам поддельные удостоверения личности, чтобы вы могли найти работу и жилье.       — Она мошенница? — спросил Дживс. Его брови уже уползли высоко, как парящие в вышине могучие орлы.       — Я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть это, — пожала плечами Джоан. — Но вам явно нужна помощь, и официальные каналы тут не помогут. Даже если бы у вас были удостоверения личности, кто купится на 1901-й год рождения? Или какой там.       Я внезапно почувствовал себя воробышком в шторме, и украшающие вустеровский корпус синяки заболели сильнее, ярко напомнив о вчерашнем незапланированном путешествии.       — 1899-й, вообще-то, — довольно нетв. произнес я.       Пока я приходил в себя, Джоан резко побледнела. Да, Дживс еще старше меня, но и я почувствовал себя, как те закутанные в бинты парни из Британского музея.       — Мне же только двадцать пять. А из-за этой штуки со временем я стал ископаемым.       А вот теперь Дживс побелел — он явно пытался взять себя в руки. Не думаю, что Джоан что-то заметила.       — Да, — как-то неуверенно выдавила она. — Придется выдумать вам что-то больше похожее на правду.       Она допила кьянти и налила себе еще.       — Получается... 1984-й, — все еще слегка подавленно добавила она мгновение спустя. — Какие же вы еще юные, господи. Я бы посмеялась над всей этой до смешного странной ситуацией, если бы не охреневала так от нее.       Боюсь, я от всех этих разговоров слегка подрасклеился, да и Дживс стал на себя не похож. До конца ужина мы почти не разговаривали. Потом Джоан встала и заявила:       — Раз уж ты готовил, Дживс, я вымою посуду.       Дживс непонимающе на нее уставился.       — Нет необходимости это делать, мэм. Я предпочитаю занимать досуг полезным делом.       Я ожидал, что Джоан взбрыкнет: судя по всему, ей не слишком-то нравится Дживс-камердинер. Но она кивнула.       — Ладно, спорить не буду. Развлекайся, еще раз спасибо за ужин.       — Всегда рад угодить, мэм.       Эта маленькая победа почти вернула Дживсу родное надутое выражение лица, и, убирая со стола посуду, он мерцал как обычно.

***

      После ужина мисс Барр какое-то время с невероятной скоростью печатала на компьютере, потом пожелала нам доброй ночи и скрылась в спальне. Я вспомнил слова про «сову» и несколько удивился, но, вероятно, обычно ее день проходит по-другому и, к тому же, сегодня она казалась уставшей. Я так и не успел поинтересоваться назначением электрических приборов в гостиной.       Мистер Вустер встал рядом со мной, опершись бедром о столешницу.       — Знаешь, Дживс, я не чувствую себя на сто десять лет, — неуверенно произнес он.       — И на это есть причина, сэр. Вам не сто десять.       Нельзя позволять ему углубляться в подобные размышления. На нашу долю и так выпало достаточно неприятностей, чтобы предаваться печали еще и из-за них.       — Если свериться с календарем, как раз столько и выходит.       — Тогда мне сто шестнадцать, а я не чувствую себя ни на год старше себя вчерашнего, когда мне был тридцать один, сэр.       Что-то сжалось у меня в груди от этих слов. Мы не постарели — мир вокруг постарел без нас. Мистер Вустер посмотрел на меня широко распахнутыми глазами.       — О, тут ты прав, старина. Внешне мы не постарели. Только вустеровский корпус скрипит сильнее обычного. Как у того рыцаря после кровавого поединка и пары падений со строптивого коня. — В качестве иллюстрации он раскланялся по сторонам и поморщился. — Слушай, мне очень нужно курево, у тебя не осталось?       — Конечно, сэр. — Сигарет осталось совсем немного, и я сомневаюсь, что смогу уговорить мисс Барр купить еще. — Мисс Барр, однако, настаивает, чтобы вы курили на балконе или на улице, как утром.       — Ну, она уже в койку нырнула. Думаешь, заметит? — Он посмотрел на меня с надеждой.       Большую часть дня я размышлял, насколько хватит наших денег и как неразумно было бы обижать нашу хозяйку. Ее готовность предоставить нам приют, пусть временный — на данный момент единственный залог нашего благополучия.       Я отряхнул воду с рук.       — Я бы не советовал, сэр.       — Ну неудобно же!       Вытерев руки, я достал серебряный портсигар, открыл и протянул мистеру Вустеру.       — Осталось совсем немного, сэр. Разумнее было бы использовать их в самых крайних случаях.       Он взял сигарету.       — Случай всегда крайний, Дживс.       — Как скажете, сэр.       Я проводил его на балкон, открыл перед ним дверь и вышел следом в холодную ночь. Закрыв за нами дверь, я щелкнул зажигалкой. Он оперся о перила.       — Хлипковатые, Дживс, тебе не кажется?       Опора действительно выглядит не слишком солидно, но не похоже, что она сиюминутно рухнет под нашим весом.       — Перила достаточно крепкие, сэр.       Он повернулся ко мне и затянулся сигаретой. Ответить ничего не успел, потому что сильно закашлялся. Я протянул руки, чтобы удержать его от падения — через перила или просто на колени от слабости. Приступ длился не меньше минуты.       Задыхаясь, мистер Вустер вернул мне сигарету.       — Не самая лучшая моя идея.       Я ее потушил, намереваясь сохранить на будущее.       — Вероятно нет, сэр. Возможно, разумнее будет воздержаться от курения, пока ваши легкие не восстановятся после травмы.       Он кивнул и оперся на меня всем телом.       — Тебе лучше знать, — хрипло сказал он. — Это было больно.       Когда он смог твердо стоять на ногах, я, весьма обеспокоенный, отвел его в библиотеку.       — Ваш кашель внушает некоторое беспокойство, сэр, — мягко сказал я, глядя, как он, тяжело дыша, осторожно опускается на диван. — Завтра нужно вызвать вам доктора.       Он кивнул.       — Наверное, ты прав. Внутри все так болит, что я не могу по-настоящему глубоко вздохнуть. Это гадко.       — Сэр, пожалуйста, попытайтесь заснуть.       Он посмотрел на меня.       — Я засну, если ты будешь рядом. — В его тоне отчетливо подразумевался вопрос. — Ты же не собираешься снова бороться за свою кушетку?       Как же меня беспокоит эта близость между нами, а она еще растет с каждым днем. Все, что осталось от наших жизней, легко может расшататься под натиском внутренних демонов и внешних угроз. И все же просьбу его легко понять.       — Я останусь сегодня с вами, сэр.       Он поймал мое запястье и тут же отпустил.       — Спасибо. Не заставляй меня завтра снова спрашивать, хорошо?       Несмотря на все мои страхи и желания, я не могу ему отказать.       — Хорошо, сэр.       Он улыбнулся устало, но очаровательно.       Несколько минут ушло у нас на то, чтобы почистить зубы и переодеться. В пижаме по размеру я почувствовал себя гораздо комфортнее, да и мистеру Вустеру его нынешняя, темно-синяя с голубым узором, к лицу гораздо больше.       Он лег под одеяло и придержал для меня уголок. Я выключил свет и лег рядом.       — Приятных снов, сэр.       Он накрыл нас одеялом, и мое сердце зашлось от близости и тепла его тела.       — Доброй ночи, Дживс.       Я долго не мог уснуть.

***

      Утром мистер Вустер пожаловался на боль и сказал, что не может двигаться. После ванны он не пожелал одеться, а вернулся на диван отдыхать. На мой взгляд, несколько дней отдыха ему бы совсем не помешали, но от врача он непреклонно отказался.       — Пара синяков, Дживс. Вспомни, Вустер воевал при Азенкуре. Синяки не выбили бы его из седла.       — Конечно, сэр.       Между воинствующим предком и представителем праздного поколения большая разница, озвучивать которую, конечно, было бы невежливо. У моего работодателя гибкое и подтянутое тело, но оно никогда не было готово к тем испытаниям, что выпали на его долю. Надеюсь, хорошего отдыха будет достаточно.       Большую часть дня мы оба провели в библиотеке: мистер Вустер читал Шерлока Холмса, а я оставался поблизости на случай, если понадоблюсь. В остальное время я приводил в порядок квартиру. Работы было много: пыль покрывала все горизонтальные поверхности, у кушетки скопилась большая стопка книг, и хоть я и вымыл ванну ранее, остальная часть комнаты требовала пристального внимания.       Мисс Барр вышла из спальни весьма ослабевшей. Двигалась она так, словно ее левый бок был одним большим синяком, и, помня бешеный спуск к реке по камням, я бы сильно удивился, останься она невредимой. От помощи моей она отказалась, предпочтя упрямо и молча демонстрировать самостоятельность. Я несколько раз замечал, как она опирается на явно побывавшую в употреблении трость, и гадал, что вернее: то ли она так часто ранится, то ли трость осталась от старой травмы, когда ее использование было необходимо.       После пары неприятных фраз я решил, что высшим проявлением рыцарства здесь будет отойти в сторону. Похоже, от боли она становится раздражительной, да я и сам не в лучшей форме — из-за ушибов и беспокойства о здоровье мистера Вустера. Возможно, не стоит растягивать наше взаимодействие дольше необходимого и обострять напряжение. Мистер Вустер был рад остаток дня провести в моей компании, и я окунулся в родную и знакомую «Этику» Спинозы, не готовый пока подвергать психику ударам и читать о мире после 1924-го.       Беспокоясь и желая дать мистеру Вустеру все, что ему может быть нужно, я поочередно предлагал обед, чай и ужин, но он заявил, что не голоден, и отказался от всего, кроме чая с тостами. Несколько раз он пытался закурить, но все попытки заканчивались кашлем, от которого он задыхался и уставал пуще прежнего. Каждый раз я провожал его в библиотеку, где он дремал или спокойно читал.       Я предложил лечь пораньше, и он согласился. Во снах меня заливали шумные волны беспокойной реки.

***

      Вчерашний день пропал впустую, можно сказать, я всего-то прочитал пару детективных рассказов. Был настоящим лентяем, каким тетя Агата всегда меня считала. Чувствую себя виноватым, как тот парень с альбатросом, но как же сложно встать с дивана, когда вустеровский корпус болит так, что совсем не слушается и не желает двигаться! А когда я все же вставал и делал два шага до балкона, сигареты ни черта не помогали.       Дживс не выходил из квартиры, поэтому завтрак вышел так себе, но, если честно, я не слишком-то проголодался. Я соскучился по старой доброй я. с б., но, наверное, подожду уже до лучших времен. Чаю я все-таки выпил и даже оделся, хотя это оказалось труднее, чем когда я был совсем крохой. Обычно гибкая вустеровская поясница совсем не желала сгибаться, каждый раз вызывая у меня охи да ахи. Из своего книжного приюта я выбрался чуть ли не к чаю, изо всех сил изображая готовность к новому дню.       Джоан развалилась на кушетке, положив ноги на кофейный столик. Наверняка привела Дживса в ужас. Большая коробка у стены показывала кинофильм, потрясающе раскрашенный и с говорящими героями. Только эти яркие персонажи не живые, а нарисованные, да еще и тараторят на каком-то совершенно непонятном языке. Внизу экрана бегают строчки с текстом, вроде тех карточек, что мелькают между кадрами фильма.       Я был заворожен. Не отрывая глаз от экрана, я присел рядом с Джоан. Невероятно. Вот так чудеса!       — Послушай, Джоан, старушка. Что это такое?       — Японское аниме, — ответила она, не глядя на меня. — Конкретно этот называется «Унесенные призраками», очень синтоистский.       — Вот это да…       Не прошло и минуты, как я полностью погрузился в мир странных существ и невероятных приключений. Иногда было просто жутко, такие там монстры и коварные злодеи. Малолетняя балбесина в роли протаго-как-то там меня сначала смутила, но потом я понял, что все нормально, так и должно быть. Я никогда не видел ничего подобного и определенно захотел еще. Дживс, наверное, мерцал неподалеку и делал, что он там обычно делает, когда я не вижу, но я в этом не уверен. Я чувствовал себя так, словно из меня выпотрошили начинку, и после пары часов потрясающе красивого фильма вставать с дивана совсем не хотелось.       Джоан отковыляла к столу попечатать, а я подумал, не попробовать ли закурить. Хотелось ужасно. Знаете ощущение, когда под елкой вас дожидается подарок, но до наступления Рождества его можно только потрясти, чтобы не разгневать тетушку? Дживс возник передо мной с чашкой чая в руках.       — Сэр, вы хорошо себя чувствуете? — В благородной линии бровей проглядывал намек на тревогу.       Я взял чашку и кивнул.       — Роскошно, Дживс, лучше не бывает.       — Хорошо, сэр.       Он отмерцал, но косился на меня весь вечер.       Я посмотрел еще парочку этих самых аниме, а потом попросил чего-нибудь более загадочного и с преступлениями. Мне захотелось хорошего детектива, и Джоан сказала, что «Бегущий по лезвию» — это классика научной фантастики «с налетом film noir». По ее словам, французы так называют мрачные фильмы с особенной атмосферой, с бандитами и полицейскими, для тех, кто скучает по сороковым. Я решил, что оно-то мне и нужно, чтобы отвлечься на пару часов, пока солнце за окном соскальзывает за горизонт и разбрасывает розовый свет на зависшие над городом облака. Кинофильмы — это здорово и захватывающе, и к тому же, мне захотелось для разнообразия услышать голоса актеров, особенно после того, как они весь вечер тараторили на японском. Хотелось послушать королевский а.       Джоан сунула в проигрыватель блестящую круглую штуку, которую назвала «дивиди», и села на кушетку, а я поманил Дживса к себе на диван. Он, конечно, больше любит всякие высокоинте-какие-то objets d., учитывая, что его интеллект обитает где-то среди ангелов, тогда как мой легко может затаиться в кустах. Два года назад мы смотрели тот немецкий «Носферату» — ему понравилось. А меня несколько дней кошмары мучили, я даже просил Дживса оставлять свет в гардеробе, чтобы убедиться, что там не затаился ни один из этих монстров, желающий поживиться вустеровской кровушкой. Ну, детективы и гангстеры, вроде, не такие страшные, я же про них постоянно читаю, а вот вампиры и монстры не входят в обычную вустеровскую диету, поэтому выводят меня из себя, как мышь под покрывалом.       На первой же сцене я снова задумался о летающих автомобилях — настолько реалистично их там показали. Я было решил, что они действительно существуют, как и все эти огромные здания, но Джоан рассказала мне про спецэффекты, что, мол, это все нарисовано на компьютере. Совсем немного рассказала, на деле все гораздо сложнее. К тому моменту мы уже увидели убийство и самого убийцу. Не знаю, что меня потрясло больше: количество крови и то, какой реальной она выглядела, или то, что я уже знаю преступника.       С каждой минутой кинофильма атмосфера становилась все страшнее, и я потихоньку придвигался к Дживсу. Он тоже смотрел на все это безобразие широко распахнутыми глазами, он не больше меня оказался подготовлен к такой жестокости. Да, сюжет забористый, но после третьего кровавого убийства я испустил довольно немужественный вопль и уткнулся лицом Дживсу в грудь. Когда этот светловолосый репликант выколол глаза промышленнику Тиреллу, я затрясся, как осиновый лист. В жизни не видел ничего ужаснее. Дживс обнял меня обеими руками, и я понял, что его тоже трясет. Джоан весь этот ужас на экране впечатлил не так сильно, как мой крик. Фильм остановился.       — Ну что ты, Берти?       Она опустилась на колени перед диваном и погладила меня по спине, нежно, как делала мама, когда я был маленьким. Тетушкам бы такое и в голову не пришло. Очень странное ощущение, но почему-то успокаивающее, особенно в сочетании с объятиями Дживса на тонком вустеровском корпусе.       Его сердце колотилось, как шестицилиндровый автомобильный мотор. Так громко, что я почти не слышал за ним своего.       — Мэм, — нетвердо и совсем не по-Дживсовски произнес он, — как можно спокойно смотреть подобную мерзость?       Я посмотрел на Джоан сверху вниз с Дживсовых коленей. Я, когда бросился к нему в объятия, оказался как раз на коленях. Тут восхитительно удобно. Джоан задумалась.       — А я и не спокойна. Я тоже не люблю насилие, но мы к нему уже привыкли, наверное. В жизни, да и по телевизору тоже, происходят вещи гораздо страшнее. — Она устроилась на полу поудобнее, но руку с моей спины не убрала. — В американском кинематографе секс всегда осуждался сильнее, чем насилие. В основном, сказываются наши пуританские корни, но дело еще и в том, что если ты привык к насилию на экране, то не так остро реагируешь на него в реальной жизни. Думаю, так люди меньше напрягаются, реже протестуют, их легче контролировать и, в конечном итоге, все это играет на руку правительству. Поэтому я почти не смотрю телевизор, а выбираю фильмы сама. Сама выбираю, чем набивать мозг.       Теперь я и сам увидел эмоции у нее на лице — не совсем понятные, но думаю, ей было грустно. Не знаю только, из-за фильма или оттого, что она нас напугала. Очень необычная барышня, уверен, даже Дживс еще не разгадал психологию конкретно этой личности.       — Простите. Мне и в голову не пришло, что этот фильм так на вас подействует. Я тоже не слишком люблю реки крови на экране, но мне нравится сюжет, поэтому я его пересматриваю. Если копнуть посильнее, это глубокое размышление о природе воспоминаний и человечности. О любви, выходящей за все возможные границы. Насилие от этого не приятнее, конечно. Мы не обязаны его досматривать.       — Нет, я уже в порядке. — Я тихонько отвязался от Дживса и сел на диван. Голос у меня еще слегка подрагивал. — Роскошный сюжет. Хочу узнать, чем все закончится.       Так-то оно так, вот только хотелось бы поверить, что все это не взаправду и людей не убивают по-настоящему у меня на глазах. Пока получается плохо. Детективные романы внезапно обрели новый ас-что-то там.       Джоан перевела взгляд на Дживса:       — А ты?       — Если мистер Вустер желает досмотреть фильм до конца, я не стану возражать. — Он посмотрел на меня. Рука на моем плече все еще слегка дрожала. — Я только осмелюсь вам напомнить, сэр, о кошмарах, которые мучили вас после «Носферату».       — А. Ну да. Но, наверное, они все равно будут меня мучить, в вустеровской тыковке для них уже и так достаточно картинок, правда?       Я все равно не смогу развидеть то, что уже увидел.       — Вы правы, сэр, — согласился Дживс, слегка недовольный. С коленей его я слез, но далеко отодвигаться не стал, потому что дальше же будет только хуже, верно? Если даже Дживс затрясся, мы должны призвать на помощь всю силу воли, и будь что будет.       Джоан кивнула и вернулась на свою кушетку. Фильм продолжился. Жестокости меньше не стало, но история и вправду потрясающая. Мне даже показалось, она похожа на какую-нибудь Дживсову полезную книгу, но вряд ли ему понравилась конкретно эта полезная история. К концу мы почти прилипли друг к другу и боялись пошевелиться.       Джоан включила нам еще один мультик про ярко-синего супергероя по имени Тик. Я нашел в нем что-то схожее с Дживсом, а сам мультик был такой глупый, что я немного расслабился. Еще Джоан пообещала показать мне мюзиклы, и я подумал, что это чертовски хорошая идея, потому что я люблю мюзиклы. Хорошая песня вернет и соловья в небо, и улитку на листок.       — О. Просто, чтобы вы знали, — сказала Джоан перед ужином. — У меня ceilidh в следующую субботу. Думаю, вы к тому времени никуда не денетесь, так что вы приглашены.       Я наклонился к Дживсу и зашептал на ухо:       — Кей-что, Дживс?       — Деревенское развлечение, сэр, обычно проводится в Ирландии и Шотландии. Подразумеваются музыка и танцы с друзьями и родственниками.       — А! — восхищенно отреагировал я. — Джоан устраивает вечеринку!       Потрясающая идея, даже с синяками и плохо работающими легкими. Я уже начал скучать по хорошему обществу, а еще вечеринка подразумевает напитки. Здорово, что на спиртное сняли запрет, вот бы еще и с сигаретами попроще было.       — Это не похоже на те вечеринки, которые устраивали вы сами, сэр, — заявил Дживс с лицом, на котором были написаны торжественность и намек на неодобрение. Я часто ходил на вечеринки в «Трутни» и в загородные имения к родным на костюмированные балы. Иногда в Нью-Йорке забредал на нечто чуть более богемное — там, конечно, совсем другие ребята собирались. Будет здорово увидеть что-то новенькое и интересное, особенно, если мне не придется воровать серебряные молочники.       — Будет весело, — заявила Джоан как человек, умудренный жизненным опытом. — За весь вечер человек тридцать зайдет.       Понятия не имею, как она их всех вместит, но раз уж она уже это делала, доверимся хозяйке.       — Послушай, а какой сегодня день?       — Воскресенье, — ответила Джоан. — Еще почти неделя. К тому времени ты должен почувствовать себя лучше. Вам нужно знакомиться с людьми, если хотите тут обосноваться.       Дживс выглядел так, словно не мог определиться, ощетиниться ему подобно раздраженному китоврасу или просто спрятать меня под крыло от греха подальше.       — Что это будут за люди? — с сомнением поинтересовался он. Джоан улыбнулась.       — Мои друзья. Можно сказать, поперечный срез контркультуры этого города. Вряд ли хоть один из них пройдет твою проверку на нормальность, но, по крайней мере, с нами не скучно.       Дживса это явно не успокоило. Наверное, пора нам выбраться на улицу и осмотреть окрестности, чтобы он не щетинился еще сильнее. После целого дня на диване да еще с Дживсом под боком я чувствовал себя гораздо лучше.       — Я бы покурил, — сказал я ему.       Он встал, взял портсигар и ответил таким же кислым тоном:       — Конечно, сэр.

***

      Мисс Барр ушла в свою комнату. Мистер Вустер, как и всегда, успел сделать лишь несколько затяжек, прежде чем его настиг приступ кашля настолько сильный, что мне пришлось его придерживать, защищая от падения. Кинофильм выбил меня из колеи, и чтобы в нее вернуться, я должен целиком сконцентрироваться на удовлетворении желаний мистера Вустера. Он оперся о меня, тяжело дыша, пытаясь восстановить дыхание. Меня все это сильно беспокоило, но он продолжал проявлять обычный свой оптимизм.       — Может, нам прошвырнуться по округе, а?       — Мисс Барр оставила нам ключ, сэр. Мы можем осмотреть окрестности, если вы того желаете.       На улице холодает, нужно будет надеть пальто. Мистер Вустер какое-то время прижимался ко мне, и стоило ему отстраниться, я испытал короткий укол разочарования.       Собраться было делом одной минуты. Я положил в бумажник немного наличных денег, но основную часть оставил с вещами в библиотеке. Жаль будет отдать карманникам последнее, что у нас осталось. Захватив ключ, мы спустились по лестнице и прошли сквозь стеклянные двери на тихую улочку, с обеих сторон засаженную деревьями.       — Как думаешь, Дживс, где самое интересное?       Я осмотрелся.       — Мисс Барр говорила, что выше будет Бродвей. Она упомянула его как местную отправную точку. Там должны быть магазины и рестораны, сэр.       — Ну что ж. Пойдем посмотрим, похож ли местный Бродвей на Нью-Йоркский?       — Хорошо, сэр.       Я пропустил его вперед торить путь. Спустя один поворот и два квартала мы оказались на Бродвее. Он оказался гораздо менее оживленным, чем я ожидал, хотя панорама бухты в центре города впечатляла. Тем не менее, по нему проходили три полосы дорожного движения, плюс две линии парковки с каждой стороны. Время было за восемь, и на улице хватало прохожих, но, конечно, меньше, чем на Пикадилли или в любом другом людном месте Лондона или Нью-Йорка. Судя по всему, Сиэтл — город оживленный, но все-таки относительно небольшой, несмотря на мое первое впечатление. Гуляла в основном молодежь, моего возраста и младше. Мы шли по бульвару, смотрели на людей и заглядывали в окна — и мы выделялись своим внешним видом.       Черный носит столько людей, что я было подумал, город в трауре, но потом заметил, что он везде разбавлен металлическими вставками, рисунками и слоганами. Юные девушки одеты настолько неприлично, что в сравнении с ними даже мисс Барр проявляет образцовую скромность. Мы то и дело встречали кого-нибудь с волосами неестественного цвета. В голове не укладывается, но похоже, в моде черные килты. Иногда не удавалось с первого взгляда определить, женщина перед нами или мужчина. Иногда не получалось и со второго. На углу улицы мы заметили высокого худого мужчину с длинными волосами и косматой бородой насыщенного фиолетового цвета, с длинными фиолетовыми ногтями, в таких же нелепо фиолетовых сюртуке и шляпе-цилиндре; он что-то рассказывал нескольким слушателям и перемежал свою речь размашистыми жестами. Слушатели громко смеялись. Мы видели нищих, пьяных и подростков, выпрашивающих у нас сигареты, — и видели обычных людей, проводящих воскресный вечер в кафе. Отовсюду звучала разная музыка, по большей части довольно гадкая.       На кофе, судя по всему, все просто помешались, потому что в каждом квартале его можно купить в нескольких разных местах, причем не простой черный, который здесь называют espresso, но и caffe con leche, продаваемый под названием «латте». Мы остановились у крошечного заведения под открытым небом со словами «Espresso Vivace» на вывеске, потому что мистер Вустер захотел попробовать. Продавцы разговаривали на недоступном нам жаргоне, и даже меню помогло мало. Пока мы стояли в очереди, я заметил, что в крошечном пространстве между кафе и соседним зданием люди соорудили святилище «богине Кофеине» и поместили его под стекло. Здесь оставляли фотографии, монеты и чаши с обжаренными зернами. На тротуаре перед святилищем горела крохотная свечка.       Кофе оказался чудовищно дорогим, чуть ли не три доллара за стакан, так что я начал сильно сомневаться в нашей платежеспособности.       — Дживс, он потрясающий! Ты должен попробовать.       Пока я платил за кофе, мистер Вустер поднял к моим губам картонный стаканчик, закрытый крышкой с крохотной дырочкой. Пахло крепко, но приятно.       — Ну давай, старина. Попробуй.       — Сэр, так не подобает, — произнес я, когда мы выходили на дорожку.       — Ой, да брось. Тебе понравится.       Он сунул стакан мне в ладонь, и я, поколебавшись, его принял.       Восхитительно. Наверное, это самый близкий к идеалу кофе, что я когда-либо пил в своей жизни.       — Композитор Иоганн Себастьян Бах писал: «Как вкусен кофе, сочнее сотни поцелуев и слаще мускатного вина!» — благоговейно прошептал я.       Мистер Вустер одарил меня сияющей улыбкой и забрал стакан. Он пробежал взглядом вдоль ободка и прижался губами к тому месту, где мгновение назад были мои губы.       — В точку, лучше и впрямь не бывает.       На тротуаре я заметил отлитые из бронзы инструкции к танцам: мужские и женские отпечатки ног, пронумерованные и соединенные линиями. У мистера Вустера загорелись глаза.       — Смотри, Дживс, танцевальные шаги!       Широко улыбаясь, он грациозно прошелся по линиям, явно довольный собой. Сердце мое радовалось этой картине.       Мимо нас прошла молодая девушка в неприлично короткой черной юбке и черной же майке, в тяжелых ботинках, пиджаке с шипами и сильно порванных чулках. Ее глаза были густо подведены черным, вдоль бровей блестели металлические вставки и еще одна — в центре подбородка, прямо под черной губой.       — Классно двигаешься. Там дальше их еще полно. — Она улыбнулась и растворилась в толпе.       — Просто невероятно, Дживс, — задумчиво проговорил мистер Вустер, прихлебывая кофе. — Идеальный кофе, танцевальные шаги на улицах. В ночном воздухе что-то такое здоровское. Я могу полюбить это место.       После этого мы почти не говорили, только молча осматривали окрестности. Спустя два квартала мистера Вустера едва не сбил с ног неопрятного вида юноша, который со страшной скоростью мчался на доске на колесиках прямо по оживленному тротуару. Нас он явно не замечал. Я оттолкнул мистера Вустера в сторону. За первым парнем промчались двое других, объезжая нас с двух сторон. Мы прижались к стене и посмотрели им вслед.       — Вам не больно, сэр?       Хулиганы его не задели, но он еще не до конца оправился, и резкое напряжение мускулов может быть болезненным.       — Что это было? — пораженно произнес он. — Эта штука просто создана для того, чтобы воровать полицейские шлемы в ночь после лодочной регаты, ты так не думаешь?       — Даже думать об этом отказываюсь, сэр.       У меня мурашки по спине побежали от одной мысли, что он будет балансировать на подобном устройстве. Мы пошли дальше, и я заметил через дорогу освещенный вход в парк. Даже в девять вечера он был наполнен гуляющими парами и небольшими компаниями молодых людей. Мы пересекли улицу на светофоре и обошли большую, огражденную территорию, подсвеченную мигающими зелеными огоньками. Сам парк оказался не огражден, просто вдоль его границы росли деревья, и вглубь вели дорожки. Нашему взору предстал фонтан, выплевывающий струю воды, которая уходила в мелкий широкий бассейн, а на противоположной стороне парка — теннисные корты и игровые поля, разделенные между собой рядами деревьев. Мистер Вустер заметил свободную скамейку и присел. Я опустился рядом, и какое-то время мы просто смотрели на местных отдыхающих.       Как и на улице, иногда к нам подходили нищие и просили денег или сигареты. К счастью, не слишком часто. Я настороженно высматривал каждого, кто мог нарушить покой мистера Вустера, но он сам указал мне на зрелище, от которого у меня кровь застыла в жилах.       — Дживс, — тихо произнес он и мягко тронул меня за локоть, кивая головой в сторону деревьев. — Послушай, Дживс, там что, два парня?       Я проследил за направлением его взгляда и увидел двух стройных, привлекательных юношей, которые сплелись в объятиях и открыто целовались, полностью забыв об окружающем мире.       От ужаса у меня сжалось сердце.       — Сэр, я предлагаю немедленно покинуть это место. — Я взял мистера Вустера за руку и поднял на ноги.       — Согласен, старина. — Голос у него был шокированный, а глаза широко открыты, насколько было видно в скудном свете фонарей. — Боже правый, я надеюсь, поблизости нет полисмена. — Он быстро обернулся. — И я надеюсь, что ты помнишь, где находится дом, потому что из вустеровской тыковки эта информация выветрилась напрочь.       В спешке он оставил на скамейке стаканчик из-под кофе.       — Помню, сэр. Сюда.       Мы торопливо вышли на Бродвей, стараясь не оглядываться лишний раз и не привлекать внимание. Я придерживал мистера Вустера под локоть, чтобы мы случайно не разделились. По улице мы пошли уже спокойнее, но не останавливались и молчали всю дорогу, пока не оказались в квартире и не заперли за собой дверь. И даже тогда я боялся подумать, что нам делать, если нагрянет полиция. Если не повезет, нам выйдет боком уже то, что мы просто находились в том же месте.       Время подошло к десяти вечера, и в квартире было тихо. Я взял у мистера Вустера пальто и повесил вместе со своим в шкаф в библиотеке, положив котелок на книжную полку. Он опустился на кровать, все еще дрожа, и поднял на меня взгляд.       — Во что же мы влипли, а, Дживс?       Он хрипло дышал, на мой взгляд, только частично из-за быстрой ходьбы. Случившееся и меня вывело из себя, но я не должен показывать ему свое волнение.       — Не могу сказать, сэр, — произнес я почти шёпотом, чтобы не разбудить мисс Барр или лишить ее возможности случайно услышать наш разговор, если она не спит. — Мы слишком многого не знаем об этом мире. Завтра я начну восполнять этот пробел.       — Должен признаться, от этого зрелища вустеровский мотор задергался, как крылышки испуганной колибри при виде голодного кота, — сказал он так же тихо, как я. — Даже Кэтсмит ведет себя благоразумнее на людях.       Я кивнул, стоя перед ним у дивана.       — Думаю, будет разумнее, если с этого дня я буду спать в гостиной, сэр.       Он быстро встал и с неожиданной силой схватил меня за запястье. Выглядел он испуганно.       — Нет! — громко прошептал он. — Пожалуйста, не надо. — Он взволнованно помотал головой. — Что я буду делать, если ты исчезнешь, не знаю, как тот кот из Вустершира, или Чешира, или откуда он там, который растворяется, когда на него не смотришь.       — Чеширский кот, сэр, это персонаж...       — Хватит.       В мягком голосе мистера Вустера прорезалась сталь, что с ним бывает крайне редко.       — Не надо, Дживс. — Он сжал мою руку холодными от волнения пальцами. — Я не хочу, чтобы ты меня сейчас поправлял, я хочу, чтобы ты остался со мной. Понятия не имею, что нам делать. Я напуган до чертиков всеми теми извилинами, что у меня есть.       — Мы не можем позволить даже тени подозрения возникнуть вокруг нас, сэр, это было бы безрассудно...       — Чепуха. — Он наклонился и достал с полки книгу, не отпуская моего запястья. Открыв ее на случайной странице и бросив на кровать, он сказал: — Человека не будет волновать, что мы просто делим диван, если у него дома вот это.       Нарисованный карандашом мужчина ртом удовлетворял другого.       — Я сколько хочешь поставлю на то, что она такая же, как мы. Как та девица с какого-то там Лес-острова, что стихи писала. Зачем ей нас сдавать, если мы не делаем ничего подозрительного? Да одна эта книжка гораздо опаснее.       Я покачал головой.       — Сэр, во-первых, женщины не могут быть содомитами в силу отсутствия необходимых для этого частей анатомии. Во-вторых, мисс Барр упоминала любовников-мужчин. И к тому же, для любителей половых извращений это слишком общая практика — обвинять в собственных грехах окружающих, чтобы отвести внимание от себя.       Даже если она считает себя последовательницей Сапфо, в чем я лично сомневаюсь, это не гарантирует нашу безопасность. Я сжал его руку.       — Я не подвергну вас опасности, сэр. Ничто на свете не сподвигнет меня на это.       — Я знаю, Дживс, — мягко сказал он. — Но я не думаю, что она такая. Разве она сделала нам что-нибудь плохое с тех пор, как мы свалились на нее с неба? Ответь.       Он не выпускал из пальцев мое запястье, и я почувствовал, что они начали покрываться холодным потом.       — Ничего, сэр, — вынужден был признать я.       — Она даже не просила ничего для нее украсть. Это уже лучше, чем вели себя со мной все мои родственники и большинство друзей.       Он стоял ко мне так близко, что мы почти соприкасались.       — Ты самый мозговитый парень из всех, кого я знаю, Дживс. Если кто-то и сможет разобраться со всем этим, то только ты. Но прямо сейчас ты роешь землю не там где надо. — Он посмотрел мне в глаза. — Мы оба знаем, что есть черта, которую пересекать нельзя, но это не она.       Он отпустил мое запястье, скользнул по руке вверх и сжал мое плечо. А потом отчаянно прижал меня к себе, обнимая за шею, прижимаясь щекой к моей щеке. Он мелко дрожал. Я медленно положил руки ему на талию, очень легко, не так, как он обнимал меня, а словно держа в руках что-то хрупкое и драгоценное. Успокаивающе погладил по спине. Мы стояли так несколько минут, а потом мистер Вустер глубоко вздохнул и сильно закашлялся, и вот уже я прижимаю его к себе, чтобы удержать на ногах.       — Спокойно, сэр. Дышите медленно, вам станет легче.       Он разжал объятие. Желал бы я, чтобы он никогда этого не делал, но еще немного, и я бы сломался. Я помог ему сесть на кровать и выложил его пижаму. Потом закрыл книгу и убрал на полку, не позволив себе взглянуть на иллюстрацию второй раз. Я не доверяю своему телу, потому что впереди маячит перспектива очередной ночи с моим работодателем. Нельзя позволять себе подобных мыслей. Нельзя позволить им стать частью наших отношений. Нельзя позволять себе недостижимые мечты.       — Я бы правда хотел, чтобы вы позволили найти вам доктора, сэр.       — Все пройдет, Дживс. Не волнуйся.       Когда он накрылся одеялом, я выключил свет и сам переоделся в пижаму. С тихим вздохом я лег рядом, приговорив себя к еще одной ночи, полной не до конца подавленного желания.       — Засыпайте поскорее, сэр. Вы еще не поправились окончательно, и я беспокоюсь о вашем здоровье.       Боюсь, после того страшного кинофильма его разбудят кошмары, но я не стану упоминать об этом раньше времени. Я повернулся на бок и посмотрел на него в тусклом уличном свете.       Он смотрел на меня. Потом протянул руку и положил мне на бедро. Рука холодная, но обожгла меня сквозь несколько слоев ткани. Я не позволил себе вздрогнуть.       — Бертрам будет спать как младенец, несмотря на фильм ужасов, — пробормотал он. — Не волнуйся ты так, старина.       Он медленно убрал руку. Я ощущал ее прикосновение еще долго после того, как он закрыл глаза.

***

      Я проснулся от крика. Мистер Вустер в ужасе колотил по кровати руками и ногами, и я не думая лег сверху, чтобы не позволить ударить меня или самого себя.       — Сэр! Сэр, проснитесь.       Мое сердце колотилось как бешеное: всего минуту назад я сам видел кровь, окопы и оторванные ноги, слышал взрывы и крики. Такого не было уже давно. Я испытывал какую-то странную благодарность за пробуждение.       Он распахнул полные страха глаза, но в них не было узнавания; он закашлялся, судорожно хватая воздух. Тело горело в агонии. Он вцепился в меня обеими руками и переплел наши ноги. Я почувствовал, как на его коже встает дыбом каждый волосок.       — Проснитесь, сэр. Вы в безопасности. Я здесь, и вы в безопасности.       — Дживс, — проскулил он и спрятал лицо у меня на плече. Он крупно дрожал.       Я уткнулся носом в его волосы и попытался подстроиться под его дыхание, чтобы успокоить нас обоих.       — Шшш. Все хорошо. Ты в безопасности, я с тобой. Просто кошмар.       Я чувствовал его слезы под распахнутой пижамой у себя на груди.       — О боги.       Он все еще дрожал, но усилием воли заставлял себя успокоиться.       — Сэр. — Я положил ладонь ему на лицо и провел большим пальцем по скуле, вытирая слезы. Наконец он посмотрел мне в глаза. — Вы в безопасности.       Я прижался щекой к его щеке.       — Ты здесь, ты живой, — прошептал он, прижимаясь к моей ладони. — Я... ты... — Он резко вздохнул. — Господи.       — Все хорошо, сэр. Хотите рассказать, что вам приснилось?       Давить на него мне совсем не хочется, но если он сможет выговорить это вслух, ему станет легче. Это разорвет замкнутый круг сменяющих друг друга образов. Он кивнул, зашевелил губами, но не произнес ничего вразумительного. Чувства его были очевидны, я только желал облегчить боль.       — Дышите медленнее, сэр. Вместе со мной.       Держа его за руки, я делал медленные вдохи-выдохи, и скоро он сумел войти в ритм. Он перестал дрожать и слегка расслабился.       — Ты был прав, — напряженно пробормотал он. — Да, боже правый, ты был прав. Дживс, это... ужасно.       Он замолчал. Я терпеливо ждал.       — Когда нас... закрутило, ты...       Он резко вдохнул.       — Тебя просто разорвало ветром, — шептал он, и сердце у меня сжималось от боли, написанной на его лице. — Бы-была кровь... везде. Ничего не мог поделать. А потом я упал, а ты...       Он сглотнул слезы. Я прижал его к себе, мягко покачивая.       — Все прошло, сэр, это был только сон, я здесь, я с вами.       — От тебя только кусочки остались, — прохрипел он. — Ты умер, и я остался один и совсем ничего не мог поделать.       Он прижал лицо к моему плечу и всхлипнул. Пальцы отчаянно стискивали рубашку у меня на спине.       — Я без тебя не смогу.       — Я здесь, сэр. Я с вами, вы не один, и я не ранен, клянусь вам. — Я взял его лицо в ладони и заставил посмотреть в глаза. — Посмотрите на меня. Вы меня видите и чувствуете, вы знаете, что я здесь.       Он быстро закивал и снова попытался выровнять дыхание.       — Пожалуйста, не уходи, Дживс. Я не знаю, что без тебя делать.       Я вздохнул и прижался лбом к его лбу.       — Клянусь всем, что для меня свято: я всегда буду с тобой. Я никуда не уйду.       Как больно мне видеть его в таком состоянии! Я обнял его обеими руками, жалея, что не могу взять на себя хотя бы часть его отчаяния и страха.       — Я не оставлю тебя одного.       — Ты здесь, и ты живой, — повторил он, немного успокаиваясь. Он коснулся моего лица, провел кончиками пальцев по носу, бровям, по губам, вдоль скулы и линии челюсти. — А так похоже было на правду.       Пальцы скользнули по шее на ключицу движением отнюдь не целомудренным. Я их сжал, пока все не зашло слишком далеко.       — Пожалуйста, сэр, попытайтесь уснуть, — попросил я и лег наконец на бок рядом с ним. Он кивнул, вздохнул и свернулся калачиком у меня под рукой, прижимаясь спиной к моей груди. Ненамного проще, но все же.       — Дживс.       — Да, сэр?       — Спасибо.       — Рад оказаться полезным, сэр.       Я улыбнулся ему в волосы, и, когда он перестал ворочаться, крепко обнял.

***

      Странно просыпаться от кошмара. У меня они редко бывают, Вустер веселый парень. Дживс, пока будил меня, явно перепугался. Совсем другое дело, когда он рядом. Когда мне после «Носферату» ужасы снились, он, конечно, спал в своей берлоге. А тут я сразу почувствовал себя, как цыпленок под крылом у матери-наседки. Дальше ночь прошла нормально, и утром я проснулся относительно свеженьким, если не считать кашля и синяков, которые еще чувствовались, если в них потыкать. Но хоть тело начало двигаться как ему положено, и то радость.       В такой большой библиотеке заскучать невозможно, а еще Джоан показала мне остальные фильмы в шкафу, уже не настолько страшные, и я немного посмотрел того синего парня Тика. Джоан писала, а Дживс делал свои дживсовские дела, у него это уже в привычку вошло. По-моему, один раз он выходил за продуктами, но вустеровские гляделки слишком надежно приклеились к яркому экрану с веселыми картинками, чтобы замечать, что вокруг происходит.       Я все еще многого не понимал, но добрая Джоан, отвлекаясь время от времени от работы, объясняла мне некоторые отсылки к поп-культуре. Теперь я могу понять, над чем она смеется, а то раньше эти фразы просто в одно вустеровское ухо влетали, в другое вылетали. Карикатуры — смешные рисунки из журналов, — похоже, выросли в отдельный жанр, и теперь люди печатают целые книги комиксов и графические романы, и этот синий парень как раз оттуда. На этом месте Джоан ушла в boudoir и вернулась с огромной стопкой из «Песочного человека», «Чудо-женщины», «Человека-паука» и «V» — значит Вендетта». В них было много погонь, и анархии, и магии, и довольно много насилия, но рисунки меня не так сильно волновали, как кинофильмы.       На остаток вечера я зарылся в комиксы, чтобы основательно изучить. Периодически пробовал покурить на балконе, но заканчивалось все одним и тем же. Дживс сначала не пришел в восторг от графических романов, но я показал ему номер «Песочного человека» про библиотеку и ненаписанные книги, и он оттаял.       Заснул я не сразу, а только пересчитав несколько десятков овец.

***

      В ту ночь меня несколько раз выхватывали из глубокого и беспробудного приступы кашля, словно скаковые жеребцы перепутали мой мозг с Аскотом и периодически устраивали в нем забеги на короткие дистанции. Дживс всякий раз просыпался вместе со мной и интересовался моим самочувствием. Больше всего самочувствию помогала ладонь Дживса на вустеровской груди. Но мне уже начали слегка досаждать легкие, решившие притвориться комками шерсти, которые нужно выхаркать.       Утром я проснулся одновременно с Дживсом и головной болью, что было чертовски странно, учитывая, что за ужином я не выпил ничего, кроме вина. А вот поднос с традиционной я. с б. настроение поднял не на шутку.       — Доброе утро, сэр.       И Дживс был самим собой — идеальным со всех сторон камердинером. Кроме волос. Волосы у него больше не блестят и остаются очаровательно пушистыми.       — Какой сегодня день, Дживс? — спросил я, принимаясь за завтрак.       — Идет мелкий дождь, сэр, но на юге небо проясняется. Мисс Барр еще не встала. Когда она к нам присоединится, я поинтересуюсь у нее насчет врача.       Он открыл жалюзи и впустил в комнату бледный свет. Я глотнул чаю.       — Это просто кашель и легкая головная боль, Дживс. Мы, Вустеры, из крепкого материала слеплены, нас просто так не сломать. Забрось в меня пару таблеток аспирина, и все снова станет восхитительно, глазом моргнуть не успеешь.       Дживс нацепил маску надутой лягушки и напомнил мне ледяным тоном:       — Сэр, ранее вы согласились с этим планом.       Я покачал головой и решительно выставил перед собой руку.       — Брось, Дживс. Я просто немного раскис после всего, что случилось. Нет нужды тащить сюда доктора и отвлекать его от того, кому действительно нужна помощь.       — Хорошо, сэр, — ответил он «Очень не хорошо» тоном. Больше было похоже на «Катись на все четыре стороны, Бертрам», щедро приправленное феодальным духом. — Я наберу вам ванну.       Дживс отчалил организовывать утопление Вустера и вернулся, когда я закончил завтрак, чтобы забрать поднос и выложить дневную одежду. К полному моему отчаянию, среди всего, что Дживс мне накупил, не оказалось ни одного хоть сколько-нибудь сомнительного галстука. Безумно хотелось исправить с., но идти куда-то без своего несравненного камердинера хотелось гораздо меньше. Я все еще боюсь, что небеса снова разверзнутся и сцапают его, как особенно вкусное пирожное с десертной тарелки.       После омовения и завязывания галстука я выбрался в гостиную с Шерлоком Холмсом подмышкой. Я почти разобрался с ним, в конце всего пара рассказов осталась, только они почему-то оказались уже не такими забористыми, словно у Конан-Дойля кончился запал и он уже просто карябал что попало.       Дживс, очевидно, вошел в режим с уборкой, потому что кухня с последнего раза стала еще чище. Он возился с чем-то у стола, когда приковыляла Джоан с наполовину закрытыми глазами и упала на стул. Дживс поставил перед ней чашку чая, и она ответила ему каким-то непонятным смешным звуком.       — Я приготовил яйца с беконом, мэм. Присядете за стол?       Дживс наградил ее строгим взглядом. Она сегодня была вся в черном с мелким бежевым узором на плечах.       Джоан подняла на Дживса взгляд и моргнула, словно переводила его слова на понятный ей язык.       — Яйца и бекон? — растерянно переспросила она.       — Да, мэм.       — О. — У нее так уже знакомо дернулись брови, как когда она не знает, что ответить на неприятный вопрос. — Спасибо, но я не буду.       Дживс оскорбленно выпрямился.       — Хорошо, мэм.       Она дернула его за рукав. Дживс взвился, как рассерженный китоврас.       — Дживс, ты только не подумай ничего, у меня просто аллергия на яйца, а от того, чем сейчас пичкают мясо, жутко болит голова.       Дживс, поняв, что его не отвергли, мгновенно оттаял.       — Мне жаль, мэм. Могу я приготовить вам что-нибудь вместо этого?       Джоан покачала головой и отпустила его рукав.       — Нет, я все равно редко завтракаю. Вкуса хорошего настроения обычно хватает до обеда. — Она отсалютовала Дживсу чашкой. — И я буду очень признательна, если ты перестанешь звать меня мэм. Это напрягает.       — Напрягает, — медленно повторил Дживс.       — Заставляет чувствовать себя неуютно. Никто не зовет меня мэм. Просто Джоан, ладно? Вы здесь уже большую часть недели, брось эту свою über-вежливость.       — Это было бы неподобающе, мисс Барр, — ответил Дживс с выражением чучела амфибии на циферблате.       Джоан возмущенно сощурилась:       — Почему называть меня так, как я хочу, неподобающе?       — Слуга не может ставить себя на место...       — Хватит! — Джоан вдруг превратилась в тетку масштабов тети Агаты. Я осмотрелся в поисках возможного убежища на случай схватки. — Господи ты боже мой и его кузнечик для пого, Дживс, это самый страшный бред в моей жизни. Ты совсем, совсем не обязан продолжать камердинерствовать. В ваши с Берти отношения я не лезу, но со мной себя так не веди. Знаешь, что? Моя мама всю жизнь была горничной, мыла дома богачей. Мой отец плавал на корабле, а на пенсии водил грузовик. Я ни на ступеньку не выше тебя по социальной лестнице. Может и ниже, если учесть, сколько ты болтался среди богачей и набирался манер. Я выросла в нищей семье и каким-то чудом умудрилась заработать на крышу над головой. У тебя нет ни одной чертовой причины называть меня мэм, если я прошу называть меня иначе, черт побери.       Восхитительные Дживсовы г. засияли синим светом.       — Приношу свои извинения, мисс Барр. Я не пришел к определенным выводам относительно вашего социального статуса и решил проявить осмотрительность.       Джоан сдулась, как проколотая грелка.       — Прости. Можно было обойтись и без крика. Просто мама в свое время столько дерьма на работе вынесла, мне противно думать, что кто-то может находиться в такой же ситуации.       — Мистер Вустер очень хороший работодатель. — Дживс бросил на меня короткий взгляд. — У меня никогда не было причин жаловаться на его отношение.       Джоан откинулась на спинку стула и скрестила на груди руки.       — Да, но сейчас-то ты на него не работаешь.       — Он меня не увольнял, и мы живем на его деньги, — возразил Дживс.       — А когда они закончатся?       Она смотрела на него прямо и серьезно, но голос ее был мягким. А вот сам вопрос вырыл у меня в груди глубокую яму, тарабаня по ребрам огромной лопатой. Уж очень он страшный.       — Дживс, старина, ты же не бросишь юного господина? — Я не смог удержаться и не запаниковать самую малость, несмотря на его ночные обещания. Вот останемся мы без денег — не перевесит ли это его феодальный дух и данное мне слово? Что, если он отправится в светлое будущее и оставит Бертрама за бортом?       Дживс от вопроса пришел в ужас:       — Никогда, сэр.       И было что-то такое в его глазах, что меня сразу успокоило.       — Твоя преданность очаровательна, но когда-нибудь вам придется найти работу. Вы не можете вечно тут сидеть. И что-то мне подсказывает, что это будешь ты, Дживс. И тут уже у тебя не будет времени ходить за Берти по пятам и подбирать его носки.       Я никогда и мысли не допускал, что у меня могут закончиться деньги, особенно после того, как дядя Уиллоуби сыграл в ящик и оставил мне все вустеровское богатство.       — Ладно, я просто хочу, чтобы ты называл меня Джоан. Ничего сложного. Я же зову людей так, как им нравится, — добавила она многозначительно. — У меня есть друзья по имени Лунный свет, и Перо ворона, и Германубис, и ничего.       — Прозвища некоторых друзей мистера Вустера включают в себя Уфи, Барми, Кэтсмит и Вонючка Стинкер, — холодно заметил Дживс, — и все же я обращался к ним не иначе как «сэр».       Джоан вздохнула, как слегка разочарованная овца на далеком холме.       — Проехали. Можешь звать меня Джоан?       Дживс переступил с ноги на ногу.       — Мне будет... сложно перестроиться с привычки, которой я придерживался всю свою жизнь, мисс Барр.       Она кивнула.       — Ну, «мисс Барр» уже лучше, чем «мэм». Поработай над этим, ладно? Буду тебе крайне признательна.       — Слушаюсь, мисс Барр. — Дживс выглядел как человек, который проглотил соленый огурец и запил шоколадным соусом.       — Кстати об именах. Звонила Лисса. Сказала, что в городе и зайдет на ужин. Подумаем, как вам сделать документы. А именно свидетельства о рождении с более подходящими датами, потому что девятнадцатый век не прокатит. — К этому моменту Джоан снова стала собой и уже не походила на тетю Агату. Занимательнейшее превращение, словно крокодил внезапно осознал, что в душе он голубка. — И правдоподобный адрес в Англии тоже понадобится.       — Мы предоставим любую необходимую информацию, мисс Барр.       Мне все это не очень-то по душе, слишком много хитрости и мало preux, но что еще остается в таких-то обстоятельствах? И если это означает сигареты и в. с с. после ужина, оно того стоит.       Джоан оглядела свой стол и спросила в замешательстве:       — Кстати, куда делись мои бумаги? Они мне нужны.       — Я рассортировал их по категориям и убрал в ящик стола, мисс Барр. — Дживс снова стал невозму-каким-то там самим собой и говорил как парень, у которого спрашивают очевидные вещи. — Они не были написаны от руки.       Джоан спрятала лицо в ладонях. Я уже привык к этому ее жесту.       — Дживс... Теперь мне их заново раскладывать! Все валяется на столе, потому что я так работаю. Теперь придется тратить время на поиски всего самого разного. — Она многострадально на него посмотрела. — У меня есть система, чувак. Это как археология. Раскопки — самое важное, на них уходит большая часть времени. А ты разграбил могилу. Смешал мои черепки! — простонала она и стала выгребать из ящиков аккуратно сложенные стопки.       Штормовая буря вышла противным дождичком, и я вернулся к великому детективу.

***

      Досадная стычка с мисс Барр пролила свет на некоторые обстоятельства. Изучение психологии индивидуума приносит гораздо больше плодов, если основывается на твердых фактах. Теперь я знаю, из чего развивались черты ее личности. У меня больше нет причин полагать, что ее раздражаю я лично; скорее, ее раздражает сама идея домашней прислуги, и раздражение это выросло из детских воспоминаний. Во время поездок в загородные особняки я видел разное отношение к прислуге и помню господ, у которых служили мои родители. Самому мне не на что жаловаться: я сам выбирал работодателей и уходил, когда возникали проблемы.       Работа на мистера Вустера всегда была полна неожиданностей. Он приятный и жизнерадостный юноша с доброй и щедрой натурой. Он заботится о своих друзьях и всегда готов прийти на помощь, даже если ему самому это выйдет боком. Им легко манипулировать, но я шел на это только в обстоятельствах, когда такая манипуляция была необходима для достижения желаемого результата. У него громаднейшее чувство долга и чести, и за их чистотой он тщательно следит. Его нельзя назвать интеллектуалом, но он справлялся с управлением собственными финансами, прежде чем передал его в мои руки. Он талантливый писатель и музыкант, и он правда старается совершенствовать себя время от времени. Его отношение ко мне с самого начала строилось на уважении перед моими умом и способностями — и на привязанности, которой я не получал от предыдущих работодателей. Да я бы и не принял ее ни от кого другого. Мы всегда заботились друг о друге, и для меня такое отношение много значит. А теперь забота выросла в разы.       Я работал на него, но плата за труд волновала меня далеко не в первую очередь. Честно говоря, я получал больше, чем большинство камердинеров. Кое-кто из его друзей предлагал мне больше, чем он когда-либо мог мне дать, но я всегда отказывался, потому что наслаждался его обществом и давно для себя решил, что останусь с ним — вопреки истории с банджо. Я и не планировал оставаться в Чаффнел-Холле надолго; еще до того, как ушел, я знал, что вернусь к джентльмену, которого привык считать своим.       Вопросы мисс Барр мистера Вустера ожидаемо расстроили. Вряд ли я смогу объяснить ей свою мотивацию и не посвятить в наше истинное друг к другу отношение. Не думаю, что она сочтет дружбу достаточной причиной, но я еще не видел ее с друзьями и не знаю, насколько глубоки их отношения. Узнав о ее происхождении, я стал еще больше ценить ее интеллект и литературный вкус, щедро проявляющийся на каждой стене в ее доме, так что я не сомневаюсь: как бы я ни кривил душой, она увидит истинную природу моих чувств. Чтобы сохранить тайну, разумнее ее не обсуждать.       Меня сильно беспокоит кашель мистера Вустера. В течение дня он несколько раз пытался закурить, но все попытки заканчивались очередным приступом, которые сам он называл мелкими. Но если я буду настаивать на визите врача, он только сильнее заупрямится. Он просто невероятно упрямый, когда считает, что правда на его стороне. Я в таких случаях обычно жду, пока он сам не передумает, и мягко подталкиваю в нужном направлении. Если он продолжит кашлять, то в конце концов уступит, и мы оба сможем спать по ночам. Мне больно видеть его страдания, но я умею выбирать сражения и стараюсь не терять силы в заведомо проигрышных.       Он не только кашляет и жалуется на головную боль — я заметил не свойственную ему вялость, не знаю только, чем она вызвана — скукой или зарождающейся болезнью. В обед он снова попросил аспирин, полностью оправданный множеством еще не заживших ушибов. Хотя прошла уже почти неделя, и я надеялся, что к этому времени он оправится. Я решил внимательнее наблюдать за ним и действовать по обстоятельствам.       Когда я, как мог, привел в порядок квартиру, не потревожив при этом мисс Барр еще больше, и удостоверился, что мистеру Вустеру ничего не нужно, то засел в библиотеке и попытался определить направление поисков. Историческая секция мисс Барр содержит по большей части трактаты по древним временам и средневековью, но я нашел также книгу «Новые времена, новая реальность» Питера Конрада, и вот она уже выглядит многообещающе. На семистах страницах через призму искусства рассматривается всемирная история двадцатого века. У меня есть и другие дела, так что на книгу уйдет не меньше недели. По крайней мере, начинается там все на знакомой мне территории.       Я успел прочесть совсем немного, когда на кухне послышалась характерная возня. Ни разу не видел, чтобы мисс Барр готовила, и она не говорила, что собирается делать это сегодня. Наверное, раз уж разговор с ее гостьей пойдет о документах для нас, то мы тоже будем присутствовать за столом. Однако, здесь нужно быть уверенным.       За эти пару минут мисс Барр уже сделала больше, чем за все время, пока мы здесь. Мистер Вустер сидел за обеденным столом и наблюдал за ее действиями. Он почти никогда не наблюдал, как готовится его ужин, и происходящее, очевидно, уже успело превысить весь его опыт по этой части.       — Слушай, что это вообще такое?       — Бастила с тофу вместо яиц, ягненок с лимоном и оливками и кускус с овощами, — ответила мисс Барр, показывая поочередно на ингредиенты.       — Марокканская кухня, мисс Барр?       Я заметил специфические продукты, когда исследовал кухню, например, соленый лимон, только не ожидал увидеть, как их используют. Мисс Барр кивнула.       — Надеюсь, вы не против.       — Никогда не пробовал ничего марокканского, выглядит интересно. Дживс, что скажешь?       Если предположить, что навыки мисс Барр не отстают от ее задумок — а сомневаться в этом причин нет, — ужин должен быть великолепным.       — Я считаю, что марокканская кухня экзотическая, но высокоразвитая, сэр. — Я не заметил на столе продуктов для приготовления традиционно подаваемого с вышеназванными блюдами хлеба. — Вы собираетесь печь кесру, мисс Барр?       Она грустно хмыкнула.       — Боюсь, с дрожжами я полный ноль. Никогда не получаются. У меня есть, на случай, если Корал заглянет на гастрономический порно-сеанс. Только она и умеет с ними управляться. Я если и пеку хлеб, то бездрожжевой, чтобы не испортить.       — Гастрономический... порно-сеанс? — поднял брови мистер Вустер.       — Мы встречаемся и вместе готовим тазики еды, а потом обжираемся до отвалу, — ухмыльнулась она.       Я увидел возможность сделать что-то полезное и наладить более гармоничные отношения с нашей хозяйкой.       — Я могу справиться с дрожжами, мисс Барр, если у вас есть рецепт.       Она кивнула в сторону полок с кулинарными книгами.       — Там есть марокканская. От помощи я не откажусь. Лучше, если не придется пользоваться вилками.       Мистер Вустер в замешательстве закусил губу:       — Без вилок? Звучит как-то не очень. Что, опять эти ваши палки?       Меня его вопрос позабавил, но ответила на него мисс Барр:       — Марокканскую еду едят пальцами, Берти, и помогают себе хлебом.       Судя по его лицу, он ей не поверил.       — Могу вас заверить, сэр, что это вполне прилично. Не стоит только делать это левой рукой.       Я достал поваренную книгу и быстро нашел нужный рецепт. Обычно я предпочитаю работать на кухне один. Не возникает дополнительных осложнений, и все ингредиенты и этапы приготовления блюда легко удерживаются в голове. Но сейчас обстоятельства не самые обычные. Тесто придется месить на обеденном столе, потому что мисс Барр заняла всю столешницу.       Мы крутились на небольшой кухне под фоновую музыку: мрачную, но мелодичную, с интересными партиями перкуссий и красивыми, хоть и траурными текстами. Ни одной композиции я не узнал. Исполнял их мягкий баритон в сопровождении глубокого контральто с отчетливым персидским акцентом. Инструменты навевали мысли о средневековье. Мисс Барр подпевала, но не настолько громко, чтобы заглушать оригинал. Я понял, что заинтересован.       — Что это за музыка, мисс Барр?       — Dead Can Dance. Что-то вроде готического средневековья.       Я не понял ничего из ее ответа. Отдельные слова имели смысл, но в комбинации получилось абсолютно non sequitur.       — Боюсь, я вас не совсем понял, мисс Барр.       — Группа называется Dead Can Dance. Остальное — это название жанра, в котором они, в основном, играют.       Я поднял бровь:       — Вестготы или остготы?       Мисс Барр от души рассмеялась.       — Не те готы. В этих видно влияние Байрона и Мильтона. Эти готы выросли на готических романах и ужастиках. Экзистенциальные страдания, неизбежность смерти, красота ужасного, вот это вот все. Dead Can Dance чуть более лиричны и мелодичны. Некоторые готы — это очень тяжелый индастриал. Все шумит и скрежещет, тяжелые гитарные рифы, а еще они больше орут, чем поют.       — Я предпочту не расширять свое знакомство с этим жанром, мисс Барр. Но то, что сейчас играет, мне интересно.       Она кивнула.       — Одна из моих любимых групп. Я прекрасно понимаю, что индастриал — это не для тебя. Я сама его только небольшими порциями принимаю.       — Под нее можно танцевать, — заметил мистер Вустер. — Но недолго. Слишком много смерти и ни одного частного детектива поблизости.       Он наблюдал за нашей работой и периодически вставлял комментарии. Выяснилось, что Мисс Барр в состоянии организовать несколько процессов одновременно и следить за их воплощением, и, что важнее, умеет без конфликтов делить кухонное пространство с другим человеком. Каждое блюдо попало в духовку и на плиту в нужное время. Получалось слаженно. В особняках, где гостил мистер Вустер, мне приходилось наблюдать на кухнях первозданный хаос, но Анатоль, конечно, управляет помощниками с настоящим мастерством. Работать с мисс Барр оказалось приятно.       Через десять минут после того, как мы закончили, прозвенел дверной звонок. Мисс Барр подошла к переговорному устройству у входной двери.       — Лисса?       — Если скажу, придется тебя убить, — ответил женский голос. Мисс Барр нажала на другую кнопку, и раздалось жужжание. Через несколько минут в дверь постучали, и мисс Барр впустила девушку, одетую настолько странно, как мне еще видеть не приходилось. Высокая шляпа, крайне старомодный сюртук, кожаный жилет в ужаснейшем состоянии и с множеством карманов, сорочка с воланами, брюки-галифе и высокие сапоги. А под жилетом корсет прямо поверх сорочки. Мы с мистером Вустером обменялись полными ужаса взглядами. Девушка сняла шляпу, и по плечам рассыпались длинные пурпурные волосы, под корень сбритые на висках, так что прическа больше походила на лошадиную гриву, спускающуюся до талии. Под сбритыми волосами оказались непонятные татуировки. И как многие здесь, как и сама мисс Барр, она вставила в уши и кожу на лице множество металлических побрякушек.       — Лисса! — Мисс Барр заключила девушку в объятия. — Как дела, ниндзя?       Девушка засмеялась и чмокнула мисс Барр в щеку.       — Не ниндзя, раз ты меня видишь.       Она отдала мисс Барр шляпу и сюртук.       — Пахнет марокканской едой! — восторженно воскликнула она.       Мисс Барр привела ее на кухню.       — Лисса, это Берти и его друг Дживс. Джентльмены, Лисса. Если кто из моих друзей и может помочь вам выбраться из неприятностей, то это она.       — Привет, ребята. — Она протянула руку сначала мистеру Вустеру, затем мне. Мы по очереди ее пожали.       — Мы только что выключили духовку, так что можно сразу садиться, — сказала мисс Барр. Стол я сервировал заранее.       — Выглядит потрясающе. — Лисса довольно улыбнулась. — Я только грибами утром закинулась. От дождя повылазили лисички.       — И мне не принесла? Засранка.       Мы с мисс Барр поставили на стол блюда. Лисса засмеялась:       — Я тебе предлагала встать до рассвета и пойти со мной.       — Ага, конечно, — нахмурилась мисс Барр. — Знаешь же, я могу встретить рассвет, только если вообще не лягу.       — В здоровом теле здоровый дух!       Мисс Барр поставила на стол чашу с теплой водой с цитрусовым запахом и полотенце. Мистер Вустер с интересом наблюдал, как она поливает над чашей наши руки.       Атмосфера за столом была самая приятная; очевидно, женщины дружат давно и им есть что обсудить. Мистер Вустер изредка включался в разговор, а я по большей части наблюдал. Пару раз он обжег пальцы, но в целом блюда ему понравились. Кажется, он искренне наслаждается ужином.       К делу мы подошли только за чаем — сладким марокканским чаем с мятой.       — Я так поняла, вам, парни, нужны документы, — сказала Лисса.       — Совершенно верно, мисс. Сейчас у нас нет ничего, чем мы можем подтвердить наши личности, и это доставляет множество неудобств.       — Чертовски странно не быть собой, — добавил мистер Вустер.       Лисса перевела взгляд на мисс Барр.       — Могу я поинтересоваться, где ты их откопала? Ну очаровашки же.       Мисс Барр покачала головой.       — Если скажу, ни за что не поверишь.       — Такие истории всегда самые захватывающие.       — Упали с неба, — невозмутимо заявила мисс Барр. Лисса рассмеялась. Прекрасный способ скрыть правду: открыто ее высказать.       — Ладно, попытка удалась. Можешь не говорить. — Мисс Барр только натянуто улыбнулась. — Почему это ты всегда бродяжек подбираешь?       — Да у меня над головой слово «лох» неоновыми буквами горит, наверное.       — Лисса, старушка, так как мы разрулим это дело с документами?       — Ну, это зависит от того, чего вы хотите. — Она вынула из кармана небольшое устройство наподобие телефона мисс Барр. — С вашим акцентом за американцев вы не сойдете, только если заморочиться с натурализацией, но это так геморрно, проще сделать британские паспорта.       — Насколько надежными будут эти документы? — спросил я.       — А сколько вы готовы заплатить? По-настоящему хороший набор — паспорт с хакнутой RFID-меткой, водительские права, грин-карта и остальное. Все это обойдется в пять тысяч за комплект.       Она так буднично это произнесла. У нас, конечно, такой суммы и близко нет. Мистер Вустер слегка побледнел.       — Они вроде как ограничены в средствах, — сказала мисс Барр.       Лисса откинулась на спинку и застучала по устройству палочкой.       — Я, наверное, смогу достать паспорта, которые сойдут для повседневных целей, но с ними не пропустят за границу. Но если вам нужна работа, то нужна и грин-карта. Без нее никак. Вас поймают и депортируют пинком под зад.       — Достаточно будет одной. Мистеру Вустеру она вряд ли понадобится.       Она смерила нас оценивающим взглядом.       — Ладно. Значит, два британских паспорта и одна грин-карта, — произнесла она с явным скептицизмом.       — Совершенно верно, мисс.       — Что ж, возможно, я смогу достать их за тысячу, если получится кое-кого подмаслить, но, как я уже сказала: ничего серьезного. Можете попробовать сунуться на границу, может, и проскочите, но только если таможенник вам попадется совсем уж чахлый. Но если вас поймают, то это федеральное преступление — упрячут далеко и надолго.       Даже в этом случае сумма выходит значительная.       — А ты не можешь им скидку сделать? — спросила мисс Барр. — Я понимаю, что тебе придется часть отстегнуть, но у них правда столько нет.       Лисса бросила на нее косой взгляд и вздохнула.       — Посмотрю, можно ли что-то сделать, Джоан, но только ради тебя и потому что ужин был великолепный. Больше ни для кого бы не стала. — Она снова посмотрела на меня. — Восемьсот — это тот порог, ниже которого никак не получится. И это очень дешево. Может, и в восемьсот не уложимся.       Денег нам надолго не хватит, теперь это очевидно. Мистер Вустер смотрел на женщин потрясенным взглядом.       — Это приемлемо, мисс. Мы признательны вам за щедрость.       — Ага, Джоан спасибо. Мне нужны полные имена, даты и места рождения, адреса — все как обычно. И фотки понадобятся, их можно тут на улице сделать за пару баксов.       — Никаких проблем.       Я записал необходимую информацию. Путем нехитрых арифметических подсчетов годом рождения мистера Вустера стал 1984-й, а моим — 1978-й. Неприятно в очередной раз напоминать себе, как далеко от дома мы очутились.       — Я принесу деньги.       — Закончим тут — пойдем делать фотки, — сказала Лисса. Мисс Барр кивнула. — Из-за низкой цены быстро не получится. Минимум неделя, и то, если подпалить под ними стулья.       — Уверен, неделю мы подождать сможем, — сказал я.       Как только деньги перешли из рук в руки, мы надели пальто и пошли в магазин на Бродвее, где делают фотографии. Процедура оказалась быстрой и безобидной. Мы отдали Лиссе фотографии, она обменялась с мисс Барр объятиями и договоренностями насчет следующего ужина, а затем растворилась в тумане.       — Что ж, — сказал мистер Вустер по дороге домой, — необычная девушка эта Лисса, да?       — Она делает то, что ей нравится, — ответила мисс Барр. — Умнейший человек из всех, кого я знаю, а я знаю пару гениев. Я ею восхищаюсь.       — Мы можем ей доверять? — спросил я. К сожалению, доверие необычайно важно, когда речь идет о поддельных документах.       — Если она что-то говорит, можешь быть уверен, что это правда. Кроме того, что она ниндзя. Тут она может напустить туману, — улыбнулась мисс Барр.       Когда мы подходили к дому, мистер Вустер снова закашлялся. Приступ оказался сильным и продлился долго, а после него у мистера Вустера снова закружилась голова. Я помог ему подняться по лестнице.       — Не нравятся мне эти хрипы, — озвучила мисс Барр мои мысли.       — Да ничего. Просто вода внутрь попала. Нельзя поплавать в такой бурной речке и не наглотаться воды.       — Нет, Берти, — сказала мисс Барр, открывая квартиру, — получите документы — везем тебя в больницу. Ты кашляешь все время, и становится только хуже.       — А нельзя вызвать врача сюда? — спросил я. Разве это не самый простой вариант и для мистера Вустера в том числе?       Мисс Барр уставилась на меня во все глаза.       — Вызвать на дом? Да уже с шестидесятых такого не бывает. Только если ты миллионер, наверное. Простым смертным? Нет. В военный госпиталь я вас не могу отвезти, потому что он только для ветеранов. Значит, остается Шведский медицинский центр, Харборвью или что-нибудь еще. Придется заполнять километры бумаг и отсиживать длиннющую очередь. Есть благотворительный центр, но там нужно будет доказать, что у тебя нет никаких доходов, то есть тоже куча бумаги и хождения по головам. Попробовать можно, конечно...       — Глупости, — заявил мистер Вустер. — Не пойду я на это. Это совсем не preux.       — Сэр... — начал я, потому что ситуация становится все хуже.       — Нет. Ни за что. Вустер сказал — Вустера не переубедить.       По линии его челюсти я понял, что тут и думать нечего. Его упрямство всегда просыпается в самое неподходящее время.       — Это не слишком-то разумно, Берти. Если тебе станет хуже, на лекарства уйдет все, что у вас осталось. Возможно, есть вариант не такой затратный, но мне никогда не приходилось об этом думать.       Она всерьез забеспокоилась, и я не смог ни в чем ее обвинить. Среди всех достоинств мистера Вустера здравый смысл значится редко. По сравнению со своими друзьями он проявляет больше здравомыслия, но если посмотреть на основную массу людей, — я всегда удивлялся, как большинство его друзей дожили до совершеннолетия.       Мистер Вустер отказался продолжать разговор и, похоже, собирался вот-вот выйти из себя. Он уже давно не может нормально покурить, подозреваю, что в этом все дело. Я решил закрыть тему:       — Хорошо, сэр.       — Дживс, поговори с ним, — требовательно заявила мисс Барр. Мистер Вустер бросил на нее мрачный взгляд.       Он прошел за мной в библиотеку, где я повесил наши пальто.       — Прости, старина. Я не слишком бодро себя чувствую. Грустно, что я не могу выкурить сигарету без того, чтобы легкие подняли бунт. Чувствую себя тетей Агатой: готов вонзить зубы во все, что движется.       — Возможно, вам стоит отдохнуть, сэр.       Он подумал и кивнул.       — Наверное, юный господин может сегодня подольше не поднимать веки, как думаешь?       — Сон подействует на вас успокаивающе, сэр.       В комнате темнело. Я помог мистеру Вустеру переодеться и ушел на кухню убирать со стола. Что бы там ни думала мисс Барр, бумаги я готов заполнять сколько понадобится. Я не допущу, чтобы мистер Вустер остался без средств к существованию и крыши над головой.