***
От какао пахло надеждой. Сакура поднесла чашку к губам, и напиток дыхнул паром в её осунувшееся лицо. Одиночество — это когда тебе даже не от кого умалчивать своё отчаяние. Она не пошла к госпоже Танаки. Боялась показаться ей измятой, испуганной, использованной. Себе она такой и казалась. Не в первые минуты, как он вышел, но уже сидя на полу, глядя на свою полурасстёгнутую одежду, на своё некрасивое худое тело, Сакура обнаружила завязавшийся в груди узел. Сасори мог бы его распутать, но он не стал. Проигнорировал её вопросы. Ушёл. Просто ушёл и всё. «Вы в порядке?» «Я сделала что-то не так?» «Вам не хочется со мной разговаривать?» Потом тишина. Шуршание одежды. Пуговицу от блузы Сакура так и не нашла, но просидела забившись под стол целую вечность, пока не почувствовала немного спасительного безразличия к самой себе. Оно помогло ей выбраться из проклятой красной комнаты. А свежий воздух и дневной свет подтянули настроение ближе к норме. Всё не так плохо. Сейчас у неё, по крайней мере, была чашка какао. Время текло размеренно. Какао становилось меньше. Приторная парочка за соседним столом сменилась на сурового старика с газетой. Официантка два раза унесла пустую чашку и два раза принесла полную. За окном начало темнеть. Ушёл старик. Ушли тыкающие в неё пальцем хохотушки из секции волейбола. Ушёл лысый мужик с собачкой. Ушли женщины в одинаковой форменной одежде. На дне третьей чашки стыл последний глоток какао. Сакура опрокинула его залпом, словно рюмку сакэ. Идя по пустынной тёмной улице, Сакура просто не могла поверить в собственную дерзость. Бурлящая внутри решимость расплёскивалась через край. Высокие сосны безмолвно напирали на неё, но не осмеливались ступить на асфальт из влажного грунта. Дома, почти одинаковые, окруженные мраком палисадников, глазели на Сакуру немигающими желтыми окнами. Она шла вперёд, и даже походка выдавала наступившую в ней перемену. Принять все его тайны она была готова. И ждать тоже. Но Сасори не имел права поступать с ней так, как поступил. Он не имел права отсылать её, пусть даже в престижный (гори он синим пламенем!) пансион. Нужно было сразу сказать ему. Сейчас тоже не поздно. Сакура шла быстро, и у неё перед глазами сменялись носки её собственных туфелек, она смотрела под ноги. Ветер, словно огромная невидимая рука, взъерошил верхушки деревьев. Напрасно кроны нагоняли жуть своим шелестом, Сакуру им было не запугать. У неё в голове вертелся то один сценарий разговора, то другой, и уже на полпути она так расхрабрилась, что готова была требовать, чтобы Сасори объяснился. А ведь выходя из кафе, Сакура думала только спросить, он ли устроил весь этот переполох с переводом. Представлялось, как Сасори откроет дверь, а она с порога всё ему выскажет: «Будьте добры признать, что мой перевод — это полнейшая глупость!» Так бы она сказала. Даже не поздоровавшись. Однако ещё через квартал фраза перестала казаться Сакуре такой уж удачной. Она её заменила. «Ваша идея отослать меня куда подальше, Сасори-сан, меня совершенно не устраивает». Кажется, стало лучше. Впереди вырисовывался темный фасад его дома, без единого желтого окошка, но это не смутило Сакуру, которая видела дом изнутри, она знала, что все окна занавешены плотными портьерами (а возможно и заколочены намертво). Смутило её как раз то, что входная дверь внезапно отворилась, отчего по лестнице водопадом хлынул электрический свет. Сасори вышел на крыльцо. Он поглядел в одну сторону, потом в другую, зашел обратно, и лестница снова погрузилась во тьму. Сакура, которая секундой ранее прыгнула за дерево, даже не успев толком сообразить, на кой черт прячется от него, испустила тяжёлый вздох. Она сама не знала, с чего так разволновалась. Ведь то, что он дома, — отличная новость. Но в груди никак не желало успокаиваться. Зачем он выглянул? Уж точно не подышать свежим воздухом. Тут ход её мысли прервал деревянный хруст. И затихшее было сердце чуть не лопнуло, как воздушный шарик. Сакура вжалась спиной в дерево. — Кто здесь? Ответа не было, только теперь уже за спиной раздался уверенный стук. Перепуганная Сакура чуть не вскрикнула, но вовремя прикусила язык. Этот стук был — стук в дверь. На крыльце у Сасори невесть откуда взялся человек. Дверь очень быстро отворилась, и человек проник в дом. Ничего, кроме шляпы и пальто, Сакура приметить не успела. Да и было совсем не до того. Она снова слышала хруст, только ближе и глуше. Страх намертво склеил её спину со стволом дерева. Вглядываясь в темноту, Сакура подумала, что нет ничего более идиотского, чем, карауля одного маньяка, пасть жертвой другого. Глаза привыкали к отсутствию света. Не шевелясь и не теряя своего тенистого укрытия, Сакура видела, как возле дороги происходит какое-то движение. Будто кто-то пробирался на карачках вместо того, чтобы идти по тропе. Наверное, этот кто-то не мог её видеть, но это утешало не слишком. Добропорядочные граждане едва ли ползают вдоль палисадников, ещё и в такое время. Наверняка к ней приближался какой-то преступный элемент. Большая палка, лежащая у неё прямо под ногами, так и попросилась в руки. Сакура подняла её с хладнокровной решимостью. Элемент прополз аккурат до светлого пятна, разливающегося из окна ближайшего дома, и замер. Ещё буквально шаг, и он оказался бы на виду, но очевидно, тоже это учёл. Он затаился там, на рубеже, а вооруженная палкой Сакура занесла своё оружие за плечо, словно бейсбольную биту. Если элемент ринется к ней, она сразу врежет ему и побежит к общежитию — так она решила. Вдохи и выдохи стали удушающе поверхностными, ладони вспотели. Напряжение было так высоко, что Сакура уже сама готова была наброситься на этого неизвестного, лишь бы всё закончилось. Но тут раздался зловещий шорох, и тень вырвалась из укрытия на свет, она неслась прямо к Сакуре. Их разделяло несколько метров, когда тень вдруг распрямилась и завизжала. И Сакура завизжала. И тень снова завизжала, уже превратившись из преступного элемента в растрёпанную Ино Яманака. Обе девушки ошалело глядели друг на дружку. В ближайших домах стали загораться окна. Сакура выпалила: — Ино! Ты жива! — Скажи мне, что я не поседела. Я слышала, что от такого можно сразу поседеть, — проговорила Яманака. Её руки бессильно повисли вдоль боков. — Почему ты здесь?.. — А ты? Они заговорили практически одновременно. Тут позади щелкнуло, отчего Сакура мигом вспомнила, где находится. Она схватила Ино за рукав и втащила её в тень. Из укрытия было видно, как на крыльце Сасори показался человек. — Кто это? — зашипел над ухом голос Яманака. — Что ты здесь забыла? — Тшш! Человек методично обводил взглядом тёмную улицу слева направо. Сакуре хотелось узнать его, но ракурс был очень неудобным. В конце концов на крыльце показался Сасори, они с неизвестным обмолвились парой слов и зашли в дом. — Теперь можно говорить или куда? Сакура только сейчас поняла, что сжимает в руке грязную трухлявую палку, и отшвырнула её в сторону. — Зачем ты ползаешь тут? — спросила она наконец. — Это я тут ползаю?! Я за тобой шла! От кафе! Здесь в каждом втором доме живет препод, и пока я ждала удобного момента, чтобы пробежать мимо, ты раз — и исчезла куда-то! Что ты здесь забыла? Сакура изучала Ино, будто опасалась разглядеть в той другого человека. Она сомневалась, говорить ли, но всё-таки сказала: — Это дом Т.К. — Вот же блин! Ты вообще в курсе?!.. — В курсе я, — отмахнулась Сакура. Ино сощурилась, прикидывая, как бы вкратце им обеим обменяться информацией, и решила, что это вообще не к месту. — Ладно. Ты как вообще… в порядке? — Не знаю, — Сакура покачала головой, она подумала, что тоже вполне могла поседеть за эти дни, и нервно хохотнула. Потом, уже серьёзная, подняла на Ино глаза. — Я рада тебя видеть. — Я тебя тоже, заучка. Тут они обе почувствовали подступившие слёзы. Сакура не могла поверить, что Ино жива и стоит перед ней. Ино не могла поверить, что добралась-таки до своей подруги. Они, не сговариваясь, обнялись и стояли так, пока слёзы радости не сменились легкой неловкостью. Потом обе, будто ничего и не было, отряхнулись. — Так что тут у нас за миссия? — деловым тоном поинтересовалась Ино. — И что это за мужик у Т.К. дома? — Понятия не имею. Хотела бы я знать. Что-то странное происходит, понимаешь? — Ещё как. Подруги переглянулись. — Есть идея, — сказала Ино.***
В камере было гораздо холоднее, чем в комнате для допросов. Его перевели сюда, хотя никакого допроса так и не произошло. Злой, как дьявол, напарник Шикамару так на него посмотрел, что Дейдара даже передумал что-либо спрашивать. Холодно было до зубного скрежета, но, по крайней мере, здесь его не одолевали приступы клаустрофобии. Подумать только, Шикамару отстранили. Из-за него. Это не укладывалось в голове. Уткнувшись лбом в собственные сжатые кулаки, Дейдара сидел на железной койке, и ему казалось, будто его упекли в сумасшедший дом. — Пустите, я убью его! Отпустите меня! — он вырывался, но его схватил настоящий полицейский. Наверное, тех учат держать крепко, чтобы дети не убегали. Из полумрака комнаты на него глядел этот урод. Дейдара ладонью перерезал горло. По щекам катились слёзы, но это только от злобы. — Кто додумался оставить этих детей вместе?! — Не бушуйте так, госпожа Кондо. Стажёр не подумал. — У вас что, с головой не в порядке?! — Успокойтесь. Никто не пострадал. — Я знаю про ваши методы, следователь Нара! Это бесчеловечно! Такое событие может навсегда нарушить психику ребёнка! — Я уверяю вас, госпожа Кондо, это произошло ненамеренно. Больше мы не допустим… — Конечно, не допустите! Я забираю мальчиков! — Обоих? Неужто снова стравите их между собой? Госпожа Кондо, в сером костюме, в блузке, воротник которой застёгивался у самого подбородка. Она была из службы опеки. Вопрос следователя сбил её с толку. Дейдара понял, что она заберёт сейчас кого-то одного. А если заберёт, то уж точно навсегда. Отец ни за что за ним не приедет. Он прикинул, что если где-то и оставаться жить, так лучше в полицейском участке, чем в детском доме. Там его будут целыми днями воспитывать, а тут он будет расследовать преступления и кататься на автомобиле с мигалкой. Дейдара сразу выбрал остаться тут. — Если возьмёте меня с собой, я ему точно башку отобью! — заявил он. Рот госпожи Кондо образовал вытянутую букву «о». Она прикрыла его кончиками пальцев. — Что ж… заберу того, которому больше досталось, — сказала она пренеприятным голосом. — А второго заберет госпожа Ито. Через полчаса. — Не думаю, что в этом будет необходимость, — сказал следователь. — За мальчиком приедут. — Прекрасно, — процедила госпожа Кондо. — Прекрасно, — доброжелательно повторил следователь. — Прекрасно, — сказал Дейдара и скорчил ей мерзкую рожу. Госпожа Кондо олицетворяла собой возмущение. Но когда она прошла к комнате и заглянула внутрь, голос её стал приторно мягким. — Пойдём, Сасори, — пропела она. — Обещаю, никто не будет тебя обижать. Сасори, вот как звали этого урода, вышел из комнаты. В полный рост он выглядел ещё более несуразным. Дейдара мечтал свернуть ему шею. Был уверен, что свернёт ещё, завтра или хоть через тысячу лет. — Я знаю, — отозвался Сасори со своим бесящим спокойствием. Госпожа Кондо протянула руку, но тот проигнорировал это и просто пошел рядом. — Знаешь? — переспросила она. — Им будет лучше не обижать меня. Последнее, что увидел Дейдара — изумлённое лицо госпожи Кондо. Потом они свернули за угол, и Дейдара почувствовал, как ему снова хочется плакать. Следователь обошёл его и присел перед ним на корточки. Было тошно от того, что сейчас начнутся утешения или, того хуже, нравоучения, что мужчины не плачут. Но следователь посмотрел на него прямо, как на взрослого. — Слушай, парень, — сказал он, — ты как? — Я нормально. Просто пыль в глаза попала. — Понимаю, так бывает, — серьезно сказал следователь. — Тебе может не понравиться мой вопрос. Но очень важно, чтобы ты ответил, ладно? — А как вас зовут? Меня Дейдара. — Я следователь Нара Шикамару. Следователь Нара Шикамару был первым, кто по-настоящему пожал Дейдаре руку. Это было немного больно, но очень почётно. — Теперь, Дейдара, когда мы с тобой друзья, — сказал полицейский, — обещаешь ответить мне на вопрос? — Ещё как! — Ладно, слушай. Этот Сасори, он с тобой говорил? Что он тебе сказал? Дейдара нахмурился. — Что его отца не посадят на электрический стул. — Почему? Разговор действительно ему не нравился, но Дейдара обещал. Он поёжился. — Не посадят и всё. Так сказал. — Хорошо, я понял. А что-нибудь ещё? Что ещё он говорил тебе? — Что я тупой. — Вот как? А он значит умный, выходит? — Выходит, — буркнул мальчик. — Нет. Не выходит, — сердито отмёл следователь, а затем перешёл на шёпот. — Знаешь, что я думаю? Ты только никому не говори. — Что? — Я думаю, что он маленький хитрый сукин сын. Но никто мне не верит. — Я вам верю. — Знаю, дружок, — Нара Шикамару улыбнулся. Улыбка у него была честная, без грамма фальши. — Нужно вспомнить, что ещё он тебе говорил. Попытайся. Железная дверь в конце коридора так грохнула, что Дейдару буквально с мясом вырвало из воспоминания. Он подскочил. — Ваш клиент не может внести залог! — Законные обоснования? — Не может! — Это я уже слышала. Влипнув щекой в решётку, Дейдара увидел женщину в дорогом костюме, рядом с ней, с перекошенным лицом шёл напарник Нары, Канкуро, а чуть позади них семенил ещё один человек. Худой и мелкий, он делал два, а то и три крошечных шажка на один широкий и статный шаг женщины в костюме. Этот худосочный тип всю дорогу выкрикивал протесты, которые она, судя по всему, юрист, безапелляционно отметала. Напарник Нары шёл молча. Все трое остановились напротив его камеры. — Отпирай, — скомандовал Канкуро. — Отец приехал так быстро? — Дейдара изобразил удивление. — Надо же. Я думал, он захочет, чтобы я тут подольше посидел. Никто на него не отреагировал, будто его вовсе тут не было. Женщина-юрист поглядела на него с прохладцей. У неё были густые тёмно-синие волосы и красивая фигура, но профессионально жёсткий взгляд перечёркивал любой намёк на женственность. — Еще минута промедления, и мой клиент подаст на вас в суд, — монотонно отчеканила она. Дейдара слышал своё участившееся сердцебиение. Он осознавал близость встречи с отцом. Но нервничал, кажется, не только он. Рука, в которой худосочный тип сжимал связку ключей, так дрожала, что ключи дилинькали, словно экзотический музыкальный инструмент. — Я не могу, — сказал тип, голос его сорвался и осип. Канкуро поглядел на него с глубоким презрением. — Тиба, кончай истерику и отпирай засранца. — Канкуро, он ведь уже в пути, нас же всех, как Нару… А мы-то чем заслужили?! — Нара, значит, заслужил, по-твоему? — прогремел Канкуро. — Нет-нет! Я… — Джентльмены. — Он уже отпирает, мисс Хаюми. Или я с него шкуру сдеру. — А что, собственно, происходит? — поинтересовался Дейдара. Улыбка появилась и моментально исчезла. Обаяние раскололось о каменную непроницаемость его посетителей. Под тяжелым взглядом Канкуро трясущийся Тиба выбрал ключ и долго не мог впихнуть его в скважину нетвёрдой рукой. — За вас был внесён залог, — пояснила мисс Хаюми, пока тот возился с замком. Дверь мерзко скрипнула железными петлями и отворилась. Дейдара пребывал в недоумении. Это было похоже на розыгрыш. Неужели отец вместо себя прислал адвоката? — Выметайся, засранец, ты свободен. — За оскорбление личности моего клиента вас также можно привлечь к ответственности, господин следователь. — Остаётся надеяться, что у вашего клиента есть совесть, — процедил Канкуро, неотрывно глядя Дейдаре в глаза. Совесть действительно заворочалась у того в желудке. — Уходим, — скомандовала мисс Хаюми. Все двинулись по коридору на свет, как в рассказах о клинической смерти. Дейдара шел рядом с железной леди, мисс Хаюми, только бы подальше от напарника Шикамару. Лестница, ведущая на свободу, казалась непомерно длинной, бесконечной. Они миновали её, потом поднялись ещё этаж на лифте и вышли в холл полицейского участка. — Может… всё-таки оставите его у нас? — Тиба предпринял последнюю попытку. — Господин Тсукури будет просто в ярости. Он нас просто четвертует. Сдерёт с нас шкуру. Понимаете? Мисс Хаюми неприятно улыбнулась одними губами. — В таком случае подадите на него в суд. Всего доброго, джентльмены. — Я не понял, — встрепенулся Дейдара. — Залог внёс не мой отец? Вместо ответа мисс Хаюми схватила его за плечо и подтолкнула к выходу. — Шевелитесь, — с нажимом проговорила она. — Ваш отец будет здесь с минуты на минуту. Дважды повторять не пришлось. Они быстрым шагом пересекли холл и вынырнули на улицу. Уже стемнело. — А теперь-то что? Кто внёс залог? Спасибо, конечно, что беспокоитесь за меня, но… — Я за вас не беспокоюсь. Мне платят за это деньги. Садитесь в машину. Только тут Дейдара заметил, что они не просто остановились посреди улицы. Перед ним стоял чёрный лимузин. Что ж, отец терпеть не мог лимузины. Дейдара опередил шофёра, сам отпер дверь и шагнул в полумрак салона. В самом дальнем углу сидел человек, закутанный в плащ, высокий воротник которого полностью скрывал лицо. Человек вскинул руку и приветственно, можно даже сказать, игриво, перебрал в воздухе пальцами. Мисс Хаюми тоже села в машину. Шофер аккуратно закрыл дверь, лимузин тронулся с места, никто ничего не объяснял. Витрины магазинов, где ещё утром они с Ино покупали красивые наряды, завлекали стремящихся на свет мотыльков-клиентов. Дейдара провожал взглядом вход в участок. Они ехали медленно, потому что улицы в этом районе пересекало множество пешеходных переходов. Люди потоками обтекали автомобиль со всех сторон, пока водитель не свернул на широкую магистраль. — Ну и? — поинтересовался Дейдара. — Кому я обязан? Он обращался к улице за окном, но когда никто ему не ответил, повернул голову. Мисс Хаюми смотрела строго перед собой, точно манекен. Человек в плаще постукивал кончиками пальцев по тугой кожаной обивке. Он намеренно прятался в воротнике. Все его движения были нервозными и напоминали спазмы. Рука таинственного спасителя взметнулась вверх и затрепыхалась в воздухе, как птица на верёвочке. — Конан, — шепнул тот из темноты. Мисс Хаюми поджала губы, будто происходящее ей не нравилось. Дейдаре оно нравилось не больше. — Конан, поясни… — Так, — сказал он. — Я не знаю, что вы задумали, и знать не хочу! Остановите машину. Деньги за залог я верну. Сколько там было? — Восемьсот тысяч. — Сколько?! — у него аж в горле пересохло, но он быстро нашелся. — Восемьсот так восемьсот. Договорились. Завтра откроется банк и… — Мой клиент денег с вас не возьмет, господин Тсукури. За свою помощь он хочет несколько дней вас сопровождать и участвовать в ваших делах. Но поскольку… — Сопровождать меня? — Поскольку он страдает серьёзным недугом и не может в полной мере о себе позаботиться, вам придётся следить за графиком его лекарств. — За графиком?! — обалделым эхом повторил Дейдара. — Остановите машину! — Я вас предупреждала, господин Учиха. Зетсу, останови машину! — Нет! Человек в плаще вскочил на ноги, стукнулся головой о потолок, и в тот же момент машина резко затормозила. Он упал обратно на сидение и потер ушибленный затылок. Внезапно прорезавшийся голос показался Дейдаре смутно знакомым. Он вглядывался в открывшееся лицо, которое человек старательно отворачивал. Машина снова поехала. — Вы же… — в тупом обалдении заговорил Дейдара. — Да перестаньте, наконец, прятаться! Вы тот сумасшедший скульптор! Какого черта происходит?! — Нет, нет, нет, нет… — простонал тот и, несмотря на то, что Дейдара его уже узнал, натянул воротник по самые уши и спрятал в него голову, как черепаха. — Я жду объяснений или выпрыгну из автомобиля на ходу, — сказал Дейдара. И он сам в это верил. Хозяин машины не внушал страха, только бесконечное раздражение. — Я просто… просто.… Увидел вас сегодня утром в одном бутике. — Утром? В бутике? — сказал Дейдара. — Я почти уверен, что это называется преследование! И что это — незаконно! А вы что скажете, мисс-суровый-адвокат? Мисс Хаюми фыркнула. — Я не собирался преследовать, просто вас ведь в тюрьму забрали!.. — Он уже забыл об этом, — перебила своего клиента мисс Хаюми. — Ни о чем я не забыл! — вскричал Дейдара. — Но я ничерта не понимаю! А хотел бы понимать! Ясно?! Какого черта вы внесли за меня залог? Эти крики окончательно лишили спасителя душевного равновесия. Он замотал головой. Воротник снова упал, теперь уже безвозвратно открыв лицо. — Почему я внёс залог… Мы… Вернее… Я объясню. Но для начала я бы хотел увериться, что мы можем быть друзьями…– большие карие глаза вынырнули из тьмы воротника и уставились на Дейдару с легким безумием. — Мы можем быть друзьями?***
Ино сказала, что у неё есть идея, но она не уточнила, хорошая или не слишком. Уже на заднем дворе Т.К., в густом колючем кустарнике, им обеим стало ясно, что идея Ино — хуже не придумаешь. Она хотела попасть в дом. Её не смущало, что в этом доме даже окон толком не было. План Ино заключался в том, чтобы пробраться на задний двор и выяснить, как там обстановка. Что ж, они пробрались. — Тут вообще есть окна? Как эти двое сидят там в потёмках? — Говори тише! Ты представляешь, что будет, если?.. — Никогда не представляй, что будет, если не хочешь, чтобы тебя поймали, — с видом знатока сообщила Ино. Ничего не происходило. Тишину заброшенного заднего двора, на котором ничего, кроме колючих кустов, лавочки и сливового дерева не было, нарушало только шуршание их одежды. Сакура мечтала выбраться отсюда, но Ино не желала сдаваться. — Подождем ещё. Не трусь, — сказала она на очередное требование уйти. — А я не трушу, Ино Яманака! Я стараюсь мыслить рационально! Они в доме. Мы снаружи. Зачем мы тут сидим? Напрасно Сакура выкатила на Ино большие глаза. Та выколупывала из спутанного хвоста колючку, а когда ей наконец это удалось, посмотрела на подругу с поистине пугающим воодушевлением. — Я просто зайду через заднюю дверь, — сказала она. — Что?! — Тише, Сакура, ты же сама сказала. И она как ни в чем не бывало вывалилась из куста и принялась отряхивать свое пальто. — Уходи оттуда! — Слушай, почти у всех задняя дверь всегда открыта. Почему не попробовать? — Ино! Пожалуйста, я очень тебя прошу, пожалуйста! — все это Сакура шептала одними губами, сложив руки в молящий жест. Ино легкой походкой двинулась прямо к двери. Смотреть на это было настолько невыносимо, что Сакура тоже выскочила из куста, для того, чтобы оттащить Яманаку обратно. Завязалось легкое противостояние, а потом они услышали приближающиеся голоса. Задняя дверь распахнулась сама собой и стукнулась о стену дома, всего в нескольких сантиметрах от плеча Ино. — Вечная духота! Может, у тебя от того и мозги плывут? — сказал некто, открывший дверь. Он стоял вполоборота и только то, что дверь открывалась в эту сторону, а не в другую, оттянуло их неизбежное разоблачение. Сакуре казалось, что она проглотила метроном и тот принялся нещадно колотить ей в рёбра. Она узнала его. Узнала голос. И неожиданно безликий голос, принадлежащий неизвестному, сросся с настоящим человеком. Когда Сакура поняла, кто это, она не могла поверить, что не узнала его раньше. Она должна была узнать его. Обязана была! Рядом застыла Ино, белая, как мел. Господин Тэкку (шляпы он отчего-то не снимал) размял плечи и вдохнул. Повернись он хоть немного против часовой, то увидел бы двух трясущихся студенток, но он спиной шагнул в комнату, откуда теперь все было слышно. — Нам нужен свой человек в суде, — вещал он. — Кто-то мелкий. Чтобы приглядывать за судьёй Ноду. Ты собрал список? Господин Цудзи захочет на него взглянуть. — Не полностью. — Не полностью? Господин Цудзи дал на это месяц. — Это так не работает, профессор. Одно слово «профессор» из уст Сасори вместило столько презрения, что могло треснуть по швам. Сакура скосила взгляд на Ино, у той глаза лезли из орбит, но в них не было ни капли страха. Ино вслушивалась. — Ты будешь мне рассказывать, как и что работает? — раздраженно прошипел Тэкку. — А может, лучше я тебе расскажу? Мы имеем дело не с очередным безмозглым чиновником. Это Идо. Они сотрут нас в порошок. — Именно поэтому список целиком не получит никто. Даже вы. — Как он заговорил! Тэкку хрипло рассмеялся, его смех напомнил Сакуре звук, с которым тётушка Хори драила закоптившиеся сковородки. — Думаешь, я тоже планирую избавиться от тебя, Сасори-сан? — спросил профессор с издевательской ноткой. И наступила тишина. Такая внезапная и звонкая, что Сакура подумала: их заметили. Она сглотнула першение в сухом горле и зажмурилась. Ино очень крепко сжимала её ладонь. Кто-то принялся вышагивать по комнате. Профессор, видимо, понял, что Сасори не станет отвечать, и сам продолжил: — Таким осторожным ты стал ещё ребенком. Я хорошо помню, как Сэйджи… — он запнулся. — Ладно, прости, не будем об этом. Почему ты все время подозреваешь меня в чём-то дурном, Сасори-сан? Полный список — у тебя, оригиналы — у тебя. Даже если бы я захотел, как, по-твоему, я мог бы тебя убрать, не лишившись всего этого? — Уверен, профессор, вы что-нибудь придумаете. Снова послышался смех — скрежет по сковородке: «пшшш-пшшш-пшшш-пшшш». — Кто у тебя есть, кроме меня? — поинтересовался Тэкку так резко, словно вовсе не смеялся. — Ты один. Совсем чокнешься внутри своей гениальной головы. Выбрось эти мысли! Осталось немного. И мы друг друга не подведём. Верно? Молчание. — Верно, Сасори? Сакура вслушивалась в паузы и сама теперь так стиснула запястье подруги, что та выдернула руку и возмущенно потерла обескровленное место. — Верно. Верно. Они с Ино уже шли обратно вдоль тёмной аллеи. А это его обречённое «верно» не шло у Сакуры из головы. Разговаривать обе пока не могли. Шли молча. Еле выбрались оттуда незамеченными. — Что, нахрен, происходит? — спросила Ино, когда страх немного отпустил. Сакура покачала головой, она хмурилась. — Что за Идо? Что за список? Кто такой этот Цудзи? — Не знаю, — проговорила Сакура, словно из-под гипноза. — Он тебе говорил про этот список? — Нет. — А про всё остальное? — Ино просто тараторила, не рассчитывая на ответ. Её бросало в жар от адреналина. — Мне это не нравится, — сказала она. — Они что-то мутят. — Не «они». Это всё Тэкку, — сказала Сакура. — Этот тип заставляет Сасори делать что-то ужасное. Мы должны это остановить. — Ты не сердись, — проговорила Ино вкрадчиво, — но мне Т.К. не показался такой уж жертвой. У них какое-то дело, и твой Сасори в нём замешан. А вдруг это список тех, кого они собираются убить?! — Ино, не мели чепуху! — Я серьёзно. Вдруг они?.. — Что? Ино остановилась, её ладони мягко легли на плечи Сакуры. Она ни в чём не могла быть уверена, но одно она знала точно: её подруга хочет ввязаться во что-то ради очень неприятного человека. Бездумно. — Ладно, давай мы для начала… Я не знаю. Просто поговорим, хорошо? Обсудим всё, что знаем. — Всё я знаю! — Поговорим, — повторила Ино. — Может быть, это я не знаю чего-то важного. Если что, я с тобой. Договорились? Это было утешительно слышать. По губам Сакуры скользнула вялая улыбка. Они уже почти дошли до тропы, ведущей к корпусу. Как вдруг ей пришло в голову. — Слушай, Ино. — Мм? — Ты ведь не можешь вернуться в пансион. Что же нам делать? — Не знаю. Я хочу хотя бы забрать часть своих вещей… — Не будешь же ты ночевать на улице? Проберёмся через наш лаз в сетке. Ты соберешь вещи и переночуешь, а утром… я придумаю что-нибудь. Вместе придумаем. Ино согласилась. До самого пансиона они перекинулись всего парой фраз, опасаясь касаться последних событий. Лаз остался на месте, никем больше так и не обнаруженный. Они пролезли на территорию и без приключений добрались до своего этажа. Даже не верилось, что всё прошло так гладко. Сакура нашарила на дне сумки ключ, пока Ино держала в поле зрения сразу два коридора. Ключ бесшумно попал в замочную скважину, но почему-то не провернулся. — Что там? — Заело немного, погоди, — хмуро повертев ключ перед глазами и убедившись, что он — тот самый, Сакура снова попыталась отпереть дверь. Тщетно. Ино выдернула у неё связку, чтобы самой всё сделать в лучшем виде. Она фыркнула что-то про кривые руки. Но Сакура не слышала, она тупо смотрела на дверь и чувствовала, как обледеневает в желудке. Прежде чем Ино успела воткнуть ключ, она легко надавила на ручку. Незапертая дверь бесшумно уплыла внутрь комнаты и остановилась, наткнувшись углом на какой-то предмет. Сакура и Ино замерли на пороге. В темноте виднелись лишь очертания, только две полосы света, ползущие у них из-за спины, накрыли собой часть разгрома. Под ногами хрустели обломки их личных вещей. Они зашли внутрь и аккуратно заперли щеколду. — Господи… — прошептала Сакура. — Кажется, ты здесь совсем не убирала, пока меня не было, — сказала Ино.