I like you a lot Putting on my music while I’m watching the boys So I do what you want Singing soft grunge just to soak up the noise.* Lana Del Rey — Music to Watch Boys To
Ева стояла около столешницы с так и вытянутой рукой вперед, которая недавно держала бутылочку с лекарством, которая теперь была в «разобранном» состоянии, оказавшись на полу. Оцепенение от услышанного так и не желало спадать, а голубые глаза устремились только на Саваду Тсунаеши, который восседал на сидении дивана, сложив перед собой руки в замок. Выглядел он довольно-таки серьезно, поэтому рассчитывать на то, что это была шутка, было слишком опрометчиво со стороны Браун, да еще если брать в расчет недавний случай. Все остальные тоже были не веселыми, а наоборот слишком уж сосредоточены, иногда поглядывая на хозяйку квартиры, чтобы удостовериться, что с ней все в порядке и в обморок она падать не собирается. Ева могла бы и вечно стоять вот так, в ожидании дальнейших разъяснений со стороны Савады, но почему-то девушке показалось, что ей придется в буквальном смысле слова выдавливать у него необходимую информацию. Простояв так еще несколько секунд, она нервно прочистила горло и пальцами помассировала виски, чтобы унять не на шутку разыгравшуюся головную боль, которая, мягко говоря, мешала думать. — То есть, меня хотят похитить, убить, изнасиловать или продать на опыты? — вопрос сорвался с языка сам собой, говорить его было очень тяжело. Девушка не знала, что и думать: что с ней будет, кому она нужна, что за опасность ей угрожает? В голову лезло бесконечное множество версий, и они были одна хуже другой. Но об этом совершенно не хотелось думать именно сейчас. — Тех людей, которых вы встретили на улице, мы и искали, чтобы ликвидировать, — то есть, выражаясь более понятным языком, «убить»… Ева кивнула на эту реплику, немного округлив глаза. — Они не только опасны для вас, но и для остальных жителей Лондона. Мы уже долго разыскивали их, а затем, когда отыскали, стали поджидать удобного момента, чтобы схватить, — Тсунаеши говорил мягко и расслабляюще, будто сейчас он вовсе не о страшных вещах говорил, а всего лишь простую, но такую приятную сказку, что веки неожиданно потяжелели от явного недосыпа. — Безусловно, вы, Ева-сан, нам очень помогли. Браун обратила внимание, что первый раз этот мужчина употребляет суффикс «-сан», будто он не знает, как к ней обратиться, чтобы было удобнее. Внутри закралось странное чувство, которое побуждало почему-то верить шатену, при этом не сомневаясь, что он говорит правду. Но из-за того, что девушка не имела ни малейшего понятия, кем являются эти люди, которые ее спасли, в душе все-таки закрадывались искры сомнения. — Что же это получается? Я была приманкой? — девушка произнесла этот вопрос с прищуром голубых глаз, одаривая всех остальных весьма недоброжелательным взглядом. И так было все прекрасно понятно. Ее просто использовали в своих целях. Почему-то беловолосую больше не удивляло ничего, что касалось плохих поступков людей, но от осознания того, что ею просто-напросто воспользовались, хотелось ударить Саваду Тсунаеши чем-нибудь увесистым и очень тяжелым. — Да вы… Да вы… — Браун даже не могла подобрать того слова, каким можно было назвать всех присутствующих. Гнев застилал глаза и разум, заставляя ладони сжаться в кулаки, а длинные ногти впиться в кожу. Снова. — Это было необходимостью, глупая женщина! — перебили уже открывшего рот Саваду, вскакивая со своего нагретого одним местом кресла, чтобы гаркнуть эти слова. Сколько раз уже Гокудера Хаято давал задуматься о всей его некомпетентности, а также об полном отсутствии такта с его стороны?.. Много. Даже очень много. Ева, в который раз уже за этот ужасный день, демонстративно закатила глаза и тяжело вздохнула. Хотелось ударить светловолосого, причем с такой силы, чтобы он приземлился около противоположной стены. Его светлые глаза смотрели, мягко говоря, недоброжелательно, а поза так и говорила: «Только попробуй еще что-нибудь сказать, тогда этот кулак приложится тебе между глаз!». — Знаете что, я еще не готова становиться приманкой, чтобы мною воспользовались, а затем выкинули за ненадобностью! Может быть, у вас в Японии или Италии, или где вы там живете, все по-другому, но мы, англичане, привыкли уважать друг друга! Тем более, когда я пытаюсь нормально работать, а за мною следят. Хорошо хоть в туалете не следили, премного благодарна! Я не знаю, кто вы, чем занимаетесь, с какой целью вы сюда приехали, поэтому не могу вам доверять, — Савада Тсунаеши слушал гневную тираду Браун с приоткрытым ртом. Никто еще так не разговаривал с Гокудерой. Совсем никто. Нежно-голубого цвета глаза потемнели от ярости, а хрупкое тельце метнулось к входной двери, распахивая ее. — А теперь, до свидания! Палец указал на выход из квартиры. Первым поспешил уйти Тсунаеши, тяжело вздохнув. Гокудера же так и продолжал стоять с выпученными глазами и приоткрытым от шока ртом. — Уходим. — Спокойно, но жестко проговорил Савада, остановившись у двери. — Но Джудайме… — попытался возразить Хаято, но увидев, каким взглядом его одарил мужчина, поспешил замолкнуть. — Вон, я сказала! — гневно процедила сквозь зубы Ева, заставляя остальных тоже отправиться восвояси, чтобы оставить ее в покое. Когда, наконец-таки, за последним вышедшим входная дверь захлопнулась, беловолосая облокотилась на нее и осела на пол, обхватив согнутые в коленях ноги руками, устраивая на них свою светлую голову. Глаза противно защипало то ли от обиды, то ли от безысходности всей ситуации. Что же будет дальше? Идти-то девушке не куда, никого из друзей у нее в Лондоне нет, а родителей нет уже лет десять. Замкнутый круг и ни одной возможности из него выбраться. Есть лишь Савада Тсунаеши, не знамо кто такой, и его подопечные, которые один хуже другого. Необходимо было успокоиться, чтобы окончательно не потерять над собой контроль. С одной стороны плакать было даже полезно и помогало выплеснуть все, что накопилось за долгие недели, но Ева не привыкла показывать такие эмоции, как печаль. Хотелось достать сейчас что-нибудь покрепче чая и желательно, чтобы это было в бутылке. Откупорить ее и выпить бокал. Нет, два. Нет, три. Да пусть даже всю бутылку! Напряжение начинало спадать, а вместо гнева появилось осознание всей плачевной ситуации, в которой ей пришлось оказаться. И даже было не понятно, кто в этой ситуации был виновен. Всей душой Браун желала, чтобы этим козлом отпущения оказался именно Савада Тсунаеши, но где-то внутри нее затаился сверчок в черном камзоле с зонтиком-тростью, который шептал ей совершенно обратное: это она забрела не в самый благополучный район, да и еще наткнулась на этих ужасных людей и стала свидетелем убийства. Теперь понятно, почему ей угрожала опасность. Эти люди найдут ее любыми способами, а затем уничтожат, раздавят, как маленькую блоху. Слезы потекли из глаз от злости на саму себя, ведь это она во всем виновата. Тогда бы сейчас она не сидела на полу, подперев входную дверь своей спиной, а с удовольствием готовила себе ужин. Тыльной стороной ладони девушка стерла со щек мокрые дорожки. Нельзя расслабляться. Ни в коем случае нельзя отчаиваться и плакать. Нужно действовать! Пока не стало слишком поздно…***
В отделении хирургии стояла суматоха. Ева уже с утра была вся на иголках, так как за ней снова неотрывно наблюдали, только уже не один человек, а минимум три. Будто она была настолько чем-то интересна… Вчера вечером, наревевшись с горя, девушка, как и хотела, напилась, а на следующее утро чувствовала себя не в лучшем расположении духа, так как голова раскалывалась, будто ее ударили кувалдой, а тело поглотила невыносимая слабость. Но работу-то все равно никто отменять не собирался. Браун опоздала на час, переступив порог клиники в таком состоянии, что старшая медсестра Грейс сначала ее не узнала. Обычно всегда улыбчивая Ева пришла на этот раз с синяками под глазами, растрепанными волосами, а помятая в нескольких местах одежда говорила, что девушка не в настроении, да и не желала наряжаться на свою любимую работу. Вопросов никто ей не задавал, так как все уже все поняли и вдаваться в подробности не захотели лишь из-за простого уважения к своей подопечной. И именно сейчас Браун стояла около приемной, чтобы дописать в медицинских картах необходимые данные о пациентах. Рука была сегодня не готовой к какой-либо работе, а шариковая ручка не хотела писать по белой бумаге. Ева со злостью каждый раз бросала ее на твердую поверхность, а затем снова брала, чтобы опять кинуть. И так это продолжалось до тех пор, пока Грейс любезно ей не предоставила другую пишущую ручку. — Ева, идем быстрее! — внезапно чьи-то руки легли девушке на плечи, заставляя ее испуганно вздрогнуть и повернуться на голос. Льюис смотрел на нее обеспокоенно. — Нового пострадавшего везут сюда. Необходима операция. — Хорошо. Грейс, подготовь вместе с остальными операционную, мы скоро туда подойдем. Шаг. Еще один. И еще один. Все происходило так быстро и так неожиданно, что Браун не помнила, как прошли эти минуты подготовки. Все было, словно за пеленой, мешая увидеть реальность. Ева не помнила, как переоделась, как пошла вместе с Джонсоном в операционную, как привезли маленького мальчика, лет пяти. — Открытый перелом левой ноги, сломаны ребра с обеих сторон, а также повреждены легкие. — Прочитала на показаниях томографии Браун, взглянув на пациента, грудь которого была в многочисленных гематомах, а из левой ноги торчал острый кончик сломанной кости. Анестезиолог нащупал крупную вену на правой руке мальчика и тут же проткнул нежную кожицу иглой, чтобы дать нужному препарату попасть в кровь. Прозрачная жидкость дорожкой начала стекаться к игле через узкую трубку. Все были в ожидании, когда наркоз подействует. Еву не покидало какое-то странное чувство, что что-то не так. — У него участился пульс, — сосредоточенно проговорил Льюис, смотря прямо на кардиомонитор, который противно пищал, создавая звон в ушах. — Давление падает. — У него аллергия на анестезию. Вы спрашивали у родителей, есть ли у него аллергия на некоторые компоненты, которые содержит в себе анестетик? Есть ли у него хронические заболевания сердца или астма? — спросила у Грейс Ева, сняв с рук перчатки и поспешив к рядом стоящему шкафчику с лекарствами. — Мы спрашивали, но родители мальчика сказали, что ничего такого у него нет. — А они вообще знают, что возможно, у этого мальчика астма, начать с этого? — задала едкий вопрос Браун, устремив свой раздраженный взгляд на Смитт. — Даю сотню на то, что у него отец — астматик, да еще и идиот. Нужна дефибрилляция! У него дыхание тяжелое, а давление падает. Надеюсь, наркоз ему никто не дает? — в операционной повисло неловкое молчание. — Твою мать, вы что, ему еще вводите анестетик?! Да он умрет от передозировки! Все тут же засуетились над мальчиком, вынимая иглу из его тонкой руки. Остальные медсестры обрабатывали рану на ноге, перебинтовывая поврежденную конечность. Затем принялись за сломанные ребра, тщательно перебинтовывая грудную клетку. Дышал он очень тяжело, а пульс все учащался и учащался. Браун готова была послать всех к чертям, если бы у нее было несколько рук и ног. Грейс принесла дефибриллятор и ждала, когда Ева отдаст всем новый приказ. — Где антигистамин? — жестко спросила она, рыская по полочкам с лекарствами в поисках средства от аллергии. — Грейс, дай ему фенотерол в виде аэрозоля. Льюис, раздобудь антигистамин, пока у него анафилактический шок не начался! — Джонсон в ответ лишь кивнул и пулей вылетел из операционной. Смитт, сделав все, что просила Браун, подала ей новые перчатки. Девушка поспешила их тут же надеть и устремилась к дефибриллятору. Тело было напряжено до предела, а мозг не прекращал мыслительную деятельность. Внутри девушки закрался сгусток животного страха за ребенка. А что, если они не успеют? Что же будет? Как смотреть в глаза родителям, которые хоть и идиоты, не сказав, что у мальчика хроническое заболевание, но все же тоже люди… Это было невыносимо: вот так вот стоять сейчас перед лежащем на операционном столе маленьком тельцем, которое рвано дышало из-за болей в грудной клетке, а также из-за аллергической реакции на анестезию. Боже, Льюис, быстрее! — Начальная величина разряда пять тысяч. Заряд, — сухо промолвила девушка, наложив на грудь электроды. — Разряд. — Мощная волна тока прошлась по телу мальчика, заставляя его вздрогнуть. Голубые глаза взглянули на кардиомонитор и показатель давления. — Без изменений. Заряд, — послышалось странное скрежетание, которое исходило от заряжаемого дефибриллятора. — Разряд. — Снова волна тока ударила по маленькому тельцу. — Без изменений. В операционную вбежал запыхавшийся темноволосый, держа в руках пачку с антигистаминным средством. Медсестра дрожащими пальцами вырвала из мужских рук таблетки и достала одну, чтобы потом вложить ее в рот мальчика, заставляя глотать без воды. — Заряд. — В который раз уже девушка говорит эту фразу, а результата не было. Прибор беспрерывно загудел. — Разряд. — Ева, — ее имя раздалось в операционной, как гром среди ясного неба. Руки в оцепенении отложили электроды, а тело покачнулось. Голубые глаза взглянули на циферблат часов. — Время смерти: 17 часов 50 минут. Ноги были ватные и не хотели слушаться хозяйку. Ева чуть ли не выползла из операционной, хватаясь за голову, которая еще больше разболелась, заставляя тяжелые веки опуститься. Пол казался мягким, а проходящие мимо нее люди оборачивались ей вслед, рассматривая внимательно подавленную девушку. Браун не помнила, как нашла ждущих родителей около ее кабинета, как подошла к ним и на один миг замерла, а затем произнесла такие страшные сейчас для них слова. Ладони оледенели настолько, что беловолосая не могла нормально ими пошевелить, а кожа сделалась сухой и неприятной на ощупь. Темноволосая женщина, мать того бедного ребенка, накинулась на девушку с гневными и пропитанными горечью оскорблениями и угрозами, но Ева лишь молча слушала всю ту грязь, которую на нее тоннами выливали посреди коридора перед всеми. Кто-то остановился, чтобы послушать, что же будет дальше, а некоторые же лишь одаривали Браун сочувствующими взглядами. — Как вы можете вообще нам в глаза смотреть после того, как неудачно прооперировали моего сына?! — продолжала кричать женщина, размахивая руками из стороны в сторону. Глаза противно защипало, как и вчера. Сейчас Еву отчитывали, как провинившуюся школьницу, будто это она сейчас была виновата во всех смертных грехах. — Как вы смеете сейчас стоять здесь и смотреть на нас таким безучастным взглядом! — Почему вы не предупредили, что ваш муж астматик? — неожиданно резко задала вопрос Браун, устремив свой колкий взгляд на брюнетку. Мужчина, который все это время стоял в стороне и держал свою жену за предплечья и требовал, чтобы она немедленно успокоилась, теперь остолбенел от встречного обвинения. — То, что у него астма видно с первого взгляда: хронический насморк, частая отдышка, порозовевшие щеки, что свидетельствуют о повышении температуры, также торчащая из кармана упаковка от сальбутамола… — Что вы несете? Эрик не болеет астмой! — непонимающе воскликнула в ответ женщина, вопросительно посмотрев на своего мужа, ища у него поддержки. — Вы забываетесь, милочка! Я немедленно… — Да-да, обратитесь с жалобой на меня к главному врачу больницы и тогда меня уволят. Только уж тут я не знала, что вашему сыну по наследству передалось неизлечимое заболевание. — Произнесла отстраненно в ответ Ева. На крики женщины сбежались уже практически все, кому не лень. В том числе и новые знакомые беловолосой, которые с самого утра не спускали с нее глаз, выполняя приказ Тсунаеши Савады. Гокудера Хаято внимательно слушал эту словесную перепалку, стараясь ничего не упустить из разговора. — Да вы… — Лили, прекрати немедленно! — неожиданно одернули темноволосую женщину. Браун почувствовала, что сейчас будет теперь уже ссора между супругами, а этого уж наблюдать никак ей не хотелось, особенно после того, как только что на операционном столе умер их сын. Ева поспешила ретироваться, чтобы, во-первых, не стать свидетелем разрушающегося брака, который, видимо, и так висел на волоске, если мужчина скрыл от своей жены даже тот факт, что он астматик… Настроение было на отметке «0» еще с самого утра, а сейчас оно и вовсе упало ниже плинтуса. Открыв кабинет ключом, девушка вошла внутрь, беззвучно хлопнув дверью. Сердце билось от адреналина, словно готово было сейчас же выпрыгнуть из груди. От переполнявшей усталости Ева села на диван и погрузилась в свои раздумья, подперев голову рукой. Мысли начали бесконечными потоками плыть по одному течению, размышляя о случившемся. «Анестезиолог ввел местную анестезию в кровь, следовательно клетки крови начали постепенно разносить препарат по всему организму. Человек должен был заснуть, но вместо этого у ребенка началась аллергическая реакция на препарат, который содержал в себе какой-то вредоносный компонент, который и вызвал такую бурную реакцию. Пульс был выше указанной нормы, давление ниже, чем следовало бы, возможна кожная сыпь, покраснение, зуд, но их не было замечено, так как сквозь специальную одежду ничего не видно. Также, в связи с тем, что ребра сломаны с двух сторон, то дыхание было затруднено из-за болевых схваток, но все-таки была отдышка. Возможно, у мальчика в то время действительно начался первый приступ астмы. Мощное антигистаминное средство помогло, если бы его дали вовремя. Также должны брать в расчет передозировку анестетика, что вызвало анафилактический шок, а в связи с этим — летальный исход." Мда, звучит многообещающее перед выговором начальства и возможным увольнением… Ева обреченно вздохнула, запрокинув голову. Голубые глаза уставились в белый потолок, выбрав лишь одну невидимую точку. Не хотелось ни думать, не с кем-либо разговаривать, никуда-то выходить и что-то делать. Сейчас было одно желание — зареветь, что девушка и сделала, закрыв лицо руками. Были такие ощущения, будто часть девичьей души оторвали и выбросили на помойку, оставляя беловолосую в растрепанных чувствах. Слезы катились маленькими солеными и прозрачными каплями по щекам, спускаясь к подбородку, чтобы затем упасть на ткань и впитаться в нее, оставляя после себя едва заметные мокрые следы. Боль в висках запульсировала с новой силой, а с искусанных от нервного напряжения губ сорвался вскрик. Ева не могла себе представить, что ее пациент умрет так быстро, не дожив даже до школьного возраста. Господи! Бам! Дверь в кабинет распахнулась и врезалась в стену, оставляя после себя небольшую вмятину от железной ручки, будто ее кто-то толкнул со всей силы ногой. Голубые глаза заострили свой взгляд на вошедших. «Вот только этого не хватало…», — подумала Браун, когда один из незнакомцев направил на нее дуло пистолета, нажав на курок. В комнате раздался оглушительный звук выстрела, заставляя отскочить в ту же секунду в сторону, спасая свою жизнь. Вся печаль и безысходность отошла на второй план, а вместо нее пришел страх за свою жизнь. Хоть Ева и ненавидела себя после операции, но умирать ей сейчас явно не прельщало. Нужно было придумать хоть что-то, чтобы отвлечь внимание. Хоть что-то… Давай, Ева Оливия Браун, думай, ты же умная девочка! Скрипнув зубами, девушка ринулась к столу со стулом, подняв тот за ножки и с размаху кинув его в нападающего, сшибая его с ног, заставляя несколько раз выругаться на незнакомом девушке языке. Нужно было убрать их с выхода, чтобы была возможность убежать. Один из мужчин быстро встав на ноги, потирая ушибленную коленку, кинулся с кулаками на Еву, пытаясь схватить ее и хорошенько ударить по лицу. То ли это так удачно срабатывал инстинкт самосохранения, или же элементарный страх за свою жизнь, но почему-то появились силы бороться. Пригнувшись и сгруппировавшись, встав на корточки, Браун проползла между ног нападающего, предварительно подставив ему подножку. Боже! Ева снова поднялась на ноги и побежала навстречу другому человеку, чтобы по возможности ударить его и пройти мимо него, но попытка с треском провалилась, так как чьи-то руки сзади схватили ее за плечи и потянули на себя, поднимая. Браун, не теряя времени, ударила ногами стоявшего напротив нее ухмыляющегося противника между ног, срывая с его губ стон боли. Всеми силами девушка начала вырываться из захвата, и ей это даже удалось, предварительно укусив мужчину и проделав те же самые махинации с ударом в области генеталий. Долгожданная свобода! Браун прихватила с крючка свою сумку и пальто, а затем поспешила на выход, быстро перебирая ногами. Сзади нее послышалась какая-то возня и ругань на итальянском. Затем раздались выстрелы, из-за чего все люди в панике либо ложились на пол, либо бежали со всех ног, как это делала Ева, на выход, толкаясь. Девушка отчаянно пыталась сообразить, что же делать дальше. Домой ей теперь идти противопоказано, а другого места жительства девушке пока предусмотреть не удалось. Быстрые шаги раздавались посреди коридора, как страшный удар в гонг. Те самые руки снова схватили ее, только теперь уже более грубо, нежели в прошлый раз. Она их разозлила своими выкрутасами. Определенно. — Отпустите меня сейчас же, мистер! — попыталась освободиться от сильных мужских рук Ева, барабаня руками по его покрытым мышцами рукам. — Отпустите! — No, no, no, piccola stronza*, — с усмешкой гаркнули на ухо, опаляя дыханием нежную кожу. Ногти впились в запястья, чуть ли не сдирая кожу с конечности, но негодяю было явно все равно. Тогда ничего не оставалось, кроме как закричать во все горло, надрывая связки, что беловолосая и поспешила сделать. — Chiudi il becco, bianco ragazza! * Ее ударили. Сильно, так что из носа потекла ручьем кровь. Было больно. Даже очень. Будто ножом порезали, но Браун не издала ни единого звука, считая ниже своего достоинства кричать от такой мелкой и незначительной боли. — Отпусти ее. — Требовательно проговорили рядом. Почему-то Еве показалось, что сейчас на ее обидчика наставили оружие. Мужчина повернул ее так, чтобы она видела, кто теперь пришел ей на помощь. К удивлению, никакого оружия наставлено не было. Лишь кулаки в белых перчатках с каким-то гербом в виде короны. Сасагава Рёхей встал в боевую стойку, приготовившись уже атаковать, но что-то холодное, опасное и явно пахнувшее железом уперлось Еве в висок, больно надавливая. «Замечательно! Всю жизнь мечтала быть королевой хроники!..», — саркастично усмехнулась про себя девушка, поняв, что ее точно убьют, и сделают это с особой жестокостью. Беловолосая представила, как ее голову сносит одной пулей крупного калибра, размазывая мозги по стенке. — Хранитель солнца Вонголы Дечимо… Наслышан, — противно хохотнули у девичьего уха, снова вызывая холодок по спине у Браун. Неожиданно справа появилось какое-то желтое сияние, похожее на луч яркого солнца. Голубые глаза устремились в ту сторону, чтобы узнать, что же это. Какого же было удивление Евы, когда перед ее взором предстал большой, с роста весьма высокого мужчины, кенгуру в боксерских перчатках, который так и светился очень ярким и сияющим пламенем желтого цвета. Это что за хрень такая? — Уйди с дороги, а иначе я убью эту девку! Ева еще сильнее впилась ногтями в шершавую мужскую кожу, тем самым пытаясь отплатить за такое некультурное обращение. Дуло пистолета еще сильнее надавило на висок, а головная боль с этим движением стала еще более острой и невыносимой, заставляя зажмуриться, чтобы не закричать. Сасагава, увидев выражение лица Браун, еще больше напрягся. — Отпусти ее, тогда я уйду с дороги, — усмехнулся мужчина, поставив противнику свои условия, на которые он, вряд ли, согласится, но все же стоило попытать счастья. Ева чувствовала, как ее жизнь висит на волоске, боясь, что этот самый волосок не выдержит такой нагрузки. Почему-то больше сопротивляться крепко держащему ее мужчине больше не хотелось. Наверное, это из-за приставленного к виску заряженного пистолета. — На счет три и я выстрелю! Раз. — «Ну, вот…», — подумала девушка и зажмурилась от страха, боясь, что она все же почувствует немного боли, когда ее пуля войдет в ее голову. — Два! Боже, да быстрее уже сделай это! Неожиданно какое-то давление сзади заставило противника откинуться назад и удивленно рыкнуть, будто ему чем-то перекрыли доступ к кислороду. Но вместе с мужчиной начала падать и сама Ева, чувствуя, что в этот раз ей будет еще больнее, чем в предыдущие приключения. Девушка приготовилась уже поцеловаться с полом, снова зажмурившись от страха себе что-нибудь сломать, как снова чьи-то руки, только теперь не такие уж и грубые, подхватили ее, словно она лишь пушинка, и рефлекторно прижали себе, не давая упасть. Браун вцепилась пальцами в мужской пиджак и, вдохнув аромат одеколона, который Еве показался довольно-таки знакомым, устроила голову на широком плече. — Слишком много болтаешь, травоядное. — Сухо сказали над головой. Только сейчас девушка почувствовала, что в бока ей упиралось что-то холодное и жесткое. Может, это ножи? Да нет, они не такие острые. Скорее, это было похоже на палицы, которые были железными и округлыми со всех сторон, но столь же опасными, как и другие виды оружия. Еву любезно поставили на ноги, предварительно оглядев, нет ли нее сильных повреждений. Голубые глаза столкнулись со стальными, на секунду замерев. Они блестели и казались такими глубокими, что Браун невольно потонула в этих серых, но таких холодных омутах. Мужчина, чтобы скрасить молчание, протянул Еве чистый белый, как и ее волосы, платок, чтобы она соизволила вытереть кровь со своего лица. Девушка тихо пробормотала слова благодарности и приняла из его рук поданный платок, а затем быстро начала вытирать лицо, чтобы избавиться от ужасных кровавых дорожек на лице. — Ты в порядке, Ева? — сзади подошел Рёхей, дружелюбно положив свою руку на ее плечо. Браун повернулась к нему и улыбнулась ему самой теплой улыбкой. — Да, спасибо, что спасли меня, я вам очень благодарна! — девушка убрала теперь уже испачканный платок в карман, так как отдавать его не в чистом виде было сверх неприлично и гадко. Брюнет, который все это время наблюдал за их обменом любезностями, развернулся на пятках и пошел по направлению к выходу. — Хибари, спасибо тебе! Если бы не ты, то я бы не смог спасти Еву, — с улыбкой обратился Рёхей к своему подопечному, который тут же остановился, как только услышал, что к нему обращаются. Плечи мужчины казались напряженными и такими широкими, что казалось, их невозможно даже было обхватить руками. Темные коротковатые пряди спадали вниз, делая прическу небрежной, но и не лишенную привлекательности. И даже, несмотря на резкие черты лица этого мужчины, он не выглядел чересчур уж страшным, каким хотел казаться на самом деле. — Я не люблю толпы, — промолвили в ответ, будто это совсем было не его дело. Непроизвольно, Ева фыркнула и закатила глаза, подивившись такому странному поведению со стороны друга Сасагавы. Он ведь ему друг, да? Брюнет, услышав девичье фырканье, повернулся к ней лицом и одарил своим фирменным убийственным взглядом, пытаясь напугать, чтобы она в свою очередь с испугу ойкнула и потупила взгляд, словно маленькая провинившаяся девчонка. Но, на удивление Рёхея, Браун не отвела взгляда в сторону, гордо подняв голову и всматриваясь в холодные очи, не давая себе слабину. На самом деле, если Ева и выглядела снаружи гордой и храброй, то внутри все словно ходило ходуном от страха: сердце быстро билось как никогда прежде, живот заболел от нервного напряжения, а ноги тряслись, готовые вот-вот подогнуться, заставляя девушку упасть. Легкие болели от недостатка кислорода, так как она все это время старалась не дышать, задержав дыхание, голова отчаянно не хотела даже начинать думать, предпочитая довериться полностью эмоциям, которые с каждой пройденной секундой накрывали Еву с головой. Все-таки губы разомкнулись, впуская кислород внутрь организма, а грудь начала спокойно и жадно подниматься, давая легким насытиться. Это, естественно, не укрылось от внимательного взгляда Хибари, из-за чего его тонкие губы изогнулись в саркастической усмешке. Почему-то выражение лица брюнета не предвещало совершенно ничего хорошего, что могло бы успокоить, а наоборот, заставляет поволноваться. Рука Рёхея успокаивающе спустилась к предплечью, немного похлопывая. Этот жест со стороны, как недавно выразился лежащий сейчас на полу без сознания мужчины, хранителя солнца Вонголы Дечимо показался Еве таким нужным, заставляя внутри девушки все успокоиться и остыть, оставляя после себя вместо гнева и страха одно умиротворение. Брюнет, смерив в последний раз девушку скучающим взглядом, снова отвернулся и скрылся за поворотом. Сасагава повел Еву совершенно в другую сторону, держа ее за руку, чтобы не потерять из виду. Спустя несколько минут они были на улице. Уже был вечер, на улице стоял гул людей и машин, а прохладный ветерок дул прямо в лицо. Браун поежилась и обняла себя руками, стараясь согреться. Темно-синее небо теперь не казалось таким уж сказочным, каким оно было в прошлый раз. Оно скорее было каким-то зловещим и отталкивающим, заставляя девушку невольно вздрогнуть от странных накатывающих на тело ощущений. Рёхей стоял рядом с ней, смотря куда-то вдаль, словно пытался увидеть кого-то или что-то, но все было безрезультатно. Только сейчас Ева заметила, что мужчина был выше ее на полторы головы. «Почему у меня такой маленький рост?» , — невольно задалась вопросом Браун и обидчиво шмыгнула носом, словно маленькая девочка, у которой отобрали куклу или лишили сладкого. Вообще всю жизнь она считала себя не очень красивой, не очень ухоженной и ужасно маленькой. Пережив многочисленные издевательства со стороны сверстников по поводу роста и цвета волос, девушка стала намного хуже относиться к себе, предпочитая всегда забирать волосы в высокую прическу, а ноги, по возможности, обувать в туфли на шпильке. Только вот сейчас была не та ситуация, где можно было расхаживать в лаковых классических лодочках на каблуке, как по подиуму, а просто надеть первые попавшиеся балетки и бежать что есть мочи подальше от больницы. Ева в очередной раз глубоко вздохнула, не зная, почему Сасагава остановился и сейчас стоит, как истукан, ожидая чего-то. — Кстати, Рёхей, а разве я тебя выписывала из больницы? — почему-то спустя несколько минут молчания до девушки только сейчас дошло, что мужчина не только не в постели и на данный момент не отдыхает, а стоит рядом с ней, одетый в свой уже новый костюм, который идеально ему подходил. Мужчина перевел на нее свой взгляд, широко и даже, в какой-то степени, виновато ей улыбнувшись. — Не стоит за меня волноваться, Ева. Я в полном порядке и все благодаря… — тут мужчина хотел сказать кому это он так благодарен, что засунул руку в карман пиджака и потер что-то там лежащее пальцами, оглаживая все края и линии, но тут же стушевался, не зная, как лучше девушке обо всем рассказать. Браун не понимала, что это она увидела совсем недавно, когда в ее висок упирался пистолет. Это был кенгуру. Очень большой кенгуру. В боксерский перчатках, со светящимися глазами и желтым пламенем в районе ушей и хвоста. Может, ей это показалось? Может, она сошла с ума и теперь у нее галлюцинации? Нет, определенно нет… Ева помотала который раз за день головой из стороны в сторону, отбрасывая ненужные назойливые мысли куда подальше, стараясь сосредоточится на реальности, которая обходилась, видимо, с девушкой очень жестоко, заставляя пережить такое. В эти дни Браун уже начало казаться, что она попала в какой-то очень известный боевик, где по совместительству стала главной героиней, которая вечно попадает в какие-то приключения на свою пятую точку, а бравые шесть отважных рыцарей ее спасают от коварных злодеев, лопочущих что-то на итальянском и на английском. — Прости, нам всем столько нужно тебе объяснить. У Рёхея был, мягко говоря, виноватый вид. Ева не могла понять, что же такое криминальное и секретное хотят ей сказать эти люди, если сейчас один из них стоит рядом с ней и не может и два слова связать, чтобы немного посвятить в детали? Девушке уже хотелось поскорее узнать скрытое от нее, чтобы потом побыстрее уехать куда-нибудь, а желательно в другую страну, где ее найдут, но все же через какой-то большой промежуток времени, а за эти дни можно и неплохую себе медицинскую карьеру сделать… — Ну вот и дождались наконец-таки, — довольно промолвил мужчина, широко улыбнувшись. Темный внедорожник подъехал прямо к парочке, иногда мигая фарами. Дверца открылась, будто галантным жестом приглашая сесть внутрь, что Сасагава и Браун поспешили выполнить, захлопнув за собой дверцу. — Задание выполнено, Савада! Последняя реплика из уст светловолосого прозвучала настолько громко и возбужденно, что Ева поспешила заткнуть уши руками, чтобы не лишиться родимого слуха. Тсунаеши, сидящий опять же напротив девушки, по-доброму взглянул на нее и понимающе улыбнулся, так и мысленно говоря: «Ну что тут уж сделаешь!». Машину уверенно вел Ямамото Такеши, иногда поглядывая в зеркало заднего вида, чтобы удостовериться в сохранности своего друга и, по совместительству, напарника. Браун немного поерзала на мягком сидении и неуверенно откинулась на спинку, немного съежившись от стыда. — Все в порядке, Ева-сан? Вас не ранили? — обеспокоенно заговорил Тсунаеши, мгновенно изменившись в лице, которое теперь было обеспокоенным. Ева не понимала, почему этот человек так беспокоится о ней, девушке, которая вообще с ним не была знакома до инцидента с Сасагавой. Складывалось такое впечатление, будто этот мужчина был так со всеми добр и обходителен. Интересно, а он хоть раз был в ярости?.. — Нет, спасибо, со мной все хорошо. Но я очень сильно беспокоюсь за Рёхея. Еще недели не прошло, а он уже на ногах может стоять. Я, конечно, слыхала, что есть люди, у которых очень сильный иммунитет, но чтобы восстанавливаться настолько быстро — для меня впервые. Тсунаеши издал смешок, поспешив скрыть свою улыбку правой рукой. Ева ожидающе на него уставилась, так и требуя своим взглядом дальнейших разъяснений по поводу этой странной быстрой регенерации, а также того «феномена» в виде кенгуру в боксерских перчатках, что Браун удалось увидеть первый раз в своей жизни. — Поймите, синьорина Ева, моему другу не нужно большое количество времени, чтобы восстановиться. — Весьма умело увильнул от объяснений Савада, прищурив свои карие глаза, которые неожиданно по-детски блеснули в полумраке салона автомобиля. — Я бы с вами хотел поговорить о… Машина неожиданно, наверное только для Евы, остановилась, впуская остальных. Гокудера уместился рядом с Рёхеем, заставляя Браун пододвинуться к окну и еще больше сжаться, стараясь не потеснить никого из мужчин, а рядом же с Тсунаеши уместился Хибари, демонстративно проигнорировав сидящих. Хаято взвалил беловолосой на колени большую увесистую сумку, которая теперь уже точно припечатала ее к сидению, заставляя кряхтеть с натуги. — Это твои вещи. Мы заходили в твою квартиру, чтобы взять самое необходимое. — пробухтел себе под нос как всегда недовольный Гокудера. — Там еще должен быть… — теперь вторая сумка, которая летела чуть ли не через весь салон, приземлилась на сумку с вещами. Внутри что-то мяукнуло, а затем это же и протяжно злобно заорало, привлекая к себе внимание остальных. -…кот. — Ева быстро расстегнула кошачью переноску и взяла бедного белоснежного кота на руки, который злобно шипел и озлобленно мяукал, смерив всех мужчин самым недовольным взглядом, на который был только способен. — Живодер! Кто же так с животными обращается? — воскликнула Браун, привстав, чтобы увидеть лицо, сидящего через Рёхея, Хаято. Голубые глаза внимательно оглядели его физиономию, а открывшейся рот, чтобы что-то сказать, тут же закрылся. В салоне автомобиля было неловкое молчание, а Ева, так и продолжала смотреть на светловолосого, только уже с довольно-таки широкой улыбкой на лице, стараясь не засмеяться в голос. Остальные тоже взглянули на своего друга и подопечного, и теперь тоже сидели с улыбками. Браун давилась от смеха, гладя при этом своего любимого кота. Лицо Гокудеры сделалось еще мрачнее, но в то же время еще более смешным, поэтому девушка уже, не сдержавшись, сначала прыснула от смеха, а затем и вовсе захохотала. — Знаете, синьор Гокудера, вам с таким лицом только на обложку журнала… — теперь уже и Такеши и Рёхей разразились громким хохотом, присоединяясь к девушке, иногда посматривая на угрюмого светловолосого с багровыми царапинами от кошачьих когтей, который, фыркнул и скрестил руки на груди. — Это все твой кот блохастый! Ты его вообще откуда взяла? Из помойки вытащила?! — гаркнули в ответ теперь уже под смех всех товарищей. — Ну почему же он блохастый?.. Он, между прочим, у нас аристократ, с родословной, но вздорным характером, — загадочно промолвила Ева, поглаживая своего питомца по мягкой шелковистой спинке. Кот, будто поняв, что хозяйка сказала о нем что-то плохое, больно куснул ее за палец, заставив беловолосую одернуть руку и охнуть. — Люцифер! Как тебе не стыдно! Плохой, плохой кот! — Люцифер? — удивленно переспросил Рёхей, уставившись на кота, который положил свою пушистую моську девушке на локоть, громко фыркая. — Какое необычное имя для кота… — Для такого — в самый раз. — Иронично произнесла Ева, снова погладив своего кота по шелковистой белой шерстке. — Итак, о чем вы хотели со мной поговорить, сеньор Савада? В глубине души Браун ожидала от этого разговора только самое худшее, что может только произойти. Она не знала, что и думать. Кто эти люди: крупные миллиардеры, бизнесмены, бандиты, убийцы, или же все вместе? Вот ведь незадача с таким знакомством… Беловолосая думала, что сейчас они ее либо увезут куда-нибудь, а там уже начнут пытать или, того хуже, убьют бедную. А для чего тогда надо было ехать к ней на квартиру и собирать вещи? — У меня для вас есть предложение, которое может вас заинтересовать, — прочистив горло, ответил Тсунаеши, снова сложив руки в замок, серьезно взглянув на свою собеседницу, которая еще больше напряглась, ожидая чего угодно, но только не приятную сделку. — Вы должны прекрасно понимать, Ева-сан, что после этого инцидента вас не оставят в покое. Поэтому я предлагаю вам свою помощь, — Браун вопросительно взглянула на мужчину, ожидая от него дальнейших объяснений. — Вы должны будете отправиться с нами в Италию. — И зачем мне это? — Ева продолжала не понимать, что же от нее хочет Савада. Она сидела, чуть ли не съежившись в один комок, чтобы чувствовать себя более защищенной. — Вы будете жить в особняке Вонголы под нашей защитой, только не как гостья, а как квалифицированный врач. Думаю, вы бы и сами не хотели бездельничать, а в Италии вам будет предоставлена работа с хорошей заработной платой. — Спокойно продолжал говорить шатен, не отводя взгляда от девушки, чтобы понять ее эмоции. — Нет. — Что? — непонимающе переспросил Савада, округлив от негодования глаза. — Глупая женщина, ты хоть понимаешь, что у тебя так-то нет выбора? Это единственный способ выжить! — вклинился в разговор нетерпеливый Гокудера, одарив беловолосую раздраженным взглядом, словно она сейчас совершала самую глупую ошибку в своей жизни, но Ева была уверена в своем решении. — Я все прекрасно понимаю, но и вы войдите в мое положение. Мне нужны гарантии, что со мной ничего не случится, если я уеду с вами. Прошу меня извинить, но я не доверяю вам, сеньор Савада. Дело вовсе не в ваших подчиненных, а скорее из-за того, что я не имею представления, кем вы являетесь на самом деле. Кто же вы, обманщик или же добродетель? — на этом вопросе Браун горько усмехнулась и снова посмотрела на Тсунаеши, ища ответ в его глазах. — В последние дни, работая в больнице, я только и делала, что ощущала за собой слежку. Это ведь ваша инициатива? — Моя, — кивнул в ответ посерьезневший мужчина. — Но у меня не было никаких намерений навредить. Я очень благодарен, что вы спасли моего друга и хочу отплатить тем же. — Ева недоверчиво на него посмотрела, сощурив свои голубые глаза, подозревая какой-то подвох со стороны шатена. — Скажите, кто вы, и я подумаю насчет вашего предложения, — неожиданно передумала Браун, заставив всех шокировано вздохнуть и посмотреть на нее. Ева продолжила сидеть со спокойным выражением лица, но все девичье тело было напряжено, ожидая дальнейших слов со стороны Савады. Девушке было очень страшно услышать что-то криминальное. Она ожидала чего угодно. Вплоть до того, что они редкостные мерзавцы, хотя они на них и вовсе похожи не были. — Хорошо, — выдохнул тяжело Тсунаеши, на что заработал непонимающие взгляды своих хранителей. Хибари, который все это время сидел с безучастным видом, посматривая в окно, теперь повернулся в сторону шатена, одарив его таким взглядом, что тот нервно сглотнув, пожалев, что уже вообще согласился на эту авантюру. — Я десятый босс семьи Вонгола, Вонгола Дечимо. А мои друзья, с которыми вы уже успели познакомиться — мои хранители. — Здорово. — Вышло сухо и саркастично, что это сразу же все поняли. Никто и не ожидал, что девушка отреагирует на эту новость положительно, а наоборот закричит, испугается, завизжит и попытается выйти из машины, но никто даже и не ожидал, что сейчас беловолосая будет спокойна и сдержанна, при этом успевая еще вставлять язвительные комментарии. — Вонгола — это что? — с интересом спросила Ева. Гокудера, все это время молчавший и не подававший виду, что слушает, как-то слишком наигранно кашлянул, обращая на себя внимание Тсунаеши, будто делая ему какой-то знак. — Как не прискорбно это говорить, но Вонгола — это мафиозная организация… — разочарованно вздохнул Савада, будто и вправду сожалеет о своем статусе. Браун округлила свои глаза от удивления, а тело будто оцепенело от шока. Внутри все сковало от страха за свою жизнь. А вдруг они сейчас увезут ее в эту их чертову Италию и продадут в какой-нибудь элитный бордель? Там свои вещи как раз-таки нужны будут! — Не волнуйтесь так, Ева-сан, убивать мы вас не хотим, да и в мыслях нет сделать вам больно! Мы всего лишь спасли вас. — Может, вы меня задобрить хотите, чтобы я потеряла бдительность… — озвучила девушка одно из своих предположений, нисколько не стыдясь, что каким-то образом, но все-таки оскорбила мужчин. Спереди тихо куфуфукнули, но все это прекрасно услышали, в том числе и Ева, которая прижала к себе белого кота еще сильнее, чтобы защитить не только его, но и себя. — С какой целью вы в Лондоне? Уж явно не на курорт приехали, если судить по падению Сасагавы Рёхея, явно, с неба… Все хранители снова посмотрели на Тсунаеши, ожидая его дальнейших разъяснений. Почему-то именно после последней реплики Евы все в салоне автомобиля замерло, только Такеши продолжал уверенно вести машину в неизвестном для девушки направлении, внимательно слушая весь разговор. В автомобиле повис тяжелый груз неловкого и напряженного молчания, а беловолосая затаила дыхание, боясь, что именно сейчас на нее набросятся с кулаками, или того хуже, с ножами и пистолетами. Вон, например, у того мужчины с прической в виде ананаса вообще трезубец! Им-то явно убить можно — это Ева уже поняла, когда острые железные концы этого опасного оружия проткнули в тот поздний вечер одного из напавших на девушку, оставляя в его бездыханном теле три аккуратные окровавленные дырочки. Или же вот тот брюнет со страшными злыми глазами… Ему даже оружие и не нужно! Вон как смотрит, устроившись поудобнее и скрестив руки на груди, так всем своим видом и обращаясь к Саваде: «Ну, давай, что ты там хотел сказать еще, травоядное?». — Те люди, которые вас попытались убить уже во второй раз, очень опасны. Они из другой мафиозной семьи, кто уже несколько лет отравляет жизнь не только нам, но и обычным людям. И «отравляют» они в прямом смысле слова. Уже есть несколько пострадавших и погибших от их рук. Я не хочу, чтобы жертв стало еще больше, — «Какое благородство…», — хотела уже было съязвить Ева, но поняла, что это невежливо. Девушка прекрасно понимала, что вся ее язвительность была из-за нервного истощения и недавно пережитого страха, что, естественно, и влияло сейчас на настроение. — Поймите, Ева-сан, что для вас сейчас ехать с нами — это самое верное решение. Обещаю, что мы защитим вас от этих людей. Ева задумалась, уходя в свои мысли, опустив взгляд на носки своих весьма изношенных балеток. С одной стороны хотелось уже в эту секунду согласиться и умчаться на всех парах из Лондона, но Браун продолжала сомневаться, а будет ли это решение самым правильным сейчас. Этот сгусток закрался прямо в сердце и теперь дергает за различные ниточки, чтобы попытаться сбить с истинного пути девушку, чтобы помешать принять нужное решение. Голубые глаза взглянули на Саваду, который в то же время продолжал смотреть на нее, ожидая вердикта. Этот человек ее удивлял. Беловолосая не знала, чем он ее так зацепил или покорил, но было такое чувство, что мужчина явно не врал, когда рассказывал все эти страсти, но говорил он весьма поверхностно. Хранители же постоянно буравили его взглядами, безмолвно прося его не разглашать не доверенным лицам важную информацию. Ева их прекрасно понимала, что это их работа, а она лишь случайный наблюдатель, который очень даже не желателен для них. Но вот в чем загвоздка всех сомнений: они могли бы не спасать ее, не вмешиваться, а дать тем мужчинам добить ее, или же потом убить самим… То есть получается, что у этих людей действительно добрые намерения?! Может, все-таки стоит рискнуть? Пожалуй… — Хорошо. — Облегченно промолвила Браун, улыбнувшись одними уголками губ. Решение далось очень тяжело, поэтому, когда она произнесла это слово, то с души словно свалился трехтонный груз. Савада Тсунаеши улыбнулся в ответ такой же облегченной улыбкой, а его глаза цвета карамели заискрились самой настоящей радостью. *Ты мне очень нравишься Я включаю музыку и смотрю на парней, Я делаю, что тебе вздумается Напеваю лёгкий гранж, чтобы не слышать шум. *Нет, нет, нет, маленькая сучка (с итальянского) *Заткнись, белая девка! (с итальянского)