Просто пойми, что от чувства не спрячешься в мысли. Дай ему право заполнить тебя, согревая. Нежность — огромное мужество, данное близким. Это не стыдно — дружить, от восторга сияя. Анна Михайловна Островская Imagine Dragons — Not Today
Ева стояла напротив входной двери в квартиру, ожидая, когда ее откроют. Руки тряслись и похолодели от нервного напряжения, а сердце стучало, как бешеное, будто готово было уже в эту секунду выпрыгнуть из груди, не оставляя шансов на продолжение существования. Браун не знала, что она будет чувствовать в момент, когда их глаза встретятся, а губы изогнуться в счастливой улыбке. Ямамото пообещал подойти попозже, ссылаясь на обязанность исследовать всю территорию вокруг дома. Сумка с вещами, небрежно кинутая на пол общего коридора, покоилась рядом с кошачьей переноской, где сидел как всегда до чертиков недовольный кот, иногда ворчливо мурлыча себе под нос, так как она была ужасно тяжелой, а держать ее в руках — равносильно самой настоящей тяжкой пытке. Ева переминалась с ноги на ногу, то ли от нетерпения, так как желание поскорее пройти внутрь, принять душ и переодеться было невыносимым, то ли от напряжения, которое отдавалось неприятным показыванием во всем теле, заставляя мышцы заболеть. Топ-топ. Послышались звуки шагов, и девушка встрепенулась, заставляя сейчас думать только о предстоящей и настолько долгожданной встрече. Щелкнул замок и дверь медленно отворилась, показывая хозяйку квартиры. Ева видела девушку на фотографиях, которые она присылала каждый раз после своих путешествий по миру. Но сейчас все было по-другому. Перед ней стояла самая настоящая красавица, такого же возраста, как и сама Браун, только вот Алесса Коста, коренная горячая итальянка, была прямой противоположностью Евы: темные, как ночь, волосы доходили девушке до лопаток, кожа, не лишенная здорового загара, присущая только итальянцам, и золотые глаза, обрамленные густыми черными ресницами, которые блестели золотом даже в темноте. Лицо ее озарилось самой настоящей радостью, а пухлые губы изогнулись в широкой и счастливой улыбке. — А ты еще красивее, чем на той единственной фотографии, которую ты мне прислала в прошлом году на мой же день рождения, — усмехнулась Алесса, скрестив руки на груди и задорно взглянув прямо в глаза Еве, не переставая улыбаться. Браун в ответ лишь засмеялась и кинулась к подруге, крепко ее обнимая. — Не думала, что мы вообще встретимся когда-нибудь… — Ну все когда-то бывает впервые, — загадочно проговорила Браун, затаскивая сумку в квартиру, иногда смешно кряхтя. Стараясь не обращать на бесполезные потуги своей новоявленной соседки по квартире, Алесса схватила за свободный от рук ремешок и потянула на себя. Из переноски раздался нервный возглас то ли животного, то ли какого-то неведомого чудовища. Коста сразу же вспомнила, что Браун говорила про своего вечно злого кота, который любит только есть, спать и обижать свою хозяйку, да делает это он не как обычные коты: справляя нужду в тапки и другого вида обуви, или же царапая обои на стенах со всей своей утонченностью и ленью, а по-особенному, истинно «по-Люцифесрки», ставя свой мировой рекорд по пакостям. Затащив, наконец-таки, тяжелую сумку с вещами вместе с переноской в гостевую комнату, Ева расстегнула ее, выпуская недовольного кота, который даже и не пытался скрыть своего плохого настроения, стараясь в своем рыке показать всю степень его раздражения. Браун почему-то не начала его бранить, как это делают обычно другие кошатницы, а лишь закатила глаза, так жестом и говоря: «Ну уж извините меня, простую смертную, Ваше Дьявольское Величество, что потревожила ваш царский сон!». Люцифер собственную хозяйку даже не удостоил своим истинно королевским взглядом, больше заостряя драгоценное внимание на двуспальной кровати, на которую он тут же залез, чтобы затем устроиться на ней поудобнее, развалившись в самом центре матраса. Алесса поняла, что Еве со своим постоянным жильцом ох как не повезло, так как сама уже давно бы попыталась избавиться от этого пушистого паразита, который только и делает, что повелевает своим взглядом глубоких голубых глаз, но все-таки до хозяйки квартиры дошло, что и это чревато последствиями: этот же кот, желая остаться в теплых и уютных апартаментах, начнет царапать ей лицо и выдирать волосы, нарушая тишину в квартире своим оглушительным боевым воплем. Браун же, привыкшая к такому специфическому поведению своего белого, пушистого, но своенравного питомца, не обратила на него внимание, рассматривая со всех сторон гостевую комнату. Хоть она и не сравнится с апартаментами в особняке Вонголы, но это помещение было более теплым внешне и уютным, заставляя тепло зародится в душе. Белые стены украшены голубыми цветами с темно-синими лепестками, вместо подоконника было небольшое место для отдыха, чтобы человек мог сесть около окна с какой-нибудь интересной книгой, в которой сюжет заведет в чудесную Италию, где двое влюбленных признаются друг другу в своих чувствах и будет у них все хорошо. — Ну как тебе? — поинтересовалась доселе молчавшая Алесса, не переставая наблюдать за своей знакомой, разлядывающая комнату так пристально, насколько это было вообще возможно. Еве действительно нравилась эта комната. Она, такое ощущение, была прямо создана для нее, заманивая в свои серебряные сети голубыми цветами и прекрасной мебелью. — Это, конечно, не пятизвездочный отель и здесь нет золотого унитаза, но свою квартиру я обустраивала с любовью. — Не говори так. Мне очень нравится, — запротестовала Браун, устремив взгляд своих голубых глаз на Алессу. Ева чувствовала в этом доме хорошую, теплую энергетику, которая заставляла улыбаться и наслаждаться всей светлостью помещения, в блаженстве закрыв глаза. Хоть девушка и сильно отличалась от своей подруги внешностью, характером и жизненными предпочтениями, они все-таки были духовно близки, понимая друг друга с полуслова, даже если их и разделяли несколько сотен километров, но они казались такой маленькой и незначительной деталью по сравнению с той идиллией, что царила между девушками в периоды их бесконечных разговоров по интернету. — Мне очень приятно это от тебя слышать! — от глаз Браун не скрылось, что щеки ее знакомой налились румянцем, а золотые глаза наполнились благодарностью. — Ну что, пойдем посекретничаем или же ты сейчас хочешь разобрать свои вещи? Рыться в бесконечных недрах дорожной сумки ужасно сейчас не хотелось, поэтому Ева с удовольствием выбрала первый вариант, снова улыбнувшись. Хотелось сесть и поговорить с Алессой по душам, не заботясь о дальнейших последствиях после этого диалога. Так они и поступили, тут же отправившись вон из комнаты, чтобы затем, пройти в коридор. Проход был не широким, можно сказать, немного узковатым, но он также не был лишен того шарма, присущий и самой хозяйке этой квартиры. Коста свернула в сторону, чтобы переступить порог кухни-студии, которая была соединена с гостиной. Помещение большое и достаточно светлое за счет точечных светильников на потолке, освещавшие мебель своим ярким белым светом. Если кухня и была самой обычной, то гостиная выглядела по-настоящему уютной: большой диван посередине и по бокам от него миниатюрные креслица, которые выглядели настолько мягкими, что желание тут же сесть на сидение стало невыносимым. Все выполнено в постельных тонах; никакого изъяна, темного пятна на светлом фоне, никаких излишеств. Простенько и со вкусом. Алесса, улыбнувшись, жестом правой руки дала понять, что Ева может устраиваться, как у себя дома, поддавшись соблазну и присаживаясь на такой манящий диван. Конечно, Браун хотела ощутить под собой мягкость матраса, хотела дотронуться ладонью до ткани, чтобы опробовать ее на шелковистость. Она любила вот такие моменты, наслаждаясь уединением с тишиной и никакой звон доставаемых чашек не мог нарушить эту воцарившуюся атмосферу в гостиной, которая своими невидимыми руками гладила Браун по ее белым, собранным в высокую прическу, волосам, изредка касаясь подушечками пальцев прикрытых подрагивающих век и скул. Ева медленно, будто боялась, что это предвкушение исчезнет, опустилась на диван, чувствуя приятное ощущение в ногах. Руки тут же дотронулись до неимоверной мягкости ткани, с благоговением поглаживая поверхность. Это непередаваемое ощущение блаженства накрыло девушку, словно ей только что подарили долгожданный подарок. Но эти чувства, которые переполняли девушку изнутри, были лучше какого-либо подарка, заставляя сердце сжаться. — Тебе кофе или же истинные англичанки пьют только чай? — лукаво спросила Алесса с другого конца помещения. Ева не видела лица подруги, но могла с уверенностью сказать, что сейчас ее золотые глаза снова смеялись, а рот широко и по-доброму улыбался, демонстрируя свое светлое и прекрасное личико. — А у тебя есть какао? — с надеждой на положительный ответ спросила Браун, приоткрыв правый глаз, устремляя свой взгляд на горящий камин, в котором языки пламени с аппетитом поедали поленья, издавая тихий треск. Послышался бесконечный шелест пакетов и причитания брюнетки под нос. — Есть, — коротко ответила в ответ Коста, заставляя свою подругу снова расслабиться. Послышался очередной звон посуды, кипения воды в электрическом чайнике и, конечно же, шелест оберток сладостей, от которого ни Браун, ни Коста не могли так просто отказаться. Ева сильно любила шоколад, каждый раз наслаждаясь им с чашечкой горячего чая или же кофе по утрам, иногда сочетая разные виды, чтобы почувствовать совершенно новый вкус. — Вот, держи. Алесса передала своей подруге большую чашку горячего какао прямо в руки, ловя на себе взгляд истинной благодарности. Девушка уселась со своей подругой рядом, не забыв поставить на небольшой стеклянный столик тарелку с печеньями и шоколадом. Коста видела, как загорелись голубые глаза Евы, как рука тут же потянулась к тарелке, желая взять одно лакомство, как тонкие с аккуратными ноготками пальцы обхватили одну маленькую дольку шоколада и потянули на себя, чтобы, затем, откусить кусочек зубами. Это выглядело одновременно милым и забавным, так как Алесса уже давно знала о тайной страсти своей подруги и, поэтому, узнав о ее приезде, тут же поспешила в свой любимый магазин сладостей, запасаясь самым вкусным и дорогим, что только было на прилавке. Как только весь кусочек шоколада скрылся во рту, Браун в блаженстве зажмурилась и пискнула от счастья, чувствуя, как лакомство тает во рту с стремительной скоростью. Коста не смела нарушать эту атмосферу своими вопросами, которые уже долгие два года так сильно интересовали ее, заставляя изнывать от любопытства. — Как же вкусно! — блаженно пропела Ева, по-доброму посмотрев на сидящую рядом подругу. Золотые глаза так и светились еле-еле скрываемым нетерпением. Браун догадывалась, о чем хочет спросить Алесса, но девушка не очень хотела отвечать на такие вопросы, которые касались ее личной жизни, а уж ее в первую очередь не хотелось обсуждать… — О чем ты так хочешь поговорить? — Ты же прекрасно знаешь, о чем. Ты до сих пор одна? — не стала ходить вокруг, да около Коста, поставив недопитый чай на столик рядом с тарелкой сладостей. Браун поспешила сделать то же самое, поерзав немного на диване, чтобы окончательно повернуться к подруге. — Уже два года прошло после того, как тот дурак, Джеймс, тебя бросил. Неужели за это время у тебя не было отношений? — В последнюю очередь эти два года я думала о личной жизни. Моя работа не позволяет продолжительные серьезные отношения… — Не ссылайся на свою занятость! — нравоучительно воскликнула Алесса, наигранно состроив самое серьезное лицо, на которое была только способна. В ее голосе не было ни одного намека на гнев, но будничность все-таки проскальзывала, заставляя Еву лукаво улыбнуться и продолжить слушать. — Ты молодая, красивая и умная девушка. Неужели тебе не хочется просыпаться не одной, а в объятьях кого-то? Неужели ты не хочешь чувствовать себя защищенной? Я, конечно, понимаю, что снаружи ты миловидная и хрупкая девушка, а внутри — берсерк, но нельзя же всю жизнь быть одной… — Поверь, после предательства Джеймса мне будет не по силам разделить свою жизнь с кем-то. — горько усмехнувшись своим мыслям, промолвила тихо Ева, сминая в руках ткань платья. — Не зарекайся, подруга! — воскликнула на грустные размышления Коста, тут же вскакивая с дивана и вставая напротив сидящей подруги, тем самым заставляя снова посмотреть на нее. — Ну, а теперь скажи, — итальянка встала в деловую позу, уперев руки в бока. — Какие мужчины тебе нравятся? В первую очередь, надо обратить внимание на национальность! Итальянец? — Нет уж, такие мужчины для меня слишком… — тут Ева на минутку задумалась, чтобы ненароком не обидеть свою подругу, так как Алесса имела обыкновение выбирать себе только смуглых брюнетов с пылким характером. — …горячие. — Хм, ну англичане точно не лучше нас. Вечно холодны со всеми и страшно чопорны! — буркнула Коста себе под нос, надувшись, как большой мыльный пузырь, при этом скрестив руки на груди. — Американцы? — Слишком самоуверенны. — скорчилась в ответ Ева, заставляя подругу снова тяжело вздохнуть. — Да, согласна. — досадливо промолвила та, на пару секунд задумавшись. — Японцы? — Изврат. — тут же сделала заключение Браун. Стоящая напротив нее девушка недоуменно встрепенулась, одаривая собеседницу непонимающим взглядом. — Японцы — самые настоящие извращенцы. Один квартал красных фонарей чего стоит! — Ну не скажи, Ева Оливия Браун. Я, например, считаю, что мужчины такого типа очень страстны, жуткие собственники и настоящие перфекционисты, а это, уверяю тебя, того стоит. — темноволосая с прищуром взглянула на свою подругу, с уверенностью говоря эти слова. В ответ же Ева лишь закатила глаза, понимая, чем этот разговор может закончится, но препятствовать Алессе было равносильно пытке, поэтому Браун оставалось только одно — молчать в тряпочку, выслушивая различные наставления. — Хоть они и извращенцы, но очень хороши в постели… Почему-то, Ева могла поклясться, Коста произнесла это с таким блаженным видом, словно она уже успела испытать все прелести отношений с мужчиной, наигранно томно вздыхая, будто представляя себе весьма пикантную и постыдную картину. К горлу подкатила тошнота, а желание поскорее вернуться теперь в комнату стало настолько невыносимым, что Браун готова была в эту же секунду подскочить и бегом ринуться обратно в комнату, отмечая про себя, что свою порцию горячего какао она так и не опустошила. Но, вместо того, чтобы бессовестно сбежать, она продолжала сидеть на диване, при этом внимательно слушая свою говорящую без остановки подругу о прелестях отношений, о самих мужчинах и что они любят. — Милая моя Алесса, ты так говоришь, потому что ты уже встречалась с японцем, или же кто-то навешал тебе лапшу на уши? — с явным скептицизмом спросила Ева, скрестив руки на груди и выжидающе уставившись на возбужденную Косту, которая продолжала стоять напротив нее, переминаясь с ноги на ногу, будто пританцовывая. Золотые глаза, обрамленные длинными пушистыми ресницами, снова засияли, даже еще ярче, чем прежде. Браун приготовилась к самому худшему, что могло только вылететь из уст подруги, но продолжала держаться, несмотря на явно ощутимую тряску во всем теле. Хоть девушки четыре года и общались исключительно только по интернету, ни разу не приезжая к друг другу в гости на праздники, но знали все секреты, все самые потаенные желания, сокровенные мысли, тайны — все, что было совершенно секретно для остальных. Алесса Коста — девушка с темпераментом, внутренним стержнем и ярко выраженным оптимизмом. В свои двадцать пять она уже работала юристом в одной из самый престижных компаний Италии, имея возможность путешествовать по всему миру. На работе ее ценят, как человека и грамотного специалиста, друзья готовы всегда поддержать в трудную минуту и помочь, чем только смогут, но было одно большое «но» в этой хорошей жизни: у Алессы вообще никак не складывалась личная жизнь, несмотря на все перепробованные варианты обрести счастье. Все рушилось, словно хрупкий карточный домик, на который всего лишь подул ветер, разрушая его на множество карт, не оставляя возможности на дальнейшую жизнь. Хоть Коста и пыталась быть такой же оптимистичной, целеустремленной, но с каждым разрывом отношений огонек надежды все угасал и угасал, теряясь во тьме. Нет, у нее все было хорошо с внешностью, фигурой, темпераментом, поэтому от желающих познакомиться с итальянкой не было отбоя, но, то ли на пути девушки попадались такие мужчины, то ли еще было для этого рано, но при малейшем намеке узаконить отношения, партнеры куда-то тут же исчезали за входной дверью, больше не давая о себе знать. Алесса ссылалась на «неумение выбирать хороших мужчин», горько улыбаясь и коротая вечерние часы за бутылкой хорошего алкоголя для успокоения. Ева цеплялась за каждую возможность успокоить свою подругу, чтобы привести ее в хорошее расположение духа, чтобы она не смела грустить, когда жизнь должна продолжаться. — Представь себе, да! — воскликнула Коста, прерывая тревожные мысли Браун и заставляя снова обратить внимание только на себя. — Он был высоким, красивым, сексуальным, естественно, и жутким собственником. Я была действительно счастлива с ним все эти последние девять месяцев. Мы ходили в театры, музеи, гуляли по парку, ели пиццу в моем любимом ресторане, отдыхали на пляже или просто в моей квартире. Он был действительно понимающим, добрым, страстным любовником и просто хорошим мужчиной, которого я, наверное, никогда не смогу забыть. — в голосе проскальзывали нотки грусти, которые уже готовы были преобразиться в самую настоящую печаль. До этого Алесса не говорила ничего Еве о этом мужчине, который, было видно по самой обладательнице золотых глаз, запал ей глубоко в душу, оставив после своего ухода глубокий шрам на сердце. Браун хотелось спросить у подруги, почему они расстались, но не стала, так как считала это не совсем приличным. — Но, к сожалению, он женат. — «Вот это я понимаю — мексиканские страсти…», — заключила про себя Ева, чувствуя, как ее челюсть элегантно целуется с полом, а глаза расширяются и становятся похожи на два больших надутых шара. — Он сказал мне об этом незадолго до отъезда в Токио. Он говорил, что любит меня и в ближайшее время разведется со своей женой, но я не позволила этого, посчитав нужным не разрушать семью, в которой, тем более, есть дети, преданно ждущие того дня, когда их отец вернется из командировки домой и привезет им много подарков. Знаешь, Ева, я чувствовала себя самой последней скотиной, которая охомутала женатого мужчину, заботясь только о собственном благополучии. А где-то ведь в глубине души, видимо, какая-то моя часть отчаянно хотела согласиться с ним, сказать: «Да, конечно, поезжай в Токио и скажи своей жене о нас!». Я похожа на чудовище? Ева не знала, что же ответить на это ценное откровение, на сам заданный вопрос. Не знала, как себя дальше вести, как разговаривать, как вообще в глаза смотреть, потому что ее проблема не сравнится с утратой такого долгожданного счастья. Браун пыталась подобрать слова, чтобы как можно мягче, стараясь ненароком не обидеть Алессу, сказать свое мнение, но слова сами по себе застряли в горле, не желая выходить наружу, чтобы успокоить подругу. С каждой пройденной секундой молчания лицо Косты становилось все мрачнее и печальнее, а золотые глаза теряли тот лихорадочный и игривый блеск. — Ладно, можешь не отвечать на этот вопрос. Я прекрасно знаю, почему тебе пришлось пережить предательство Джеймса. Ведь это все случилось по вине той девушки, которая так же, как и я, влюбила в себя мужчину. Вот поэтому я и отказалась от этого, Ева. Не потому, что меня замучила совесть, а потому что я не хочу быть той, кто будет разрушать чужое счастье, построив на слезах предательства свое! Прости, может быть, это и не правильно, но просто когда я вспоминаю тебя, то мне становится плевать на свое счастье. — Тебе не за что извиняться, моя дорогая Алесса. Джеймс влюбился в длинноногую прекрасную брюнетку с синими глазами, наплевав на меня, белую, в буквальном смысле, ворону, над которой все смеялись с детства, дразнили, издевались, стремились вырвать мои длинные волосы, которые я любила всегда распускать, с корнем. Согласись, что у меня также не все гладко. Да, может быть, в хирургии мне и нет равных, но я не счастлива. В свои двадцать пять я не имею своей собственной семьи: ни мужа, не детей, а живу с вредным и обжорливым котом, которого иногда хочется выкинуть в окно вместе с кошачьим туалетом. — после этих слов из соседней комнаты послышалось недовольное «мряу», этим давая понять, что Люцифер находился в теме всего разговора и ни одной реплики не пропустил мимо своих белых ушей. — Ты должна понять, что хозяйкой своей жизни являешься ты сама и никто другой не сможет тебе помочь в важном решении. Ты поступила благородно, но стала ли ты счастлива после этого, что отпустила его? Думаю, нет. — Спасибо тебе, — золотые глаза снова блеснули, но на этот раз самой настоящей печалью. Слезы каплями покатились по щекам, соскальзывая с подбородка и разбиваясь о паркет. Алесса опустилась на колени и подползла к удивленной Еве, кладя свою темноволосую голову на колени подруги, закрывая глаза, пытаясь тем самым сдержать рвущиеся наружу слезы. Ладони Браун легли на голову Косты, пальцами расчесывая черные пряди, успокаивая. — За все. Тук-тук. — Я вхожу! — раздался веселый голос Ямамото в коридоре, оповещая о своем присутствии. Не успели девушки спрятать с лиц следы печали, как мужчина уже зашел в гостиную. — Итак, Ева-сан, можете не волноваться о… Почему вы рыдаете? Стало ужасно неудобно перед Такеши, который как раз-таки появился не в самый подходящий момент, застав Еву и ее подругу с зареванными лицами. Браун поняла, что все это время, слушая Алессу, беззвучно плакала, не смея проронить ни слова. Она тут же быстро стерла мокрые дорожки со своих щек и подняла свой взгляд на Ямамото, смотря ему прямо в светлые, наполненные теплотой, глаза, ободряюще улыбнувшись. Кое-как ей все-таки удалось его успокоить, что все хорошо и ничего плохого за то время, что он отсутствовал, не произошло. Коста же, вообще выглядела потерянной после того, как Такеши застал обнимавшихся девушек. Она тут же вскочила на ноги и, закрыв лицо руками, поспешила убрать чашки с уже остывшем чаем и какао, стараясь скрыть свои покрасневшие и распухшие от слез веки. Ямамото Такеши, как очень воспитанный человек, который всегда хорошо выполняет свою работу, сказал, что останется в квартире до пяти часов утра, чтобы удостовериться в безопасности девушек. Ева, снова благодарно улыбнулась ему, поспешила в свою комнату, чтобы затем принять душ и лечь спать.***
Два часа ночи. Браун уже давно спала в кровати, зарывшись в теплое и мягкое одеяло, так как девушка имела обыкновение часто мерзнуть. В квартире стояла тишина, которая не имела в себе убийственную ауру, а, скорее безмятежное спокойствие и настоящую идиллию. Хранитель дождя сидел за кухонным столом, перебирая в руках коробочку, с которой практически никогда не расставался. Хоть сейчас было и ночное время суток, мужчине спать никак не хотелось, а бодрость духа заставляла быть начеку, но, в то же время, думать о своем, ощущая, как голубая коробочка Вонголы перекатывается в ладони. Десять лет. Десять лет этой бесконечной рутины оставили небольшом шрам в области подбородка на лице, прошедшие десять лет научили в чрезвычайной ситуации быть серьезным, а иногда даже заставляли выйти из себя, поддаваясь минутной ярости, застилающая глаза. Несмотря на этот тяжелый груз, который Такеши носит с почетом, он остался таким же добродушным и отзывчивым мальчишкой, каким был десять лет назад. Ничто не могло сломать брюнета, ничто не могло натолкнуть на совершенно другой путь, никто не мог заставить передумать. Даже если ему будет угрожать слишком громкий капитан Скуало, он не изменится, а останется таким же: мягким, добрым и слишком улыбчивым. — Не думала, что встречу тебя так скоро… — раздалось рядом. Такеши уже давно заметил присутствие Алессы, но никак не подавал виду. Пусть она подумает, что это ее маленькая победа. Мужчина одарил Косту добрым взглядом, не выражая никаких отрицательных эмоций. Сейчас девушка выглядела слишком по-домашнему, одетая в бесформенную футболку и шорты, заставляя усмехнуться, так как Ямамото, обычно, видел ее только в деловом костюме и очках. — Возникли непредвиденные обстоятельства, заставившие меня очутиться здесь, — уклончиво ответил он на взгляд золотистых глаз, которые смотрели пристально, ожидая вполне вразумительного ответа. Алесса на это лишь фыркнула и закатила глаза, поняв, что придется все выпытывать самой, не дожидаясь, когда же мужчина соизволит все ей объяснить, по какой же причине ее лучшая подруга познакомилась с Ямамомото Такеши, который имел специфическую репутацию в мире мафии. — Как получилось, что ты теперь отвечаешь за безопасность Евы? — вопрос получился с ноткой издевки в голосе и едва заметным недовольством. Хранитель дождя улыбнулся уголками губ, ожидав такой вопрос от Алессы. Мужчина откинулся назад, скрестив руки на груди, при этом устраиваясь поудобнее на стуле. — Вы же не на улице успели познакомиться, я ведь права? — Хах, да действительно, мы познакомились не при таких обычных обстоятельствах, которые бывают только в обычные будни. Твоя подруга стала свидетельницей убийства самого влиятельного босса английской семьи, который был зарезан более двух дней назад. Теперь за ней ведется охота. Ей пришлось покинуть Лондон и прилететь вместе с Тсуной сюда, для ее же безопасности, но Ева Браун не хотела жить в особняке Вонголы, и поэтому, теперь она у тебя. — закончил говорить Ямамото, хохотнув. Коста всегда поражалась, как этот человек мог говорить серьезные вещи и одновременно с этим либо смеяться, либо просто широко улыбаться, словно не об убийстве сейчас велась речь, а о какой-то смешной ситуации. — Честно говоря, я не знал, что ее подругой являешься именно ты. — Facebook творит чудеса!.. — проговорила в ответ Алесса, разведя руками в стороны. — И как долго продлится это? — А что, твоя подруга успела тебе надоесть? — с прищуром спросил Такеши, состроив самое хитрое выражение лица, на которое был только способен. Но недовольный и прожигающий насквозь взгляд заставил его снова сделаться серьезным. Между бровей пролегла едка заметная складочка, делая мужчину еще старше своих лет. — Три месяца — это самый минимум. Сейчас, когда Ева Браун в безопасности и ее жизни ничего не угрожает, мы не можем узнать точное местоположение вражеской семьи Серпенте. — Змеи? — задумчиво спросила Алесса скорее сама у себя, нежели у своего собеседника, сидящего за кухонным столом. — Надеюсь, Вонгола убережет мою дорогую Еву от смерти, да? — Безусловно, — довольно согласился в ответ Такеши, коротко кивнув и снова широко улыбнувшись. — Как там Дино? Я слышал, что он отправился к Варии для того, чтобы заставить Занзаса встать с кресла… — Поверь, это все только слухи. Хоть Занзас и ужасно недоволен тем, что ему придется месяц быть вашим гостем, но никто его не заставлял вставать с кресла. Там уже Скуало сам постарался. Ты же знаешь, он единственный, кого вообще босс Варии слушает, особенно когда в гневе… Мряу! Снова кошачий голос раздался совсем рядом, заставляя Косту и Ямамото перевести взгляд на пушистого белого кота, который одарил всех присутствующих своим фирменным надменным и злобным взглядом. Маленькие, но весьма когтистые лапы, прошлись по холодному паркету и тут же прыгая на стул, а затем сразу на стол, усаживаясь прямо напротив Такеши. Мужчина же, переглянувшись с Алессой, снова перевел свой взгляд на кота, который медленно поднимал и опускал свой пушистый хвост, недовольно смотря на него, стараясь испепелить. — Скажи мне, — начал говорить хранитель дождя Вонголы, не сводя своих светлых глаз со злого комочка шерсти. Люцифер же, будто в непонимании, немного повернул голову, взглянув на брюнета под другим углом, одновременно изучая и готовясь в эту же минуту наброситься на него с воплями. Кот изредка издавал гортанные рыки, видя, что иногда Такеши все-таки делает движения плечами или рукой, будто предупреждая об настигающей его каре за неповиновение. — Почему он так на меня смотрит? Я где-то провинился? — Если ты не заметил, то он на всех так смотрит. Не обращай внимания… — саркастично пропела в ответ хозяйка квартиры, направляясь грациозной походкой к дивану, чтобы сесть на него и включить телевизор. — Да как мне тут не обращать внимания, если я чувствую себя кроликом, сидящим прямо перед удавом? — как можно тише и спокойнее произнес в ответ Ямамото, видя перед собой только недовольную мордочку Люцифера. Кот в ответ согласно мяукнул, будто говоря мужчине: «Правильно думаешь, жалкий смертный!». Одна маленькая белая лапка поднялась вверх, демонстрируя свои мягкие розовые пальчики. Такеши сначала показалось, что белый комочек с ним хочет поздороваться, но тут же поспешил избавиться от этой навязчивой мысли после того, как глаза наткнулись на острые когти. — Алесса, будь добра, подойди сюда. — Зачем? — лениво промолвила в ответ девушка, поворачиваясь лицом к продолжавшему сидеть за столом мужчине. — Ну уж нет, Ямамото Такеши! Я не собираюсь тебя спасать. Мне самой еще хочется пожить на этом белом свете. — тут же протараторила Коста, снова отворачиваясь к экрану телевизора, сосредоточившись на очередном итальянском сопливом сериале. Сзади послышались явные звуки битвы и, судя по недовольным возгласам хранителя дождя, то Люцифер явно выигрывал, причем с диким отрывом. «Адриана, постой! Не уходи! Я люблю тебя!», — мужчина с, зачесанными назад и намазанными какой-то масляной дрянью, волосами встал перед молодой девушкой на колени, обхватив ее ногу руками. «Мой дорогой Басилио, мы не сможем быть вместе! Я люблю другого! Прости меня и прощай!», — в ответ девушка тут же отпрянула от темноволосого мужчины, уйдя и громко захлопнув за собой дверь. Все это походило на какой-то дешевый спектакль, поставленный явно пьяным режиссером, но Алесса продолжала смотреть этот балаган, активно поедая чипсы. На заднем плане раздавался голос Ямамото, который просил спасти его от когтистых лап Люцифера, а также рычание самого кота, так гармонично подходившее под голоса в телевизоре. «Не-е-е-е-е-ет!!!», — слишком наигранно прогорланил мужчина на экране, схватившись за голову. — Все-таки сериалы — это сила.***
Незаметно для всех прошла неделя. Весь особняк Вонголы стоял на ушах, так как с минуты на минуту должны были приехать самые громкие, невоспитанные и безбашенные гости во всей Италии — независимый отряд наемных убийц, подчиняющийся Девятому Вонголе. Все хранители уже собрались в кабинете Савады, не смея прерывать затянувшееся молчание. Дечимо сидел за своим рабочим столом, бесшумно постукивал пальцами по столешнице, стараясь никого не раздражать посторонними звуками. Все хранители, кроме Сасагавы Рёхея сейчас были в сборе, так как сейчас его очередь была обеспечивать Еве Браун безопасность. Тсунаеши повернулся к окну, чтобы посмотреть на ярко палящее солнце, лучи которого проскальзывали через окно в кабинет, падая на пол и книжный стеллаж. Все присутствующие на данный момент прощались на несколько дней с тишиной так как в ближайшую неделю они ее точно не услышат, так как капитан Варии имел обыкновение очень «громко» выражать свои мысли окружающим. Гокудера с недовольным лицом, выражающее явную злость, расположился около небольшого шкафчика, зачем-то поставив на него магнитофон, Ламбо, больше не в силах ждать, в силу своей лени улегся на диван, прикрыв теперь уже оба глаза, не обращая внимания на бесконечную ругань хранителя урагана, Ямамото, после недельного времяпровождения в квартире Алессы Косты выглядел слегка помятым, сейчас стоял с многочисленными царапинами на лице от кошачьих когтей, вызывая усмешку на губах у большинства присутствующих, мысленно сочувствуя Рёхею. Несмотря на то, что Рокудо Мукуро, после много численных ругательств и уговоров Хаято приехать обратно в особняк, все-таки приехал, но делать какую-то работу отказывался, ссылаясь на непричастность к Вонголе, говоря о выявлении выгоды с предстоящего разговора с Варией, а Хибари Кёя, также вернулся обратно в Италию, но с условием, что хранитель солнца сможет предоставить возможность забить до смерти до чертиков бесившего иллюзиониста. Бам! В коридоре послышался шум, говоривший о явном приближении независимого отряда убийц во главе со Суперби Скуало, слишком шумным и горластым капитаном, который не отличался от своего босса вежливостью. Тсунаеши тяжело вздохнул, привлекая к себе внимание всех хранителей, давая понять, что он уже надеется на самый худший исход из только предстоящей сумасшедшей беседы, которая могла даже вылиться в самую настоящую бойню с кольцами и коробочками, из-за чего пострадает в первую очередь особняк. — Раз, — неожиданно проговорил Хаято с недовольным выражением лица, нажав на кнопку магнитофона, чтобы он включился. Все хранители, доселе думавшие о своем, перевели на него заинтересованные взгляды. — Два, — шаги и гомон все усиливался. Савада понял, что его правая рука явно что-то задумала и это что-то совсем Дечимо не радовало, а наоборот, заставляло поволноваться. — Три. Гокудера нажал на еще одну кнопку. Заиграли первые аккорды из Имперского марша и одновременно с ними дверь была снесена с петель, показывая на пороге гаденько улыбающихся офицеров Варии. — Врой! Что это за самодеятельность? — воскликнул хранитель дождя независимого отряда убийц, в своей излюбленной манере размахивая длинным и опасным мечом направо-налево, вызывая на губах Ямамото лишь улыбку. Этот человек никогда не перестанет его удивлять и восхищать одновременно. С их последней встречи капитан Скуало так и не изменился, оставшись все таким же длинноволосым, крикливым, слишком раздражительным и с сумасшедшими «заскоками» мечника, стремясь наставить Такеши на истинный путь меча. — Ши-ши-ши, хранитель урагана Воноголы, ты жалок, — пропели рядом с Гокудерой, наставляя на него десяток стилетов. — Музыка должна быть королевской, а не такой убогой, как ты. — Заткнись, козел с ножами! — со всей своей яростью гаркнул в ответ Хаято, доставая динамит, чтобы, при малейшей возможности атаковать шишикающего блондина, дабы от него и мокрого места не осталось. Бельфегор, с присущей ему королевской грацией, одной рукой выключил музыку, тем самым заставляя Гокудеру дернуться и замахнуться, но кулак так и не достиг цели, вовремя удержавшись от непоправимого. Тсунаеши продолжал сидеть неподвижно в кресле за столом, сложив руки в замок перед собой, подпирая голову, с интересом наблюдая за остальными, отмечая, что так ничего не изменилось с их самой последней встречи. Вот, например, Скуало, как это обычно бывает, дарит Такеши свои фирменные «подзатыльники», выкрикивая что-то по поводу кота или «что это еще за хрень такая у тебя на лице», Мукуро уже, наверное, в пятитысячный раз вонзал свой трезубец в шапку Франа, реагируя на его колкие комментарии, Ламбо продолжал «трупиком» лежать на диване, даже не обращая внимания, что в кабинете теперь ужасно шумно и людно, чем обычно, Леви читал бесконечную оду о своем горячо любимом боссе, из-за которого он и приехал в особняк, из-за чего чуть не получил от разозлившегося ни на шутку Гокудеры. — Ну где прохлаждается самая главная задница Варии? — лишь для галочки поинтересовался доселе молчавший Кёя, уставший уже от этого бесконечного галдежа. В один момент все перестали друг с дружкой переговариваться, обращая внимание на Тсунаеши и хранителя облака, переводя свои взгляды то на одного, то на другого. — Чертов босс застрял на первом этаже. Сказал, что раньше пятницы ноги его в этом кабинете не будет, — ответил Скуало, оскалившись. Савада нисколько этому не удивился, лишь загадочно улыбнувшись, прекрасно зная, в чем же обстоит дело. — Он еще с утра был в бешенстве, но увидав ваш бар… Неожиданно стены сотряслись, будто совсем неподалеку раздался взрыв. Все замерли и прислушались к посторонним звукам, которые явно были на территории первого этажа. Дечимо вмиг сделался снова серьезным и поспешил встать с кресла, чтобы тут же отправиться вниз по лестнице. Остальные поспешили за ним. Одна лишь мысль сейчас на данный момент была в голове у босса Вонголы: опять Занзасу что-то, да не понравилось, заставляя теперь весь особняк сотрясаться от устрашающего пламени ярости, которое разрушало все на своем пути, не оставляя после себя ни одного целого места. Тсунаеши тяжело вздохнул. А ведь так хорошо начинался этот день…***
Почему-то Еве казалось, что дни не идут, а просто летят со скоростью самолета. Жизнь в Италии шла своим чередом: совместное проживание с Алессой Костой приносило много хлопот, так как хозяйка квартиры постоянно и без повода осыпала Браун своими нравоучительными лекциями по поводу ее скучного, как ее жизнь, гардероба, заставив, в буквальном смысле пиная, отправиться в ее любимый торговый центр, чтобы подобрать что-то новенькое и со вкусом. Ева не хотела даже сопротивляться, так как перечить ее подруге было равносильно самой настоящей смерти, потому что Алесса нрава горячего, а поэтому спорить с ней было просто бесполезно. Пришлось просто подчиниться, еще с собой прихватив бедного Ямамото, который, как только услышал слово «шопинг», тут же стал менять цвет, будто хамелеон, сначала побледнев, а затем позеленев. Мужчина прекрасно знал, что это такое, когда дамы заходят в каждый магазин, примеряют по несколько куч одежды целых три часа, а потом он тащит на себе эти груды пакетов. Такеши терпел, как мужчина, не проронив и слова, когда в его руках повисли три десятка сумок с именами известных брендов. А сама Браун и не знала, что придется столько тратиться на одежду. Как только все втроем зашли в торговый центр, Коста, как дама просвещенная, сразу же потащила ничего не понимающую Еву в магазин нижнего белья с возгласом: «Первым делом — трусы!». Алесса не обращала даже внимания на то, что после ее истошного крика на весь торговый центр, остальные посетители смотрели на них изумленно, а некоторые даже покрутили пальцем у виска. Бедную Браун заставили перемерить столько вещей, что под конец ее кожа просто-напросто начала болеть от бесконечного трение о одежду. Все, что выбирала девушка, Коста тут же критиковала, выбрасывая это в сторону, говоря, что у ее подруги совершенно отсутствует вкус. «Нет, я не буду мерить эти веревки, обшитые стразами!», — смела несколько раз запротестовать Ева, не стесняясь критиковать и выбор самой Алессы, которая в ответ лишь поджимала от обиды губы и отворачивалась, причитая себе под нос, чтобы подруга одевала то, что хотела, но потом снова включалась в работу, подсовывая все новые и новые вещи. Ямамото, уже несколько часов сидел в одном положении, буквально развалившись на диванчике, наблюдая за бесконечными примерками и спорами двух девушек, даже усмехаясь своим мыслям. Иногда, Браун все-таки могла постоять за свой выбор и, если брать в расчет ее упорство, все-таки покупала понравившиеся ей вещи, цены которых кусались, причем ужасно больно. Алесса даже уже начала говорить о белых волосах своей подруги, которые она вечно забирала в высокую прическу, чтобы она хоть иногда распускала их, так как у них был очень необычный цвет, из-за чего привлекал внимание людей, но Браун тут же поспешила отказаться, ссылаясь на то, что ее и так все устраивает. В последующие же дни Ева решила взять всю свою решимость в кулак и заняться собой в прямом смысле слова. Необходимо было выучить японский и итальянский, чтобы понимать хранителей Савады Тсунаеши, когда они разговаривают между собой. Просто Браун чувствовала себя ужасно необразованной, поэтому нашла себе хорошего учителя японского языка, ходя к нему по вторникам и четвергам, а Алессу попросила помочь с итальянским, на что девушка тут же согласилась, понимающе улыбнувшись. Также, учебу приходилось совмещать с уроками по обороне. Так как теперь Ева была в шатком положении, из-за того что за ней охотились и могли, вычислив ее местоположение, снова напасть на нее, поэтому девушка решила нанять личного тренера, чтобы подтянуть свою физическую форму и выносливость, используя различные боевые приемы для выживания. Занятия всегда были изнурительными и тяжелыми, заставляя Браун приходить домой поздно и ужасно уставшей. Иногда на бледной коже появлялись ссадины и царапины, из-за чего Алесса постоянно ругала свою подругу за легкомыслие, говоря, что негоже девушке драться. А что же ей еще оставалось делать? На одних хранителей Савады Тсунаеши надеяться нельзя, надо и самой какие-то усилия прилагать. Ева не хотела быть обузой, она желала быть сильной не только духом, но и физически. Да, может быть, она не сможет врезать в челюсть так, как это сделает любой уважающий себя мужчина, но по гениталиям ногой ударит «будь здоров». Девушка, уча языки и боевые искусства, чувствовала себя намного бодрее, заставляя себя просыпаться каждое утро и с новыми силами идя в бой, чтобы бороться за свою жизнь. Что же касается работы в новой клинике, то Ева осталась очень даже довольна. Несмотря на то, что пациенты ее весьма необычные люди, мафиози, они показались ей весьма дружелюбными, а некоторые даже ужасно разговорчивыми. Да, никто не поднимал тему различных мафиозных разборок, но Браун просто было приятно пообщаться с людьми на такие темы, как погода, спорт, книги, музыка, сама жизнь, семья и дети. У каждого ее пациента были свои слабости, но каждый что-то или кого-то любил хоть это будет обычная золотая рыбка в круглом аквариуме, или же жена с детьми. Поначалу, когда Ева только-только пришла в эту клинику, она чувствовала себя некомфортно, так как не имела представления, что же представляют из себя эти страшные, грозные и беспощадные мафиози. Но, поняв, что все пациенты относятся к ней почтительно и с уважением, дружелюбно улыбаясь. Так же были на работе и нехорошие моменты. Даже, можно было сказать, ужасными. Коллеги Браун были все по характеру и натуре разные: кто-то сразу же с ней подружился, стремился поближе познакомиться и пообщаться, остальные же, такое ощущение, не любили новичков, и поэтому так себя позорно вели, иногда унижая Еву при всех. Она старалась как можно реже попадаться им на глаза, пыталась не реагировать на их вечные насмешки и провоцирующие едкие словечки. Особенно большим поводом для смеха стали волосы девушки. Каждый стремился поддеть так, чтобы стало обидно и больно от слов, но Браун продолжала стойко выдерживать нападки, как оловянный солдатик из старой и доброй сказки Ханса Кристиана Андерсена. Иногда приходилось запираться в своем специально отведенном кабинете, чтобы пусть хоть одну, но горькую слезу. Белые волосы были для Евы, как смертный приговор. Она боялась их распускать, так как в любой момент, чтобы поиздеваться над ней, кто-то мог схватить ее за толстые вьющиеся пряди и потянуть на себя, причиняя боль. Браун молчала, но в душе закипала обида вперемешку с самой настоящей яростью, которая иногда настолько сильно застилала разум, что светло-голубые глаза становились темными, пугая знакомых. На данный момент прошел уже целый месяц с тех пор, как Ева стала свидетельницей того страшного преступления, а также прошел месяц, как она в бегах и ее защищает Вонгола. Да, были в этом и свои плюсы. Круглосуточная охрана, всегда есть под рукой человек, с кем можно хоть о чем-нибудь поговорить, а также в больнице, в которой теперь успешно работала Браун, появился авторитет. Хоть были и те, кто не скупился на издевательства, но в основном люди уважали девушку и всегда приходили к ней за советом, или же просто поговорить. Хранители Савады Тсунаеши оказались очень даже неплохими людьми, если только не брать во внимание тот факт, что они в мире мафии, но Ева старалась об этом не думать, общаясь с каждым, как на равных. Даже несносный и грубый Гокудера Хаято мог что-то нормально ответить, или же задать вопрос, что удивило девушку. Поначалу она думала, что же такое приключилось с бедной правой рукой Дечимо, что теперь мужчина абсолютно открыт для общения и даже один раз хорошо посмеялся над девичьей шуткой, конечно, немного корявой, но после нее Хаято залился хохотом, улыбаясь самой широкой улыбкой. Рокудо Мукуро и Хибари Кёя, слава Всевышнему, на пороге больницы не объявлялись. Это к лучшему! Ева ужасно боялась этих мужчин, поэтому не хотела столкнуться с ними еще раз, чтобы ненароком не стать марионеткой или не быть забитой до смерти. Хранитель грозы босса Вонголы, Ламбо, оказался очень даже приятным пареньком, но немного ленивым. Общаться с ним было легко и интересно. Зачастую молодой человек рассказывал много всего интересного о Тсунаеши, его друзьях-хранителях, о всех сумасшедших приключениях и о солнечной Италии. Ева слушала всегда его внимательно, с интересом, не смея перебивать, а вопросы задавала тогда, когда Ламбо закончит свой рассказ. Так, девушка узнала, как молодой человек познакомился с Савадой, как они стали самыми настоящими друзьями, рассказал о хитром и беспощадном, но сильном иллюзионисте Рокудо Мукуро с фирменным трезубцем и манией захватывать тела для достижения своих целей, о Хибари Кёе, у которого была явная паранойя, поддерживая дисциплину в средней школе Намимори, забивая нарушителя, о Гокудере Хаято, о его взрывном характере. Несмотря на то, что Ламбо, в буквальном смысле слова, жалуясь Еве на него, парень все-таки считает его своим другом, говоря о нем только с широкой улыбкой и одним прикрытым глазом. Рабочие дни тянулись быстро, так же, как и часы непрерывных изнурительных тренировок и учебы. Тело Евы стало более гибким и выносливым, а знание итальянского и японского повысилось с отметки «ужасно» на «удовлетворительно». Браун продолжала совершенствоваться, не жалея ни себя, ни времени. Алесса, каждый день, наблюдая за своей подругой, бранила ее за неосторожность и за упертость характера, но девушка в ответ на это лишь с улыбкой пожимала плечами, не найдясь, что ответить. Каждый день, хоть он был тяжелым и насыщенным, Ева проводила с пользой для себя. Таким образом, она все больше привязывалась не только к Косте, но и к хранителям, с которыми она на данный момент очень хорошо ладила. Увы, любовь, хотя она слепа, Без глаз найдёт, какими ей путями Дойти до нас и властвовать над нами. Ева сидела в кресле, поджав под себя ноги, при этом держа небольшую книжечку в руках, читая одну из самых красивых историй о любви Уильяма Шекспира. Улыбка играла на бледном девичьем лице, руки с трепетом поглаживали переплет книги, а глаза любовно вчитывались в каждую строку. Браун любила вот так, сидеть в свой заслуженный выходной за каким-нибудь интересным и романтичным произведением, грезя о такой же, самой настоящей, преданной и нежной любви. Разум же твердил, что такого просто не может быть. Нежной любви не может существовать по определению, а есть лишь привязанность, на которой и строится семья, но сердце страстно жаждала этого недосягаемого чувства. Может быть, то, что девушка испытывала к Джеймсу и было любовью? Похоже. Ева вспоминала, что же чувствовала в тот самый момент, как его губы целовали ее скулы, щеки, подрагивающие от волнения веки, наклоняясь к губам, мягко, совсем нежно касаясь их: сердце билось, словно оно получило большую порцию адреналина, ноги дрожали, не желая стоять, поэтому Джеймсу приходилось обхватывать руками тонкую девичью талию, поддерживая, руки сделались холодными и мокрыми. Волнение? Страх? Нет, не то. Страсть? Возможно. Любовь? Нет, точно не она. Ева помнила, как мама рассказывала о своей встречи с отцом, как они тут же влюбились в друг друга с первого взгляда, как поженились через три месяца. По ее словам, любовь — это самое непередаваемое ощущение, которое существует. Его невозможно описать, рассказать о нем другому, можно лишь почувствовать, как тепло в области груди наполняет сердце. Может быть, Браун испытывала к Джеймсу влюбленность? Но не любовь. Она никого никогда не любила так, как описывают в книжках, она не любила так, как рассказывали об этом другие люди. Ева на данный момент просто наслаждалась атмосферой спокойствия, внимательно вчитываясь в строки. — Мечтательница, — позвали ее неожиданно, совсем рядом, заставляя вздрогнуть от неожиданности и перевести свой недоумевающий взгляд на нарушительницу спокойствия. Алесса стояла напротив Евы, держа в руках чистый белый конверт, который был аккуратно и бережно упакован. — Тут тебе Рёхей передал. Сказал, что это «экстремально» важно. С этими словами Коста передала конверт прямо в руки Браун, а затем, напоследок улыбнувшись, ушла по своим делам, не смея больше отвлекать подругу от чтения. Девушка же продолжила смотреть немигающим взглядом на покоившийся в руке конверт, с интересом рассматривая сургучную печать на конверте. Пальцы аккуратно прочертили контур, едва касаясь приятной твердости. Ева представила, что будто она совершенно в другом веке: сидит в мягком кресле в платье с пышной юбкой и рассматривает только что переданное письмо, с интересом