You don’t wanna hurt me, But see how deep the bullet lies. Unaware that I’m tearing you asunder. There is thunder in our hearts, Baby Is there so much hate for the ones we love? Tell me we both matter, don’t we? You, you and me. You and me won’t be unhappy* Placebo — Running Up That Hill
Еву переполняли страх и одновременно с ним самое настоящее предвкушение чего-то сказочного, что еще ни разу она не видела. Перед ней открылась темная входная дверь, пропуская внутрь. На самом деле, то, что Хибари Кёя вообще пустил совсем мало знакомую девушку в свою квартиру — это по-настоящему было странно, так как такой человек, как хранитель облака, по мнению Браун, привык всегда быть одиноким и никого не впускать не только в свою жизнь, но и в собственную квартиру. Да, так оно и было до того самого момента, когда в Италии появилась она, со своими причудами, фирменными белыми волосами и бездонными голубыми глазами, которые постоянно лучились оптимизмом и надеждой на самое лучшее. Но только не сейчас. На данный момент Ева ступала по коридору квартиры медленно, боясь спугнуть эту тишину, а Хибари шел следом и пристально наблюдал за ней, двигаясь так же беззвучно как и она, только не прилагая к этому никаких усилий. Браун со стороны выглядела по-настоящему смешно: белые волосы взлохмачены после езды на мотоцикле, голубые глаза испуганные, поэтому метались от угла к углу прихожей, походка немного была неуклюжей, сама девушка передвигалась на носочках, крадучись, заставляя хранителя облака усмехнуться. Странная девчонка. И уже немного поднадоевшая. Ева зашла в первую попавшуюся комнату, которая оказалась гостиной. Ничего особенного, что могло бы удивить: чистые белые обои на стенах без какого-либо броского рисунка, широкие окна из которых уже начали просачиваться первые лучи восходящего солнца, посередине комнаты стоял большой по размеру диван, выполненный в классических черно-белых тонах, а по бокам от него находились такие же два кресла, а совсем рядом с ними стоял небольшой журнальный столик с какой-то странной статуэткой. Квартира на первый взгляд казалась совсем не жилой, словно мужчина в ней был от силы раза два. Никаких излишеств, ничего лишнего, что обычно бывает в доме, где человек проводит все свое время. Но здесь не было беспорядка, в гостиной минимум мебели, даже несмотря на то, что есть и телевизор, и где посидеть, и большой шкаф с книгами… Только что-то в этой квартире не хватало. Наверное, уюта? Возможно. Здесь казалось совсем пустынно, в некоторых местах даже был виден слой пыли, что доказывало редкую посещаемость Хибари. Почему он бывает тут так мало? Сама по себе квартира неплохая: вон лестница из металла ведет на второй этаж вдоль стены, поэтому Еве так и хотелось туда подняться, чтобы взглянуть, что же там, но она почему-то остановилась на одном месте, не смея и шагнуть дальше, так как на нее продолжал с нескрываемым интересом смотреть хранитель облака, прищурив свои раскосые глаза, наблюдая, не упуская ни одной эмоции на красивом девичьем лице, иногда проходясь взглядом по всей хрупкой фигурке. Эта девушка, Хибари не знал, почему, но притягивала чем-то. То ли своей задорной улыбкой, которая украшала ее лицо во время танца в зале, то ли сами по себе ее поступки и ум уже вызывали лихорадочный интерес. Она была закрытой книгой и даже не подозревала этого. Кёя привык по одним лишь глазам человека узнавать, какой же он на самом деле, но прямо сейчас перед ним стояла самая обыкновенная, без каких-либо выдающихся способностей, девушка, но он не мог сказать о ней ничего конкретного, что бы помогло сделать определенные выводы. Нет, это не нужно. — Первый этаж и второй, кроме дальней комнаты, в твоем распоряжении, — послышался приглушенный голос Кёи за спиной, заставивший задумавшуюся Еву подскочить от неожиданности и вскрикнуть, отпрыгнув от мужчины на безопасное для себя расстояние, на что тот лишь хмыкнул и отвернулся в сторону лестницы, планируя уже отправится по своим делам, но Браун резко вздохнула, собираясь что-то сказать. — А что в дальней комнате? — интерес пересилил страх, а затем девушка пожалела о том, что сказала, так как серые глаза сделались слишком глубокими, совсем темными, сверкающими какой-то непоколебимой решимостью и, даже, раздражением, что пугало. Хибари внимательно следил за девичьей мимикой, наблюдая, как хищник за жертвой, готовится напасть на нее, вгрызаясь в плоть своими острыми зубами, не давая шанса вырваться и податься навстречу свободе всем корпусом. Мужчина понял одно: эта девушка одновременно раздражала и заставляла усмехаться каждой ее выходке, не скрывая своего веселья. Только ее любопытство до добра не доведет, так как таких людей хранитель облака уж точно терпеть не мог. — Тебе это знать не обязательно. Увижу около той двери — закусаю до смерти. — это было последнее, что слетело с уст Хибари, прежде чем широкими шагами он достиг лестницы и поднялся наверх, на второй этаж, исчезая в глубине коридора, оставляя после себя еле ощутимую тянущуюся ниточку приятного парфюма. Ева даже не знала, как на это реагировать. Сначала «забью», теперь «закусаю»… Да что тут вообще происходит? Этот человек производил только одно впечатление — ужасного, черствого, жестокого мужчины, который даже может сделать больно представительницам слабого пола. Вот он каков этот Хибари Кёя. От него хотелось бежать без оглядки, плакать навзрыд за его чрезмерную жесткость, что он так бессовестно себя ведет, словно он вообще не познал таких понятий, как дружба и любовь. Браун было ужасно обидно. Прямо сейчас она была совершенно одна в этой пустынной гостиной, хоть в ней и присутствует самый минимум мебели, но не было в этих стенах тепла, которое обычно присутствует в других жилых квартирах. Девушка обняла себя руками, словно защищая от этих давящих со всех сторон белых стен, боясь, что их холод пронзит ее сердце, оставляя умирать на этом паркете. Так, хватит этих пессимистичных мыслей! Нужно приниматься за осмотр всей квартиры, так как неизвестно еще, на сколько девушка здесь останется… Она решила начать с кухни, так как гостиная уже автоматически была осмотрена на наличие каких-либо развлечений. Ну, а что, книги и телевизор — это уже неплохо. Самое главное, чтобы на экране были только интересные передачи, а не какие-нибудь сопливые сериалы, которые обычно смотрит Алесса у себя дома. Девушка аккуратно, чтобы не быть слишком шумной, на цыпочках проследовала обратно в коридор, чтобы начать наконец-таки свое маленькое исследование. Ева на один миг забылась, больше не чувствуя ту волну пронизывающего насквозь страха, который растекался по венам едким ядом, мысленно представляя себя в роли самого настоящего детектива, спешившего на поиски улик. Да, иногда Браун чувствовала себя ребенком, с головой погружаясь в мир детства, фантазируя, представляя, будто она совершенно в другом мире, который отличался от реальности всем, чем только можно: предметами, погодой, людьми, да всем! Не было никаких напастей, проблем, печали — все это осталось за пределами, оставляя только положительные эмоции. Кухня была просторная, с выходом на небольшой балкончик, который казался еще пустыннее, нежели гостиная. Сама по себе кухонная мебель выглядела дорогой и не лишенной каких-либо излишеств. Ладонь коснулась приятной мягкости сидения одного из стульев, находившихся поодаль небольшого стола, на котором тоже стояла странной формы ваза с рисунком в виде сакуры, привлекая к себе внимание Евы. Она коснулась указательным пальцем изгиба этого предмета, поражаясь его гладкости. Интересно, где Хибари Кёя только нашел такие интересные вещи? На столе тоже оседал тонкий слой пыли. Надо бы убраться здесь, а то жить в грязи не очень-то и хочется… Ева снова вернулась в гостиную, чтобы уже подняться на второй этаж по лестнице, но как только одна нога ступила на ступеньку, девушка почему-то тут же замерла, не в силах пошевелиться. А вдруг хранитель облака сейчас выскочит и снова посмотрит на нее своим убийственным взглядом? Браун не знала. Она металась, не понимая, как же все-таки стоит поступить. Вдох. Еще один. И еще. Девушка стояла, не в силах пошевелиться, словно ее ноги намертво приклеились к полу. Ева чувствовала, как странное ощущение в груди разделяется на несколько частей, и теперь они двигаются в разные стороны, заполняя собой все пространство. Что это? Что-то между негой и самым настоящим ужасом, сковывая тело, словно кто-то дергал за невидимые ниточки, пытаясь подчинить не только Браун, но и ее волю. Шаг. Нога сама поднялась и ступила на следующую ступеньку, поднимаясь выше. Девушка чувствовала, как по ее спине пробежала стайка мурашек и скрылась в районе затылка за белой копной волос, как ладони становятся мокрыми и холодными, как пальцы сами по себе немеют по неизвестным причинам, становясь неподвижными. Шаг. Ладонь коснулась белой стены, чувствуя кожей неприятный холод. Сама квартира была неплохой, с хорошей мебелью, но этот пронизывающий насквозь холод одиночества нагонял тоску и страх за свою сохранность в будущем. Шаг. Взгляд голубых глаз взметнулся в сторону прохода на второй этаж, в котором уже показался небольшой коридор с дверьми. Так, что там Хибари говорил о дальней комнате? Не ходить туда? Да запросто! Можно было бы даже не применять технику запугивания… Ева не сдержалась от того, чтобы фыркнуть, состроив недовольно лицо и закатив глаза. Она считала, что нахождение в этой квартире было ошибочным решением со стороны Савады Тсунаеши, и что, скорее всего, хранитель облака опередит мафиозную семью Серпенте, свернув ей шею в первую неделю проживания. А такой расклад для девушки был весьма неутешительным, поэтому она, как заинтересованная личность, решила стараться не попадаться Хибари Кёе на глаза, чтобы лишний раз не испытывать свою судьбу, висящую на тоненьком волоске. Коридор хоть и был небольшим, но дверей по количеству столько, что Браун задалась вполне себе логичным вопросом: «А зачем одинокому и черствому человеку такая большая квартира с многочисленными комнатами?». То, что хранители Савады состоятельные люди — это было видно по их внешнему виду, но еще никогда девушка не делала таких поспешных выводов, как эти. Она думала, что ее приведут в какую-нибудь небольшую, пыльную квартирку, в которой будет две комнаты и чердак, куда Еву бы точно поселили, но все оказалось совершенно по-другому… Совсем. Девушка споткнулась о ковер, но удержала равновесие, выставив руки вперед, чтобы не грохнуться на пол, чертыхнувшись. Эта вечная неуклюжесть из-за чрезмерного страха и желания поскорее уехать из Италии обратно к себе домой, в Англию. Хоть там и шумно, то все-таки эта приевшаяся серость Лондона успокаивала, нежели ярко палящее солнце в Палермо. Интересно, если день только начинался, а Ева за это время успела нажить себе несколько шишек и неприятностей, то что будет с ней в конце этой недели? Скорее всего, она будет лежать мертвой с синими следами от пальцев на шее в комнате Хибари Кёи, где он будет восседать в кресле и смотреть на нее уничижительным взглядом, удовлетворенно улыбаясь и радуясь девичьей кончине. Судя по тому, как на нее обычно смотрит этот холодный и на вид жестокий мужчина, то так оно и случиться, причем очень скоро. Ведь для хранителя облака убить кого-то, наверное, как два пальца об асфальт! Об этом думать сейчас не хотелось, так как Ева встала напротив первой двери, ведущая неизвестно куда. В комнату смеха, ужасов, в место, где Хибари прячет чей-нибудь труп? Мало вероятно. Ну, этот человек не может быть таким монстром!.. Ева повернула ручку и резко дернула дверь на себя, ожидая самого худшего. От воображения чего-то страшного у себя в голове, девушка зажмурилась, съежившись, словно ожидая больного удара по лицу, но ничего такого не последовало. Браун открыла сначала один глаз, затем второй и осмотрелась. На вид самая обычная комната, выполненная в светлых тонах, у стены стояла большая по размеру кровать, на которой уже давно не меняли постель, рядом вместительный шкаф с зеркалом, а также мягкий ковер. У противоположной стены стоял письменный стол со стулом и настольной лампой, чтобы заняться какой-нибудь бумажной волокитой в свое рабочее время. Почему-то мягкая на вид кровать так и манила девушку к себе, притягивая своими невидимыми руками, заставляя закрыть входную дверь и плюхнуться на матрас, погружаясь в эту приятную негу. Хоть любопытство посмотреть остальные комнаты и было сильно, но больше всего Еве сейчас хотелось хоть часок вздремнуть, так как прошлый день и ночь выдались ужасно насыщенными и слишком нервными, чтобы быть бодрым. Браун прикрыла глаза лишь на минутку, чтобы помечтать о чем-то прекрасном, но усталость тут же дала о себе знать, погружая сознание в сон. Во сне на девичьем лице играла легкая и нежная улыбка, выражающая облегчение.***
Jack Garratt — Surprise Yourself
Дни летели с огромной скоростью, не давая Еве Браун даже опомниться. Ей казалось, что часы текли медленно, но одновременно с этим слишком незаметно, чтобы из-за этого начинать переживать. Каждый день для нее начинался с солнца, которое пробивалось сквозь белые занавески у окон, светя прямо в лицо, лаская и говоря поскорее проснуться, чтобы начать новый день с улыбки. Ева, вставая, всегда говорила небесному светилу слова приветствия, с улыбкой потягиваясь и шла в ванную комнату, которая находилась смежной с комнатой, в которой девушка обосновалась. Браун не замечала, как шли дни, недели, которые хоть и были совершенно обычными, не полными важными событиями, но все-таки по-своему прекрасными. Как только она приводила себя в порядок, то шла на кухню, чтобы приготовить себе завтрак, не встречая на пути своего хмурого и молчаливого сожителя, который иногда пропадал днями, приставляя к Еве одного из своих подчиненных, имеющие обыкновение всегда носить странные прически на голове. Иногда девушке приходилось готовить завтрак и Хибари, на что мужчина лишь кивал, брал в руки чашку горячего чая и уходил в гостиную, оставляя Браун в одиночестве на кухне. Иногда это задевало. Даже сильно задевало, так как Еве хотелось услышать в свою сторону элементарное «спасибо» вместо молчаливого кивка и пронзительного взгляда, от которого не то что бежать хотелось, а тут же выпрыгнуть из окна! Хранитель облака иногда раздражал своими холодным высокомерием и умением вовремя приструнить, так как у Евы были неоднократные попытки сказать этому человеку, что она тоже имеет право на выбор, которого просто не дала сама Вонгола, ставя перед фактом о сожительстве с таким человеком, как Хибари Кёя. Все эти дни, которые Браун тратила на то, чтобы просиживать свое мягкое место в пустынной и неуютной квартире за просмотром итальянских сериалов с примесью драмы и специфических непотребств, девушка постоянно ловила на себе такие слова, как «зверек», «травоядное», «забью/закусаю до смерти», «слишком шумная» и так далее, что очень сильно злило, но Ева в силу своей спокойной натуры все-таки умерила свой пыл, ссылаясь на ужасный характер своего сожителя, уходя в свою комнату. Вообще, пересекалась она с этим мужчиной достаточно редко, но когда все-таки происходило непоправимое, Браун замирала на одном месте, не в силах идти дальше, чтобы быть окончательно замороженной под холодным пронизывающим взглядом. Она чувствовала, что она будто умирала, а потом снова возрождалась, совсем новой, более живой, отвечая на этот серьезный взгляд Хибари лишь непринужденной улыбкой. Хранитель облака никогда не отвечал на эти до жути милые и наивные потуги наладить отношения, так как считал это бесполезным занятием, предпочитая больше уединение и тишину. Ева иногда замечала, как брюнет садился на диван в гостиной за какой-нибудь книгой, взятой из того большого шкафа, приглянувшийся ей еще с самого переезда. Люцифер, которого еле-еле дотащил до входной двери Рёхей, каждый раз вышагивал своими маленькими белыми лапками по полу, горделиво задрав свой темный носик, при этом смотря свысока сверкающими голубыми глазами, на что зарабатывал некоторые попытки Хибари вышвырнуть этого надоедливого кота вон из квартиры, предварительно давая самого действенного и больного пинка. Девушка сделала выводы, что и Люцифер, и Кёя просто-напросто не могут видеть друг друга, так как каждый считает себя хозяином данной территории, а Ева на ней так, всего лишь мелкое «травоядное», которое только и способно, что готовить и полы намывать… Действительно, ведь нельзя двоим, имеющим вздорный характер, ужиться в одной квартире! Один раз Браун, зайдя в гостиную, чтобы отнести книгу в шкаф, где она и должна быть, но застала такую картину, где Хибари, стоя посреди комнаты, держал в одной руке за шкирку брыкающийся комок белой шерсти, который активно старался вырваться из крепкой мужской хватки, гортанно рыча. Маленькие белые лапки, вооруженные острыми когтями, старались зацепить кожу на руке, но этого не давал сделать серьезно настроенный хранитель облака, глаза которого потемнели от раздражения, смотря прямо на Еву, не мигая. Она помнила, как ее передернуло в тот самый момент, когда темно-серые глаза прошлись по ней липким ледяным взглядом, пронзая невидимой стрелой в районе сердца, вызывая внутри неприятное жжение. Почему Хибари так невзлюбил ее кота? Ведь у него самого есть канарейка, которая иногда поет и летает по квартире, залетая к Еве в комнату. Да, так и было. Девушка помнила, как, сидя на своей кровати за очередным интересным приключенческим романом, который она отыскала в недрах небольшой библиотеки, Браун следила, как Хибёрд сделал несколько кругов по комнате, а затем приземлился на ее согнутые колени, слегка щекоча кожу своими маленькими лапками. Поистине милое чудо. Палец сам, непроизвольно, коснулся подушечкой маленьких желтых перышек, взъерошивая их, с трепетом поглаживая бочок птицы, на что та лишь снова воскликнула свое привычное «Хибари» и снова взмыла в воздух, оставляя после себя лишь небольшой ветерок и звук хлопающих крыльев. Иногда, Люцифер позволял себе недоступные в этой квартире вольности, гоняясь за Хибёрдом, пытаясь его поймать, на что хранитель облака снова тащил на выход бездарное, по его мнению, животное, но всегда останавливался на полпути, так как путь ему преграждала сама Ева, встав в позу пятиконечной звезды. Поистине глупая девчонка. Кёя удивлялся, как эта хрупкая на вид девушка имела наглость вообще ходить по лезвию ножа, предпочитая не молча отсиживаться в своей комнате, а незаметно хозяйничать в его же квартире, готовя, убирая, переставляя некоторые вещи, но вместо того, чтобы припугнуть несносного зверька, Хибари лишь наблюдал, позволяя эти вольности. С каждым днем Ева «наглела», но также продолжала всеми силами не сталкиваться с ним, предпочитая быть одной. Это было объяснимо. Страх перед Демоном Вонголы, боязнь снова ощутить то ужасное чувство, когда кто-то сильный прижимает ее, слабую и беззащитную, к книжному стеллажу, приставляя к лебединой шее тонфа. До жути предсказуемо. Раздражало. Девчонка не заслуживала даже внимания, но почему-то именно Хибари Кёе надо было с ней нянчится все это время… А все из-за чего? Из-за того, что уговорил Савада? Вот это точно самый настоящий бред. Хранитель облака согласился на это предложение лишь из-за своих личных соображений и мотивов, которые напрямую пересекались с мнением босса Вонголы — вот она, причина этой ошибки, которую мужчина совершил несколько недель назад. А еще этот надоедливый капризный кот со своими запросами еды. Неделю назад Кёя, по многочисленным уговорам со стороны Евы, все-таки согласился сходить в магазин и купить одежду и корм для этого белого прожорливого кота, который и привык, что только гадить по углам… Если же девушку все устроило, только вот капризная живность, понюхав купленную еду, как-то странно съежилось и тут же в отвращении фыркнуло, пряча нос за своей пушистой мягкой лапой. Люцифер, как это обычно любил делать, сдавленно мурлыкнул, так как и говоря хранителю облака, что этот корм никуда не годится и пусть принесет лучше что-нибудь другое, более вкусное, на что Хибари тут же достал свои тонфа и с устрашающим оскалом сквозь зубы проговорил: «Ешь, что дают!», а затем молча удалился на второй этаж, запираясь в дальней комнате, громко хлопая дверью. Черствый. Ева после этого еще больше стала избегать своего сожителя, прижимая к своей груди ничего не понимающего кота, который больше предпочитал простор и комфорт, нежели нехватку воздуха и крепкие объятия. Девушка же не знала, куда деваться, чтобы не видеть этого ужасного, грозного и жестокого Хибари Кёю. Но, честно говоря, сдаваться она никак не хотела, иногда напролом идя в ту комнату, где по предположению находился сейчас мужчина, чтобы хоть как-то подействовать ему на нервы, лишь своим видом выражая, что она его не боится и презирает, мысленно проклиная за вздорный характер. Но, видимо, хранитель облака, скорее всего назло Еве, попросту игнорировал ее, буравя серыми глазами какие-то документы, лежащие стопкой на столе, и попивая горячий ароматный чай. Она ненавидела его! Ненавидела всем сердцем! Всю жизнь Браун ни к кому еще не испытывала таких сильных отрицательных эмоций, как к этому человеку, что не укрылось от проницательного взгляда глубоких серых глаз. Хибари все знал и принял сторону наблюдателя, лишь предполагая, что же на этот раз выкинет его своенравная сожительница. Несмотря на свою вспыльчивость и строптивость, она все-таки была полезной, убираясь в квартире, готовя разную еду, но Кёя делал вид, что так и должно быть, оставаясь таким же холодным, слишком строгим и молчаливым. Ева иногда не знала, чем себя занять, чтобы не помереть со скуки. Убираться каждый час нужды не было, так как в квартире и так была идеальная чистота, поэтому девушке казалось, что каждая полочка, зеркала, пол — все блестело, как в зале Букингемского дворца. В основном, Браун коротала время за чтением или же за просмотром телевизора, где, как назло, шли только одни итальянские сопливые сериалы. Ева терпеть не могла этот цирк, разворачивающийся на экране, но иногда настолько сильно проникалась атмосферой этого бреда, что уже начинала бросать едкие комментарии вслух в сторону безголовой главной героини, которая предала одного мужчину ради другого. Девушка помнила, когда одним теплым итальянским вечером она опять же сидела на диване напротив телевизора и засмотрелась на эту картину, что не заметила, что теперь она была не одна в гостиной, а пара серых глаз буравила затылок, наблюдая, словно хищник из своего убежища. Браун не сдерживаясь, ругала женщину на экране за свою чрезмерную легкомысленность и глупость, иногда недоумевая, почему несколько мужчин полюбили именно эту особу, не удосужившись понять, что у нее нет ни грамма мозгов. Ева иногда вскакивала с дивана, ходила по гостиной, меряя шагами комнату и не спуская глаз с экрана. — Нет, ну зачем, зачем, ты, Габриэль, полюбил эту Агату? Чтобы теперь бегать за ней, как преданная собачонка, когда она любит другого и даже не обращает на тебя внимания? Где в этом смысл? — недоумевала вслух Браун, разворачиваясь к экрану лицом, наблюдая, как женщина со слезами и скандалами уходит от бедного мужчины, на что тот кричит ей слова остановиться. — Это же издевательство над зрителями! Ты — тряпка, Габриэль, потому что мужики никогда не будут развозить сопли по полу и кричать слова любви какой-то наштукатуренной девице с манией величия! — Ева встала вплотную к экрану телевизора, где крупным планом показывали страдальческое мужское лицо с мокрыми глазами. Браун, не сдержавшись, зарычала и закрыла лицо рукой, демонстрируя всю степень плачевности всего сериала. — Ну, будет тебе, бедненький. Найдешь еще себе хорошую девушку — в этом я уверена. Чтобы добавить своему сочувствию некую правдоподобность, девушка положила ладонь на экран, касаясь как раз щеки мужчины, поглаживая твердую поверхность современной техники. Наверняка это со стороны было очень смешно. Ева развернулась в сторону дивана, чтобы окончательно успокоиться и сесть, с безразличием уставившись в экран, не переставая следить за сюжетом, но голубые глаза тут же встретились со стальными серыми. С губ непроизвольно сорвался сдавленное «Ой», а лицо сделалось бледным, словно девушка увидела привидение, а не человека. Хибари смотрел на нее немигающими глазами, пронизывая своим взглядом. Серые омуты так и говорили, что мужчина все прекрасно видел и слышал, губы опять же привычно сжаты в одну тонкую линию, а одна темная бровь была вздернута наверх, демонстрируя Еве не скрытый за маской холода скептицизм. О Боже! В руке брюнет держал чашку, из которой струился пар. Наверное, это чай. Хранитель облака стоял, как статуя, не двигаясь с места, облокотившись о дверной косяк и с интересом смотря только на Еву. На заднем плане продолжали ругаться и со слезам кричать главные герои сериала, но девушка их уже не слушала, не в силах отвести взгляда от красивого аристократического лица с раскосыми глазами, тонким прямым носом и тонкими губами, с которых иногда слетали не совсем приятные слова. Ева думала, что Хибари что-нибудь, опять начнет угрожать жестокой расправой, если она будет шуметь, но мужчина с прищуром серых глаз, ушел на кухню, ничего не говоря. Этот человек, безусловно, привлекал к себе внимание. Но, если бы, он был чуть-чуть посговорчивее, то с ним можно было найти общий язык. Хибари Кёя. По какому принципу Савада Тсунаеши выбирал себе хранителей? Таким вопросом Ева задавалась, если сталкивалась либо на кухне, либо в проходе в гостиную с хранителем облака, замирая на месте, как статуя. На данный момент, девушка сидела в кресле с книгой в руках, на несколько минут отвлекаясь от чтения, раздумывая о всех событиях, произошедших за все три недели. Хотелось успокоиться, привести все свои мысли в порядок, но даже уже прочитанный Уильям Теккерей не спасал данную ситуацию, а голова совершенно не хотела сосредотачиваться на чтении, предпочитая уход в мысли. На улице уже вечерело, Хибари еще не спешил возвращаться, оставляя с Евой своего хмурого и совсем не разговорчивого подчиненного, но она нисколько не обращала на постороннего внимания, предпочитая погрузиться в мир «Ярмарки тщеславия», где красавица Беки Шарп, используя свой ум и обаяние, пытается влиться в высшее общество. Браун старалась внимательно вчитываться в строчки, погружаясь в энергетику чопорных аристократов, которые только и жаждут эпатажа со стороны остальных, чтобы осмеять и посплетничать с остальными. Девушка всегда хотела стать героиней какой-нибудь книги, чтобы встретиться с любимыми персонажами, которые в конце разочаровали, чтобы высказать им все замечания по поводу их поступков и, возможно, предотвратить какие-то конфликты, разворачивающиеся вокруг главных героев. Но, видимо, судьба над Евой просто тихонько посмеивалась в кулачок, мысленно злорадствуя, не давая осуществить желаемое, девушка была в этой жесткой реальности, в пустынной квартире с белыми стенами и не обжитой мебелью. — Здравствуйте, Ева, — прервал мысли знакомый приятный голос неподалеку, заставляя Браун подскочить на месте, машинально откидывая книгу в сторону, из-за чего та приземлилась с грохотом на пол, сминая под жесткой обложкой хрупкие листы. Голубые глаза встретились с теплыми карими, источающие приветливость и одновременно с этим беспокойство. — Простите меня, я не хотел вас так напугать. С вами все хорошо? — Да, не беспокойтесь за меня. Это вы меня простите за мою бурную реакцию, просто еще не успела привыкнуть, что каждый член Вонголы появляется в моем поле зрения весьма неожиданно. — Ева улыбнулась в ответ Тсунаеши, тем самым успокаивая. Мужчина тоже натянул на лицо улыбку, только она не была настоящей, скорее вымученной, словно сейчас у Савады было совершенно другое настроение. Лицо босса Вонголы было изможденным, слегка осунувшимся, выпирающие скулы сейчас еще больше были видны при свете лампы в гостиной, темные круги под глазами говорили о жутком недосыпе, а глубокие карие глаза лучились добротой и заботой, несмотря на свою явную усталость. От Браун не укрылось то, как мужчина на один миг изменился в лице, а затем снова натянул добродушную улыбку, делая вид, что вовсе не обратил внимания на сказанное Евой несколько секунд назад. Но девушка запомнила это выражение в мельчайших подробностях… Изможденное лицо вместо доброго и приветливого сделалось уязвимым для остальных, показывая всю степень страданий, а глаза наполнились непонятной горечью и сожалением. Еве стало стыдно за свои слова, но никак не могла смягчить накалившуюся обстановку, так как все сказанное было самой настоящей правдой. Тсунаеши заметил, как доселе бледная кожа на девичьем лице покрылась багровыми пятнами стыда, а голубые глаза опустились вниз, буравя взглядом страницы книги. — Простите меня за мои слова. Я не хотела вас таким образом обидеть! — выдавила слова извинений Браун, не в силах снова поднять взгляд на стоящего напротив нее мужчину, чье выражение лица она будет вспоминать еще несколько лет, ругая себя за непредусмотрительность. — Как раз вы все правильно сказали, Ева. — не это ожидала услышать девушка в ответ. Голубые глаза воззрились на шатена с непониманием, не открываясь от его улыбающихся карих глаз, в которых плескалось сожаление о случившемся. Браун стало еще больше неловко за свои слова и ей захотелось провалиться сквозь землю, но только чтобы больше не видеть это выражение лица Савады, его взгляда, его печальной улыбки. — Действительно Вонгола в вашем поле зрения появилась также неожиданно, как и вы в нашем, но, предугадывая ваше недовольство, хочу уточнить, что это в хорошем смысле. Как бы это банально не звучало, но, это правда, мы все действительно рады, что встретились с вами, только жаль, что при таких обстоятельствах. Если бы мы с вами познакомились в более комфортной обстановке, то вы сейчас не были бы так враждебно настроены против Вонголы. — По мне видно, что я плохо отношусь к Вонголе? — Ева старалась говорить спокойно, скрывая дрожь в голосе и во всем теле, которая одолела в тот самый момент, когда Тсунаеши попросту раскусил ее, развеяв ту иллюзию, под которой Браун так упорно пыталась скрыться за все эти дни, проведенные в Италии. Савада, не скрывая своих истинных эмоций, странно усмехнулся, а губы изогнулись в своеобразную ухмылку. — Вы стараетесь держаться подальше от шумных сборищ и не любите, когда кто-то обращает на вас внимание. — Тсунаеши поймал на себя недовольный девичий взгляд и поспешил сменить тему разговора, прочистив горло, — Я хотел бы поинтересоваться у незаинтересованного человека с объективным мнением, с вами. Как вы относитесь к моему хранителю облака? — Терпимо отношусь, — поспешила поддержать инициативу мужчины Ева, устроившись на своем месте поудобнее, обхватывая руками доселе лежащую на коленях книгу. На этот раз босс Вонголы улыбнулся искренне, по-настоящему, чем в прошлый раз, из-за чего обстановка с напряженной сменилась на спокойную, заставляя Браун расслабиться и откинуться на спинку кресла, не разрывая зрительного контакта с карими глазами. — Терпимо? — во взгляде Тсунаеши заплясали бесенята, из-за чего девушка не сдержалась от тихого смешка, закрывая рот кулачком, чтобы снова сделаться серьезной, но при этом не скрывая удовольствия от воцарившейся дружеской атмосферы в гостиной. — И все? — Нет, не все, — не этих словах девушка начала закипать, сама не зная из-за чего. То ли накопившимся за эти недели эмоциям не давали выхода наружу, поэтому на данный момент Ева была жутко раздражительной, то ли смутили заданные Савадой вопросы, но факт оставался фактом — злость тягучей горячей лавой заполняла все тело, мешая нормально соображать. Лицо сделалось багровым, а голубые глаза потемнели. — Он самый злобный, высокомерный, наглый, мрачный, деспотичный, заносчивый, брюзжащий козел, которого я когда-либо видела! Я сижу тут, целыми днями, как в тюрьме! Я хочу элементарного общения, понимаете? Я хочу погулять по улицам Палермо, вдохнуть свежий воздух, а не сидеть в четырех стенах с небогатым выбором развлечений. Возникло молчание после слов, которые теперь отдавались пронзительным громким эхом в ушах. Тсунаеши будто был далеко от Евы, не смея прерывать эту тишину в квартире, думая о чем-то своем, что было загадкой. Глаза мужчины были темными, почти черными, задумчивыми, загадочными, в них блестел самый настоящий интерес, а взгляд сам по себе был слишком пристальный, чтобы остаться спокойным. Браун чувствовала, как Савада заглядывает в ее душу, ища там что-то интересное, чтобы все девичьи тайны всплыли на поверхность, давая о себе знать. Шатен, помолчав несколько секунд, машинально прочистил горло. Каким же для Евы было это шоком, когда вместо того, чтобы быть серьезным, Тсунаеши мягко улыбнулся. — Я понимаю, почему у вас сложилось такое мнение о моем хранителе, Ева. Соглашусь, Хибари-сан не такой, как мы все, и не стремится с кем-то сблизиться. Поймите, что все мы, состоящие в семье, очень разные. Не только по характерам, но и по самой натуре. Хибари-сан никогда не послушает меня без каких-либо причин, так как он, как одинокое облако, парит в небе, доверяя только самому себе. И, самое главное, эта черта — часть него самого, а без нее он уже не будет прежним. Он резок, прямолинеен, холоден с окружающими, не ввязывается в то, что ему абсолютно не интересно — на то он и хранитель Вонголы. — на этих словах Тсунаеши глубоко вздохнул, собираясь с мыслями, но при этом продолжая улыбаться. Браун сидела, затаив дыхание, пытаясь угадать, какая же следующая фраза слетит с мужских губ. — Прошло уже больше десяти лет, а он для меня все равно остается загадкой. Ева не хотела говорить. Нет, не так. Она не знала, что сказать. Улыбка Савады была грустной, а глаза излучали тепло, благодарность, но в глубине их таилось еще что-то странное, одновременно притягивающее и ужасное. Хотелось тут же узнать, что это, попробовать ощутить на себе, но Тсунаеши казался девушке, несмотря на свою доброжелательность, закрытым для окружающих. Браун на данный момент почувствовала, как атмосфера в квартире стала ее выгонять, буквально вышвыривать на выход, потому что ладони стали мокрыми и холодными, а чувство, что кто-то незримый следит за ней, пройдясь холодным цепким взглядом по спине. Но, как только Ева оборачивалась, в надежде наконец-таки увидеть лицо наблюдающего, как взгляд голубых глаз натыкался лишь на темноту. Не было ничего, кроме всепоглощающей пустоты. Девушка словно находилась в другом мире, где не было ничего, кроме всепоглощающей тьмы, заставляя в ужасе закрыть глаза, потереть их ладонями, избавляясь от накатившего странного ощущения, чтобы затем снова увидеть перед собой задумавшегося Тсунаеши, ожидая дальнейших действий с его стороны. Ева хотела вернуться к себе домой, в свою родную квартирку в центре Лондона, чтобы сесть на свой излюбленный диван, утопая в его мягкости, положив на колени к себе своего любимого кота, чтобы почесать его за ушком, послушать, как он с ленью, но все-таки отвечает на ласку урчанием, таким образом поощряя свою непутевую хозяйку. Она хотела снова пойти на свою любимую, пускай тяжелую, работу, чтобы увидеть всех своих коллег, Льюиса, чтобы посмеяться с ним над чем-то интересным и смешным, дать небольшую возможность на приглашение в кафе и так далее. Это нужно было Браун, как никогда. Лондон для нее — это спасительный глоток чистого воздуха, способный утолить желание, предотвратить увядание. Но сейчас Ева находилась в этой квартире, практически одна, не имея возможности с кем-то пообщаться, и из-за этого на душе становилось еще тяжелее, заставляя иногда слезы непроизвольно брызнуть из глаз, но девушка сдерживала такие рвущиеся наружу порывы. Она должна быть сильной и показывать никому свои слабости. Но иногда это было так нужно, так необходимо, что Браун, стоя каждый раз перед зеркалом и смотря при этом на свое бледное отражение, пускала слезы, но с губ не сорвалось ни одного всхлипа. Почему? Почему все дни длятся так медленно? Иногда Ева задумывалась о таких вещах, как сдаться Серпенте добровольно, чтобы при этом не пострадали и другие люди, сама Вонгола. Каждый раз Браун представляла разные развития событий, где либо погибали Киоко и Хару, либо Савада со своими хранителями, поэтому девушка хотела во что бы то ни стало выбраться из этой тюрьмы, только при этом надо пройти незамеченной мимо жестокого надзирателя… — Эй, — раздалось за спиной у Евы, прерывая такие сейчас не нужные мысли. Как только этот холодный голос с красивыми низкими нотками прорезал комнатную тишину, девушка вздрогнула, а кожа покрылась мурашками. — Что ты здесь делаешь, Савада? «Не смей оборачиваться, Ева Оливия Браун, иначе это будет стоить тебе жизни!», — останавливала себя от непоправимого девушка, сжав руки в кулаки. Пальцы заледенели, а длинные ногти впились в нежную кожу, оставляя красные отметины, которые потом быстро заживут. Эта боль успокаивала, помогала отвлечься, чтобы не натворить ужасных дел. Нет, ни в коем случае нельзя поворачиваться! Нет, нельзя! Остановись! Ева встретилась с серыми глазами, которые в темноте казались еще более темными, чем при свете. И без того бледная кожа будто светилась в этом вечернем мраке, а уголки губ слегка опущены вниз. Мужчина с прищуром снова обратил свой холодный взор на Тсунаеши. — Ни о чем не беспокойтесь, Хибари-сан. Я просто зашел проведать Еву, — босс Вонголы говорил расслабленно, будто и вовсе прямо сейчас перед ним стоял не Хибари Кёя, а кто-то другой. Браун замерла, как бронзовая статуя на центральной площади, пытаясь не думать о том, что прямо сейчас она сидит между стоящими друг напротив друга мужчинами, которые смотрят друг на друга в упор. Ева так и осталась сидеть вполоборота, потупив взгляд, чтобы сделаться не заметной для остальных. Она сжала в ладонях юбку платья, чувствуя, как уже становится больно пальцам, при этом кусая в изнеможении губу. Желание поскорее уйти подальше стало острым, невыносимым. Браун уговаривала себя всеми силами сидеть смирно, но больше не обращать внимания на Кёю. Для нее это было самой настоящей пыткой, будто прямо сейчас она была связана по рукам ногам, не имея возможности двигаться. Почему-то боль в спине тут же накатила, как солнечный удар, заставив выдохнуть и все-таки поменять сидячее положение, выпрямившись. Карие омуты Тсунаеши смотрели прямо в глаза Хибари. В их глубине таилась какая-то тайна, которую невозможно было разгадать, а сам по себе мужчина улыбался одними уголками губ, будто что-то задумал. Это была конфронтация, заставившая Еву поежиться, словно на нее вылили ведро ледяной воды. — Я бы хотел с вами поговорить. Наедине. Тсунаеши так отчетливо выделил последнее слово, заставившее Еву съежиться теперь уже не от ледяного взгляда Хибари, а от тона шатена, который звучал холодно, жестко, не терпя никаких возражений. Браун тут же, дернувшись, будто она только что своей ладонью дотронулась до чего-то горячего, встала, прижав к себе книгу и хотела уже было подняться на второй этаж, но дорогу к лестнице ей преградил Кёя, смерив своим фирменным пригвождающим к месту взглядом. Девушка еле подавила в себе вскрик, сжав губы в одну тонкую линию, а брюнет сделал какой-то непонятный жест рукой, тем самым говоря Тсунаеши следовать за ним. Ева видела, как они поднимались по лестнице, оставляя ее наедине со своими мыслями. Браун опять, как статуя, застыла на месте. Страх сковал ее тело с ног до головы, не давая дернуться или элементарно заправить за ухо выбившуюся прядь. Ее пристыдили, словно непослушную девчонку, которая любит хулиганить и портить казенное имущество в квартире, заставили замереть, замолчать, бояться. Господи! Ева услышала, как шаги стихли в конце коридора и как за мужчинами захлопнулась дверь. Некоторое время спустя. Браун, словно пчелка, хозяйничала на кухне, готовя ароматную пасту прямо по рецепту в книжке, иногда заглядывая туда своими голубыми глазами, внимательно вчитываясь в предложения. В воздухе стоял запах запеченного мяса в духовке и аромат приготовленных овощей с томатной пастой, которые прямо сейчас шуршали на сковороде, перемешиваясь с лимонным соком. Ева любила вот так стоять у плиты, слыша шипящий звук кипящего масла или же оповестительный звонок о приготовлении блюда в печи. Ей не страшны были никакие ожоги, попадание капельки масла на кожу, или же струящийся пар, который каждый раз побуждал с улыбкой зажмуриться и продолжать перемешивать овощи на сковородке, вдыхая носом приятный запах. Где под ногами крутился кот, иногда виляя своим пушистым белым хвостом, пытаясь привлечь внимание своей хозяйки, чтобы упросить небольшой кусочек ароматного свежеприготовленного мяса, но Ева его попросту игнорировала, успокаивая себя тем, что у Люцифера только недавно был прием пищи. Мягкий девичий голос звуковым потоком струился на выход из кухни, отдаваясь эхом в тишине квартиры. Тсунаеши ушел два часа назад, спустившись с лестницы один, без своего грозного хранителя облака, предварительно пожелав девушке хорошего вечера. За это время, что босс Вонголы находился в квартире, Браун уже успела дочитать книгу и помыть посуду, а потом опять с новыми силами приниматься за дело. Лицифер внизу постоянно мяукал, тем самым зовя свою хозяйку, но Ева постоянно увиливала от его когтей, своеобразно двигаясь по всей кухне, словно танцуя под какую-то музыку. Девушка любила стоять одна на кухне, чтобы подумать о чем-то своем, несмотря на то, что всю свою жизнь она была всегда одна, а общение с кем-то сводилось к самому минимуму. Браун чувствовала, как пары от еды впитываются в ее кожу, не давая замерзнуть в этой опустевшей квартире без уюта. Когтистая лапа кота впилась в кожу щиколотки, заставив Еву вскрикнуть от накатившей острой боли и, подпрыгивая на одной здоровой ноге, села на стул возле стола. Голубые глаза внимательно посмотрели на кровоточащую рану от когтей, а затем одарили Люцифера убийственным взглядом. Но кот, вместо того, чтобы виновато потупить взор, лишь призывно фыркнул, а голубые глазки сверкнули чем-то нехорошим, угрожающим. — Ладно! Ладно, ладно, ладно! Хорошо! Будет тебе еда! — сдалась, наконец, Браун, подняв ладони, тем самым признавая свое поражение. Поднявшись опять на ноги и не обращая внимания на боль, девушка вышла из кухни, предварительно взяв уже опустевшую миску. «Ну сейчас он у меня попляшет! Никакого мяса!», — думала Ева, высыпая из большого пакета кошачий корм. Обида на своего питомца овладела сознанием, заставляя сейчас злиться и делать все по-своему. Хрустящие шарики звонко ударялись о стенки миски, нарушая эту затянувшуюся тишину, но девушка старалась не обращать внимания на тот факт, что в квартире она не одна, а значит Ева Оливия Браун попросту играла с самым настоящим огнем. С кухни доносилось довольное кошачье фырканье, побуждая гнев внутри девушки увеличиваться в геометрической прогрессией, но Ева старалась не акцентировать на этом свое внимание. Сделав несколько глубоких вдохов, девушка улыбнулась своим мыслям, успокаиваясь. Нужно просто поставить эту миску у стены и дать коту разочароваться. Браун поспешила по коридору прямо на кухню, заглядывая в гостиную. Там, как и всегда, горела одна единственная лампа, но в комнате никого не было. Наверняка Хибари занимается своими важными и серьезными делами в той дальней комнате, куда мужчина «вежливо» просил ее не соваться. Ева встрепенулась, прогоняя из своей головы ненужные мысли. Широкими шагами она преодолела расстояние до входа в кухню и устремила свой взгляд на ожидающего еду Люцифера. Он был очень доволен проделанной манипуляцией, и теперь лишь попросту игнорировал свою хозяйку. — О, могущественный Люцифер, я взываю к тебе! Прими этот корм в жертву от нас, простых смертных, о великий пожиратель душ и насильник мозгов! — для пущей правдоподобности Браун встала на колени, поставив миску на пол, склонила голову перед белым котом, который теперь смотрел на нее непонимающе, наверняка уже подумав, что его хозяйка окончательно свихнулась, и теперь необходимо от нее избавиться.Craig Armstrong — Didn’t You Love Anything
Ева краем уха услышала, как кто-то неподалеку хмыкнул. Ужас закрался где-то в груди, а от осознания, что на кухне кто-то есть заставило пулей подняться с пола. В голове уже крутились возможные варианты бегства с котом в обнимку, а воспоминания различных боевых приемов выуживались лишь по одной капле, заставляя девушку еще больше заволноваться. Хибари сидел за столом с чашкой чая в руках, не выражая никаких эмоций на своем лице, лишь серые глаза смеялись, странно посверкивая. Люцифер, обнюхав принесенный в жертву кошачий корм и тут же недовольно мявкнул, снова пытаясь привлечь к себе внимание непутевой хозяйки. Но Ева не в силах была даже пошевелиться, чувствуя себя жертвой под убийственным взглядом хищника. Она видела, как мужчина отпил из чашки горячий чай, прикоснувшись к краю губами, как на серые глаза легла тень, делая их еще темнее, как совсем недавно, когда он преградил ей путь на второй этаж. Так почему же она до сих пор здесь, а не в своей комнате, спрятавшись под одеялом? Почему она стоит сейчас напротив ужасного Хибари Кёи, боясь пошевелиться? Губы мужчины изогнулись в подобии улыбки, которая больше походила на какую-то странную усмешку, а тишину прорезал совсем тихий, но глубокий низкий мужской смех. Он не был заливистым, больше походил на его пародию, растворяясь в воздухе. Ева чувствовала, что мужчина сдерживается, но с каждым вырывающимся гортанным низким звуком немного тряслись широкие плечи, спрятанные под черным пиджаком. Браун была удивлена, округлив свои голубые глаза, при этом непонимающе уставившись на Демона Вонголы. Первый раз она видела такое, и, наверное, увидела в последний. Она понимала, что после такого ей точно не выйти из квартиры живой, и от осознания этого мурашки побежали по бедному девичьему телу, прячась в районе затылка, зарываясь в волосах. На заднем плане продолжали шипеть овощи на сковороде, и Ева тут же подлетела к плите и начала судорожно их перемешивать, стараясь не замечать присутствия хранителя облака на кухне. Люцифер, как назло, продолжал мельтешить под ногами, оставшись недовольным своим ужином, даже не притронувшись к нему. Ну что за надоедливое и своенравное животное! Ева считала про себя секунды, трясущимися руками перемешивая овощи, стараясь успокоиться. Но, к сожалению, у нее ничего не выходило, так как серые глаза мужчины смотрели только на нее, наблюдали, оценивали, изучали, и этот тяжелый взгляд Браун выносила с трудом, чувствуя, как холодок ужаса липкой рукой прошелся по линии позвоночника. Несмотря на горячий пар от еды, пальцы оставались ледяными, а сама рука слабой, заставляя девушку стиснуть зубы. Создавалось такое ощущение, что Хибари лишь наслаждался всем процессом, спокойно попивая из своей чашки ароматный свежезаваренный чай. Только вот назревал вопрос: как он так бесшумно и быстро успел все сделать, а потом затаился за столом, застав тем самым Еву врасплох? Загадка. — Говори. — голос мужчины был тихим, но слишком низким и даже хрипловатым, будто после сна, но Браун была уверена, что для такого человека, как Хибари Кёя, сон — непозволительная роскошь. Девушка замерла. Снова. Каждый раз, когда мужчина что-то говорил или даже просто смотрел на нее, ей было плохо, а тело коченело от его серых глаз, становясь неподвижным. Непослушные пальцы выключили конфорку плиты, а шипение масла постепенно начало стихать, заставляя бешеный стук сердца заполнять собой все свободное пространство. Ева, стараясь не показывать своего волнения, повернулась к брюнету лицом. Пальцы тут же вцепились в край столешницы, а ногти уже готовы были оставить на гладкой поверхности следы от ногтей. Голубые глаза встретились с глубокими серыми, отливающие тьмой. Они, как глаза самого настоящего демона — загадочные, а в темной глубине их полыхало самое настоящее пламя. Только не обычное алое, а с проблесками насыщенного фиолетового. Иногда девушке казалось, что это пламя было повсюду, даже сейчас, когда он сидел в расслабленной позе, облокотившись на спинку стула, держа в руках чашку, но смотря только на нее выжидающим взглядом, будто стараясь вытянуть из нее хоть слово, заставить потерять необходимое сейчас равновесие. Заметив отразившееся на лице Евы непонимание всей сложившейся ситуации, Хибари с прищуром своих глаз, снова хмыкнул, — Тебе же недоставало общения… Ева сглотнула, потеряв дар речи. Неужели Тсунаеши передал слово в слово сидящему теперь напротив нее мужчине, лицо которого могло привидеться только в страшных снах? Он словно гипнотизировал, как самый настоящий волшебник, искуситель, парализуя, заставляя стук сердца отдаваться в ушах. Дыхание сделалось неровным от волнения, а сам воздух в комнате стал раскаленным, слишком горячим, что стало трудно вдыхать желанный кислород. Чашка звякнула от соприкосновения со столешницей, а рука с длинными пальцами тут же отодвинула ее в сторону, чтобы не мешала. Браун не знала, куда себя деть, чтобы скрыться под этим изучающим взглядом, и поэтому, не найдя ничего лучше, кроме как достать запеченное мясо из духовки, повернувшись к мужчине спиной. Было ужасно некомфортно нагибаться, одной рукой открывать дверцу духовки, а другая, одетая в плотную перчатку, полезла за противнем, крепко обхватывая его край. Блюдо было объемным и тяжелым, поэтому Ева, стиснув зубы, потянула противень наверх, чтобы поставить его на столешницу, но… Мряу! Когти Люцифера с новой слой вцепились в другую, здоровую, ногу, оставляя на коже глубокие багровые отметины, которые слегка кровоточили. Девушка, вскрикнув, пошатнулась, а противень начал в буквальном смысле выскользать из руки. Ева не помнила, как она устояла на ногах, как только что приготовленное мясо не упало на пол, поднимая в квартире шум, но молниеносно среагировавший Хибари тут же спас положение, схватив со столешницы чистое полотенце и удержав противень. — Неуклюжий маленький зверек. — мужчина смотрел на девушку сердито, с упреком, заставляя ее зардеться и виновато потупить взгляд, мысленно ругая кота за такие выходки. Из раны текла кровь, пачкая пол, но Браун было на это все равно. Она дернулась, как от огня, отступив от мужчины на несколько шагов, на что тот лишь хмыкнул и поставил противень на столешницу. — Я такой страшный? — Да, — непроизвольно вырвалось у Евы, прежде чем она сообразила, что только что сказала. От осознания своего положения, Браун закрыла рот ладонью, чтобы еще что-нибудь не сорвалось с ее уст. Брюнет снова ухмыльнулся, но злиться не стал, на что Ева позволила себе облегченно выдохнуть. — То есть, иногда. — Иногда? — в голосе Хибари прослеживался самый настоящий интерес, а глаза снова сверкнули чем-то недобрым, предупреждая свою собеседницу не наделать глупостей. Ева, чтобы не упасть от волнения, облокотилась о столешницу, снова вцепившись в ее края пальцами. Пораненная нога ныла, но идти никуда не хотелось, так как сейчас ее рассматривали, словно под микроскопом, пытаясь выудить все секреты на поверхность. Вопрос Кёи звучал, как самое настоящее приглашение к диалогу, который потом может перейти в конфликт, что Браун было не на руку, поэтому она решила всеми силами не допустить этого. — Вы слишком лаконичны, — Ева чувствовала, как воздух на кухне становится еще горячее, и от этого хотелось выбежать на балкон, чтобы остыть и привести свою голову в порядок. Глаза мужчины смотрели с прищуром, а ухмылки на губах больше не было. Браун всеми силами пыталась обойти обсуждение недостатков хранителя облака, но не могла сообразить, как выкрутиться из сложившейся ситуации. Любое лишнее слово каралось тонфой. — Разве это плохо? — эта была игра, на которую Ева подписалась добровольно, но она это поняла только сейчас. Она не знала, что сказать, чтобы остаться живой и невредимой. Все тело трясло от перенапряжения, а стук сердца гулом отдавался в голове, мешая думать. Боже! Спасите, кто-нибудь! Хибари был слишком высоким, и сильным. Хоть сейчас он выглядел расслабленным, даже не пытаясь запугать ее, но что-то в его облике прослеживалось демоническое, заставляя Браун каждый раз замирать в страхе на одном месте. Видя, что девушка не хочет ответить на заданный вопрос, мужчина устало вздохнул, а его длинные пальцы зарылись в темной копне волос, взъерошивая их. — У тебя пятнадцать минут на все разговоры со мной. Если будешь продолжать молчать так же, как и сейчас — забью до смерти… На последних словах лицо мужчины стало слишком пугающим, холодным, безэмоциональным, лишь глаза продолжали гореть фиолетовым пламенем, и Ева утонула в них с головой, чувствуя, что она буквально ходит босыми ногами по острому лезвию ножа. В голове был бесконечных поток мыслей, мешавший нормально соображать. Что же спросить? О чем поговорить? Браун сглотнула и дернулась, словно только что ей дали больную пощечину. Она чувствовала, будто пол провалился под ее ногами, заставляя лететь несколько километров вниз, в кромешной темноте, а с губ сорваться протяжному крику. Но вот сейчас, Ева не падала в бездну, а стояла около столешницы, умирая под взглядом холодных серых глаз, пытаясь что-то сказать. — Что означает «хранитель солнца» или «хранитель урагана»? — один из интересующих вопросов сорвался с девичьих уст, заставляя Хибари тут же дернуться и угрожающе посмотреть на девушку. Браун расслабилась, так как свой вопрос она уже задала, а теперь должна просто дожидаться ответа со стороны мужчины. Зрачки мужчины стали еще шире, чем прежде, делая глаза черными. — Разве я говорил задавать вопросы на эту тему? — в мужском голосе чувствовались рычащие нотки, которые так и предупреждали о приближающейся опасности, на что Ева сжалась, ожидая ужасного. Кёя выглядел спокойным, но лицо его было слишком серьезным: между бровей пролегла небольшая морщинка, а уголки губ опустились еще ниже, делая выражение лица более устрашающим. — Вы не уточняли, на какие темы говорить можно, а на какие нельзя… — набравшись смелости, ответила девушку, выпрямив спину, чтобы не казаться забитым зверьком на фоне опасного хищника, который внимательно рассматривал свою жертву со всех сторон, выискивая малейший повод, чтобы затем напасть и съесть. — Хм, — Хибари облокотился о стол прямо напротив Евы, будто делая это специально, чтобы заставить ее еще больше понервничать, почувствовать себя беспомощной под его убийственным напором, потерять всякую надежду на побег из квартиры. То, что Браун желала этого больше всего на свете, хранитель облака уже знал, и поэтому не спускал с девушки глаз. Помолчав несколько секунд, Хибари, скрестив руки на груди, недовольно сощурился, — Как ты уже поняла, хранители босса Вонголы являются основными участниками семьи и считаются главной линией обороны. У всех хранителей, в том числе и их босса, есть пламя посмертной воли, которое у обычных людей, не связанных с миром мафии, отсутствует. — брюнет на миг замолчал, чтобы дать Еве понять, что она является представителем обычных людей, которые всегда требуют защиты, а затем снова продолжил, — Пламя посмертной воли, в свою очередь, является символом мира мафии. Оно описывается как форма энергии высокой плотности, которая совершенствуется жизненной силой человека. В связи с тем, как оно реагирует с эмоциями, может рассматриваться как тип боевой ауры. Тем не менее пламя во многих отношениях больше подобно реальному пламени, обладая даже разрушительными свойствами. Оно дифференцируется в зависимости от их чистоты, которая напрямую зависит от решимости человека. Помимо всего прочего, этот показатель чистоты служит для указания того, сколько специальных характеристик пламени используется. Каждый атрибут пламени посмертной воли имеет свою особую характеристику. — Ева внимательно вслушивалась в слова Хибари, пытаясь переварить всю информацию, чтобы понять, в чем, собственно, обстоит дело. Кёя говорил медленно, не спеша, давая возможность девушке не торопиться с выводами, а с интересом слушать дальше. — Атрибутом неба владеет Савада Тсунаеши. Его пламя обладает наибольшей двигательной силой, особенно, если оно высокой чистоты. Ее особой чертой является гармония, представляющая собой состояние без противоречий и недостатков, в котором сохраняется общий баланс. Тебе уже приходилось видеть это пламя, ведь так? — Браун кивнула, вспоминая серьезное, даже безэмоциональное лицо Тсунаеши, а вокруг него повсюду было пламя оранжевого цвета, пожирая всей врагов на своем пути. — Гокудера Хаято владеет атрибутом урагана — высоко агрессивным пламенем. Его особая черта — разрушение. Оно может вызывать распад и разделение у всего, к чему прикоснется пламя, включая и другие виды пламени посмертной воли. У Ямамото Такеши атрибут дождя, во многих отношениях сходный с водой, чем непосредственно с пламенем. Транквилизация — особая черта этого атрибута, несет в себе смысл умиротворения и спокойствия. Таким образом, языки этого пламени могут быть использованы, чтобы ослабить цель, воруя ее прочность и способность передвижения. — Ева замерла, не в силах пошевелиться, лишь с замиранием сердца слушая Хибари. — С атрибутом солнца Сасагавы Рёхея ты уже встречалась. Особая черта этого пламени — активация, имеет способность стимулировать и увеличивать эффективность любого вида деятельности. Таким образом, это единственное пламя, которое можно использовать в качестве поддержки, так как способно исцелять и укреплять людей. — Если я правильно поняла, то благодаря своему пламени Рёхей смог за такое короткое время излечиться от тяжелых ран? — не удержалась, чтобы не спросить мужчину Ева, вспоминая произошедшие события в Лондоне. — Да, но пламя солнца очень сложно использовать в прямом бою, — подтвердил догадки Браун Хибари. Пальцы начали барабанить по локтю, а серые глаза так и не спешили оторваться от девушки, держа ее в напряжении весь разговор. — Ламбо Бовино владеет атрибутом грозы. Особая черта пламени — укрепление, может использоваться для увеличения плотности объекта. Само пламя можно использовать как щит, создавая твердый барьер, и как острое лезвие. С помощью пламени грозы даже можно пытать заложника на электрическом стуле, заменяя фактическое электричество. — по девичьему телу пробежала стайка мурашек, так как голубые глаза заметили, как губы брюнета снова изогнулись в ухмылке, пугая. — У Рокудо Мукуро атрибут пламени тумана, особая черта которого — созидание, делая его оптимальным источником создания иллюзий, особенно для создания реальных иллюзий. Они имеют низкую твердость, отсюда и меньшую наступательную силу. — от девушки не укрылось, с какой интонацией в голосе произнес Хибари имя ненавистного ему человека, мечтая когда-нибудь поставить его на колени и убить, желательно самым изощренным способом. — И, наконец, атрибут пламени облака, — Ева знала, что мужчина владел именно этим видом пламени, но никак не могла знать, что оно из себя представляет. Затаив дыхание, Браун продолжила слушать, — Особая его черта — увеличение, которое несет в себе смысл умножения и расширения. Оно подойдет для всего, чему подходит увеличение в размерах и умножение в числах. Кроме того, этот эффект увеличения очень выгоден, выполняя различные техники, рассчитанные на большую площадь, такие как создание циклона или импровизированного щита. — Хибари выпрямился и одарил девушку холодным взглядом. — Это все, что ты хотела узнать? — Нет. В тот вечер, в Лондоне, когда вы спасли меня, я видела кенгуру с желтым сверкающим пламенем, и я подумала, что все это мне лишь показалось, но потом я узнала, что это не плод моего воображения. Что это за животные? — То, что ты видела — реальность, а если выражаться точнее, то оружие из коробочки хранителя солнца Вонголы, Сасагавы Рёхея. — ответил мужчина, не пошевелившись, продолжая смотреть на Еву не мигая. Девушка еще сильнее вжалась в край столешницы, чувствуя спиной тупую боль от острого угла. — У каждого хранителя свое животное, обладающее пламенем посмертной воли. — А какое животное у вас? — интерес пересилил голос разума, побуждая вопрос сам сорваться с девичьих уст и потонуть в атмосфере комнаты. — Тебе этого знать не обязательно, — бросил в раздражении мужчина, собираясь уходить. Пальцы поправили галстук и пиджак, а сама высокая фигура двинулась к выходу из кухни. — Постойте, пожалуйста! Какого цвета ваше пламя? — Ева хотела дотянуться до мужчины, чтобы остановить его, сжав в руке темную мягкую ткань пиджака, но девушка лишь легонько мазнула по ней указательным пальцем. Кожу обдало самым настоящим жаром, будто Браун коснулась не мужчины, а раскаленного камня, оставляя на том месте ожог. Девушка заставила себя остановиться, чтобы не наделать глупостей. Хибари Кёя резко замер, застав Еву врасплох. Ее тело снова пронзило липкое ощущение ужаса, побуждая замереть на месте и не двигаться, ожидая дальнейших действий со стороны хранителя облака. — Фиолетового, — произнес он холодно и сухо, без эмоций, и ушел, оставив девушку наедине со своими мыслями. А в воздухе продолжал витать запах его парфюма. World under my skin There for you to find All I’ve kept within Lay before your eyes I can’t afford to lose Another second with you I’ve been waiting a long time Can’t afford to lose Another second with you I am yours and you are mine* Pentatonix — See Through *Ты не хочешь причинить мне боль, Но посмотри, как глубоко застряла эта пуля. Не подозревая об этом, я разрываю тебя на части - В наших сердцах гремит гром, детка... Зачем столько ненависти к тем, кого мы любим? Скажи, мы еще важны друг для друга, не так ли? Ты, Ты и я Ты и я не будем несчастны... *Мой внутренний мир Который ты разглядела Всё, что я держал в себе Возникло перед твоими глазами Я не могу позволить себе потерять Секунду с тобой Я ждал так долго Я не могу позволить себе потерять Секунду с тобой Я твой, а ты — моя!