The possible of the impossible / Возможное невозможного

             Её глаза были такими яркими. Смотрели на него — без страха, без тени испуга. Одержимость расцветала внутри Тоффи, искажала мир вокруг, сводила его в одну точку. И он вслушивался в слова, произнесённые принцессой. Запоминал. Даже если для неё самой они не имели большого значения. В четырнадцать — всё было несерьезно.       — Мьюнианцы обожают весну. Это время пробуждения природы, возрождения и всё-такое. А я хочу умереть весной! На зло всем!       Садовник, подрезающий кусты на ближней стороне сада, косился на сидящих в беседке с нескрываемым неодобрением. Ему (как и многим) не нравилось, что принцесса притащила из леса монстра. Тоффи мысленно говорил ему, что за её улыбку он сделает невозможное. За прикосновение губ — убьёт.       — Ты такая бунтарка, Мун! — Вслух — тихо, восторженно.       — Да, и всегда буду. «Обманщица. Давно уже нет».       Тоффи потёр фалангу потерянного пальца — след, который она оставила на его теле, чтобы он никогда не забывал, кому он принадлежит — его пронзила фантомная боль. Такая же иллюзорная, как и их дружба с Мун. А ведь он верил ей. Её словам, что она будет отличаться от других правителей, что сможет сделать жизнь монстров лучше, когда станет королевой. «Ты стала такой же, как и все они», — подумал септарианин, огибая энергетический барьер, который защищал кукурузное поле от посягательств монстров.       — Тоффи, что ты наделал?       Мун застыла перед ним, словно замерзла изнутри. Пустота в её покрасневших глазах испугала септарианина. Разве он сделал что-то неправильно? Всё, как она хотела!       Это была не ярость. Нет. Мун словно всё больше леденела, и Тоффи мог почти физически почувствовать, как рос между ними этот ледяной барьер. Он так контрастировал с горячей кровью на его руках…       — Ты же сама сказала, что хочешь стать королевой, как можно скорее! Тебе не нравилось, как правила твоя мать. Я всего лишь убрал досадное препятствие, стоящее на твоём пути. Теперь ты королева! — волнующе удовлетворённо шептал он.       Окровавленными руками он надел на голову девушки корону; алые струи, стекающие по её вискам и щекам, смешивались со слезами, точно тающий стеарин свечи. И это было очень красиво. Он прижался к губам новой королевы в алчущем поцелуе, плотно вжимая в себя её застывшее тело.       Но она не оценила его порыв. Через несколько секунд волшебная палочка упёрлась ему в бок, и заклинание отбросило его в сторону, впечатывая в стену.       Тоффи невидимой змеиной тенью скользил по городу у стен дворца. Он тайно ошивался здесь уже несколько дней, вслушивался в перешёптывания мьюнианцев, собирал информацию. Они были недовольны своей королевой. Некоторые боялись её, особенно из-за слухов, что она прибегала к помощи тёмной магии. «Глупцы! Эти обыватели ничего не понимают!»       Ему пришлось привести армию, чтобы Мун получила запретную силу. После неудачи с её матерью, он надеялся, что это поможет им примириться. Он знал про Тёмную королеву и запрещённую главу. И вновь стремился исполнить её желание, которое она озвучила ему когда-то.       — Глоссарик не разрешает мне читать главу с тёмными заклинаниями Эклипсы. А мне бы хотелось. Говорят, что там есть заклинание способное уничтожать даже бессмертных существ! Представь, какое оно мощное! Интересно, если бы на королевство напал сильный враг, мне бы разрешили его выучить? Я стала бы самой могущественной королевой в истории!       Он потерял палец в той битве. Но Мун была восхитительна. Она выглядела такой грозной и ей очень шли иссиня-фиолетовые вены, которые оплетали её запятья и предплечья. Невыносимо хотелось дотронуться, проследить их путь по её телу. От невозможности коснуться было гораздо больнее, чем от вспышки заклинания, ударевшей его в кисть.       Жаль, что королева в очередной раз не воздала должное за его помощь. Ему нужно было с ней поговорить. Рассказать, что он сделал ради неё. Но она не дала ему и слово вымолвить, он еле спасся. Он почти умер, когда понял, что следующий удар она собиралась направить в его сердце. За что? Он был бессмертным, но хрупким. Внутри. Мун очень обидела его тогда. Ранила своей ненавистью, злым взглядом исподлобья, грубыми словами — настолько, что он предпочёл покинуть Мьюни.       Говорят, что после той битвы меры по отношению к монстрам ужесточились. «Странная, неблагодарная Мун. Жестокая».       Через несколько лет он вернулся и был поражен, увидев, во что она превратилась. Холодная, замкнутая, напыщенная, выказывающая презрение ко всем представителям его вида. Да и ещё выбрала себе в мужья нелепого карлика, недостойного её. Их дочь была отвратительно грубой и дерзкой. Только и делала, что позорила его драгоценную королеву. Он решил, что и сама Мун была недовольна ею, раз отослала девчонку на Землю — подальше от себя. Тоффи снова попытался оказать ей услугу. По старой дружбе.       Но Мун не поблагодарила его, когда он уничтожил осколок палочки, в котором была Стар. Однако в этот раз не было холода и стены отчуждения. Только какая-то слепая безумная ярость, когда она кинулась на него. Он улыбался ей искренне, широко — словно бы за двоих. Она пыталась убить его. Снова. Бесполезно. И смешно.       Не слишком, конечно. Когда всё время стараешься для неё, а в ответ постоянно получаешь только чёрную неблагодарность, то твоё терпение в конце концов лопается. «Может в этот раз...Если он исполнит её давнее желание, она наконец-то поймёт. Хотя бы на долю секунды... »       Тоффи без труда обошёл охрану и проник во дворец.       Он зашёл в королевскую спальню. Мун лежала на кровати, сбросив покрывало, уткнув голову в подушку.       Ему было больно в груди от рвущейся наружу отчаянной тяги. Так хотелось вновь услышать её голос. Но будить так сразу нельзя, иначе ничего не получится. Он осторожно обхватил ладонями её покатые плечи, пальцы медленно переместились на бледное горло.       Благодаря слухам он знал, что Ривера и Стар сегодня не было во дворце, они гостили в земном измерении.       Тоффи задул единственную свечу, одиноко мерцающую у кровати, превращаясь в чёрную длинную тень.       Здесь только Он, Она и первый день весны на Мьюни.