Запах серы

Склонившись над кроватью, святой отец нашептывал совсем тихо молитву, держа руки перед собой в молящем жесте, прося только об одном — чтобы святые силы успокоили бредившего уже второй час мужчину, который своими рассказами о посетившей его прекрасной деве этой ночью доводил находившуюся рядом жену до нервного срыва. И срывалась она, в первую очередь, на ни в чем не повинных, лишь пришедших на помощь, Эрика и Логана. Последний притащил Леншерра, наверное, не так для того, чтобы тот своими молитвами утихомирил невозможную семью Шмидт, а в первую очередь, чтобы весь удар приходился не только на стража порядка. Джеймс иногда не понимал, почему чуть что — и все бегут к нему за помощью, неважно будь то котенка с дерева снять, двойные роды принять или жестокое убийство расследовать — Логан обязательно должен присутствовать везде. Иногда ему хотелось громко так напомнить людям, что у них есть староста селения, но потом вспомнил, что и сам давно его не видел. Но это уже совсем другая история. Клаусу Шмидту до стараний церковнослужителя не было никакого дела — он продолжал крутиться в своей постели, любовно обнимая подушку и периодически трепетно целуя её в уголок, все рассказывал урчащим голоском о неизвестной ему девушке, по истине самой прекрасной женщине на свете, что призраком парила у его постели, клонила к нему золотые кудри и целовала клюквенно-алыми губами. И от каждого нового предложения сошедшего с ума мужа Клара багровела как переспевший на солнце помидор, бросала гневные взгляды на молчавших все это время как партизаны мужчин, и иногда щипала супруга за плечо, когда он снова начинал говорить о подробностях интимной ночи. И только присутствие здесь Логана не позволяло ревнивой до одурения женщине схватить что-нибудь острое и прирезать мужа прямо в его постели, или еще проще — задушить собственноручно, что она изначально пыталась сделать, но Хоулетт, которого позвал сосед Шмидтов, не позволил. Но, не смотря на то, что еще одно возможное убийство ему удалось предотвратить, что делать дальше он не имел ни малейшего понятия. За этим то и позвал Эрика, но священник тоже оказался бессильным, бредивший изменщик не желал приходить в себя, его словно поглотил глубокий сон, из которого он не был в состоянии сам выкарабкаться, и ему все еще виделась та загадочная дева. — Клаус, ты меня слышишь? Ответь хоть что-нибудь нам. — Еще одна попытка со стороны Эрика, но на положительный результат уже никто не надеялся. Кардинальные меры решил предпринять Джеймс — он принялся щекотать голые пятки мужчины, постыдно выглядывающие из-под одеяла. — Моя голубоглазая птичка такая шалунья! — Еще сильнее вжимаясь руками в подушку, выдает с крепко закрытыми глазами и глупейшей улыбкой на губах Шмидт. Прикосновения Хоулетта вызвали только счастливый смешок и неизвестно кому отправленный комплимент. Джеймс прокашлялся в кулак, смерил взглядом улыбающегося Леншерра и упал на стул рядом с постелью больного, заморившись стоять и тормошить эту бесполезную тушу, находящуюся в состоянии фантомного удовольствия. — Бес с ним, серьезно, мы его не разбудим. Рано или поздно сам очухается. — Логан не записывался в клуб любителей сверхъестественной ахинеи и уж тем более не желал с этим связываться. — Да еще одно слово из его уст про блондинку с грудями богини — и я за себя не ручаюсь, яйца оторву и на бульон пущу! — Миссис Клара со скалкой в руках выглядела очень даже внушающей, Логан был почти готов ей поверить. — Прошу вас, успокойтесь, так все только усугубится. — Усталость от происходящего коснулась и лица Леншерра, но тот все еще держался бодро и был, кажется, единственным, кто пытался если не пообщаться с Клаусом, то хотя бы точно понять что он говорит. Слова о светловолосой голубоглазой деве невообразимой красоты уже наводили на кое-какие мысли. У Эрика не было знакомых девушек, подходящих идеально под это описание, но он очень опасался, что есть знакомые инкубы, способные на подобные чары. В мыслях тут же всплыл разговор в церкви, состоявшийся пару днями ранее, где Чарльз рассказал ему о своих возможностях менять пол. Добавляем к этому необъяснимое притяжение, стоило только заглянуть в голубые глаза парня, и его природное очарование вперемешку с естественной чертой инкубов выглядеть всегда слишком вызывающе и сексуально, и описываемый мистером Клаусом образ, готов. Но зачем Чарльзу нужно было бы это? Являться в образе девушки, соблазнять пьяницу Шмидта, наводить на него чары, тем самым оставляя кучу подсказок для тех, кто застанет мужчину в таком состоянии. Если бы Ксавьеру нужно было залезть кому-то в постель, зачем ему обращаться в женщину? Леншерр был уверен, что и в своем изначальном облике Чарльз способен соблазнить любого, стоило только немного постараться. Эти и другие вопросы крутились в голове Эрика, как пчелы в своем улье, не давая возможности придумать что-нибудь, что поможет Клаусу прийти в себя. Все трое в комнате лелеяли надежду, что с пробуждением мужчина все же скажет что-то еще, кроме лестных комплиментов в сторону неизвестной особы, и расследование дела сдвинется с мертвой точки. Но время тянулось невыносимо долго, и когда утро сменилось обедом, Леншерр не выдержал и покинул беспокойный дом, обещая вернуться чуть позже, как только решит кое-какие неотложные дела. Именно сейчас в его голове это дело и правду казалось очень значащим. *** Еще не доходя до пункта назначения, главная причина колотящегося от волнения сердца, появилась на его пути сама, даря удивленный взгляд голубых глаз и замедляя темп. Растрёпанный священник с уставшим видом, но лихорадочно бегающими туда-сюда зрачками, вызывал у Чарльза массу вопросов, и почему-то он и не сомневался, что рыжеволосый мужчина сейчас подойдет именно к нему. Эрик остановился напротив замершего Ксавьера, молча ожидающего, возможно, какого-то очень важного вопроса или пламенной речи, но стоило их взглядам встретиться опять, и Леншерр завис. Он забыл все ранее подготовленные в голове вопросы, и даже ответы на возможные колкие фразы инкуба, и только открыл по-глупому рот, не в состоянии начать разговор с главного. Кое-что было не так. Они находились на открытой улице, где люди ходили постоянно, и то, что их сейчас здесь не было — не могло заверить в их отсутствии ближайшие полчаса. — Я хотел поговорить. Это правда важно и не стоит начинать при людях. Ты сейчас свободен? — Эрик умел четко и ясно говорить, хоть и для этого ему приходилось много думать, особенно в случае с инкубом. — Для вас, святой отец, я доступен все двадцать четыре часа в сутки. Мой дом в десяти минутах ходьбы отсюда, давайте доберемся до места, куда вы стремились изначально. — Излишняя вежливость и насмешливая ухмылка Ксавьера напрягала и заставляла правый глаз нервно дергаться, но предложение было все же одобрено сдержанным кивком Эрика, ибо более подходящего места для подобного разговора он не представлял. Даже стены церкви имели уши. Оставшийся путь они прошли молча, ловя на себе странные взгляды редких прохожих, на которые Чарльз не обращал никакого внимания, а Эрик просто не понимал, чем они были вызваны. Или делал вид, что не понимал. Постоянно улыбающийся инкуб все же смущал, то и дело он касался, словно случайно, то руки, то предплечья священника, и Эрик боролся с желанием сделать два шага в другую сторону от Ксавьера, чтобы расстояние между ними не позволяло никаких прикосновений. Но проявить такую невежливость было бы сверх меры его толерантности. — Не представляю, что может быть такого важного, что ты даже решился переступить порог моего дома. Тут не совсем прибрано, но извини, мои покои — живу, как хочу. — Назвать это нормальным домом, ровно, как и творящийся хаос вокруг «не совсем прибрано», было очень сложно, но Эрик сдержался и промолчал, потому что в чужом доме он лишь гость, более того, сам напросившийся. Леншерр слишком привык к идеальному порядку дома, который регулярно наводит нянечка, уже давно исполняющая не только свои прямые обязанности — уход за ребенком, но и уход за самим домом и иногда даже за Эриком, если тот чувствует себя нехорошо. Но небольшой дом Ксавьера, состоящий из двух комнатушек, не считая коридора и кухни, по-своему вызывал восхищение, ведь вокруг творился не банальный беспорядок, вроде раскиданного повсюду мусора, одежды, отходов, пищи и прочего, а нечто необычное, о чем Эрик только немного слышал от Логана. Одна стена была увешена картинками растений и животных, все строго поделено на какие-то только Ксавьеру понятные группы. Вторая — анатомия человека, скелет и органы, и большая часть — не вырванные листы из книжек, а рисунки собственного исполнения, как посчитал Леншерр. Комната была заставлена книгами, старым пергаментом, каким-то мешками с землей и крупами, а еще комнатными растениями, лицезреть которые Эрик, здесь, не думал вообще. Об интеллекте инкуба ранее он не сомневался, но сейчас парень вырос в его глазах от простого коварного чертенка до вполне образованного и интересного человека. По крайне мере выглядел он как человек. — Ты говорил, что можешь менять свой пол. Как это… происходит? Ты используешь эту способность для чего-нибудь? — Игнорируя болтовню Ксавьера, Эрик тут же перешел к главному и вызвал открытое удивление на лице Чарльза. — Какой у вас… необычный интерес ко мне появился, святой отец! — Удивление быстро сменяется довольной улыбкой от уха до уха и Чарльз не торопится все объяснять — он готов прямо сейчас показать. Голубые глаза прикрываются на пару мгновений, образ инкуба плывет, и Эрик не сразу сообразил, что сделал Ксавьер, пока через несколько секунд все вновь не стало на свои места, и теперь Чарльз четко был ему виден, только теперь… в своей не менее привлекательной женской форме. Все те же завораживающие глаза цвета океана, атласная чистая кожа с редкими мелкими родинками и чувственные, более пышные, чем мужские, губы цвета спелой вишни. Такой женщины Эрику еще не доводилось встречать в своей жизни, но красив был инкуб в любой своей ипостаси, и сказать, какая ему больше нравится — он бы не смог. Леншерру и так тяжело признаваться самому себе, что Чарльз симпатичен ему, и священник только надеялся, что переоценивает свои ощущения, и здесь нет месту никаким глубоким чувствам, иначе бы это была катастрофа. Но откидывая в сторону собственные чувства и анализируя внешний вид женской версии инкуба, Эрик вспоминал те описания, которые шептал в бреду Шмидт. — А цвет волос можешь изменить? На светлый, например? — Перед ним сейчас стояла обворожительная шатенка со слегка вьющимися локонами, доходящими примерно до локтей. — Ты предпочитаешь блондинок? — В женском голосе слышалась неприкрытая обида, Чарльз для убедительности поджал губы и раздосадовано топнул ножкой. Эрик только устало улыбнулся, все еще надеясь на нормальный ответ. — Если надо — могу покрасить, конечно. Но изменить с помощью магии не смогу, увы. — У Леншерра словно сейчас забрали тонну с плеч всего одной фразой. Чарльз мог спокойно наблюдать, как облегченно выдыхает священник и как радостно приподымаются его уголки губ всего на долю секунды, но и того было достаточно, чтобы сердце Чарльза пропустило удар. — Нет-нет, ничего не надо красить. Можешь возвращаться в изначальный облик. — Значит все же… — Нет. — Быстрее, чем Ксавьер успеет окончательно смутить Эрика еще одним предложением с намеком на его предпочтения, строго чеканит мужчина. — Ну теперь я уже не поверю. — Перед ним снова стоял все тот же Чарльз — невыносимый молодой инкуб, за улыбкой которого ангелы бы рванулись в ад, обжигая неистовым пламенем свои крылья. — Как тебе будет угодно. — Возвращая себе маску полного спокойствия, произносит с легкой улыбкой священник, почему-то, будучи полностью уверенным, что инкуб знать не знает о произошедшем с мистером Шмидтом, и сейчас говорил правду.  — Да вы сами загадочней любого черта, святой отец. Почему вам так важно было увидеть мой второй облик? Первый раз, когда я его упомянул, вы отреагировали иначе. — Инкуб все еще держал обиду за те несдержанные эмоции Эрика, и Леншерр намеревался как-то загладить вину, но не знал как, не переходя за рамки приличия, которые так и стремился нарушить приблизившийся вплотную Чарльз. — Этим утром я и Логан обнаружили мистера Шмидта под действием каких-то любовных чар, не иначе. Он несколько часов уже бредит о золотоволосой деве, что посетила его спальню и забрала покой. Он так и не проснулся, продолжая признаваться в любви и рассказывать подробности ночи… Миссис Шмидт рвет и мечет, она серьезно намерена убить неверного мужа, но я почти уверен, что все это произошло не по его воле. — Скрывать правду от Ксавьера было бессмысленно, тем более что раз первым подозреваемым оказался он, но смог, сам того не подозревая, оправдать себя, сейчас сможет указать Леншерру правильный путь поиска настоящего преступника. — Хах, да кому этот пьяница нужен. Потрясающе, и ты подумал, что эта девка - я? — Чарльз то ли искренне смеялся над ситуацией, то ли так же искренне возмущался. — Это было логичное предположение, исходя из тех фактов, которые я о тебе знаю, не злись. — Эрику не оставалось ничего кроме как пожать плечами. — Значит, ко мне скоро с требованием надеть юбку прискачет еще пол деревни? — Нет, он все же возмущался. — Я никому о своем предположении не сказал, и, наверное, никто больше и не знает, что ты умеешь менять облик, если ты сам не проболтался. Серьезно, я пришел сюда опровергнуть свои мысли, потому что не вижу смысла тебе совершать подобное, даже желай ты отомстить за все озвученные в твою сторону оскорбления миссис Шмидт. — И ты мне веришь? — Инкуб щурит голубые глаза и сжимает губы в белую плоскую полоску. Эрик растерянно кивает на автомате, ни секунды не сомневаясь. — То ли вы так проницательны, то ли так слепы, святой отец. — Чарльз смеется и машет рукой, делая пару шагов в сторону окна. — У меня есть причины тебе не верить, если ты даже не подозревал о случившемся? — А что, если это все была просто хорошая актерская игра? — Не унимался инкуб, почему-то желая выставить себя перед Эриком намеренно в худшем свете, но священник больше не собирался идти у парня на поводу. — Из тебя плохой актер. Даже тогда в церкви я не поверил тебе, но позволил уйти с обидой в сердце. Мне жаль. В одном Эрик был прав — эмоции инкуба были всегда написаны на его лице, а глаза никогда не врали, пусть он и прятался за насмешливой или игривой ухмылкой, чтобы люди не нашли причин еще как-нибудь к нему прицепиться, ведь последнее, чего он ждал от божьих созданий — это понимания и принятия его таким, какой он есть. А когда он все же позволил себе поверить в то, что такое возможно, его оттолкнули. Голубые глаза прожигали насквозь. Ксавьер молчал, не торопясь с ответом, только смотрел на Леншерра, стоя боком к нему, а другую часть тела подставлял лучам солнца, проникающим сквозь стекло в его уютное жилище.  — Это уже не важно. — Шепот Чарльза резал громче любого грома, Эрик почувствовал себя жутко неудобно. Прощать его не собирались. — Я не считаю тебя плохим, Чарльз. Ты отличаешься от людей, хочешь ты того или нет. Но каждая раса по-своему уникальна и для меня лично… вы все равны. — И даже демоны? — Горькая ухмылка заиграла на ярких губах. — Ты не демон. Но если на то пошло… Свет не может существовать без тьмы. Это мировое равновесие. И ты часть этого мира. — Странно слышать подобные слова от священника. Вас за это на костре-то не сожгут, святой отец? — Смертную казнь отменили, а у меня своя философия и пока я еще жив, как видишь. — Они ухмылялись по очереди, пока один смотрел удивленно, второй довольствовался реакцией первого. И наоборот. — Возможно, я готов вам поверить снова. — Ксавьер поменялся в лице, напряженность ушла, и он повернулся к священнику лицом, уже не поглядывая на него издевательски через плечо. А прямо в глаза, нагло заглядывая в серо-голубые очи и ища там ответы на все интересующие вопросы. — Пьетро говорил о тебе, ты понравился ему, и хотя я честно сначала не одобрил это, я еще никогда не видел его таким открытым в общении. — Раз они коснулись темы ситуации в церкви, стоило вспомнить и про основную причину недовольства Леншерра. — Твой сын, да? Смышлёный парнишка, ему просто не хватает внимания, вряд ли старая нянечка способна уследить за столь энергичным ребенком. — При упоминании светловолосого мальчишки, что так искренне открывал рот во время их забавного разговора и все время пытался подловить Чарльза на обмане, но когда этого не получалось, восхищался еще больше, инкуб расплылся в теплой улыбке. — Ты прав, я чувствую себя никудышным отцом. — Да и детектив, из вас, сэр, признаюсь, так себе выходит. — Рассмеялся парень, подмигивая закатившему глаза к потолку Эрику. — Почему в этой жизни я должен постоянно за что-то извиняться? — Не выдержал Леншерр. — Задаюсь тем же вопросом. — Хмыкнул Ксавьер и они оба звонко захохотали, давно позабыв, из-за чего между ними возникли обиды и недопонимания.