Запах серы

      Глава 6.              Всего один легкий поцелуй, а ощущение, словно ему резанули ножом по лицу. Меньше всего Эрик ожидал даже не того, что Чарльз осмелеет настолько, что позволит себе такие вольности вплоть до открытого соблазнения или домогательства — вот это его бы только разозлило, но самую малость. А вот последующие за этой вольностью ощущения….       — Что ты сделал? — не своим, хриплым, угрожающим шепотом спрашивает Леншерр, не поднимая взгляд на спокойного, как скала, инкуба. Парень только быстро моргнул пару раз и расплылся в привычной для него ухмылке, наблюдая, как паршиво чувствует себя священник всего после одного «особенного» поцелуя.       — То же, что и твоя ведьма. Хотя, наверное, это она считает тебя своим. Ваша деревенька так далека в познаниях о магических существах, что даже странно, как вы ещё все живы. А может это и нормально, ведь единственным ценным экземпляром здесь являешься только ты, — от прикосновения холодных пальцев не получается увернуться, настолько слабым Эрик себя ещё никогда не чувствовал.Кого он, леший вас подери, впустил в свой дом? Ах да, черта…       — Не смотри на меня так, словно это я с тебя все восемь лет медленно вытягивал жизнь.Сейчас я только продемонстрировал, как любое магическое существо может забирать у людей их жизненную энергию. Чем теснее физический контакт, тем больше можно поглотить энергии, вплоть до того, что человек в конечном итоге умрёт. Только провернуть это можно по согласию с партнёром, в противном случае энергии поглотится совсем мало. Сейчас ты просто этого не ожидал, да и через банальное прикосновение много не заберешь, но ты и так почти опустошён, поэтому чувствуешь сейчас такой упадок сил. Навредить я тебе не хотел, прости, — раскаяния в его голосе не чувствовалось, но нежные поглаживания по щеке были приятны, хоть Леншерр это и отрицал, всё равно смотря на склонившегося к нему Чарльза с недоверием, ведь чтобы объяснить, как работает магия, необязательно было демонстрировать наглядно. Он всё ещё ему мстит?..       — На твои воспоминания могли повлиять, но скорей всего, ведьма не смогла склонить тебя к измене, а потому пошла другим путём…       — Да, о какой ведьме ты говоришь? — не выдерживает Леншерр.       — Ты сам знаешь лучше меня, о какой, — взгляд Ксавьера стал серьезнее, а в голосе звучала сталь и укор. Он был почти уверен, что Эрик уже начинает вспоминать, но никак не может принять это всё и отрицает, тем самым делая хуже только себе. Убегает от воспоминаний. Убегает от болезни. Убегает от помощи Чарльза. Только от подобного долго бегать невозможно, и пора бы Леншерру это уже понять.       Перед глазами всплывает белоснежный образ красивой женщины, чьи руки тянутся к нему, но он их отталкивает. Она говорит с ним, но он не отвечает. Её тело больше не прячется за белоснежными одеждами, оно соблазняет своими изгибами и притягивает взгляд, но Эрик, словно слепой старец, только хмыкает и в очередной раз прогоняет девку прочь.       — Да, — тяжелей всего ему даются это слово. Священник выдыхает и отводит взгляд в сторону, меньше всего ему сейчас хотелось наблюдать довольную улыбку на лице Ксавьера.       — Обычно не достигнув желаемого, жертву оставляют в покое или убивают, но… иногда желание сводит нас с ума. Инкубы и суккубы таким не страдают, магическая энергия нам нужна для поддержания тонуса, не более. А вот другие существа, способные управлять магией как силой разрушительной или созидательной, питаются этой энергией как усилителем своих способностей. Ещё она продлевает жизнь, если поглотить всю её целиком. К твоему несчастью, ты родился с большим запасом магической энергии, здесь не обошлось без мага в роду, и сам бы ты без проблем смог им стать, укажи тебе кто-нибудь путь в эту стезю, или не отдайся ты вере в раннем возрасте. Вот так и получается, что те люди, которые могли бы стать магами, но по каким-то причинам не развили свой потенциал, стали желанной «едой» для тех же ведьм. Они уверены, что вы только расходуете магическую энергию зря, а она им, безусловно, нужнее, — Чарльз не прекращал говорить, подробно и чётко объясняя Эрику все тонкости, но к основному так и не переходил, постоянно ухватываясь за что-то и отдаляясь от темы. В конечном итоге Леншерру это надоело.       — Я всё понял уже, понял. Но тогда почему из меня все же… вытянули всю магическую энергию, если я отказал ведьме?       — Есть второй способ. Находясь всё время рядом с жертвой, можно постепенно вытягивать из неё жизнь, даже не прикасаясь. Опять же, на добровольной основе, — закончил на этом Ксавьер, выравниваясь в спине и разводя руками, смотря теперь своими небесными глазенками на Эрика сверху вниз.       — Все восемь лет?.. — священник не верил, что кто-то будет тратить на него столько времени только ради того, чтобы высосать из него всю энергию, когда можно было найти кого-то сговорчивее.       — Ага. Понимаешь, для магов это не так много, как кажется. Я уже говорил тебе об этом. А еще ведьмы очень обидчивые и мстительные. Ну, большинство. А ты — лакомый кусочек, признаюсь честно. Даже когда твоя энергия почти иссякла, я чувствую, насколько она была велика. Поначалу это меня и привлекло, — сознаётся инкуб, а Эрик только закатывает глаза и отворачивается в сторону окна. А ведь Ксавьер был прав — Леншерр действительно пригрел паразита под боком. Кто был с ним рядом все эти восемь лет и незаметно тыкал иголки в сердце, медленно высасывая жизнь?       — Это что-то вроде заклинания, да?       — Да, связывающего. Пока не разорвать нить, контакт не прервется.       — А можно каким-то образом вернуть мне часть энергии на время?       Казалось, только этого вопроса инкуб и ждал. От его ликующей улыбки Леншерра бросило в дрожь, но он продолжил выжидающе смотреть на своего невозможного собеседника.       — Так же, как и забрали, можно её вернуть. Быстро и вполне приятно.       — Чарльз, нет!       Словно он когда-либо его слушал. Разрешения не нужно было, чтобы отдать кому-то свою энергию, поэтому… Инкуб двигался слишком быстро, и не успел Эрик выкрикнуть в знак протеста, как его губы уже накрыли чужие, а холодные пальцы снова оказались на лице, плавно оглаживая шею и спускаясь на плечи. Леншерр весь сжался, готовясь к очередной волне боли, которая могла стать сокрушающей и смертельной для него, но ничего не произошло. Лишь едва ощутимое тепло потекло по горлу, губы Чарльза из лезвий превратились в мягкие и податливые, целовать которые было одно удовольствие, хоть и понял это священник чуть запоздало, сам за собой не замечая, как ответил Ксавьеру. Он совершил всего одну попытку оттолкнуть инкуба, но тот явно не воспринял её всерьёз и буквально перебрался к Эрику на колени, всем телом надавливая на него и углубляя поцелуй. И больше его никто даже не пытался оттолкнуть.       Инкуб не соврал — Леншерр чувствовал себя намного лучше, словно Чарльз вдохнул в него жизнь через их поцелуй, хотя отчасти это и было так. Энергия растеклась по телу, словно масло по стенкам горячего чана, и впервые за долгое время Эрик не чувствовал себя уставшим, не выспавшимся и измотанным. Холодок больше не кусал его за пальцы, бледность с лица спала, уступив вполне живому, оливковому цвету кожи, и в серых глазах заблестел зеленый тон, так идеально гармонирующий с короткими рыжими кудрями.       Боль в висках отступила, словно ранее мужчина и не знал, что такое мигрень, он позабыл и про кашель, и только сердце бешено колотилось, но причина этому теперь была совсем не чужая магия, а бесстыдные голубые глаза, не прекращающие смотреть на него. Их близость затянулась, Эрик не мог позволить развиваться этому дальше, хоть и довольно сжал бедра инкуба, когда Ксавьер переместил его руки ниже поясницы. Воспользовавшись секундной отдышкой, священник всё же осторожно отстранил от себя Чарльза и сам встал на ноги. Тем не менее, демон не спешил никуда убегать, даже не попытался «выйти» из личного пространства Эрика, застыв на месте, уткнувшись носом священнику в грудь.        Тяжелый вздох и последующие за ним шаги заставили инкуба попятиться назад, но далеко отойти у него не получилось — спина поздоровалась со столом, и Чарльз на автомате схватился за древесину, как за спасательный круг. Теперь уже над ним нависал Леншерр с лицом каменного спокойствия, а его пристальный взгляд проедал дыру в симпатичном личике инкуба.       — Эрик? — хотелось бы Ксавьеру думать, что священник, таким образом, только хотел продолжить их приятное времяпрепровождение, но с таким видом целоваться не лезли.       — Ты бы мог в следующий раз учитывать мое мнение? — буквально вжимая собственного соблазнителя в стол, со всей сдержанностью и любезностью в голосе говорит Леншерр, а Чарльз готов был задохнуться от вида такого Эрика.       — Я могу рассчитывать на следующий раз? — впрочем, не в духе инкуба теряться в таких ситуациях.       Чарльзу дарят многозначительный взгляд прежде, чем издать тихий смешок и отвернуться, облегчённо выдыхая и прогоняя остатки напряжения. Эрик чувствовал себя очень неплохо, и мысленно за это поблагодарил инкуба, но вслух пока не был готов этого сказать, и надеялся, что Ксавьер всё и так понимал.       — Скоро вернутся Пьетро и Альма, будь готов, — похоже, их разговор о ведьме переноситься на другой раз. Чарльз надеялся, что головокружительные поцелуи к этому прилагаются.              ***       Приглашая следом за собой последние лучи закатного солнца, Пьетро заскочил в гостиную юрким вихрем и хлопнул дверью прямо перед носом медленно семенящей за ним нянечки. Альма что-то недовольно пробубнила в сторону несносного ребенка, но стоило ей увидеть Леншерра посреди гостиной, и она закашлялась, вежливо склоняя голову.Мужчина только добро ей улыбнулся, останавливая ребенка рукой и вопросительно изгибая бровь, давая понять, что он ждёт объяснений или хотя бы оправданий такому грубому поведению с пожилой леди. Пьетро, однако, считал, что он никому ничего не должен, и если отец его не понимает, то это его проблемы и пусть сам голову ломает. Тряхнув светлыми густыми волосами, закрывающими часть шеи, мальчишка выбрался из-под не очень крепкой хватки Эрика и помчался дальше. И снова во что-то врезался. Его опять без спросу схватили, только уже крепко обнимая и пытаясь поднять на руки.       — Чарльз! — мальчишка почти сразу признает в голубых глазах его нового взрослого друга, общение с которым у него складывалось куда лучше, чем с той же Альмой или даже отцом.       — Папочка снова тебя не понимает? — весело улыбаясь, Ксавьер гладит парнишку по волосам и позволяет ему утащить себя на пол — ребенок был достаточно упитанным для жилистого инкуба, и поднять его на руки оказалось сложно — Чарльзу пришлось опуститься на колени. Их радостное приветствие и крепкие объятия Леншерр оценил и даже попытался не влезать, мало с кем его сын так же мог улыбаться, да и Чарльз выглядел… словно счастливая мать. Или отец? Представить инкуба в роли родителя было сложно, однако священник попытался, и у него это почти получилось, только в итоге, испугавшись собственных мыслей, мужчина решил, что разыгравшаяся фантазия была последствием слишком тесного общения с Ксавьером и волшебного исцеления.       — Это затянувшаяся история, он неисправим! — с умным видом заявляет довольно улыбающийся ребенок. Чарльз больше не мог сдерживать смех, но Леншерр сделал вид, что не услышал и повернулся обратно к застывшей на пороге Альме. Женщина растерянно и даже испуганно смотрела в сторону Ксавьера, так спокойно играющего с ребенком. Увидеть в этом доме инкуба для каждого было бы большим удивлением, но, похоже, для нянечки особенно, хотя Эрик надеялся, что хотя бы до Альмы не дошли ужасные слухи о Чарльзе.       — Это всё очень неожиданно, я понимаю, но Чарльз временно поживет тут, Альма. Он совершенно неопасен, и каким-то образом умеет находить общий язык с детьми, так что… ты сможешь чаще отдыхать, — Эрик предпочел избежать подробных объяснений, Ксавьер в его доме на правах гостя и только в этом случае, возможно, удастся сохранить ему жизнь.       Не успела женщина ответить, как радостный вопль оглушил Чарльза и испугал Леншерра. Священник дернулся в сторону и бросил строгий взгляд на валяющих дурака парочку. Кажется, что он обзавёлся более взрослой версией Пьетро, а ведь инкуб казался таким начитанным и образованным… Наверное, одно другому не мешает, просто Эрик давно забыл какого это — вот так беззаботно упасть на прохладный пол, спутаться в клубок с чужим телом и просто радоваться и наслаждаться моментом. С появлением Ксавьера в его жизни Леншерр стал понимать, почему его отношения с сыном были такие натянутые. Траур в душе священника не позволял ему радоваться тому, что оставила любимая женщина.       — Тогда я пойду накрывать стол к ужину. Как ваше самочувствие, святой отец? — не поднимая взгляд, тихо спрашивает Альма, крепко сжимая подол белоснежного фартука. Её напряжение было легко заметить, но так же и было легко оправдать — Эрик был уверен, что на её месте отреагировал бы так же, если не хуже. Женщина не могла ему перечить в силу своего воспитания, когда же он, окажись в такой ситуации, точно бы высказал всё, что об этом думает. Мысленно Леншерр был рад, что всё сложилось именно так.       — Я чувствую себя лучше сегодня, можешь не приносить мне отвар. Спасибо, ступай, — он одобрительно кивает и благодарно улыбается, провожая быстро уходящую на кухню нянечку взглядом.       Чарльз и Пьетро успокоились и даже отлепились друг от друга, теперь мальчишка что-то увлеченно рассказывал инкубу о школе, а Ксавьер почему-то смотрел в другую сторону. Возможно, он тоже проводил Альму взглядом до кухни, но совершенно не так, как это сделал Эрик. Леншерр не думал придавать этому значения, хоть и на секунду ему показалось, что Чарльз напрягся и свел хмуро брови, относясь к женщине с такой же подозрительностью. Вот только взаимно это быть не должно, и Эрик знал об этом.              ***       Впервые за долгое время за столом в доме Леншерра завелся разговор, и продолжался он без перерывов и до окончания трапезы. Чарльз даже поспорил с Пьетро, что сможет выдавить улыбку и не только, с его серьезного отца, в чем преуспел и оставил мальчугана без одной маленькой помидорки. Но какой-то там овощ стоил того, чтобы увидеть, как отворачивается отец, не в состоянии сдержать улыбки и от того чувствует неловкость, но всё же даёт себе волю и смеётся, когда Ксавьер снова начинает говорить.       После ужина Пьетро не позволил инкубу сразу уйти спать в предоставленную ему комнату, и Ксавьер задержался до поздней ночи с мальчишкой, чья энергия продолжала литься через край, в то время как у Чарльза она уже была на исходе, но оставлять ребёнка ему вот так не хотелось. Он так же оказывал Леншерру большую услугу, позволяя ему ретироваться в спальню раньше всех и отвлекая на себя ребенка. А вот Альма после ужина и вовсе словно растворилась, но этого никто не заметил.       Осторожный стук в дверь, но лишь для формальности. Инкуб тут же открывает её, проникая в комнату, не дожидаясь приглашения войти.       — Эрик, ты уже спишь? — вопрос в темноту, но один из них прекрасно в ней ориентируется.       — Даже если и так, тебя это не остановило, — тяжелый вздох и скрип кровати. Леншерр тянется к подсвечнику, чтобы зажечь не так давно потухший огарок. Он надеялся, что Чарльз к нему пришёл просто пожелать доброй ночи и не нужно менять свечу, дабы их затянувшийся разговор не проходил в полной темноте. Луна этой ночью скромно уединилась за тёмными тучами, обрекая людей на кромешную тьму.       — Ты думал о том, что я сказал тебе? Кто в твоём окружении может оказаться… паразитом? — Чарльз, в принципе, не считал ведьм за людей, ведь их методы были сплошным кощунством, и по своей жестокости они не очень отличались от настоящих демонов.       — Это может быть кто угодно, обосновавшийся не так давно здесь. Я ещё не успел даже составить список подозреваемых, почему это не может подождать хотя бы до утра? — демонстративно зевая, отвечает инкубу Эрик.       — Потому что наше время ограничено, — со всей серьезностью заявляет Чарльз, тем самым заставляя Леншерра напрячься и недоумённо посмотреть на инкуба, чья фигура была освещена пламенем свечи лишь наполовину.       — Я… правда не знаю. В селении нет никого, похожего на ту женщину из моих воспоминаний.       — Ведьма без проблем могла принять любой облик человека, которого убила. Вспомни даты, Эрик. Когда впервые ты увидел ведьму и с какого момента твоя жизнь кардинально изменилась? Кто всё это время был рядом? — Ксавьеру казалось, что он намекает и без того на очевидные вещи, и дело было не в том, что Леншерр его не понимает. Он опять всё отрицает, потому что не хочет в это верить.       — Мы оба знаем правильный ответ. И ей очень не понравилось, что ты восстановил часть своей энергии с помощью меня. Ох, святой отец, оказавшись в вашем доме, я подверг себя ещё большей опасности, — с наигранной досадой в голосе говорит инкуб, прикрывая глаза рукой. Сквозь пальцы он обращает внимание на отстраненный вид Леншерра, мужчина воспринял слова слишком всерьёз.       — Я же говорил, что смогу помочь в ответ. И не только восстановлением энергии, хотя это была самая приятная часть помощи, — прохладные пальцы на чужом подбородке. Неожиданная встреча двух пар глаз и невозможность оторвать взгляд.       — Когда ты прекратишь так делать?       — А если я не хочу прекращать?       — Чарльз, сейчас не время… — ему не хотелось отталкивать Ксавьера, правда не хотелось, и может, не окажись так, что виновник всех его несчастий всё это время находился по правую руку от него, и он бы смог принять и осознать все возникшие у него чувства к этому существу уже сейчас.       Чарльз хмыкает, ведь метания души из угла в угол Леншерра сейчас не просто видны, они ощутимы.       — Ты прав, но мы к этому вернёмся, когда всё закончится, — он говорил это с такой уверенностью, будто заранее знал, что ведьме недолго осталось тянуть ручки к Эрику.       — Пусть так, а теперь иди спать.       С минуту инкуб молчал, так и не убрав руки с лица священника, а потом тихо прошептал:       — Ты… не ощущаешь себя в опасности?       — Как ты понял, я был в опасности почти восемь лет и ещё одна ночь меня уже не испугает точно, — его горькая улыбка в свете одинокой свечи завораживала взгляд, но как бы ни хотелось Чарльзу остаться, он должен был идти. Ведьма не побеспокоит их этой ночью, они сорвали её план, и потребуется время на переосмысление и, возможно, переход к открытым активным действиям, раз все карты вскрыты.       Ксавьер наклоняется к Эрику как можно ближе и невесомо касается губами его лба, проводит по щетине пальцами в последний раз и отстраняется, тут же позволяя тьме скрыть его силуэт. Огарок изжил себя.       — Хороших снов, святой отец.