Снятся ли хакерам швейные машинки

Утро для Ады началось как всегда через задницу. Чуть не ошпарив себе ляжки кипятком из чайника, она отскочила к столу, споткнулась о лапы Маркса и разбила бутылку с молоком. «Забей на это, просто забей», - повторяла она, беседуя с раскиданными повсюду осколками бутылки. Печальный пёс, водрузивший свои дряблые телеса на стул, протяжно заскулил в ответ. - Точно, старина, просто вылетело из головы, - Ада бросила в мусорное ведро очередной осколок, - Сегодня же этот чудила обещал опять прийти. Господи, надеюсь он заленится или забудет. Ничего не хочу плохого сказать о Ситаре, но ей просто жизненно необходимо выдёргивать всех вокруг из зоны комфорта. После завтрака и мытья полов Маркс сопроводил хозяйку до её рабочего подвала и улёгся ждать на пороге. Ада уселась за работу, которую можно было сделать руками, - пришивание пуговиц, приклеивание этикеток и всё такое прочее. Но покой длился недолго: Спустя час с небольшим девушка услышала приветственное рычание пса, а затем по всему подвалу разнеслось узнаваемое «Отъебись, скотина!» - Оставь его в покое, ничего он тебе не сделает, - со вздохом произнесла Ада, не оборачиваясь. - Надеюсь, он скоро сдохнет от старости! - Ренч с размаху бросил на пол огромную дорожную сумку, набитую инструментами и запасными деталями, - Видишь, достал тебе сокровища. На этот раз девушка всё-таки повернула голову и, скептически осмотрев «сокровища», вернулась к работе. «Невменяемый какой-то, - подумала она про себя, - Что я ему сделала?» Даже когда Ренч не разглядывал её шрамы на спине, Ада буквально ощущала всем телом ворчливое копошение злости и недовольства позади себя. Механик принялся ковыряться в древних аппаратах и тихонько ругаться себе под нос. - Бля... - сообщил он громче через какое-то время, - Ну это, я тут всё разъебал к херам... Осталось только собрать обратно. Великолепно! «Спокойствие, только спокойствие», - скрипя зубами, уговаривала себя девушка. - Je m’en balance, - тихо произнесла она, не замечая, что переходит на родной язык своей давно почившей матери, - Prends... эм, ковыряйся, сколько влезет. На минуту установилась неловкая пауза: Ренч был озадачен услышанным. Ада вдруг с некоторым стыдом осознала, что ей почему-то хочется, чтобы он расспросил её или хотя бы сказал что-нибудь. Почему? Она не вполне понимала сама. Люди нередко спрашивали её про её родину, про французский, про шрамы, но обычно это чертовски раздражало. Впрочем, в последнее время девушка не слишком часто виделась со своими немногочисленными приятелями, потому и решила, что просто заскучала одна. - Не против, если я немного оживлю обстановку? - поинтересовался механик, вместо того чтобы совать свой нос в чужую непонятную речь. - Звучит устрашающе, - ответила Ада скептически, хотя и догадалась, что он хочет включить музыку. Через минуту, к великому её удивлению, подвал наполнился знакомыми мотивами Duran Duran - по ушам ездили всё те же песни, что она слушала дома, кашеваря на кухне в одной рубашке. Стесняться Аде было некого: старика Маркса смуглые подтянутые телеса не особенно интересовали. Вскоре небо затянулось тучами и по жестяной крыше застучал дождь; запахло мокрой землёй. - Я пошёл, - подал голос Ренч, когда Ада уже начала ощущать лёгкое покалывание в филейной части от долгого сидения, - Но завтра опять придётся вернуться к этой херне, - его шипящий голос почему-то звучал немного неловко. - Ну-ну, - вздохнула девушка, делая вид, что продолжает работу, - Погодка-то как раз прогулочная. - У меня встреча, ясно?! - ни с того ни с сего вспылил механик, - Скажи спасибо, что я вообще согласился ковыряться в этом дерьме! Пёс неодобрительно зарычал из-под стола хозяйки, заставляя парня оттирать мазут с рук в два раза быстрее. Ада повернулась к нему лицом, но ответная любезность комом застряла в её горле. «Как же я устала от всего этого, - подумала она про себя, глядя на белые кресты на месте предполагаемых глаз Ренча, - Как же я устала... А этот - просто придурок, что с него взять. Целый букет комплексов, наверное.» Прекрасно понимая, что опасно вот так вот расклеиваться перед незнакомым полудурком, девушка опустила глаза, глубоко вдохнула и выдавила из себя безразличное «вали уже», с нетерпением дожидаясь одиночества.