Маленькие истории о Фингоне и Маэдросе от TheLionInMyBed

— Хорошо, хорошо, — сказал Фингон, надеясь, что в голосе его звучит только спокойствие — и ни нотки паники. Все необходимые операции были проделаны; целители заверили его, что не будет никаких осложнений. Всё прошло, как ожидалось, Маэдрос теперь настолько здоров, как и любой в его положении мог быть здоров… что и близко даже не похоже на «здоров», полагал Фингон, и сердце у него страшно ныло... — Ешь лембас. — Мне нужно какое-нибудь лекарство… — слабо пробормотал Маэдрос… такой бледный, такой исхудавший. — Сейчас тебе еще принесут, — соврал Фингон. Правда, «лекарство» было просьбой достаточно расплывчатой, так что его ответ можно было, постаравшись, выдать и за правду. — А можно сесть? — попытка сделать это Маэдросу не удалась, и Фингон почти вздохнул с облегчением, когда тот — даже без помощи Фингона — плюхнулся обратно на спину. — Потерпи минутку, — опять соврал Фингон. — Проверю, смогут ли они тебя приподнять… ладно? Казалось, Маэдрос согласился — ну или его внимание было настолько рассеянным, что он уже забыл, о чем спрашивал. Он повернул голову, чтобы посмотреть на Фингона — взгляд серых глаз был напряженным, тревожным и затуманенным… от лекарств, надеялся Фингон, от лекарств. — Как ты прекрасен… С ума сойти! Слушай, да ты самый красивый мужчина, что я когда-либо видел! Ты от целителей? Фингон улыбнулся и даже чуть-чуть рассмеялся — потому что иначе бы разразился слезами. — Нет. Я здесь, с тобой, и тут и останусь. А ты ешь свой лембас. Но Маэдрос, противоречивый, как никогда в жизни, пропустил его слова — в том числе, и про лембас — мимо ушей. — Но кто ты? Как тебя зовут? Пресвятые Валар, только бы это было от опиатов. — Меня зовут Фингон, — и затем, безрассудно: — Я твой муж. Маэдрос уставился на него, и Фингон мысленно пнул себя за то, что так бездумно обрушил такие сведения на столь больной и запутавшийся разум. Они тридцать лет друг друга не видели, да и задолго до этого их любовь была несвободной, и…. — Ты мой муж?! — глаза Маэдроса распахнулись в восторге. — О… Будь я проклят… Давно? — Просто ешь свой лембас, ты постепенно приходишь в себя. — А дети у нас есть? — Еще нет. — Ух ты… С ума сойти! А мы уже целовались? Для вступления в брак надо не поцеловаться, а сделать кое-что, куда большее, — но Фингон не стал уточнять. Он ничего поделать не мог; он взял левую руку Маэдроса в свои и поцеловал — целомудренно! — костяшки его пальцев. — Просто ешь свой лембас, — сказал он — и, так как, кажется, это не помогало, сам поднес левую руку Маэдроса к его рту. — Это трудно… трудно, детка, это трудно… А мы называли друг друга «детка»? Ну как на это ответить! Фингон хотел бы, конечно! — это Маэдрос считал все эти ласковые прозвища детскими глупостями… ну, в здравом уме, по крайней мере. Но, к счастью, внимание Маэдроса опять уплыло. — А как давно мы женаты? — Давно. — Ох, с ума сойти, какой я счастливчик! — Ешь свой лембас. — Ты самый красивый мужчина из всех, что я видел! — неразборчиво проговорил Маэдрос с полным ртом. — Дай же мне посмотреть на твое лицо! Дай посмотреть… ух ты-ы… да у тебя идеальные зубы! Повернись, повернись же! Фингон послушался — не затем, чтобы Маэдрос оценил его вид сзади — хотя этот вид бесспорно был одной из причин, по которым Маэдрос когда-то давно и женился на нём — но затем, чтоб тайком промокнуть глаза. — Ешь свой лембас. Маэдрос принял это без возражений и вернулся к вопросу, который он очевидно считал сейчас самым важным: — Так мы женаты?