Маленькие истории о Фингоне и Маэдросе от TheLionInMyBed

— Но слушай, а что если один из нас погибнет… — фу-у-у, ты плюнул, что ли?! Да ты едва мне на сапог не попал! — Накаркаешь сейчас! Это чтоб не сбылось! И не говори больше такого! Маэдрос повозил ногой по земле и втоптал плевок в грязь. — Думал, ты выше подобных глупых предрассудков, раз уж сам напрямую общался с богами — вполне, надо сказать, успешно! — Громкие рыдания и воззвания к птицам за общение не считаются! — Молчи и не обесценивай свои подвиги! Так вот, я думал, ты выше предрассудков, а еще считал тебя не настолько наивным, чтобы идти в битву, не понимая, что один из нас может погибнуть — или мы оба. Фингон поднял голову; косы его взвились на ветру, глаза в лучах восходящего солнца дерзко сверкнули. — Мы отважные воины, мы герои, и к тому же один из нас уже победил саму смерть! — А я-то думал, ты просто громко рыдал и звал птичек… — Да я о тебе говорю! — Пусть даже и так, и сама эта смерть была б очень скорбной — что правда, но она оказалась бы не настолько плачевной, как в случае если наши семьи отроют чей-то труп, в котором окажется… — Думаешь, они станут смотреть там? — Чтоб ты знал, Куруфин уже поделился со мной своими планами препарировать моё тело, если я погибну в бою, — сообщил Маэдрос, — и если ты не подозревал — то очень мало знаешь о жажде моего брата к знаниям... — А может, он её не опознает, — воображение Фингона живо нарисовало себе научные интересы Куруфина, и он скривился. — Фингон, он сам её создал! — Ну, он думал, что по твоему описанию восстанавливает пыточное орудие Ангбанда… — Но две вещи будут наверняка… — Маэдрос бессмысленно крутил в пальцах серебряную пробку. — Это будет захватывающе! — Это будет опасно! — Это будет… интимно, — Фингон прижался плечом к плечу Маэдроса, — опыт, который мы можем разделить друг с другом… И Маэдрос позволил себе прислониться к нему в ответ. — И это будет забавно. Маэдрос фыркнул, но не отодвинулся. — Да, а, возможно, и фатально. Пойми, ты весь день будешь верхом. Конечно, кузен, твоя выносливость — как и твоя задница! — достойны восхищения, но я не думаю, что обе раньше подвергались таким испытаниям. Глаза Фингона снова сверкнули. — А я готов принять вызов! А ты? Маэдрос сын Феанора много кем был — но точно не был трусом, уклоняющимся от поединка. — Отлично, — сказал он и глотнул из фляги на бедре. — Пошли в шатер. Сначала вставим твою или мою? *** Тулуспен, ключница морозного Химринга, наблюдала за полем боя чуть издалека, намеренно не встречаясь взглядом с Йирет, личным телохранителем наследного принца, которая стояла бок о бок с ней, ухмыляясь. Отчасти оттого, что Тулуспен знала о презрении Йирет ко всем последователям Феанора за украденные корабли… но, в основном, потому, что, посмотрев друг другу в глаза, пожалуй, обеим пришлось бы признать, что обе прекрасно осведомлены об истинной природе того, что же происходит за кучей трупов, у которой они стояли на страже. — Не могу… — голос принца Фингона был сдавленным, он задыхался. — Пожалуйста, Маэдрос… поторопись уже… — Тс-с… знаю… — голос её господина, невзирая на всю сложность ситуации, оставался холодным и сдержанным, как и всегда. Оба умолкли; раздался мягкий вздох лезвия, извлекаемого из ножен. — Сейчас я взрежу твою броню. — Как же жаль бедняг-кузнецов! — заявила Йирет. — Будто у них и так мало работы! — Мой господин нужды твоего принца всегда ставит превыше всего! Йирет сплюнула в месиво грязи у них под ногами. — Я была в Альквалондэ и при Арамане, ключник! — Да уж как мне забыть, когда ты твердишь это каждый раз при нашей встрече! — а встречались они слишком часто... учитывая то, как часто принц Фингон наведывался в Химринг. Позади брякнуло что-то стальное — Тулуспен надеялась, наколенник или наплечник, но вряд ли — и с грохотом упало на землю. — Может, помочь им? — сказал третий воин, какой-то полный никто из синдар. Нолдиэ сделали вид, что его не услышали. — А ты хотела б забыть, а? — не сдалась Йирет. — А нам не так легко запудрить мозги, как принцу Фингону, а ты и наполовину не так ловко управляешься с языком, как твой господин! — А я-то думала, ты довольна, что он преклоняет колени перед твоим принцем! И тут Маэдрос заговорил — слишком тихо, чтоб им было слышно, — и его речь прервал прерывистый стон. Юноша-синда вздрогнул и побледнел. — Если принц Фингон страдает… — Сын Феанора всё держит в руках! — процедила Йирет. — Мой господин изучал искусство врачевания под руководством лучших целителей Валинора! — добавила Тулуспен. Это было вполне правдиво и, к тому же, казалось, немножко изменило взгляд парня на происходящее… с того взгляда, который был совершенно тут неуместен. — Уверена, с его-то познаниями в анатомии, ему в таких битвах ещё… сподручнее! Особенно, когда рукой он по локоть в… — Йирет! — В утробе тэлери, например! А ты думала, я о чём?! — та ухмыльнулась. Один из трупов дёрнулся. — Ты или я? — сквозь зубы прошипела ей Тулуспен. — Я сама, — Йирет вытащила кинжал и наклонилась, хватая орка за волосы. Неуловимое движение запястья — и судороги прекратились. — До полевых шатров отсюда верхом полчаса. Не могли потерпеть, что ли! — Но если принц так тяжело ранен, что его нельзя перемещать… — сдвинул брови юноша. — О да, конечно, так ранен! В него вошёл вражеский… — Тулуспен пнула Йирет так, что та чуть не упала на свою свежую жертву. — Не говори «вражеский»! Мы все тут родня! — Да — и некоторые ближе друг другу, чем прочие! — Ты подготовлен? — спросил Маэдрос — по счастью, для воинов за кучей невидимый. — А то может быть больно. — Он что-то из раны вытаскивает, — пояснила Тулуспен — спасая рассудок, скорее, себе, нежели юноше. — Или вставляет… — Йирет! Раздался хлюпающий звук, а потом стон — и новые, и всё новые стоны… они, конечно, могли быть вызваны тем, что кто-то грубо выдернул из раны стрелу, да только вот всё продолжались и продолжались… и приобрели удручающую ритмичность. Йирет принялась громко насвистывать, и Тулуспен, наградив её благодарной улыбкой, засвистела с ней унисон. Они уже успели отсвистеть целиком «Долог путь до Талат Дирнен» и даже начали двадцать пятый стих последней оды Маглора — такую приставучую песенку, что её соизволила запомнить даже Йирет, когда из-за кучи, прихрамывая, вышел Маэдрос, одетый в окровавленный плащ, штаны… и больше почти ничего. — Вы вытащили стрелу, господин? — спросил синда, и Тулуспен поразилась, как же некто, имеющий столь мало соображения, умудрился дожить почти до взрослого возраста. — Стрелу? — переспросил Маэдрос. — Никогда не стоит извлекать стрелу прямо на поле боя — слишком легко оставить в теле отломившийся наконечник или ухудшить кровотечение. — Тогда что же случилось?.. — Кольца кольчуги разбились и впились ему в бок. Я удалил их и наложил швы. — О, так тунику вы сняли, чтоб порвать на бинты? — Нет, — отчеканил Маэдрос. — На бинты я пустил в ход бинты. А тунику снял для полового соития. Седлай коня и поехали — до лагеря путь неблизкий.