Маленькие истории о Фингоне и Маэдросе от TheLionInMyBed

— Фингон? — пробормотал Маэдрос, хотя вышло больше похожим на «Фнгмф». Он моргнул, пытаясь согнать с себя сон, и изо всех сил постарался если не сесть, то найти какое-то более достойное положение лёжа. — Ты как давно тут сидишь? Надо было меня разбудить! — Нет! — живо возразил Фингон. — Не надо! Маэдрос наконец пришёл в себя достаточно, чтобы прийти и в раздражение: Фингон, вытянув ноги, закинул их прямо на покрывало. Хотя, на самом-то деле, Маэдрос против его сапог не возражал — но знал, что от него этого ждут, так что сбросил их на пол. — Я и так сплю слишком много. Казалось бы, уже тошнить должно от безделья, но, похоже, пока ещё нет… Когда-то сны для него были забытьем, которого он так отчаянно жаждал. Но теперь мир бодрствования приносил утешение и заботу — а ещё компанию тех, кого он любил, и потому казалось преступлением проводить так много времени, блуждая по воспоминаниям о боли и горечи неудач. — Только ты мог назвать это бездельем! Подвинься! Маэдрос поёрзал, как мог, чуть сдвинувшись, и Фингон вскарабкался к нему на кровать, прямо так, в грязных сапогах и всём остальном. — Всё ещё мечтаешь наказать моих братьев? Не они мои прачки! — Ну, всё равно это кто-то из последователей твоего отца, так что меня всё устраивает, — бодро заявил Фингон, подвинув их так, что теперь Маэдрос оказался прижат прямо к его груди, у него в объятьях… хотя Фингон аккуратно избегал задевать худшие из его ран. Маэдрос безмолвно позволил себя переместить… и тёплая сила окутывающих его объятий была очень приятна. Но что тут ещё скажешь — кроме уже предложенных извинений, которые Фингон принял — во всяком случае, так он уверял? Казалось, Фингон не замечал его беспокойства. — Маглор сказал, что пытался сыграть тебе одно из последних своих сочинений, и на половине ты задремал. Таким обиженным я его никогда раньше не видел! — Ох, буду признателен, если не будешь напоминать — он и так слишком часто сам мне напоминает! Если хочет, чтоб я перед ним поунижался — ему следует подождать своей очереди, всё-таки это наименьшее из моих преступлений! Фингон, склонив голову, гневно сдвинул брови, что, вкупе с пронизывающим взглядом, делало его тревожно похожим на хищную птицу на охоте. — Там, на горе, ты сказал… ты сказал кое-что, меня удивившее. Не уверен, что ты имел в виду… Слишком хорошо было ясно, что тот менял тему. Не то чтобы Маэдрос хотел говорить об этом, но Фингону этот разговор он задолжал, как и куда большее. — Уверен, что говорил много того, что вряд ли имел на самом деле в виду… я и наполовину не был в здравом уме. А про что ты? — Ты сказал, что позволил им сгореть. Ты про Лосгар? Не худший из его провалов, но тут даже и говорить не о чем. Даже шипение собственной кожи под бичом балрога не притупило воспоминаний о запахе горящей смолы и пылающей плоти. Что потерял он сам, кроме тысяч и тысяч, что обрёк на долгий переход через Льды? Казалось невозможным, что Фингон мог ещё смотреть ему в глаза после всего того, что из-за него претерпел. — Ну вот тут я теперь должен унижаться заслуженно, — медленно проговорил Маэдрос. — Я бы ударил отца… или держал его голову в пене прибоя, пока он одумается — о, я был достаточно зол! — но я воздержался от этого… как и от всего остального. К тому моменту я понимал, что так просто он не откажется от намеченного, и всё же не сделал… Но к чему тебе мои самонадеянные оправдания! Я подвёл тебя и прошу извинений. Фингон пристально смотрел на него, глаза его были темны от чувств, которые Маэдрос никак не мог опознать. — Но ты стоял в стороне? — Ну конечно, я… — понимание ударило его куда внезапнее и больнее бича. — Ты не знал! — Да откуда мне было? — голос Фингона звучал резко, но теперь Маэдрос сумел распознать его взгляд… и то было не яростью. Может быть, облегчение. Радость. Оправдавшаяся надежда. — И всё же пришёл… — Пришёл, — Фингон потянулся к нему, и Маэдрос взял его за руку, изо всех сил пытаясь разобраться, что же чувствует сам. Не должен был Фингон так радоваться тому, что было лишь провальной попыткой предать его чуть меньше, чем могло получиться, — а он вот был рад. И не должно было так согревать Маэдроса знание, что его друг достаточно глуп, чтобы рисковать своей жизнью ради подобного ему существа… — Глупец! — фыркнул он. — Скажи ещё, что сделал это, чтоб воссоединить наши народы. — А что! — Фингон расхохотался. — Скажи, что ты самонадеянный и безрассудный, что думал заставить Мелькора выглядеть дураком… — И это правда! А есть и ещё причина… — Фингон умолк и притянул Маэдроса к себе чуть поближе, — я герой, а это очень благородный поступок! — заявил он, и его крепкое объятие так не соответствовало царственному достоинству... — А ты почему стоял в стороне? — Это был благородный поступок, — откликнулся Маэдрос. За неимением лучшего ответа, он приподнял их сплетённые руки и прижался губами к костяшкам пальцев Фингона. Тот закашлялся и покраснел. — Что ж… хорошая новость! Вражда пока не остановлена, но всё это должно помочь восстановлению дружбы народов. Если верные отца должны будут следовать за сыном Феанора — легче всего будет следовать за тобой. — Ты… — Жалею обо всех своих доблестных подвигах. — Что? Да я только о том, что, похоже, ты считаешь меня очаровательным! — Маэдрос зевнул, — Ну да ладно. Что до вражды — у меня есть к твоему отцу предложение. — Ого? — Позже. Я сражён очередным приступом лени. Фингон предпринял неудачную попытку подняться; Маэдрос стиснул его ладонь крепче. Хоть тот был твёрже перин Маэдроса, но гораздо теплее… а Маэдросу приходилось спать и в куда менее удобных условиях. Воспоминания всё ещё ждали — как и всегда — но может их зубы слегка притупились… — Маэдрос… — М-м-м… — Я не чувствую руку. — Я тоже. И Фингон вздохнул и остался. Если он и пожалел снова о своих доблестных подвигах — то сделал это так тихо, чтоб Маэдроса не будить.