11. О том, почему Фингона звали Фингоном
14 июня 2017 г. в 19:57
Примечания:
Этот крэковый драбблик был написан автором на фоне очень занимательных обсуждений в англофандоме на тему эльфийских волос:) коллеги по фандому всем миром обсуждали, что, должно быть - раз уж у эльфов столько имён про волосы и столько всяких "волосяных" историй в каноне - волосы у них должны были иметь какой-то очень сексуальный смысл и предназначение. И коллеги придумали множество остроумных интерпретаций всех этих историй (моё воображение, например, навсегда покорила идея Лайвоук, что золото в косах Фингона - это получается тогда аналог кхм Принца Альберта :))))
Драббл, как и предыдущий, был написан в два этапа: http://thelioninmybed.tumblr.com/post/160833734347/vardasvapors-crocordile-replied-to-your-post и http://thelioninmybed.tumblr.com/post/161581726732/hi-lion-first-of-all-im-sorry-i-only-lurk-your.
И выкладываю я его потому, что прошлая глава у нас закончилась как-то грустно. Так что тут будет альтернатива, пусть и крэковая:)) я вот фанат таких альтернатив и переводить их очень даже люблю :)
— Что ж, — сказал Маэдрос, — ну всё же! Почему тебя назвали «командиром волос»?
— Потому что я безупречный командир над своими волосами, — заявил Фингон. Золото в его косах подмигнуло Маэдросу в тусклом свете факелов бара, сами волосы лоснились глянцем.
— Волосы просто отличные, — согласился Маэдрос, притворяясь, что вовсе не надеялся на какое-то менее прозаическое объяснение.
— Гляди! — ухмыльнувшись и соблазнительно взмахнув ресницами, Фингон вынул из бокала вишенку и поднёс к сплетённым в узел на макушке косам. Косы зашевелились, схватили ягодку и затем принялись извиваться, словно клубок змей.
Наконец они замерли — сплетясь в еще более затейливый узел и выплюнув вишенку в подставленную Фингоном ладонь.
Черенок был завязан безупречным узлом.
Маэдрос в жизни не видел ничего более возбуждающего.
***
Битва угасала, но на поле боя всё ещё звучали вопли и стоны умирающих, воняло кровью, вскрытыми внутренностями и палёным волосом.
Но всё это совершенно не заботило Маэдроса. Он всё звал и звал Фингона по имени — по правде говоря, орал во всё горло — и спешил, и спешил дальше, продираясь через трупы, хлюпая сапогами по болоту из крови.
В крови валялось серебряно-голубое знамя, разорванное на клочья-ленточки, а рядом с ним — мёртвая Йирет, знаменосец Фингона, а рядом с ней…
— О, привет, детка! — бодро произнёс Фингон. С ног до головы он был вымазан грязью и пеплом, но улыбался и держал — косами! — древко огромного чёрного боевого топора. Лезвие топора было глубоко погребено в обугленном и бесформенном трупе, в котором Маэдрос, в конце концов, узнал Готмога, Предводителя армии Ангбанда.
— Ты жив! — Маэдрос рухнул на колени прямо в грязь, сражённый затопившим его облегчением.
— Ну… на какой-то миг тут стало оч-чень волосато! — Фингон усмехнулся, и волосы его отпустили топор, напоследок поздравительно хлопнув Фингона по ладони. — За руки меня держали, но никто не принял в расчёт мою причёску-убийцу!