Маленькие истории о Фингоне и Маэдросе от TheLionInMyBed

На чинном и церемонном синдарине Маэдрос говорил так гладко и саркастично — и ровно то, что, по его мнению, Фингон хотел слышать больше всего. За закрытыми дверями, на квэнья их детства, он был куда менее рафинированным и куда более искренним… и потому вообще почти не говорил. И очень-очень редко, когда Маэдрос терял голову в раже битвы, или когда Фингон сводил его с ума ласками так, что он забывал сам себя… с его губ слетали слова на другом языке, и Фингон не знал, что именно тот говорил. Может, проклятья, а, может, мольбы — на Вражеской Чёрной речи они звучали почти одинаково. Слова были такими уродливыми и бесформенными, как и всё родом из Ангбанда; все, кто имел здравый смысл, этим звукам бы ужаснулись. Фингон, пожалуй, здравомыслящим не был вовсе — голос Маэдроса, рокочущий ему в ухо, полный желания, хриплый и задыхающийся этими грязными и ужасными звуками, посылал по всему его телу мурашки… которые были ужасом лишь отчасти. Он говорил себе: всё дело в том, что его друг так страдал и сумел выжить, так что каждое слово — словно очередная победа, украденная у Врага. Он говорил себе: всё дело в том, что он Фингон Отважный, победивший Льды и драконов, потому нет ничего необычного в том, что его так восхищает то, чего другие боятся. Всё это было правдой, и, будь он Маэдросом, он на том бы и остановился. Но то была не вся правда… Вся правда была в том, что эти слова, как и откровенное отчаяние в том, как их стонал Маэдрос, были самыми искренними из того, что Фингон когда-либо от него слышал… Хотя нет. Худшее было не в том, что Маэдрос этого не осознавал. Худшее было в том, что Фингону это нравилось…