Лис и волк.
21 апреля 2017 г. в 18:21
Что может желать семилетний волчонок? Да то же, что и все остальные зверята его возраста: иметь любящих родителей, брата или сестру, спокойную, сытую жизнь. Всё это когда-то было у Эйдена, и всё было потеряно. Да, с тех пор он нежданно для себя обрёл новый дом, в котором его даже обнимали, прижав к себе, но только это была не любимая мать-волчица, а крольчиха.
Волчонок не спал, глядя в темноту, и перебирал в памяти всё, что случилось с ним за последнее время… После указа о хищниках, первые несколько месяцев его семья ничего особенного не замечала, разве что отца уволили с работы. Мать, ожидавшая ещё одного щенка, всё время сидела дома и как могла поддерживала уволенного мужа, всячески заботясь о нём и сыне.
Их очень выручали деньги, отложенные когда-то на всякий случай, но затем, когда они подошли к концу, а отец не смог никуда устроиться, начались по-настоящему чёрные дни. Глава семейства работал допоздна на самых грязных и тяжёлых работах, всячески стараясь прокормить своих родных. Беременная мать, несмотря на недовольство отца, тоже вынуждена была идти работать. К счастью, волчонок не знал, куда именно.
Затем всех хищников обязали носить ошейники, бьющие разрядом тока при любых сильных эмоциях своего владельца. Эйдену с матерью повезло, они не попадали под действие закона и ошейников не носили, но вот отец исключением не был. Каждый день ему доставалось за троих: удары тока он получал очень часто, так как прокормить семью было делом очень и очень нервным.
Продуктов в доме становилось всё меньше и меньше, но не это было для волчонка самым страшным: странное отчуждение, словно он был прокажённым, исходившее от его бывших травоядных друзей и товарищей по играм. Они почти все и разом перестали с ним общаться, не желая водиться с «грязным хищником».
Однажды, вернувшись с улицы, он застал свою мать лежащей на полу. Вокруг неё растекалась лужа крови, бьющей в чувствительный детский нос своим металлическим запахом. Эйден в панике бросился к отцу, который тут же кинулся искать врача. С грехом пополам, но нужного зверя он нашёл. После его визита выяснилось, что ни братика, ни сестрёнки у него уже никогда не будет.
Мать очень тяжело восприняла новость о потере нерождённого щенка, целыми днями она лежала на кровати, отвернувшись к стене, не обращая внимания ни на что, будто бы весь мир перестал существовать. Отец стал допоздна пропадать в поисках пропитания, изредка принося небольшой пакет с едой, хотя едой это было трудно назвать. Где и что ел папа, он не знал.
Волчонок старался отложить матери лишний кусочек, стал есть один, максимум два раза, что не очень хорошо сказывалось на нём самом — он стал худеть на глазах, превращаясь из весёлого голубоглазого волчонка в жалкое подобие нищего, грязного оборванца, какие живут на улице, ночуя около горячих труб водоснабжения.
А затем всё стало ещё хуже: хищников перестали брать на работу вообще, предлагая фактически рабство. И так скудной еды стало ещё меньше, и отец принял решение продавать или выменивать домашние вещи на продукты. Какое-то время это работало, но затем случилось то, от чего он ещё долго будет просыпаться в ночи, скуля на весь дом.
Пожар. Несколько травоядных подожгли их квартиру и подпёрли дверь, чтобы никто не выжил. Его, наглотавшегося дыма и судорожно кашлявшего, отец вынес первым, и, не обращая внимания на обгоревший хвост, хотел было уже броситься за матерью, как охваченная огнём крыша просела и, рассыпая фонтаны искр подобно фейерверку в новогоднюю ночь, рухнула внутрь. Спасти мать не удалось. Последнее, что он слышал от неё — это крики боли от сгорания заживо…
Они стали жить в городских подвалах на окраине города, зачастую прячась днём и выходя на свет только ближе к вечеру. Отец стал ещё больше и чаще пропадать в поисках еды для сына, фактически видя его только перед сном, да и сам Эйден старался хоть как-то подработать или найти какую-нибудь съедобную корку. Но достать еды у них получалось не всегда, и волчонок стал постоянно голодать, медленно, но верно превращаясь в скелет. И вот, однажды его отец не вернулся…
Эйден ждал его два дня, и когда было решил, что пора уходить, произошло чудо — за ним пришли, только это был не отец, а совершенно незнакомый кролик. Волчонок не хотел никуда идти с травоядным, он отчаянно царапался и пытался кусаться, но силы были неравны, и ушастый всё-таки смог с ним справиться, правда, ценой порванной одежды.
Страх того, что его отвезут либо в детский дом, либо сделают с ним что-то похуже, оказался беспочвенным: кролик привёз его к себе домой и даже попытался накормить, но Эйден забежал в первую попавшуюся комнату, заперся там и забился в угол от ужаса. Сколько он так просидел, сжавшись в комочек, волчонок не знал, заснув от усталости прямо на голом полу. На следующий день, утром, дверь стали ломать. Когда она поддалась и, наконец, открылась, в комнату вошёл ещё один кролик и стал уговаривать его идти с ним. Волчонок идти не хотел и попытался убежать, но его догнали, отвели к машине, и они поехали. Куда? Этого он не знал…
И вновь его страх оказался пустым и бессмысленным: те, кого он так боялся, приняли его, словно он и не волчонком был, а самым обыкновенным кроликом. Эйдена выкупали, дали целую кучу новой чистой одежды, накормили и даже выделили комнату. Отдельную комнату! Специально для него…
Он сам не понял, почему, но очень быстро доверился одной молодой сиреневоглазой крольчихе, которая им и занималась. Когда она отвела его, вконец уже осоловевшего после сытного ужина, помогла переодеться и уложила спать, он, совершенно не осознавая, зачем и почему, пришёл в её комнату и уселся на пол недалеко от её кровати.
Сам того не желая, он разбудил ушастую, которая, вместо того, чтобы отругать его, сама села рядом, прижала к себе и стала успокаивать. Тревога, страх и все сомнения моментально испарились, исчезли, и волчонок, подчинившись необъяснимому порыву, уткнулся ей в подмышку.
Вот он и лежал, не веря до конца, что, попав в прямом смысле поначалу в настоящий ад, очутился если не в раю, то уж точно в безопасности и мог больше не бояться, что когда-либо останется голодным.
Эйден осторожно, чтобы не разбудить крольчиху, встал, надел поверх пижамки свитерок, захваченный им из «своей» комнаты, и осторожно вышел за дверь. В доме было тихо, и он смог беспрепятственно спуститься на первый этаж. Открыв входную дверь, волчонок вышел на крыльцо и, ссутулившись, уселся прямо на ступеньку. Подняв мордочку к небу, Эйден принялся тихонько подвывать на неполную луну от какой-то странной, непонятной тоски.
— Эй! И чего это мы здесь выть начинаем, а? — вдруг раздался сзади знакомый нагловатый, с хрипотцой, басок. — Сбежать надумал? Я т-те дам… Ишь, путешественник нашёлся.
Эйден обернулся и увидел знакомого фенька, того самого, которого он назвал сэром, чем вызвал приступ хохота, заставив чуть ли не сложиться пополам.
— Да нет, просто… Вышел я и всё, чего ты прицепился? Нельзя, что ли?!
— Можно. Если осторожно, — зевнул фенёк и уселся рядом, поджав под себя лапы. — А сбежать я тебе не дам. Ты многого ещё не понимаешь, многое воспринимаешь не так, как надо.
— Я тебе одно скажу, волчок — повезло тебе, что ты сюда попал, — продолжил фенёк, глядя куда-то вдаль, в темноту. — Они ведь и меня, и дружбана моего из такой жопы вытащили… Не приведи хвост тебе такое пережить.
— Ага. Как же… Ты-то хоть знаешь, что со мной было? С моим отцом, мамой? А? — заворчал Эйден, стряхивая лапу фенька со своего плеча. — Знаешь?
— Знать? Не-а, не знаю. Догадываюсь. Скрывать не буду: скорее всего, папаню твоего убили. И не надо на меня так смотреть, сироп сахарный я с тобой разводить не стану, кексики с какао тоже. Говорю как есть. Да, дерьмо случается, порой этого дерьма столько вылиться может, что и веру в других теряешь. Только вот не надо так, терять… Да, тебе БЫЛО хреново, много ты хлебнул, но теперь радуйся, что попал сюда. И мой тебе совет: забей болт, что ты у кроликов, просто будь им благодарен за всё. И никогда, слышишь, голубоглазик, никогда не вздумай отсюда уходить, а сейчас — ноги в руки и марш спать. Нефиг мелочи по ночам на крыльце сидеть. Усёк?!
Фенёк хмыкнул и легонько пихнул Эйдена в плечо. Волчонок нехотя встал и молча вошёл в дом. Поднявшись по лестнице и подойдя к комнате крольчихи, он постоял так, прижавшись лбом к двери пару минут, затем точно также осторожно вошёл, прикрыв её за собой, и, стянув свитер, вновь аккуратно залез под одеяло, где вскоре и заснул.
******
Джуди проснулась от того, что её что-то сжимало. Открыв глаза, она сразу всё поняла: клубок, в который свернулся перед сном Эйден, развернулся, и волчонок своими вытянутыми лапами прижал её к стене. Немного пролежав в неудобном положении, крольчиха приподнялась, уперевшись локтём в подушку, и посмотрела на продолжавшего как ни в чём не бывало спать волчонка.
Пижамка немного задралась, приоткрыв тощенький животишко Эйдена, двигавшийся в такт его дыханию. Малыш мирно спал, как будто бы и не было с ним ничего такого, чего бы ему стоило бояться или из-за чего стоило бы переживать.
Осторожно, чтобы не разбудить малыша, она спрыгнула на пол и прикрыла подёргивавшего во сне ушками волчонка одеялом. Постояв у кровати ещё минуты три, Джуди зевнула и, зайдя за спинку кровати, быстро переоделась. Взгляд упал на настенные часы, время было 6:58. Глянув ещё раз на продолжавшего спать Эйдена, она тихо и осторожно вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь и протяжно зевая. Спустившись на первый этаж, она первым делом пошла в кабинет отца посмотреть, как обстоят дела у Ника с Финником. Войдя в дверь, крольчиха увидела, что Финник уже не спал. Фенёк укрывал своего друга тёплым пледом, а на полу перед диваном стояло судно.
— Привет, Финн. Как Ник? С ним всё нормально? — тихо, чтобы невзначай не разбудить лиса, спросила Хоппс. — Может, принести чего? Как он спал?
— Да всё с ним нормально, не переживай ты так. Что может случиться, если рядом я?! — подбоченился карликовый лис, шутливо выставив вперёд свою тощую грудь. — А если честно, то он понемногу в себя приходить начинает. Ночью вот сегодня даже говорить стал. Так, ты это… дорогу освободи, мне вынести кое-чего надо.
Джуди посторонилась, пропуская фенька, прошмыгнувшего мимо неё, и, подойдя к дивану, присела на край. Она неожиданно для себя самой вдруг поняла, что уже не переживает за Ника, будто бы знала наперёд, что рыжему ничего не грозит. Хоппс осторожно протянула лапку и провела кончиками пальцев по морде лиса, отчего тот, как ей показалось, немного обиженно засопел, слегка вздрогнув. Джуди отдёрнула лапку и счастливо улыбнулась, даже показав спящему язык. Прислушавшись к дыханию Ника, Хоппс заметила, что хрипы уменьшились, ослабели, а вдохи стали более ровными.
Джуди взяла его за лапу, тоненькую, словно веточка и принялась поглаживать, тихо улыбаясь. Ей вспомнилось, как она тогда держала его, истошно вопящего, с насмерть перепуганной мордой, пытаясь не выпустить и не сбросить случайно вниз.
— «…ты спасла мне жизнь…». Так ты тогда сказал, когда мы висели на тех лианах, да? — спросила у неслышащего её лиса Джуди. — Да, да… Именно так ты и сказал. Я тебя тогда спасла, но потом из-за меня ты стал таким… Прости, прости меня, глупый лис…
— Эй, ты опять, что ли, слезы льёшь? Теперь-то что случилось?! — Джуди обернулась и увидела Финника, державшего в лапах чашку с чем-то очень приятно пахнувшим. — Значит так, иди буди, давай, злого волка, и дуйте оба завтракать, а то маман твоя уже почти всё приготовила. Да и Эйдена знакомить со всеми надо, ему ведь жить здесь. Пускай пообвыкнется. А я вот этот рыжий хвост кормить буду.
— Да ладно тебе… Скажешь тоже, злой, — прыснула со смеху крольчиха, поднимаясь с дивана и направляясь к двери. — Никакой он не злой, он просто… одинокий. Вот и всё.
Эйден поначалу не понял, где находится: он лежал в кровати в новенькой пижамке, чистый, вычесанный и, что самое странное, по-настоящему сытый. Волчонок встряхнулся и перевернулся набок, разглядывая обои на стене. Он вспомнил. Вспомнил, где находился. Его, волка, приютили кролики и позаботились о нём: отмыли, одели, накормили, даже выделили ему комнату, его личную комнату, в которой он не ночевал, предпочтя сон с доброй крольчихой…
Эйден уселся на кровати, обхватив лапками ноги и положив мордочку на колени. Он вновь не мог до конца поверить, что всё произошедшее с ним было не сном. Единственное, что он воспринимал как реальность, был ночной разговор со странным лисом, бывшим даже немного меньше его самого. «Будь благодарен». Эти слова он запомнил хорошо, очень хорошо. Благодарность… Волчонок фыркнул, тряхнув головой. Как он мог не быть благодарным тем, кто его фактически спас от голода? Не мог он таким быть, просто не мог.
Эйден уже хотел встать с кровати и идти в свою комнату, как дверь открылась, и вошла та самая крольчиха, которая приютила его на ночь у себя. Она подошла к сидящему на её кровати волчонку, присела рядом и погладила его по плечу.
— Ой, ты проснулся! А почему сидишь здесь один? — ласково заговорила крольчиха. — Утро ведь уже! Так, иди в свою комнату, переодевайся и спускайся вниз завтракать. Тебя с остальными надо познакомить, не будешь же ты вечно букой ходить. Ну? Хорошо?
Волчонок, не говоря ни слова, поднялся, взял свой свитерок и пошёл к себе. Быстро переодевшись в то, что надевал вчера, он вышел в коридор и, немного потоптавшись от нерешительности у лестницы, стал спускаться на первый этаж.
Когда Эйден с опаской заглянул на кухню, его глаза расширились от удивления стол, вчера ещё совершенно пустой, не считая их троих, сидевших за ним, был полон кроликов, а точнее крольчат. Все сидевшие оживлённо разговаривали, постоянно вертя головами, а у плиты суетилась, по всей видимости, мать странной сиреневоглазой крольчихи. Она что-то постоянно перемешивала, гремела многочисленными кастрюлями и пробовала на вкус. Эйден испуганно шарахнулся в сторону, прислонился к стене и прижал уши к голове. Столько незнакомых зверей, да к тому же кроликов… Сердечко волчонка бешено колотилось, ноги подкашивались, а во рту всё настолько пересохло, что он даже не мог сглотнуть. Но, наконец-то собравшись с силами, волчонок встряхнулся, сделал несколько шагов вперёд и с виноватым видом предстал перед обитателями дома.
— Здрасьте… — робко начал Эйден, глядя в пол и переминаясь с ноги на ногу. — Я… э-э-эм… Можно?
Ответом волчонку было многоголосое «Да!», выкрикнутое восемнадцатью ближайшими крольчатами. Все они дружно повскакивали со своих мест и всей кучей бросились навстречу гостю, поочерёдно хватая его то за одну лапу, то за другую и буквально волоча за собой к накрытому столу. Эйден готов был сгореть от стыда, ведь он совершенно не привык к такому радушному приёму со стороны незнакомых зверей.
— Так-так… А ну-ка все по своим местам! Живо! — вступилась за уже готового сгореть со стыда Эйдена Бонни, повернувшаяся к своим чадам, грозно помахивая половником. — Вы что к нему пристали? Не видите, что он стесняется?
Крольчата врассыпную бросились каждый к своему стульчику. Вновь усевшись за стол, они не прекратили поглядывать на вконец уже ошалевшего волчонка, усаживающегося на своё место. Если бы они могли видеть сквозь его шерсть, то заметили бы, что его шкурка приобрела ярко-красный оттенок.
— Что за шум, а драки нет? — весело протараторила Джуди, входя на кухню. — Ну как, познакомился со всеми, Эйден?
— Да уж, познакомился… Так познакомился, что ему чуть всю шерсть не повыдёргивали! — вновь грозя пальцем отпрыскам, проворчала Бонни. — Так испугали малыша, что он теперь сидит и словечка не говорит.
— Мы не специа-а-ально-о-о! — протянул хор голосов. — Мы не хотели его напугать! Он такой смешной! — вновь раздался многоголосый хор. — Он нам нравится! Не-е, мы не хотели его обижать. Честно! Ну прости нас, Эйден!
Волчонок сидел на стуле, молча болтая ногами. Не то чтобы ему было неприятно такое отношение, нет, он просто впервые за свою недолгую жизнь стал чего-то стесняться. Он тот, кого бывшие друзья и товарищи, не все, но всё же многие, стали называть «грязным хищником», «трупоедом», сидел просто так посреди целой кучи крольчат, совершенно его не боявшихся, да вдобавок ещё и проявлявших к нему неподдельный интерес.
— Ну же, Эйден, кушай, давай, — вывел из полудремотного состояния голос Джуди. — Завтрак остынет.
Волчонок пару раз моргнул, поднял мордочку и увидел стоявшие перед ним тарелки с супом и яичницей, два куска хлеба на аккуратной тарелочке и большую кружку с компотом. Та самая крольчиха, отмывшая его и пригревшая ночью, обняв, сидела рядом и мило улыбалась.
Эйден тряхнул ушами, чем вызвал шквал позитива среди крольчат, молча, стараясь не смотреть по сторонам, взял ложку и принялся за суп. Быстро проглотив первое, даже не успев распробовать его вкус, Эйден принялся также молча есть яичницу. Случайно повернув голову влево, он заметил, что одна маленькая рыжеватая крольчишка смотрит на него, не отрываясь.
— Какой ты голо-одный… Ты давно не ел, да? — осторожно спросила малышка, немного наклонив головку. — Да ты ешь, ешь… Мама тебя бы-ыстро откормит. Будешь большой и сильный! Р-р-р! — весело зарычала она, смешно имитируя рык хищника.
— Дженни, малышка, оставь Эйдена в покое. Он пока стесняется, — тихо проговорила Бонни, садясь за стол. — Дай ему пообвыкнуть, дорогая. И не надо на меня так смотреть. Правила хорошего поведения ещё никто не отменял!
— Ну ма-ам! Он такой милый… — немного обиженным голосом протянула крольчишка. — Ну что такого, если я спросила?
— Мэм, всё нормально, я не обижаюсь, — Эйден поднял лапы и помахал ими, даже немного улыбнувшись. — Спросила и спросила. Всё хорошо. Если хочет, пусть спрашивает.
И тут со всех сторон в прямом смысле посыпались всевозможные вопросы. Эйден отвечал без остановки, хотя некоторые из них заставляли его в прямом смысле потеть, и причём усиленно, а Бонни закатывать глаза и взывать к совести, здравому смыслу и элементарным нормам приличия. Но последний вопрос, заданный той самой крольчишкой, Дженни, заставил его по-настоящему смутиться и даже поперхнуться компотом.
— Эйден, а у тебя… блохи есть? — улыбаясь во всю мордочку, словно спрашивала она о чём-то самом что ни на есть обыкновенном и обыденном, спросила малышка. — Есть, да?
Поначалу воцарилось гробовое молчание — все сидевшие за столом уставились на Дженни и Эйдена. Малышка сидела как ни в чём не бывало и, блаженно улыбаясь, жевала листик салата, а вот волчонок… Он закашлялся, подавившись голубичным компотом, смущённо сложил ушки и опустил мордочку вниз, уставясь куда-то на пол.
— Ну, сестрёнка… Я от тебя такого не ожидала, — Джуди поднялась со своего места и, уперев лапы в бока, покачала головой. — Живо марш в комнату! И как в голову твою пришло такое спросить?
— Да-да, Дженни, ты себя очень нехорошо с Эйденом повела, — строго сказала Бонни, вставая из-за стола и подходя к дочке. — Немедленно извинись перед ним!
— Всё в порядке, — вступился за малышку волчонок, тоже вставая из-за стола, — я же уже поел. Да и не обижаюсь я, просто… — немного смущённо произнёс Эйден, пожав плечами, — у меня правда были блохи. Лет в пять где-то, но сейчас их нет.
— Не надо её защищать, некрасиво так себя вести за столом, задавая такие вопросы.
Эйден поблагодарил за завтрак и вышел из кухни. Поднимаясь по лестнице, он услышал сзади дробный топоток маленьких лап и, обернувшись, увидел стоящую Дженни, грустно сложившую ушки и рассеянно водящую ножкой по полу.
— Ты прости меня, пожалуйста, Эйден, я не специа-ально, просто у нас никогда не было волков в доме, — грустно произнесла крольчишка, отвернув мордочку в сторону, словно боясь посмотреть волчонку в глаза. — Ты правда не обижаешься? Правда?
Эйден встал на колени перед малышкой, осторожно взял лопоухую головку в лапы и, повернув её к себе, потрепал за ушками. Улыбнувшись настолько широко, насколько он вообще был способен, волчонок шутливо подмигнул уже вот-вот готовой разреветься крольчишке.
— Да не-е… Я не обижаюсь. Ты что! Не плачь, не надо.
Дженни вытерла лапкой уже начавшие наворачиваться слёзки, немного надув губки вздохнула, встопорщила ушки и улыбнулась ухмыляющемуся голубоглазому волчонку.
— Правда-правда не обижаешься? Совсем-совсем?
— Угу. А чего обижаться? Ну были у меня блохи, что с того? Теперь-то их нет.
— Эй-ден, Эй-ден, Эй-ден! — принялась прыгать вокруг волчонка Дженни.— А давай, а давай я тебе всё тут покажу? Ну, давай! Пошли со мной! Пожа-алуйста! Пошли-пошли-пошли! Одевайся и пошли! Одевайся и пошли!
— Ну ладно, показывай, — волчонок поднялся, отряхнулся и пошёл в ставшую совсем недавно своей комнату за свитером.
Дженни буквально сгорала от нетерпения, переминаясь с ноги на ногу. Сначала её отец привёз какого-то лиса, теперь у них в доме появился ещё и волчонок, которого она, совершенно этого не желая, взяла и обидела. Маленькой крольчихе было стыдно за своё поведение, ведь видно же было, что Эйден и так настрадался, так ещё и этот её глупый вопрос. Дженни вновь была готова заплакать, как дверь комнаты открылась и вышел одетый в тёплый свитер волчонок.
— Ну давай, показывай уже, я ведь здесь и не видел пока ничего, — вздохнул он, почёсывая затылок. — Двор только. Большу-ущий такой! Ну, пошли.
Но в этот раз Эйдену осмотреться не удалось, как только они с Дженни спустились на первый этаж, входная дверь открылась, пропуская странного кролика с полосками на ушах и морде. Он поставил на пол какой-то чемоданчик, отряхнулся, и тут их с Эйденом взгляды встретились.
— Ох ты них… Кто у нас тут? — кролик подошёл к волчонку, присел на корточки и потрепал его за плечо. — Тебя как зовут, малыш? Ты как здесь…
— Дядя Джек, дядя Джек, его папа привёз. Он теперь у нас жить будет, — перебивая, запрыгала вокруг Сэведжа Дженни. — Он мой друг, его Эйден зовут. Эй-ден!
— Джек, да что ты как неродной! Проходи, не стой на пороге! — засуетилась появившаяся Бонни. — Ты к Нику пришёл?
— Мэм, я смотрю, тут у вас пополнение? Как? Не шалит?
— Да какой там шалить, ты что! Он скромняга ещё тот! — ласково посмотрела крольчиха на вконец засмущавшегося волчонка. — Так, ты к Николасу иди, а потом, давай, я тебя чем-нибудь вкусненьким угощу. Помнишь, как вы с Джуди из школы прибегали? Эх-х… Время, время…
— Да-да, мэм, конечно, помню. Ваше морковное печенье не забудешь. Так… Я сейчас к Николасу зайду, а потом Вами, молодой зверь, займусь, так что никуда не уходи. Хорошо?
Эйден согласно кивнул и виновато посмотрел на Дженни. Крольчишка тоже выглядела расстроенной, она стояла, молча глядя на волчонка, и снова была готова расплакаться. Эйден подошёл к ней и, взяв за лапку, повёл к лестнице.
— Дженни, а кто такой этот Николас? Знаешь? — спросил он, усаживаясь на ступеньку и жестом приглашая присесть и крольчишку. — Откуда он?
— Лис. Его папа, как и тебя, из Зверополиса привёз. А ещё с ними такой смешной лисёнок приехал: маленький и ушастый.
— Так это не лисёнок, это лис, взрослый. Просто вид такой. Так, а Николас, он кто?
— Я скажу, а ты только не проболтайся никому. Хорошо? — Дженни подсела поближе к Эйдену, наклонилась и зашептала на ухо. — Он моей сестре нравится!
— Чего?! — от неожиданности волчонок подпрыгнул как ужаленный и чуть не упал. — Нравится?!
— Ага. Она же влюбилась в него и думает, что никто не видит. Ты бы видел, как она его с ложечки кормит… Как малыша! А как она его причёсывает… Только не говори про то, что я тебе сказала. Я случайно увидела. Пожа-алуйста!
Тот факт, что крольчиха влюбилась в лиса, окончательно выбил Эйдена из колеи. Если до этого момента он ещё не совсем до конца доверял этим кроликам, то теперь, после услышанного, его сомнения куда-то пропали, исчезли, будто бы их и не было. Они так и продолжали молча сидеть на лестнице, молча переглядываясь, пока внизу не скрипнула дверь кабинета Стью и оттуда не вышел полосатый кролик. Он задумчиво почёсывал шею, постукивая по полу ногой. Посмотрев на лестницу и увидев, что Эйден его ждёт, он поманил его, а когда волчонок встал, жестом показал, чтобы тот его ждал наверху.
— Миссис Хоппс, я пока Эйденом займусь. Хорошо? — крикнул кролик. — К Вам я чуть позже подойду.
— Джек, сколько можно-то? Хватит меня миссис звать! Зови просто Бонни, — встала в дверях кухни хозяйка дома, покачивая головой. — Сколько тебе повторять? Просто Бонни, и всё! А то я себя какой-то дряхлой, старой крольчихой чувствовать начинаю!
— Понял-понял! Больше так не буду. Честно. А где я могу Эйдена осмотреть?
— В комнату пойдём. Ну, туда, наверх, — опередив Бонни, выпалил волчонок. — Только Дженни я брать с собой не буду. Я… стесняюсь, не хочу, чтобы она меня без рубашки видела.
— Как скажешь! — Джек пожал плечами, взял свой чемоданчик и стал подниматься по лестнице, сопровождаемый волчонком.
Джек шёл сзади и видел, насколько худым был Эйден — он сразу подметил и мешковато сидящую на малыше одежду, которая должна была быть ему впору, и редкую шёрстку, хотя уже почти была зима, и волчонок просто обязан был обзавестись густым и тёплым подшёрстком, своеобразным природным термосом, предохраняющим от переохлаждения. Своим видом Эйден напомнил ему лежащего в кабинете Стью на принесённой кровати лиса (с дивана его пришлось переложить из-за неудобства при проведении процедур), только, в отличие от Ника, волчонок был куда как более подвижным и не таким истощённым. Если бы не невероятная худоба малыша, то можно было подумать, что он и не голодал вовсе.
— Ну-у… Мы вроде как пришли, — повернувшись к кролику и пожав плечами, остановился перед дверью волчонок. — Может, зайдёте? Не здесь же осматривать будете, да?
— Э-э-э… Прости, что? — приходя в себя от невесёлых мыслей, немного непонимающе-вопросительно произнёс Джек. — Задумался я чутка. Нет-нет, конечно, не здесь. Коридор — это не совсем то место, где малышей осматривают. Ну? Пригласишь меня в комнату?
— И никакой я не малыш… Взрослый уже, — обиженно фыркнул, морща мордочку, волчонок, открывая дверь. — Проходите.
Пройдя вслед за ребёнком, Джек поставил свой чемоданчик на кровать и уже было собирался открыть его и приступить к осмотру, как в дверь постучали и в комнату заглянула отдувавшаяся Бонни.
— Джек, чуть не забыла. Вот ведь дурная я стала, — пыхтя, отдувалась крольчиха. — Можешь на минутку отвлечься?
— Ну конечно, могу, не вопрос. Эйден, — повернулся он к волчонку, вопросительно смотрящему на него, — я на пару минут выйду, а ты раздевайся. И в чемоданчик мой не лезь, хорошо?
— Хорошо…
— Так что Вы хотели? — Джек закрыл за собой дверь и повернулся к крольчихе. — Что-то с Эйденом связанное? Может, тогда отойдём, чтобы он не услышал?
— Да, Джекки, ты прав… — грустно вздохнула крольчиха, отойдя вместе с Сэведжем шагов на шесть. — Тут такое дело… В общем, если будешь его расспрашивать о чём-то, то не интересуйся его семьёй, ладно? Малыш ведь без семьи остался, один он совсем. Ему сейчас такие вопросы ни к чему.
— Вон оно как, — сглотнул Джек, прижав уши к голове. — Что случилось-то?
— Да Стью когда в город ездил, тогда про Эйдена-то и узнал. Отца малыша у него на глазах какие-то уроды насмерть забили. Муж мой ему помочь попытался, а всё без толку. Тот только и успел ему сказать, где Эйдена найти.
— Вот бляди… Простите, не удержался, — извинился кролик. — Я всё понял, Бонни. Семьёй интересоваться не стану. Так Вы что, у себя его оставить решили?
— Ну конечно! Не бросать же малыша. Что он там, в городе, хорошего увидит? Детдом? И это в лучшем случае, а тут голодать не станет, в тепле, в своей комнате, а не хвост знает где. К тому же свежий воздух… Не чета городскому.
— А вот это вы правильно решили. Там, — Джек махнул лапой в сторону Зверополиса, — сейчас невесть что творится. Он бы там пропал без семьи. Ну, пойду к пациенту.
Бонни подавленно вздохнула и стала спускаться по лестнице, а Джек постоял ещё немного, бормоча под нос проклятия, и пошёл обратно к ожидавшему его волчонку. Войдя в комнату, он застал его уже раздевшимся и сидящим на подоконнике. Эйден смотрел во двор, сидя на самом краю, поджав под себя ноги и положив мордочку на колени.
— Ну-ка слезай, давай. Упадёшь ещё да нос разобьёшь, — улыбнувшись, позвал кролик волчонка. — Да ты не бойся, больно я тебе точно не сделаю, не переживай ты так.
Эйден со скорбным видом слез с подоконника и, одёрнув маечку, подошёл к кролику, усевшемуся на кровать. Не говоря ни слова, словно он вовсе не умел говорить, волчонок стоял, глядя на Джека, и накручивал на палец уголок майки.
— Снимать или не надо? — вопросительно посмотрел он на поднявшегося кролика. — Ну так как?
— Ну да, снимай. Мне же надо будет тебя прослушать, давление померять. К тому же, может, и пару уколов придётся поставить.
— Хорошо, — вздохнул Эйден и принялся стягивать с себя майку. — Только трусы не сниму, даже не просите!
— Так. Надо будет — снимешь! — улыбнулся Джек застеснявшемуся было волчонку. — Да шучу я, шучу! Не снимай.
Эйден облегчённо вздохнул и, справившись наконец с непослушной одёжкой, выпрямился в струнку, поглядывая на странного доктора. У врача он никогда не был, поэтому ему было очень неловко ощущать на себе взгляд незнакомого зверя.
— Ох ты ж, мать моя крольчиха… — охнул Джек, посмотрев на худенького волчонка, смущённо поглядывающего на него. — Какой же ты худой.
Если до этого, поднимаясь вслед за ним по лестнице, волчонок показался ему худым, то сейчас, глядя на него с такого близкого расстояния, Джек даже немного испугался. Сверстники Эйдена были на порядок плотнее, крупнее и с более густой шёрсткой. Но этот волчонок… Он был не просто худым — он был чуть ли не на грани истощения: выпирающие рёбра, редкая шерсть, через которую можно было разглядеть кожу малыша, резко вырисовывавшиеся углы всех его косточек и суставов. Зрелище не для слабонервных.
— Твою же… — прикрыл на секунду глаза, кролик. — Как же ты кушал всё это время? И что?! Мой ты ж хвост…
— Как, как… А вот так. Когда было, что поесть — ел. Что папа приносил…
— Ну извини, кроха, я не хотел тебя обидеть, — потрепал волчонка по плечу Джек. — Не обижайся.
— Да не обижаюсь я, — вздохнул, попытавшись улыбнуться Эйден. — И никакой я не кроха. Я уже большой. Чего вы меня так обзываете? Своих детей так называйте.
— Ладно, ладно, больше не буду, — улыбнулся Джек, подмигнув Эйдену. — Ну-с, приступим.
Несмотря на поистине кошмарную худобу волчонка, состояние здоровья у него было в пределах нормы. Джек тщательно прослушал ему грудную клетку, измерил давление, обследовал уши и рот — всё, абсолютно всё было во вполне пристойном состоянии. Все его манипуляции Эйден выдержал спокойно, волчонок не вздрогнул даже тогда, когда он принялся осматривать у него уши. Малыш ойкнул только один раз, ещё и зарычав при этом. Это случилось, когда Джек, не получив утвердительного ответа на вопрос о прививках, решил сделать пару уколов поливакцины.
Кролик набрал два шприца и положил оба рядом с собой. На просьбу немного приспустить трусики волчонок ответил раздражённым фырканьем, но просьбу всё-таки исполнил. Джек взял шприц, подбрил специальным станком небольшой участок тощенького бедра, протёр спиртом оголившийся участок кожи и ввёл иглу… Эйден взвизгнул, подскочив на месте и, зарычав, развернулся к кролику.
— Эй! Больно же! — обиженно глядя на Джека, уже успокоившись, протянул волчонок. — Чего ты так тычешь?
— Извини, я же не специально. Просто ты такой худой, вот и уколы не так воспринимаешь. И, да… Придётся ещё немного потерпеть, надо ещё один сделать, в плечо. Выдержишь?
— Ладно, выдержу, — вздохнул, поворачиваясь боком Эйден. — Давай уже, делай.
Этот укол волчонок перенёс спокойнее, только, когда Джек вводил иглу, он тихо заворчал и поморщился. Но вскоре всё было кончено, кролик велел ему одеваться, и Эйден, облегчённо вздохнув, поспешил выполнить его просьбу.
— Всё? Больше никуда колоть не будешь? — заправляя рубаху в джинсы, умоляющим взглядом волчонок посмотрел на кролика.
— Нет-нет, больше никаких уколов. Вот окрепнешь, поправишься, тогда и посмотрим, а пока марш за мной, на кухню, — полосатый кролик шутливо потрепал Эйдена по затылку. — Пойдём и поедим. Ну? Как тебе идея?
— Да я недавно же ел, не полезет больше. Я же лопну.
— Э-э нет, лопнуть ты ещё как минимум с месяц не сможешь. Ты же не волчонок, а… — Джек замялся, подбирая слова, боясь обидеть Эйдена. — Одним словом, ты очень худой. Так что смело можешь лопать всё, что хочешь и сколько хочешь, хуже не будет. Так ты идёшь?
Не дожидаясь, пока волчонок ответит, Джек взял свой чемоданчик и направился к двери. Кролик удивлялся, как такой истощённый волчонок мог сохранить практически идеальное здоровье: ни хрипов в лёгких, хотя он явно жил не в домашних условиях и уж точно не в хорошо отапливаемом помещении, ни нарушений зрения и слуха, ни каких бы то ни было отклонений в работе сердца. Только масса тела была явно недостаточной для его возраста, но это особой проблемой не являлось. Кролик облегчённо вздохнул и улыбнулся, подумав, что малышу повезло попасть к Хоппсам, ведь в доме властвовала Бонни, а уж насколько радушной и внимательной хозяйкой она была, Джек знал ещё со школы. Каждый раз провожая Джуди, он заходил к ним, где его тут же брала в осаду её мать, чуть ли не насильно усаживая тогда ещё маленького крольчонка за стол.
В отличие от Джека, Эйден не торопился выйти из комнаты, он осторожно сел на кровать, потирая место укола на ноге. Не сказать, чтобы так уж сильно оно и болело, просто неожиданно ножку волчонка свело судорогой, заставив зашипеть от неприятных ощущений. Он просидел так, полусидя-полулёжа минут пять, пока судорога не прошла, поднялся с кровати и, немного прихрамывая, вышел из комнаты.
На кухне он увидел сидящего за столом полосатого кролика, пьющего чай и о чём-то оживлённо спорящего с молодой крольчихой, которая и купала его в день приезда.
— Ну сколько раз тебе говорить, Джуди? Ну придёт он в сознание, так ему ещё минимум неделю на улицу нельзя выходить, — взмахивая лапами, объяснял кролик. — Он же пневмонию перенёс, понимаешь?
— Да понимаю я, всё я понимаю… Но ведь сейчас тепло снова стало. Вон, посмотри — солнце светит!
— Да что ты мне про солнце толкуешь?! — кролик прижал лапами уши к голове. — Не слепой я, всё вижу. Ты пойми, Нику сейчас любой сквозняк, любое, пусть даже незначительное переохлаждение опасно. Ну? Понятно?
— Да что же мне его вот так, взаперти держать? Ты мне это предлагаешь? А если его укутать посильнее? Пусть он воздухом свежим подышит. Ну хоть чуть-чуть! А?
— Укутать говоришь? Хм-м… — кролик задумчиво почесал затылок, барабаня пальцами другой лапы по столу. — Ну-у, в принципе можно. Да. Можно. Ещё бы только шарфом морду прикрыть. Есть шарф? Если нет, я дать могу.
— Да нет, Джек, не надо, я ведь… Связала уже. Шарф, — крольчиха будто бы чего то застеснялась и, смущённо улыбнувшись, принялась водить по полу ножкой. — Красивый такой, с голубикой. Он ведь её любит, я знаю.
— Ну… Всё с Вами, Джуди Хоппс, ясно. Влюбилась, значит? Э-эй, — рассмеялся кролик, уворачиваясь от летящей в него ложки. — Да ладно тебе. Чего ты сразу кипятишься? Мы ведь со Скай тоже к разным видам принадлежим, и ничего. Пф-ф… Подумаешь! Чувства — вот что важно!
Джуди уже было хотела ответить Джеку, но тут она заметила выглядывавшего из за угла Эйдена и прикрыла рот лапкой, принявшись делать какие-то знаки своему собеседнику.
— Эйден, малыш, что же ты там стоишь и не заходишь? — позвал вышедшего волчонка Джек. — Проходи, присаживайся, а Джуди тебе покушать даст. Ведь даст? Мм?
— Да, конечно же, дам. Ты проходи, проходи, не стой, — крольчиха пододвинула стул, лапкой подзывая смущённо переминавшегося с ноги на ногу волчонка. — А я тебе сейчас есть наложу. Ну, как тебе идейка, Эйден?
— Да я же недавно совсем ел, мне пока не хочется. Честное слово, — глядя на крольчиху, упёршую лапы в бока и начавшую сердито отбивать барабанную дробь на полу, волчонок. — Я правда сытый. Даже очень…
— Джуди, Джуди… — покачал головой кролик, ставя пустую чашку на стол. — Да что же ты его пугаешь? Ну вот зачем ты так на него смотришь? А ты, Эйден, — повернулся он к смущённому волчонку, всё никак не решавшемуся войти. — Ты ведь есть должен, понимаешь? Не хочешь сейчас по-серьёзному покушать? Не беда, Джуди тебе бутербродик с сыром сделает. Не будешь есть — останешься таким же худым, как сейчас. Так что давай, проходи, садись и поешь. Ты же теперь не чужой здесь, так что стесняться тебе нечего и некого.
Эйден уселся на заботливо пододвинутый заботливой крольчихой стул и принялся наблюдать как она нарезала сыр с хлебом. Джуди резала влажный комок не скупясь, толстыми ломтями, да и с хлебом дела обстояли не хуже. Вскоре перед волчонком стояла тарелка с двумя толстыми бутербродами, украшенными не менее внушительных размеров кусочками помидоров.
— Ну же, налетай, давай, — улыбнулась сглотнувшему слюнки волчонку Джуди, — тебе сил набираться надо, расти. А как ты сможешь вырасти большим и сильным волком, если будешь на еду смотреть, а не есть? Кушай, а я тебе сейчас ещё компота налью. Из голубики.
Эйден осторожно взял бутерброд и впился в него зубами. Он ел не торопясь, тщательно пережёвывая слегка солоноватый соевый сыр и пряно пахнущий с лёгкой кислинкой ржаной хлеб. Это было странно и совершенно непонятно для маленького волчонка, но он почему-то абсолютно перестал переживать за себя. Эйден впервые за всё время почувствовал себя в полной безопасности, словно и не случалось с ним пережитых бед. Он вновь мог спокойно спать, досыта есть, у него снова была крыша над головой, даже не просто крыша, а настоящий дом. Своя комната, чистая одежда, а не то рваньё, в котором он был вынужден ходить. Его приняли как своего, родного, это чувствовалось даже шёрсткой… Только двух вещей ему по-прежнему не хватало — матери и отца. Совершенно незаметно для самого себя, волчонок расплакался, всхлипывая и закрывшись лапками. Эйден грустно скулил, сглатывая слёзы, тёкшие из под ладошек.
— Тише, тише, малыш. Что случилось? Ты почему плачешь? — подошла к волчонку Джуди и приобняла его, поглаживая по макушке. — Всё хорошо, не переживай. Всё будет хорошо, кроха, не плачь, не надо.
— Моя мама, мой папа, — всхлипывал Эйден сильнее и сильнее, пока не сорвался на крик, полный жуткой, щемящей душу тоски и боли. — Они… они погибли. Погибли! Хорошо? Ничего не будет хорошо! Никогда не будет… Никогда не будет хорошо! Никогда! Никогда! Никогда!!!
Волчонок вывернулся из объятий Джуди, плечом оттолкнул крольчиху и снова закрылся лапками, продолжая всхлипывать и скулить. Ему было стыдно за своё поведение, но он ничего не мог с собой поделать — вся боль, весь страх, что копились в нём всё это время, вырвались наружу, обнажая душу. Нет, он понимал, прекрасно понимал, что ему ничего здесь не может грозить, но он слишком многое пережил, слишком контрастным было отношение к нему там, в городе, и здесь, в посёлке под названием Малые норки, чтобы сразу, безоговорочно довериться травоядным, пусть и крайне добрым.
Внезапно Эйден вновь почувствовал, что его обняли, ещё сильнее и крепче. Волчонок снова ощущал тепло прижавшейся к нему всем телом этой странной крольчихи, он ощущал её запах — терпковатый, немного пряный, с лёгкой ноткой свежескошенной травы. Неожиданно для самого себя, маленький чёрный волчонок взял за лапу обнимавшую его Джуди, и ему стало спокойнее, страх и боль ушли, испарились в никуда, покинув его, оставляя только странное спокойствие, укутавшее его, словно толстое ватное одеяло.
— Ты извини меня, просто… просто я о маме с папой вспомнил, вот и заплакал, — шмыгнул носом Эйден, вытирая другой лапой мордочку. — Я… я так больше не буду, ну… постараюсь не плакать. Честно.
— А знаешь, иногда можно и поплакать. Не всегда нужно всё в себе держать, порой надо просто выговориться кому-то, — Джуди заглянула в глаза повернувшемуся к ней волчонку и не удержалась, чтобы не запустить пальцы в завитки шерсти у него за ушами.
— Сделаешь так — сразу легче становится. Как тебе сейчас. Ну, что ты снова хмуришься?
— Я ведь чуть не ушёл сегодня. Ночью, — вздохнул, отвернувшись Эйден. — Меня тот лис маленький остановил. Сказал, что быть благодарным надо. А я что… Как я не буду таким, если вы…
— Хвост ты мой… пушистый… — охнул Джек. — Ты что?! А если бы ты и правда ушёл? Ты хоть подумал, что бы было? Вот куда бы ты пошёл? Что стал бы делать?
— Так, Джек, хватит его отчитывать! Остановись. Как ты любишь порой других учить, я прекрасно знаю ещё со школы, — пригрозила сунувшему лапы себе в подмышки кролику Джуди. — Ему успокоиться надо, а ты тут из себя строгого отца строишь. Вот своих детей и будешь поучать, а с Эйденом мы как-нибудь сами разберёмся. Да, малыш?
— Угу. Но я больше так не буду. Чес-слово не буду, — кивнул волчонок, улыбнувшись. — Я всё понимаю. Не маленький ведь…
— Так, ладно. Раз ты всё понимаешь, то давай доедай, идёт? — улыбнулась ему Джуди. — А то дядя Джек будет тебе всё подробно объяснять. Ты же этого не хочешь, верно?
— Не-а, не хофу! — ухмыльнулся чёрный волчонок, уже откусывая очередной кусок от бутерброда. — Я фе не малефький!
— Хоппс, прошу, хватит! Я всё понял, строгого папашу больше включать не стану, обещаю! — засмеялся кролик, вставая из-за стола. — Да мне, собственно говоря, домой пора — жена ждёт. В общем, как Николас в себя придёт, позовёте. Хорошо?
— Ну, молодой зверь, чем займёмся? — Джуди, проводив Джека, села напротив волчонка, положив мордочку в сложенные ладошки. — Может… Точно! Ты же ещё не видел у нас тут ничего. А давай я тебе всё тут покажу?
— Пфикольфо, дафай… Ой, то есть давай, — улыбнулся, стряхнув с мордочки хлебные крошки, проглотив последний кусочек бутерброда волчонок. — Извини, я не прожевал, вкусно просто очень было. Мне это ещё Дженни предлагала. А где она?
— Дженни? Да она с мамой пошла в магазин, скоро вернуться уже должны. Ну так как? Пойдём?
— Угу. Сейчас только оденусь и пойдём, только ты мне всё-всё покажи, хорошо?
— Ну конечно же, всё покажу, оденься только потеплее. Куртку не забудь! — крикнула вслед унёсшемуся волчонку Джуди.
Эйден вернулся быстро, торопливо застёгивая курточку. От нетерпения уши волчонка стояли торчком, постоянно подёргиваясь, а на мордочке впервые с момента приезда проступило выражение неподдельного, настоящего любопытства, свойственного всем без исключения детям.
— А ты быстро, — улыбнулась Джуди, радуясь тому, что волчонок наконец-то стал оживать, превращаясь в нормального зверёнка. — Ну? Готов? Пойдём?
— Ага. А ты точно мне всё покажешь? Точно-точно? — нетерпеливо переминался с ноги на ногу Эйден, сгорая от любопытства. — У вас двор во-он какой большой, я видел…
— Вот ладно, а теперь ты его ещё лучше рассмотришь! Да и с братьями моими получше познакомишься, сорванцы ещё те… Так бы и пообрывала им уши! Ну, что ты, что ты, я же пошутила.
Эйден вышел вслед за крольчихой во двор и принялся вертеть головой по сторонам. Да, такого большого и застроенного разными непонятными для него сооружениями двора он и вправду ещё не видел. Что самое удивительное, свободного места, незанятого никакими постройками, тоже было хоть отбавляй.
— Удивлён? Да, у нас всё именно так, — сказала Джуди таращившему от удивления глаза Эйдену. — Отец постарался. Всё рассчитал так, чтобы и для малышей место было. Во-он там у нас овощной склад. Не только для морковки! — засмеялась крольчиха, вспомнив, как её приняли за продавца этого самого овоща. — Мы ведь не только её выращиваем, ещё и капусту, свёклу, лук, чеснок, огурцы… Ой, да много чего ещё… А там, — Джуди махнула лапкой на восток, — там наши поля, где всё это и растёт. Когда нибудь, как поправишься, обязательно там побываешь. А там… — Хоппс не договорила, её прервал треск, заводимого отцом трактора. — Пока неважно что там. Может, ты хочешь посмотреть, как мой папа трактор ремонтирует?
— Трактор?! А что это такое? — удивлённо моргнул Эйден, глядя на большой сарай, откуда и доносились громкие, трескучие звуки. — Просто я никогда такое раньше не видел тр…трака… трактора, — по слогам выговорил необычно сложное новое слово Эйден. — Это машина такая, да?
— Ой… Так ты даже трактор никогда не видел? Ну дела-а… — удивлённо тряхнул ушами крольчиха, глядя на прислушивавшегося волчонка. — Вот сейчас и посмотришь.
Вертя по сторонам от всё сильнее разраставшегося в нём любопытства головой, Эйден пошёл вслед за крольчихой, стараясь не отставать от неё. Вскоре они подошли к большому, просторному, выстроенному из красного кирпича строению с распахнутыми настежь массивными деревянными воротами. Заглянув внутрь, Эйден увидел того самого кролика, что привёз его сюда. Кролик в замасленной куртке пыхтел, копаясь под капотом странной машины, с двумя небольшими передними и двумя большими задними колёсами.
— Пап, посмотри, кто к тебе в гости пришёл! — крикнула крольчиха. — Да оторвись ты уже от своей тарахтелки наконец! Па-ап!
— Это тебе не тарах… — недоговорил Стью, вылезая из-под капота, вытирая вымазанные смазкой лапы о куртку. — Ты посмотри-ка, кто к нам пришёл! Ну, ты как, малыш?
— Никакой я не малыш… И… И я извиниться хотел, за то, что тогда так себя повёл, — опустив глаза вниз, сказал волчонок, шмыгая носом. — В комнате заперся, не открывал… И из машины сбежать хотел. Вы не злитесь на меня?
— Ну-у вот… Снова-здорово! — упёр лапы в бока Стью, покачивая головой и прицокивая языком. — Да не обиделся я, Эйден! Сам на твоём месте, скорее всего, так себя бы и повёл.
— Пап, всё хорошо. Эйден осматривается, осваивается. Знакомится вот потихоньку со всеми. Теперь к тебе пришёл.
Стью уже хотел было что-то сказать, как вдруг его в прямом смысле на полуслове прервали двое крольчат, вбежавших внутрь и тут же бросившихся к трактору, совершенно не замечая никого и ничего вокруг. Они сразу же уселись за руль и принялись, раздувая щёки, изображать лихих водителей, яростно сигналя, отчего и Джуди, и её отец, и Эйден заткнули уши.
— Майлз! Джаспер! А ну-ка быстро вылезли оттуда! — стараясь перекричать гудок, позвала их Джуди, даже не стараясь сдержать смех, — Ведь перемажетесь вконец, оболтусы!
Крольчата выключили сигнал и только потом заметили стоявшую перед трактором троицу. С наигранно виноватым видом они спустились вниз и остались стоять, словно в рот воды набрав, со смущённым видом уставясь в пол.
— Ой, привет, Эйден! Ты за Дженни извини, она ещё маленькая совсем и глупая, — подал голос самый крупный из крольчат, тот самый, что первым залез в трактор. — Я Джаспер, а это Майлз. Можешь звать его Майло, а меня Джас. Хочешь посмотреть, да? Айда, полезли!
Волчонок вопросительно уставился на Стью, утвердительно кивнувшего головой и вместе с крольчатами полез на трактор, сразу же зацепившись за ступеньку машины штаниной и едва-едва не порвав её.
— Эйден, осторожнее там, ладно? — сказала, вздохнув, Джуди. — И, ради всего святого, не перепачкайся там.
— Дочка, дочка, дочка… — покачал головой Стью. — Они ведь мальчишки! Понимаешь? Ну перемажутся, что с того? Вымоются. Я в их возрасте вот вообще в репейниках да опилках ходил, и ничего! Значит так, молодёжь! — сказал Стью зверятам, устроившимся на тракторе и усиленно воображавших себя управляющими машиной. — Вы там особо-то не шалите! А то будет как в прошлый раз. Я тогда почти неделю две опоры в сарае менял, так что не думайте даже пытаться его завести. А мы пока с Джуди отойдём да поговорим.
—Ну вот скажи, дочка, когда ты вот так со своими детьми будешь гулять, как сейчас с Эйденом? — вздыхая и опустив уши начал Стью, когда они с Джуди отошли к воротам. — Мы ведь с мамой устали уже внучат ждать. Ты же молодая крольчиха! Пора уже и мужа тебе найти!
— Пап, ну не начинай! Не нашла я ещё подходящего, не нашла! — отвернулась, засмущавшись, Джуди. — Да и вообще… Ты же сам говорил, что за первого попавшегося замуж никто не выходит.
— Да, да, не нашла она, как же, как же… Дочка, мы же всё видим. Всё! Да мы и не про…
— Папа! Хватит уже! — прервала отца Джуди, смущаясь всё больше и больше. — Это же… Это же Ник! К тому же вряд ли после всего этого он со мной разговаривать станет…
— Во-от! — улыбнулся Стью. — А говоришь, что не нашла подходящего. Меня не обманешь, Джуди, не выйдет! Ты ведь, как о нём речь заходит, сразу же меняешься, была бы розой, так каждый раз бы расцветала.
— Да уймись ты уже наконец! Лучше, вон, детей из-за руля прогони, пока они там чего не начудили. Пусть лучше в дом идут, телевизор посмотрят…
— Ох, молодёжь, молодёжь! — вздохнул, покачав головой Стью. — Вам бы только телевизор да интернет. Вот в моё время этого не было! Бегали по улице, в репьях да в грязи перемажемся, в пыли вываляемся. И ничего, вырастали нормальными зверями. Да, хулиганили. Да, по заднице от родителей получали. Но зато хоть такого безобразия не было, как сейчас.
— Ну вот, опять мой отец в зануду превращаться стал! — проворчала Джуди. — Ну что ты к интернету опять цепляешься? Сам же им пользуешься, причём немало.
— Вот порой и жалею об этом! На прошлой вот неделе зашёл на один сайт, как там его… Да чтоб тебе, название какое-то… — принялся вспоминать Стью, беззвучно шевелятся губами и глубокомысленно уставясь в потолок. — Вспомнил! Book.nеt, чтоб им там пусто было. Дай, думаю, почитаю на ночь чего-нибудь. Почитал. На свою голову. «Психологический отдел»… Это же… Это же просто… Не знаю даже как ЭТО назвать. Сама посуди: распиленные напополам дети, крольчиха замороженную кровь ест, её напарник, волк, заживо в машине чуть не сгоревший… Бр-р-р… Да, ещё забыл: не то суп, не то пюре из мяса зверей. С кровью. Из убитых зверей… Бойня в роддоме! И скунс… Скунс, Джуди, скунс! Автор хоть малейшее понятие имеет, что такое скунс?! Неужели такое вот сейчас современные дети читают?! А ты говоришь, что ничего плохого в интернете нет… Да таким психопатам, как автор этого «Отдела», лечиться надо, срочно!
— Папа! Хватит уже! Ну написал зверь что-то жестокое, ну что с того? Его сразу к психам буйно припадочным записывать надо, да? Может, он просто хочет такое написать, чтобы какие-то переживания свои потушить? Может, он это напишет, и на одного маньяка меньше будет, потому что кто-то свои мысли на бумаге воплотил, а не в реальной жизни? А ты сам забыл, как все части «Пилы» посмотрел? Забыл? Плевался, ругался, но смотрел. Вот и не осуждай. Какой же ты у меня… несовременный папа.
Стью уже было хотел что-то сказать в ответ, но был прерван грохотом падающих бочек и громким визгом, сменившимся обиженным рычанием. Кролик с дочерью бросился к трактору, мысленно рисуя картину покалеченных зверят, но вместо этого застал сидевших посреди раскатившихся в разные стороны бочек Джаспера с Эйденом. Крольчонок с волчонком сидели, обиженно дуясь друг на друга, а с трактора на них смотрел, улыбаясь во всю морду Майлз.
— Да что происходит?! — принялась сердито притопывать по бетонному полу гаража Джуди. — Вы что здесь устроили? Майло! Что произошло?!
— Они… Они… Джас Эйдена за хвост дёрнул! — принялся смеяться крольчонок. — А Эйден его за уши схватил. А потом они… они упали на бочки!
— Джас! Ты зачем его за хвост хватал? — сурово посмотрел на ухмылявшегося сына Стью. — Э-эх… Надавать бы тебе по одному месту хворостиной!
— Ну па-ап! Он такой интересный… хвост. Да я же в шутку.
— В шутку?! — обиженно произнёс волчонок. — Больно же! Вот оторву тебе уши, будешь знать…
— Так! А ну, успокоились все. Тихо! — пригрозила крольчатам и волчонку пальцем Джуди. — Дёргать за хвост других зверят нехорошо! Вот я сама тебе уши сейчас как надеру, Джаспер, будешь знать.
— Вот как с ними управляться? Это же не крольчата, а самые что ни на есть дьяволята! — вздохнув, повернулась к отцу крольчиха, закатывая глаза. — Вот ты посмотри — только стоило Эйдену появиться, как они его уже достают, негодники.
— Да брось, дочка. Всё нормально. Новый член семьи! — развёл лапы в стороны Стью, засмеявшись. — К тому же, волчат у нас не было раньше. Ничего! Вот привыкнут к нему, и всё наладится, сама увидишь! Ещё вместе бедокурить будут.
И тут слова кролика сразу же получили подтверждение — стоило ему их произнести, как снова у них за спиной послышался грохот бочек, громкий обиженный визг и жалобный писк.
— Вот они уже и бедокурить начинают, папа! — ткнула пальцем отцу за спину Джуди, жестом приглашая его посмотреть на происходящее. — Нет, ты посмотри, что они творят, посмотри. Нет, пора вас, братцы в разные стороны поразводить. Вот ведь негодяи малолетние!
Стью повернулся и обомлел: посреди бочек, держа за уши на вытянутой лапе яростно брыкавшегося Джаспера, стоял Эйден, вытирая кровь из разбитого носа. Вид у трепыхавшегося в воздухе крольчонка был уже не такой задиристый, как до этого момента, выглядел он каким-то даже жалким и оскорблённым. Заметив, что на них смотрят, волчонок поставил Джаспера на пол и, пригрозив показавшему ему язык крольчонку кулаком, точно с таким же обиженным видом отвернулся, шмыгая разбитым носом.
— Да вы что, совсем уже сдурели?! Вы что тут за Вторую мировую устроили, а? Джаспер, Эйден! Что случилось? — схватив обоих драчунов за шиворот и встряхнув как следует, строго спросил Стью. — А ну живо отвечайте! В чём дело?
— А чего он меня за уши хватает? Мне же больно! — обиженно буркнул крольчонок, сердито поглядывая на волчонка. — Что я ему сделал?
— Что сделал?! А кто мне в нос лапами задними ударил? Чего первый лезешь? — косясь на Джаспера, точно таким же обиженным голосом сказал Эйден. — Я же тебя за хвост не дёргал, ты сам сейчас первый полез. Вот и получил. В следующий раз вообще без ушей оставлю…
— А я тебе опять в нос дам! И глаз подобью!
— Только попробуй, ушастый! Как тресну, будешь знать!
— Да я тебе…
— А я тебе…
— Да что с вами такое? Вы что, вконец уже обалдели? Ведёте себя как последние хулиганы! А ну цыц! Оба! — прикрикнул на вновь готовых вцепиться друг в друга зверят, прописав каждому из них по лёгкому подзатыльнику Стью. — О, боги! Что же вы творите? Джаспер Хоппс, ты зачем Эйдена задираешь? А ты, Эйден, зачем его за уши схватил?
— Ну не бить же мне его, он кролик, а я волк… Если ударю, могу и сломать чего… Пусть первый не лезет, тогда не трону, — обиженно сопел волчонок. — И чего он меня мешком блохастым обозвал? Тебе бы понравилось, если бы я тебя морковной задницей назвал? — фыркнул, спросил Эйден, поворачиваясь к крольчонку. — Понравилось бы? А?
— Ну извини, я же просто пошутил… Я и не думал, что ты обидишься. Ну что, мир?
— Да иди ты… Ладно, мир. Только ещё раз меня так назовёшь — укушу. Дошло?
— Да понял я, понял… Больше не буду. Только за уши не хватай больше, больно.
— Так-так… Помирились? Вот и ладно. А теперь оба марш в дом, умываться. Вот ведь негодники! — ухмыльнулся Стью. — Ты присмотри там за ними, Джуди, хорошо?
— Конечно, папа, конечно! Если что, оба без лопухов своих останутся! Майло тоже забрать?
— Да пусть остаётся, поможет мне. Четыре лапы лучше, чем две! Э-эх… Кого-то мне эта парочка напоминает… Смотрю на них и своё детство вспоминаю. Я тоже одного волчонка мешком блохастым назвал, так он мне так приложил, что чуть рёбра не переломал, вот и стал я после этого за языком своим следить. Да и этим… товарищам тоже нехило было бы это запомнить. Ну ладно, вы идите, а мы с Майло тут колдовать будем.
Джуди в сопровождении окончательно успокоившихся зверят почти вышла из гаража, как дверь дома распахнулась, и оттуда выбежал Финник. Фенёк покрутил головой и, увидев стоявшую со зверятами крольчиху, со всех лап бросился к ним, пыхтя как паровоз.
— Ты бы, ушастая, шла поскорее в дом… — отдувался фенёк, смешно тараща глаза и раздувая щёки. — Там это… Короче: Ник в себя пришёл. Вот. Да притормози ты, погоди! — крикнул вслед убегающей крольчихе фенёк, сам бросаясь за ней. — Стой, тебе говорят!
Финник бежал со всех лап, пытаясь догнать Джуди, но перехватить её удалось только в дверях дома. Пустынный лис загородил собой вход, яростно размахивая лапами.
— Стой тебе говорят! Ты что, хочешь, чтобы он увидел тебя всю… заплаканную, да? Этого захотела? Я сейчас пойду компота ему налью, схожу напою, объясню, что к чему, а ты себя в порядок приведи… ну не знаю… наведи марафет. Короче, в нормальный вид себя приведи, пусть он тебя прежнюю увидит. Дошло?
Джуди молча кивнула и прошла мимо пристально следившего за ней фенька. Сам Финник проскользнул за ней в дом и встал у прохода к кабинету Стью, грозя ей пальцем. Крольчиха молча поднялась по лестнице в свою комнату, обессиленно рухнула на кровать и, зарывшись мордочкой в подушку, дала волю эмоциям и расплакалась.
Немного придя в себя, она поднялась и подошла к зеркалу, высматривая возможные недочёты в своём облике. Её всё устроило и, решив не переодеваться, она спустилась вниз, чтобы умыться, скрыв тем самым следы слёз. Пригладив шёрстку на голове и мордочке, Джуди вышла из ванной комнаты, закрыла за собой дверь и с бешено стучавшим сердцем пошла к кабинету отца.
— Ну значит так… Нику я всё растолковал, хотя где мы, он и сам догадался, — принялся шёпотом объяснять встретивший её по дороге Финник. — Я вам мешать не буду, но ты смотри у меня! Без лишних телодвижений там, смотри не обидь моего другана, ясно? Всё, иди давай уже.
Войдя в кабинет, Джуди, осторожно, чтобы не потревожить лежащего с закрытыми глазами лиса, присела на самый край кровати, и, словно боясь нарушить его покой, сложила лапки на коленях и стала ждать. Чего? Да она и сама не понимала.
Глядя на укрытого одеялом, прежде такого весёлого и жизнерадостного, а теперь исхудавшего и начавшего облезать, лично ею перебинтованного, Ника, ей вновь стало страшно из-за того, что по её вине с нежданным напарником случилось то, что привело его в такое плачевное состояние. Крольчиха протянула лапку к морде лиса и осторожно, едва касаясь редкой рыжей шерсти кончиками пальцев, стала нежно его поглаживать.
Джуди даже зажмурилась не то от страха, не то от переизбытка чувств и эмоций и сама не заметила, как у неё из глаз вновь стали течь слезинки.
В себя она пришла от того, что кто-то осторожно к ней прикоснулся. Открыв глаза, крольчиха увидела, что Ник уже не спит, а держит её за лапку. Она что-то начала ему объяснять, что-то говорить, не понимая своих собственных слов.
— Тише, тише, Джуди, всё хорошо. Всё хорошо, — успокаивал её, вытирая слёзы слегка согнутым пальцем, положив другую лапу ей на плечо и улыбаясь, Ник. — Всё будет хорошо, не надо плакать.
Но Джуди будто и не слышала его, она стала просить прощения у преданного ею лиса, в надежде, что он сможет её когда-нибудь простить. Ник, в очередной раз улыбнувшись, неожиданно для крольчихи едва заметно из-за отсутствия сил обнял её и осторожно прижал к себе.
— Какие же вы, кролики, эмоциональные бываете, — закашлялся лис и, отдышавшись, снова тихо заговорил. — Ну ладно, ладно… Успокойся. Не хватало мне от потопа погибнуть, хватит плакать.
— Дурак… — сквозь начавшие проходить слёзы сказала, всхлипывая, Джуди. — Сам чуть не погиб, а всё шутишь. Я ведь… Я ведь так с тобой обошлась, как последняя сволочь, а ты… Ты на меня даже не обижаешься. Ещё и шутишь, успокаиваешь…
— Насчёт «не обижаешься» я бы с тобой поспорил. Поначалу обижался, ещё как! А потом, много позже, перестал, просто понял, что ты не виновата, и всё. Не смог я тебя продолжать винить, просто не смог…
— Ох ты… Что же я сижу-то! — соскочила с кровати крольчиха. — Тебе же поесть надо. Срочно!
— А разве это не ты меня всё время кормила?! Но как?
— Ну-у… Финник тоже кормил. Ты же в таком состоянии был, что не узнавал никого, вот и не помнишь. Э-эй! Ты что делаешь?! Ник, перестань! — Джуди увидела, что лис принялся вытаскивать иглу капельницы из лапы, и бросилась к нему. — Ты что творишь! Это же тебе просто необходимо!
— Вот что мне действительно необходимо, чтобы меня перестали использовать как подушечку для иголок, — закашлялся лис, когда ему, преодолев наконец все попытки крольчихи помешать вытащить иглу, удалось это сделать. — И, да… Поесть тоже бы не помешало. А это, — мотнул он головой, вновь начав кашлять, в сторону стоявшей капельницы, — это мне теперь не нужно, поверь.
******
— Ого! Куда это твоя сестра так рванула? — удивлённо глядя вслед убежавшей крольчихе, спросил Эйден Джаспера. — Это она к тому лису? Да?
— Угу. К нему, — кивнул головой, стоявший рядом крольчонок, потирая уши. — Ты бы видел какой он страшный… Жу-уть! Я всю ночь уснуть не мог, когда его папа привёз. Худющий как скелет. Шерсть облезла, хвост кривой… У-у-у. Же-есть.
— А кто он вообще такой? — почёсывая от удивления затылок, спросил Эйден, идя вместе с крольчонком к дому. — И чего это твой отец ему помог?
— А ты никому не скажешь, если я расскажу? — посмотрел на чёрного волчонка Джаспер и, получив утвердительный кивок, продолжил. — Джуди в него влюбилась! Да не пялься ты на меня так, чё уставился? Пф-ф… У неё это на морде написано. Она типа переживала за него там, ну как-то так… Вот папа его и привёз. Так. Ты, давай, переодевайся иди, — сказал он притихшему от удивления Эйдену, когда они вошли в дом.
— Потом мой лапы, и чего-нибудь пожуём. Хорошо? И ты уж извини за «мешок с блохами», я же пошутил. Не обижаешься?
Эйден помотал головой, подтверждая, что никакой обиды не держит, закрыл дверь и пошёл к лестнице. Поднявшись в свою комнату, волчонок скинул перемазанную куртку, снял джинсы и, переодевшись, аккуратно сложил одежду стопкой.
Просидев на кровати минут пять, волчонок понял, что проголодался, и, поднявшись, пошёл к двери. Спустившись по лестнице, Эйден хотел было идти мыть лапы, но вдруг понял, что сгорает от любопытства. Ему до ужаса захотелось посмотреть на того, кого так расписывал Джаспер. Проходя мимо кабинета, он услышал доносившийся оттуда натужный кашель и, не совладав со своим любопытством, подошёл к двери, осторожно приоткрыл её и заглянул в комнату.
Волчонок удивился — лис, конечно, был тощим, даже очень, но совершенно не страшным. Ну да, местами шерсть облезла, но не полностью, кое-где были видны не то шрамы, не то следы зарубцевавшихся язв, но к подобного рода видам он привык. Не раз и не два он лично видел таких же, как этот лис, сидевший на кровати, зверей там, в городе. Эйден стоял, затаив дыхание и боясь пошевелиться, но это ему не помогло: внезапно лис насторожился, повёл ушами и, не поворачиваясь, заговорил.
— Ну-ка, ну-ка… Кто у нас тут любит подглядывать? — принюхался рыжий, принявшись вертеть головой. — Так. Стоп. Волк?! А ну давай выходи.
— Здрасьте, — Эйден понял, что его обнаружили и вошёл, закрыв за собой дверь.
— Вы извините, сэр, просто мне…
— Ох ты ж мать моя лисица, чтоб всю жизнь мне веселиться! — засмеялся, тут же закашлявшись, Ник. — И правда волк, точнее, волчонок. И никакой я тебе не сэр! Просто Ник, понял?
Эйден старался устоять на месте, боясь подойти к ухмылявшемуся во всю морду облезшему лису. В голове у него начала образовываться какая-то каша из странных, постоянно норовящих сплестись в тугой клубок, мыслей. Он ещё мог понять, почему его привезли сюда, ведь он был ребёнком, но вот взрослый лис… Да и те слова Джаспера и Дженни, когда они говорили, что их сестра влюбилась… Из странного забытья его вывел хриплый голос.
— Ну ты чего, испугался меня? Неужели я такой страшный? — сквозь кашель пытался шутить рыжий. — Да не стой ты там, присаживайся. Поговорим хоть.
Эйден, по-прежнему с опаской поглядывая на странного тощего лиса с перебинтованной грудью и взаправду немного кривоватым хвостом, подошёл к кровати и, вздохнув, уселся рядом.
Ник заговорил первым: он спрашивал волчонка, как того зовут, откуда он, как оказался здесь, деликатно, словно чувствуя неладное, обойдя тему с его родителями. Эйдену вдруг стало до странного легко общаться с незнакомым зверем, и вскоре они уже спокойно болтали как заправские друзья.
— Эйден! Ты что здесь делаешь? Ты зачем сюда пришёл?! — разговор лиса с волчонком прервала Джуди, вошедшая в комнату с подносом, со стоявшей на нём чашкой с чем-то вкусно пахнущим. — Ну-ка, живо марш отсюда! Нику есть пора.
— Джуди, Джуди… — покачал головой тощий рыжий лис. — ты зачем на него кричишь? Мы просто с ним болтаем. Ты не представляешь, КАК мне хочется с кем нибудь просто поболтать. Так что успокойся, он не помешает. Хорошо?
Джуди вздохнула и махнула лапой соглашаясь. В конце концов, раз в её жизни появился лис, то почему бы не появиться и волку? Точнее, волчонку?
— Лис и волк… — подумала, улыбнувшись, крольчиха, глядя на эту парочку виновато смотрящих на неё зверей, — лис и волк…