Посторонний

Илон сидел в полумраке просторной комнаты за пыльным и грязным столом, поворачивая в руках мотоциклетный шлем, покрытый черным специфическим покрытием, выискивая при помощи своего точного зрения трещины, которые могли образоваться в процессе высыхания. В воздухе стоял несильный, но заметный запах аммиака, а также гари. Последствия пожара все еще были заметны. Даже в единственном нетронутом огнем крыле заброшенной фабрики все еще ощущался запах гари и паленой пластмассы. Грязные многосекционные окна напоминали мозаику, часть из них была выбита и прикрыта картоном, часть потрескалась, освещенные уличными фонарями стекла отбрасывали разноцветные блики на стены и потолок. В пыльном помещении у стены между окнами стоял старый трухлявый диван. В углу — кульки с мусором, упаковки от еды, пустые банки из-под воды. За неделю набралось прилично. Без активации Илон мог питаться раз в сутки без вреда для организма, однако активация требовала пополнения ресурсов, и Илон регулярно их восполнял, пользуясь услугами различных благотворительных организаций, подкармливающих бомжей и нищих. К противоположной стене с дверью привалены коричневые листы гетинакса, рулоны рубероида, стояли упаковки с антивибрационной мастикой. Комнату освещал единственный торшер, поставленный на пол, провод от него тянулся к розетке удлинителя, провод от удлинителя был зафиксирован над дверью и уходил дальше, в коридор. Взявшись за превращение старой фабрики в базу, Илон первым делом провел себе электричество из уцелевшей проводки и удлинителей. Воду удалось подать этажом ниже, в помещение, которое раньше служило душевой для рабочих. Там было грязно, все еще пахло коксом и марихуаной, которую периодически оставляли на хранение для последующей переправки, кафель местами откололся или вовсе скрошился в пыль. Но для того, чтобы помыться, Илону было достаточно воды, причем любой температуры, и любого моющего средства. По большому счету даже хлорсодержащего — экстремально и больно, но эффективно и конкретно для него — совершенно безопасно. Однако вчера Илону удалось раздобыть кусок приятно пахнущего мыла у зазевавшейся хозяйки, оставившей открытым окно на кухню. Хейз не провел и не собирался настраивать интернет. Старенький ноутбук, так же заботливо утащенный у какого-то невнимательного подростка, в первую очередь лишился сетевого адаптера, чтобы даже случайно, уловив вай-фай, не мог подключиться без ведома Илона. Не было у Илона и телефона, никакого. Если ему нужно было найти информацию, Хейз отправлялся подальше в город, заходил в интернет-кафе, быстро находил и скачивал на флешку все, что хотел, и немедленно убирался. Он никогда не был в одном и том же кафе дважды и выбирал их в разных районах, чтобы нельзя было рассчитать его местонахождение. Также Илон посещал библиотеки, старался информацию запомнить наизусть или, если ее было много, отксерить, уходил быстро, читал и изучал подробнее, только вернувшись на базу. Первое, что он искал, — как отреагировала общественность на его побег. Как ни странно, чудом выживший после падения человек никого особенно не смутил, гораздо больше их волновало, как в респектабельном офисном здании мог разгореться такой сильный пожар и чем занималась в это время охрана. Его преследователей сначала посчитали агентами мафии, сегодня на форумах их уже окрестили представителями флешмоба по мотивам телевизионного сериала про сверхъестественное, которые разыграли прямо на улице сценку, напугав местных жителей и потревожив внимание полиции. Илон понял, что Эйдену удалось устроить для него что-то вроде алиби, когда в криминальной сводке нашел свое имя с графой «снова участились грабежи на улицах, пострадало несколько человек, в том числе офисные работники респектабельных компаний». В колонке упоминалось, что Илон сейчас валяется в больнице и приходит в себя. Сначала Илон хотел наведаться в эту больницу, ведь наверняка до Лаборатори эта информация тоже дойдет, а значит кто-то из работников заявится проведать фальшивого Илона. Однако он вовремя остановился. Эйден и сам бы об этом догадался, значит, еще там будут его бойцы, в том числе те, которые знакомы с настоящим Илоном в лицо. А он еще не был готов заявить о себе. Еще не вся работа проделана и не все приготовления окончены. Следующее, что искал Илон, — способы защиты от ультразвука и вибрации. Он с содроганием вспоминал, но все же отлично помнил быстрый ритм, конкретный рисунок, своей скоростью переходящий в ультразвук. Пока ему не было известно точно, как именно работает устройство и как влияет на наномашины, следовало защитить себя и от ультразвука, и от вибрации. Для того он и притащил в свое логово листы гетинакса и рубероида, для этого покрывал металлический шлем звукоизоляционной мастикой. В этом плане по разработке защитной тактики было две значительных проблемы. Во-первых, все известные способы защиты от ультразвука и вибрации — твердые, тяжелые материалы, состоящие из металла, либо наносимые на металл. Он не мог сотворить доспехи в кустарных условиях, хотя мог в этих условиях покрыть их нужным составом. Да и в целом доспехи не лучший способ защиты, учитывая его технику боя. Он полагался на скорость реакции и гибкость. Тяжесть металла в сочетании с его скоростью в активации превратят его в неуправляемый снаряд, это совершенно не годилось. Были и другие звукоизоляционные материалы, но они были слишком хрупкими: стоило Илону попасть под автоматную очередь, и двадцать процентов его тела окажется беззащитным перед направленным лучом ультразвука. Илон сутками ставил эксперименты, проводил расчеты, искал решения… и потом все упиралось во вторую проблему. У Илона не было возможности проверить свои теории и разработки на практике. Для этого было необходимо заполучить один работающий прибор. Так как свойства ультразвука отличаются от свойств обычного звука и больше похожи на поведение света, вооружившись одним защитным экраном, Илон мог бы спокойно провести эксперимент лично и в одиночку. Вот только ему нечем было этот эксперимент проводить. А создавать еще одну установку собственными руками казалось слишком опасной идеей. В проблему отсутствия экземпляра устройства упирались и другие исследования, которые проводил Илон долгими вечерами и ночами. Так как лабораторные говорили, что устройство «выжигает» наномашины, Илону необходимо было понять, насколько он потерял в мощности, где именно произошли изменения и в каких масштабах. Исследовать скорость было относительно просто. Он украл пару профессиональных камер с высокой частотой кадров, бегал перед ними и по результату вычислял свою скорость до миллисекунды и меньше. С запахами, слухом и зрением было еще проще: существовали простые тесты для вычисления точности восприятия. Намного сложнее обстояло дело с расчетом эффективности защиты при напряжении мышц. С одной стороны, тест был проще простого — нужно было войти в активацию, уплотнить ткани и, скажем, выстрелить в участок тела. Но для чистоты и точности эксперимента нужны были разные калибры, стрелять требовалось с разного расстояния, и проверять не на одном каком-то участке, а на всем теле. Если проверка на жизненно важных органах в случае неудовлетворительного результата грозила только невыносимой болью, пока орган не зарастет, подгоняемый регенерацией, то в области исследований прочности черепа и мышц головы начинались проблемы. В случае неудачи, если будет поврежден головной мозг, Илон потеряет сознание на неизвестное количество времени в зависимости от тяжести ранения, и за это время его могут найти и схватить. В случае катастрофической неудачи, которую гораздо точнее следовало бы назвать полным пиздецом, Илон умрет. Раз и навсегда. Судя по материалам, которые он успел добыть в лаборатории, другие объекты его серии погибали, если повреждения задевали промежуточный мозг. Чтобы его достать, нужно, конечно, основательно раскроить череп и попасть в самую середину, и все же если есть хотя бы один процент вероятности, что он будет задет, экспериментировать глупо и опасно. Именно поэтому Илон в первую очередь смастерил себе бронированный шлем — со звукоизоляционным покрытием заодно. Слышно в нем будет еще хуже, чем в обычном шлеме, зато он защитит мозг от влияния ультразвука, а значит, сохранит способности, связанные с обостренным восприятием окружающей среды, что уже немало. Если Илон потеряет свои пуленепробиваемые качества, это можно будет компенсировать бронежилетами и прочими ухищрениями современного вооружения, да и по большому счету с его способностью к регенерации даже тяжелое ранение скорее замедлит его, но не убьет. Если же он потеряет способность анализировать окружающий мир быстрее и лучше, чем противники, или вовсе умрет, остальное не имеет смысла. Удовлетворившись полученным качеством, Илон расположил шлем на столе подле себя и прислушался. Тихий шелест проезжающих вдалеке машин, где-то храп, где-то стоны. Сегодня тут было жарко, так что местные отдыхают от заварушек и дележа территории. Илон специально выбрал для своей базы именно эту заброшенную фабрику, куда Билл привез Эйдена. Он застал момент, когда Фил назначил здесь главным новичка, и Эйден справедливо заметил, что долго тот не протянет. А значит, будут войны, стычки, дележ территории и хаос. В хаосе гораздо труднее найти человека. В хаосе гораздо легче прятаться, особенно Илону. Он не попадался на глаза местным и бандитам, если было нужно, прятался здесь, в здании, если забирались в здание, замирал под потолком, скрывшись в тени арматуры. Фабрику еще долго не будут «заселять»: чтобы стало можно расположить здесь свой товар, нужно уверенно держать территорию, а по расчетам Илона человека, способного удержать территорию, Фил не найдет еще очень долго. Однако Фил удивил его. Сегодня он заметил в окне Дженис. Они виделись всего раз, но Илон очень много слышал о ней от Эйдена, из чужих разговоров, слышал, как он говорит с ней по телефону. Эйден ей доверял, да и сама Дженис производила впечатление уверенной в себе женщины, а значит, ставить палки в колеса Эйдену не станет. Илон задержался в окне до тех пор, пока Дженис его не заметила, и только после этого спрятался в тени фабрики. До сих пор у него не было возможности сообщить Эйдену о себе так, чтобы об этом не узнали в Лаборатории. За офисом наверняка ведется слежка, за квартирой Эйдена тем более. Но уйти от слежки в таком районе, тем более сейчас, когда Дженис получила его в свое распоряжение, Эйден сможет без труда. Оставался вопрос, захочет ли он приехать? Он может обидеться, что Илон не дал о себе знать раньше, он может рассердиться, что Илон устроил переполох и навел на него слежку неизвестных сил. Вероятнее всего, он догадался, почему именно исчез Илон, и тогда воздержится от визита в целях безопасности — их обоих. Но Хейз хотел верить, что Эйден придет. Возможно, завтра утром Дженис сообщит ему о том, что видела здесь его охранника, возможно, завтра вечером, разобравшись со своими делами, Эйден объявится. Илон ждал этой встречи, ждал с того момента, как решил остаться в Чикаго, но давно уже научился терпеть. Когда он услышал знакомый ритм шагов, улыбка на его лице возникла сама по себе. Он подождал, пока Эйден не заметит слабый отсвет в окнах, пока не войдет внутрь, не найдет дорогу наверх. Он ждал его, сидя за столом, закрыв глаза, вслушиваясь в шаги. Устал, не выспался, нервничает. Не страх, значит, слежки за ним не было, это было волнение от такого же предвкушения. Илон не поднимался на ноги, оставаясь на своем месте. Эйден заглянул внутрь, зацепил взглядом Хейза. Внезапная улыбка, возможно такая же, какая недавно появилась у Илона. Тяжелый вздох. — Это ты. — Я надеялся, что Дженис даст тебе выспаться. — Ей не терпелось похвастать, что Фил доверил ей район. Я… могу войти? — Проходи. Можешь сесть на диван. Выглядит он не очень, но он намного чище чем кажется, и в нем нет никаких насекомых. — А что, давно я не сидел на диване с клопами, вспомню молодость, — хмыкнул Эйден, опускаясь на диван. Редфилд оглядел комнату. — Так вот она какая, бэтпещера. — Демоверсия. Здесь не хватает замка, пещеры, и Альфреда. И бэтмобиля. И Бэтмена, — поддержал шутку Илон. — Хотя у меня готов шлем, — кивнул на свою работу Хейз. — Почему сейчас. Илон был готов к этой реакции. Старушка на вокзале была права. Если бы Илон ушел, Эйден никогда бы не простил ему. Он и сейчас не то чтобы злился. И все же обида сквозила в его голосе тенью, бестелесным, но ощущаемым призраком. — Потому что сейчас я уверен, что хотя бы смогу защитить себя и тебя, если прямо в это мгновение отряд Лаборатории начнет брать фабрику штурмом. Потому что ты начал копать под Лабораторию. Потому что… — Так и знал, — прикрыл глаза Эйден, ссутулившись. — Значит… ты запрещаешь мне? Копать под Лабораторию? — Нет. Поначалу меня это действительно сильно беспокоило. Пока я не понял, что ты пытаешься сделать. — Тебе… понравилось? — Эйден открыл глаза, пересел на диване, чтобы быть немного ближе к нему, затаился, радостно улыбаясь. Ждал похвалы. — Настроить против Лаборатории весь криминальный мир Чикаго? Отличная идея. С официальными властями они не смогли бы работать при всем желании, поддержку со стороны банд и прочих серьезных сил города им отрезал ты. Значит, они будут рассчитывать только на свои силы, и у меня меньше переменных в вопросе, что меня ждет, когда я соберусь против них выступить открыто. — Это только начало, — Эйден просиял, довольно приосанился, откинул руку на спинку дивана. Улыбка Илона стала еще шире. — Мы с Филом работаем над тем, чтобы мафия посчитала их личной угрозой. Если мафия выступит открыто, возможно, подключатся силы Якудза, хотя бы частные силы Такэды. Возможно, удастся убедить Латинских королей. — Ты собираешь армию? Этого Илон не ожидал. Он знал, что Эйден попытается ему помочь, знал, что постарается что-то найти о Лаборатории, но никак не ожидал, что Эйден устроит целый крестовый поход. Эйден, поняв, что Илон удивлен, снова насторожился. — Они не отстанут от тебя. Просто сбежать или выкурить их из города не получится. Нужно избавиться от них, желательно разом вырвать с корнем. — Не спорю. Я просто думал, что сделаю это единолично. — Ты сам говорил, ты не супергерой, — с облегчением ухмыльнулся Эйден. Илон не собирался злиться на то, что сделал Эйден, не собирался прощаться. Редфилд всю дорогу сюда с ужасом думал, что, может быть, Илон решил устроить прощальную встречу, а потом окончательно исчезнет из его жизни. Теперь он убедился, что Илон намерен драться и доволен его самодеятельностью. Хейз не запрещал ничего Эйдену просто потому, что ничего подобного они не предполагали, поэтому Эйден не нарушал приказов Мастера, и все же Илон мог сердиться, и эта мысль отравляла его всю неделю. — И тем не менее, вынужден обзаводиться суперкостюмом. Шлем уже готов. Может быть, ты поможешь мне решить задачу с остальными частями, но это не так важно. — При нашей первой встрече… точнее, при моей первой встрече с настоящим тобой, ты был в шлеме, но просто уворачивался от пуль, — нахмурился Эйден. Он начал вспоминать, что Илону пришлось броситься с крыши, чтобы уйти от преследования, хотя он мог запросто раскидать противников суперсилой или убежать с суперскоростью так далеко и быстро, что те даже моргнуть бы не успели. — Они изобрели устройство, направляющее ультразвуковую вибрацию. — Разве ультразвук не безопасен для людей? — Зависит от частоты и интенсивности, на самом деле, но в целом — да. Если, конечно, это не конкретная вибрационная комбинация и в теле человека нет наномашин. В противном случае… Илон хорошо помнил все ощущения, воспоминания были слишком свежими. — Ты… в порядке? — ничего умнее в голову Эйдена не пришло, и он чувствовал себя кретином, когда задавал этот вопрос, но и промолчать не мог. — Сейчас — да. С оговорками, правда. Это их устройство по их же словам выжигает наномашины. Если судить по результатам моих исследований, я потерял от трех до пяти процентов. В принципе, это не сильно сказалось на продуктивности. Но стоит мне еще хотя бы пару раз попасть под прицел их устройства без должной защиты, и последствия будут гораздо серьезнее. Кроме того… это ад, Эйден. Илон смотрел ему в глаза, Эйден сжал челюсти. — Чистый ад. Словно ты горишь заживо, на самом его дне — вечность. На самом деле регенерация в моем теле не связана с наномашинами, и я восстанавливаюсь частично через пять минут, полностью — через полчаса-час, но для меня эти пять минут были одной большой вечностью. Илон не видел смысла лгать Эйдену, говорить, что все в порядке, что он со всем справится. Пока что все складывалось как нельзя лучше, но две недели назад он тоже думал, что его мучения позади, и за пять минут вечности в аду это изменилось. Он не хотел давать ложных надежд, ни себе, ни Эйдену. Возможно, Лаборатория разработала что-то посерьезнее ультразвукового устройства. В конце концов, в тот момент их задачей было не убить его, а обезвредить. Кто знает, что они подготовили на случай, если им придется устранить его? Но Редфилд принял новость стойко, после пары минут размышлений уверенно кивнул. — Нужно достать это устройство. А еще лучше заполучить одного из них. Ты нашел защиту от него — это отлично, но у них в рукаве может оказаться что похлеще, будет лучше, если мы будем к этому готовы. Шлем это прекрасно, но я подумаю, что можно придумать для тела. Какие-нибудь военные разработки, у них должно быть что-то… — Для обычного человека ультразвук безвреден, не забывай. А в случае с опасными частотами используются щитки из материалов, которые ты можешь увидеть здесь. Вот только от пуль они быстро разлетятся в щепки, так что… — Предоставь это мне, — отмахнулся Эйден, но тут же поправился. — Пожалуйста. Может быть, я действительно ничего не найду, но может, что-то подвернется. — Ты и так много делаешь, а ресурсы у тебя не безграничны. Мафия ведь еще не поддержала тебя, верно? — Это пока, — напомнил Эйден. — Ребята Стэна будут копать под них. Да, — неожиданно вспомнил Редфилд и даже подпрыгнул на диване. — Ты знал, что у них было отделение в Иллинойсе? Я имею в виду, все это время? Хейз замер в недоумении. Даже возможность этого не приходила ему в голову. Он допускал, что выжили и спрятались те, кто работал в Калифорнии, но что были отделения в других штатах, он не предполагал. Это представляло трудности, в разных штатах разные тонкости законодательства, даже обычная отправка документов может стать целым приключением, тем более обмен более серьезными данными вроде образцов исследований, тканей и оборудования. Это неизбежно привлекло бы внимание полиции, а за ней федералов. Однако если они работали автономно и обменивались только отчетами… — Значит, не знал, — не дождался ответа и догадался Эйден сам.– Тогда слушай. Они все это время брали анализы у детей, разных детей. Илон отвлекся от мыслей, затравленно взглянул на Редфилда. Неужели есть такие же, как он? Он убил все объекты в калифорнийской лаборатории, большинство сами просили об этом, не выдержав пыток. Но если лаборатория Иллинойса также добилась успеха… — Детей никто не крал, — Эйден читал по его лицу, как в открытой книге. — По крайней мере, Такэда уверен в том, что если где-то дети и пропадали, Лаборатория ни причем. Якудза давно ее приметили, и если бы творилось что-то серьезное, они бы отреагировали. По его же словам, они вербуют людей на добровольной основе. Я думал, что имеются ввиду обычные работники, но, возможно, речь и о подопытных. Они могут не знать, что именно с ними делают, или считать, что это все на благо родины, или еще какую чушь им впаривают. Такэда сказал, исследования прекратились где-то лет шесть-семь назад. Где-то за год-два до твоего побега. — Тогда они потеряли финансирование. Нет финансирования, нет исследований, — понял Илон. — Но сейчас что-то изменилось. Едва ли весь этот переполох только из-за моего появления в городе. Они могли попытаться поймать меня и раньше и перевести сюда. — Стэн сейчас как раз занимается поисками информации. Как только я получу что-то более-менее внятное, я принесу. Ты же будешь здесь? Или, — улыбнулся Редфилд, — стоит мне выйти, и ты уничтожишь тут все следы своего пребывания и я тебя никогда не найду? — Ты не должен больше появляться здесь, это натолкнет на подозрения, — Илон попытался отвлечься от мыслей. Сейчас анализ не поможет. Он нервничает. Под нахлынувшими воспоминаниями от испытанной агонии, от пережитого в заключении, от того, что Эйден наконец рядом, хотя Илон почти уже смирился, что может больше не увидеть его. В таком состоянии от размышлений не будет никакого толка. — Хорошо, — согласился Эйден. Конечно, ему это не понравилось, но приказ прозвучал достаточно четко. Кроме того, Илон был в чем-то прав. — Я найду другой способ передать информацию. Например, через Дженис. Теперь это ее территория, и нет ничего удивительного в том, что она будет здесь часто бывать, кроме того, она должна мне маленькую услугу. — Пусть оставляет флешку в этом здании, где-то на видном месте, но лично. Одно дело доверять ей, другое — ее людям. — Хорошо. Передам, чтобы она приносила лично. За это, скорее всего, она что-то попросит, но мы договоримся. Хейз погрузился в мысли; брови сурово сдвинуты, руки локтями опирались на стол, пальцы переплетены перед мрачным лицом. Эйден выжидал. Он не представлял, каково это — прочувствовать то, что прочувствовал Илон: пытки в лаборатории, агония сбоящих наномашин в его теле и мозге. На месте Илона он, наверное, давно бы уже сдался и сдох. Может быть, после первого же опыта, может быть немного позже. И совершенно точно он не смог бы сейчас вот так сидеть и вести беседу даже спустя две недели после того, как его мозг поджарили практически буквально. Он забился бы в угол, в самый дальний, с ужасом ожидая своей участи. Илон любил повторять, что его нарочно сделали выносливым и быстро приспосабливающимся, и все же Эйден считал, что это личное качество. Он ненавидел Лабораторию, ненавидел так сильно, как никого за всю жизнь, пожалуй, и отчаянно хотел помочь Илону. Отвлечь, прижаться к нему, пообещать, что все это закончится и больше никогда не повторится. Лаборатория забирала его у Эйдена, забирала его мысли. Целый месяц Эйден боролся за то, чтобы Илон забыл о своем прошлом, и за один вечер все старания пошли прахом, а Эйден боялся… что Илон больше не поверит ему. Убежит, скроется, спрячется за одной из своих масок, уродливых искажений того великолепия, которое видел в нем Редфилд. Редфилд не любил моменты, когда Илону приходилось играть — подчиненного, секретаря, глупого новенького. Идиоты вокруг радостно велись, и в целом как таковая игра Илона тоже восхищала, но он слишком любил настоящего Илона. Кроме масок и Илона настоящего он видел его еще вот таким. Эйден никогда не назвал бы его Объектом, но человек, который сейчас сидел за столом перед ним, был отражением того парнишки, который почти десять лет терпел издевательства ученых, сидел в клетке как крыса, хуже, как Объект, в котором не видели не то что человека, даже зверя, относились как к бездушному гомункулу в колбе. Смотреть на него такого было невыносимо. Сидя там, на стуле, он словно снова и снова умирал на крыше, а Эйден умирал с ним, не в силах даже протянуть руку, потому что у него нет сверхспособностей, никаких, тем более сил вернуться в прошлое или стереть болезненные воспоминания. — Я… могу чем-то помочь? Эйден был готов к тому, что Илон отправит его обратно. Придя в эту комнату, Эйден понял, что действительно важно в этой встрече — убедиться, что Илон жив, может, поделиться с ним важной информацией, и полагал, что именно по этой причине Илон его вызвал через Дженис. Он не ждал его здесь найти, быть может, Илон явился Дженис только для того, чтобы Эйден знал, что он в городе. И все же Илон был здесь, рядом, а Эйден… Вместо ответа, Хейз вытер руки салфетками, поднялся с места, подошел к Редфилду. Провел рукой по щеке, нежно гладя большим пальцем. Затем провел по волосам, стянул резинку, волосы хлынули на плечи, Эйден тряхнул головой, чтобы они расправились. Илон говорил, что ему нравится так. Хейз улыбнулся. — Здесь… грязно. Тебе может быть неприятно, и я не хочу тебя заставлять. — Все в порядке, — поспешно покачал головой Эйден, потянувшись рукой к его груди, положив ладонь на черную хлопчатобумажную рубаху в каких-то пятнах. — Заставь. Делай все, что хочешь. От него пахло чем-то похожим на краску, ароматизатором и спиртом влажных салфеток и потом. Эйден устало уперся лбом в его живот, с удовольствием втягивая воздух, наслаждаясь запахом. Илон поддел пальцем его подбородок и потянул вверх, Эйден задрал голову. Пальцы скользнули к шее, обхватили ее, Эйден прикрыл глаза, губы сами собой растягивались в улыбке. Илон осторожно подтолкнул его к спинке дивана, Эйден откинулся назад, Илон уперся коленом в диван между ног Эйдена, прижав ногу к паху. Эйден судорожно вдохнул, открыв рот, язык Илона тут же скользнул внутрь. Пальцы Эйдена сжали материю на его груди, Илон расстегивал пуговицы на его пиджаке, рубахе, скользил пальцами по коже. Поцелуй сместился на шею, Эйден нетерпеливо застонал, почувствовал укус. Хейз распустил пряжку пояса, расстегнул ширинку брюк. Эйден сново судорожно вздохнул, теперь со стоном. Как же он скучал по этим прикосновениям, по этим рукам, укусам, поцелуям. Как он боялся, что больше никогда не почувствует их снова, но страхи и мрачные мысли вылетели из головы, оставляя чувство эйфории, счастья, благодарности. Хейз рывком стянул с него брюки, Эйдену пришлось приподняться на диване, параллельно стаскивая ботинки и рубаху с пиджаком с плеч. Илон целовал торс, тыльную сторону бедер, не спеша, прижимаясь к телу губами, заставляя его выгибаться в нетерпении. Чувствуя дыхание в паху, Эйден прикусывал губу, чтобы сдержаться и не начать умолять трахнуть его. Возможно, они еще долго не смогут сделать это, лучше растянуть, хотя Эйден так долго ждал этого, и был так возбужден сейчас, что смог бы кончить только от этого дыхания. Илон погрузил два пальца внутрь, не слишком глубоко, его язык скользнул по животу. Было тесно, слишком тесно, Эйден был слишком занят горечью возможной потери и проблемами, чтобы подрочить, Илон понял, что ему неудобно, смочил пальцы слюной. Было по-прежнему неудобно, но когда Илон отстранился, Эйден дернулся. — Не надо, я… — Встань. Эйден наступил на холодный грязный пол и поднялся, испуганный, взволнованный. Илон сел на его место, кивнул на место на диване, справа от себя, стал расстегивать свои брюки. — С ногами. Эйден покорно забрался на диван, сел к нему лицом, поджав под себя ноги. Только когда он почувствовал на затылке ладонь Хейза, Эйден понял, чего тот хочет, и еще до того, как Илон надавил на затылок, наклонился сам, пропустив руку под его ногой, чтобы опереться, встав на четвереньки. Свободной рукой он провел по члену Илона пальцами, обхватил, провёл языком с другой стороны, не спеша, касаясь губами. Илон убрал руку от затылка, пальцы скользили по позвоночнику к пояснице, ниже. Почувствовав его пальцы внутри Эйден выгнулся, подаваясь к его руке, обхватил губами кожу. Илон выдохнул, закинув голову на спинку дивана, Эйден довольно улыбнулся. Он знает много способов отвлечь его, много способов сделать так, чтобы только Эйден был в его мыслях, и если потребуется, будет делать это до рассвета и потом до полудня. Пусть отвалится челюсть — к черту, лишь бы чувствовать его рядом, внутри. Илон сдерживался. Чтобы не наброситься на Эйдена, не вжать немедленно в диван, не войти до конца, ощущая, как тот царапает его до крови, чувствуя грудью вибрацию его голоса. Он отчаянно гнал от себя мысли — о возможных новых Объектах, о своей смерти, о смерти Эйдена, все то, что заняло его голову, стоило Эйдену рассказать о чикагском отделении Лаборатории. Когда он медленно раздевал Эйдена, это было больше похоже на прощание, на попытку запомнить, каково его тело на вкус, на запах. Это было неправильно. Эйден не заслуживает этого. Илон не заслуживает этого. И, черт побери эту Лабораторию, Илон выживет и вытащит Эйдена, только ради того, чтобы еще хоть раз почувствовать то, что тот вытворял сейчас языком и губами, чтобы ощущать его снова и снова. Эйден чувствовал, как расслабляется Илон, и ликовал, но пальцы, теперь уже три, внутри него отвлекали, заставляли выгибаться и стонать, забывая о том, что нужно делать языком. Хейз вытащил пальцы, ухватил Эйдена за руку и подтащил к себе. — Спиной, — требовательно выдохнул он, кусая Эйдена за губу, а затем подтолкнул руками. Эйден садился на него с протяжным стоном, заломив руки и сжимая собственные волосы, ощущая на бедрах сжимающие его ладони Илона. Хейз потянулся губами к спине, но тут же откинулся назад, зашипев от наслаждения. Эйден медленно приподнимался и опускался, каждый раз все ниже, пропуская его все глубже, ладони Илона скользнули по телу к груди и животу, Эйден накрыл их своими, сжимая и прижимая к себе, словно обнимал. Илон снова потянулся губами, потом к плечу, впился зубами, выпуская на мгновение, когда Эйден садился на него, скользя по лопатке губами. Резким движением Илон завалил его набок на диван, Эйден едва успел опереться локтями, Илон чуть не свалился в приспущеных штанах, позволяя Эйдену вытянуть ноги, едва удержал равновесие, снова вошел и навалился сверху, впившись зубами в шею, сжимая кисть Эйдена. Эйден прогибался под ним навстречу, стонал, будто умолял. Илон много раз слышал ночами этот призыв, и каждый раз он действовал на него мгновенно, лучше любых слов. Он двигался резче, быстрее, оставляя красные следы поцелуев на шее и спине. Эйден почти кричал, и Илон позволял ему, заставлял кричать еще громче, если тот затихал, утопая в его запахе и криках, с безумной садистской ухмылкой замедляя темп. Стоны Эйдена в одно мгновение стали протяжнее, кисти под его рукам напряглись, Илон чувствовал, как он сжимается изнутри, сам сжал запястье. Эйден, будто удивленный, выдыхал его имя, вжимаясь лбом в диван, дрожа в его руках. Илон спустя несколько движений тяжело простонал, приникнув губами к его шее, тяжело дыша, счастливо улыбаясь. Он обхватил его руками, прижав к себе и замер, ощущая, как колотится в груди сердце. Эйден попытался обернуться, Илон чуть отстранился, вызвав короткий вздох у Эйдена, развернул к себе и лег на него, подложив ладонь под его голову. Эйден обнимал его крепко, словно Илон тут же куда-то умчится. Он почти не спал и сейчас готов был вырубиться прямо здесь, в его руках. — Эйден, — шепот, на улыбке, почти над ухом. — Я никогда не говорил, но ты же знаешь, что я люблю тебя? Вместо ответа Эйден прижался к нему сильнее, уткнувшись носом в шею. Илон чувствовал запах, запах слез, но не сказал ни слова. Раньше его это немного пугало, теперь успокаивало. Если Эйден доверяет ему настолько, что может себе позволить при нем слезы — это лучше любых слов и заверений. — Подожди засыпать, — Илон легонько потряс Эйдена, тот поднял голову, сонно щурясь. — Тебе нужно помыться. Да и мне. — У тебя тут что, и душ есть? — недоверчиво спросил он. Сонный, растрепанный. Расслабленный. Таким его видел только Илон. — Разумеется. У меня тут все удобства бэтпещеры. — Я… не смогу дойти. — Тогда я сам, — Илон поднялся, натянул брюки, поддел руки под спину и ноги Эйдена и взвалил на себя. Илон стоял под струей теплой воды, которую сначала подогрел, прямо в одежде, держа на руках голого и спящего даже несмотря на воду Эйдена, и с улыбкой думал, что хотя он точно знал, что на целый километр вокруг ни одной живой души, возможно крики Редфилда были слышны и дальше. Конечно, едва ли кто-то сможет распознать, чьи они были, но будет любопытно послушать версии. Хакеры накопали не много. На самом деле, даже этих крупиц хватало Эйдену, чтобы действовать дальше, и все же дурное предчувствие не давало покоя. Эйден еще раз перечитывал файлы отчетов с приложенными доказательствами, укладывая в голове то, что он расскажет Филу, а о чем умолчит. Дженис получила флешку и в этот момент должна была уже добраться до убежища Илона. Теперь было точно известно, что кроме калифорнийского и иллинойского отделений Лаборатория никаких подразделений, дочерних предприятий и других ответвлений не имела. Сначала появилась лаборатория в Калифорнии, под предводительством профессора Литвика. Больной на голову ублюдок грезил созданием сверхчеловека, в восьмидесятые безостановочно строчил на эту тему статьи и сначала занимался исключительно теорией. Его исследования заметил служивший тогда генералом в ФБР Броснан. Он быстро подхватил ученого, достал для него оборудование и помещение, всячески продвигал его идеи на верхах и регулярно наведывался с контролем. Официально они обозвали это «исследованиями поведения и реакции детского и подросткового организма на различные методики спортивного воспитания, развития и роста». Страна мечтала обогнать Советский Союз на Олимпиадах, поэтому в опытном материале у больного ученого не было недостатка: родители охотно и добровольно приводили своих детей в его «Развивающий центр», проводили анализы, будет ли их чадо гениальным спортсменом, соглашались на любые опыты, потому что свято верили, что профессор не сделает ничего плохого. Дети начали болеть, появились первые скандалы, Броснан едва уладил их своими силами, профессор принес официальные извинения и центр закрыли. Точнее, закрыли для общества, однако профессор переключился на другие исследования. Теперь он был уверен, что для его работы любой не подойдет, должна быть генетическая предрасположенность, устойчивость к ряду вещей и прочая мура. Броснан и тут поддержал профессора, сказал, что поможет найти идеальных подопытных. К профессору стекались сведения из больниц, огромные базы данных, из которых он выбирал детей, а Броснан потом устраивал их доставку. Как правило, во избежание проблем для семей жертв устраивали несчастные случаи. Где-то это были автокатастрофы, где-то пожары, где-то нагрянувшие бандиты. Сценарии везде разные, разный почерк, полиции в голову не приходило связать все это в серию убийств. Массовых убийств. Броснан не гнушался даже убийством совсем маленьких детей. Маленькие дети вырастут, узнают правду каким-нибудь чудесным и совершенно неприятным для Лаборатории образом, пойдут освобождать своих братьев и сестер. Разумеется, в крайнем случае планировалось обвинить назойливых родственников сумасшедшими, однако Броснан, очевидно, был не меньшим маньяком, чем профессор Литвик, и таким образом удовлетворял свою извращенную тягу к убийствам. Возможно, он даже был психопатом, кто знает. Однако в середине двухтысячных он отбросил копыта. Все материалы, что у него были, попали в руки к преемникам, и тех охватил оправданный ужас. Хакеры нашли следы попыток компенсировать выжившим ущерб через случайные выигрыши в лотерею и прочее. Если бы все это официально раскрылось, они бы объявили, что о маньяке в своих рядах не догадывались, а родственники жертв получили поддержку, пусть и тайную. Разумеется, контору Литвика попытались прикрыть. Именно в этот момент Литвик и открыл втихую отделение в Чикаго. Он не бросил калифорнийскую лабораторию, стал искать поддержки через уже имеющиеся связи наверху, искать спонсоров, продолжать опыты, однако оставил себе план Б, на случай, если федералы все же возьмутся за него всерьез. Иллинойское отделение было открыто одним из его давних студентов, после выпуска официально они ни разу не встречались лично, в переписках были сухие обсуждения теорий и исследований других ученых. Федералы решили, что отделение в Иллинойсе — обычная лаборатория по изучению генома человека, и расслабились. Так или иначе иногда отделения обменивались данными, но, опять же, ничем, в чем могли заподозрить что-то незаконное. Только статистикой и некоторой аппаратурой, которую можно было купить при желании в любом специализированном магазине. Никакого живого материала, никаких медикаментов. Цифры и разрозненные буквы, никто в них не вчитывался, никто не пытался найти связи. Иллинойское отделение не воровало детей, им просто не к кому было обратиться с таким заказом, а связей с криминалом они избегали, чтобы не привлекать внимания федералов. После хаоса, который устроил Илон в Калифорнии, профессор и парочка других ученых, которые были в курсе истинных исследований лаборатории, надолго исчезли. Боялись, что Илон найдет их и отомстит. Хакеры не смогли толком понять, что же произошло, по их отчетам выходило, будто в лаборатории произошел какой-то несчастный случай, возможно взорвалась неисправная аппаратура или была ошибка в работе с химикатами. По их же версии ученые спрятались главным образом от федералов, которые хотели найти и наказать виновных. Федералы же и замяли дело, никаких исков по отношению к ученым и прочих радикальных мер они не предприняли, из чего хакеры сделали вывод, что эксперименты попросту оказались неудачными, и ученых оставили в покое. Эйден догадался — ученым удалось скрыть существование Илона. Он сам рассказывал, как уничтожил все записи в лаборатории, видимо профессор оперативно занялся тем же у себя и других участников, в итоге предъявлять федералам было нечего, происшествие решили просто забыть. Профессор с группой поддержки появились всего пару лет назад, как раз в Иллинойсе. В основном они продолжали собирать исследования, но теперь уже о взрослых людях, и открыто вербовали добровольцев для испытания различных препаратов. Довольно распространенная практика, так как профессор числился только консультантом, никому в голову не пришло выяснять подробности. В самом деле, не помирать же с голоду ученому из-за ошибок прошлого? Просто работа, самая обыкновенная, благодарный студент нашел своему бывшему преподавателю место, чтобы он смог дожить до пенсии. Вот только хакеры нашли то, чего не нашел Такэда. Дети все же пропадали. На этот раз их семьи здравствовали и некоторые даже искали своих отпрысков по телеканалам в слезливых передачах. Все это были дети из неблагополучных семей, поэтому полиция придерживалась версии побега на почве сложных отношений в семье. По их мнению подростки искали приключения на пятую точку и как-то покинули штат, пройдет время — обнаружатся где-нибудь в Калифорнии, туда все стекаются в поисках счастья. Однако хакеры не поленились и нашли связь между датами исчезновений и строчками «поступление нового образца класса О» в сводках лаборатории, черт знает как ими добытыми. Даты пропажи детей и подростков и новые поступления совпадали. За два года двенадцать человек. Информацию о точном местоположении лаборатории они не установили. Все, что смогли, — сузить область поисков до нескольких округов на севере штата, включая округ Кук, где находился Чикаго, и парочки на юге. Дальнейшая работа представлялась очевидной — исследовать указанные округа, начиная с Кука, искать базу, затем выяснять вооружение и мощность охраны, затем согласовать операцию с мафией. Однако несколько вопросов не давало Эйдену покоя. Как они нашли Илона? Почему именно сейчас? Кто-то узнал его в толпе и доложил куда следует? Насколько оперативно они среагировали? Если они разработали план захвата и выступили сразу же, как обнаружили Илона, значит, у них организация лучше обычной уличной банды, такой уровень подготовки нужно учитывать. Откуда у них эти ультразвуковые устройства? Илон столкнулся с ними впервые, значит, в Калифорнии их не было. Их разрабатывали все время, пока не было ученых, этим они на самом деле занимались? Продумывали защиту? Продумывали поимку? Что еще они за это время придумали? Что делают с детьми и добровольцами? Едва ли хоть один из них имеет те же способности, что Илон, над которым издевались больше десяти лет. И все же их не один, двенадцать детей и черт знает сколько взрослых. На что они способны? Как только Фил получит доказательства, что детей воровали, он тут же соберет армию. Но что, если, столкнувшись с силами Лаборатории, они будут как крестьяне с вилами против бронированного танка? Против шеренги танков? И как, черт побери, ему сказать Филу, что силы противника могут оказаться непредсказуемо внушительными, не раскрыв подробностей? Наплести, что у них там водородная бомба? И как она относится к детям?! Эйден создал новый файл, куда копировал ту информацию, которую можно будет показать Филу, иногда позволял себе фантазировать и вписывать то, чего не было, иногда оставлял большие пробелы и сочинял догадки хакеров, почему они будто бы не смогли найти информацию в этой области и что это может значить. Беседа с Бертолуччи прошла бурно, тяжело, но в целом Эйдену удалось с одной стороны убедить его, что дело действительно стоит того, чтобы семья вмешалась, с другой, что это нельзя делать немедленно, и стоит еще многое выяснить. Бертолуччи с мрачным видом заявил, что у одного из крестных отцов пропал дальний родственник, мальчишка лет пятнадцати. Он жил с одной матерью, та все время пила, потеряв мужа в одной из перестрелок, так что под определение «из неблагополучной семьи» подходило. Как говорится, на голове и шапка горит, итальянец заподозрил конкурирующе кланы в мести или попытке запугать, искал по всем своим каналам, дергал за все ниточки, но ничего не нашел — ни доказательств, ни трупа. Фил ушел в тяжелых раздумьях. Эйден вызвал Стэна, рассказал ему почти ту же версию, только не умолчал о возможных проблемах с подопытными. Эрнандес тоже горячий мужик, временами был еще менее сдержан, чем Бертолуччи, и все же Стэн был предсказуем и предан. Эйден приказал собрать бойцов, Стэн оперативно обзвонил людей, собрание назначили на вечер того же дня. На телефон пришло сообщение от Дженис: «Обустраиваюсь на новом месте. Нашла милую заброшенную фабрику. Такое огромное помещение, ты бы видел, и совершенно не используется! Может, кинотеатр?». Дженис была на фабрике и оставила флешку для Илона. Дженис последнее время часто писала ему. Например, после его ночи с Илоном на фабрике она написала: «Сладкий, ты заработался. Хоть заглянул бы ко мне, я подберу тебе славных девочек, они заставят тебя кричать долго и протяжно, на многие кварталы вокруг, ты же понимаешь о чем я? ;)». Хитрая стерва. В тот день, после долгих бессонных ночей, наконец расслабившись, Эйден проснулся почти в полдень, ему предстояла непростая задача — покинуть фабрику, а желательно и район незамеченным. По словам Илона ночью в округе никого не было, ни подслушать, ни подглядеть за ним не могли, с его помощью Эйден выждал удачный момент, когда на его дороге будет как можно меньше зевак, и уехал. Едва ли Дженис знала наверняка, скорее попала пальцем в небо. И все же она никогда не была дурой и догадалась о сексуальных предпочтениях Эйдена, дойдя своим умом, а не раскопав какой-нибудь компрометирующий материал. Добавить к этому ту прыть, с которой Эйден полетел к охраннику через весь город в три часа ночи, и можно сделать очевидный вывод. В течение двух недель после ночи на фабрике при личных встречах Дженис отпускала безобидные шуточки на эту тему, Эйден понимал, что так просто от нее не отделается, наверняка с него еще спросят, и все же Эйден ни на секунду не раскаивался в содеянном. Эти две недели он засыпал спокойно, зная наверняка, где находится Илон, уверенный в его невредимости, ощущая надежду в скором времени избавиться от Лаборатории, раз и навсегда. Кроме того, перед сном он развлекал себя, вспоминая подробности самой ночи, и это заметно улучшало настроение. Группа собралась точно в назначенное время. Эйден намеренно позвал всех в один из клубов. Если за ним и его людьми следят, пусть думают, что Эйден решил устроить вечеринку. Управляющий клубом подготовился: расставил устройства защиты от прослушивания и записи на этаже для ВИП-персон. В накуренном помещении, маленьком конференц-зале, освещенном по периметру приглушенным желтым светом, были только стол и стулья вокруг, стол ломился от тарелок с едой и бутылок пива. Из стульев два были свободны. Когда Редфилд прошел в комнату, Ченг, наполовину китаец, делился очередной историей про неудачные отношения. Метис Ченг имел более светлый оттенок кожи, чем его этнические соотечественники, был поджарым, даже худым, в отличие от всех виденных Эйденом китайцев, и намного выше, ростом с самого Эйдена. В остальном же он полностью соответствовал понятию «азиат» — узкие глаза, черные волосы, не поддающиеся укладке, типичные черты лица, неутолимая тяга к жратве. Вот и сейчас он втирал про очередную телочку, ловко поглощая стейк. — Нет, ну это уже ни в какие рамки! — возмущался Ченг, продолжая жевать. — Ты прикинь, я уже ничего не говорю, молчу в тряпочку — скандал! Видите ли, я совсем с ней не разговариваю! Оу, босс, — заметив Редфилда, Ченг прервался, проглотил остатки пищи, приосанился. Редфилд оглядел присутствующих. Пришли все, кроме Дэнни. — А где Дэнни? — Трубку не берет. Он вообще ходил вытрясти деньжат с клуба «Удар», они нам уже прилично задолжали. Зная его стиль, скажу — не берет трубку нарочно, держит марку, типа он такой крутой, — самодовольно хмыкнул Пит. На самом деле афроамериканца звали Джереми Питерсон, но в качестве клички привязалось сокращение фамилии, Пит. Пит походил одновременно на Снуп Дога и Доктора Дрэ, на первого худобой и любовью к фигурной растительности на лице, на второго менее вычурным и даже представительным стилем в одежде, а еще темпераментом. — Начнем без него, босс? — Нет. Мне нужен весь отряд. — Пахнет жареным, — озабоченно заметил Сэмюэл. Еще один афроамериканец в его бравой гвардии, моложе всех, но и самый рассудительный и сдержанный. — Забыл про Хейза? Еще бы не запахло… — мрачно напомнил Джош. Джошуа меньше всего напоминал боевика криминальной ячейки, и на глазах Эйдена Джош часто использовал это, вводя противника в заблуждение. А потом бил, резко, внезапно, наповал, как не каждый боксер в его подпольных клубах. Эйден нашел Джоша в одном из таких клубов. Парню срочно нужны были деньги, он очень просил выставить его на ринг, на ограниченное количество боев. Его долго принимали за копа или федерала, отбивались как могли, пока в дело не вмешался Стэн. Тот о чем-то перетер с ним, предложил один пробный ринг, и к восторгу зевак в клубе Джош чуть было не завалил Стэна с первого удара. Того спасла гибкость, которую он отрабатывал на занятиях джиу-джитсу. Стэн не пустил парня на подпольные бои, поговорил с ним еще немного и привел к Эйдену, не забыв прихватить запись их спарринга. Голубоглазый блондин с ангельским лицом и стальной волей быстро завоевал место в отряде, добывая деньги там, где не выходило ни у экспрессивного азиата Ченга, ни у брутального Дэнни, ни у рассудительного дипломата Сэмюэла. Ченг на реплику Джоша покачал головой. — Да все мы помним про Солдата. Кто-то не слабо охуел, я вам скажу. И оставлять это просто так нельзя, а раз босс нас всех здесь собрал, значит я прав. Я прав? — Босс, есть информация об Илоне? — Пит наклонился над столом, подмечая реакцию Эйдена. — Он жив? Он не сказал, кто на него наехал? — Ему нужна наша помощь? Поэтому вы собрали нас здесь? — как обычно быстро догадался Сэмми. — Кто это вообще может быть? Он спрыгнул с крыши, Стэн говорил мне. Я не представляю, что меня бы заставило прыгнуть… а уж Солдат… Эйден не знал, что ребята уже придумали для Илона кликуху, не знал, что в качестве повода для нее они выбрали легенду про службу. Но что больше всего поразило сейчас Эйдена, с каким нескрываемым уважением и восхищением говорил о нем Джошуа. После приключений с мудаком Билли, Эйден практически не встречался с группой целиком, полным составом, у него попросту не было для этого времени. Но вот Илон, которого частенько по сложным делам отправлял вместо себя Стэн, запросто мог не просто поработать с ребятами, но и подружиться. Тем будет проще… — Илон жив, — ответил на самый первый вопрос Эйден. — Он отсиживается в безопасном месте, старается не высовываться, по мере сил собирает информацию. Но самостоятельно выпутаться он не сможет и, я считаю, не должен. — Илон теперь с нами, — кивнул с пониманием Ченг. — А мы своих не кидаем. Что бы ни случилось. Ченг родился в Штатах, историческую родину своего отца-китайца не видел ни разу в жизни, и тем не менее то ли генетически, то ли через многочисленную родню отца, которая окружала его с детства, перенял весь этот коллективизм и стремление к братству. В том, что Ченг поддержит идею помочь Илону, а не просто поучаствовать в операции семьи, Эйден не сомневался. Оставалось послушать мнение других. Как бы сильно он в них ни нуждался, манипулировать и подводить своих ребят к нужному решению Эйден не хотел. Возможно, эта вылазка будет стоить им жизни. Они знали, на что шли, когда подписались на мафию, поэтому на задания семьи Эйден отправлял их без зазрения совести. Но сейчас была совершенно другая ситуация. Парни давно работали на него, ни разу не подводили и не дали усомниться в себе, он просто не мог отправить их в самое пекло, даже не объяснив, ради чего они лягут под пули, а может, столкнутся с чем-то похуже. — Если Солдат посчитал нужным сбежать и залечь, значит, это очень серьезные ребята. Очень серьезные ребята рано или поздно создадут нам много проблем, так что лучше… — начал рассуждать Сэмми, но Пит прервал его, возмущенно раздув ноздри. — Не будь падлой, один из нас в переплет попал, в серьезный переплет, а ты про выгоду? Да что с тобой не так, парень?! — испепелял взглядом собрата Пит, сверкая белыми зубами. — Эй, остынь, нигга! Я не говорил, что я не хочу помочь Илону, — раздраженно поморщился Сэмюэл, — и не говорил, что он не один из нас, успокойся, ладно? Все, что я сказал: это серьезные силы, и что бы это ни было, вопрос не только в том, поможем мы своему парню, или нет! — А по-моему здесь нет других вариантов, — отрезал Джошуа. — Сэмми прав, — вмешался Эйден. — Это действительно непростое дело. Именно поэтому я собрал вас заранее, чтобы обсудить все детали. — Босс, я тоже хочу помочь Илону, — все еще оправдывался обиженный Сэмми, отчеканивая каждое слово и помогая себе жестами, — я же наоборот хотел сказать, что мы в любом случае должны ему помочь. Что плохого в том, что я задумался о последствиях? — Ничего, Сэмми, все в порядке. Остыньте, парни. Я не хотел начинать без Дэниэла, но, видимо, придется. — На самом деле, Дэнни самый первый сказал, что нужно найти ублюдков, которые наехали на Илона и порешить, — заметил со своего места Джош, ухмыльнувшись. — Так что я гарантирую, идею помочь ему он точно поддержит. Ну, а детали, если сукин сын опоздает, — развел он руками, — я ему передам. Эйден мысленно ухмыльнулся. Дэнни, внешне похожий на терминатора, и ангелок Джош были самой несочетаемой парочкой, какую только можно придумать, однако характерами они были схожи, видимо, поэтому так сдружились. Если бы Эйден не был уверен в гетеросексуальности Дэниэла на двести процентов, он давно заподозрил бы этих двоих в более тесных отношениях. Редфилд собрался с мыслями. Он спросил у Илона, что можно говорить, а что нет, и сейчас словно слышал его голос рядом. Это придавало уверенности словам. Если он говорил то, что хотел от него Илон, говорить становилось легче. Он осветил ту версию истории, которую изложил Стэну. Существует Лаборатория, устраивает эксперименты над людьми, в том числе над детьми, для создания сверхчеловека. Как в нацистской Германии сороковых, только не путем селекции, а в различных модификациях. Дети погибали, много детей. Потом, лет пять назад, одно из отделений потерпело крах, второе приостановило работу. Но недавно они возобновили деятельность. Рассказ Эйден подкреплял добытыми хакерами фотографиями, демонстрируя их на ноутбуке. Отряд отреагировал по-разному. Джош, помрачнев больше обычного, молчал. Сэмми, глядя на Эйдена огромными, полными ужаса и негодования глазами, причитал, мол, как так можно в двадцать первом веке. Пит плевался, припомнив Ку-клукс-клан и прочие нацистские группировки, пообещал, если они доберутся до этого профессора, очень доходчиво при помощи ствола рассказать тому о боли всей черной нации из-за таких ублюдков, как он. Ченг будто проглотил язык, пыхтел, давился собственными словами и наконец разразился матом на китайском, после чего заявил Питу, что его бурление по поводу Ку-клукс-клана полная хуйня, потому что это дети, а у детей нет национальности, потом припомнил Триаду, которая торгует детьми, в том числе на органы, и снова перешел на китайский, судя по жестикуляции, повторяя тираду Пита о душещипательной беседе с профессором при помощи ствола. Когда Пит и Ченг наконец успокоились, подал голос Сэмми. — Это… ужасно, но какое отношение ко всему этому имеет Илон? Если бы он был просто случайным свидетелем… нет, он предупредил хотя бы Стэна, — решительно тряхнул головой Сэм. — Илон не стал бы действовать в такой ситуации в одиночку, он не дурак… — Не наше дело, какое, — неожиданно ответил вместо Эйдена Джош, от взгляда кристально чистых голубых глаз веяло арктическим холодом. — Верно, босс? Один Эйден знал тайну Джошуа. Из-за миловидной внешности, парень стал жертвой дяди-насильника. Родители отправляли сына каждое лето к дяде в Техас, из года в год. Ублюдок издевался над ним, пока Джошу не стукнуло пятнадцать, и тот одним точным движением не отправил дядюшку в нокаут, но решил, что убил его, и сбежал. Спустя пару месяцев скитаний полиция нашла подростка, вернула родителям, где его посадили под домашний арест. Отец, услышав о брате-насильнике, сыну не поверил, и был жуткий скандал. Все это Эйден узнал случайно, когда тяжело раненный Джош бредил в лихорадке. Эйден пообещал ему, когда тот пришел в себя, никогда и никому не рассказывать об услышанном. Сказал: «Это не мое дело. Но если надумаешь когда-нибудь ему отомстить — ты знаешь, к кому обратиться». — Верно, — кивнул Эйден, глядя в глаза, похожие на куски льда. — Но у него с лабораторией личные счеты. Больше я не могу сказать. — Значит, я в деле, — спокойно кивнул Джошуа, откинувшись на спинку стула. — Не спеши. Как заметил Сэмюэл, все не так просто. В своих экспериментах они достигли некоторых успехов. Мы не знаем, каких точно, но что-то у них уже есть. Илон как раз столкнулся с одним их устройством. Еле сделал ноги. Для чего ему пришлось сигануть с крыши, как видите, между этим устройством и крышей он выбрал последнее. На этот раз замерли все. Даже Пит, который только что чуть не взорвался от гнева, внимательно разглядывал пепельницу перед собой. — Мы понятия не имеем, с чем там столкнемся, — продолжал Эйден. — Я очень надеюсь, что мы сможем получить еще хоть какую-то информацию, но готовиться нужно к худшему. Я говорю все это вам, ребята, потому что если это худшее случится, пути назад не будет. Лучше, если вы уйдете сейчас. Это не перестрелка с бандитами, не терки с Триадой, не выбивание долгов, вы на это не подписывались, и я не стану препятствовать, угрожать. Никто не сочтет вас трусами. Если вы уйдете — я пойму. О том, что я сейчас рассказал, нужно помалкивать, я достаточно доверяю вам и никаких гарантий молчания с вас не потребую, просто имейте в виду. Но там мне очень нужны будут люди, которые не повернут, когда разверзнутся врата ада. Настоящего, по словам Илона. После долгого молчания первым заговорил Пит. Он достал сигарету, прикурил, сделал долгую затяжку. — Сэмми был прав. Какая разница, когда эти врата откроются. Если ждать, больше вылезет демонов. По мне, так лучше подоспеть к открытию. Может быть… я еще пожалею о том, что соглашаюсь. Но даже тогда не кину тебя, Эйден, можешь на меня рассчитывать. Таких тварей нужно давить. Жечь, под корень, как заразу. — Но… как? Если они такие крутые, почему до сих пор… почему не известно прессе? И правительство, где оно… — Да конечно это все с подачи правительства, это же как пить дать, — огрызнулся Джош на лепет негодования Сэмми. — Федералы не в курсе, — отрицательно покачал головой Эйден. — По крайней мере, они сделали попытку прикрыть лавочку, еще давно, но профессор ускользнул, доказательств не нашли, так что федералы ничего не знают о нынешнем положении дел. — Тогда просто рассказать им — и дело с концом! Это их работа, это же практически терроризм! Передать информацию… — Ага, чтобы они взяли всех в оборот? — возмутился Пит. — Я не знаю, может, конечно, у них и похлеще разработки есть, мы просто не в курсе, но я предпочел бы не подкидывать им новые идеи. — Поддерживаю Пита, — хрипло отозвался Ченг, уронив лицо в ладони. — Я вообще за то, чтобы сравнять там все с землей. Если не достанется федералам, не дай бог еще кому — Китаю, России. Нахуй это все. Я… я еще надеюсь, что когда-нибудь вокруг меня будут бегать маленькие Ченги… не хочу, чтобы мои дети жили в Третью Мировую… — Если… если так обстоит дело… Сэму было всего двадцать пять. Для своего возраста обычно он был очень сообразительным парнем, но порой наивным донельзя. И все же Эйден взял его и доверял ему, потому что Малыш Сэмми в нужные моменты мог мыслить здраво, чего не все в свои сорок могут. — Если так обстоит дело, то лучше, конечно, чтобы там оказались мы, и как можно раньше. Стереть базы данных, сжечь аппаратуру, завалить свидетелей. Если кто что спросит — мы нечаянно, в пылу перестрелки так вышло. Нельзя даже семье доверять, не думал, что скажу такое… — Не всем, — подправил Сэмюэла Эйден. — Фил, насколько я понял, тоже поддерживает идею сжечь дотла нахер. Стэн говорил, что все это можно использовать во благо, чтобы жертвы детей не пропали даром… — Что за хуйня?! Даром все будет как раз, если этому дать ход! — снова взорвался Пит. — … но потом я напомнил ему, что атомную бомбу тоже творили во благо, и при этом в процессе создания ни один ребенок не пострадал, зато много пострадало после. Словом, больше он так не думает. Значит, все в деле? Вы действительно понимаете, какой пиздец нас ожидает? И все равно согласны? Они разрозненно закивали. Ченг поморщился. — Где, блять, носит Дэнни? Он там что, прошелся по всем школам, выбивая у детишек карманные деньги?! Словно в ответ на вопрос дверь затряслась от равномерных ударов. — Кого принесло? — крикнул Джош. — Это я, — похожим на раскат грома голосом пробасили за дверью. — Руки заняты, открой. Джош подошел к двери, отворил, оценил ситуацию и распахнул дверь шире — так, чтобы всем было видно. В проеме стоял здоровенный накачанный мужик, большой старый шрам шел от нижней губы по подбородку, на голых руках, над гуляющими мышцами, куча других шрамов, в зубах почти потухший бычок, черные короткие волосы мокрые от пота. В одной руке он держал какое-то странное устройство, похожее на доисторический здоровенный пульт, в другой — за шиворот — бездыханное связанное тело. — Босс, прошу прощения за опоздание, — виновато кивнул Эйдену мужчина, — но я с подарками. Джош и Сэмми перехватили тело, затащили внутрь, Дэнни поздоровался крепким рукопожатием с остальными, сел на свободный стул. — Что, прямо из клуба тащил? — хмыкнул Эйден, даже близко не представляя, кого принес Дэниэл. — Не от клуба. И не я, а ребята. Но охрана сказала, к вам на этаж даже им запрещено идти, вот я ребят и оставил внизу, а его приволок. — И нахуя? — надломил бровь Эйден, взгляд скользнул по «пульту». В голову постепенно закрадывалась догадка. — О, это забавная история, босс, вам понравится. Терлись, значит, возле главного офиса два мудака, в переулочке, этот, — кивнул в сторону приваленного к стене пленника Дэнни, — и еще один. Ну, пока ребята разгружали тачку, я пошел разбираться, что за дела. И тут вот этот, — снова кивок, — тычет в мою сторону свою пищалку, — теперь он кивнул на пульт на столе. — У меня от этой хуйни еще долго в ушах звенело, и до сих пор голова раскалывается. Ну все, думаю, уебу нахуй, я и двинул ему, разъебал его пищалку, второй замахнулся, но я его к стенке швырнул. В ушах, говорю, звенит, как будто меня на ринге изнасиловала толпа из группы альфа, да я еще и потом набухался с горя. Пока я до второго добирался, он съебался. Тут ребята подошли, говорят, че с этим делать, он живой. Я решил к вам притащить, нашел вторую пищалку, видимо, когда я того швырнул — отлетела. Не знаю, целая ли, но на всякий случай прихватил. — Он… говорил что-нибудь? — А как же, — криво ухмыльнулся Дэнни, достав из зубов бычок и щелчком откинув его в пепельницу. — Пока ребята бегали за веревкой, парковали поближе тачку, раскудахтался, пидор. Сказал, что я могу его пытать, но он ничего не расскажет. Ну, думаю, ебану его еще разик, чтобы притих, не на смерть, так. А тут он выдает: «Вас, говорит, ублюдков, всех в капусту порежут, отбросов. И Илону своему передайте, что и до него руки доберутся». Тут-то я и понял, что паренек знает слишком много, чтобы мои парни это слышали. Я его вырубил и на всякий случай кляп запихнул. Но он с тех пор больше не просыпался. Боюсь, переборщил я в самый первый раз. Пульс вроде есть, дышит. Так что… Илон вляпался в какое-то очень дурно пахнущее дерьмо, босс, нужно парня выручать. Я не знаю, что это за пищалки такие, но пахнет какой-то чертовщиной. — Да мы тут, собственно, как раз по поводу чертовщины этой и собрались, — невесело хохотнул Джош, открыл пиво, протянул другу. — Илон вляпался так, что тебе и после отряда альфа не привидится. Слушай внимательно. Эйден наблюдал со своего места, как его парни, по очереди, не перебивая друг друга, рассказывали Дэнни то, что минутами ранее им объяснял сам Редфилд. Его участие практически не требовалось, на все вопросы Дэнни парни отвечали без его помощи. Дэнни производил впечатление недалекого качка с замашками гопоты и всячески этот имидж поддерживал. Однако если бы он был тупым качком, Эйден никогда бы не взял его в личный отряд. Дэнни задавал вопросы спокойно, иногда с недоверием, иногда тяжело вздыхая и качая головой. Когда вопросы закончились, кивнул. — Пизда полная. Контору эту нужно прикрыть. И как можно быстрее. Я так понимаю, эти пищалки у них что-то вроде отпугивателя: едва ли они потащили бы серьезное оружие в город, вдруг полиция отберет? Но раз у них отпугиватели такие, что же у них там за оружие считается? Да и вел он себя как фанатик баптистской церкви, не удивлюсь, если им там мозги промывают. Не знаю, с какого бока тут Илон, но он явно встал им поперек горла. Я сначала решил, что они по твою душонку, босс, но видимо, они Солдата пасли. Как бы то ни было, если они творили всю ту хуйню, что вы мне рассказывали и показывали, и при этом Солдат с ними на ножах, — он свой человек, и ему нужно помочь. Я с вами. Редфилд с облегчением выдохнул. — Вы меня удивили парни. Я, конечно, надеялся, что вы все меня поддержите, но был готов к тому, что в итоге со мной пойдет человека два. — В таком деле чем больше, тем лучше, — улыбнулся Дэнни, продемонстрировав золотые коронки вместо двух зубов. — И потом… Знаешь, босс, я вот пока кручусь во всем этом, думаю парни поймут, о чем я, чего только не наслушался о других начальниках. У кого просто мудаки, у кого неадекватные мудаки, у кого-то вообще маньяки. Ты же нас из дерьма вытащил, относишься, как к людям, а не говну на подошве, вот и с хули тебя кидать, да еще когда такая хуйня нависла? А раз попутно можно хорошее дело сделать, да еще и своего человека выручить — идеальный расклад, я считаю. Если я сдохну, это будет даже забавно. Я-то думал, что меня за что менее благородное раскатают. А так, будет что чертям в аду травить. Эйден ухмыльнулся. — Пленного этого — в подвал. Чтобы никто из охранников с ним не разговаривал. Пусть поваляется в тишине денька три, там поговорим. А эту штуку, — осторожно взял в руку устройство Эйден, — я себе заберу. Отнесу толковым людям, может быть, выясним что-то полезное. — Это выжигатель мозгов, — внезапно оживился Ченг. — Я такие в каком-то комиксе видел. — Чувак, и ты еще удивляешься, почему у тебя с девушками проблемы, — звонко хлопнул себя по лбу Пит. Дэнни потащил пленника в подвалы, Эйден рассматривал в руке пульт. Разумеется, пульт он отдаст Илону. С пленником же он планировал поработать сам. Хотя Эйден и был мазохистом, иногда в нем просыпалась странная жажда мести. Как и обещал, через три дня Эйден спустился в подвал клуба, прихватив с собой Дэнни и Джоша. Во-первых, в отличие от Пита, Ченга и Сэмюэла, эти двое действительно были ему обязаны. Если пленный парень взболтнет лишнего, дальше закрытых дверей информация не выйдет. Джош умел лучше могилы хранить тайны, а Дэниэл полностью доверял Эйдену. Когда-то здоровяк Дэнни был самым обыкновенным быком. Его выставляли на ринг, отправляли убирать неугодных, если не хотели тратиться на киллеров. С таким подходом Дэнни быстро закончил бы где-нибудь в тюряге или в очередной потасовке. Дэнни и сам понимал свое положение, но просто не представлял других вариантов. Он считал, что все остальное — прыжки выше головы и напрасная трата нервов. Однако в отличие от толпы таких же быков, Дэнни хорошо понимал людей, умел распознать ложь, умел действовать разумно, а не по принципу «завалим, а потом подумаем». Конечно, если его хорошенько взбесить, мало не покажется, но для того, чтобы по-настоящему вывести Дэнни из себя, нужно было сильно постараться. Эйден предложил ему повышение, давал задания, где одной грубой силой успеха не добиться, сказал, что ему нужен человек с головой, но который справится, если все пойдет не по плану. Парень из трущоб получил возможность выползти из ямы и поднять голову. Эйден помнил, как Стэн, сначала подтрунивая, рассказывал, как видел Дэнни с книгой. Затем с уважением. Затем в восторге расписывал, какие речи толкнул на очередной сходке Здоровяк Дэнни. Эйден не удивлялся таким историям, скорее он недоумевал, куда смотрели идиоты, которые чуть не угробили такой талант. — Для начала разыграете хорошего и плохого полицейского. Джош, ты будешь за плохого, — спускаясь по лестнице вниз отдавал приказы Эйден. Джош молча кивнул. — Если их там действительно хорошо подготавливают, то уловка не сработает, но наша задача понять для начала, кто он вообще такой. — Он может и не знать ничего толком, — кивнул Дэнни, пригнувшись в тесном и низком коридоре, чтобы не задеть потолок головой. — Может, просто мясо, отправили ловить Илона, вручили пищалку, а если его распидорасит — не велика потеря. — Может. Но он как минимум знает, где находится их база. Поэтому — не переборщите. В случае удачного контакта — вышло недоразумение, нам очень жаль. — Зачем выкручивать пальцы, когда он сам может привести нас на базу, — хмыкнул довольно Джош. Эйден придерживался политики «благодарные говорят больше, чем обозленные», и Джошу это нравилось, он и сам играл на симпатии людей. — Дэнни, раз ты выразил предположение, что им промыли мозги, можешь надавить на это. Начнет доказывать обратное, выболтает что-нибудь важное, а там зацепитесь. — Понял, босс, — снова наклонился Дэнни. — А если контакт не удастся? — Отправлю вас ловить еще одного, — ухмыльнулся Эйден. — Посажу его рядом с трупом коллеги, будет посговорчивее. Пленник сидел связанным в маленькой камере-подсобке, с единственной лампочкой под потолком, приваленный к бетонной стене. По документам эти подсобки должны были служить складом вина, если где-то появлялись пятна крови, их не особо старательно выводили, мало ли, прохудилась бочка с дорогим пойлом, эка невидаль. Эйден невольно вспомнил, как он нашел Илона. Хейз, стоило Редфилду переступить порог, дернулся в цепях, словно зверь, рванулся без шанса на победу. Он был голый, закованный в металлические кандалы и ошейник, но от его взгляда у Эйдена по спине пробежали мурашки, словно весь этот металл — ничто, и стоит ему захотеть, он вырвется и переломит твой хребет. Пленник Эйдена был связан альпинистскими веревками прямо в грязном коричневом костюме, в котором его притащил Дэнни, когда дверь в камеру открылась, дернулся от двери, вжался спиной в стену. Теперь же надменно вскинул морду к потолку, строя из себя мученика, пытаясь скрыть свой позор, от себя в первую очередь. Жалкое зрелище. У них с Илоном не было ничего общего. Эйден присел на единственный стул у входа, поставив у ножки чехол с ноутбуком. Джош тут же приступил к делу. Садистски улыбнулся, достал из кармана нож. Редфилд не вслушивался и не вглядывался в происходящее. Спустя три дня гнев поутих, и сейчас перед ним был один из миллиарда рабочих дней. Он видел это тысячу раз в разных вариациях. На месте Джоша и Дэнни были другие парни, был он сам, на месте пленника были мужчины постарше, помладше. Разве что женщин и детей не было. Какой смысл детей пытать? Поругай, дай конфету, пообещай, что отпустишь, если скажет что надо. Если подросток — придется потратить минут пятнадцать, выслушивая браваду детсадовского бунтаря. То же и с женщинами, одна хорошая оплеуха и правильное слово — через две минуты она расскажет тебе все, даже давно забытое. Этот парень чем-то напоминал подростка: может, всем этим мученичеством и высокомерием, может, идиотскими шуточками и попытками поддеть парней. Ей богу, словно насмотрелся боевиков, где отъявленные злодеи избивают за правду главного героя, а тот, весь такой крутой до сведенной от приторности челюсти, не сдается и обливает грязью тупых мучителей. Вот только Джош и Дэнни никак не реагировали на колкости, Джош продолжал задавать из раза в раз одни и те же вопросы. Наконец запал у пленника куда-то пропал. Быть героем оказалось не так уж приятно и круто. Оскорбления приняли иной оттенок, пленник постепенно добавлял в них личное и, в один далеко не прекрасный для него момент не выдержал. — На кого ты работаешь? — уже нараспев спрашивал Джош, примеряясь к еще не изувеченной кисти. Вторую невозможно было разглядеть из-за крови, но Эйден не беспокоился, Джош умеет работать. Выглядит страшно, но хороший врач может все сшить заново, так что на память останется только шрам и, может быть, кошмары. — Вы все — трупы! — заорал он во все горло. — Когда он получит то, что хочет, он убьет всех, каждого, проткнет пальцем насквозь! И все ваши ножики и пули не возьмут его! Вы все — сдохнете! Джош ухмыльнулся, замахнулся на вторую кисть. Ловким движением, до этого равнодушно наблюдавший со стороны Дэнни остановил его, перехватив руку с ножом. — Подожди. Дай ему отдохнуть. Эйден сдержал улыбку. Дэнни сам понял, когда ему лучше вступить. Бессмысленно изображать избавителя, если пленник еще не знает, от чего его будут избавлять. А теперь — самое время. — Боишься, тебе не достанется? — фыркнул Джош. — Не переживай, я еще даже не разогрелся как следует. Можете пойти перекусить. — Вы что, не понимаете? Так вы ничего не знаете? — пленник взорвался безумным хохотом, прерываясь на кашель, отхаркивая кровь. — Вы серьезно? Вы пригрели монстра, машину убийств, и даже ничего о нем не выяснили?! — Парень, если бы ты просто сказал нам, кто тебя подослал и зачем, было бы гораздо проще, — Дэнни состроил виноватую мину, будто он отчаянно пытался спасти этого парня, но тот сам закапывал себя в могилу. Дэнни обернулся к Джошу. — Ты перестарался, слышишь? У него уже от боли крыша поехала. Пошли, босс, пусть у него голова проветрится. — У меня крыша поехала? Да я один знаю, что он такое на самом деле! Да вы мне благодарны должны быть! Я — ваш единственный шанс на спасение! Исследовательский центр единственное, что может удержать его… — Я же говорил, — резюмировал Дэнни, покачал головой. — Исследовательский центр? Да уж, похоже на какой-то бред! — фыркнул Джош. — Это не бред, это правда! Послушайте, ваш приятель, Илон Хейз, он не тот, за кого себя выдает! Он работал в центре, в том же что и я, центр проводил исследования по улучшению боевой мощи, но он стал неуправляем, его хотели исключить из программы, но он съехал с катушек, перебил сотни ни в чем не повинных людей, работников отдела в Калифорнии, своими собственными руками и сбежал со всеми разработками! Он маньяк, он… — Это то, что вам говорят? Услышав голос Эйдена впервые за этот вечер, пленник не сразу понял, кто говорит, но заполучив внимание Редфилда оживился. — Это правда! Нам показывали видеоролики! Он опасен! — Вот как. А почему же на его поиски этот твой исследовательский центр отправил не таких же коммандос, а тебя? — Я же сказал, после того, как Объект Тэта сбежал, он забрал все разработки… Кроме того, после инцидента в Калифорнии часть исследований перестали проводить, чтобы не повторилось похожего инцидента. Я… я вообще еще не попал в программу. Я должен был поймать Объект. Тогда меня взяли бы в программу… — Ух ты. А дети? Над ними тоже перестали проводить исследования? Пленник запнулся, пару секунд ловил ртом воздух. — Какие еще дети? Центр не про… — Ну как, какие. Которых похищал ваш исследовательский центр. Десять лет назад в Калифорнии, последние два года в Иллинойсе. — А-а-а, — протянул сотрясаясь от хохота пленник, — это он вам сказал, да? И вы повелись? И я еще тут несу бред? Это же огромные нагрузки, и потом, какой моральный урод будет проводить опыты над детьми? Вы тут совсем поехали? Пленник смеялся, иногда сплевывая кровь, повторяя, что он один знает, как все обстоит на самом деле, и тупым бандитам крупно повезло, что ему очень нужно поймать Объект, а так он оставил бы их с этим маньяком и посмотрел бы на то, как они корчились бы от боли. Эйден в это время расчехлял сумку с ноутом, раскрыл ноут, развернул, поставил на коленях. Дэнни за веревки приподнял возмутившегося пленника и подтащил к экрану. Пленник смотрел на фотографии: дети на операционных столах, в камерах с водой, и продолжал смеяться. — Это же фотошоп! Да я вам такое за пару минут… На экране были и другие кадры, где дети дрались друг с другом с ножами, затем сканы с документов, где описывались результаты экспериментов по улучшению выносливости объектов возрастом от десяти до пятнадцати, таблицы сравнения между сериями, с подписями некоторых ученых. Фотографии с кучей детский трупов. У многих не было частей тела, у кого-то были вспороты животы. Пленник дернулся, Дэнни вовремя развернул его, и мужчину стошнило. — Предупредил бы, что ты не любишь фотошоп настолько, я бы предложил парням начать сразу с него, — ухмыльнулся Эйден. — Это… это не может… они… это же… — лепетал пленник, его трясло. Джош оценил ситуацию, знаком спросил Эйдена, не пора ли привести медика. Эйден кивнул, Джош вышел. — А теперь слушай, парень. Я не знаю, что тебе наплели про Илона. Но я бы на твоем месте не особо доверял им, — заботливо посоветовал Дэнни, помогая ему подняться. — Это… это фотошоп, — пленник попытался вырваться из его рук. — Это не может быть правдой, Центр занимается улучшением… мы делаем вклад в… Это все бред! — Мы можем выпустить тебя, сходишь в свою лабораторию, спросишь, правда ли это. Но я не гарантирую тебе, что ты потом оттуда выйдешь, — пожал плечами Редфилд, закрывая ноут. — Вы… вы же все подстроили, да? — пленник перешел от отрицания к гневу, крики стали громче. — Вы что, думаете, я такой идиот?! Где вы взяли эти снимки? Эти дети — это ваших рук дело? На что вы пошли, вы, ублюдки, чтобы убедить меня? И думаете, это сработает? — Я думаю, что ты просто болван, и не знаешь ни о детях, ни об опытах, которые над ними проводят, а значит, совершенно бесполезен для меня. Мне нужна была информация о том, где дети, но ты просто пешка, пушечное мясо. Пустая трата времени. Эйден поднялся со стула, в комнату прошел подпольный медик, человек с руками и без лишних вопросов. Редфилд и Дэнни вышли из камеры, Джош встретил их возле двери. За поворотом коридора он устало потер затылок грязной, в запекшейся крови рукой. — Гляди-ка, Дэнни, а ты был прав. «Вы сами замочили детей, чтобы обвинить наш центр имени священного грааля!» Даже мысли не допустил, что его сраный центр с темными делишками. Я даже не представляю, каким наивным надо быть… — А как им еще вербовать людей, — пожал плечами Дэнни. — Не говорить же прямым текстом: эй, мы мучаем детишек и пичкаем их всякой смертельной хуйней, от которой большинство из них сдохнет в страшных муках, айда с нами в светлое будущее! — Ну да, звучит паршиво! — фыркнул Джош. — Что дальше, босс? — Пусть переварит информацию. Потребует снова посмотреть фотографии или еще что ему показать — я оставлю флешку. Больше его не трогать. Джош, через пару-тройку часов придешь к нему. — Я? — Джош удивился. — Ты. Не Дэнни. Принесешь какую-нибудь жратву, скажешь, мол, был зол на него, потому что думал, он пидор, который мучает детишек, и тебя понесло. А оказывается, он сам жертва, и тебе очень жаль. Пообещай, что, мол, попробуешь меня убедить отпустить тебя. Но чтобы ему помочь, тебе нужно будет доказать мне, что он полезен, а для этого он должен поделиться какой-нибудь важной инфой, например, где их база, и чем больше он расскажет, тем проще будет меня уговорить. Когда созреет — звоните мне, напрямую. — Я вот думаю… если то, что он говорил про Илона, правда… — начал было Дэнни, но Джош перебил его, раздраженно поморщившись. — Про какую часть, про то, что он перебил половину отдела в Калифорнии и вообще маньяк? Ну так-то мы с тобой не меньшие маньяки, учитывая сколько мы перебили, а перемочить этих ублюдков и прикарманить что-нибудь полезное — святой долг. А если про то, что он чудовище и протыкает людей одним пальцем, Дэнни, сам же сказал, им нужно было как-то объяснить, нахуя они за каким-то левым мужиком охотятся, вот и сочинили байку про супероружие и поехавшего подопытного. — Ты меня не понял, — покачал головой Дэниэл. — Я хотел сказать, даже если это правда… Даже если они действительно что-то сделали с Хейзом, если, например, он был одним из таких детей… то я этим ублюдкам не завидую, и точно не буду стоять у него на дороге. Я еще и крышку гроба подержу. Эйден никак не стал комментировать этот диалог. Все его мысли были заняты только подсчетами. Скорее всего, скоро они получат координаты Лаборатории, а ему еще нужно успеть до этого сделать и сказать кучу вещей. Нельзя было терять ни секунды.