Непокорный

Зайдя в здание полицейского участка, насквозь пропахшего дешёвым кофе и второсортными пончиками, девушка уверенной, твёрдой походкой прошла по хорошо знакомому ей коридору, совершенно не обратив внимания на полицейского, окликнувшего её для записи её данных в журнал посетителей. Завернув за угол коридора в поисках раздражающей причины своего визита в это отвратительное место, Вай сразу же увидела двух бурно что-то обсуждающих детективов, сидящих за своими столами в окружении бесчисленных стопок с документами. — Джон, я уверен, что это он, — заявил темнокожий детектив, кинув напарнику папку с материалами по делу Тейта Лэнгдона. — Посмотри, тот полоумный шизик, который сам себя обвиняет и убеждает всех, что это он Ангел Смерти, не смог бы… — Энди, я уже говорил, что так не думаю, у нас нет никаких доказательств, только косвенные улики и те — половина сфабрико… — качая головой, уверенно запротестовал детектив Джон Лоу, но, увидев Вайолет, стоящую у входа в их кабинет и явно услышавшую половину их разговора, оборвал фразу на полуслове, предостерегающе посмотрев на распаляющегося напарника, готового отстаивать свою позицию до конца. Вайолет от услышанного на мгновение забыла, как дышать. Чувствуя, как в груди болезненно заныло, а к горлу мгновенно подкатила тошнота. «Значит, сфабрикованные улики!» — Не смотри на меня таким нравоучительным взглядом, Джон, — продолжал настаивать детектив, суетливо роясь в разбросанных на столе документах в поисках бланка для показаний. — Я всё равно считаю, что нам просто необходимо надавить на девчонку, и тогда она расколется, ты сможешь с головой уйти в расследование дела того странного отеля, а я — в долгожданный отпуск. — Энди, замолчи, — борясь с желанием пнуть напарника, сквозь зубы процедил детектив Лоу, встав со своего места, чтобы поприветствовать слишком пунктуальную, на его взгляд, гостью. — Но… — упрямо сдвинув брови, попытался продолжить Энди, до сих пор не заметив девушку. Джон немного сгорбился и тяжело вздохнул. Вот ведь вляпался! — Здравствуй, Вайолет. Прости, что снова вызвали тебя, но у нас есть пара нераскрытых для нас вопросов к тебе, — с трудом сдержав себя, чтобы не выругаться, мягко произнёс мужчина, прекрасно понимая, что теперь от неё ответов точно не добиться. Если уж и до этого подслушанного разговора она их ни во что не ставила, практически в открытую посылая к чёрту, то сейчас вообще смотрела так, будто перед ней стояли тараканы. «Тейт прав, они все здесь шакалы!» Молча проследовав за детективами до комнаты для допросов, Вайолет села на привычное для неё место и немигающим взглядом уставилась на блестящую поверхность металлического стола, стараясь унять нарастающую внутри неё панику и страх за Тейта и безграничную злость, граничившую с ненавистью, на детективов. На металлической поверхности стола хорошо отражались настороженные лица детективов, с опаской косящихся на едва дышавшую девушку и то и дело кивающих друг другу головой, безмолвно споря о том, кто из них начнёт допрос. Вайолет не обращала на них никакого внимания. Ей было плевать, кто из этих ублюдков осмелится заговорить первым. Все её мысли крутились вокруг услышанного у кабинета. Она знала, что в деле любимого парня было много пробелов и притянутого за уши, но не допускала даже мысли про сфабрикованные улики. Она до последнего верила в честность полиции, и это знание пошатнуло все её надежды на благоприятный исход. Очевидно, что они будут делать всё возможное, чтобы Тейт оказался за решёткой. И она не имела ни малейшего понятия, как это предотвратить. — Мисс Хармон, мы хотели бы услышать ваш рассказ о том, что произошло в тот день, когда полиция схватила Тейта Лэнгдона на месте… — неловко откашлявшись, осторожно начал свой допрос детектив Лоу. — Почему вы снова и снова задаёте мне одни и те же вопросы? — переведя хмурый взгляд на детектива, перебив его, спросила Вайолет, твёрдо намереваясь получить ответ на заданный вопрос. — Я уже дважды рассказывала об этом. — Мы хотим убедиться, что наши записи абсолютно точны в дета… — Вы хотите поймать меня на лжи, не так ли? Вы мне просто не верите, да?! Повисла неловкая пауза, прерываемая лишь редким жужжанием то и дело мигающей люминесцентной лампы над их головами. Джон старательно обдумывал, как более доходчиво объяснить девушке причины повторного допроса, чтобы она перестала метать глазами молнии каждый раз, когда они встречались взглядами. Но Энди опередил его. — Вы утверждаете, что… — не обратив внимания на вопросы девушки, педантично продолжил речь напарника детектив Энди Хан, всегда предпочитающий выбивать всю необходимую ему информацию из подозреваемых грубостью и силой. Но в случае с Вайолет Хармон единственным способом, который одобрил его напарник, было терпение и настойчивость. Которые абсолютно не помогали сдвинуть дело с мёртвой точки. Девчонка была просто непробиваемой! — Я хочу получить ответ на свой вопрос! — …в два после полуночи, двадцать девятого июня… — Я не буду отвечать на ваши вопросы, пока не получу ответа на свой, — упрямо предупредила девушка, расслабленно облокотившись на спинку стула, скрещивая руки на груди. Буквально весь язык её тела говорил о том, что если будет нужно, она не сдвинется с места до тех пор, пока не добьётся желаемого. — Мисс Хармон, мы имеем право привлечь вас к ответственности за неуважение к полиции штата, — продолжал напирать детектив Хан. Он звучал как хозяин положения, после каждого слова тыкая пальцем в лежащий перед ним блокнот для записей, как будто расставлял этим жестом точки. — Основанием для отказа отвечать на наши вопросы может служить лишь нарушение ваших конституционных прав или… — Ну и привлекайте, — фыркнув, горько усмехнулась Вайолет, стараясь держать свои эмоции под контролем, как всегда учил её Тейт. — Мой любимый сейчас находится в психиатрической клинике и из-за того, что вам нужна галочка по раскрываемости, скоро отправится в тюрьму. Вот и посадите меня туда вместе с ним. Мне теперь всё равно. Вы просто ищете, на кого всё свалить! — Вайолет, мы хотим помочь твоему парню, но для этого мы должны точно знать, что он не виновен, — вступил в спор детектив Лоу, руками стараясь призвать девушку к спокойствию. Пока Энди и Вайолет препирались, Джон лихорадочно думал, как разрядить с каждой секундой всё больше и больше накалявшуюся обстановку и наладить контакт со строптивой девушкой. Но чем дольше он молчал, позволяя напарнику давить на неё, тем меньше у него оставалось шансов изменить положение вещей. На взгляд Джона, лучше бы Хан вообще не открывал рот и позволил ему в одиночку провести допрос с Хармон. — Ловко вы словами играете. Помочь твоему парню… — передразнив детектива, зло выплюнула Вайолет, совершенно не боясь, что они что-то ей сделают. Могли бы сделать, уже бы сделали! — Это всё бред, вы только себе помогаете. — Всё, с меня хватит! — вскочив с места и нависнув над Вайолет, крикнул детектив Хан, звонко стукнув широкой ладонью по столу. — Вы готовы давать свидетельские показания, или сейчас же мы надеваем на вас наручники и ведём в камеру?! — Энди, успокойся! — неожиданно даже для себя рявкнул на напарника Лоу, укоризненно сверля его взглядом. Но увидев, как у того гневно начали раздуваться широкие ноздри, махнув на него рукой и поджав губы, виновато посмотрел на девушку. Которая от действий его напарника лишь презрительно приподняла тонкую бровь, показательно усмехнувшись, словно его вспышка гнева очень насмешила её. Неожиданно Джон поймал себя на мысли, что Хармон ведёт себя так же стойко и нахально, как Лэнгдон. Это одновременно пугало и восхищало его. — Вайолет, Энди погорячился, никто не собирается вести тебя в камеру. — Мило, решили поиграть в хорошего и плохого полицейского? Ну так обломайтесь, парни, мне плевать на все ваши угрозы, и я уже это неоднократно вам озвучивала. Хотите надеть на меня наручники? Вперёд, — спокойно и меланхолично отозвалась Вай, локтями опираясь о стол и протягивая им руки. — Я вся ваша! — Вайолет, мы не будем надевать на тебя наручники, просто ты должна нам помочь оправдать Тейта, — обречённо вздохнув, попытался убедить её Джон, устало проведя рукой по лицу, словно стирал с него что-то неприятное. — Я так не думаю, — язвительно хмыкнула Хармон, невозмутимо откидываясь обратно на спинку стула.Ей было интересно, что же будет дальше. Каким именно бредом детектив Лоу будет стараться вытянуть из неё показания. Угрозы не сработали, далее последуют уговоры? Или может, постарается надавить на её чувства? — Вайолет, сейчас не время и не место для того, чтобы показывать характер и упрямиться. Ты способна помочь Тейту! «Точно, решил давить на чувства. Ублюдок!» — Хорошо, но у меня есть два условия, — провокационно посмотрев на Лоу, уверенно заявила девушка, не веря ни единому его слову. Судя по всему, детективу очень нужны её показания, и, если он хочет их получить, она выставит ему свои требования. Которые явно не понравятся его психованному напарнику, но это уже не её проблемы. «Ничего нового я им всё равно не расскажу, но зато они смогут решить мою проблему». — Какие? — настороженно спросил Джон, боясь спугнуть девушку и одновременно с этим услышать её «условия». — Я расскажу всё, что знаю, но только если на меня не будет давить господин Хан, — намеренно игнорируя запыхтевшего от её слов темнокожего детектива, объявила Вайолет. — Разумеется, никто не будет оказывать на тебя давление, — облегчённо выдохнул Лоу, точно зная, что сможет правильно повлиять на напарника, и он будет более сдержан в общении с девушкой. — Такое больше не повтори… Вайолет резко перебила детектива. — Я не закончила! Самое главное моё требование — это… — сделав паузу, чтобы убедиться, что детектив внимательно её слушает и понимает, что в этом вопросе она будет непреклонна, на одном дыхании продолжила: — …встреча с Тейтом. — Нет, — моментально рявкнул детектив Хан, намереваясь снова нависнуть над девушкой, но его вовремя остановила рука Джона, за плечо с силой прижав обратно к стулу. — Тогда идите к чёрту! Я ничего не буду вам рассказывать. Вам не нужна правда, вы просто ищете козла отпущения! — резко подскочив и громко стукнув ладонью по металлическому столу, в точности повторив действия, ранее проделанные Энди Ханом, громко крикнула Вайолет, испепеляя детективов упрямым взглядом. Джон удивлённо моргнул, неосознанно слегка отодвигаясь от стола. Потому что её такая дерзкая выходка, вкупе с гневно дрожащим голосом и злым блеском во взгляде, выглядела куда эффектнее, чем у напарника. Девушка буквально пылала ненавистью. — Встреча с Тейтом — это моё условие! Если вы откажетесь, то можете идти в самую глубокую задницу мира. Вы не услышите от меня больше ни слова! Сажайте меня в тюрьму, пытайте — делайте что угодно! Вайолет тяжело дышала, опираясь руками о стол, и переводила взгляд с одного ошарашено вытянутого лица на другое, когда внезапно Джон расслабленно облокотился на стул и, скрестив руки на груди, издал тихий смешок. Следом ещё одни. — А ты крепкий орешек, Вайолет, — с некоторым уважением глядя на гневно полыхающую девушку, тихо посмеиваясь, признал Джон Лоу, слегка кивая сам себе головой. Девчонка не так слаба и проста, как кажется на первый взгляд. — Вы с Лэнгдоном действительно стоите друг друга. Палец в рот не клади, по локоть откусите. — До вас только сейчас это дошло? Джон проигнорировал эту колкость. — Хорошо, я попробую что-нибудь сделать, — игнорируя злобно запыхтевшего за его спиной Энди, грызя губы, согласился на её требования Джон, обдумывая, как провернуть эту авантюру так, чтобы это не дошло до руководства. Но заметив, как оживились и блеснули её глаза, сразу же предупредил: — Но, Вайолет, ничего обещать не могу. — Я надеюсь на вас!

***

Остаток дня Тейт провёл в общей комнате, лениво развалившись на одном из диванов, в окружении практически неизменного отряда сумасшедших, которые старательно обходили его стороной. Даже своим помутившимся сознанием они понимали, что, если его потревожить и попытаться заговорить, он потом сам от них не отстанет, пока не доведёт до слёз и истерики. Никаких дополнительных сеансов или процедур у него не было, что было неудивительно. Из всей многочисленной программы лечения и терапий, что были назначены ему, как только он попал в клинику, единственными, которые он по-прежнему посещал, оставались лишь индивидуальные сеансы с лечащим врачом и групповые сеансы, которые сегодня он пропустил из-за своей «раны» на щеке. От всего остального цирка уродов, что устраивали местные доктора, его отстранили практически сразу, как только поняли, что на него это не действует, а лишь раздражает. А раздражённый Тейт Лэнгдон практически автоматически приравнивался к взбешённому его выходками доктору. Тейт умудрился вывести из себя практически всех лечащих врачей, которым не посчастливилось проводить с ним сеансы. Он задавал им по десятку вопросов в минуту про терапию, которую они применяют к нему, и методам, которые используют, не упуская возможности язвительно поинтересоваться, где именно они учились, на каком направлении и с какими оценками закончили обучение, отчего они путались в своих словах, открывая и закрывая рты словно рыбы, выброшенные на берег. Финальным вопросом, практически требованием, было его желание ознакомиться с их дипломами и лицензией, чтобы убедиться, что они вообще понимают, что делают, и точно не навредят ему, его психике и эмоциональному состоянию. После этого все доктора, как один, взрывались и опрометью неслись в кабинет заведующего клиникой. Под напором своих коллег Арден, скрипя зубами, всё же согласился, что до тех пор, пока он не поставит Лэнгдону точный диагноз, лишние процедуры и сеансы могут только навредить и спровоцировать и без того буйного и неуправляемого пациента на ещё большую агрессию. Оставив в изначально чрезмерно загруженном графике Тейта лишь сеансы с ним и групповые сеансы со внезапно уволившимся доктором Стоуном. Тейт был этому только рад, хотя он признавал, что некоторые занятия действительно были увлекательными, неплохо помогая скоротать время и отвлечься, вроде песочной терапии, но от некоторых он был готов биться головой о стену. Больше всего его выбесила так называемая фототерапия. Азиатской наружности доктор, имя которого Тейт не запомнил бы, даже если бы очень захотел, уверял его, что лечение светом поможет ему избавиться от депрессии и тревожных мыслей, ведь именно на это направлен этот гениальный метод, леча пациентов от аффективных расстройств, депрессии и синдрома позднего засыпания. Но парадокс заключался в том, что лечение, которое должно было сказываться на нём благотворно и изначально даже показалось самым безобидным — чего сложного просидеть под дебильной лампой часок-другой как каменный истукан, — лишь вывело его из себя. Потому что уже через полчаса такого бессмысленного сидения с закрытыми глазами под направленными на него, словно стволы ракет, ярко-жёлтыми лампами, слыша лишь сопливое и свистящее сопение следящего за ним азиата, у Тейта сдали нервы. Он изо всех сил старался отвлечься и абстрагироваться, думая о чём-то своём, или хотя бы прислушаться к тихому гомону снующих по коридору пациентов, но зудящее раздражение в глазах из-за слишком яркого света, под плотно сжатыми веками окашивающего всё в кроваво-красный, вызывали слезливость и неприятную пульсацию в висках. Тейт физически ощущал, как с каждой минутой нахождения под лампой его раздражение и нервозность увеличиваются в геометрической прогрессии. Словно кто-то перевернул песочные часы, и каждая песчинка отсчитывала секунды до взрыва. Так и вышло, когда резь в глазах стала просто невыносимой, а пульсация в висках превратилась в отчётливую боль, плавно переходящую в тошноту, услышав очередной сопливый шмыг носом, он, практически не помня себя от раздражения, резко распахнул глаза и едва сдержался, чтобы не проломить доморощенному докторишке его приплюснутую черепушку этой самой целебной лампой. Несколько ламп всё-таки пострадали, пока заикающийся доктор лихорадочно стучал в закрытую дверь привлекая внимания санитаров и пытался успокоить внезапно озверевшего пациента, швыряющего лампы в стены и обвиняющего его в том, что он нихера не психотерапевт, а чёртов садист, и его нужно держать подальше от людей. Азиат сбивчиво объяснял, что те симптомы, которые он испытывает, это побочные эффекты. Такое бывает, и повышенная возбудимость, нервозность, раздражительность и головные боли — это нормально. Услышав слово «нормально» в таком контексте, Тейт всё-таки запустил в доктора одной из уцелевших ламп. За эту выходку его сразу же запихнули в изолятор, в котором он проводил больше времени, чем в собственной палате. И в данной ситуации Тейт был даже рад пребыванию в его кромешной темноте, окружённый сыростью и затхлостью. Там он без особого труда привёл свою психику в порядок. А его дальнейшие процедуры с лампами отменили. Поэтому теперь, не обременённый ничем, кроме сеансов с Тредсоном, запугавший практически всех пациентов, опасливо поглядывающих в его сторону со своих мест, Тейт лежал на диване, неотрывно пялясь в потолок, разглядывая витиеватые, слегка скошенные линии облупившейся штукатурки. Мысли в его голове роились, точно пчёлы. Он перескакивал с одной незаконченной логической цепочки на другую, пытаясь распутать запутанный клубок из лжи и притворства, что звучали во время их сеанса с Тредсоном, и выстроить точный и беспроигрышный план своего дальнейшего поведения и действий. Одно он знал наверняка: Тредсону доверять нельзя. В тихом омуте черти водятся, и Тейт был прекрасно осведомлён, какие именно черти сидят в глуповатом, недалёком докторишке. Ведь именно поэтому он начал свою весьма небезопасную игру на его слабостях. К счастью, за свою любимую он мог не переживать. Сразу же после сеанса, с клокочущей внутри ненавистью заметив, как Тредсон заинтересовался девушкой и их историей, Тейт, не раздумывая, одолжив у Кимберли карандаш, написал маленькую записку, в которой было написано лишь одно слово: «Вайолет!» и подложил её в условленное и заранее обговоренное место. Зная, что тот, которому она предназначалась, точно поймёт, что это значит и без сомнений присмотрит за ней, не дав никому в обиду. День прошёл незаметно быстро и, к его удивлению, тихо. Пациенты старательно обходили его стороной, и краем сознания Тейт отметил, что он не видел среди них Кэрри, Стива или хотя бы Крюгера, но эти мысли быстро покинули его голову. Парень наверняка до сих пор находится в изоляторе, а девушка или загружена процедурами, или опять довела Джуд и попала туда же, где сейчас отсиживался её друг. А на двойника Фредди ему было плевать, он только нервировал бы его своим пристальным взглядом и кривой рожей. Тейт ожидал, что после сеанса с доктором Тредсоном и он непременно окажется в том сказочном мрачном месте, где сейчас прохлаждается Стив, ведь он умудрился разозлить за одно утро и Джуд, и Ардена. Но то и дело заходящая в общую комнату сестра лишь скользила по нему злобно прищуренным взглядом, неустанно перебирая в своих крючковатых лапах чётки, так ничего и не сказав ему. Её цепные псы тенью следовали за ней, одаривая всех встречающихся на их пути пациентов такими убийственными, грозными взглядами, что они скрючивались от них, как от хлёстких ударов. Тейту до этого не было абсолютно никакого дела, он лишь продолжал смотреть в потолок, бессмысленно перескакивая с одной мысли на другую. Вернувшись в свою палату после ужина, к которому он даже не притронулся, Тейт лёг на скрипучую кровать и, пролежав так до самого отбоя, наконец, взвесив все за и против, решил, что придерживаться определённого плана в сложившейся ситуации будет глупо. Лучшим вариантом в его положении будет действовать по обстановке. Экспромт и импровизация как раз в его духе. Практически полностью погрузившись в сладостное царство снов, Тейт словно через слой ваты услышал едва уловимые голоса возле своей палаты и, резко открыв глаза и насторожившись, стал внимательно вслушиваться в неразборчивое бормотание за дверью. «Для ночного обхода рановато, неужто по мою душу пришли?» — успел подумать он, прежде чем дверь палаты с пронзительным скрипом стала медленно открываться, впуская в тёмное помещение яркую полоску света, льющегося из коридора. Подтверждая его догадки, в дверном проёме показалось два массивных силуэта, быстрым, немного неуклюжим из-за их габаритов шагом приближающихся к кровати. — Шибанём его по голове и, это… Ну, и притащим куда велено, — немного запинаясь, с трудом связывая слова в предложения, с надрывом произнёс суетливый, хрипловатый голос, который Тейт без особой радости сразу же узнал. — А дальше пусть сама решает, что да как с ним делать. В ответ послышался одобрительный лающий смешок. Настолько неприятный, похожий на лай простуженной полудохлой собаки, что Тейт поморщился. Поняв, что сегодняшний день для него будет длиться намного дольше, чем он наивно рассчитывал, юноша резко скинул с себя одеяло и ловко сел, застав санитаров врасплох. — Привет, парни, как дела? — беззаботно спросил он, с презрением разглядывая уже не раз приходивших в его палату верных цепных псов сестры Джуд. Как Тейт понял из их прошлых встреч, эти два здоровенных детины были братьями. Как две капли воды похожими друг на друга и на отвратительную помесь человека с гориллой. Единственное их отличие, которое смог заметить Лэнгдон, было в том, что у одного из них неоднократно был сломан нос — горбинка на переносице делала его более мужественным и визуально опасным. Второй же вызывал опасение только своим туповатым, ничего не выражающим лицом и, быть может, здоровенными, как и у брата, ручищами, способными при необходимости раскидать как кегли сразу человек пять. Не меньше. — Вставай, — придя в себя от неожиданности, властно прогремел кривоносый. Тейт сосредоточенно пытался вспомнить, как его зовут, в голове настойчиво крутилось что-то про сказки и подводный мир. — Зачем? — без особого интереса полюбопытствовал Лэнгдон, прекрасно зная, куда его сейчас поведут. Изолятор! Тейт ненавидел, когда его помещали в изолятор, но это было больше из-за уязвлённого самолюбия, чем из-за какого-то дискомфорта. Хотя он понимал, почему остальные пациенты так боялись быть наказанными и помещёнными в это мрачное место. Впервые попав в кромешную тьму изолятора, он испытал невероятное раздражение от чувства уязвимости и беспомощности. Он словно попал в вакуум. Стены давили на него. Ему казалось, что если дать глазам привыкнуть, то в конце концов ему станут видны хоть какие-то очертания, что успокоит и придаст внутренних сил для борьбы. Но сколько бы он ни вглядывался, напрягая и расслабляя глаза, его окружала лишь сплошная темнота, которая заставляла думать, что он ослеп. Воздух там был затхлым, сырым и холодным. Безжизненным. Это бесило! Когда он уже отчаялся разглядеть хотя бы свои руки, до него дошло, что изолятор был чем-то вроде камеры сенсорной депривации, и всё, что нужно сделать, чтобы перестать чувствовать дискомфорт, — это расслабиться. Позволить беспроглядной тьме помещения окутать и поглотить себя. Несмотря на то, что он чувствовал себя в изоляторе весьма комфортно и спокойно, он очень раздражался от того, что ему приходится там ночевать практически каждую ночь. Выбирая между сном на скрипучей, жёсткой кровати своей палаты и грязном, заплесневелом матрасе изолятора, он бы несомненно выбрал первое. Но препятствовать санитарам он не собирался. С первого взгляда на этих ребят Тейт понял, что любой конфликт и стычку с ними он заведомо проиграл. Даже его навыки и отлично поставленный и отработанный удар не спасут его от кулаков этих громил. Разные весовые категории — они просто задавят его, как бульдозер безобидную легковушку. — Не твоё дело, тебе сказано встать, — рявкнул санитар, грубо дёрнув Тейта за футболку вверх, поднимая его, словно безвольную марионетку за верёвочки. — Значит, нужно встать. — Как скажешь, милый, только отцепись, — раздражённо, сквозь зубы процедил Тейт, брезгливо дёрнув плечом, скидывая с себя здоровенную ручищу санитара. — Сам пойду! Не маленький. Санитары зловеще переглянулись и, хищно оскалившись, отчего Тейт невольно неприязненно поёжился, в один голос, как отрепетированную речь, весело оповестили его: — Сегодня специальный заказ! Так что сам ты никуда не пойдёшь. Тейт уже открыл рот, чтобы возразить, но его вновь грубо дёрнули за футболку и, заломив руки за спину, не обратив внимание на его практически утробное рычание сквозь плотно сжатые зубы, выволокли за пределы палаты. Выведя его в коридор, кривоносый санитар озадаченно огляделся, словно заблудился, и почесал затылок. Тейта, проследившего взглядом за его движениями брезгливо передёрнуло, когда он увидел, как с сальных патл этого неандертальца начала осыпаться перхоть, оседая на его широких плечах. Немного подумав, санитар снова дёрнул инстинктивно начавшего отстраняться от него парня на себя, потащив его в сторону лифта для персонала, возвращаясь к ранее прерванному обсуждению с братом какого-то развлекательного японского телешоу. «Лифт? Это что-то новенькое…» — Я думал, вы ведёте меня в изолятор, — непонимающе нахмурившись, не сдержался от комментария Лэнгдон, кивком указав в противоположную сторону. — Ну, так туда быстрее по лестнице, или вы действительно настолько тупые, что мне самому дорогу показать придётся? — Тебе же сказано, специальный зака-а-аз, — проигнорировав слова парня про тупость, зная, что он ещё расплатится за свой длинный язык, вдохновенно пропели санитары, продолжая скалиться. Заметив, с каким восторгом они его рассматривают, словно уродливые дети, разглядывающие новую забавную игрушку, которую непременно нужно сломать, Тейт тяжело вздохнул, догадываясь, что именно его ожидает, если не изолятор. Он несколько раз слышал, что Джуд не чурается физическим наказанием. Удивительно, как оно до сих пор обходило его стороной с его-то неумением держать свой ядовитый язык за зубами. Пройдя пару метров молча, слушая бессвязное, то и дело заикающееся бормотание санитаров про ставки, японцев и какую-то финальную битву, Тейт решил всё-таки прервать этот невнятный, раздражающий бубнёж, безучастно поинтересовавшись: — И кто же меня заказал? — А? Чё? — прервавшись, не понял санитар, взглянув на Лэнгдона так, будто только что его заметил. Тейт раздражённо прикрыл глаза, думая о том, что этому тупоголовому кретину нужно запретить открывать свой рот на законодательном уровне. Он был просто какой-то издевательской ошибкой эволюции. Ну, или же её прогрессом — говорящее одноклеточное. На помощь брату пришёл кривоносый. — Сейчас всё узнаешь, — грубо затолкнув Тейта в кабину лифта, самозабвенно заржал он. — Тебе понравится. — Сомневаюсь, — тихо выдохнул Лэнгдон, мысленно готовясь к худшему. Пока санитары тихонько переругиваясь, возились со связкой ключей, неуклюже перебирая их мясистыми пальцами в поисках того, что включает работу лифта, Тейт, за неимением более интересного занятия, лениво прислонился спиной к стене и стал безучастно разглядывать их, ища в их внешности ещё хоть какие-то отличия, кроме сломанного носа. Одинаковые покатые лбы, широкие, немного приплюснутые носы и тяжёлые квадратные челюсти, густо покрытые тёмной щетиной. Зрелище не самое приятное. Тейт, конечно, раньше слышал, что мужчина должен быть чуть красивее обезьяны, но на этих двоих мать-природа, видимо, решила поиздеваться, сделав их буквальной копией приматов. Приматов и друг друга. Так ничего и не найдя, понимая, что так или иначе ему будет больно и терять особо нечего, не выдержав, он всё же спросил: — А вы близнецы? Или просто в детстве в один чан с химическими помоями упали? Ответом послужили два мутно-карих озлобленных взгляда, зыркнувших на него с такой ненавистью, что Тейт удивился, как он вообще устоял на ногах. Их ненависть была физически ощутима. Но ему было плевать. — Типа как Джокер, — спокойно объяснил Лэнгдон, пожав плечами. — Захлопнись! — рявкнул кривоносый, и Тейт разочарованно вздохнул. Очевидно, они не оценили его искромётного юмора. Но провоцировать их и дальше Тейт не стал, лишь недовольно поджал губы, когда они наконец справились со своей задачей, найдя подходящий ключ. Внутренне он всё же надеялся, что им не хватит для этого извилин. Когда двери лифта открылись, его грубо пнули в сторону выхода, отчего он, споткнувшись, чуть не пропахал носом пару метров, но вовремя ухватился за шершавую стену подвала. Возмущенно вздохнув, он уже хотел огрызнуться, когда почувствовал, как его лёгкие заполняет смрад, настолько отвратительный, что ему невыносимо захотелось зажать нос рукой. Спёртый концентрированный запах чистящих средств с трудом перебивал зловонный аромат гниения и ещё чего-то тошнотворно-сладкого, что он не смог разобрать, но отчётливо вызывало у него головокружение и тошноту. Скривившись, стараясь дышать через рот, он стал непонимающе оглядываться по сторонам в надежде найти и определить источник вони, которая, казалось, окутала каждый миллиметр подвала, куда его привели, благоухая и въедаясь в кожу. Тейт был уверен, когда его отпустят, он будет пропитан этим зловонием с головы до ног. Санитары, будто не замечая запаха, снова грубо пнули парня в спину, и ему ничего не оставалось, как, со злостью скрипнув зубами, послушно двинуться в сторону неизвестности. Идя по длинному обшарпанному коридору, со стен которого уже давным-давно отвалилась вся плитка, а освещением служили лишь пара тусклых периодически мигающих фонарей, Тейт несколько раз с трудом избежал столкновения с крысами, гуляющими там, как у себя дома, совершенно не обращающими внимания на то, что они здесь не одни. Это была их территория. Вся эта атмосфера и ситуация, в которую он попал, напомнила Лэнгдону второсортный фильм ужасов. — Как в фильме ужасов, только мужика с бензопилой не хватает, — хмыкнув, заметил он, проходя мимо ряда металлических дверей, с проглядывающийся на них ржавчинной. — Он здесь ни к чему, достаточно того, что в этом подвале сейчас находится Ангел Смерти, сеющий страх и смерть невинных людей, — злобно произнесла сестра Джуд, выйдя из комнаты, к которой приближались санитары и их пленник. Пазл в голове Тейта сложился мгновенно. Он уже давно догадался, что именно его ждёт, но всё же не ожидал, что это будет настолько банально. Джуд может и лучше, он уверен. — Сестра Джуд, я думал, ваш план мести будет более изощрённым, чем простое избиение, — презрительно смерив женщину взглядом, с усмешкой фыркнул Тейт. — Это же такое клише, вы не находите? Джуд прикрыла глаза и поджала тонкие губы, стараясь взять под контроль бушующую в ней злость от наглости и дерзости мальчишки. В этот раз не намереваясь вестись на его провокации. Но Тейт так просто отступать не собирался. — Кстати, вы сменили парфюм? — манерно взмахнув ладонью в свою сторону и потянув носом, будто принюхивался, воодушевлённо поинтересовался юноша. — Очень, знаете… пикантно! К его удивлению, за своей спиной он услышал тихий, хрипловатый смешок, неправдоподобно замаскированный под лающий кашель. Тейт не ожидал, что санитары вообще поймут, что он имеет в виду. Джуд никак не отреагировала. — Заводите, — отступая от двери, глухо приказала сестра, со всей силы сжимая в руке чётки. И дождавшись, когда санитары выполнят её команду, продолжила: — Видит Бог, я этого не хотела, но ты вынуждаешь меня… — Да бросьте, это всё бред, — скривив губы, прервал её нудную речь Лэнгдон, одарив высокомерным взглядом. — Если ваш придуманный обожаемый бог и существует, то он давно заключён в одной из здешних палат. Сидит там в одиночестве и, пуская слюни пузырями, бредит. — Ты не смеешь… — А то, что происходит здесь и сейчас, это не божий умысел и не наказание за мои грехи, а удовлетворение вашей садистской натуры, жаждущей боли и крови. Ну так не стесняйтесь, давайте… — с вызовом глядя на женщину, ухмыльнулся Тейт, театрально разведя руки, изображая Иисуса на распятье, — …я весь ваш. Только сильнее, я люблю пожёстче. Лицо сестры исказилось гримасой гнева и презрения к молодому человеку, стоящему напротив неё. Что этот жалкий мальчишка себе позволяет?! Как он смеет говорить что-то о религии и вере после того, что он совершил? Джуд была уверена, что это он тот серийный убийца, которого все так долго искали! Она долго терпела, закрывала глаза на его поведение, пытаясь следовать законам Божьим, но этот мальчик не заслуживает прощенья. Ничего не заслуживает, кроме правосудия. И она его добьётся! Добьётся правды любым способом, даже если придётся применять самые жёсткие меры. Именно поэтому сейчас, раз изолятор так ничему его не научил, сколько бы раз она ни помещала его туда, он получит физическое наказание, а уже потом, если понадобится, она найдёт другой способ и предпримет крайние меры! И тогда он ответит за свои преступления перед самым главным судьёй — Господом Всемогущим. — Вы знаете правила. Ни одного следа на этой сладкой мордашке не должно остаться, — тяжело вздохнув, с трудом проигнорировав очередную провокацию, приказала сестра и отступила в тень. Тейт презрительно хмыкнул. — А как же возлюби ближнего своего? Ответа не последовало, и, оглядевшись, он вынужденно отступил вглубь комнаты, осторожно пятясь к стене. — А вам-то я что сделал? — посмотрев на санитаров, медленно окружающих его, будничным тоном поинтересовался Лэнгдон, не надеясь на везение и удачу, но всё же не собираясь так просто сдаваться. Он ещё поборется! — Или эта сука за непослушание лишает вас порции собачьих крекеров? Злобно оскалившись, санитары синхронно двинулись вперёд и размахнулись, намереваясь с первого удара повалить щуплого по сравнению с ними парня на пол и выбить из него всю дерзость. Но Тейт вовремя отскочил и задорно засмеялся, когда они, едва не врезавшись друг в друга, сконфуженно моргнули и, выставив вперед руки, стали неуклюже ловить его по всему помещению, пока он уворачивался, раз за разом ловко подныривая под их руки, кружа их по комнате. Это даже начало забавлять… — Я слышал, что те, кто принимают стероиды, становятся импотентами, это правда, мальчики? — ловко и грациозно увернувшись от очередной неуклюжей попытки схватить его, поинтересовался Тейт, игриво шлёпнув одного из санитаров по ягодицам. — Ах ты… — яростно взревел кривоносый, и широко раскинув руки в стороны, чтобы не дать ему возможности снова увернуться и ускользнуть, двинулся прямо на Тейта. «Зря ты это сделал, кто же открывает корпус во время драки?» — пронеслась победоносная мысль в голове Тейта, когда он, прижавшись к стене, чтобы иметь большую точку опоры, попытался ударить санитара с ноги в область грудной клетки в надежде выбить из громилы всю дурь. Удар блокировал второй санитар, про которого Тейт, опьянённый оплошностью, которую допустил его противник, совершенно забыл. А ведь отец всегда учил его никогда не радоваться победе раньше времени во время боя. Злобно оскалившись, санитары зажали Лэнгдона в углу, и град сильных ударов посыпался на его грудь и корпус. Первый, самый мощный, удар пришёлся в солнечное сплетение, выбив из его лёгких весь воздух, заставляя согнуться пополам. Задохнувшись, потеряв ориентацию в пространстве, Тейт закашлялся и, с трудом цепляясь пальцами за шершавую стену, неуклюже сполз по ней на пол, стараясь прикрыть жизненно важные органы и голову руками, не сопротивляясь и не предпринимая попыток отбиться. Этот бой он проиграл. Мощные беспрерывные удары кулаками-дубинами с неистовой силой обрушивались на его незащищенную спину, плечи и прикрытую руками голову, раз за разом причиняя невыносимую, обжигающую боль и яркий, ослепляющий фейерверк перед глазами. Боль была невероятной. Разрывающей. Сильной. Она пожирала все его нервные окончания, хрустела костями, пережёвывала мышцы и выворачивала суставы, будто обвязывая их вокруг его шеи, удушая. Не позволяя ему сделать ни одного хриплого, обжигающего вздоха. В какой-то момент его тело онемело. Он потерял счёт времени, чувство реальности происходящего стало ускользать от него, словно песчинки через плотно сжатые пальцы. Весь окружающий его мир: грязный подвал, запах гнили и разложения, кулаки и ноги санитаров, причиняющие невероятную, жгучую боль, сестра Джуд, с удовольствием наблюдающая за его унижением и муками — всё это превратилось для него в однородную вязкую массу. Лишь слабый, едва ощутимый стук его сердца, периодически пропускающий удары, давал понять, что это реальность. Это не сон. И он ещё жив. Единственное, чего сейчас желал Тейт, это потерять сознание, раствориться в тягучей, обволакивающей темноте забвения. Почувствовать, как мир словно разделяется на две противоположные части. Успокаивающую, безмятежную темноту, где царит спокойствие, умиротворение, и сон, и болезненный, ослепительно яркий свет яви, где сплошь и рядом лишь жгучая боль и разочарование. Когда у Тейта наконец начало темнеть в глазах и он был на грани долгожданного спасения, у санитаров сбилось дыхание. Они отступили, дав ему возможность с трудом, хрипло вздохнуть и надрывно откашляться, чувствуя, как по всему телу, словно жидкий металл, растекаются волны невероятной, жгучей боли. Всё его тело горело, практически плавилось, а внутренности будто наматывали на раскалённый добела вал. — Ты смотри-ка, а он выносливый, — с благоговейным восхищением в голосе произнёс один из санитаров, с ноги пнув Тейта в живот ещё раз, отчего он болезненно съёжился, всё же найдя в себе силы, чтобы не застонать. — Ни разу не пискнул и до сих пор сознание не потерял, не то что вчерашний, сладенький, тот с первого удара отключился, да, Джек? Санитар задумался, но услышав ещё один оклик брата, слегка хрипловато согласно угукнул. — Кого вы имеете в виду? — оживившись от его слов, внезапно подала голос Джуд, переводя непонимающий взгляд с одного бугая на другого. — Ну, этого, считающего себя то ли ангелом, то ли богом, — многозначительно покрутив у виска пальцем, нахмурившись, ответил санитар. — Мы сами до сих пор не поняли, за кого он себя принимает. — Денди?! — вскрикнув и зажав рукой рот, испуганно ахнула сестра. — Н-но, я думала, Артур его выписал три дня назад. Её взгляд лихорадочно метался по помещению, оглядывая облупившуюся штукатурку, грязный пол, хрипло дышащего, истерзанного пленника и санитаров. Перед глазами на мгновение встал образ темноволосого юноши с ангельским лицом, лежащего на месте Лэнгдона, и она невольно пошатнулась. Но заметив изумлённые взгляды санитаров, направленные на неё, она сглотнула стоящий в горле ком и выпрямившись, словно струна, дрожащей рукой смахнула невидимую никому, кроме неё, пылинку со своего халата. — По чьему указанию вы издевались над ним? — Доктора Ардена, — хором ответили санитары, с изумлением и непониманием разглядывая еле сдерживающую слёзы женщину. — Но… За что? Он же ещё совсем ребёнок… Невинный… Ответа не последовало. — Эрик, отвечай! За что вы его били?! — Нам сказали — мы сделали, а за что — перед нами не отчитываются, — пробубнил себе под нос кривоносый, нанося Тейту ещё один удар ногой. Недовольно скривив губы, когда он с хриплым шипением втянул воздух сквозь плотно сжатые зубы, но так и не застонал. — Да нам и не интересно. — Вы… — растерянно начала Джуд, но прервалась, удивлённо переведя взгляд на слегка приподнявшегося на трясущихся локтях Лэнгдона, издававшего странные хриплые звуки, отдалённо напоминающие смех. — Эр-рик… — с надрывным, кашляющим смехом прохрипел юноша, собирая остатки сил и поднимая голову, чтобы посмотреть на кривоносого санитара. — Гд-де, ты прос-срал свою А-ариэль? Санитар среагировал моментально, наотмашь ударив Тейта кулаком по лицу. Боль обожгла с такой силой, что в голове повис звон, но он лишь продолжал хрипло смеяться, чувствуя, как во рту появляется ни с чем не спутываемый металлический привкус крови из-за разбитой губы. Более дебильную шутку и придумать было сложно, но Тейт был доволен. Побеждён, но не сломлен! — Не по лицу! — рявкнула Джуд, наблюдая, как взбешённый санитар, вцепившись руками в футболку несопротивляющегося Лэнгдона, подтягивает его к себе, с силой размахиваясь для очередного удара. — На этой неделе будет проверка, нам ни к чему лишние вопросы, если его увидят. Санитар грозно зарычал, нехотя отпуская свою жертву из захвата, грубо оттолкнув его обратно на пол. Тейт продолжал надрывно хихикать из-за сковывающей боли в теле, чувствуя себя совершенно дезориентированным. А Джуд, недовольно поджав губы, стал сосредоточенно думать, прокручивая в голове полученную информацию про Денди и Артура. — Хорошо, ладно, я с этим разберусь, — вслух озвучила свои мысли женщина, а потом, нахмурившись, перевела взгляд на ожидающих её приказа санитаров. И пренебрежительно кивнув в сторону скорчившегося в позе эмбриона Лэнгдона, продолжающего издевательски хихикать, устало выдохнула: — А вы заканчивайте с… этим…