***
После последней встречи с Вайолет прошло больше двух недель. В ту же ночь, когда стройный силуэт девушки исчез из поля зрения Тейта, он не раздумывая отправился в первый попавшийся на своём пути ночной клуб, списав свою странную и бурную реакцию от близости с Вайолет, непонятный трепет и нежность к ней, смешанные с навязчивыми, неконтролируемыми мысли о её губах и поцелуях, просто на банальный недостаток секса и женской ласки. Занимаясь оформлением документов для того, чтобы взять сестру под свою опеку, ремонтом и прохождением бесчисленных тестов у психологов, которые должны были показать, что его временное расстройство, связанное со смертью отца, прошло, у него совершенно не было времени на женщин. И ему, как и любому здоровому мужчине, нужна разрядка. О том, что соседская чокнутая девчонка могла заинтересовать его как женщина, он даже думать не хотел. Весь его изначальный интерес был лишь в желании проучить её за самоуверенность и узнать, что творится в её жизни, и так и должно оставаться. Никаких привязанностей! Никакой, чёрт возьми, влюблённости! Он разучился испытывать тёплые чувства. Без труда подцепив какую-то наивную дурочку, которая буквально кинулась в его объятия, Тейт испытал настоящий шок, когда осознал, что лучше облизнёт ободок унитаза, чем сейчас переспит с этой намалёванной провинциальной пустышкой. Даже просто целуя эту девушку, яростно впиваясь в её губы, со всей силы прижав податливое, разгорячённое тело к стене, он не мог избавиться от хрупкого, нежного образа Вайолет, накрепко засевшего в его больной голове. Её образ вспыхивал перед его мысленным взором с каждым новым напористым прикосновением, с каждым чересчур громким, раздражающим стоном этой неизвестной девушки. Его как будто переклинило, и все размышления сводились лишь к Вайолет. Перепуганные янтарные глаза, смотрящие на него с вызовом и необъяснимым, не поддающимся логике доверием, когда он бесцеремонно стал разглядывать тонкие порезы на её запястьях. Слегка приоткрытые обветренные нежные губы, в которые хотелось впиться страстным всепоглощающим поцелуем, терзая и прикусывая их до крови. Хрупкость и невинность этой невероятной девушки, всеми силами пытающейся доказать всем, в первую очередь самой себе, что она сильная, покорили Лэнгдона и разожгли в нём нешуточный интерес. Он никогда раньше такого не испытывал… Когда рука девушки медленно, но верно начала тянуться к ремню его джинсов, Тейт не выдержал и, признавая своё поражение, резко отпустил её, отчего она чуть не упала и, не сказав ни слова, угрюмо побрёл в сторону своего пикапа. Мысленно проклиная малышку Хармон и игнорируя яростные, обвиняющие его в импотенции громкие крики за спиной. И с тех пор начался его персональный мини-ад. «Видимо, хотя бы в этом, но мать была права. Моё чрезмерное любопытство меня погубит. И, кажется, именно эта хрупкая девушка станет моей погибелью». Тейт был уверен, знал с вероятностью в девяносто девять процентов, что рано или поздно она не выдержит. Она вернётся! Её любопытство возьмёт верх над разумом, и, переборов свой страх, Вайолет сама придёт к нему. Просто нужно терпение и время. Но терпение его было небезгранично, и это ожидание откровенно выводило его из себя. Лэнгдон просто не находил себе места. Ему хотелось поскорее увидеть её, узнать, просто поговорить и, возможно, даже попросить прощения за то, что постоянно пугает её. Ему ничего не стоило самому пойти к дому Вайолет и, дождавшись её, поговорить и объясниться, но он не мог. Он прекрасно знал, что тоже заинтересовал её и, несмотря на свою грубость и дикость, возможно, даже понравился. И она сама должна решить, хочет ли она узнать его или лучше держаться подальше. Что, в общем-то, Тейт ей и посоветовал бы, спроси она его об этом. Тем временем Вайолет, сама того не подозревая, только подливала масло в огонь его интереса и нетерпения. Каждый вечер он заходил в комнату сестры и смотрел, как в глубине тёмной полуразвалившейся беседки, к которой он так и не притронулся, тлеет маленькая красно-оранжевая искорка от её сигареты. Желание выйти к ней и, наконец, узнать, что с ней случилось, почему она не проводит свои вечера дома, было сравнимо с нехваткой кислорода в лёгких. Пару раз он замечал, как уголёк сигареты, витающий, словно светлячок в ночи, резко гас и едва уловимый в бархатной темноте силуэт девушки стремительно движется в сторону входной двери. Но, когда он быстро спускался вниз, прислушиваясь к её тихим, неуверенным шагам за дверью, ожидая долгожданного стука, и одёргивая себя, чтобы самому не открыть дверь и не***
В канун Хэллоуина, когда терпение Лэнгдона было уже на пределе, дожидаясь вечера, он остервенело вырезал из ананаса злобную маску, стараясь, чтобы она хотя бы отдалённо напоминала Светильник Джека. Всё это время он никак не мог отделаться от единственной засевшей в его голове навязчивой мысли, звонким эхом стучавшей о черепушку. «Вдруг я просчитался? Может, я напугал её настолько, что теперь она и видеть меня не захочет, даже если я сам приду к ней? Неужели я ошибся, считая, что она не из трусливых? Что она сильная?» Резкий, надрывный стук в дверь, прервал поток его раздражающих мыслей, и Тейт с трудом усидел на месте, чтобы не кинуться со всей скоростью, на которую был способен, прямиком к двери. Гостей он не ждал, значит, это может быть только она! «Наконец-то!» Блаженно растянув губы в улыбке, ликуя от того, что она всё-таки пришла, юноша отложил в сторону своего ананасового болвана и быстро подошёл к двери. Но стоило ему открыть её, как улыбка стёрлась с его лица, и он почувствовал холодящее чувство в груди, словно наглотался ледяной воды, и земля резко стала уходить из-под ног. На пороге действительно стояла Вайолет. Вот только такой Тейт её не ожидал увидеть. Растрёпанная, раскрасневшаяся от слёз, с рассечённой распухшей губой. Её била крупная дрожь, всё тело трясло, и она не могла произнести ни слова, открывая и закрывая рот, словно рыба, выброшенная на берег. Захлёбываясь беззвучными рыданиями. А на тонкой футболке, грубо порванной в нескольких местах, виднелось слегка смазанное пятно свежей крови. Вид плачущей, вздрагивающей от каждого всхлипа девушки, на мгновение выбил Лэнгдона из колеи, но, быстро взяв себя в руки и поборов внезапно накатившую на него тошноту и панику, он нежно, словно маленького ребёнка, подхватил её на руки и не раздумывая занёс в дом. Усадив Вайолет на первую попавшуюся на его пути поверхность, не встретив на своём пути никакого сопротивления, Тейт бесцеремонно стянул с неё разорванную футболку, оставив сидеть в кружевном бюстгальтере, и стал нервным, практически безумным взглядом осматривать её на наличие ранений. «Кровь явно не её…» — пристально, не упуская из вида ни миллиметра бледной тонкой кожи, оглядывая её, облегчённо заключил парень. Раны или пореза нигде не было, зато едва заметных глазу, ещё не успевших расцвести своими яркими красками следов от синяков на талии и плечах было достаточно, и это не от простого падения, сразу определил Лэнгдон. Их расположение и размеры говорили сами за себя, девушку кто-то пытался схватить и… — Вайолет, милая, скажи, что случилось? — за подбородок поднимая её лицо, заглядывая в заплаканные, остекленевшие от пережитого ужаса глаза, обеспокоено спросил Тейт. В ответ — громкий всхлип и всё тот же остекленевший, ничего не выражающий взгляд сквозь него. Тейт с нарастающим волнением сжал челюсть и, обхватив её лицо ладонями, поглаживая влажные от слёз щёки пальцами, настойчиво заставил её посмотреть на него. — Вайолет! Будь со мной! — встряхнув её, властно потребовал он. — Скажи, что с тобой случилось? Девушка резко моргнула, будто выходя из транса, и, со всей силы отрицательно замотав головой, попыталась что-то ответить, но вместо слов из её горла вырвался странный булькающий звук, явственно давший понять, что у неё истерика и внятных ответов от неё сейчас точно не добиться. Поддавшись неожиданному порыву, даже не успев осмыслить свои действия или подвергнуть их сомнению, Тейт крепко прижал Вайолет к себе и в попытке успокоить и утешить стал неосознанно целовать её в макушку, так же, как когда-то целовал сестру, когда та начинала плакать, тихо и успокаивающе шепча: — Всё хорошо, Вай! Т-ш-ш… Вайолет, милая, всё хорошо. Я с тобой. Не бойся. Тебя никто не обидит, обещаю. Я с тобой! Постепенно она поддалась его тёплым объятиям и успокаивающему, гипнотизирующему голосу, обещающему, что она в безопасности и её никто не обидит, и её истерика пошла на убыль. Слёзы иссякли, дыхание стало выравниваться, она больше не вздрагивала от каждого хриплого вздоха, но всё так же отчаянно цеплялась за обнимающего её, шепчущего успокаивающие слова парня, как за спасительную соломинку, не дающую ей в туже секунду погрязнуть в кошмаре, что творится в её жизни, как в гниющем болоте. Вайолет не знала, почему после случившегося первый, о ком она подумала и к кому побежала в поисках спасения и защиты, был не кто-то хорошо знакомый, а её странный и загадочный сосед, которого она искренне считала психом. Она долго думала о случившемся в тот вечер, когда он в очередной раз пытался напугать её. Пыталась понять причины и мотивы его странных, не поддающихся логике поступков и действий, но ответ так и оставался для неё загадкой. Несколько раз она даже намеревалась ворваться к нему в дом и, для профилактики врезав по слишком идеальному носу, потребовать ответов. Но её всегда что-то останавливало. И это был вовсе не страх. Она действительно не боялась его. Это был тот самый щекочущий, переворачивающий все внутренности наизнанку трепет и волнение от осознания, что она вновь может утонуть в этих гипнотизирующих, тёмных, словно сама преисподняя, глазах. Сейчас, крепко-крепко прижимаясь к нему, чувствуя его опьяняющий аромат, греясь его теплом и слушая, как ровно и сильно бьётся его сердце, она испытывала очень противоречивые чувства. Калейдоскоп не вяжущихся между собой эмоций. Смущение и ненавистная жалость к себе. Стыд за то, что не справилась самостоятельно и прибежала плакаться к нему. Страх, отчаяние, безысходность и боль из-за произошедшего. Благодарность, невероятное, всепоглощающее умиротворение и тепло, которые она чувствовала рядом с парнем. Безопасность и спокойствие, которые вызывали в ней его горячие объятия, казались Вайолет просто нереальными. Словно её обнимает самый близкий и родной человек, старый и добрый друг, которого у неё никогда не было, а не практически незнакомый парень, который только и делал, что пытался напугать её и издевался, стараясь задеть. — Т-тейт… — шмыгнув носом, всё ещё нежась в тепле его рук, отрывисто позвала девушка, с трудом сглатывая ком, стоявший в горле. — С-спасибо, что не прогнал меня… Я… я… — Не глупи, Вай. Хоть я и дикарь, но разве я мог прогнать тебя в таком состоянии? — с упоением вдыхая запах её волос, тихо перебил её Тейт, не имея ни малейшего желания слушать её оправдания. Он с ужасом понимал, что впервые в жизни женские слёзы не вызывают у него былого отвращения и презрения. Сейчас, видя, как горестно плакала Вайолет, он чувствовал то, что казалось давно разучился чувствовать и понимать. Он чувствовал нежность и жалость! И если внезапная волна нежности, захлестнувшая его с головой, его не беспокоила, ведь он бы соврал самому себе, если бы не признал, что ощущал непреодолимую, не поддающуюся логике потребность защищать её, потребность знать причину её слёз, то жалость, которая была ему совершенно несвойственна, выбила его из колеи. Потому что это было чувство, которое он ненавидел больше всего на свете. Чувство, которое, как он считал, делает из людей уязвимых идиотов и слабаков. Но сейчас у него не было ни времени, ни желания разбираться со внезапно просочившейся в его тёмную душу жалостью, которую девушка несомненно отвергнет, сейчас было важно успокоить её и узнать, что с ней случилось. Вероятность того, что кто-то причинил ей боль, будь то физическую или эмоциональную, заставила кровь гудеть в его венах. А боль ей несомненно причинили. И ему необходимо было знать, кто это сделал. Кто посмел обидеть и без того раненную жизнью девушку! — Вай, всё хорошо, обещаю, тут тебя никто не тронет! Я не позволю этого, — всё ещё нежно и успокаивающе поглаживая девушку по спине, как можно мягче заверил её Тейт, старательно вспоминая всё то, что когда-то помогало успокаивать плачущую сестрёнку. — Но сейчас тебе нужно… — Д-да, я уже ухожу, — мягко отстраняясь, утирая всё ещё мокрые от слёз щёки, сбивчиво затараторила Вайолет, не решаясь даже взглянуть на парня. Она была уверена, что уже перешла все рамки и границы, и он её прогоняет. На что Тейт лишь недовольно хмыкнул и, раздражённо закатив глаза, настойчиво приподнял её лицо за подбородок, чтобы она на него посмотрела. — Вай, я же сказал, не глупи! Тебе не нужно никуда уходить! Но кое-что всё-таки сделать придется, прежде чем ты расскажешь мне, что с тобой стряслось, — требовательно начал Тейт, обеспокоено рассматривая её рассеченную губу, внутренне закипая от ярости к тому, кто посмел причинить ей боль. Но, заметив как она напряглась и воинственно нахмурилась от его слов, наверняка собираясь с ним спорить, поборов своё любопытство и решив не торопить события, тут же мягко поправил себя: — Разумеется, если ты этого захочешь. — И что нужно сделать? — Ну… Я думаю, тебе не помешает тёплый душ и что-нибудь успокаивающее, но для начала предлагаю накинуть это, — сняв с себя накинутую поверх футболки клетчатую рубашку и протянув её Вайолет, ответил Лэнгдон, безуспешно пытаясь скрыть появляющуюся на губах довольную ухмылку. Вайолет непонимающе посмотрела на парня и протянутую им одежду, и тут в её голове что-то щёлкнуло, глаза резко расширились от понимания, и, как только она взглянула на свою обнажённую грудь и живот, ей захотелось провалиться сквозь землю. — Не смотри… — густо покраснев, взвизгнула она, обхватив себя руками в нелепой попытке прикрыться. Подавив смешок, Тейт игриво прикрыл ладонью глаза и, не удержавшись, тут же приподнял один палец, подглядывая за смущённо натягивающей на себя его рубашку девушкой. — Отлично, а то мне было немного неуютно находиться рядом с такой сексуа… — Замолчи, — покраснев ещё сильнее, сердито буркнула Вайолет, застёгивая верхнюю пуговицу. Девушка была такой очаровательно смущённой и милой, что Тейта так и распирало продолжить эту тему, но он остановил себя. Сейчас у него есть дела поважнее. — Ладно, прости. Пойдём, я покажу тебе, где ванная, и дам чистую футболку. Твоя теперь сгодится только на тряпки. «А пока ты будешь в душе, я наведаюсь к тебе домой и выясню, что с тобой случилось!» Проводив Вайолет до ванной комнаты, торжественно вручив ей чистые полотенца и свою любимую футболку, Тейт стремительно покинул свой дом, чтобы не искушать себя и лишний раз не дразнить своё же воображение, представляя её в душе, что он, к своему стыду, уже и так неоднократно делал, и направился в сторону большого, возвышающегося, словно замок, над прочими скромненькими домишками особняку, в котором она жила. Домом это строение у него язык не поворачивался назвать. Его мать в своё время грезила покупкой этого бледно-красного, потускневшего от времени кирпичного чудовища в викторианском стиле, местами густо обвитого плющом. Лэнгдона же буквально трясло от его вычурной помпезности и напыщенности. «Одни только светильники от Тиффани чего стоят», — по-хозяйски зайдя в здание и оглядевшись, раздраженно хмыкнул юноша, тут же споткнувшись об окровавленные осколки, по всей видимости, когда-то красивой хрустальной вазы. Нахмурившись, он прислушался и, уловив шум воды, исходящий, как ему казалось, со стороны кухни, мягко ступая, чтобы не производить лишнего шума, направился в ту сторону. Практически дойдя до арки, разделяющей кухню и просторную гостиную, Тейт услышал протяжный, громкий стон боли и поток омерзительной, отборной брани, направленный на Вайолет. Услышав всё это, он не мог сдержать кипящую внутри него, словно раскалённая лава, ярость. Не мог и не хотел! — В следующий раз убью чёртову суку, кишки выпотрошу, чтоб её… — отходя от раковины, прижимая пропитанное кровью полотенце к голове, злобно шипел темноволосый мужчина. Но, увидев Тейта, стремительно сокращающего с ним расстояние и испепеляющего его гневным, уничтожающим взглядом, замолк, удивлённо моргая. — Ты ещё кто такой?! Резко схватив мужчину за шкирку, Тейт, словно тряпичную куклу, дёрнул его в сторону, мечтая прикончить ублюдка, кем бы он ни приходился Вай, прямо здесь и сейчас, но сдерживая себя. И со всего размаха впечатал лицо этого омерзительного отродья в ближайшую стену, с удовлетворением услышав приглушённый хруст ломающегося носа. Откинув хныкающего мужчину в сторону, Лэнгдон презрительно, с отвращением окинул его взглядом с ног до головы, неприязненно поморщившись от запаха алкоголя, коим тот разил за версту. На его голове отчётливо виднелась глубокая открытая рана, и Тейту даже показалось, что он заметил пару окровавленных осколков, застрявших в рваном порезе. «Моя умница, прилично его приложила», — с толикой гордости, одобрительно подумал парень, присев рядом с мужчиной на корточки. — За что?! Кто ты такой, мать твою… — испуганно дёрнувшись в сторону, плюясь слюной и кровью, стекающей ему из носа в рот, проревел мужчина, исподлобья с ненавистью смотря на незнакомого парня. — Я тот, кто станет твоим ночным кошмаром, если ты ещё хоть пальцем прикоснёшься к Вайолет, — стальным голосом с нескрываемой угрозой твёрдо отчеканил Тейт, мечтая, чтобы этот ублюдок дал ему ещё один повод прикончить его. Всего одно слово. Одно маленькое словечко — и ему не придётся ждать подходящего случая. Одно слово — и уже через час этот жалкий кусок дерьма будет разлагаться где-нибудь в канаве. А Тейт, если этот выродок окажется отцом девушки, будет успокаивать её и изумляться, ворчливо бубня что-то наподобие: «Куда смотрит правительство и полиция, раз по улицам просто так убийцы ходят». Увы… Мужчина молчал, с ненавистью глядя на парня, захлёбываясь в крови и всхлипах. Не дождавшись желаемого, Тейт медленно поднялся и, не оборачиваясь, пошёл прочь. Точно зная, что это не последняя их встреча и теперь ему придется пристально следить за этим ублюдком и обстановкой, что творится в доме Вайолет.***
Вернувшись домой, Тейт как ни в чём не бывало заварил себе кофе и, взяв в руки книгу, которую в школьные времена он зачитал до дыр, стал дожидаться, когда к нему спустится Вайолет. Она не заставила себя долго ждать. Медленно и неуверенно спустившись вниз, нервно сжимая край его футболки, девушка остановилась у самого входа на кухню и зачарованно стала разглядывать лениво развалившегося на стуле, закинувшего ноги на стол парня, увлечённо читающего энциклопедию по орнитологии. — Любишь птиц? — Да, — с трудом отрывая взгляда от иллюстрации маленькой, потрясающе красивой колибри со сверкающими изумрудно-зелёными перьями, постепенно переходящими в цвет чёрного бархата, улыбнувшись, подтвердил Тейт и замер, увидев Вайолет. «К чёрту колибри!» Длинные, слегка влажные после душа русые волосы доходили ей почти до пояса, рассыпаясь и переливаясь красивым водопадом. Непривычный, но такой очаровательный румянец на бледной коже и полное отсутствие какой-либо косметики делали её вдвойне привлекательней в его глазах. Она была такой домашней, естественной и милой, что ему нестерпимо захотелось нежно сжать её в объятьях и целовать, целовать, целовать… И, чёрт возьми, она просто невероятно сексуально выглядела в его футболке, несмотря на то что она висела на ней мешком, доходя до ягодиц, и вполне могла бы послужить как платье. — За что ты их любишь? — нервно облизнув пересохшие губы, полюбопытствовала девушка, смущаясь своего внезапного вторжения в его собственность, что раньше ему очень не нравилось. — За то, что они могут улететь, когда жизнь превращается в хаос, — всё так же, не отрывая от неё жадного, зачарованного взгляда, ответил Тейт. — Понимаю, — неловко улыбнувшись, кивнула Вайолет, чувствуя на себе его обжигающий взгляд. — Тейт, я… — Не волнуйся, я не буду задавать тебе лишних вопросов, на которые ты не хочешь отвечать, и ты можешь оставаться здесь столько, сколько хочешь, — перебил её Лэнгдон, опасаясь, что она вздумает идти домой, где сейчас находится это разъярённое чудовище. — И я обещаю, что больше не буду пытаться тебя испугать. Я уже понял, что это дохлый номер. — Спасибо, Тейт, — смущённо обняв себя за плечи, искренне поблагодарила девушка и, прищурившись, с усмешкой на губах стала разглядывать хэллоуинское творение хозяина дома, находящееся у него за спиной. — Это что, ананас? — Эм-м… — плотно сжав губы, чтобы не засмеяться, бессвязно промычал Лэнгдон, посмотрев на скалящийся в кривой ухмылке фрукт. — Да, это что-то вроде семейной традиции. — А чем вам тыквы не угодили? — заинтересовалась таким странным выбором Вайолет. Она впервые видела, чтобы светильник Джека делали из ананаса. Это был очень странный выбор. Хотя она понимала, что это было даже логично. Странная традиция у не менее странного парня. — Это достаточно весёлая история, Вай, когда-нибудь обязательно расскажу, — неловко взъерошив волосы, ответил Тейт, вновь начав на неё пялиться как зачарованный. Он был не в силах оторвать от неё взгляд, и это пугало. Нужно как-то перевести тему. — Почему не сейчас? — Потому что я просто умираю от голода, и, если ты хорошо себя чувствуешь, я предлагаю сходить куда-нибудь перекусить, — быстро встав и убрав энциклопедию на полку, задумчиво протянул Лэнгдон, но, заметив её хмурый взгляд, тяжело вздохнув, предложил другой, менее привлекательный на его взгляд вариант: — Или мы можем заказать пиццу. Только предупреждаю, я предпочитаю пиццу с грибами и большим количеством солёных огурчиков! Вайолет стало ужасно неудобно перед Тейтом. Мало того что она неожиданно вломилась к нему в дом, такая жалкая и не способная справиться со своими проблемами, так ещё и своим присутствием сейчас заставляет его сидеть дома, когда он мог бы гулять где-нибудь в осеннем парке, держа какую-нибудь девушку за руку и шепча ей всякие милые глупости на ушко. Сердито тряхнув головой, избавляясь от раздражающей картинки, появившейся у неё в голове, девушка слегка пожала плечами и, оглядев себя, с усмешкой хмыкнула: — Ну, если тебе не будет со мной стыдно, то пойдём. — Ты потрясающе выглядишь!***
Быстро договорившись, куда они поедут, даже успев повздорить насчёт нежелания Вайолет пристёгиваться в машине ремнём безопасности, в итоге чего, не упустив возможности лишний раз дотронуться до девушки, Тейт практически насильно пристегнул его, крепко фиксируя, победоносно улыбнувшись, когда она начала ворчать, что он-то едет непристёгнутым. Доехав до любимого кафе Вайолет, находящегося совсем близко к Гриффит-парку, молодые люди взяли китайскую еду навынос и медленно побрели в его сторону. Тейт прекрасно понимал, что девушка чувствует себя не в своей тарелке, находясь рядом с ним. Она не вспоминала и не говорила про его выходки в их прошлые недолгие встречи, но её скованность и замкнутость наталкивали его на печальные мысли, что ей всё ещё неуютно или даже страшно находиться рядом с ним. В чём, к его сожалению, виноват лишь он сам. Он уже успел несколько раз извиниться перед ней, когда они были в машине, и она заверила его, что всё в порядке и те случаи — ерунда, у него ведь всё равно не вышло её напугать так, как ему этого хотелось, и сегодняшняя ситуация тоже не стоит его внимания. Но разговор всё равно не клеился. Вайолет периодически зависала, полностью погружаясь в свои мысли, и Тейта снова раздирало любопытство. «Что же творится у тебя в голове, Вай? О чём ты постоянно думаешь, чёрт возьми? Что с тобой на самом деле случилось? Как я могу помочь тебе?!» — каждый раз, когда её взгляд стекленел и она начинала молчать, смотря в одну точку, с трудом сдерживая себя, чтобы не закричать это ей в лицо, думал Тейт. Если бы сейчас к нему подошли и спросили, какую суперспособность он хотел бы получить, он бы не раздумывая ответил, что это телепатия. — Давай сыграем в игру? — зайдя в парк, с восторгом оглядывая такие непривычные для Лос-Анджелеса оранжево-жёлтые шапки деревьев, радуясь, что хотя бы в парках можно насладиться такой красотой и буйством красок, неожиданно предложил Тейт, когда их молчание слишком затянулось и стало откровенно нервировать его. — Что за игра? — Всё просто: один задаёт вопрос, другой отвечает. — Хорошо… — после секундного раздумья согласилась Вай, полностью одобряя его затею. Это был хороший способ разрядить обстановку и узнать его лучше. — Начинай, — тут же перебив девушку, открывшую рот, чтобы продолжить, произнёс Тейт, намереваясь узнать, насколько откровенной будет эта игра. Какие вопросы можно задавать, а какие стоит приберечь на потом. — Ла-адно… — растерянно протянула Вайолет, не зная, с чего начать. В её голове роились тысячи вопросов, которые она хотела задать ему, позволяющие узнать его хотя бы немного лучше, стать к нему ближе. — Твоё любимое время года? — Осень, — не раздумывая ни секунды, ответил парень, ещё раз с восторгом оглядев огненно-жёлтую листву. — Твоя любимая книга? — «Гордость и предубеждение», — так же быстро откликнулась Вай, удивлённая его вопросом. Неужели он любит читать? Глядя на парня, она с трудом могла представить, что он относится к числу ботаников и книжных червей вроде неё. — Почему ты любишь осень? — Осень — это время на грани. Время, показывающее, насколько жизнь непостоянна и переменчива. В Калифорнии из-за постоянных оков зноя и жары трудно оценить всю красоту этого времени года, но оно прекрасно, — совершенно не фильтруя свою речь, вдохновенно стал объяснять Тейт, украдкой любуясь заинтересованно слушающей каждое его слово девушкой. — Сначала все деревья окутаны невероятно красивыми золотисто-алыми, практически огненными шапками, превращая наш никчёмный, отвратительный мир в сказочное место, словно картинка из книги про волшебство. Все парки и аллеи засыпаны жёлтыми лоскутами листвы, воздух становится прозрачным, немного прохладным и успокаивающим кожу, особенно после жаркого калифорнийского лета. Вайолет невольно улыбнулась, полностью соглашаясь с каждым его словом. В Бостоне, где она выросла, всегда была сказочно красивая осень, точно такая же волшебная и красочная, какую сейчас с детским восторгом и трепетом описывал ей Тейт. Она очень скучала по всему этому. По опадающим листьям, грозам и снегу. По временам года, которыми жаркая и душная Калифорния не могла похвастаться. — А потом начинают моросить мелкие дожди, ненадолго превращая жёлтый ковёр под ногами в неприглядное коричневое месиво. С деревьев неспешно начинают опадать последние листья, оставляя после себя лишь голые ветки беззащитно качаться на ветру. Это действительно самое прекрасное время года. Ты говорила, что ничего не боишься, это правда? Вай была поражена его речью настолько, что даже не сразу осознала, что он, не дав ей передышки, сразу задал свой вопрос и теперь с неподдельным интересом во взгляде ждёт её ответа. — Не совсем, — горько усмехнувшись, призналась девушка, неловко заправляя прядь волос за ухо. — Я действительно многого не боюсь. По крайней мере такие выскочки, как ты, точно не входят в список моих страхов, — многозначительно глянув на неприязненно поморщившегося от её слов парня, мечтавшего, чтобы она забыла о том, каким монстром он предстал перед ней изначально, весело продолжила она. — Но, признаю, ты был прав, я действительно забираюсь под одеяло с головой и трясусь как заяц, когда остаюсь одна в этом огромном мрачном доме. Но я стараюсь бороться со своими страхами всеми возможными способами. «Я должна быть сильной!» — мысленно добавила она, решив умолчать об этом, чтобы избежать других вопросов, на которые она была не в силах дать ему ответы. Только не ему! История её дерьмовой жизни непременно вызовет у него жалость и сочувствие к ней, а этого она совершенно не хотела. Она хотела, чтобы он видел в ней нечто большее, чем испуганного, раненного жизнью человека. Дальше вопросы сыпались один за другим, не затрагивая каких-то серьёзных или личных тем, что, с одной стороны, совершенно не устраивало Тейта, потому что после случившегося он хотел знать совершенно другие вещи. Он хотел узнать о её жизни, о её семье, о матери и том омерзительном выродке, что живёт вместе с ней. Но, с другой стороны, он испытывал неописуемый, практически детский восторг и трепет от каждой мелочи, связанной с девушкой. Будто её ответы, открывали ему какой-то таинственный, ещё плохо знакомый ему, но слишком заманчивый и притягательный мир. Таким незатейливым способом Тейт с облегчением узнал, что их музыкальный вкус практически идентичен, из всех групп, которые девушка назвала на его вопрос про музыку, он не слушал лишь две, а остальные — точное попадание в цель. Поклонница рока! Что может быть лучше? Вайолет же радовалась как ребёнок, узнавая о нём самые банальные вещи, вроде любимого мороженого или любимого автора и последней прочитанной им книги, с интересом выспрашивая его мнение о ней. С каждым его развёрнутым, искренним ответом, она всё больше и больше восхищалась и поражалась тому, насколько он был не похож на остальных встречающихся на её жизненном пути парней. Она видела в нём нечто другое, что совершенно не вязалось с современным миром и его прогнившими, жестокими нравами. Что даже не вязалось с её собственным первым впечатлением о нём. Потому что каждый миг рядом с этим невероятным парнем был полон загадок, неизвестного ей до их встречи трепета, и волнения в душе, и неожиданных откровений. Впервые увидев его, Вай сразу же решила, что он такой же, как и все остальные смазливые красавчики: самодовольный и напыщенный подонок, с упоением передёргивающий, глядя на своё собственное отражение в зеркале, готовый пойти на любую уловку, ложь и фальшь ради удовлетворения своего самолюбия. Но всё, что сейчас говорил и рассказывал ей Тейт о своей любви к поэзии и Байрону, о непонятной страсти к старинным чёрно-белым фильмам с Чарли Чаплином и заслушанному до дыр гранжу или фанатичной неприязни к бобам, даже не задумавшись, что она может в очередной раз счесть его странным и немодным, было очень искренним, лишённым и намёка на уловку или фальшь. Было видно, что эти маленькие факты о нём и его жизни исходили из глубины его души, что очаровывало её с каждой новой фразой, раскрывая для неё всё новые и новые грани его личности. Он любил стоящие вещи, которые сейчас многие назвали бы скучными и неинтересными. Многие. Но не Вайолет Хармон. Порядком устав ходить, они решили сделать привал на ближайшей скамейке, продолжая свою ставшую внезапно очень интересной и познавательной игру. Они беспрерывно смеялись и дразнили друг друга, налету подхватывая остроты и шутки, и, наконец расслабившись, оба чувствовали себя комфортно и уютно. До определённого момента. Разговаривая о мультфильмах, которые произвели на них самое глубокое впечатление в детстве, Вайолет неожиданно прервала свой рассказ на полуслове и напряглась, со всей силы сжимая ладони в кулаки. Непонимающе оглядевшись, Тейт не сразу понял, что — вернее кто — стал причиной такой резкой смены её настроения. Минуту назад она, улыбаясь, рассказывала ему забавную историю, про скандал, который она закатила родителям в детстве, когда они категорически отказались покупать ей дельфина после просмотра мультсериала «Флиппер и Лопака», а сейчас будто потухла и помрачнела, как грозовая туча. Но стоило ему заметить довольно привлекательную девушку, уверенной походкой виляя бёдрами семенившую в их сторону на высоченных каблуках, на взгляд Лэнгдона, больше напоминающих ходули, в мини-юбке, с трудом прикрывающей её ягодицы, в сопровождении ещё трёх таких же шлюховатых на вид барышень, пазл в его голове моментально сложился. Давая ему понять, что именно эта дешёвая потаскушка и её бестолковая свита стали причиной раздражения и мрачности Вайолет. Равнодушно рассматривая блондинку, с высокомерным, пренебрежительным выражением лица смерившую Вайолет взглядом, Тейт чуть было не фыркнул. Одного взгляда на эту намалёванную девицу было достаточно, чтобы понять, насколько она меркантильна и заносчива. Высокомерная кукла, которая ссылается только на свою милую мордашку, третирует и унижает остальных. Поставь сейчас перед ней зеркало — и с вероятностью в восемьдесят процентов она забудет обо всём, кроме своего, как ей кажется, потрясающего мужские сознания отражения. Самодовольная пустышка. Тейт ненавидел таких людей. Ведь вся ирония была в том, что почти всю их «красоту» можно было убрать упаковкой влажных салфеток. Именно из-за таких лицемерных и алчных людей мир превратился в шоу ужасов. Шоу уродов! — Хармон, я понимаю, что сегодня Хэллоуин, но это же не значит, что можно наряжаться в костюм бродяги, — наморщив нос и скорчив гримасу отвращения, высокомерно произнесла девушка, придирчиво разглядывая Вайолет, с особым вниманием посмотрев на её футболку. Хотя она и выглядела лучше, чем когда Вай только надела её. Она подвернула рукава, а сбоку подвязала её аккуратным узлом, чтобы она не висела на ней мешком и сидела по фигуре. Тейт невольно приподнял брови от такого громкого заявления, думая о том, что костюм шлюхи для Хэллоуина тоже был не самым лучшим вариантом, но судя по её манере речи он понял, что это был вовсе не костюм. — У кого ты отобрала эту футболку? У своего папы? И что за дурацкая надпись: «Нормальные люди пугают меня»? В твоём случае нужно радоваться, что с тобой заговорил кто-то нормальный, а не такой же пришибленный, как ты. «Ну, уж нет, куколка… Не сегодня!» — А мне кажется, ей очень идёт моя футболка, — вмешался Лэнгдон, демонстративно придвинувшись к Вай поближе, по-хозяйски положив руку на её плечо, этим действием призывая её замолчать, когда она открыла рот, чтобы что-то ответить. — Она очень сексуальная и манящая в ней. Тейт плотно сжал губы, чтобы не засмеяться, наблюдая, как девушка сначала скептически закатила глаза и с видом, будто делает ему величайшее одолжение в мире, соизволив посмотреть на него, перевела свой надменный взгляд. И моментально онемела, думая лишь о том, почему такой горячий, жгучий красавчик ошивается с этой серой, посредственной мышкой, а не находится в её постели. Вульгарно растянув красные губы в хищной улыбке, она, не отрывая своего поедающего взгляда, протянула Тейту руку и максимально дружелюбным голосом кокетливо представилась: — Привет, я Мэдисон Монтгомери. Кинозвезда. А ты кто такой? Вай увидела похотливый взгляд Монтгомери, направленный на Тейта, точно зная, что эта высокомерная стерва была бы не прочь заиметь его в свою коллекцию парней, и её буквально перекосило от неконтролируемой злости и омерзения, что не осталось без внимания Лэнгдона, заметившего её красноречивое выражение лица. «Неужели ревнует?» Девушка не ожидала от себя таких чувств и эмоций, ведь они с Тейтом совершенно чужие друг другу люди, просто по нелепой случайности оказавшиеся вместе в этот день, но от вида, как ненавистная стерва неприкрыто флиртует с ним, ревность начала бурлить в её крови, застилая глаза красной пеленой. Хотелось вцепиться в Тейта что есть силы и оттащить от