Радуга

  Дождь барабанил по подоконнику, и через приоткрытое окно палата медблока поста Стражей Границы, где пока еще по требованию врача должен был оставаться Баки, наполнялась целой гаммой ароматов: молодой зелени сада, земли, каких-то незнакомых цветущих растений, самого дождя. Вроде бы все было привычным, но, в то же время, - другим. Основа… Стив сказал, что он человек. И Баки изо всех сил старался освоиться с этой мыслью. Ни в одной из прочитанных им книг не было дано четкой инструкции, как это – быть человеком. Все люди, описанные там, были разными. Да, в каких-то ситуациях они могли вести себя схоже, а в каких-то поступали диаметрально противоположным образом. Те же Основы в его родном мире считались людьми, но он был точно уверен, что не хотел быть похожим на кого-то из них. Во всяком случае, не на Основу Пирса - точно. Кровать была непривычно мягкой, а одеяло кололось и, если повернуться с боку на бок, могло даже сползти на пол, но он бы ни за что на свете не поменял бы их на самый удобный ложемент Казармы. Ведь это были его первые, пусть и не совсем свои, но точно человеческие вещи. Стив ушел утром, сразу сказав, что вернется к обеду, но если Баки вдруг что-то понадобится или надо будет о чем-то поговорить с ним, чтобы тот сразу сказал об этом врачу или кому-то из медиков. И ему позвонят. Да и вообще, он обещал закончить с делами как можно быстрее и вернуться пораньше. Баки мог бы ждать и дольше, но почему-то, как только за Стивом закрылась дверь, он вдруг почувствовал себя настолько одиноким и покинутым, что уже было собрался нажать кнопку вызова медсестры, решив, что с ним снова происходит что-то не то. Но не успел, в дверь постучали. Он не был уверен, что надо делать в таком случае, потому что в Казарме не было закрывающихся дверей, а если он попадал в дом кого-то из Основ, то его всегда сопровождал кто-то из модов обслуги. Так что он уже собрался встать, когда дверь открылась сама, и в образовавшуюся щель заглянул тот, кого он идентифицировал как мода БР-50 или, как его назвал Стив, Брок Рамлоу. - Здорово, солдат! Не спишь? - спросил тот, входя в палату, и сам же себе ответил: - Не спишь. Еще бы ты спал после такого. Баки замер, не зная, как реагировать на слова вошедшего. В его мире, если бы не запрет на производство таких, как его нежданный гость, его модификация находилась бы в подчинении у БР, но здесь все было иначе, да и тот вел себя не как командир, пришедший проверить, как восстанавливается функциональность подчиненного. А как кто - этого Баки сам пока не понимал. - Можешь называть меня Брок, - cнова заговорил тот, уже подойдя к кровати и усевшись в кресло для посетителей. - Тебе вообще сидеть-вставать-то разрешили? Если нет, то лежи. И не смотри на меня так, а то я себя чувствую, словно у меня во лбу хуй вырос… Ты себе имя-то уже придумал или пока под номером ходишь? - Б… Джеймс. - Ну, Джеймс, так Джеймс, ничем не хуже любого другого имени. Главное, чтоб самому нравилось. Баки все же решил не ложиться, сидя в присутствии этого мода… человека он чувствовал себя увереннее. А тот посмотрел внимательно, ухмыльнулся криво и продолжил: - Еще раз говорю, расслабься, я не кусаюсь. И точно не поволоку тебя обратно. Просто пришел рассказать, что тут почем. - Почем? - Ну, как люди здесь живут. Роджерс тебе, небось, уже рассказал, что модов тут нет и Основ тоже. Я когда от Ника это услышал впервые, сам охуел, все не верилось, что на отходы не пустят. Ан нет, видишь, живу – почти до сороковника дожил, а это здесь даже не полжизни. Ну, если, конечно, сам где-то шею не свернешь. Так что не парься, святых здесь нет, но и на части не разберут тоже. Брок устроился в кресле вольготно, закинул ногу на ногу, вытащил из нагрудного кармана куртки уже чуть пожеванную зубочистку и сунул между зубов. - Если вопросы будут, спрашивай, а я пока расскажу, что знаю. Основ здесь нету, как и модов, как я уже говорил, и мир спокойный, ну, в основном. Хотя инциденты и здесь случаются, но на то здесь есть и специальные люди, чтоб за таким смотреть. Баки сразу насторожился. - Моды? - Да нет, сказал же тебе, дураку, нет тут модов, есть армия, полиция, ну и Стражи те же, но это все те же люди, что в свое время из мамки вылезли естественным путем, без дополнений, что ли. Внутри мира-то никто ни с кем не воюет… - А снаружи? Они с кем-то воюют? Настороженность все не отступала, кем бы ни был человек, сидящий перед ним, но точно не «кондитером». - Сами – нет. Но иногда бывает, что снаружи кому-то неймется. Ты же небось думаешь, что миров только девять, как в старых книжках понаписано? Читал, небось, втихаря хуйню эту? Баки разом напрягся, но Брок фыркнул почти весело, покосился на него желтым глазом и продолжил: - Так вот нет, миров гораздо больше, только вот не во всех люди живут. Ну, то есть разумные-то много где живут, но не все так, как люди выглядят. А миры сами между собой в такие девятки, как наша, связаны, и сами девятки эти связаны с другими. Так что порой бывает, что кому-то у себя спокойно не живется, вот и идут лучшей доли искать… армией по чужой земле. За окном загрохотало, и Баки невольно вздрогнул. - Э-э-э, да ты не бери близко к сердцу, это не каждый день случается, и даже не каждый год, и даже не каждую Рефракцию. Но порой случается. Для того здесь солдаты и нужны. Как и везде, впрочем. - А вы… - Ты. - А ты здесь… солдат? Командир? - Да, я здесь тоже солдат и командир. Как-то не зашло мне переучиваться, видать так хорошо в детстве одно в голову вбивали, что все остальное подчистую выбили. Вот с парнями и служим потихоньку. Здесь еще трое наших есть, один еще до нас пришел, он сейчас старик уже, за сотню перевалил. Моник, но про нее лучше Наташу расспроси. Ну и еще один наш, но он решил со службой завязать, фермерствует. А мы вот так и живем. - Вы? - Да, Джек, Молли – жена его, Боб и я. - Вместе? А Молли это ведь… - Тебе что мозги Переходом прожарило? Живем, ну, как Основы живут, семьей, но Молли она только Джекова жена, а мы с Бобом так, холостякуем. Здесь пару все же сложновато найти, а уж когда и не стремишься – так и вообще. Брок хохотнул, но зубочистка даже и не дернулась, словно приросла к губе. - Но, вы же тоже люди, почему тогда? Ведь Основы… - Вот дались тебе Основы, уебищные они, Основы эти. От роду убогие. В этом мире, парень, каждый человек, считай, с младенчества свою пару знает, никогда не остается одиноким. Но до того как встретит своего, ходит и видит мир черно-белым. Вот лет так несколько сотен назад прошла по миру какая-то зараза, часть детишек переболело и ничего, а часть остались вот такими. Обрубками. Ополовиненными. Неспособными создать пару. И вроде как и выбор есть среди таких же ополовиненных, но знаешь, порой чужое счастье глаза-то жжет. Вот те, кто терпеть не смог, решили, что на чужом газоне трава зеленее, сбились вместе и пошли Девятый осваивать. Толпой. - А как же те, кто сюда из других миров приходит? - Да просто все, на самом деле. Джек, вон, Молли с собой приволок, а мы уж как были командой, так командой и ушли. Син, фермер наш, нашел себе здесь пришлую и живет с ней. А мы с Бобом… Видать или плохо искали, или никогда не было желания семью заводить, так ведь тоже бывает. Свобода выбора, мать ее за ногу. Ну, а кто-то, кому уж совсем невтерпеж, ждет следующей Рефракции и идет дальше. Говорят, второй Переход легче дается, когда связь с родным миром оборвана, а к новому привязываться желания нет. Брок вздохнул резко, глубоко, повел плечами, поднялся из кресла и подошел к окну. Достал из кармана смятую пачку, вытащил сигарету, вроде тех, что Баки уже приходилось видеть еще дома, и закурил. Снова покосился на него и заговорил опять. - Я вначале тоже дергался, думал ну его нахуй, уйду, поищу себе от добра добра. А потом остыл, что ли, а может просто понял, что вот она моя семья, какая ни есть, а своя. Я за них кровь тогда был готов пролить и сейчас, если надо было б, поступил бы так же. Так что на кого я их оставлю? Прикипел. Душой. Дым сизой струйкой потянулся в распахнутое окно. - Да. Прикипел душой. И к ним, и к миру этому. А ты уж сам теперь выбирай, как и где дальше жить. У тебя теперь дохера всяких возможностей впереди. Только помни, что свобода выбора, это такая штука странная – обоюдоострая. Иногда проще, когда есть, кому за тебя думать. А ты просто берешь и делаешь, что скажут.

***

Когда Баки упал, у Стива будто сердце оборвалось и мир на мгновение потускнел, как старое фото. Он успел обругать себя последними словами: яркие краски и мысли о будущем партнере сделали его черствым, что для Стража равносильно профнепригодности. Он успел подхватить на руки невероятно тяжелого даже для своего роста Баки, сам, под насмешливым взглядом предложивших свою помощь Брока и его парней, оттащил его в медблок, где получил полный осуждения взгляд Беннера. Тот, срезав с Баки остатки одежды, обработал раны, потом Стив помог переодеть Баки в комплект из мягкой ткани. А ведь инструкция велела сначала устроить гостя с комфортом, а уж потом расспрашивать, но Стив так ошалел от новых ощущений, от ожидания обеда, когда он сможет выйти в Сеть, и от того, какой необычный подопечный ему достался, что напрочь забыл об этом. Что ж, если Баки захочет предъявить претензии, ему будет нечего сказать в свое оправдание. Сидя у кровати так и не пришедшего в себя подопечного, Стив, терзаясь виной, против воли отмечал, что тот красив. Не так, как, например Наташин Сэм – эстетически правильно сложенный, высокий, гибкий, с плавными движениями и белозубой улыбкой. Баки был каким-то более… чувственным, что ли. Стив никогда не заглядывался на других людей – все они были чьими-то и не вызывали никакого отклика, кроме визуального удовольствия, если были хорошо сложены. Стив любовался мощным разворотом плеч, длинными сильными ногами, литыми мышцами пресса. Он слышал, что в других мирах было принято прятать тело под слоями ткани, будь оно прекрасным или уродливым. К ним приходили переселенцы из жарких пустынь Пятого мира, у которых женщины были завернуты в много слоев темной ткани, таким очень сложно было адаптироваться и они чаще всего шли дальше. А в Шестом мире не было принято стесняться красоты. Ею было принято любоваться. Восторгаться. Ценить. Ведь когда кто-то только твой, и ты никогда, ни при каких условиях не посмотришь на кого-то другого с вожделением, такое понятие, как ревность и собственничество тебе неведомы. Ты можешь любоваться другими людьми так, как любуются скульптурами. Баки был красив. Если бы не затянувшееся одиночество и, как следствие, невозможность различать цвета, Стив стал бы художником, как хотел когда-то в детстве. Он и сейчас занимал руки, отдавая предпочтение исключительно доступным областям изобразительного искусства: графике и скульптуре. Он бы нарисовал Баки таким, как видел: сильным, напряженным, сдерживающим свою мощь. Но для этого нужно было спросить разрешения. И извиниться за свою преступную невнимательность. Стиву было жаль, что Баки, такой красивый, сильный, никогда не знавший ничего, кроме убийств, холода и «функционирования», скорее всего останется один. Как Рамлоу. Как Таузиг. Роллинзу и Молли повезло больше, но все равно они были просто парой людей, не связанных ничем, кроме официального брака. Такие, как Баки, были обречены на одиночество или на такую вот «недосвязь» как у Джека с Молли. Потому что он пришел из больного, ущербного мира, где люди неспособны на любовь. Как был неспособен сам Стив еще совсем недавно. Баки задрожал, и у Стива сжалось сердце – как же он подвел его. - Баки, ты дрожишь. Тебе плохо? Хотелось немедленно что-то сделать для него, утешить, рассказать. У него давным-давно был заготовлен план рассказа о Шестом мире, но с Баки с самого начала все пошло не так. Неправильно. То, как он смотрел на Стива, будто прощаясь, то, как он совершенно бесхитростно задавал вопросы, от которых у Стива волосы на голове вставали дыбом, то, как он одновременно боялся прикосновений и тянулся к ним, как хотел верить в лучшее и не мог, - все это сбивало с мысли, отклоняло от плана. Он ничерта не рассказал Баки ни о парах, ни о болезни, поразившей Основы так, что они ушли из мира, ни о том, что пришлые, адаптируясь, селятся в специальном квартале, где могут общаться с такими же, как они, что Стив будет рядом столько, сколько нужно, потому что Импринтинг никто не отменял, и теперь они связаны на неопределенный срок, который понадобится для адаптации. Он пытался убедить Баки, что его Шестой мир – нормален, что ему здесь ничего не угрожает, но, казалось, не получал в ответ ничего, кроме неверия и ожидания наказания. Похоже, Стив утратил навык, разучился убеждать, и все то, что свалилось на него в последние сутки: краски, Баки, ожидание долгожданного счастья, - сделало его ни на что не годным. Он сидел у постели Баки всю ночь, и готов был просидеть еще столько же, но даже Стражам нужен отдых. Придется просить помощи. - Ты отдохни, - Стив поправил на Баки ярко-красный плед и, уступив непонятному, смутному желанию, коснулся его металлического плеча, - я буду рядом. Зови меня. Как только тебе что-нибудь понадобится – все равно, что, скажи любому медику или вообще кому угодно, меня сразу вызовут. Как только ты поправишься, мы уйдем отсюда. - Я твой? – в который раз спросил Баки, и Стив слышал в этом только «не оставляй меня», а потому ответил: - Конечно. Я буду с тобой столько, сколько нужно. Как только все заживет, и доктор Беннер разберется, что тебе можно, а что нельзя, я тебя заберу, и мы отлично устроимся у меня. - Ты придешь? - К обеду. Через пять часов. Обещаю. Я постараюсь даже раньше, если у меня получится. Все решу и приду к тебе, хорошо? Баки оглядел его с головы до ног, будто решая что-то для себя, а потом кивнул, отпуская его запястье. - Спасибо, Стив. Я очень рад быть твоим. От этих слов внутри будто завибрировала какая-то струна, о существовании которой раньше Стив и не догадывался. Будто что-то стало так, как должно было быть с самого начала. Будто в душной комнате кто-то вдруг распахнул окно и впустил свежий воздух, напоенный солью, запахом цветов и сказочностью летнего утра. - Я тоже рад быть с тобой, - признался Стив. – Рад был найти тебя. Все будет хорошо, Баки. Я больше не ошибусь. Я позабочусь о тебе. Уйти было невероятно трудно. Будто Стива приковали к Баки призрачной цепью. Никогда еще ментальная связь с подопечным не была такой сильной. Возможно, дело было в том, что Баки был невероятно силен в ментальном плане, а потому и Импринтинг был таким глубоким. А чем глубже запечатление подопечного, тем сильнее его связь со Стражем. Рамлоу стоял за дверью. Судя по расслабленной позе и чуть прищуренным глазам, он был здесь достаточно давно и его тонкий, нечеловеческий слух боевого мода давал ему возможность слышать все, что происходило в палате. Стив вдруг смутился, сам не зная, почему, ведь ничего зазорного в том, чтобы разговаривать с подопечным, утешать его – не было. - Рамлоу. - Кэп. Брок Рамлоу упорно называл Стива Кэпом, с усмешкой утверждая, что тот напоминает ему одного мода из родного мира, созданного в целях пропаганды физического и морального здоровья. Правдой это было или очередной выдумкой, Стив не знал, и после десятка попыток наладить нормальное общение с этим человеком, оставил все, как есть. Кэп так Кэп. - Как он? – спросил Рамлоу. - Плохо. Считает, что… - Стив провел по лицу рукой, пытаясь как-то систематизировать весь тот кошмар, о котором узнал от Баки. - Не продолжай. Не будешь против, если я поговорю с ним? - Спасибо, - Стив с облегчением выдохнул и в упор посмотрел на Брока. – Только не пугай его, хорошо? Он и так… - Да уж я знаю, как никто, чего он боится, ты не находишь? - Именно поэтому – спасибо. - Мы своих не бросаем. Он – боевик, как и мы в прошлом. Явно подошедший к пределу ресурса. И то, что ему хватило инициативы, смелости и мозгов на то, чтобы прорваться сюда, делает ему честь. Он не просто тупая болванка, размазывающая неудобных его куратору разумных. Он явно умен и обучаем. Тебе повезло. - Да, - эхом отозвался Стив. – Я знаю. - Иди, проспись, - хмыкнул Брок. – Придешь к обеду. Я пока твоему парню мозги чуток подправлю. - Он должен поесть через два часа. - Да, мамочка. Роджерс, я справлюсь. - Спасибо, - Стив хлопнул его по плечу и вышел из медблока, с удивлением понимая, что каждый шаг ему дается сложнее, чем предыдущий.