***
Когда флаер скрылся из виду, Стив подавил желание тяжело опереться ладонями о колени – его сердце будто вырвалось из груди и теперь удалялось с огромной скоростью вместе с Баки. Было больно почти физически, и он растер грудь под тонкой футболкой, мысленно перебирая список дел. Что ж, до вечера он найдет, чем себя занять, а потом вернется Баки. И будет снова тяжело, но по-другому. Будет проще. Скоро должно полегчать. Первые недели самые тяжелые и для Стража, и для подопечного. Уговоры не помогали, потому что, положа руку на сердце, приходилось признать, что за десять лет службы ничего подобного Стив не испытывал. Ни к кому. Если бы каждый импринтинг проходил так, он бы ушел из Пограничной Стражи еще после Барбары из Пятого мира. Представив себе, что хочет Барбару – стройную темнокожую девушку с волосами едва не до самого пола, мнется под ее дверью, не решаясь постучать, тайком разглядывает ее и размышляет, подойдет ли ей браслет, Стив хмыкнул и сдержал нервный смешок. Барбара была объективно хороша, но для Стива она являлась любимой работой и ничем большим. Сейчас у нее трое детей, они видятся раз в полугодие и вспоминают друг о друге редко, но с теплотой. Баки же он не сможет забыть, даже если даст отрубить себе голову. Это было не нормально. С этим надо было что-то делать. - Эй, приятель, - Сэм поднялся ему навстречу, стоило Стиву переступить порог тренировочного комплекса Стражей. – Сто лет не виделись. Они обнялись и Стив, похлопав Сэма по плечу, огляделся. - Не возражаешь, если я займу ринг и грушу на пару часов? – спросил он, убедившись, что зал пуст. - Да ради бога, - Сэм внимательно осмотрел его с головы до ног, а потом прищурился. «Сканирует», - подумал Стив, а вслух сказал: - Спасибо. Переоденусь и… - Дружище, хреново выглядишь, - перебил его Сэм. – Не хочешь… - Нет, - поспешно ответил Стив. – Спасибо, я сам. - Но… - Сэм. - Понял, - тот примирительно поднял руки. – Где раздевалки помнишь? И Стив? Если захочешь поговорить… о чем угодно, я всегда здесь. Мы же друзья. Сердце, если бы не улетело с Баки на север, наполнилось бы благодарностью, но Стив все равно ответил. - Спасибо, Сэм. Я помню. Правда. - Обращайся, старик. Стив поспешно закрыл за собой дверь раздевалки и прислонился к ней спиной. Сэм был эмпатом, и с ним было легко и тяжело одновременно. С той мешаниной чувств, разрывавших его изнутри, Сэма следовало бы избегать, и Стив в который раз поблагодарил Судьбу, что родился в мире, в котором было не принято вмешиваться в чужие дела и приставать с советами. Только обвинений в том, что он пользуется уязвимостью и дезориентацией подопечного, домогается и провоцирует, сейчас ему и не хватало. Все это он о себе знал и без Сэма. Похоже, ему придется искать другую работу. Еще одного такого импринтинга он не переживет. Он даже не был уверен, что переживет этот. Он колотил грушу, изо всех сил пытаясь измотать себя, чтобы хоть этой ночью спать, не прислушиваясь к шорохам в соседней спальне, не представляя, как в монохромном мире ночи Баки спит, раскинувшись на постели, одетый лишь в тени и лунный свет, как он красив: тяжелый, мощный - среди белых простыней и сбившегося в изножье пледа. Стив хотел его. Хотел так, как никого и никогда. До потери связной мысли, до темноты перед глазами. Хотел всего: защитить, говорить, секса, общий дом, старость и собаку. Но должен был получить это все с кем-то другим. С кем-то чужим, кого он пока даже не знает. С кем-то идеальным, с кем-то, кто лучше всех. С кем-то, кто лучше Баки. Груша от очередного удара сорвалась с креплений и, пролетев несколько метров, тяжело плюхнулась об пол, засыпав все вокруг песком. Легче не стало. - Старик, - Сэм подошел неслышно, пока Стив, пытаясь отдышаться и сморгнуть пот, застыл посреди зала. – Пойдем-ка. - Сэм. - Тридцать лет, как Сэм, - проворчал тот. – Пойдем, выпьем чаю. Все равно сейчас никого нет. Потом я позову Рикки, и он погоняет тебя в ринге, идет? Стив со вздохом утер пот и пошел за ним. С Сэмом иногда было легко. - Послушай, - Сэм поставил перед ним кружку красного ройбуша и пододвинул тарелку с печеньями. – Я тоже хотел Моник. Ее сложно было не хотеть. Ты не виноват. - Что? – переспросил Стив, отлично услышав сказанное. Сердце, наверное, нарезало вокруг Баки круги – так колотилось. - Хотел Моник. Она меня возбуждала. Ну, как женщина, - Сэм смотрел Стиву в глаза, будто то, что он говорил, было разновидностью нормы, а не самым ужасным нонсенсом в природе их мира. - Нат… - Да, - Сэм все-таки посмотрел в окно, но тут же снова впился в Стива взглядом. – Моник – секс-мод. У нее особый состав феромонов, ее хотели все, у кого могло стоять. Чистая физиология. - Баки не… - Откуда ты знаешь, что ему там накрутили те чокнутые, от которых он вырвался? Как использовали его? От одной мысли о том, как именно могли использовать Баки, Стива охватила такая незамутненная ярость, что толстая керамическая кружка в его ладонях пошла трещинами. - Эй, полегче, - предупредил Сэм. - Порежешься. - Я не… не только и не столько хочу его… секса с ним, - пересилив себя, произнес Стив. – Хотя да, и это тоже. Я хочу его всего. И с ним – всего. Сидеть рядом, обнявшись. Готовить общую еду. Гулять. Знать, что он будет со мной и завтра, и через год… всегда. Что его глаза будут последним, что я увижу, умирая. Сэм смотрел на него со странной смесью жалости, сочувствия и понимания. - Старик… - наконец, выговорил он. - Я знаю. Это непрофессионально. Я не должен… мы с ним не… Господи, - он закрыл лицо ладонями, пытаясь успокоиться. – Я не хочу его отпускать. Никогда. - Стив. - Не надо. Я сам все знаю. Импринтинг… - При чем здесь... - начал Сэм, но Стив коротко взглянул на него сквозь пальцы, и тот замолчал, неодобрительно покачав головой. – Ладно. Но… - Нет. Не надо. Я сделаю все, что от меня требуется. Сделаю для Баки все, но он будет последним. Я просто не переживу. - Импринтинг, - снова начал Сэм, но Стив лишь поднял раскрытую ладонь, прося оставить мысли при себе, и тот послушно замолчал. – Хорошо, - после паузы все-таки произнес он. – Я не буду ничего говорить. - Никому. - Никому. Я эмпат. Если бы я трепал обо всем, что знаю, меня бы уже перевели куда-то в глушь, где нет людей, одни медведи, олени и… - Нат бы огорчилась. - Зришь в корень, - хмыкнул Сэм, и Стив с облегчением почувствовал, как его отпускает. – Поищи дурака огорчать Нат в другом месте. Мне моя шкура дорога. Так что я – могила. Но ты бы сходил, все же, к… - Нет. - Ладно. - Спасибо. Правда, спасибо, Сэм, - Стив поднялся, снова беря себя в руки, и почти весело спросил: - Ну, где там твой Риччи? - Рикки, - поправил его Сэм. – Пойду, позову. А ты оттащи мешок в угол и подмети пол, лады? - Хорошо. И прости, Сэм. - Порядок. Главное, не раскисай, - Сэм хлопнул его по плечу и вышел, а Стив допил остывший чай в несколько больших глотков и пошел убирать учиненный разгром. Нервы, надо признать, у него стали ни к черту.***
Стив как раз выходил из Архива, где пытался найти похожие случаи импринтинга, когда его браслет пикнул, показывая входящий вызов. - Рамлоу? Брок, что-то случилось? – едва активировав связь, спросил он, давя в себе тревогу. - Это Баки, Стив, - крошечная голограмма Баки появилась на раскрывшемся щитке, и Стив невольно залюбовался им. – Брок дал мне свой коммуникатор, чтобы связаться с тобой. - Привет, - мягко произнес Стив. – Как ты, Баки? Тебе нравится на Базе? - Да. Очень. Стив, я хотел спросить… можно мне остаться на ночь тут? От этого вопроса у Стива похолодело внутри. Ну, вот и все. Баки его избегает. - Что-то случилось? – спросил Стив и подумал, что, конечно, случилось – он случился. Звал Баки во сне, а потом молча смотрел, как тот уходит. Отводил взгляд за завтраком. Не полетел с ним на Базу. Не то чтобы он не доверял Броку, просто он не доверял ему настолько, чтобы оставить с ним Баки еще и на ночь. - Нет. - Тебе там так понравилось? - Стив, если нужно, я вернусь, ты только скажи. «Скажи, что хочешь этого», - мысленно закончил за него Стив. - Оставайся, конечно. Если будет трудно, тяжело, дискомфортно, хоть немного – сразу звони мне, я приеду. - Хорошо, - после небольшой паузы выговорил Баки, будто через силу. – Спасибо, Стив. - До завтра. Сообщи мне, когда соберешься обратно, я тебя встречу. - Хорошо, - ответил Баки, и голограмма пропала. Стив тяжело опустился на деревянную лавку и положил рядом толстую картонную папку с пожелтевшими краями. Потер лицо, пытаясь прийти в себя, покрутил на запястье коммуникатор, раздумывая, звонить Броку или нет, но решил, что это лишнее. Попытался поставить на место Баки какого-то другого подопечного, ту же Барбару, и понял, что если бы та решила остаться у подруги ночевать, он лишь порадовался бы ее коммуникабельности и поздравил с началом ассимиляции с миром. Баки он ревновал так отчаянно и зло, в том числе и к миру, что с большим трудом захлопнул щиток и не стал заказывать флаер. Сутки – это долго на начальном этапе, но он выдержит. Если Баки устал от него, от его колебаний, от напряжения, повисшего между ними, то так тому и быть. До завтра он как-нибудь дотянет.***
Браслет лежал в специальном отделении для мелких посылок, завернутый в кусок ярко-красной ткани. Стив с замиранием сердца вытащил его из почтового ящика, прижал к груди рядом с папкой и вошел в дом. С облегчением стянул надоевшие за день очки, которые почти не помогали – голова все равно раскалывалась – разулся и устроился на диване. Аккуратно развернул ткань и выложил браслет на ладонь. Он был тяжелым. Гладким изнутри и украшенным литым несложным узором снаружи. Лаконичным. Совершенным. Как Баки. Как Баки, которому Стив никогда не решится его подарить. Потому что не может обещать того, что этот браслет символизирует: одну душу на двоих. Долгую жизнь и смерть в один день. Задумавшись, он проследил пальцем переплетения узора и вдруг понял, что если бы мог выбирать, то выбрал бы Баки. Он представил себе, как они знакомятся еще совсем маленькими, дружат. Стив вечно встревает в неприятности, а Баки его страхует. Потом лет в десять бы подтвердилось то, что они и так всегда знали – они предназначены друг другу. И все осталось бы так же, только разговоров прибавилось. О том, что не нужно никуда переезжать по Программе воссоединения пар, что можно просто дружить, так же ночевать друг у друга по выходным, пока не захочется большего. Поцеловаться в четырнадцать, никуда не спеша. Зная, что вся жизнь у них впереди. В девятнадцать пойти в мэрию, подписать бумаги и получить ключи от своего дома. Вместе учиться. Вместе узнать все то, о чем не принято говорить. Заниматься любовью ночи напролет, зная, что имеешь на это право. Зная, что никто не отнимет. И что если Баки остается ночевать на Базе, то это потому, что так нужно, а не оттого, что Стив ему… В груди противно ёкнуло, и он оборвал мысль. Покатал браслет на ладони, еще раз представил его на запястье Баки и завернул обратно в ткань. На кухне было непривычно пусто, есть не хотелось – для себя одного Стив всегда ленился готовить, а потому сделал несколько бутербродов и заварил чай. Поймал себя на том, что все время хотелось оглянуться, найти глазами Баки, и раз он поддался: обвел взглядом пустую столовую и остро, до рези в глазах вдруг осознал свое одиночество, от которого захотелось завыть. Хотелось рвануть бегом на стартовую площадку, настроить флаер и рвануть на чертову Базу, просто чтобы увидеть, убедиться, что все в порядке. Ничего в порядке не было. Стив вяло сжевал бутерброды, включил телевизор и не смог себя заставить подняться наверх. Лечь в постель. Вспомнить ощущение от тяжелых прядей, скользящих между пальцев, прикосновение губ к ладони. Возбуждение накатило внезапно. Разом стало тесно в одежде: тело горело огнем, наполнялось томлением и какой-то беспокойной, жадной маетой. Стив почти наяву ощущал прикосновения широких шершавых ладоней, спина сама выгибалась от желания ощутить все это: тепло тела Баки, его твердость и жар. Шею покалывало, и он провел ладонью от подбородка до яремной впадины и застонал от неправильности этого ощущения: рука была не та. Все было не так. «Тактильный голод», - вспомнился термин, и Стив вцепился себе в волосы. Он себе придумал. Это просто похоть. У него не может быть голода такого рода, потому что они с Баки не пара. Сжав зубы, он достал из аптечки снотворное и вытряхнул на ладонь сразу две таблетки. Так он проспит если не всю ночь, то половину точно.***
Противный писк коммуникатора вворачивался в висок, как сверло бормашины. Стив, с трудом разлепив глаза, вынырнул из очередного сладкого кошмара, где он то ласкал Баки, но тот превращался в камень, то пытался его удержать, а тот падал, падал с огромной высоты, и сердце Стива падало вместе с ним, на серые камни, кое-как прикрытые снегом – вниз, в пустоту. - Баки? – хрипло спросил он, увидев номер Рамлоу. – Что случилось? - Роджерс, это я, - на откидном щитке появилось лицо Брока, и Стив тут же вскочил: такое его выражение не сулило обычно ничего хорошего. – Знаю, что еще очень рано… - Что с ним? – спросил Стив, натягивая джинсы. - Приезжай. Вот тупо приезжай и полюбуйся, муд… кхм… в общем, жду тебя через полчаса. - Я спросил, - раздельно произнес Стив, - что с ним? - Плохо ему, Роджерс. Сидит в позе подчинения и ни на что не реагирует. - В какой позе? – срывающимся голосом переспросил Стив. – Рамлоу, что там у вас… - Это не у нас, - оборвал его Брок, - это, нахуй, у вас. У вас двоих что-то больно затейливое происходит! И мне ни в одно место не уперлись ваши разборки, ясно? - Я его заберу, - пообещал Стив. – Просто дождитесь меня. - Жду, - обрубил Брок и отключил связь. Через минуту Стив уже бежал по росистой траве к стартовой площадке, прося Судьбу об одном: чтобы с Баки не случилось ничего непоправимого.